Текст книги "Торговец. Дилогия"

Автор книги: Владимир Мясоедов

Соавторы: Леонид Кондратьев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

После того как в мою дверь застучал босоногий гонец и забрал свои десять центов за доставку сообщения о том, что многоуважаемый господин Лю получил послание и ожидает моего прихода, оставалось только разогнуть парочку усиков и аккуратно прикрыть за собой дверь, предварительно выдернув тонкую леску, настораживая изготовленную мной конструкцию. Теперь полюбопытствовавший содержимым жилой пристройки к складу с большой долей вероятности взлетел бы на воздух, уже не помышляя ни о золоте, ни об оружии и уж тем более о бренной земной жизни.

Зайдя по пути в магазин готовой одежды и приведя себя в более или менее приличный вид, я прогулочным шагом двигался по направлению к магазинчику старого Лю, рассуждая про себя о непостижимости воли Божьей и о том, как мал все-таки наш земной шарик. Или это просто на нем слишком много углов? Совершенные с утра звонки оказались непраздными. Уже упомянутого старину Бакстона мне застать по телефону не удалось, но вот братья Мак-Конелл (причем все трое) в комплекте с Джимом О'Лири обнаружились буквально под боком – в Сингапуре. Причем в свободном от заказов виде, хоть и чуточку пьяном по случаю отмечания окончания очередного контракта и совмещенного с этим событием дня рождения Сэмюэля – младшего из братьев.

Давно уже разменявшие четвертый десяток сорвиголовы, пахнущие порохом и кровью. Надежные, но чуточку сумасшедшие друзья, с которыми были выпиты реки спиртного, расстреляны горы патронов и переведено немало километров бинтов. Способные в считаные недели с помощью отборного мата и зуботычин сделать из любого быдла (повстанцев, борцов за справедливость или просто задуренного пропагандой стада обывателей) более или менее приличное пушечное мясо. Или, в противоположном случае и за немного другие деньги, вырезать, не отвлекаясь на душевные терзания, тех же самых повстанцев, будучи на стороне «всенародно признанного» команданте или президента. Обычно отличающегося от вождя «истинно демократических» сил лишь степенью ожирения и тем, что смог заплатить больше.

В общем, хорошие и надежные парни. Хоть и наемники. Практически универсалы, особенно О'Лири.

Именно такие мне сейчас и нужны. Для того чтобы прикрыть спину и обеспечить весомость моего голоса на предстоящих переговорах. Конечно, это только в том случае, если мне удастся договориться со стариком Лю. Иначе разговора с представителями моих заказчиков о возврате средств и о компенсации потерь можно даже не начинать. Причем не только не начинать, а вообще ни словом, ни делом не давать им понять о моем реальном местонахождении. Во избежание…

Вот примерно такими мыслями и была заполнена моя голова по пути к магазинчику старого китайца. Путь к которому из-за столь углубленных и животрепещущих размышлений был мной практически не замечен.

– Здравствуйте, молодой господин! С моей стороны нескромным будет поинтересоваться причиной, по которой вы захотели вновь увидеть старого Лю. Надеюсь, это не оттого, что мои нерадивые племянники перепутали что-нибудь в отгруженном вам грузе. – С удобством разместившись в том же огороженном ширмами закуточке, Лю опять устраивал свое представление «старый сирый китаец», не переставая искоса и с интересом бросать в мою сторону взгляды, в которых было крупными буквами написано: «Парень, чего тебе тут надо? Все свои претензии по поводу груза можешь заткнуть себе очень далеко и глубоко. Ты пока тут никто, и звать тебя никак».

