Текст книги "Книга 1. Предначертанное судьбой (СИ)"

Автор книги: Владимир Матвеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Повторить предыдущий фокус Вагард уже не успевал: подходящих деревьев рядом больше не было, а возле того, что он уже использовал, все еще подрагивала конечностями туша предыдущей химеры. Поэтому он ничего лучше не придумал, как ринуться навстречу твари. Парень, наверное, мог бы услышать испуганный вскрик своей сестры, которой показалось, что еще мгновение и химера насадит ее братика на торчащие вперед клыки, но был слишком занят, сражаясь за свою и ее жизни.

Он уже чувствовал резкий запах слежавшейся шерсти. Видел безумный огонёк в маленьких глазках химеры, ее желание проткнуть наглую жертву, растоптать, а потом употребить по назначению, но решил разочаровать ее. Сделав подшаг в сторону и резко скрутившись вокруг своей оси, он пропустил набегающую тушу мимо себя, попутно втыкая за ухо один из своих клинков.

– Минус два – буквально на мгновение повернулся к поверженной химере парень, чтобы убедиться в том, что она мертва.

– ВАААГ! – ворвался в уши Вагарда истошный визг Банияты.

Каким бы он ни был быстрым, на этот раз скорость его не спасла. Вернее спасла, но только частично.

Ошибочно решив, что опасность угрожает сестре, он развернулся к ней и только в последний момент заметил, что к нему приближается тяжелое бревно, которое последняя химера, подцепив клыками, мощно запустила в его сторону. Времени для маневров практически не оставалось, поэтому Вагард лишь успел развернутся спиной к летящей деревяшке, понадеявшись на то, что удар придется в висящий на ней щит.

Небесный Гончар был благосклонен к дерзкому воину – бревно угодило в щит. Вот только удар был настолько силен, что парень сам превратился в живой снаряд, путь которого закончился в обнимку со стволом дерева, по которому он совсем недавно бегал, сражаясь с первой химерой.

Сознания Вагард не потерял. Он даже сумел подняться на ноги, вот только боец из него стал аховый. Левая рука повисла плетью, выронив клинок (первый клинок так и остался торчать за ухом второй химеры), голова гудела, желудок пытался выдавить из себя содержимое, и казалось, что шатает не его самого, а земля волнуется под ногами. А оставшаяся химера к этому времени уже набирала скорость, и остановить ее не было никакой возможности.

Девичий голос зазвучал сразу же, как только тварь начала свою атаку на находящегося в прострации парня. С каждым новым сказанным словом на 'истинном наречии' он звучал все тверже, громче и звонче, сопровождаемый пассами рук. И когда химере оставалось буквально десяток шагов, чтобы безнаказанно вонзить свои клыки в беспомощную жертву, раздался громкий хлопок от сложенных ладоней Банияты, ставящий точку в заклинании и активирующий его. Тварь так и не поняла, что же произошло, когда выстрелившие из земли 'Колья Гранита', вдруг подняли ее вверх, пронзая тушу в нескольких местах. Она еще продолжала сучить ногами, пытаясь добраться до двуногого, ведь он был всего в паре шагов, но уже скоро ее глаза стали тухнуть, покрываясь предсмертной поволокой.

– Вагард, братик – бежала к нему рыдающая девушка, размазывая по щекам слезы и сопли – ты жив родной, ты жив. Как заклинание проговаривала она.

– Жив, жив – прохрипел он, принимая, наконец, более устойчивую позу – я же сказал не магичить.

– Да ты... да я... – начала стучать ему в грудь своими кулачками сестра, еще больше заливаясь слезами – я думала, ты мертв.

– Не дождешься – попытался он улыбнуться, но получился скорее болезненный оскал – спасибо Бят, ты спасла мне жизнь. И сними мне, пожалуйста, боль, все равно уже выброс силы был.

– Да, да – тут же засуетилась девушка, под тихий шепот проводя ладошками по сломанной руке брата.

