Текст книги "Магелланы с берегов Неженки"

Автор книги: Владимир Данилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

12

– Эй, Олави! А ну-ка, заворачивай сюда!

Услышав оклик, Олави затормозил и оглянулся. За забором пришкольного участка он увидел Таню Калитину и Нютку Петрову.

– Ты давно из лагеря? – спросила Таня.

– Только что.

– А обратно когда?

– Вечером… часов в девять. К отбою надо успеть.

– Вот и хорошо, что ты появился, – затараторила Нютка. Бери-ка ведерочки и за водой. А вечером вместе в лагерь пойдем. Бери, бери ведра! У нас с Таней уже руки не гнутся. Хватит велосипедом хвастаться.

Олави уже не раз вспоминал, как в тот мартовский день он не стал расписываться вместе с Венькой Рюхиным в книге лесника. Как хорошо, что он понял: ему идти вместе с ребятами.

В тот день Олави, пожалуй, первый раз после приезда в Ташканы сам решил, как ему поступить. Он тогда же почувствовал, как относятся к Веньке ребята, и прекрасно понял, что означает обидное слово «частник».

С тех пор Олави перестал дружить с Венькой. Тем более, что мечта его сбылась – отец купил Олави точно такой велосипед, о котором он думал.

Но теперь слова Нютки больно кольнули Олави.

– А я и не хвастаюсь, – не то удивленно, не то испуганно проговорил он. – Если вам надо помочь – пожалуйста.

Целых полчаса Олави громыхал ведрами на берегу Неженки и поливал участок. Когда все было закончено, он поставил ведра у забора и присел отдохнуть.

– Олави! – окликнула Нютка.

– Что? – встрепенулся тот, ожидая, что сейчас последует еще какая-нибудь просьба.

– А как ты думаешь, Олави, – Нютка сощурила глаза и наморщила нос. – Сколько литров воды попало бы на наш участок, если бы вместо твоих ведер на берегу стоял электрический насос?

Олави понял Нюткин намек на свою историю с арифметикой и рассмеялся.

– О, тогда можно было бы устроить настоящий дождик! Ну ладно, я пойду покатаюсь.

– Не забудь перед лагерем за нами зайти! – крикнула вдогонку Таня.

В июне что вечер, что ночь, что утро до восхода солнца – одинаково светло. Когда Олави, Нютка и Таня вышли из Ташкан, солнце еще катилось по горизонту, цепляясь за вершины деревьев. Но едва ребята вошли в лес, как сразу стало темнее, косые лучи солнца не пробивались сквозь зеленую стену. Казалось, в лесу разом настали сумерки.

Ребята шли по старой, давно заброшенной лесовозной дороге, которая вела к просеке.

В низинах дорога была вымощена посеревшими от времени бревнами-кругляками. А пригорки и холмики много лет назад были срезаны бульдозерами. От этого деревья оказывались выше дороги, и на песчаных осыпях торчали их оголенные, уродливые корневища.

На откосе показался квартальный столбик. До лагеря оставался всего километр пути, и ребята прибавили шагу. Вдруг Нютка подпрыгнула на одной ножке и вскрикнула:

– Ой, мамочки родные! Постойте!

Олави и Таня остановились. Никак Олави не мог привыкнуть к Нюткиным восклицаниям. Ее «мамочки родные» могли одинаково выражать и радость, и испуг, и удивление, и вообще все что ей в голову взбредет. Но на этот раз ничего особенного не произошло. Просто-напросто Нютке в башмак попал острый камешек. Ребята присели на песчаный откос, ожидая, когда Нютка вытряхнет песок из ботинка.

Вдруг Таня насторожилась и тронула Олави за плечо.

– Тс-с-с… Слышите?

– Что? – в один голос спросили Нютка и Олави.

– Пилят… Слышите?

Ребята прислушались. Где-то за поворотом дороги раздавались глухие, отрывистые звуки: зень-шарк, зень-шарк, зень-шарк. Потом звуки разом оборвались и через несколько секунд ребята услышали тяжелый вздох упавшего дерева.

– Наш лес кто-то пилит. Побежали узнаем, в чем дело? – тревожно проговорила Таня и первая бросилась вперед. За нею спрыгнул с откоса Олави.