– Ну что вы, господин Лю! Как столь неразумный отрок, как я, может сомневаться в кристальной честности столь достойного, убеленного сединами человека, как вы. Причина моего визита связана с моим восхищением оказанной мне честью и той большой мерой внимания, коей я, по моему мнению, недостоин. Вы метко заметили в нашей прошлой беседе, приведя мне, неразумному, бесценные слова учителя Куна: «Не печалься, что люди не знают тебя, но печалься, что ты не знаешь людей». Именно поэтому, узнав вас ближе и испытав искреннее восхищение вашей кристальной честностью, я посмел попросить вас о беседе, чтобы преподнести достойный вашей мудрости дар.

С этими словами, заставившими Большеухого Лю загадочно сощуриться, я передвинул лежащий передо мной подарок по полированной поверхности чайного столика к старику. На этот сверток из небольшого отреза голубого шелка, символизирующего чистоту моих помыслов, глава семьи Лю бросал взгляды с самого начала нашей беседы. А его племянники хоть и не сделали попытки его отобрать, но смотрели в его сторону крайне подозрительно, особенно после услышанного ими звука при соприкосновении свертка и поверхности столика. Еще бы, я чуть не вспотел, пытаясь пристроить сверточек поаккуратнее, да так, чтобы не было с первого взгляда понятно, что в нем находится.

Отставив в сторону тончайшую фарфоровую чашечку, наполненную ароматным зеленым чаем, Лю протянул старческую, покрытую пигментными пятнами ладонь и попытался придвинуть к себе дар. Что закономерно у него не получилось. Даже с учетом ничтожного трения шелковой упаковки по полировке столика значительный вес подарочка не позволял обращаться с ним с такой уж легкостью.

Надо отдать должное старому китайцу – развязав сдерживающую сверток тесьму, он не вздрогнул и вообще ничем не показал своего удивления. А оно, скорее всего, было – ведь не часто же в гости к Большеухому Лю заявляются культурные молодые люди, знакомые с трудами Конфуция, с подарком в виде почти десятикилограммового слитка золота. Надо сказать, что со стандартами у короля-призрака в отношении норморазмеров слитков драгоценных металлов было не все в порядке. Примеченный мной в хранилище толстенький поросеночек двадцать на десять на десять весил почти сорок килограммов и никоим образом не годился к переноске. Благо чуть ниже в стеночке из слитков обнаружились более удобные для переноски образцы. Не имеющие никаких клейм или других видимых отметин длинные стержни прямоугольного сечения с немного скругленными ребрами, весом как раз десять килограммов. Вот один из таких прихваченных с собой образцов и был мною предложен старому Лю в качестве подарка.

Медленно поднеся чашку к морщинистым губам, старый китаец пригубил находящийся в ней, к слову очень недурной, чай и кинул на меня пристальный, оценивающий взгляд.

– Не поговорить с человеком, который достоин разговора, – значит потерять человека. – При этих словах Лю отставил в сторону чай и, буквально пронизывая меня взглядом, добавил: – Чем же старый торговец заслужил столь почетный подарок, несомненно достойный самого небесного императора.

«Подарочек тебя все же из колеи выбил. Просто так небесного императора ты бы упоминать не стал. Эх, большое спасибо тебе, Чжи Хо, маленький хитрый любитель трудов Конфуция, не расстававшийся при любых обстоятельствах с парочкой затертых чуть ли не до дыр томиков и к месту и не к месту цитировавший учителя Куна на привалах, а иногда прямо в бою. Пусть твое посмертие будет легким. Ведь той самоубийственной атакой ты совершил поступок, достойный действительно благородного мужа. И спас не только мою шкуру. Так что твоим предкам есть за что гордиться тобой. Хоть мне часто хотелось запустить в тебя чем-то тяжелым, а то и дать в морду, но твои нудные нравоучения с каждым прожитым днем моей непутевой жизни кажутся мне все более и более разумными. Вот и сейчас, вдали от жаркого пекла африканской саванны, удобренной кровью и потом, я с добротой вспоминаю твой скучный голос и хитрый прищур. Но пора заканчивать воспоминания, ибо старый контрабандист продолжает пристально сверлить меня взглядом и всем своим видом требует объяснений».