Банияте лучше всего удавалось плести заклинания земли, которые ей и позволили стать Мастером Вязи, во всех остальных направлениях она была крепким подмастерьем или, скорее всего слабеньким бакалавром. Этого, конечно, не хватило бы для того чтобы вылечить руку парню, но чтобы снять боль ее знаний было достаточно.

– Спасибо – благодарно кивнул Вагард – а теперь прём отсюда пока не упадем. Сейчас весь бестиарий Сумеречных Земель будет здесь, привлеченный магией и кровью. Но не рассчитывай, что этих трех туш хватит им надолго. Думаю, форы мы заимели всего на пару-тройку часов.

Несмотря на пессимистический настрой парня, фора оказалось даже больше. Заливая в себя укрепляющие, восстанавливающие и обезболивающие зелья, которых Вагард взял за Пелену с избытком, они бежали почти до самого утра. И когда поняли, что снадобья уже не справляются, были вынуждены остановиться на короткий привал, на котором девушка и стала жаловаться на то, что ее младший брат выпорол ее не ко времени.

– Болит? – видя, как на лице Вагарда периодически играют желваки от стиснутых челюстей, жалостливо спросила Банията.

– Угу.

– Выпей еще одно зелье.

– Не помогает – покачал он головой – на четверть часа максимум. Видимо кость раздробило.

– Говорю же, давай подлечу и сразу побежим. Прорвемся, как ты говоришь.

– Тихо – вдруг согнул он правую руку в локте, поднимая ладонь вверх – похоже, уже поздно.

И действительно, шум, который уловил Вагард и еще недавно бывший на грани слышимости, приближался с такой скоростью, что тех, кто его издавал, стоило ждать в любой момент. И это были явно не баркадары.

На противоположной стороне поляны вдруг раздался истошный визг, который также вдруг резко оборвался, после чего последовал громкий хлопок. Точнее даже взрыв. Банията помнила, так бывает, к примеру, когда в какой-нибудь валун поместить заклинание разрыва. Стоявшее там же дерево, которое было едва ли не самым высоким среди всех остальных, сначала накренилось, а потом с громким хрустом, ломая молодняк под собой и ветви соседних лесных великанов, стало падать.

Вагард и его сестра как завороженные смотрели на гибель исполина, который в течение не одной сотни лет сопротивлялся и ураганам и лесным пожарам. Не поддавался древоточцам и червям, грызущим его корни. Он выжил маленьким росточком, он крепчал от года к году, он вырос так высоко, что в его кроне стали прятаться облака. Теперь же он умирал. Страшный удар ствола о землю вызвало небольшое землетрясение, вздымая вверх сухие листья, мелкие ветви, щепки и куски отлетевшей коры. А когда весь мусор опал, они увидели одинокий силуэт, появившийся рядом с вывороченными корнями.

Разумный смотрел в их сторону.

Банията не растерялась и, плюнув на возможную ругань брата, стала стремительно плести Вязь какого-то убойного заклинания. Вот только фигура недолго оставалась на месте. Она вдруг исчезла, а потом оказалась в пяти шагах от брата и сестры. Да именно так: там, на противоположном краю поляны за пару сотен шагов исчезла, а материализовалась совсем рядом, сверкая неестественно голубыми, как лед горного озера глазами, без малейших признаков белка. Если движения брата она еще могла заметить, пусть и смазанные, то этот незнакомец, казалось просто телепортировался к ним.

– Не надо девочка – раздался приятный, но уставший голос незнакомца, а в следующий момент Бята поняла, что тщательно сплетенная ею Вязь вдруг расползлась, не составив после себя ни одной петельки. – Я не враг.

Высокий, на полголовы выше Вагарда, но не мощный, а какой-то жилистый с широкими плечами и грацией хищного зверя. В руках два коротких клинка с обратным изгибом, сделанные из непонятного серого материала, совсем не похожего ни на сталь, ни на мифрил. На груди перевязь с гнездами под метательные ножи, большая часть из которых была пуста. За плечами небольшая котомка. Кожаный доспех посечен, но сплошных прорех нет. Приятное открытое лицо с прямым носом и абсолютно свободное от поросли. Не было даже щетины, наверняка к нему никогда не прикасалось лезвие бритвы. Густые брови и ресницы. Пепельные, словно подернутые сединой растрепанные прямые волосы до плеч и кончики совсем чуть-чуть (не как у эльфов) заостренных ушей, выглядывающих сквозь пряди.