– Мамочки родные! – только и успела проговорить Нютка и пустилась вдогонку.

Справа от волока, на заросшем ягельником бугре, зеленела сосновая куртина[1]1
  Куртина – участок леса, оставленный для обсеменения вырубок.


[Закрыть]. Когда ребята добрались до нее, оттуда доносился уже стук топора, Олави велел девочкам спрятаться в кустах у дороги, а сам, крадучись между деревьями, подошел к месту, откуда слышались голоса.

Возле поваленной сосны Олави увидел двух человек. Они только что закончили обрубать сучья и, присев на ствол дерева, закурили. Пламя зажженной спички на миг осветило их лица, но ни того, ни другого мальчик не узнал. Неподалеку Олави разглядел еще несколько спиленных деревьев.

– Как думаешь, сейчас разделаем? – спросил один из незнакомцев.

– Можно и сейчас, а можно, когда Иван подъедет. Теперь торопиться некуда.

Олави ловил каждый звук, боясь пропустить хоть одно слово. Но в это мгновенье почувствовал, как что-то тяжелое навалилось ему на ногу. Он обернулся и увидел за спиной знакомые фигурки Тани и Нютки.

– Вы зачем здесь? – прошептал Олави.

– Тебя выручать, – так же тихо ответила Таня. – Чем в кустах прятаться, так лучше с тобой. Хоть знать будем что к чему.

– Слышали, про что они говорят? – спросил Олави.

– Нет, – испуганно выдохнула Нютка, и глаза ее округлились. – Это браконьеры? А ружья у них есть?

– Про ружья ничего не говорили. Ждут какого-то Ивана…

В сумерках красными светлячками светились раскуренные папиросы незнакомцев. Вот один из них достал из кармана часы и проговорил:

– Без пяти десять… Что-то задерживается Иван. Боюсь, не перехватили бы его в поселке?

– Проскочит, – ответил второй. – Иван огни и воды прошел. Не такие дела обтяпывал.

Олави плохо понимал, о чем ведут разговор незнакомцы. И хотел было еще послушать, но тут Таня потянула его за полу куртки и прошептала:

– Скорей в лагерь, ясно, что за люди!

Ребята тихонько отползли к дороге и, добежав до просеки, помчались в лагерь.

На площадке, возле поста дежурного, горел небольшой, но яркий костер. Здесь собрались все, кто не пошел на ночь в Ташканы. Ребята помогали Володе Мелькину вязать продольник и слушали его рассказы об ископаемых чудовищах, которые стали вдруг появляться в разных странах.

– Я читал в «Комсомольской правде», что где-то и у нас в Сибири нашли небольшое озеро, площадью и квадратного километра не будет – меньше нашей Сяргиламбы. Так в этом озере огромный стегоцефал живет. Питается травкой, живет себе в воде и никому не мешает. Его только человек пять и видели. Я тоже видел… в газете. Вот поедем в Ленинград на экскурсию, обязательно в зоопарк сходим, может быть, его туда привезут.

Ребята слушали Володю затаив дыхание, а он, все больше вдохновляясь, начал уже фантазировать.

– А знаете, может, в нашей Сяргиламбе живет такая монстра, которая еще ни одному ученому не снилась. Вот бы нам ее на этот продольничек подцепить…

Володя не успел закончить свою мысль, как послышались шаги и у костра появились запыхавшиеся Олави, Таня и Нютка.

– Где Виктор Петрович? – выдохнула Таня.

– Виктор Петрович ушел с ребятами муравейники накрывать. Завтра три муравейника будем переселять на новые места. А что?

– Там лес рубят! За старой дорогой… – сказал переводя дух Олави.

– Кто? – Володя вскочил с чурбака, на котором сидел, и шагнул к Олави.

– Двое их, несколько сосен из семенной куртины уже срубили. Какого-то Ивана ждут. Мы их разговор подслушали, – объяснила Таня. – Надо что-то делать.

– А может, им Василий Егорович разрешил? – проговорил Павлик Тергуев.

