Текст книги "Посвященный"

Автор книги: Владимир Лошаченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Николас крепко задумался – чем же еще наградить спасителя. Он скреб в затылке, прохаживался по кабинету и нашел. От радости грек подпрыгнул в воздухе. Посмотрев в окно, узрел, что солнце поднялось на два пальца от горизонта – Николас возмутился:

– Почему собственно все спят? – Он-то на ногах.

Неспешной рысцой двигался Алеша к особняку Костакиса. Выбравшись по еле заметной тропке на большую дорогу, езда пошла ровнее. Мимо проплывали оливковые деревья, кусты орешника кучковались отдельно, всюду возделанные поля с кукурузой и пшеницей, большие площади занимали виноградники.

– Надо взять у македонцев черенки винограда, может привьются на нашей земле – мимоходом подумал юноша.

Вспомнив Илону непроизвольно покраснел – мысли его приняли другое направление. Нет, он не овладел девушкой в своем воспаленном воображении, а думал вот о чем.

– Считается ли изменой его будущая связь с гречанкой? – Так сказать, чисто теоретически. А его обожаемая Леночка, она же Посвященная и лжу сразу увидит. Алеша тяжело вздохнул, заранее пожалев себя – тяжела ты наша мужская доля – закончил на сей радостной ноте свои измышления.

Снежок радостно гавкнув, понесся в ближайшие кустики, спугнув стайку куропаток.

Наконец, показалась крепостная стена города. Открылись главные ворота, возле которых скопилась куча крестьянских телег и возов. Пейзане привезли в город на рынок свой товар на продажу – мамалыгу, пшено, овес, дичь, сыр и прочие продукты. Нередко на торгу шел натуральный товарообмен. Алешу пейзане пропустили без очереди – после разгрома зауважали, а офицеров тем более.

Люди с почтением расступались перед конным гвардейцем, приветствовали его с поклонами. Стража беспрепятственно пропустила его в город, не взяв обычной платы.

Орлик не спеша цокал копытами по улицам мощеным булыжником, кося на хозяина умным глазом. Снежок, высунув язык, трусил рядом.

Показался двухэтажный дом Костакиса. Алеша спешился и постучал в ворота бронзовым кольцом, служившим рычагом для поднятия щеколды. Послышались легкие шаги, ворота открыла Илона, радостно взвизгнув, она бросилась на шею лейтенанту. Покрывая его лицо поцелуями, сообщила последние новости:

– Папа ходит, понимаешь ходит, вроде и не болел совсем. – Ты кудесник, заводи скорее коня, мы тебя заждались, пойдем.

Через несколько минут все семейство Костакисов обнимало и теребило смущенного донельзя Алешу. С трудом прервав хвалебный хор, он попросил Николаса подняться к себе.

– Необходим лечебный сеанс, а так же осмотр – заявил Алеша.

Грек безропотно подчинился, но своим домочадцам приказал:

– Через полчаса приготовьте праздничный стол – и прошептал несколько фраз жене на ухо.

Аврора пыталась робко возразить, но Николас остался неумолим. Аврора посмотрев на Алешу загадочным взглядом, произнесла странную фразу:

– Хорошо, дорогой, летний домик я приготовлю, иди лечись.

Поднявшись наверх Одоевский слегка попенял греку за то, что тот рано встал на ноги – надо бы денька два полежать. Хозяин лишь виновато развел руками. Уложив его на живот Алеша первым делом осмотрел место травмы. Собственно регенерация нерва и костной ткани завершилась, но на всякий случай, провел короткий лечебный сеанс. Грек, надев рубаху, заявил:

– Альёша, пойдем за стол, отпразднуем мое выздоровление, выпьем за твои золотые руки. – Потом улыбнувшись, добавил: – тебя ждет достойная награда.

В трапезной юношу посадили рядом с Илоной, оказывая ему всяческие знаки внимания. Они с девушкой ухаживали друг за другом, подкладывая лакомые кусочки.

Первым слово взял хозяин – Николас Костакис – тост получился пышный и красивый. Выпив по первому кубку вина, бывший больной попросил Алешу подняться, затем подвел к небольшому столику и сдернул с него шаль.