И ГЛАЗА! Глаза, какие нельзя встретить ни у одной расы Шагдабала. Хотя, когда парень и девушка снова взглянули в них незнакомцу, те уже потухли, превратившись в обычные серые, правда, с вертикальным зрачком, какие бывают у тех же ликанов. Ну, разве что стального блеска в глазах было побольше.

Мужчина тоже осмотрел Вагарда и Банияту, правда, сделал это не так открыто, как они. Буквально кинул пару оценивающих взглядов: сначала на девушку, потом на парня, а уже в следующий миг задумчиво, словно самому себе, произнес:

– Беркат и снежная эльфийка. Родственники, скорее всего брат и сестра. Девушка потенциально сильный маг, склонна к Земле. Знакома с пляской стали, но пока слаба в этом ремесле. Парень, наоборот, довольно неплохой Боец. Не маг, но потенциальный...

Бята и Ваг недоуменно посмотрели сначала на странного воина, а потом и друг на друга. С первого мига появления этого странного типа странностей, связанных с ним становилось все больше и больше. Мало того, что он развеял тщательно выстраиваемую вязь Банияты (то, что это сделал именно он, девушка уже сомневалась) не прошептав ни единого слова на 'истинном наречии' и не сделав ни одного пасса руками. Так еще, едва взглянув, чуть ли не выдал полную с их братом родословную. И, наверное, выдал бы, но почему-то в задумчивости замолчал.

– Простите – вновь послышался голос незнакомца – у вас случайно не найдется красного вина?

Вот так, ни 'здрасти, разрешите представиться, мое имя такое-то', ни 'что вы делаете в Сумеречных Землях и где ваш отряд?'. Ни полслова об этом, а сразу: 'вина не найдется, горло прополоскать?'.

– Разбавленное – недоуменно ответил Вагард, порылся в своем мешке, достал небольшую флягу и протянул ее незнакомцу.

– Слава Гончару – облегченно вздохнул тот и осторожно перекинул из-за спины котомку, из развязанной горловины которой через некоторое время показалась головка совсем крошечного младенца с такими же серыми со сталью глазами, как и у взрослого мужчины, и пепельными волосами.

– Дитя? – и так огромные глаза девушки стали снова увеличиваться в размерах.

– Сын – с нежностью в голосе, какую Ваг и Банията совсем не ожидали услышать от этого странного незнакомца, проговорил тот.

Ну, никак у них не вязалось увиденное с окружавшей их действительностью. Младенец в Сумеречных Землях такое же невозможное явление, как, к примеру, маг с 'мертвой искрой'.

Осторожно освободив ребенка от серых, покрытых кровью пеленок, мужчина так же осторожно положил его животиком на свою широкую ладонь и придирчиво осмотрел спину. От правой лопатки, до левой ягодицы малыша тянулись три страшных рубца, словно их оставил своими когтями какой-то зверь.

Потрогав ужасные шрамы кончиками пальцев, и удовлетворенно кивнув, незнакомец перевернул младенца и положил его себе на предплечье. Затем зубами вытащил пробку из фляги и приложился к горлышку. Хлебнув вина, он прополоскал рот, поглядел из стороны в сторону, будто собираясь сплюнуть, а потом, тряхнув головой, проглотил, после чего снова приложился к фляге.

Еще раз набрав вина, он протянул сосуд Вагарду, а сам стал изо рта в рот переливать вино младенцу. Тот сначала сморщился, но потом, вдруг вцепился своими ручонками в щеки мужчины, словно пытаясь выжать из него все до последней капли.

– Хватит Мат'Эвэй, хватит – улыбнулся незнакомец – оно хоть и разбавленное, но все же вино.

– Что у него со спиной? – дрогнувшим голосом тихо спросила девушка, на щеках которой обернувшийся Вагард с изумлением обнаружил две влажные дорожки, проложившие свой путь из уголков глаз.