– Не может этого быть. Ведь он сам говорил, что в нашем лесничестве никаких рубок не будет лет двадцать, – ответил Володя. – Вот что, Пашка, бери сигнальные ракеты, пойдешь со мной. И еще кого-нибудь захватим. До прихода Виктора Петровича за командира в лагере остается Таня. Если потребуется ваша помощь, будем вызывать двумя ракетами.

– Тюрин – срочно в Ташканы, к Василию Егоровичу. Расскажешь ему про все. Сашка, прихвати топор!

Пока Сашка бегал за топором в землянку, Павлик заскочил в палатку Виктора Петровича и взял четыре ракеты. Две он передал Володе Мелькину, две заткнул себе за пояс.

Четвертым в погоню отправился Олави. Ребята спешили. Володя по пути все расспрашивал Олави, но тот ничего нового добавить не мог, Таня уже обо всем рассказала.

Когда прошли половину пути, Павлик взглянул на идущего позади всех Сашку и удивился. В руках у него была пила, Обмотанная тряпками.

– А пилу зачем тащишь? – удивился Павлик.

– Может, пригодится, – ответил Сашка.

– Ты как Иванушка-дурачок, – съязвил Павлик. – Чтобы воры в дом не забрались, так он дверь за собой понес.

– Сам-то ты дурачок, – огрызнулся Сашка. – Тебя бы заставили в темноте топор искать. Хорошо еще, что этот сверток нашел. Здесь пила и топор вместе. А развязывать некогда было.

– Ну ладно, ладно, – миролюбиво ответил Павлик. – Устанешь, скажи, помогу нести.

– На, неси! – с готовностью выпалил Сашка. – Я уже устал.

Павлик взял сверток под мышку и молча стал догонять ушедших вперед Володю и Олави.

Мальчики уже подходили к концу просеки, как со стороны поселка донесся рокот мотора. Они остановились и прислушались. Сомнений не было – по дороге в сторону леса двигалась машина.

– Вот вам и Иван объявился, – произнес Володя.

– Давай заляжем в канаве и заметим номер. А если она бревна повезет, остановим, – предложил Сашка.

– Может, лучше сейчас остановить? – сказал Павлик. – Эх, нет с нами Виктора Петровича!

Но рассуждать уже было некогда. Из-за поворота, мигнув огоньками подфарников, вылетел ЗИЛ. В нескольких метрах от ребят заскрипели тормоза. Мальчики бросились врассыпную. А из окна кабины высунулся шофер с перекошенным от злобы лицом и погрозил кулаком.

– Вы что, оглохли, дьяволы! Бродят тут по ночам!

В следующий миг мотор взревел, набирая скорость. Павлик первым заметил, что вдоль всего заднего борта машины спущено брезентовое полотнище.

– Специально номер завесили! – с быстротой молнии мелькнула мысль.

В два прыжка Павлик нагнал машину и, подтянувшись на руках, перевалился через борт. Не успели ребята опомниться, как Павлик был уже в кузове удаляющейся машины:

– Если подам сигнал, делайте завал! – крикнул он.

К счастью, сидевший за рулем шофер ничего не расслышал. Он выжимал полный газ, торопясь туда, где его ждали.

Машину подбрасывало на ухабах, лязгали бортовые затворы. Павлика кидало из стороны в сторону. Крепко вцепившись в борта, он не смел и головы поднять.

Путешествие Павлика продолжалось не более пяти минут. Затем машина свернула с дороги и, поколыхавшись по пням и кочкам, словно попавший в шторм корабль, остановилась.

– Ну как, Иван? – раздался в сумерках голос.

– Полный порядок! – ответил шофер, вылезая из кабины.

– А мы уж думали, что тебя в поселке задержали. Никого не встретил?

– Да каких-то пацанов недалеко отсюда. Наверно, с рыбалки возвращались. А у вас как?

– Тоже порядок! Давай грузиться, – ответил один из незнакомцев.

Пока трое возились с бревном, Павлик спрыгнул на землю и, прячась за колесом, подкрался к номеру у стоп-сигнала. «ЕШ 29–31, надо запомнить», – подумал он и юркнул в кусты.

Незнакомцы кряхтя грузили в кузов одно бревно за другим.

– Как думаете, полсотни выручим? – спросил шофер.

– Без звука! Из этого леса полдома срубить можно.