– Как говорил учитель Кун: «Три пути у человека, чтобы разумно поступать: первый, самый благородный – размышление; второй, самый легкий – подражание; третий, самый горький – опыт». Именно поэтому, многоуважаемый господин Лю, больше всего я жажду припасть к неиссякаемому роднику вашей мудрости и с помощью вашего опыта и бесконечного кладезя жизненных знаний исправить некоторые допущенные мной в прошлом ошибки. Ведь правильно говорили древние: «Единственная настоящая ошибка – не исправлять своих прошлых ошибок».

Прищуренные от столь изощренной лести глаза старого Лю заполнились интересом и благосклонностью. Видимо, нечасто ему попадаются посетители с таким вот способом ведения беседы. Порадовал я дедушку, порадовал – по глазам вижу. И заинтриговал тоже. Причем последнее намного сильнее.

– И чем же столь благородному мужу, коим, несомненно, является сидящий предо мной молодой человек, может помочь старый Лю?

Дальнейшая беседа проходила в атмосфере обоюдной симпатии и полного взаимопонимания. Как и ожидалось, у Большеухого Лю обнаружилось значительное количество «племянников» в самых различных и порой неожиданных местах. Например, в местном банке, который любезно согласился выступить посредником в сделке факторинга для проведения расчетов с моими албанскими друзьями. За символическую плату в десять процентов. Что было в моем положении просто верхом щедрости, так как обычная маржа в таких делах составляет как минимум пятнадцать, а то и все тридцать процентов. Также несколько неулыбчивых «племянников» довольно плотного спортивного телосложения были направлены для присмотра за собственностью многоуважаемого гостя, для того чтобы он мог продолжить беседу со старым, всеми забытым «шо хай», не отвлекаясь на ненужное беспокойство. Лю цветисто жаловался на падение нравов и леность многочисленных родственников, которых благодаря его мягкому характеру приходится устраивать в жизни и обеспечивать крохами благоденствия. При этом стойко выдерживать все удары судьбы, столь неблагосклонной к старому китайцу. Поэтому, встретив на своем жизненном пути столь достойного юношу, несомненно ниспосланного ему небесами, он убедился, что не все молодые люди в этом мире склонны только к лени и разврату. Хотя и он сам, вспоминая былую молодость и походы по певичкам, тоже не был оплотом благочинности, но какой истинно благородный муж откажется от чашки вина и красивой женщины? Ну а если со вторым пока придется погодить, да и его старые кости уже давно не позволяют с должным блеском сыграть в «луну и тучку», то вот от первого отказаться он до сих пор не в силах. И именно поэтому, пока еще один нерадивый племянник созванивается с Гонконгом о поставке столь необходимого гостю товара, ничтожный старый китаец предлагает испить отличного сливового вина, от которого не отказался бы и сам небесный император, случись ему хоть на секунду заглянуть в халупу недостойного Лю.

Вот что значит хороший подарок и приятное обхождение. Какой мерой измерить обхождение – неизвестно, а вот насчет подарка можно и посчитать. Золото вроде баксов триста сорок за тройскую унцию. Что составляет порядка пятнадцати долларов за грамм. Немного расчетов – и вуаля: оказывается, подаренный слиток обладал приятной на слух, да и на глаз, стоимостью примерно сто тридцать – сто сорок тысяч вечнозеленых портретов мертвых американских президентов. Или примерно два железнодорожных вагона, набитых зимбабвийскими фантиками, которые по странному совпадению тоже называются долларами.

Так что часам к десяти вечера большинство вопросов обрело свое решение. К Лю перешли еще два камешка, а на мой склад доставили семь ящиков заказанного мной ассортимента. Представитель банка, предупрежденный о нежелательности любых вопросов, уже ожидает от меня звонка. Вылетевших ко мне парней встретят и разместят до моего появления. А гонконгский племянник старого Лю поклялся здоровьем семьи, что его связей на армейских складах хватит для обеспечения груза ПЗРК (правда, китайского производства, но тут уж не мне привередничать), вопрос стоит только в оплате и месте доставки. Вот что значит вовремя и качественно подмазать нужного человека. Тем более вот такого «старого, ничтожного китайца», как любит говорить о себе Большеухий Лю, старый «шо хай» китайской Триады.

