Текст книги "Конец эпохи"

Автор книги: Владимир Марышев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

– Прощупайте их! – скомандовал он, но Бигл и Шилле и так уже нацеливали на странные объекты «пушку» анализатора.

– Сейчас, сейчас… – бормотал Хорст, возясь с настройкой. – Ага! Та же кремнийорганика, только новой структуры…

– Новой!.. – Бигл пританцовывал от возбуждения. – Да такой структуры вообще быть не может! Это же… Да на Земле с ума сойдут!

Момент был напряженнейший, и всё же Ольгерд не удержался от улыбки. Ишь, как разошелся молодой жеребчик… Дону кажется, что его окружают невежды, способные проморгать великое открытие, даже если оно само плывет в руки. Что ж, понять парня можно. Он ведь не дурак. Ясно, почему на Камиллу послали именно его, а не какое-нибудь светило биологии. Светила нужны на более экзотических планетах, где жизни не хватит описывать местную флору и фауну. А здесь и юнца предостаточно, тем более что надо же ему где-то проходить практику. Насчет «инопланетной живности» – это всего лишь треп Владислава. Нигде, кроме уже обжитой Изольды, Дон не бывал, ничего не видел. Вот и рвется побыстрее схватить звезду с неба…

– Не суетись, – добродушно осадил биолога Шилле. – Так… Что там еще? Металлоорганика… окислы металлов – самых разных… аминокислоты… соединения серы… фториды… хлориды… Похоже, там всё время происходят какие-то реакции – состав меняется. Безумная смесь! Каким образом всё это взвешено в воздухе – я понять не могу.

Ольгерд встал у Хорста за спиной.

– А как они вообще движутся? Может, в результате реакций образуются направленные струи газа?

Шилле развел руками:

– Так сразу не разобраться. Надо изучать.

Ольгерд мог бы скептически заметить: как прикажете изучать явление настолько редкое, что оно может и не повториться? Но что-то подсказывало ему: Хорст не ошибается и на этот раз. Им еще предстоит встретиться с феноменом Камиллы. Вот только обрадует ли их эта встреча?..

Облака приближались – огромные, черные, страшные. Вот одно из них, самое большое, наплыло на солнце, и подвешенный в небе кровавый глаз замигал, то исчезая, то выныривая в промежутках между витками спирали. Люди молчали, подавленные зловещим величием летучих островов. Притих даже Бигл – видно, понял, что так просто снискать лавры не удастся.

Уже было ясно, что облака обойдут «чертов гребень» стороной. «Ну и хорошо! – подумал Ольгерд, у которого на душе всё яростнее скребли кошки. – Мало ли чего…»

Все это время анализатор продолжал работать. Программа была задана, и прибор, захватив в «прицел» ближайшее облако, автоматически поворачивался вслед за ним. Теперь работы над его записями обитателям Базы хватит надолго. Может быть, даже удастся решить все загадки, не дожидаясь следующего раза…

– Ну что думаете? – прервал молчание Ольгерд, глядя вслед уже уплывающим от них облакам.

К нему медленно повернулся Шилле.

– Эта штука нездешняя, – сказал он. – Чуждая Камилле. Я так думаю. Скажете – не может быть?

Ему никто не ответил.

Глава 2
ЧЕРНЫЙ ДОЖДЬ

Ольгерд часто задумывался о том, зачем он живет.

«Ради продолжения рода людского», – глубокомысленно изрекали коллеги, когда он докучал им этим вопросом.

«И всего-то? – возражал Ольгерд. – Но и безмозглая козявка, какой-нибудь жалкий муравьишка живет ради продолжения своего рода. И дождевой червяк. И приросшая к морскому дну губка, и юркая спирохета. Значит, я ничем от них не отличаюсь?»

«Да что тебя это так заело? – раздраженно говорили они. – Живи себе и радуйся тому, что в один прекрасный момент очень удачно встретились две половые клетки. Ведь могли бы и разминуться… Понимаешь… это такой вопрос, на который еще никто не сумел дать ответа. А ведь очень умные люди пытались. Если тебе так интересно – почитай их труды!»