На столике лежал объемистый ларец дивной работы. Красивые эмалевые и нефритовые вставки обрамляли витую бронзу, сразу видно – делал мастер. Николас с видом фокусника и со словами:

– Вот твоя первая награда, Альёша, – открыл ларец. Он был доверху набит золотыми дирхемами. Фокус не удался – гвардейский офицер совершенно равнодушно отнесся к золоту. Он прикрыл крышку и произнес фразу, вошедшую в одну из легенд города Скопье.

– Спасибо, Николас, но мне не нужно золото, вам с семейством оно больше пригодится.

Семейство застыло в шоке, открыв рот. Чтобы человек в своем уме и трезвой памяти отказывался от полутора тысяч золотых монет? Да такого просто не может быть – греки не верили своим глазам.

– Николас, велите принести мешок.

Грек, крикнув служанку, дал указание. Та принесла, Алеша ссыпал монеты в него, а одну положил в ларец – вот это и будет моя награда, если вы не против. Мешок с золотом заберите.

Тут все загалдели, зашумели – грек сидел с озадаченным видом, потом встрепенулся и, взяв наполненный кубок, произнес тост, добавив в конце:– Ты нас удивил, Альёша, мы не обижаемся, надеюсь от второго подарка ты не откажешься.

Одоевский вопрошающе глянул на него. Николас засмеялся:

– Подарок сидит рядом стобой – моя дочь Илона – вот мой второй подарок.

Теперь опешил Алеша:– Но я женат, уважаемый Николас.

Грек расхохотался:

– Разве я заставляю тебя жениться? – Полюби ее, для вас мы приготовили летний домик, тебе думаю понравится Илона.

Алеша беспомощно оглянулся на девушку, та под столом слегка пнула его в ногу.

– Соглашайся быстрей, а то кровная обида – еле слышно прошептала она.

Алеша встал, поклонился хозяину с женой.

– Спасибо большое, мне очень нравится ваша дочь, да и какой нормальный мужчина откажется от такого подарка – заключил он под общий смех. Засмущавшаяся Илона спряталась за его плечом.

Собравшиеся пили, ели и веселились за праздничным столом часа два, потом Одоевский предложил девушке выехать на природу – поближе к реке. Илона с удовольствием согласилась, выбежав из трапезной дать указание слугам.

Она уговорила ехать на летнем возке, куда можно сложить припасы и вино. Родители девушки не возражали.

– Пир продолжим после вашего возвращения – заявил Николас.

Алеша взял Орлика с собой, привязав поводья к возку и естественно Снежок увязался следом.

Слуги загрузили кучу всякой снеди, несколько бурдюков с вином, тент от солнца и т.д.

Выехав со двора Илона управлялась за кучера, смирная кобылка со смешной кличкой Микки, неспешно повлекла возок с пассажирами по узкой улочке. Солнечный луч осветил маленькое красивое ушко юной гречанки, непокорный волнистый локон на изящной высокой шее – у Алеши возникло неодолимое желание запечатлеть сей прекрасный образ на память.

– Илона, заедь, пожалуйста, на рынок, мне кое-что прикипили надо.

– Твое слово – закон, мой повелитель – и девушка звонко рассмеялась.

На рынке Одоевский нашел лавку торгующую свитками, рукописями и чистой бумагой – дорогой по тому времени. Купив десятка два листов заодно приобрел пузырек с монастырскими чернилами и десяток гусиных перьев. Все покупки аккуратно сложил в переметную сумку, висящую у седла Орлика.

– А на чем собственно рисовать, нужна подставка – он метнулся в оружейные ряды. Посмотрев выставленные на продажу щиты забраковал все – они имели неровную поверхность, нередко рельефную и со шляпками заклепок.

– Альёша, что ты ищешь, может я могу помочь? – мелодичным голосом спросила Илона.

Юноша в двух словах объяснил суть дела. Девушка, молча ухватила его за руку и повела дальше, по рядам лавок. Через пять минут Алеша купил металлическое отполированное зеркало, дивясь сообразительности девушки.

Удобное место для отдыха они нашли у реки Вардар, чьи мощные воды текли через всю Македонию, вливаясь далеко на юге в залив Термаикос Эгейского моря. Пологий берег с мелким золотистым песком являлся прекрасным пляжем. Основная дорога проходила сравнительно далеко, к тому же перелески и кустарник полностью скрывали молодых людей от нескромных взоров.

Алеша нашел удачное место для стоянки под большим раскидистым дубом, рядом с веселым родничком, где Снежок упел уже полакать холодной воды.

