Текст книги "Магелланы с берегов Неженки"

Автор книги: Владимир Данилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

14

На следующее утро небольшой отряд лесоводов покинул лагерь. У Павлика Тергуева и Володи Мелькина за плечами были огромные рюкзаки, и в каждом по пустому ведру.

Павлик повел всех сначала к Мустоламбе. Там они с Сашкой накануне оставили плот. Осмотрев дуплянки, ребята свернули на квартальную просеку, которая через полчаса вывела их к берегу Неженки. Володя и Павлик сбросили с плеч рюкзаки, достали ведра и принялись подворачивать шаровары. Глядя на них, начал разуваться и Сашка.

– А нам что делать? – спросила Нютка.

– О, многоуважаемые леди! – с глубоким поклоном и прижав руки к груди, проговорил Володя. – Рыцари лесных замков Сяргиламбы приглашают вас полюбоваться на сверкающие струи реки. Смотрите, какой прелестный пейзаж!

– Тебе что, голову напекло? – с ехидцей спросила Таня. – Что-то ты заговариваться стал. Если тебе пейзаж понравился, так и любуйся на здоровье, а мы раков ловить пошли.

Таня взяла одно ведро и крикнула подругам:

– Идем, девочки! Мы и без них справимся. Тоже мне, рыцари…

И девчонки скрылись в кустах. Вскоре на реке послышались всплески и пронзительный крик Нютки Петровой:

– Мамочки родные! Смотрите, ликует, ликует!

Мальчишки, услышав крик, выскочили из воды и побежали по берегу. За кустами они увидели такую картину: Таня, Нина и Нютка стояли в реке. Нютка держала за ус большого рака, а тот, пытаясь вырваться, хлопал хвостом по воздуху. Мальчики расхохотались.

– Ничего себе ликует! Тебя бы так подвесить за ухо и посмотреть, как бы ты заликовала, – сказал Володя.

– Сколько штук вы уже поймали? – спросила Таня. Но, увидев пустое ведро в Сашкиных руках, тут же добавила: – Вызываем на соревнование, кто скорей наловит.

Мальчики вернулись на свое место и с еще большим усердием начали ворочать коряги, ощупывать каждую подводную норку в берегах Неженки.

По тому, как визжали девчонки, можно было подумать, что они напали на большую рачью стаю.

У мальчиков тоже была кое-какая добыча. Уже с десяток раков копошилось в ведре, царапая лапами его эмалированные стенки.

Не прошло и часа, как на берегу раздвинулись кусты и к самой воде спустилась Таня Калитина. Она махнула рукой и подозвала ребят:

– Мальчишки, мальчишки, сюда! Смотрите, что мы нашли! – и Таня протянула ребятам гибкий ивовый прут, К нему был привязан метровый жилковый поводок с небольшим крючком-тройником на конце.

– На форель ставили… – задумчиво произнес Володя. – Павлик, Сашка, вы отправляйтесь вниз по обоим берегам, а я с девочками вверх пойду. Через полчаса здесь же соберемся. Найдете самоловки, тащите сюда.

В назначенное время все собрались в условленном месте. Полтора десятка самоловок, поставленных по берегам реки, обнаружили ребята.

– Вот где надо засаду устроить, – сказал Володя. – Кончай ловлю, айда в лагерь. Надо рассказать Виктору Петровичу.

В полдень ребята добрались до Сяргиламбы. Правда, улов у них был не очень богатый, всего около сотни больших и маленьких раков. Но зато им удалось добыть двенадцать рачих с оранжевыми икринками на хвостах.

«Раководы» сразу же вышли на берег и одного за другим отправили клешнястых зверей в воду. Серые усачи по-разному отнеслись к новоселью. Одни сразу же разворачивались, вытягивали клешни и, часто загребая хвостом, устремлялись в глубину. Другие неторопливо отползали подальше от берега. И только рачих ребятам пришлось устраивать особо. Каждую из них мальчики осторожно опускали под каменные навесы и в расщелины, чтобы ни одна не попала бы в зубы щуке или крупному окуню.

А потом все участники похода собрались в палатке Виктора Петровича и рассказали учителю о браконьерских снастях, которые они нашли на Неженке.