Он прочитал несколько трудов – и остался неудовлетворенным. Конечно, то, ради чего живут сами его сослуживцы, не было для Ольгерда секретом. Одни вполне бескорыстно отдавались науке, полагая, что даже скромный вклад в общую копилку знаний оправдывает их бренное существование в этом мире. Другие мечтали о большем. Им было мало что-нибудь открыть и, потупясь, отойти в сторонку: пользуйтесь, дорогие земляне! Нет, они хотели непременно потрясти общественность, заставить о себе говорить, упиваться завистливыми взглядами неудачников. В общем, вписать свое имя в скрижали истории золотыми буквами. Как они жаждали попасть в эти самые скрижали («Слово-то какое!» – морщился, услышав его, Ольгерд)! Кое-кто бессмертной славе предпочитал зримые жизненные блага. Были и любители противоположного пола, отдававшие массу времени и сил, чтобы приумножить постельные подвиги.

«И все они бывают счастливы, когда добиваются своего, – думал Ольгерд. – Но в этом ли предназначение человека? Наверное, можно ни разу не прикоснуться к женщине, не открыть ни одного нового минерала, не нажить добра – и всё же выполнить свою миссию, ту единственную, ради которой ты появился на свет. Какую именно? Тут стоит поразмышлять. Если ли смысл у Вселенной? Безусловно, хотя он нам пока недоступен. Вселенная движется, развивается, определенно приближаясь к какой-то величественной цели. А есть ли смысл в существовании человечества? Видимо, да. Ведь оно имеет разум, способный постичь Вселенную. Природа не могла одарить людей столь совершенным инструментом по ошибке или по удивительной, практически невероятной случайности. А насколько важен отдельный человек? Неужели он тот самый хрестоматийный “винтик”, чья задача – нарожать детей и умереть, успев перед этим изобрести для будущих поколений какое-нибудь колесо? Мелковато… А если попробовать связать всё сказанное выше? Тогда получится вот что: конкретный человек должен открыть человечеству какую-то истину, которая хотя бы ненамного приблизит его к пониманию Вселенной. Не закон всемирного тяготения, не теорию относительности, а истину некоего высшего порядка! Ух, куда меня занесло… А впрочем, почему бы и нет? Допустим, любой человек в принципе способен подарить миру великое откровение, но почти никто не использует уникальный шанс. Вот все и гоняются за суетным: один – за славой, другой – за юбками. Но кто-то же должен!.. И что, если я, именно я, прозревший среди миллиардов слепцов, рожден осуществить миссию? Бред? Мания величия? Как знать, как знать…»

Эти свои логические построения – надо сказать, многолетней давности – Ольгерд припомнил, работая над записью анализатора. Трудно сказать, были ли Спиральные Облака действительно чужды природе Камиллы. В конце концов, они не содержали элементов, нехарактерных для этой планетки. Облака были просто… неправильными. Вот верное слово! Они не имели права на существование – и всё-таки существовали.

Со спиральной формой более-менее понятно – Облака могли приобрести ее вследствие вращения. Но кто же их закрутил? А кто обеспечил поступательное движение? «Разум! – брякнул как-то Бигл. – Инопланетный разум!» Петр Симаков, начальник Базы, посмотрел тогда на него уничтожающе: «Разум нашел бы более подходящий объект, чем пылевое облако. Привыкли всё сваливать на инопланетян! Мозгами надо шевелить, а не искать удобные объяснения. Вот найдешь какую-нибудь искусственную штуковину, пусть даже не тарелку, а, скажем, летящую по воздуху метлу – тогда приходи». Бигл не знал, что такое метла (видно, не читал в детстве сказок), но обиделся и с тех пор подчеркнуто избегал Симакова.