С шутками разгрузили возок, расстелив на траве большую холстину и покидав в беспорядке подушки для сидения, Илона принялась накрывать импровизированный стол, а Алеша устанавливать тент.

Тент был удобен, с трех сторон на его крыше лежали свернутые в трубки стены, защищавшие от ветра. Тонкая парусина обуславливала его небольшой вес. Наконец все обустроили, Алеша принялся за лошадей.

Выпряг Микки из возка, освободив ее и Орлика от удил, пустил их пастись – Снежку, дав кусок мяса, приказал стеречь лошадей.

Юноша снял китель, оставшись в рубашке. Илона живописно выглядела в своем национальном костюме – пышные юбки, белая вышитая блузка с атласной жилеткой красного цвета, в красных башмачках и с полупрозрачной шелковой накидкой на головке.

– Пойдем искупнемся – предложил он девушке.

Та шутливо хлопнула его веером по плечу.

– Порядочная девушка не может раздеваться перед мужчиной.

– Ага – подумал Алеша, а лечь в постель с мужчиной может, это ничего – вот она вывернутая женская логика.

Не выдавая своих крамольных мыслей, юноша кивнул в знак согласия.

– Тогда я один сбегаю, окунусь.

Прохладная вода освежила и взбодрила его. Немного просохнув, оделся и вернулся к Илоне.

Природа все-таки на всех действует благотворно – вон и накидку сняла, расстегнула пару пуговичек на блузке. Алеша все не мог налюбоваться на девушку, стараясь не изойти слюной. К тому же она его провоцировала, явно специально – то бедром заденет, то к нему сидящему подойдет и наклонится так, что великолепная грудь перед глазами – ну какой нормальный мужик выдержит подобные издевательства. И если бы не лечение ее отца, давно бы овладел гречанкой, при первом удобном случае.

Илона прекрасно видела страдания Алеши, но как и большинство женщин в этих случаях, наслаждалась своей властью. Конечно, до поры, до времени.

Ее прекрасную фигуру не могли скрыть никакие пышные юбки.

– Богиня – подумал Одоевский.

– Илона, я хоть и не видел тебя в первозданном виде, но уверен с тебя нужно ваять скульптуру.

Девушка не поняла половины сказанного, но в ответ важно кивнула. С хитринкой и ложной скромностью заметив:

– Таких как я полгорода.

Алеша негодующе замахал руками. Внезапно Илона, голосом строгой наставницы спросила:

– Вы почему не едите и не пьете, молодой человек? – Вы же на отдыхе?

Алеша мигом вскочил:

– Дозвольте поухаживать за вами, сударыня, салфет вашей милости – и с дурашливым видом подал девушке полотенце.

Они с шутками и прибаутками приступили к трапезе. Насытившись и выпив кувшинчик белого вина, Илона предложила, лукаво улыбаясь:

– Пойдем под тент, мой повелитель.

– А это мы запросто, нам только давай.

Взяв из возка покрывало из сшитых шкур косули, легкое и хорошо выделанное, Алеша расстелил его под тентом.

– И стенки опусти, пожалуйста, – попросила Илона.

– Как скажешь, богиня.

Девушка рассмеялась и, взяв его за руку сказала:

– Пойдем.

Зайдем в палатку, еле слышно попросила:

– Теперь раздень меня.

У гвардейца, хладнокровного воина, лучшего бойца 2-го полка, затряслись руки. Он мучился с завязками, застежками и прочими пуговичками уйму времени, а клятая девчонка лишь посмеивалась, даже не думая помогать Алеше.

Наконец последняя юбка упала к ногам. Снимая башмачки с маленьких ножек, Алеша не удержался и поцеловал их. Потом его губы поднялись выше, вот уже и белоснежные бедра девушки в их власти, Илона застонала. Юноша, поцеловав черный треугольник, перешел к упругому животику и уже вишенки сосков у него во рту.

Илона не выдержала – рванула его на себя, увлекая на мягкие шкуры.

– Любый мой, возьми меня, ах* * * – Господи, как хорошо, я в раю, не останавливайся, прошу тебя.

Юноша и девушка отдавали в любви все без остатка. Относясь друг к другу с огромной теплотой и нежностью, они старались доставить наслаждение любому существу и счастливые не замечали времени. Влюбленные прошли через два оргазма, сотрясавшие их тела и не могли насытиться друг другом. Успокоились лишь после третьего.