– Пожалуй, между гоголиным домиком и этими самоловками есть какая-то связь, – заметил учитель. – Я согласен с вами. Надо выяснить, кто ставил самоловки, В котором часу вы пришли на берег Неженки?

– Около восьми, – ответил Володя.

– Значит, браконьер побывал там незадолго до вас, предположил учитель. – Если выйти из Ташкан с восходом солнца, то к семи часам можно добраться до верховья. Решено, я пойду вместе с Павликом. А тебя, Володя, попрошу тоже подняться на рассвете, останешься здесь за старшего.

В этот вечер лагерь уснул раньше обычного. У костра сидели ночные сторожа Толя Лушин и Олави Лесонен. Отблески огня плясали на крышах палаток и на блестящих боках кастрюль, что стояли на кухонном столе неподалеку от поста.

– Да-а, хорошо бы с Виктором Петровичем пойти в засаду, – мечтательно произнес Толя.

– Конечно! – не спуская глаз с пляшущих в костре огоньков, отозвался Олави.

– А тут какой интерес, даже браконьера настоящего не увидишь. Уж если Виктор Петрович с Пашкой и поймают кого, так не поведут же сюда, а сразу в Ташканы.

Олави кивнул головой.

Время приближалось к полуночи. Затихли птицы, чахлые сосны на болоте за ламбушкой исчезли в призрачных сумерках.

Олави принес свежую охапку хвороста, подбросил несколько сучьев в огонь и растянулся на траве, подперев ладонью щеку. Глаза его слипались.

Сидевший на обрубке дерева Толя, увидев дремлющего Олави, покровительственно сказал:

– Хочешь – поспи. Если что, я разбужу.

Длинной палкой Толя пошевелил дрова в костре, потом поднялся и обошел весь лагерь. В палатках деловито посапывали уставшие за день ребята.

Повернув обратно к костру, Толя с ужасом увидел, как кастрюли одна за другой со страшным звоном полетели со стола на землю.

К берегу Сяргиламбы метнулась какая-то тень.

От грохота кастрюль проснулся Олави и увидел, как Толя торопливо спускается к берегу ламбушки.

«Наверно, кастрюля упала, запачкалась, а он ее мыть пошел», – подумал Олави и присел на чурбан, ожидая товарища. Но прошло пять минут, десять, пятнадцать, а Толя все не возвращался. Тогда Олави вышел к берегу и негромко, чтобы не разбудить ребят, позвал:

– Толя, ты где?

Ответа не последовало.

– Толька, если не отзовешься, я разбужу всех, – уже с угрозой повторил Олави.

И снова в ответ ни звука.

Испуганно озираясь по сторонам, Олави со всех ног? пустился в лагерь и разбудил учителя:

– Виктор Петрович, беда, Толя Лушин пропал.

– Как пропал, куда пропал, а ты где был?

– Я дремал, потом кастрюли упали, и Толя пошел к берегу. Я ждал-ждал, а его все нет. На берег сходил, и там нет.

От этих слов сердце глухо застучало в груди учителя. Он мигом вскочил и, наспех одевшись, побежал вместе с Олави к берегу ламбы. Но Толи нигде не было. Возле тропинки они нашли только зеленый берет мальчика.

Известие, принесенное Олави, с быстротою молнии облетело все палатки. За две-три минуты ребята были на ногах и ждали Виктора Петровича.

Когда учитель вернулся к палаткам, там уже Володя Мелькин выстроил ребят.

– Сколько отрядов пойдут искать Лушина? – спросил Володя.

– Как можно больше. В каждом отряде по пять человек. Но далеко по лесу не разбредаться, – отдавал распоряжения учитель. – Володя, Павлик, Саша, Тюрин, Сорокин, Таня Калитина, отбирайте людей, будете в своих отрядах командирами, каждый берет по ракете. Если что-либо обнаружите, сразу же подавайте сигнал. Идем в обход Сяргиламбы. Я думаю, за полчаса Толя не мог далеко уйти.

Володя пересчитал, сколько ребят уходит на поиски, и выдал каждому командиру по фальшфейеру.

Один за другим отряды начали спускаться с крутого берега. И в этот миг со стороны самой дальней, заболоченной губы Сяргиламбы донесся не то протяжный плач, не то вой.

Виктор Петрович остановил ребят, прислушался.