– Раны от когтей демона – нахмурился незнакомец.

– Демона? – одновременно вскрикнули родственники.

– Да. Я был в бою и не сразу заметил, что одна из тварей успела полоснуть сзади по моему мешку. Да даже если бы и заметил, остановиться – погибнуть обоим. Слава Гончару я и с тварями успел разделаться и раны излечить. Вот только сын успел потерять много крови, поэтому и нужно было вино. Шрамы, конечно, останутся, но это не страшно – с нежностью посмотрел он на дитя – они только украшают настоящих мужчин.

– А тот взрыв на краю поляны? – все, что рассказывал этот странный воин, было настолько невероятно, что Бятой овладело любопытство.

– Не рассчитал немного – немного виновато пожал плечами незнакомец – последних трех тварей разнесло одновременно.

– А... – попыталась еще что-то сказать девушка, но ее перебил молчавший до этого времени брат.

– Что это? – указал он здоровой рукой в противоположный от рухнувшего дерева край поляны.

Там, почти у самой кромки леса разрасталось непонятное светлое пятно. Когда Вагарда привлекла непонятная странность в той стороне, он увидел лишь небольшое свечение, будто в трех локтях от земли кто-то подвесил совсем слабый магический 'светляк'. Сейчас же было понятно, что это никакой не 'светляк'. Над землей, переливаясь всеми цветами радуги, вертикально завис плоский блин, радиусом с его щит. И этот блин продолжал расти.

– 'Блуждающий портал' – задумчиво произнес незнакомец себе под нос – это шанс. Вот что дети – повернулся он к брату и сестре.

Только сейчас, по-новому вглядевшись в его лицо, те поняли, насколько это воин стар. Вернее не так. И на вид, и по голосу, и по движениям воину было всего лет тридцать-тридцать пять. Но вот его взгляд и то, как он обыденно обратился к Вагарду и Банияте, бывших для него действительно детьми, говорило о том, что живет этот разумный не первое столетие. Да возможно, он даже старше их деда, а его возраст давно перевалил за первое тысячелетие.

– Не знаю, какого демона вы приперлись сюда – он выделил взглядом Бяту – особенно вы леди, но сейчас вам здесь не место.

– Мы пытаемся выйти обратно за Пелену – проговорил Ваг – но нас не пускают, поэтому мы бежим в ту сторону, где меньше бестий и химер.

– Ясно – кивнул своим мыслям мужчина, а потом передал младенца Банияте – подержи, а ты давай руку и терпи.

Аккуратно пробежав пальцами от плеча до запястья, он вернулся к локтю и вдруг сильно сжал руку парня. Послышался явственный хруст, но Вагард даже не успел вскрикнуть от боли, потому как сразу за этим от поврежденной конечности и по всему телу прошлась волна непонятной силы, почувствовав которую, тот вдруг осознал, что рука вернула свою подвижность. Да и сам он может еще сутки бежать не останавливаясь.

Затем незнакомец повернулся к Банияте, забрал у нее дитя и на мгновение прикоснулся к ее открытой ладони. Щеки девушки полыхнули розовым румянцем, зрачки глаз неестественно расширились и Вагард понял, что с ней произошло то же самое, что до этого с ним.

– А теперь слушайте меня внимательно – снова сажая младенца в мешок, и отправляя его за спину, проговорил незнакомец – у вас есть ровно сутки, чтобы уйти за Пелену, как вы ее называете. За это время вас никто не побеспокоит, я имею ввиду коренных обитателей этих земель. Но потом наступит очень сильный откат. У тебя – посмотрел он на девушку – из-за конфликта энергий, а у твоего брата – потому что он пока лишь 'заготовка'.

– Какой конфликт, какая заготовка? – непонимающе воскликнула девушка.

– Не перебивай – покачал тот головой – времени совсем не осталось, поверь мне. Вы должны выжить, чтобы постараться донести до всех разумных следующие слова: 'прорывы Инферно уже реальность, пока только в Сумеречных Землях, но это только пока. Придет время, демоны найдут способ делать проходы в любую точку Шагдабала'. А теперь идите, мой путь заканчивается здесь. Я чувствую это.