Есть в их структуре такая должность, на которую назначаются обычно самые мудрые и опытные люди. Уже пожившие и повидавшие такого, что их слова становятся непререкаемой истиной не только внутри структуры Триад. Казалось бы, что может человек, осуществляющий взаимосвязь с другими преступными сообществами и организациями для китайской мафии в этом регионе? Да все он может (или практически все), и самое главное – ему уже нет надобности заниматься рвачеством и кидаловом. Устоявшиеся добрососедские отношения и свое слово он ценит гораздо сильнее возможной одномоментной прибыли. Но, как говорится, не будем дразнить тигра. Именно поэтому, вернувшись с переговоров и присмотрев за размещением груза, я с облегчением закрыл изнутри ворота склада и, погрузив на тележку первые два ящика, приготовился активировать кольцо.

Глава 5

Некоторые главы жизнеописания императора нашего пестрят пробелами, особенно ученых интересует, например, происхождение так называемого Веера Смерти, приписываемого некоторыми нечистоплотными исследователями к давно утерянным имперским реликвиям. Ходят упорные слухи, что именно с его помощью император лишил жизни дракона Роткарррборобора. Но новейшие поиски в сохранившихся списках имперских регалий не дали мне ничего касательно происхождения и истории столь мощного артефакта, превосходящего на порядок мощь и силу лучших образцов имеющегося в империи огнестрельного оружия. Официальное обращение в имперскую канцелярию для освещения столь важного вопроса, несомненно могущего быть интересным потомкам, вызвало какое-то неадекватное отношение со стороны несомненно великодушных служителей имперской службы безопасности. Поэтому, падая ниц, смиренный отрок просит тебя, отче, поспособствовать вызволению меня из узилища темного, в кое попал я, следуя извилистыми коридорами истории, освещая их по мере возможностей малой искоркой своего пытливого разумения.

(Из письма летописца настоятелю монастыря Канлера Всепрощающего)

Олаф, запыхавшийся и потный торговец, больше всего мечтающий о ванне и двадцатичасовом крепком сне

Как говорил незабвенный сержант Бакстон, «не бывает много взрывчатки». Никогда. И по прошествии некоторого прожитого времени я с его тезисом практически полностью согласен. С небольшим уточнением: не бывает много взрывчатки, но только в том случае, если ее не тащишь ты сам. Впрочем, при использовании складской тележки мои переживания о массе груза, подготовленного для транспортировки в другой мир, выглядели больше наигранно. Тем более что даже ящики я грузил на нее с помощью потолочной электротали. Как говорится, полный сервис.