Тяжело дыша, лежали рядышком, держась за руки. Заметив кровь на бедре девушки, спросил:

– Ты девственница, Илона?

– Была, милый, была – счастливо засмеялась красавица. – Подожди, я сейчас – и выскочила из палатки.

Вскоре появилась с кожаным ведром и холстинкой – надо замыть, пока кровь не засохла. Алеша вышел, потянулся. Обнял вышедшую Илону, та поцеловала его в щеку.

– Сейчас я не против купания – сообщила красавица и они нагие побежали к воде.

Давно Алеша не испытывал такого единения с природой. Они купались, загорали, любили друг друга, искренне и со всей страстью. Это был праздник жизни, праздник молодости. А еще они разговаривали на различные темы. У девушки оказался острый ум.

Первым о юношеском порыве к живописи, вспомнила Илона. Отдыхая после очередной любовной схватки, она заметила:

– А кто-то хотел меня нарисовать.

Алеша встрепенулся.

– Точно, я совсем с тобой голову потерял.

Усадив любимую на седло Орлика, она уселся неподалеку, пристраивая лист к зеркалу.

Алеша в жизни никогда не рисовавший, ощутил такой необыкновенный подъем и вдохновение, что портрет писался сам собой. Начинающий художник изобразил Илону сидящую на лошади в одной руке она держала копье, другой сжимала поводья.

Через час портрет был готов. Показал его Илоне, приготовился слушать критику в свой адрес. Девушка, издав восторженный писк, бросилась ему на шею.

– Да ты отличный рисовщик – нет, неправильно, она смешно сморщила носик.

– Наверное художник – подсказал Алеша.

– Да-да, художник, – улыбнулась Иловна. – Одно плохо, в доме повесить нельзя.

– Родители заругают – догадался юноша.

– Ну да – сокрушалась красавица. – Я ведь на рисунке совсем голенькая.

И не делая перехода, спросила:

– А правда я красивая? – Ты меня хоть чуточку любишь?

Алеша, оставив портрет, прыгнул к ней, подхватил на руки.

– Конечно, люблю, ты самая красивая, губки как коралл, зубки, словно жемчуг.

Илона, лежа в его объятиях, закрыла глаза и прошептала:

– Продолжай, продолжай, ты так хорошо говоришь.

– Еще немного и она замурчит – пронеслось в голове юноши.

Говоря ласковые слова, он между тем быстро вбежал в палатку, бережно опустив драгоценную ношу на замшевое покрывало. Илона, не открывая глаз, раздвинула ножки и Алеша нетерпеливо вошел в розовое горящее лоно. Они с упоением наслаждались любовными ласками, громко закричав закончили одновременно.

Девушка стонала: – Мама. Алеша только рычал.

Придя в себя она положила ему головку на грудь и доверительно сказала:

– Спасибо тебе, милый, ты открыл мне неизвестную сторону жизни, я побывала в раю.

– И тебе спасибо, ласточка, я люблю тебя.

– Да, а как же жена?

– Ну дык, я всех вас люблю.

– А-а-а, я хочу, чтобы ты только одну меня любил – надула капризно губки юная гречанка.

– Я тебя и люблю одну, здесь же больше никого нет – заметил юноша.

Железная логика убедила девушку. Немного погодя заметила:

– А ты мне еще на рынке приглянулся. – Ты такой красивый.

Одоевский расхохотался. Девушка недоумевающее глянула на него.

– Чего хохочешь – и больно ткнула маленьким кулачком в бок.

– Ой, не могу, уморила. – Моя хорошая, нет такого понятия – мужская красота.

Как и многие мужчины, Алеша искренне в это верил.

– Красота – женский удел, ну и природа может называться красивой или какое-либо художественное творение. Но на первом месте – женская красота.

Здесь я целиком и полностью согласен с героем произведения.

– Илона, давай нарисую другой твой портрет для дома.

Девушка согласилась, но с условием – сначала основательно подкрепиться.

Накинув на себя простыни и, перекинув через плечо, принялись за обед, проявляя отличный аппетит. Прибежал Снежок – ему дали солидный кусок домашней колбасы. Пес деликатно ухватил ее зубами и скрылся в тени кустов, неподалеку от лошадок. Те мирно дремали в холодке, изредка отгоняя хвостами назойливых мух.