Слушая сначала с полным недоумением и с крепнувшей уверенностью, что у этого воина не все в порядке с головой, к концу его коротка монолога и Вагард и Банията поняли, что все, что он рассказал, правда. От первого и до последнего слова. И нужно делать так, как говорит этот странный незнакомец.

– Отдай дитя – протянула руки девушка, но увидела, как мужчина отрицательно потряс головой.

– Это не его путь. Даст Гончар – вы еще увидитесь. А теперь бегите и не оглядывайтесь. Скоро здесь будет жарко.

Переполненные непонятной для них энергией, парень и девушка сорвались с места с такой скоростью, что подняли за собой стену взметнувшихся листьев, сухой травы и иголок. Но прежде, чем исчезнуть в густом подлеске, они синхронно обернулись и увидели, как в непонятном радужном мареве исчезает странный незнакомец, а в утреннем лесу затихают слова 'Меня звали Валод'.

***

В горах, окруживших живописную долину, расположенную на побережье Радужного залива. В большой пещере, на берегу озерца, освещенного лучами солнца, падающими через отверстие в высоком своде, вдруг как живое встрепенулось деревце. Вообще, это деревце больше походило на сухую корягу, незнамо как цепляющаяся своими корнями за каменный пол. Однако единственный, пусть и скрученный в трубочку листочек, говорил о том, что где-то внутри этого изломанного временем ствола все еще текут живительные соки.

Листочек, который должен был давно слететь вслед за своими собратьями, подрагивая на ножке, стал разворачиваться и наливаться малахиовой зеленью, еще крепче цепляясь за казавшуюся мертвой ветку.

С самим деревцем тоже стали происходить метаморфозы. Затрещала кора, сращивая старые раны. Разогнулись ветви. И пусть они были голыми – это не помешало им тянуться вверх. К солнцу. Вздрогнули корни, расширяя трещины в скальной породе. Кое-где даже брызнули осколки камня.

А под деревом, в небольшом озерце с неестественно синей водой, вдруг стали водить затейливый хоровод непонятные сущности, а скорее сгустки некой белесой субстанции, похожие на маленьких осьминожек.

Глава 1

Быть живым – мое ремесло

Это дерзость, но это в крови.

'Алиса'

Семиградье.

Эти территории можно было бы назвать государством, но это будет в корне неправильным суждением. Государства как такового, с сильной центральной властью здесь и в помине нет. Его не было ни на заре существования Шагдабала, его нет и сейчас.

Семиградье – это территории независимых вольных городов, контролируемых кланами. Территории, которые манят разумных, как разлитый на столе нектар бабочек. Кто-то здесь становится по-настоящему вольным и счастливым. Кто-то меняет одно ярмо на другое. Для большинства эти земли вообще становятся последним пристанищем их бренного тела. В любом случае всем, пересекшим границу Семиградья, даются равные возможности начать жизнь с чистого листа.

Гранд Высокого Искусства империи Радогон Таулброк Итерим

монография 'Весь Шагдабал'

Почти месяц, по ощущениям Матвея, он смотрел увлекательный документальный фильм 'Из жизни первобытных людей'. По крайней мере, так ему казалось. Правда, если быть до конца откровенным, фильм был не таким уж и увлекательным, вернее сказать нудятина сплошная: молодой обнаженный парень с откровенно дебильным лицом был занят тем, что...

Жрал.

Жрал все. Жрал по принципу: 'Все полезно, что в рот полезло'. Корешки, паучки, какие-то слизни, сочные зеленые побеги, показавшийся на свою беду этому троглодиту зверек, очень похожий на ежа. Птичьи яйца: и совсем свежие и из которых вот-вот должны появиться птенцы. Даже трупы недавно умерших или растерзанных хищниками животных. Все, что имело хоть какую-то энергетическую ценность, шло этому проглоту в пищу. На ночь этот 'неандерталец' забирался в нору под корнями большого дерева, закупоривая колючим кустом лаз. А утром начиналось все по-новому.