И надо было видеть выражение физиономии мертвого короля, когда из возникшего портала показалось не лицо вновь обретенного родственничка, то есть меня, а зеленый борт деревянного ящика с абсолютно непонятной для призрака маркировкой. Кочевряжиться дедуля не стал, хоть и король, и оперативно включился в разгрузку. Так что если бы не краткое время работы портала, составляющее примерно пару минут, то управились бы гораздо раньше. А так приходилось по получасу ждать зарядки кольца и только после этого отправляться за следующей порцией груза. Зато уже через пару часов ключи от моего склада можно было доверять любым грабителям – кроме старого грузовичка и мусора на полу, в нем ничего не осталось. Весь товар да и полученное вчера от призрака золото я благоразумно перевез в тот мир – во избежание, так сказать. А то рано или поздно некоторые любопытные люди могли бы обнаружить в этом небольшом помещеньице много чего интересного и не предназначенного для чужих глаз. Например, то же золото или, что еще хуже, драгоценные камни. О происхождении которых пришлось изобретать целую легенду и переводить стрелки на все того же ублюдка Ганкая. Впрочем, учитывая, что он оперативно смылся в бега сразу после переворота, подтвердить или опровергнуть озвученную мной многоуважаемому Лю легенду о секретных рудниках либерийского диктатора, так сказать, его пенсионном фонде, было абсолютно некому. Тем более что сбывать якобы полученные от Тейлора ценности я собираюсь через каналы Большеухого Лю. Предварительно раскрыв ему мысль о том, что происхождение золота и камней нежелательно светить как раз в связи с произошедшим в Либерии переворотом. Этим я сразу убивал несколько зайцев – состав золота спихивается на якобы никому не известное месторождение в Африке, ну а драгоценные камни, в частности уже отданные Лю алмазы, – так кимберлитовых трубок, особенно на территории соседней с Либерией Сьерра-Леоне, на которую как раз точил зубы Ганкай и повстанцев которой он вооружал поставляемым мной оружием, было не то что как грязи, но достаточное количество. Вплоть и до абсолютно секретных, разрабатываемых бандитскими группировками.

– Солидно, – оценил призрак объем привезенного в подвалы его дворца оружия. – Этого хватит на небольшую войну.

– Ты переоцениваешь количество имеющихся боеприпасов, – хмыкнул я. – Да и в основном тут взрывчатка, средства взрывания, некоторое количество югославских противотанковых мин и два разных средства от так беспокоящих нас чешуйчатых вредителей. Если не поможет одно, то вот второе стопудово сработает. В крайнем случае рванем его к чертовой бабушке. Вот в этом ящике, – при этих словах я хозяйственно похлопал по двадцатипятикилограммовой таре с военным динамитом, хрен знает какими путями очутившейся на складе у Лю, – хватит взрывчатки, чтобы гарантированно попортить ящерке прикус, только надо будет придумать, как заставить его все это проглотить.

Судя по деревянной укупорке и, самое главное, по клеймам, лежал он у него как бы не с вьетнамской войны. Но состояние было отличное, и находящиеся внутри бумажные пакеты по пятьдесят шашек из парафинированной бумаги серо-желтого цвета, судя по внешнему виду, не подвергались воздействию влаги и хранились в просто-таки идеальных условиях. Впрочем, на складах старого китайца действительно был полный порядок, приближающийся к идеальному. Например, те же югославские Т-1М [14]14
  Т-1М– югославская противотанковая мина, знаменитая в большей мере своей крайне низкой ценой.


[Закрыть]покоились не просто так, а в родных ящиках и даже с переведенной инструкцией.

Отвлекшись от оценки товара, я подозвал короля поближе, и после некоторых трудов мы извлекли искомый ящик с драконобойкой из груды остального груза.

– Так, нужен длинный прямой коридор, который не обвалится от грохота, и самое главное – чтобы на шум не прибежало что-нибудь типа вчерашних песиков. – При этих словах меня даже передернуло, вызвав понимающую улыбку на полупрозрачном лице призрака. – Будем пробовать драконью чешую на вшивость!

Такое место нашлось. Самое глубокое подземелье с самыми надежными стенами и толстыми дверьми. Тюрьма, проще говоря. Длинный, метров пятьдесят, коридор, по бокам которого имелись различного объема ниши, комнаты и комнатушки с минимумом мебели и максимумом цепей и решеток. Костей в этом узилище оказалось, правда, маловато – один скелет, демонстративно распятый на стене напротив входа.

– Не обращай внимания, – махнул рукой на незнамо чьи останки мертвый король, перехватив мой изучающий взгляд. – Это так, декорация, которую в порядке поддерживала тайная стража, на случай если припугнуть кого надо было, – по назначению это подземелье не использовалось столетия три. Здесь даже ни одной нежити нет… ну… кроме меня.