Оба были не правы. Ольгерд чувствовал это, хотя не мог доказать. Существовала некая загадочная связь Облаков с миссией, которую ему предстояло выполнить! Они не походили на заурядное природное явление, но и не чувствовалось, чтобы ими управляли на расстоянии притаившиеся где-то инопланетяне. Оставалось одно: Облака представляли собой кусочек той самой великой вселенской тайны. Может быть, даже являлись ключиком к ней. Очередной бред? Развитие навязчивой идеи, которая прочно оседлала мозг минералога, мало достигшего в жизни, но мечтающего о небе в алмазах? Возможно. Но как быть с его интуицией? Ей Ольгерд доверял всецело. По поводу же навязчивой идеи – как вообще можно что-либо совершить, не размышляя об этом день и ночь? Прозрение не приходит случайно, неподготовленный ум бесплоден…

Неизвестно, сколько времени провел бы Ольгерд в упражнениях духа, но в один прекрасный день (впрочем, могут ли быть прекрасными дни на Камилле?) Спиральные Облака вновь напомнили о себе. Они возникли на горизонте, и аппаратура показала, что Базы им не миновать.

Симаков тут же распорядился накрыть Базу силовым полем. Он мог думать о природе Облаков что угодно, но не имел права рисковать, потому что слишком за многое отвечал. Да и мало кто на его месте рискнул бы понадеяться на авось. Облаков было уже не три – теперь они надвигались целой армадой, и не в один, а в несколько слоев. Ученые заняли места у приборов. Почти никому не удалось сохранить хладнокровие: если Ольгерду и его группе подействовало на нервы даже первое «свидание» с Облаками, то сейчас их многократно возросшая мощь откровенно пугала. Наверное, сходные чувства когда-то испытывали крестьяне, бессильно наблюдая, как к их полям приближаются тучи саранчи…

Далеко за периметром силовой защиты Базу окружали восемь башенок с телекамерами и датчиками – их можно было назвать выносными органами чувств. Ольгерд подсел к монитору, принимавшему изображение с камер северо-западной башенки. Экран быстро затягивала густая темная пелена. Облакам было тесно: многим в бока упирались соседи, сдавливая так, что они уже не могли вращаться, а некоторые даже теряли спиральную форму. «Нет, сегодня так просто не обойдется, – подумал Ольгерд. – Что-то должно случиться».

И случилось.

Экран заволокло полностью. Тут-то Ольгерд и увидел словно летящие ему в лицо странные черные капли – шарообразные сгустки абсолютного мрака, отчетливо видные даже на фоне Облаков. Доля секунды – и одна из капель размазалась чернильной кляксой по поверхности экрана (на самом деле, конечно, угодила в объектив телекамеры). А дальше произошло невероятное. Ярчайшая вспышка – и картинка пропала, ее сменила бессмысленная черно-белая рябь. Это означало, что башенка как минимум ослепла, а скорее всего полностью вышла из строя. Может, даже взлетела на воздух.

Еще не понимая, что произошло, Ольгерд переключил монитор на центральный пункт наблюдения. Тот пока не пострадал – аппаратура размещалась прямо на главном куполе Базы. Пока… Что значит – пока? Неужели он начинает паниковать?

На экране вновь появилось изображение. Увиденное потрясло Ольгерда. Природа миров, где ему довелось побывать, не скупилась на зрелища – порой жуткие, сюрреалистические. Но такой картины, словно воплотившей в зримые образы мрачные пророчества Апокалипсиса, он даже не мог вообразить.

На подступах к Базе бушевало настоящее огненное море. Разливаясь по буровато-красной равнине при полном солнечном свете, оно было бы почти невидимым. Но сейчас весь северо-запад окутывала густая тень, и пламя стремилось ее побороть, пожрать, подсвечивая снизу, будто поджигая, клубящийся облачный покров. Однако на самом деле, как и в древнем Откровении, кара исходила с небес. Спиральные Облака рвались вперед, непрерывно извергая «чернильный дождь», и там, где крупные, как виноградины, капли достигали земли, через секунду-другую взвивались изогнутые огненные языки. Картину дополняли три разбрасывающих ослепительные искры факела – это пылали попавшие под удар башенки.