Была правда во всем этом одна странность, которая очень пугала парня. Молодой абориген, с лицом, не утяжеленным печатью интеллекта, был очень похож на Матвея Владимировича Хантова – то есть его самого.

Последнее, что он помнил из предыдущей жизни – это гул и свет приближающегося локомотива, затягивающий его тело непонятный омут и вроде сильный удар в голову. Но в последнем не уверен.

После этого все. Никаких плаваний в Великом Ничто, никаких светящихся тоннелей, никаких Высших Судов, определяющих место твоего дальнейшего существования: райские кущи или сковорода чертей. 'Щелк' и он смотрит на себя со стороны, ползающего по поляне в небольшой рощице незнакомых деревьев, голым задом кверху и тянет в рот всякую гадость.

И так целый месяц.

'Блин, может это и есть Чистилище? – подумал тот, кто считал себя Матвеем Хантовым – смотреть, не имея возможности что-то исправить, во что ты превратился из молодого и сильного мужика. Чем не наказание за неправедно прожитую жизнь?'

Как он не сошел с ума, если с ним в данной ситуации такое вообще было возможно – он не знал. Вернее предполагал, а если быть еще более точным, то надеялся на то, что отцовское воспитание, бывшее ему костылем в трудных ситуациях, помогло и здесь.

А он говорил:

– Матюх, запомни, паниковать, рвать от безысходности на себе волосы, жалеть себя можно начать в любой момент. Вот только ни первое, ни второе, ни третье никогда еще к чему-то хорошему не приводило. Осмотрись, оцени правильно ситуацию, прикинь возможные варианты дальнейших действий. А потом действуй по обстоятельствам.

Вот и осматривался он. Нет, не так, смотрел на самого себя целый месяц, пытаясь оценить и прикинуть. И НИ-ЧЕ-ГО. Ничего ему в голову, если она у него была, не лезло.

'Похоже, пора паниковать – подумал Матвей, ну или тот, кто себя таковым считал и закричал – Это хреновое голливудское кино задолбало. Где я спрашиваю Гайдай мать вашу? Где добрые советские фильмы?'

'Это не Чистилище и это не кино' – как гром среди ясного неба вдруг ворвался в его голову слабый голос. Какой-то обезличенный, бесполый, то есть сразу и не определишь, кому он принадлежит: мужчине или женщине.

'Кто это? – истерично закричал он. Вернее подумал, что закричал – Кто со мной говорит? Где я? Почему я не чувствую своего тела? Что... – горохом из рваного мешка посыпались из него вопросы. А еще он почувствовал, что липкая паутина паники все же потихоньку стала накрывать его сознание.

'Мат'Эвэй, возьми себя в руки, не разочаровывай меня'.

'Какой нахрен Мат'Эвэй? Где ты? Ну, покажись и сделай так, чтобы я смог чувствовать свое тело, тогда и поговорим. Я объясню тебе, как связываться с боевым пловцом сука. Я так с тобой поговорю, что...'.

Истерика прекратилась внезапно. Матвей уже не видел того дебелого, кормящегося на поляне парня, не слышал никакого голоса, не мог думать и говорить сам. Единственное, что он осознавал – это то, что пока еще существует. Каким образом, и в каком качестве не знал. Он и до этого не знал, кто он: дух, сущность или еще какая бестелесная мутотень. Уверен был в одном – окончательно он еще не умер.

'Успокоился?' – через какое-то неопределенное время, снова услышал он все тот же голос.

'Да' – коротко ответил парень.

'Тогда слушай меня и не перебивай. Готов?'

'Наверное' – еще один короткий ответ.

'Сейчас я попробую ответить на большинство вопросов, что роятся в твоей голове. Но предупреждаю сразу, мне очень тяжело связываться с твоим сознанием. Подожди – словно почувствовав, что Матвей готов снова взорваться, предупредил голос – Не спеши. Если выслушаешь, то многое поймешь. Что ты помнишь?'.

'В смысле?'.

'В прямом. Ты помнишь свою прошлую жизнь?'

Голос замолчал, словно давая парню время покопаться в своей памяти.