– Мамочки родные, это волки! Наверно, они и утащили Лушина. Ой, я боюсь! – прошептала Нютка Петрова.

– Молчи ты, нюня, – напустился на Нютку Павлик Тергуев. – Волки только в августе выть начинают. Это, скорей, гагара.

Через несколько секунд звук повторился снова, и трудно было разобрать, кому он принадлежит – зверю или какой-либо ночной птице. Снова потянулись томительные, долгие, как часы, секунды ожидания.

И вдруг в ночных сумерках над болотом взвился красный огонек сигнальной ракеты, За ним второй. Это означало, что требуется помощь самого начальника лагеря.

– Все остаются здесь, – сказал Виктор Петрович, – Со мной идет только Павлик Тергуев.

Ребята поднялись на высокий берег Сяргиламбы и, вслушиваясь в каждый звук ночи, ждали, не покажется ли снова сигнальная ракета.

Павлик едва поспевал за Виктором Петровичем.

– Скорей, скорей, – подбадривал учитель. – Надо спешить.

Через четверть часа они добрались до болота.

Еще с крутого лесистого берега в серых сумерках белой ночи учитель и Павлик увидели посреди болота Толю Лушина. В руках у него была палка.

– Э-ге-гей! – крикнул учитель. – Толя!

– Скорей, скорей! – обрадованно прокричал он в ответ и почему-то сел.

Павлик и Виктор Петрович спустились на болото. Под ногами оседали зыбкие кочки и хлюпала мутная жижа. Чем ближе они подходили к Толе, тем громче становилось чавканье.

Наконец путники, с трудом вытаскивая ноги из коричневого месива, добрались до Толи. И тут увидели такое, что мурашки по спине забегали.

Увязнув в ржавой болотной грязи, по пояс в воде стоял Венька Рюхин. Куртка и фуражка его были сплошь заляпаны тиной. Счастливая улыбка на Венькином лице ярче слов говорила о том, как он рад неожиданной подмоге.

Виктор Петрович тотчас подал Рюхину жердь и потянул за другой конец. Бочага запузырилась, захлюпала, неохотно освобождая пленника. И вскоре Венька очутился на кочке, где стояли его спасители.

– А теперь, голубчики, рассказывайте, что это за фокусы, – строго проговорил Виктор Петрович.

– Венька ночью в лагерь пришел, – начал Толя. – Я заметил и погнался за ним. А потом он провалился в трясину и стал вязнуть. Может, слышали, как он кричал. Я сразу жердей принес, стал тянуть, но силы не хватило, больно глубоко Венька завяз. А чтобы его не засасывало, я Веньке жердей накидал, и он на них грудью навалился.

А потом я говорю Веньке, что в лагерь пойду за подмогой, а он не отпускает меня. «Утону», – говорит. Я говорю, были бы с собой ракеты, мигом бы ребят вызвали, А Венька мне пару ракет из-за пазухи и достает.

Виктор Петрович укоризненно покачал головой.

– Ай, Рюхин, Рюхин.

– Виктор Петрович… С этого дня все кончено… Слово даю…

Ужас, который только что испытал Венька, лишил его былого красноречия. Он говорил путанно и сбивчиво.

– Виктор Петрович, это я в дуплянку лазил и форелевые самоловки тоже мои. Я вам все объясню, только скажите ребятам, чтобы меня в лесничество приняли.

– Ладно, Веня, идем, – ответил учитель. – Из-за тебя сегодня весь лагерь не спит. А вопрос о том, быть тебе в лесничестве или нет, ребята решат сами…

Уже солнце позолотило вершины деревьев, когда спасители Веньки Рюхина и он сам появились в лагере. Трубные звуки кричавших на заре журавлей неслись над сонными водами Сяргиламбы.

В лагере никто глаз не сомкнул в эту ночь. Чтобы разогнать знобящий холодок раннего утра, ребята набросали в костер побольше хвороста и расселись в кружок. Трудно передать, как все удивились, увидев Веньку.

– Ну, Рюхин, раздевайся, присаживайся к огню, а заодно и о своих подвигах расскажешь, – сказал Виктор Петрович и подошел к костру.

– По порядку рассказывать? – стаскивая с себя мокрую куртку, переспросил Венька.