Нечто подобное Ольгерд наблюдал на Маргиане во время одного из частых там пожаров. Огненная волна катилась по саванне, поглощая пышные островки растительности. От нестерпимого жара трава вспыхивала еще до того, как ее начинало лизать пламя…. Но на Камилле никакой травы не было и быть не могло. Горела сама почва. Она плавилась, кипела, как вязкое варево в безразмерном котле, пускала алые пузыри; в вареве этом, не желая разделять общую участь, лениво ворочались самые здоровенные камни; наконец, раскалившись почти добела, они погружались в глубину, выдавливая на поверхность лужицы ярко-оранжевого булькающего «сиропа». Видимо, адская кухня выделяла какие-то газы, включая кислород – он-то и питал бегущий поверху огонь.

События развивались стремительно. Вскоре хлещущее черным дождем облачное покрывало накрыло Базу, и она тут же очутилась в огненном кольце. Невысокие голубые столбики, отмечающие границу поля, закачались, как расшатанные зубы, и стали медленно погружаться в лаву.

– Макс! – взревел Симаков, нервно расхаживающий перед главным экраном. – Что там?!

– Плохо. – Макс Вайнфельд, энергетик, сгорбился над компьютером. Он казался неподвижным, и только зайдя сбоку, можно было увидеть, как мечутся по клавишам его пальцы. – Эта дрянь вот-вот прорвется.

Никому не надо было разъяснять, что он имел в виду. Теоретически защитное поле можно замкнуть – тогда База окажется в непроницаемом шарообразном коконе. Но мощность силовой установки небеспредельна. Значит, шарик удастся получить небольшой: основные постройки в «скорлупу» поместятся, а вот прочее хозяйство, обычно разбросанное по прилегающей территории, – вряд ли. До сих пор это мало кого волновало: случаи, когда людям что-либо угрожало снизу, за всю историю освоения космоса можно было пересчитать по пальцам. Исключение составляли подводные станции – тут, понятно, имелась своя специфика. В общем, силовому полю, как правило, задавали максимальный диаметр – получался купол, лишь на полметра углубленный в грунт. В конце концов, основания станций делались отнюдь не из пластика – броня была что надо!

Но на этот раз им исключительно не повезло. Непонятный процесс, превращающий почву в раскаленную массу, распространялся вглубь. Лава преспокойно подтекала под невидимую «скорлупу», и земля начинала плавиться уже по эту сторону силового купола.

– Перестраивай поле! – приказал Симаков, остановившись рядом с энергетиком. – Шар! Делай шар!

Кто-то застонал. Его можно было понять: сокращение радиуса поля оставляло без защиты несколько времянок, где находилось, может, и не самое ценное, но довольно-таки приличное оборудование. Симаков бросил взгляд через плечо, и стон прекратился.

– Готово, – доложил Макс.

Симаков не отрываясь смотрел на экран. Когда пламя охватило времянки, его плечи дрогнули.

– Мы не изжаримся? – спросил он. Вопрос был не праздный: силовое поле не экранировало теплового излучения.

– Должны выстоять, – ответил энергетик. – Я переключил на систему охлаждения все резервные мощности.

– Что значит «должны»?! – рявкнул Симаков.

– Выстоим, – твердо сказал Вайнфельд. – Вот, можете посмотреть…

Симаков смотреть не стал.

– Хорошо. – Он прошелся по залу. Ольгерд обратил внимание на его руки: пальцы были сжаты в кулаки. – Как глубоко проникает лава? Мы не поплывем, не опрокинемся?

– Глубина термической зоны – около двух метров, да и то местами. Дальше процесс не идет. Этого недостаточно, чтобы База сдвинулась с места. Наше положение стабильно.

– Стабильно… – повторил Симаков. – Ну-ну… Осталось выяснить, когда закончится эта чертовщина и закончится ли она вообще…

Ольгерд откинулся назад и закрыл глаза. Но пламя никуда не делось – оно продолжало бесноваться над расплавленной землей, словно проецируясь на внутреннюю поверхность век. «Это знак, – подумал Ольгерд. – Знак для меня, что я на верном пути. Облака не обманули ожиданий, они себя показали, устроили такое, от чего у всех на Базе вывихнулись мозги. Кое-кто, наверное, уже собрался проститься с жизнью. И только я один точно знаю: всё обойдется. Обязательно обойдется, потому что я не могу вот так взять и погибнуть. Раньше – мог, но не сейчас, когда в мою жизнь наконец-то вторглось Неведомое. Вторглось агрессивно, но, видимо, иначе нельзя. И я уверен – это только начало».