Минут двадцать длилась погрузка, и все это время Павлик, притаившись в кустах, наблюдал. Наконец последнее бревно было поднято в кузов. Шофер включил подфарники и достал из кабины сверток.

– Такое дело надо смочить, – сказал он. – Прошу к столу.

Все трое собрались в кружок на освещенном подфарниками пятачке. Из свертка шофер достал бутылку водки, хлеб, большую селедину и алюминиевую кружку. Кружка тотчас пошла по кругу. Затем появилась вторая бутылка, и голоса стали громче.

– А ты, Иван, не боишься инспектора? – спросил один из незнакомцев.

– Я? Ха-ха, испугал медведя малиной! Еще тот инспектор не родился, чтобы меня за рулем выпившим застал. Когда мы в город приедем, все инспекторы давно баиньки лягут. Ну а если он во сне меня увидит, я не возражаю…

Все трое дружно загоготали.

Когда наконец бутылки опустели, незнакомцы встали. И тут из-за кустов им навстречу вышел Павлик.

– Выгружайте бревна! – гневно сказал он.

Незнакомцы вздрогнули от неожиданности и разом обернулись.

– А т-ты кто такой? – протянул шофер.

– Кто бы ни был, а лес вам здесь не разрешали рубить.

– Валяй, валяй, парень, отсюда! – наступая на Павлика, сурово сказал шофер.

– А я вас не боюсь, я не один здесь, нас много. Разгружайте машину!

– Вон оно что. Ты, парень, видно, из какой-нибудь там лесной охраны? – совсем иным голосом заговорил шофер. – И думаешь, что мы без разрешения лес увозим. Так вот же накладная, нам ее в леспромхозе выписали. – С этими словами шофер достал из нагрудного кармана сложенную вчетверо бумажку и протянул Павлику.

Павлик аккуратно развернул листок и поднес его ближе к глазам, чтобы прочитать в темноте, но листок был абсолютно чистым. Кровь разом хлынула к лицу, застучало в висках. Павлик шагнул вперед, но шофера рядом уже не было. Он сидел в кабине и давил на стартер. Мотор взревел, и машина сдвинулась с места.

– Стойте! – закричал Павлик и вскочил на крыло машины.

Но шофер с силой толкнул плечом дверцу кабины, и Павлик, отлетев в сторону, упал в малиновый куст.

Все произошло так неожиданно, что Павлик не успел даже испугаться. Продираясь сквозь цепкие, колючие стебли, он выбрался из малинника. Слезы обиды застилали глаза.

«Все пропало, уехали и лес увезли», – в отчаянии подумал Павлик. – «А номер? Номер-то помню?» – Эта мысль немного успокоила и обрадовала Павлика. И он быстро зашагал к дороге.

– Ловко ты его, Иван, – осклабился один из седоков.

– Молокосос, а туда же, в прокуроры, – с напускным спокойствием проговорил шофер. На душе у него в этот миг скребли кошки. «Тут что-то нечисто, – с тревогой подумал он. – Ночью пацаны просто так по лесу не болтаются. Наверно, выследили…»

И, словно отвечая своим невеселым мыслям, вслух проговорил:

– Не беда, проскочим…

Но едва они успели добраться до поворота, как шофер вдруг резко остановил машину. Стоявшая у самой дороги старая разлапистая ель тряхнула всеми своими ветвями и рухнула поперек дороги.

– Все! Влипли по всем статьям, – вздохнул шофер.

Впереди мелькнули светлые огоньки машины. Навстречу, весело подпрыгивая на ухабах, мчался леспромхозовский козлик. В нем сидели лесник Василий Егорович, два дружинника и Петька Тюрин.

Не успел Павлик подойти к месту происшествия, как увидел бежавшего навстречу Виктора Петровича.

– Ну как, разведчик, живой? – с тревогой и нескрываемой радостью спросил учитель.

Павлик улыбнулся.

Ребята тотчас окружили его.

– Мы думали, они связали тебя, – проговорил Сашка. – Потом видим, сам идешь, и успокоились.

– Вы успели завал сделать? – спросил Павлик. – Вот здорово! А я ведь ракеты потерял, не успел сигнал подать.

– Все в порядке, мы успели, – отозвался Володя. – Вот только елку жалко. Но иначе бы нам не задержать.