Учитель улыбнулся:

– Давай по порядку.

– Ребята, я хочу жить в лагере… – начал было Венька, но чей-то возглас, хлесткий, как пощечина, прервал его.

– Платы потребуешь!

– Погодите, ребята, высказываться потом будете, – строго произнес Виктор Петрович. – Говори, Рюхин.

– А что говорить… Я как волк один вокруг лагеря рыскаю. Не могу больше. Не захотел тогда вместе с вами в лесничество записываться, а теперь локти кусаю. У всех – дело, один я, как тунеядец. Возьмите меня к себе.

– Самоловки твои? – спросил Володя.

– Мои, – тихо проговорил Венька. – Но я не браконьерил, а только чтобы в лесу поесть – рыбу ловил.

– А дуплянку кто разорил? – выпалил Сашка Тергуев.

– Не разорял я дуплянку, – ответил Венька, и в глазах его блеснул озорной огонек. – Я все девять яиц расселил по остальным дуплянкам. Хотел посмотреть, нанесет ли гоголюха новых…

– Будто тебя просили… – буркнул Павлик, а сам подумал, почему эта мысль не пришла раньше ему самому ведь так легко можно увеличить выводок в каждой дуплянке.

Венька разложил у костра шаровары, куртку, рубашку, майку и, оставшись в одних трусах, переминался с ноги на ногу, не зная, о чем еще говорить.

– А шишки, что зимой у Калитиной пропали, и срубленная сосна – твоя работа? – спросил Володя Мелькин.

Венька удивленно огляделся вокруг, ища взглядом Олави.

– Я думал, Олави вам еще тогда рассказал, – пожимая плечами, ответил он. – Да что вспоминать… Если б я знал тогда, что такое лесничество, так ни в жизнь… Не прогоняйте меня, ребята, – голос Веньки дрогнул, и он почти шепотом добавил: – Виктор Петрович сказал, вы будете решать…

Все взгляды разом устремились на учителя, а тот, как ни в чем не бывало, помешивал хворостиной угли в костре и молчал.

Ребята думали. Никто первым не решался быть Венькиным судьей.

Но когда молчание затянулось слишком долго, Виктор Петрович произнес:

– Решайте поскорей, нам еще выспаться надо.

– А что решать, конечно, пусть с нами будет, – отважилась наконец Таня Калитина. – Надо же человека воспитывать. Нам бы на его месте…

Когда девчонки брались кого-нибудь «воспитывать», мальчишки всегда поднимали их на смех. Но на этот раз никто даже не улыбнулся. Слишком горькими показались всем Венькины мытарства.

– Пусть к нам в бригаду идет, – предложил свои услуги Петька Тюрин.

– Значит, решено! – поднялся Володя Мелькин. – Только я предлагаю Рюхина пока в бригаду не включать. Мы должны испытать его на деле.

– Давайте любое! – с готовностью отозвался Венька.

15

Первые дни своей жизни в лагере Венька ходил в лес то с одной, то с другой бригадой лесоводов. Вместе с ребятами он расчищал квартальные просеки, собирал валежник в кучи, ходил ночью с добровольцами закапывать на вырубке ведра для ловли лесных мышей.

Рюхин ждал, какое испытание приготовят ему лесники. Ждать долго не пришлось.

Как-то, вернувшись из Ташкан, Виктор Петрович подозвал к Себе Павлика Тергуева.

– Был у меня в Ташканах разговор с дедом Тимохой. Дед просит подпаска. Уж больно козы у негр шкодливые.

– Я тоже с ним говорил, – воскликнул Павлик. – Он пасет свое стадо на полянах у Неженки. А это же наша территория. А знаете, какие твари эти козы. Нет, чтобы траву пощипывать – на дерево лезут.

Виктор Петрович рассмеялся:

– Прямо так уж и лезут?

– Честное слово! Сам видел, встанет эта рогулина бородатая на задние копыта, вытянет шею и рвет листья вместе с ветками. Я говорю деду: «Не видишь, что они делают?» А он поглаживает свою бороду и говорит: «Иди откуда пришел, мил человек. Козе тоже пропитание надобно». Но если эта орава и дальше так будет наступать, у нас все деревья посохнут. Ведь коз у деда штук пятьдесят, не меньше. А пес у него – Жук – почище всякой козы. Носится по лесу, всех рябчиков да тетерок перепугал.