***

Голова стоящего на коленях мужчины дернулась, а потом медленно стала подниматься от груди, на которой она безвольно лежала до этого момента.

– Интересно – шепеляво прошептали разбитые губы, с запекшейся на них кровью – Меня грохнули или я все же живой? Если грохнули, то почему мне так хреново? Меня, что танк переехал? Ох, ё! – болезненно скрежетнув зубами, поморщился мужчина, попутно осознав, что их число уменьшилось. На какое количество – пока не понятно, но попытавшись облизать губы, понял, что передних верхних точно нет.

Нет, на рай старший лейтенант Хантов особо-то и не рассчитывал.

'Какой может быть рай, когда у меня такой послужной список, что увидев, его апостол Петр закрыл бы на время врата. Повесил на них табличку 'Перерыв 15 минут' и взяв меня под белы рученьки, лично бы сопроводил к своим оппонентам, которые обитают совсем не на небесах, передав из рук в руки – думал он – Но ведь после смерти вроде как душа должна страдать. Наверное'.

Не силен был в теологии молодой офицер, хотя и искренне верил в то, что за нами присматривают сверху. Но, несмотря на это, в храмы ходил редко, придерживаясь правила: 'Храм должен быть из ребер'.

'Но у меня-то тело болит, каждая его клеточка. Меня что, через мясорубку пропустили? И почему я стою на коленях, а мои руки, обхватив столб за спиной, скованы наручниками?' – снова подумал мужчина.

К горлу подкатила тошнота, и он согнулся, чтобы исторгнуть из желудка его содержимое. Вот только содержимого, кроме желчи, никакого не было.

– Видимо выблевал все давно – глубоко задышав после спазма, вновь забормотал привязанный к столбу мужчина и стал крутить по сторонам головой.

Хотя, что он мог увидеть, когда его лицо разнесло так, будто он с дури, ради интереса или на спор сунул его в пчелиный улей и держал его там до тех пор, пока сами пчелы не вытолкали его наружу, попутно нашпиговав своими жалами, чтобы, как говорится, неповадно было.

– Чем это воняет так? – поморщился он – это же... креозот? Не понял, я что, на складе шпал?

Мужчина, застонав от нестерпимой боли, перенес вес на правое колено и после довольно продолжительной возни, сопровождаемой комментариями на 'великом и могучем', смог, наконец, поставить левую ногу на ступню.

– Хрен вам всем, мы еще побадаемся – тяжело, но с чувством хорошо выполненной работы, произнес мужчина – О, поза, как на выпуске, когда со знаменем прощались. Правда руки там нам не вязали к столбу и морд на прощание не били. Потом, после банкета, когда отзвучали напутствия генералов и родственников, и было выпито маленькое море спиртного – было дело. Помню. Но мундира мы не позорили – ушли подальше, в место потемнее и по-мужски поговорили. А потом, переодевшись и сказав: 'Мы требуем продолжения банкета', в обнимку отправились искать приключений на тот орган, что находится примерно посередине тела каждого человека, если смотреть на него со спины. И ведь нашли.

Наклонив голову, мужчина стал тереть о колено глаз, надеясь, что он не открывается только потому, что ему не дает это сделать запекшаяся на нем кровь, склеившая ресницы подобно хорошему клею. Его надежды оправдались. Пусть и с трудом, но сквозь узкую щелочку он все равно смог рассмотреть вдали светлое пятно окошка в виде мышиной норки, как ее рисуют в мультфильмах, и блеск бегущих от его ног рельс.

– Поздравляю Матвей Владимирович, вас все же достали. – грустно произнес мужчина, но вместо того, чтобы биться в истерике, звать на помощь или пытаться освободиться, вдруг запел:

Снова новый начинается день

Снова утро прожектором бьет из окна

– Нет Матюха – прервался он и на всякий случай еще раз подвигал руками за спиной. Чуда не случилось, наручники были прибиты к столбу скобой – для тебя это не новый день, а последний. Вот уроды ненормальные. Больные отморозки. Нет, чтобы помазать лоб зеленкой и досвидос. Как же, надо что-то оригинальное придумать. Притащить в этот тоннель, столб вкопать или вбить, меня к нему приковать. О, – прислушался Матвей – вот и поезд. Какой-нибудь магистральный локомотив 2ТЭ116 и сейчас мне в глаза будет не утро прожектором бить, а этот самый прожектор.