– Василий Егорович спасибо тебе просил передать, – сказал Виктор Петрович. – Молодец, не струсил.

– Так их всех схватили? – спросил Павлик.

– Чего их не брать, сами остановились. В штабе дружины разговор с ними будет короткий, – ответил Володя. – Ну так что? Тушим костер и в лагерь!

В этот вечер лагерь долго не мог уснуть. Участникам ночной вылазки подробно пришлось рассказывать ребятам о необычной операции.

13

История с лесными ворами так взбудоражила жителей лагеря у Сяргиламбы, что теперь браконьеры начали мерещиться ребятам за каждым кустом. И на это были свои основания. Уже через неделю обнаружились новые следы браконьеров.

Дело было так. Отправляясь в обход, Павлик и Сашка Тергуев захватили две положенные сигнальные ракеты и двинулись к берегам Мустоламбы. Там на деревьях они весной повесили десять гоголиных домиков. Семь из них уже были заселены, и Павлик ждал, скоро ли в остальных появятся новоселы. Через каждые два-три дня он ходил к этой ламбушке. На боку у Павлика висела полевая сумка, где лежали дневник и ракеты.

– Пашк, а что, если мы бабахнем одну ракету? – робко спросил Сашка. – Ведь можно и не вверх, а в какую-нибудь цель.

– Тебе что, легче от этого будет, если всех птиц переполошишь?

– Попробовать бы, а… – не унимался Сашка.

– Разве не слышал, как Виктор Петрович говорил – сигналы давать только в особых случаях, когда браконьер появится или еще что.

– И знать же никто не будет. А ракету, скажем, потеряли.

– И это ты меня еще врать учишь? Большое спасибо. Придем в лагерь, я Виктору Петровичу расскажу, какой ты охотовед…

Угроза Павлика подействовала. До конца пути Сашка больше словом не обмолвился о ракетах.

Вскоре показалась ламбушка. Передохнув минутки две-три на скале под соснами, ребята спустились к берегу, чтобы отыскать плот, спрятанный накануне в камышах. Но плота на месте не оказалось. Он исчез куда-то.

Проходя мимо старой осины с гоголиным домиком, братья в недоумении остановились. У самого комля была скручена проволочная петля для ноги. Сомнений не было; кто-то взбирался на дерево.

Вмиг Павлик сбросил с плеча полевую сумку и, вставив ногу в петлю, начал подниматься вверх по стволу. Едва он добрался до ящика с широким треугольным летком, как над озером появилась гоглюшка. Она с тревожным кряканьем пронеслась над головой у ребят и скрылась за деревьями.

– Слезай обратно, – проговорил Сашка. – Видишь, гоглюха перепугалась. Она еще с ламбушки тебя заметила.

Но Павлику оставалось подняться всего на полметра. Он последний раз подтянулся на руках и заглянул внутрь домика.

– Ну что? – с нетерпением спросил Сашка.

– Пусто! Ни одного, все забрали.

В это время гоглюшка вновь с испуганным криком пронеслась над осиной.

– Слезай скорей, – зашептал Сашка. – Может, она не бросит гнездо и новых яиц нанесет, раз так тревожится.

Опустившись на землю, Павлик размотал петлю и откинул проволоку далеко в сторону.

– Давай сигнал подадим, – затормошил брата Сашка. – Наших позовем и облаву устроим. Раз уж тут кто-то был, значит, и в других домиках гнезда унесены. Дай я выстрелю…

Павлик помолчал, подумал и наконец ответил:

– Не будем сигнала давать. Лучше засаду устроим и выследим. А сейчас айда к другим домикам. Может, и там все разорено.

Но опасения Павлика были напрасными. Остальных гнезд браконьеры не тронули.

Возвращаясь в лагерь, братья обогнули ламбушку. И в дальней губе обнаружили свой плот. Он стоял у берега, припертый колом.

– А может, его кто-нибудь из наших сюда перегнал? – предположил Сашка.

– Спросим, – односложно ответил Павлик.

В лагерь братья Тергуевы вернулись лишь к обеду. Здесь уже собрались все бригады, и дежурные по кухне Нютка Петрова и Витька Сорокин разливали по мискам душистую уху.