Как говорили русские прапорщики… в общем, промучились мы с транспортировкой груза в этот импровизированный тир знатно. Одним словом не скажешь. Даже матерным. Состояние пола да и многочисленные лестницы с зачастую явно не подразумевающими переноску груза поворотами полностью исключали применение тележки. Так что остальные ящики комплекта ждали нас возле спуска в подземную галерею, ведущую непосредственно в тюрьму. И приходилось ручками да и ножками волочь все это богатство на себе родимом. И если бы не двужильность дедули, бравшего бо́льшую часть веса на себя, то на втором ящике я бы точно выдохся. А так – уже через часик можно было приступать.

Дольше всего мы с ним проваландались с укреплением чешуйки в надежных тисках – согласитесь, нельзя ее было просто прислонить к стене или вбить в щель между камнями. Выстрел не то что из чего-нибудь крупного калибра, но и из простого пистолета отправил бы мишень в полет. Ну или просто уронил. Но нет безвыходных положений, особенно если под рукой много пыточного инвентаря. Канлер из какого-то закутка выволок здоровенный, килограммов на двадцать, станок, в котором, судя по размерам отверстий и положению рычагов, предполагалось дробить руки. Или ноги. Вещь выглядела… ну не новой, но уж точно не трехсотлетней давности. И была явно в рабочем состоянии. Вот и верь после этого политикам. Надежно зажав драконью чешуйку, мы приступили к испытаниям.

Отщелкнув крепления ящика и откинув верхний слой парафинированной бумаги, я вооружился кусочком ветоши и принялся любовно очищать от загустевшего масла находящуюся в нем штуковину довольно нелепого вида. Уж слишком смешной казалась самодельная конструкция из трех мотоциклетных амортизаторов и подобия винтовочного приклада с пистолетной рукоятью, жестко прикрученная болтами к вороненому бочонку с торчащими в разные стороны наплывами и выступами. Этакий несуразный поросенок со следами ржавчины и потертостями воронения. Что сказать – долгая жизнь не красит никого, и это справедливо и для оружия. Особенно для такого заслуженного, как вот это. Хозяйственно похлопав по металлу рукой и отложив в сторону промасленный пакет с несколькими барашковыми гайками, предназначенными для крепления всей этой конструкции на станине, я глубоко вздохнул и, устало махнув рукой призраку, поволокся ко второму ящику из комплекта. В нем лежали два длинных свертка, обмотанных щедро смазанными солидолом тряпками. Первый после нескольких минут и придавленного пальца превратился в трехногий станок, упершийся своими лапами в неровности каменного пола. А второй я оставил на потом и, вернувшись к первому ящику, с натугой взвалил находящуюся в нем штуку на плечо. Кое-как доковыляв до станины, с помощью заинтересованного короля-призрака закрепил железяку барашками. Кстати, резьба на них была практически неразличима, видимо, из-за частой сборки-разборки конструкции. Хотя если брать во внимание довольно преклонный возраст агрегата, все было в очень приличном состоянии. Особенно последняя часть конструктора.

Вернувшись ко второму ящику и распутав мешковину, я извлек на свет призрачных факелов, организованных в «тире» дедулей, ствол. Хороший такой, полутораметровый дрын русского, а точнее, еще советского крупнокалиберного пулемета Владимирова. Причем танкового варианта, с помощью, как говорили украинские и русские военные, лома и такой-то матери присобаченного к самодельной треноге и изготовленному неизвестным умельцем демпфированному упору для стрельбы. Найденный в самом дальнем загашнике старого Лю, любовно притыренный им для вооружения одного из своих катеров, он был моментально конфискован мной для проведения операции по утихомириванию чешуйчатых вредителей. Просто уж очень поразили меня размеры головы рептилии, показанной мне призраком. Это тебе даже не слон, на которого иной штуцер имеет калибр, – большой палец войдет, и еще место останется. Тут нужна была слонобойка, способная мало того что пробить чешую, но и искромсать примерно полуметровый слой мышечного каркаса. Или, в случае с головой, примерно такой же слой кости. Ибо, судя по воспоминаниям короля, скотина была больно твердолобая, да и сам мозг не превышал двух, ну, может быть, трех человеческих – попробуй еще попасть в него при таком размере черепа. Именно поэтому детские хлопушки в виде семь – запятая – шестьдесят два эм-эм или двенадцать и семь я решил даже не трогать. А вот этот внушающий уважение агрегат пятьдесят третьего года, судя по всему поставленный в качестве «гуманитарной» помощи вьетнамским коммунистам от их советских друзей и несомненно собравший хорошую жатву за срок своей службы, обладал заоблачной бронепробиваемостью в тридцать пять миллиметров по стальной плите на расстоянии полукилометра. Так что он показался мне достаточно убедительным для охоты на «бабочек». Драконы ведь тоже чешуекрылые?