Глава 3
ВСХОДЫ

Лава остывала трое суток. Густая багровая масса уже давно перестала светиться и изменила цвет на серовато-коричневый, но всё еще продолжала «дышать», то вздымаясь буграми, которые тут же одевались твердой коркой, то опадая, и тогда корка лопалась, выпуская стелющиеся над самой поверхностью хвосты сизого дыма. За это время зонды передали сообщения о десятках других, местами еще более грандиозных пожаров – Спиральные Облака бесчинствовали по всей планете. Симаков ходил злой, как черт, и никому не давал продыху, заставляя заниматься расчетами. Вероятно, он уже не сомневался, что близится судный день Камиллы, и пытался вычислить его точную дату, чтобы успеть убраться. Но одна компьютерная модель дальнейшего развития событий сменяла другую, а ясности не прибавлялось.

Наконец люди выбрались из заточения и принялись собирать образцы пемзы – с легкой руки Шилле это название немедленно прижилось. Она казалась одинаковой на любом участке, и всё же Ольгерд настоял на том, чтобы его группа отправилась к границе выжженной зоны. Вдруг попадется что-нибудь совсем необычное?

Пемза гулко отзывалась на каждый шаг, так как, несмотря на твердость камня, была пронизана порами и кавернами – иногда внушительных размеров. Выходя на поверхность, они образовывали воронки, напоминающие уродливые язвы. Всюду виднелись застывшие пузыри – от «прыщиков» до «черепушек» (тут уже не поскупился на выражения Корин). Они громко хрустели под ногами и рассыпались в мелкую крошку.

Каждая проба приводила Бигла в восторг. Казалось, что с момента, когда они прибыли на место, биолог вообще не закрывал рта.

– Картина вырисовывается, – говорил он. – Всё, как я и предполагал. Этот черный дождь – сильнейший катализатор. Попав на почву, он дал толчок таким реакциям, о которых мы раньше и не подозревали. Кроме кислорода, в их ходе выделялось множество летучих соединений, а так как температура была что надо, всё это добро не могло не загореться.

Шилле слушал его молча, хотя в душе, наверное, посмеивался. Всё это было очевидно для него с самого начала, но раз уж парень так загорелся, не стоит его расхолаживать. Теперь, во всяком случае, он уже не пожалуется на скуку!

– Не знаю, что вы тут найдете для себя, – продолжал Дон. – Надеюсь, тоже с пустыми руками не останетесь. Ну а я, считайте, свое имя уже обессмертил. Силиконы снова изменили свою структуру! Знаете, что мне напоминает пемза? Живую ткань! Не смотрите, что на вид – камень камнем. Ну, может, еще не совсем живую. Но я буду не я, если теперь не сотворю в лаборатории какую-нибудь кремниевую амебу!

Бахвальство юнца раздражало Ольгерда, и, поскольку слушать уже не было сил, он, прихватив карманный анализатор, начал удаляться от группы. Вообще трубить о будущих, еще довольно сомнительных, успехах считается в научной среде признаком дурного тона. Потому-то, наверное, честь совершить самое выдающееся открытие выпала вовсе не биологу.

В сущности, имея такого суперпрофессионала, как Шилле, можно было особо не утруждать себя поисками: если в окрестностях есть что-нибудь ценное, Хорст это непременно раскопает. Но, разумеется, по многолетней привычке Ольгерд тщательно разглядывал каждую мелочь у себя под ногами. Неожиданно его внимание привлек крошечный бугорок. Чем-то зацепил глаз, но чем именно, Ольгерд понял, лишь нагнувшись: этот пупырышек имел форму аккуратной пирамидки с шестью боковыми гранями!