Павлик сразу же рассказал о том, что случилось у Мустоламбы.

Выяснилось, что ни одна бригада в эти дни там не работала и плот никто из ребят не трогал. Значит, это опять дело рук браконьеров.

– Мамочки родные! – заохала Нютка Петрова. – Эти браконьеры и на нас скоро нападут.

– И тебя первую украдут, – в шутку заметил Володя Мелькин.

Ребята дружно захохотали.

– Ты теперь в своей палатке с краю не ложись, – смеясь проговорила Нина Васильева.

– Просись каждый раз в ночные сторожа – там и спать не надо, – вставил Олави.

И все же весть, принесенная братьями Тергуевыми, тревогой осела в душе у каждого.

Уже светлые сумерки опустились над лесом, а ребята все сидели у костра и говорили о браконьерах. Одна история была мрачнее другой. Там браконьеры лося убили, там рыбу глушили, там перегородили целое озеро сетями. Но все эти истории были слышаны от кого-то. А вот так столкнуться с делами рук браконьеров, как сегодня случилось братьям Тергуевым, никому из ташканских ребят пока не приходилось.

Когда страшные истории о браконьерах мурашками забегали по спине у лесоводов и охотоведов, Виктор Петрович сказал:

– А вот мне рассказывали не сказку какую-нибудь, а самую настоящую быль. Да еще и старик тот жив, от которого я слышал эту историю.

Ребята пододвинулись потеснее к учителю и приготовились слушать.

– Было это перед войной. В Пялозере тогда хорошо ряпушка ловилась. И в нерест шла гораздо раньше, чем в Мунозере. Мунозерские мужики целый месяц ловили в Пялозере.

Вечером придут, поставят сети и домой. А утром идут рыбу снимать, сети сушить. Ходьбы от озера до озера всего-то на прямую километров восемь.

Да заприметили хозяева озера, что многовато сетей ставят мунозерские рыбачки, и решили поубавить их число.

Короче, пришли мунозерцы, видят – нет сетей. Крепко рассердились мужики и решили отомстить за это. Вернулись они назад, наловили в Мунозере два кошеля раков и выпустили их в Пялозеро. В этом озере никогда раньше раки не водились.

– А зачем это они сделали? – спросил Олави.

– Ясно зачем. Рак сети своими лапами путает и попавшую рыбу ест. С той поры больше двадцати лет прошло. За это время в Мунозере все раки вымерли, зато в Пялозере столько их развелось, что каждое лето в Ленинград отправляют.

– Значит, браконьеры доброе дело сделали, – усмехнулся Павлик.

– Трудно сказать, – возразил учитель. – С одной стороны, чем больше в озере живности, тем лучше! Раки, кроме того, санитары хорошие, все что на дно попадает, они едят, не брезгуют. Но, с другой стороны, рыба икру свою на дне откладывает: одна на камни, другая на песок, третья на водоросли. А рак заберется куда хочешь.

Рассказ Виктора Петровича отвлек ребят от страшных браконьерских историй.

– Виктор Петрович, а Что, если мы раков поселим в наших ламбушках? Будут жить? – спросил Павлик.

Лукавые искорки блеснули в глазах учителя.

– Вот что вы надумали. Ну что ж, в Сяргидамбе, я думаю, будут. Берега здесь каменистые, дно песчаное, всего лишь одна губа заболоченная. А вот в Мустоламбе – вряд ли. Там больно илистое дно. Да и вода бедна кислородом, – болота со всех сторон.

– Так мы завтра в Неженке наловим и принесем. Можно?

– Кто же пойдет?

– Я, Володя Мелькин, Сашка, еще кто-нибудь, – соображая, кого бы еще взять с собой, ответил Павлик.

– Виктор Петрович! – обиженно взмолилась Таня Калитина. – Почему мальчишкам всегда привилегии? А мы что, не можем?

Учитель рассмеялся.

– Ну, Павлик, говори, сколько тебе людей надо назавтра?

– Человек пять-шесть, быстрей наловим, – ответил Павлик.

– Значит, пойдут три мальчика и три девочки. Поровну, чтобы не обидно. Ты, Саша, Володя, Таня, Нюта и Нина. А сейчас отбой.