– В общем, я вижу, ты со мной согласен. За дедом Тимохой нужен присмотр, – сказал Виктор Петрович. – Кого же из ребят ты предлагаешь в подпаски?

– Да я сам пойду!

– Сам еще успеешь, – Виктор Петрович хитровато улыбнулся. – В подпаски нужен кто-то другой…

Павлик с минуту подумал, перебирая в памяти имена ребят, и вдруг просиял:

– Венька Рюхин! Он не только за козами, но и за самим дедом присмотрит.

– Ну что ж, вот ему и испытание нашлось…

Веньку Рюхина Павлик отыскал на западной просеке лесничества. Вместе с Олави они сидели за стволом старой ели и о чем-то спорили.

– У меня дело к тебе, Венька. В пастухи к деду Тимохе хочешь?

И Павлик рассказал, почему именно его, Веньку, назначили в подпаски.

– Раз надо, так надо! – сказал Венька. – Пусть только Олави меня навещает, хотя бы через день, – А то с дедом-то не больно весело.

В первое же утро Венька проспал. Когда мать разбудила его, рогатое стадо уже пылило по дороге за поселком. Наскоро собрав в сумку провизию, Венька пустился догонять деда Тимоху.

Пастух оглядел с ног до головы своего помощника и сказал:

– Парень ты, вижу, шустрый, но на службу опаздывать не гоже. На первый случай я тебя прощаю, но наперед знай: проспишь – отправлю обратно. Пусть ваш учитель нового ищет.

Венька заверил деда Тимоху, что опаздывать больше не будет, а про себя подумал: «Больно нужны мне твои рогатые чудовища. Если бы не поручили мне это дело, я бы твое стадо за десять верст стороной обошел».

Едва стадо рассыпалось по полянке и дед со своим новым помощником присели на зеленый бугорок, как в лесу послышался звонкий лай Тимохиного Жука. И вдруг над головой у пастухов с тревожным квохтаньем пронеслась тетерка, а следом за ней на поляну выскочил черный пес. Проводив взглядом улетевшую птицу, Жук подошел к хозяину и прилег рядом на траве.

– Хорошая у меня собака, – поглаживая пса, хвастал дед Тимоха. – Есть всякие породы, а мой хоть и беспородный, да дело справляет. Вот на той неделе тетеру за крыло приволок…

– Ну и куда вы ее? – не выдержал Венька. – В торбу, конечно.

Венька ненавистным взглядом посмотрел на Жука и в сердцах подумал: «Чтоб тебя деревом где придавило!» А дед Тимоха продолжал нахваливать пса.

– Лучшей мне собаки и не надобно. Даже рябец, уж на что сторожкая птица, не сидит под собакой, а Жук посадит. Тихохонько заскулит – мне даст знать. Ну я, конечно, на мушку того рябца. По осеням мы с ним отлично охотимся. И тетеря садит и мошника – глухаря, значит.

Жук умильно поглядел на своего хозяина, потом поднялся и затрусил через поляну в лес.

– Ищи, ищи, милый, – бросил ему вслед Тимоха.

Не прошло и пяти минут, как из лесу донесся пронзительный лай собаки. Венька кинулся на голос.

Жук стоял у высокой сосны и, не спуская жадных глаз с развесистой кроны, молотил себя по бокам хвостом. Венька глянул вверх и увидел на толстом сосновом суку двух крапчатых птенцов тетерки. Схватив Жука за ошейник, Венька потащил его подальше от тетеревиного выводка. Углубившись в лес, он снял с себя поясной ремень и накрепко привязал пса к дереву.

– Хватит гавкать, посидишь тут до вечера, может, поумнеешь, – сказал Венька.

– Ну что там? – встретил Веньку дед Тимоха.

– Да так, кажется, зайца погнал, – не моргнув, соврал Венька.

– А мне показалось, что мошника посадил. Вроде в одном месте лаял. Он всегда на мошника так с подвывом.