«Очередной знак! – подумал Ольгерд, мозг которого со дня появления Облаков работал в одном направлении. – Следующий кусочек мозаики, подобрав который даже Бигл может сложить некую картинку – как ему кажется, многое объясняющую. Но объясняющую ли на самом деле?»

Он отгреб от пирамидки кусочки раскрошившейся пемзы. Так и есть: остроконечная «крыша» венчала уходящую вглубь шестигранную призму. Кристалл. Самый обыкновенный, светло-коричневый, поблескивающий безупречными гранями. На любой планете таких полным-полно. Но только не силиконовых. И не после безумства огненной стихии, бесследно уничтожившей целые монолиты…

Ольгерд попробовал расшатать кристалл. Тот не поддавался. Тогда он решил вырезать его из пемзы, чтобы разглядеть как следует, но передумал. В голову пришла безумная мысль – достаточно безумная, чтобы оказаться верной.

Он отцепил прикрепленную к наплечнику крошечную видеокамеру (порой такая бусинка оказывала хозяину неоценимую услугу) и воткнул ее в одно из углублений пемзы напротив кристалла. Затем вернулся к вездеходу.

Бигл продолжал разглагольствовать о своем скором триумфе. Корин (он отвечал за всю технику) «лечил» внезапно занедужившего кибера-бурильщика, Шилле возился с образцами. Было ясно: открытия своего начальника пока никто не повторил. Но не может же коричневый кристаллик быть единственным! Рассудив так, Ольгерд стал целенаправленно искать пирамидки. И, разумеется, скоро высмотрел одну. А высмотрев, тут же подозвал Дона, который и не ведал, что бродит буквально в двух шагах от невероятной удачи.

– Ты, кажется, хотел прославиться? А ну-ка, взгляни!

Бигл недоверчиво хмыкнул, но всё же подошел.

Увидев пирамидку, хмыкнул снова.

– Кристалл… – Он, понятно, предпочел бы, чтобы его взору явилась какая-нибудь шустро перебирающая ножками тварь. – Здорово, конечно. Но это ведь скорее по вашей части.

– А я думаю, по твоей, – сказал Ольгерд. И так убедительно сказал, что Дон немедленно включил анализатор.

– Похоже, в этом что-то есть… – Ему страшно не хотелось признавать, что он не сам обнаружил ценную находку, а его ткнули в нее носом.

К ним подошли Шилле и Корин. При виде кристалла у Хорста вспыхнули глаза, но лишь на мгновение – в отличие от биолога, он никогда не давал волю эмоциям.

– Так вы считаете… – Самомнение Бигла улетучивалось с каждой секундой.

– Считаю. – Ольгерд посмотрел на часы. – И сейчас постараюсь это обосновать. Идемте!

Он привел группу к первому кристаллу. Конечно, времени прошло совсем немного, но для сверхчувствительной техники вполне достаточно. Тем более что Облака устроили «чернильную бомбардировку» всего три дня назад.

Ольгерд поднял видеокамеру и подсоединил ее к микрокомпьютеру, встроенному в радиобраслет. Завершив обработку информации, обвел взглядом замершую в ожидании троицу:

– Он растет. И притом довольно быстро. Учитывая его структуру, вывод можно сделать только один. – Ольгерд в упор посмотрел на биолога. – Это жизнь!

Кристаллы всходили на пожарище, как драконьи зубы, посеянные когда-то неустрашимым Ясоном. При этом они претерпевали такие метаморфозы, что Ольгерд даже стал опасаться за рассудок чуть ли не ночевавшего возле них Бигла. Росток, непрерывно утолщаясь, поднимался сантиметров на тридцать, затем каждая из шести граней (непременно каждая, хотя и на разной высоте) производила на свет дочерний кристаллик. Новые побеги со временем тоже начинали ветвиться, и уже через неделю на всём пространстве, орошенном черным дождем, возвышались симпатичные коричневые кустики. Только возле самой Базы ничего не выросло – ее опоясывало лишь кольцо безжизненной пемзы. Дон, безмерно гордый, что на этот раз никто не успел его опередить, поспешил объяснить странное явление. Впрочем, для того чтобы разобраться, в чем тут фокус, биолог и не требовался – достаточно было просто сопоставить факты.