Зев тоннеля еще не загородила туша многотонной машины, но вот ее далекие гудки были слышны уже хорошо. Да и рельсы, как это бывает при приближении железнодорожных составов, тревожно загудели в тиши тоннеля.

– Вот сейчас и узнаем, правда ли это, что человек перед смертью вспоминает всю свою жизнь – ухмыльнулся мужчина.

Но как он ни старался сосредоточиться, наблюдая за приближающейся махиной и вспомнить хоть что-то, в голову кроме слов: 'Прости бать, прости мам, ну не мог я пройти мимо той девчонки, которую окружила охреневшая от безнаказанности стая мажоров', ничего не лезло.

Ну а тело не допело чуть-чуть

Ну а телу не додали любви.

Странное дело.

Вспомнив последние строки, так любимого им исполнителя, старший лейтенант Хантов грустно улыбнулся.

Уже надрывался в истошном гудке тепловоз. Уже дрожали под его тушей рельсы, расшатывая в старых шпалах костыли, когда он ощутил, как его тело словно втягивает в какую-то воронку.

Он даже успел почувствовать холод стальной машины и произнести любимую фразу его младшего брата, повторяемая тем по поводу и без, после просмотренного и так полюбившегося мульта.

– 'Эни-бени-раба'.

А затем свет для него померк.

***

'Я умер?' – через некоторое время задал вопрос Матвей.

'Почти – тут же ответил голос – тебя спас твой Поводырь, твой Соратник'.

'Какой еще поводырь?' – совсем спокойно спросил он.

Смысл суетиться, если от его крика и угроз ничего не меняется? А так хоть с ним заговорили. Неважно кто, главное, что у него появилось ощущение, что он не один.

'Тот, кто сейчас управляет твоим телом и не дает ему загнуться от голода'.

'Значит вот это голое недоразумение все же я?'

'Да, а теперь слушай. Я не буду щадить тебя и твое сознание. Многое, что ты услышишь, для тебя окажется невероятным, но это будет правдой от первого и до последнего слова. Поэтому еще раз прошу не перебивать, даже осознав, что привычное мироощущение и миропонимание рушится у тебя на глазах.

На самом деле ты не человек – ты адгарам, если быть еще точнее ты заготовка адгарама и зовут тебя Мат'Эвэй Валод. И ты вернулся в свой родной мир. По каким причинам ты оказался в другом мире ты узнаешь позже. И сделаешь это сам, когда с тобой до конца сольется Поводырь, став Соратником. После этого получишь доступ к родовой памяти адгарамских Лордов. По крайней мере, будем надеяться на это'.

'Кто такой Поводырь или Соратник?'

'Если объяснять на понятном тебе языке, то это симбионт, способный сосуществовать только с адгарамами. Это не паразит, а именно Соратник, наделяющий своего носителя очень полезными свойствами и умениями. Кстати, только адгарамские Лорды рождались, имея в организме симбионта. Остальные получали своего Поводыря по истечении года во время инициации. Некоторые не получали никогда. Носителя себе выбирает сам Соратник. Поводырь Лордов тоже требует пробуждения, иначе его слияние со своим носителем может затянуться на сколь угодно долгое время. Обычно это происходит в Источнике.

Пока понятно?'

'Если не говорить о том, что я так и не понял, кто сейчас рулит моим телом: поводырь или соратник? Если не уточнять какая вообще разница между ними? Если не спрашивать, что такое источник? Кто такие эти адгарам, Лорды и прочая пихня, то да – сказал Матвей – остальное понятно. Вот только с каждым твоим словом все больше чувствую себя какой-то куклой, в задницу которой воткнули руку и крутят ею туда-сюда. А еще пугает то, что мое тело из твоих же слов похоже на инкубатор, из которого вот-вот появится чужой. А так да, все понятно'.