Жук молчал не более четверти часа, а потом огласил всю округу таким нутряным воем, что даже козы перестали жевать и с тревогой посмотрели в сторону леса, Чтобы не вызывать подозрений у деда Тимохи, Венька юркнул в кусты и побежал к собаке. Жук рвался и кусал ремень. Он, видимо, решил, что его привязали к дереву навсегда. Как все шкодливые собаки, Жук не отличался большой храбростью и до смерти перепугался, оставшись один. Увидев Веньку, пес сразу же успокоился и приветливо замахал хвостом.

– Ну чего заныл, браконьер несчастный, – отчитывал его Венька.

Потом достал из сумки прихваченный из дому кусок мяса и хлеб с маслом и оставил все это Жуку.

– Вот, это тебе. Будет скучно, так вместо того, чтобы гавкать, мясо грызи. – И со вздохом добавил: – По твоей милости я без обеда остаюсь.

– Жука не повидал? – вопросом встретил Веньку дед Тимоха. – Чтой-то мне почудилось, будто он лихо-лихо взвыл.

– Мне тоже почудилось, – ответил Венька и, взяв хворостину, пошел выгонять коз из лесу.

16

Хорошо, когда лагерь недалеко от дома. За неделю каждый из ребят успевал побывать у родителей, навестить своих младших братишек и сестренок.

Однажды Олави Лесонен вернулся в лагерь возбужденный и улыбающийся.

– Еду на Каспийское море! – объявил он. – Отцу в рабочкоме путевку дали. Читал, в газетах писали про канал Волго-Балт? Вот я по этому каналу и поеду на теплоходе до самого моря. Всю Волгу от начала до конца увижу.

Весть о том, что Олави Лесонен едет по Волге и обязательно побывает в Волгограде, быстро облетела все лесные бригады. Это было очень кстати – Олави мог отвезти волгоградским юннатам сеянцы карельской березы.

Олави уезжал в конце недели. Таня Калитина прожужжала все уши Володе Мелькину о том, что она с девочками выкопает в школьном питомнике сеянцы карельской березы и подготовит их для Олави. Но от услуг Тани пришлось отказаться.

Как-то после обхода в лагерь завернул Василий Егорович. Ребята рассказали ему обо всех своих делах, о предстоящем путешествии Олави. Похвастали, как на самоловки ловили щук в Сяргиламбе, а Сашка Тергуев обещал сводить лесника в конец ламбы и показать гоголиных утят, которые вывелись в их дуплянке. Но Василия Егоровича больше всего заинтересовала поездка Олави по Волге.

– Давно я не бывал на Волге-матушке, – мечтательно произнес лесник. – Почитай с довойны. Ты уж поклонись ей от меня, старика, – сказал он, обращаясь к Олави. – Хорошая поездка у тебя будет. Всю страну повидаешь. Только вот сеянцы ваши не доедут, малы больно, и года им еще нет, не окрепли.

После этих слов ребята приуныли, забеспокоились:

– А как же быть?

– Ведь мы же письмо написали, обещали…

– Выходит, обманем?

– Тогда волгоградские ребята и дружить с нами не станут.

Но лесник успокоил их.

– Помогу вашему горю. Раз уж слово дали, держать его надо. Есть у меня в лесу карельская береза. Сам сеял. Отряжайте гонцов через два дня, самые лучшие березки выкопаем, пошлем в подарок городу-герою.

В назначенный день Павлик и Сашка Тергуевы, а также Таня Калитина с девочками отправились к Василию Егоровичу.

Лесник повел ребят вниз по Неженке, где в лесных кварталах его обхода были старые вырубки. Ребята несли с собой лопаты и мешки. Через час они свернули с просеки на вырубку, засеянную невысокими деревцами.

– Это и есть карельская? – не удержался от вопроса Павлик.

– Она самая, – ответил лесник.

– Да она ничем не отличается от простой березы! – удивились ребята.

– Верно, – сказал Василий Егорович. – Пока молода, сразу и не отличишь. Зато повзрослеет, тут и узор по древесине пойдет и крепость необыкновенная появляется. Недаром ее и прославили мастера-краснодеревцы. Хоть видом неказиста, да цена ей от человека большая дадена.

Василий Егорович сам выкопал десяток полуметровых березок. А ребята, смочив мешки в Неженке, осторожно завернули в них корневища деревцев, вырытые вместе с землей.