После трапезы искупались, но вместо занятия живописью на них напала такая сонливость, что молодые люди еле добрели до палатки. Поспав часа полтора, проснулись одновременно и, не сговариваясь занялись любовью. Через час общего безумия упали обессиленные.

Искупавшись, Илона заявила:

– Альёша, давай оденемся, иначе это плохо кончится, у меня уже все здесь болит – показав пальчиком где именно.

– Что же ты молчала, глупенькая, я сейчас тебя вылечу.

И действительно, после лечебного сеанса боль исчезла, исчезли беспокоящие факторы.

– Волшебник – Илона поцеловала Алешу, – но одеться нужно все равно. – Рисуй давай, не отлынивай.

Одоевский по мере сил помог девушке одеться и принялся за дело. На весь портрет затратил немного времени, больше заняла тщательная прорисовка деталей одежды. Наконец, Одоевский закончил работу. Илоне очень понравилось, а затем она обратилась с необычной просьбой.

– Любимый, нарисуй себя, мне на память.

Юноша, озадаченно на нее уставился.

– Как это? – Ить я себя не вижу.

Девушка нежно постучала пальчиком ему по лбу.

– Зеркало.

– Что зеркало?

– О, Господи, смотри на себя в зеркало и рисуй.

Алеша сгреб Илону в охапку и зацеловал.

– Умничка, гениально – вопил он, подбрасывая девушку в воздух.

– Сейчас же поставь меня на землю и хватит меня целовать, а то опять очутимся в палатке.

– А я не против, любить тебя, что может быть прекрасней.

Илона поспешно прикрыла пальчиком его губы.

– Помолчи немножко, у нас вся ночь впереди.

– Слушаюсь и повинуюсь, госпожа.

Заставив Илону держать стальное зеркало, Алеша примостил лист на седле и принялся писать автопортрет. В результате упорных усилий и беззвучных матерков, закончил свое творение. Благодаря верному глазу и твердой руке, автопортрет имел поразительное сходство. С листа китайской рисовой бумаги смотрел с затаенной усмешкой, гвардейский лейтенант без головного убора.

Илона подула на портрет опухшими губками.

– Этот рисунок в рамочке я повешу в своей спальне и вообще, закажу с него большую картину в масле. – У нас в Скопье есть очень хороший художник.

– Илоночка, посиди спокойно минут двадцать, сделаю несколько набросков.

Слова девушки натолкнули на мысль сделать позже хороший портрет.

Через час стали собираться. Алеша предложил по пути заехать в роту – нужно предупредить своего заместителя, что не буду ночевать.

– Нелишне потом прихватить с собой Афоньку, что бы знал где искать своего командира, так на всякий случай – подумал Одоевский, сидя в возке и, обнимая за талию удивительную девушку.

На полпути к расположению роты, на лесной дороге путь им преградили четверо оборванных турецких солдата. Илона от неожиданности взвизгнула, натянув вожжи. Возок остановился, Снежок угрожающе зарычал.

– Сидеть, Снежок, – приказал юноша и соскочил на землю. – Ну что, абреки, отбегались, сдавайтесь в плен.

Турки от такой наглости расхохотались, разгалделись. Какой-то молодой щенок, к тому же безоружный будет диктовать им условия. Пистолетная кобура на поясе гвардейца не задержала их внимание. У самих-то у каждого по сабле, по кинжалу, у одного воина копье. Поэтому встреченную молодую пару разбойники посчитали легкой добычей. Кроме того голод, будь он неладен, выгнал их из чащи. Сзади из кустов вылезли еще пятеро искателей приключений на свою задницу.

– Гяур, иди отсюда, мы тебя отпускаем – важно прогнусавил рыжебородый турок, очевидно, их атаман. – А девочку, такой сладкий рахат-лукум, оставишь нам – он в предвкушении зачмокал губами.

Остальные турки загалдели?

– Да, да, девюшка наша. – Ходи сюда, о, красавица.

Турки гурьбой стали приближаться к возку. В воздухе мелькнула сталь и десантный нож со свистом вошел в горло атамана. Из раскрытого рта турка хлынула кровь и он без звука завалился мордой на землю. Турки, ошарашенные, остановились, но видя, что у русского в руках не появилось другого оружия, они, размахивая саблями, кинулись к нему. Один орал:– Мы тебя за нашего Керима на куски изрубим.