Границы «мертвой зоны» прослеживались четко: внешняя совпадала с окружностью первоначального силового купола, а внутреннюю, естественно, определял диаметр созданного затем силового пузыря. Выжгла эту территорию просочившаяся под купол лава, но черный дождь сюда не попал – он извергался только передним фронтом Облаков и миновал Базу еще до перестройки поля. Отсюда следовало, что именно чернильные капли содержали некие зародыши, из которых потом развились кристаллы. Пемза, таким образом, служила лишь «удобрением». Нет, даже не так – она являлась единственно возможной средой, в которой могла возникнуть силиконовая жизнь. Выходит, Спиральные Облака обо всём позаботились – не только подготовили почву, но сразу же ее и засеяли.

Позаботились… Значило ли это, что Облака – живые, более того – разумные? Ах, как бы хотелось Биглу дать утвердительный ответ! Единственный биолог на Камилле, он сейчас был здесь царь и бог. Остальные ученые исчерпали свою компетенцию – значит настал его звездный час. Над Доном уже никто не подтрунивал – напротив, все вились вокруг него, ожидая сногсшибательных новостей. Даже в глазах вечно недовольного им Симакова он явно вырос. Тут-то бы и выдать финальный аккорд, позволяющий встать вровень с великими!

Но, к чести Бигла, несмотря на все свои амбиции, он всё же оставался добросовестным ученым. Дон подробно объяснил принцип действия «чернильного» катализатора, расписал цепочки удивительных реакций, превращающих мертвые силиконы в питательный «перегной», и даже создал компьютерную модель гипотетического зародыша. Он выяснил, как растут кристаллы, получая из атмосферы углекислоту, а из пемзы – соединения кремния и другие необходимые им компоненты. Но для того чтобы признать Облака живыми, у него не было фактов.

– Это что-то особенное, – говорил он. – Облака как будто вели себя осмысленно, но я не нашел в них организованной структуры. Все записи просмотрел – и ничего! Думаю, они могут быть просто механическими переносчиками зародышей. Такие случаи нередки в природе. Можно вспомнить хотя бы земные смерчи, захватывающие из воды рыбу, лягушек и прочую живность.

– Откуда же взялись эти самые зародыши? – допытывались у него. – И как они попали в Облака?

Бигл пожимал плечами: не знаю, мол, но придет время – разберусь и с этим.

Между тем кусты вступили в новую стадию. Дойдя до высоты человеческой груди, они начали выпускать необычные побеги – уже не шестигранные, а круглые, и не твердые, как кварц, а упругие, словно изготовленные из пластика. Они легко гнулись, но не ломались.

– Та же кремнийорганика, – поведал коллегам Дон, – только видоизмененная. Больше углерода, меньше кремния.

Новые побеги напоминали не ветви, а извивающиеся жгуты. Они образовывали буйную поросль, наводившую на мысль о прическе горгоны Медузы. «Листьев не хватает, – заметил Корин. – А еще цветочков. Ну и яблочек силиконовых хотелось бы. Не отведать, так хоть полюбоваться!»

Листья, как видно, были кустам ни к чему, цвести они тоже не надумали, а вот плодами решили обзавестись. Концы жгутов истончались, становились нитевидными, затем вновь расширялись, образуя темные узелки. Уже через день-два эти узелки превращались в округлые угольно-черные мешочки – именно мешочки, потому что они не свисали с веток, а раскачивались над ними, как туго надутые воздушные шарики. Анализ подтвердил то, в чем почти никто и не сомневался: странные плоды были накачаны водородом – он занимал примерно девяносто процентов их объема. Оставшиеся десять процентов, по словам Бигла, приходились на «семя».

– Баллон с водородом – это что-то новое, – говорил биолог. – Но он – просто еще одно приспособление, а сама схема нам давно известна. Плод созревает, ветер подхватывает его и уносит далеко – осваивать новые территории.