– Ну что, долго ты там еще будешь копаться? – недовольно осведомился призрак, которому явно не терпелось увидеть результат действия нового оружия.

– Скоро только кошки родятся, – недовольно буркнул я, проверяя надежность сборной конструкции и наводя последний лоск. Закрепив короб с лентой и заведя ее конец в пулемет, дважды резко дернул за рукоять перезаряжания и недовольно высказался: – Если пулемет сорвется с треноги, мало нам… мне… не покажется. Но вроде все в порядке. Открываю огонь!

Мои бедные уши! Грохот крупняка в узком подземном коридоре темницы даванул по перепонкам так, что первые полминуты я ничего не слышал и поэтому понять из жестикуляций призрака ничего не смог. А жестикуляция была знатная: еще чуть-чуть – и я подумал бы, что старичок исполняет ритуальные танцы какого-нибудь африканского племени.

В стороне мишени виднелась стена из пыли и каменной крошки, расцвеченная изнутри каким-то бледным свечением. Ни противоположной стены, ни станка для дробления конечностей политическим оппонентам, ни тем более зажатой в нем чешуйки видно не было. Судя по всему, очередь примерно на десять крупнокалиберных пуль, унесшаяся в сторону цели, натворила знатных делов. Когда все же через вату контузии в мой мозг стали проникать экспрессивные выражения деда, я разобрал, правда, фрагментарно:

– Гномья задница… да!.. гравием!.. всем богам… скотоложцы… нет больше секретной двери в колодец.

Судя по долетевшему до меня, с калибром я переборщил и в кажущейся целой каменной стене был тайный ход.

– Э-э-э-э, не совсем понял, вы радуетесь или ругаетесь? – все еще немного оглушенно, а потому наверняка довольно громко спросил я у Канлера.

– Я ругаюсь, – ответил мертвый король, закончивший изливать чувства направо и налево и вспомнивший о собственном достоинстве. – Но от радости. А еще оттого, что сейчас в эту дыру может кто-нибудь залезть.

Через немного осевшую пыль проглядывала искрошенная каменная кладка, куски пыточного устройства, представляющего сейчас скульптуру, символизирующую победу грубой силы над интеллектом, и хороший, освещенный падающим откуда-то сверху светом пролом, навевающий неприглядные мысли.

– Вот блин! – моментально вспомнил я о бродящих снаружи демонах. – Эту дырень нужно срочно забаррикадировать! Подожди, я сейчас, за цементом только в свой мир смотаюсь…

– Расслабься, – хмыкнул призрак, – сейчас закрою проход. Есть тут поблизости одна штучка…

Он замерцал и исчез, и не успел я задуматься о том, что с ним случилось, как из соседней камеры по воздуху выплыло… нечто. Отдаленно этот предмет напоминал скафандр. Или статую. А может, какого-то идола. Контуры человеческого тела были явственно видны в кое-как ограненной глыбе камня. Неожиданно она раскрылась – и передо мной предстала полная крупных, с палец примерно, но редких зубов пасть. Пулеметная очередь в два последних патрона, оставшихся в коротком огрызке ленты, отбросила тварь в сторону и уронила на землю с грохотом, который, впрочем, после выстрелов вполне тянул на звание мелодичного.