Олави с родителями уезжал на следующий день. Вместе с ними в одном автобусе ехал до города и Володя Мелькин. Ему прислали вызов из техникума. Пора было сдавать вступительные экзамены.

Провожать Олави и Володю пришли и Таня с девочками, и братья Тергуевы, и Виктор Петрович.

Девочки обшили корни березок рогожей и поставили их в ведро. Виктор Петрович принес бутыль с питательным раствором, чтобы в дороге Олави мог менять воду, и подкармливать саженцы.

Ребята долго прощались. Потом шофер закрыл дверцы автобуса и машина тронулась.

– Володя, сдавай на пятерки!

– Олави, передай привет волгоградским юннатам!

– За нас по разику в море нырни!

– Смотри, чтоб березы не завяли! Напиши, как приедешь! – кричали вслед ребята, а Олави и Володя махали им руками из окон автобуса.

Вскоре автобус скрылся за деревьями, и все отправились в лагерь.

В тот же день ребята написали письмо в Волгоград. Лесоводы просили волгоградских пионеров встретить теплоход «Циолковский», на котором ехал Олави, и сообщить в Ташканы, как приживутся деревца. Письмо отправили авиапочтой.

В субботу утром еще до подъема флага в лагерь пришел Венька Рюхин. На веревке он тащил черного пса.

– Все, не могу больше! – сказал он и присел под зеленым грибком дежурного.

– А что случилось? – спросили ребята.

– Ничего не случилось. Но если мне еще раз придется пойти к этим образинам рогатым, то обязательно случится. Околею! Вот этот пустобрех меня в могилу сведет.

С этими словами Венька с такой силой дернул поводок, что Жук взвизгнул от боли.

– Да ты погоди, – сказал Павлик, – расскажи толком, что произошло.

– А то, что этот Жук, как и его хозяин, самый настоящий браконьер. Рябчиков давит, тетерок ловит. Я его привязываю в лесу, а чтоб не выл, свой обед отдаю. И так всю неделю голодный. Мать спрашивает: не заболел ли?

– Что, брат, трудное дело тебе досталось, – улыбнулся Виктор Петрович.

– Трудное, – с горечью ответил Венька. – Не могу больше… пусть другой кто-нибудь хоть недельку за меня поработает, пока я отъемся.

Ребята рассмеялись. Но Таня Калитина оборвала их.

– Да перестаньте вы! Нашли чему смеяться. Сами бы так попробовали, как Рюхин.

Ребята стали думать, кого послать к деду Тимохе вместо Рюхина.

Предложения сыпались одно за другим. Наконец Павлик сказал:

– Только коз по лесу не распускай, гони на поляну, а то они и пенья и коренья сожрут, – предупредил Венька.

Сашка сразу же отправился в путь. Деда Тимоху он нашел на поляне у Неженки. Дед сидел в тени развесистой елки и, разложив на газете припасы, обедал.

– Здравствуйте, дедушка! – как можно ласковей проговорил Сашка. – Приятного аппетита…

– Ем свой, а ты гляди да стой, – неприветливо ответил дед Тимоха.

– Я вас ищу, дедушка, – продолжал Сашка, а про себя подумал: «Что-то дед не в духе».

– Это зачем же я тебе, мил-человек, понадобился?

– Меня зовут Сашкой. Я к вам в подпаски назначен.

– А что, Вениамин не придет больше? – поинтересовался дед.

– Он заболел, радикулитом… – брякнул первое, что пришло в голову, Сашка. – Поправится, может, и придет.

Дед как-то странно посмотрел на Сашку, машинально потер ладонью поясницу и, не спуская с Сашки проницательного взгляда, спросил:

– А кто ж это, с позволения сказать, назначал тебя?

– Лесники… Ну школа, значит.

– Ну тогда другое дело. А жалко Вениамина, – притворно вздохнул дед. – Уж больно шустрый парнишка. Такому и стадо доверить не боязно. А ты вроде с виду тоже ничего, – дед изучающе оглядел Сашку и добавил: – Впрочем, пастушья наука нехитрая. Обрисую все как есть в лучшем виде. Поначалу сгони-ка коз покучнее. Уж больно они разбрелись какая куда.

Сашка выломал увесистую хворостину и начал собирать стадо на поляну. В это время в стороне Сяргиламбы раскатисто прогремел выстрел.