Планетологи восхищенно цокали языками и смотрели Биглу в рот. Все, кроме Ольгерда. Он знал, что Дон не прав. Знал с того самого момента, когда плоды-мешочки начали раздуваться, готовясь в полет. Эти крошечные аэростаты – зародыши будущих кустов? Нет, истина не так банальна. Сорвавшись с привязи, черные шарики воспарят к небу и там, высоко-высоко над пробуждающейся к жизни пустыней, дадут начало новым Спиральным Облакам. Эмбрионы стихии… Звучит дико, но только для зашоренного ума. Пусть Бигл пока видит в Облаках всего лишь причудливые пылевые вихри. Скоро он прозреет – как только зонды отследят весь процесс. Облака вырастут, обретут силу, прольют чернильный дождь, засевая мертвую землю, – и круг замкнется…

В рассуждениях Ольгерда было слабое звено. Кто породил эмбрион, из которого развилось самое первое Облако? Справиться с этой головоломкой было потруднее, чем ответить на классический вопрос о курице и яйце. Но Ольгерд верил в свою миссию. Вселенная не станет подкидывать неразрешимую загадку тому, кого сама же отметила, выделила среди миллиардов подобных…

Чуткая аппаратура сработала утром. Услышав сигнал, обитатели Базы бросили недоеденный завтрак и выскочили наружу. Скорости, с которой они прошли через шлюзовую камеру, можно было позавидовать.

Одинокая темная точка, застывшая над коричневыми зарослями, выглядела несерьезно, словно микроскопический дефект на панорамном снимке. Только как следует присмотревшись, можно было заметить, как она медленно набирает высоту. Но вот к ней прибавилась еще одна, потом – сразу три… Шарики взлетали безостановочно и через несколько минут заполонили оранжевое небо – казалось, в нем повисли густые комариные рои.

– Это продлится долго, – сказал Шилле и преспокойно отправился завтракать. Хорст вообще был мало подвержен эмоциям: любое зрелище представляло для него интерес лишь с научной точки зрения. Посмотрел, отложил, что нужно, в памяти – и довольно. Конечно, планетолога не могла не занимать дальнейшая судьба черных шариков. Но ученые всё предусмотрели, снабдив сотни плодов микродатчиками. Теперь они не затеряются!

Бигл, разумеется, остался. Он стоял, широко расставив ноги и скрестив руки на груди, как завоеватель, осматривающий новые владения. Так как фигурка у него была тщедушная, величественная поза превращала биолога в какой-то комический персонаж. Но он этого не сознавал.

Лет действительно продолжался долго. Он не закончился и после обеда, а ближе к ужину Симаков собрал подчиненных.

– Зонды передали новое сообщение. – Его тон не предвещал ничего хорошего. – Они обнаружили странный объект, который, судя по всему, тоже развивается. Если силиконовую жизнь на Камилле еще можно допустить, то эта штука – явно чужеродная. Я не берусь предсказать, что будет дальше.

Бигл заерзал. Ему выпала невероятная удача – лавровый венок уже был готов свалиться на голову. Пусть потом завистники говорят, что он просто оказался в нужное время в нужном месте. Наплевать на всех! Дела шли как по маслу – и вдруг ненужное осложнение…

– Можно же просчитать на компьютере! – воскликнул Дон.

Симаков посмотрел на него, наклонив голову набок и слегка прищурясь. В его взгляде читалось: «Может, ты и талантливый биолог, но, по сути, всё еще зеленый пацан».

– Я отвечаю за каждого из вас, – сказал он. – Я, а не компьютер. Машина может просчитать любой ваш шаг и нарисовать идеальную тропку, по которой остается идти пританцовывая и собирать цветочки. Только кого осыпать проклятиями, если на середине пути вы провалитесь в никем не предусмотренную яму? Машину? Или себя, безголовых? В общем, так. Наверное, вам тут было хорошо и привольно, но я не имею права рисковать. А потому вызываю десант.