– Ты что делаешь, ирод? – В воздухе вновь возник призрак. – Я и так ее еле несу! И вообще – чего ты мою Железную Деву портишь?!

– Ну это… – Слова на ум не приходили. Этот не вовремя распахнувшийся пыточный снаряд, куда предполагалось помещать преступника, раня шипами, прикрепленными к внутренней поверхности его, в не слишком важные части тела, изрядно меня напугал. – Ты ее на меня чуть не уронил!

– Не уронил бы, – буркнул мертвый король и опять растаял. А глыба вновь поднялась, долевитировала до дыры и надежно ее перекрыла. – Все, – колыхнулся воздух голосом Канлера и начал обретать его черты. – Теперь тут не пролезут. Священный камень гномов – это вам не хухры-мухры. Обожгутся царапать, да и не учуют через такую преграду ничего, ибо магию он, конечно, экранирует хуже, чем чешуя дракона, но ненамного.

– А зачем делать из такого материала пыточный агрегат? – не нашел я ничего лучше как спросить.

– А вдруг мага допросить надо? – вопросом на вопрос ответил дух и закружился вокруг пулемета. – Но какое оружие… какое оружие! Его надо немедленно показать Аксимилиану, слышишь, немедленно! Бери его в руки! – Сам дедуля при этом радостно облапил короб с патронами и уже пританцовывал на месте от нетерпения.

С покойниками лучше не спорить, да и поговорить с чародеем действительно надо было, но утащить на себе примерно восемьдесят килограммов можно только от нервов или еще не отойдя от контузии. Или когда тебя подгоняет радушный призрак нежно любимого родственничка. С учетом плещущегося на уровне ушей адреналина я умудрился не только взгромоздить на себя эту дуру, раскорячившись под стальными лапами станка подобно древнеегипетскому рабу на постройке пирамид, но и сделать целых пять шагов. Именно столько отделяло меня от мерцающего зеркала портала.

Картина, представшая моим глазам, превосходила всяческое воображение. И заставила даже дедулю на несколько секунд потерять речь. Из-под разодранного в клочья тончайшего шелкового покрывала кремового цвета, подобно лепестку волшебного бутона, виднелась женская ножка, более приличествующая богине, чем мирскому существу, плавно переходящая в не менее божественное бедро. Дальнейшее блуждание двух пар глаз – и призрачных, и живых – было остановлено все тем же покрывалом, с другой стороны которого виднелась встопорщенная, но такая милая головка той самой незваной гостьи, появившейся с магом в прошлый раз. Раскинутое под тончайшим шелком женское тело всеми своими манящими выпуклостями и впадинками зовущее, буквально манящее окружающих, находилось в объятиях сковывающего красотку сна. В восхищении от открывшейся нам картины мы с королем застыли немыми статуями, и не знаю как призрак, но я уж точно забыл как дышать. По сравнению со вчерашним валяющимся на полу в обмороке созданием, хоть и с хорошей фигуркой и смазливым личиком, возлежащее перед нами божество просто светилось от чувственной манящей красоты, заставляющей мое сердце биться как проклятое. Впрочем, все это длилось недолго. Красота красотой, но вот пулемет на моем горбу никуда деться не соизволил. С учетом того, что спина у меня не железная, грюк практически упавшей с меня станины, под которой ваш покорный слуга изображал муравья, разрушил все великолепие и волшебную негу момента.

Подскочившая было эльфийка, моментально запутавшаяся в порванном буквально на клочки постельном белье, мелькнула в воздухе белым пятном аппетитной такой попки и на мгновение показавшейся в кисее шелковой простыни вишенкой соска и со сдавленным визгом упала куда-то за кровать, вызвав чей-то протяжный стон.