Другой надрывался:– Керим проиграл мне в кости пять медяков, кто отдаст долг?

– Бах-бах-бах – треснуло три выстрела и незадачливые разбойники мешками рухнули навзничь. А с тыла турки оказались возле самого возка, но их продвижение замедлили Орлик со Снежком. Одного воина Аллаха конь лягнул в живот, выведя его на время из игры. Снежок успел укусить двоих за ноги и сейчас подбирался к третьему. Алеша с АПС в руке выскочил из-за возка.

– Руки в гору, а то дырок в бошках понаделаю.

Затем всех разоружил и покидал сабли с кинжалами в возок, связав их снятыми поясами. Для пленных нашлась длинная веревка и они, что бычки на привязи, поплелись за возком, пугливо шарахаясь от кавказца.

Сначала Алеша не хотел показывать Илону в роте, думал подождет неподалеку, а тут вон как обернулось. Девушка во время катавасии держалась молодцом и даже врезала самому нахальному турку кнутом по морде. Приехав в расположение роты, Алеша выслушав рапорт дежурного, сдал ему пленных. Илону в палатке Афонька угощал холодным квасом.

Алеша, сидя в сторонке, живо накатал рапорт на имя командира батальона о случившемся происшествии. Высказал предположение, что не один десяток турок ошивается в окрестностях Скопье. Сообщил так же, что он своей властью решил устроить облаву в радиусе трех километров от расположения роты, дабы обезопасить передвижения связных и денщиков.

– Афонька, отдай дежурному, пусть выделит пять бойцов, доставить немедля рапорт в батальон, а также пленных башибузуков. – И найди мне лейтенанта Березу.

– Слушаюсь, Вашебродь.

Появившемуся Сергею Березе обрисовал положение, представив перед этим Илону.

Лейтенант Береза не мог удержать восхищенный вздох. Перед палаткой то и дело, словно невзначай, пробегали гвардейцы – солдатское радио работает быстро. Что командир привез редкую красавицу-гречанку в гости, эта новость мигом облетела всю роту. Каждому хотелось хоть глазком на нее глянуть. С десяток бойцов слушали дежурного открыв рот – тот безбожно врал, но не отходил далеко от истины. В общем через полчаса весь лагерь знал – Ляксей Иванович Одоевский, командир 3-й роты, завоевал сердце македонской "княжны". Солдаты развлекались как могли – понятное дело телевизора и прессы нету.

Предупредив обо всем своего зама, Алеша с Илоной на возке отправились в Скопье, рядом рысил на пегой кобыле Афонька, всю дорогу рассказывающий о новостях в полку и батальоне.

– К Вам, Ваше благородие, сегодня лейтенант Лихачев приезжал, просил передать привет.

– Спасибо, Афоня, увидишь кого из 4-й роты, передай – я на днях к ним наведаюсь. – Как только разгребусь с делами – Алеша осторожно глянул на Илону.

Ты прыснула в ладошку.

Афонька, глаз не сводивший с красавицы "княжны", чуть не сверзился с лошади, зацепившись за ветку дерева, росшего рядом в дорогой.

– Очнись, гвардеец, – сделал страшные глаза Одоевский, приводя денщика в чувство.

Вскоре они въезжали в южные ворота города.

– Запоминай дорогу, Афанасий.

Тот старательно вертел головой.

– Найду, Ваше благородие, ей Богу найду.

– Вот дом Костакиса, благородного отца семейства и Илоны, запомнил?

– Так точно, Вашебродь.

– Тогда свободен.

Денщик, полюбовавшись напоследок точеным профилем юной гречанки, шумно вздохнул и, гикнув, дал шенкелей кобыле. Она галопом понесла его прочь.

– Вот мы и дома, дорогой, – Илона, склонившись, шепнула Алеше на ухо. – Я соскучилась, хочу тебя опять.

– Я тоже, радость моя.

– Альёша, ты, наверное, считаешь меня развратной женщиной?

Юноша рассмеялся.

– Глупенькая, как тебе могло прийти в головку. – Сама подумай – разве может быть разврат в любви?

Илона на мгновение задумалась.

– Наверное ты прав. – Когда испытываешь большое и искреннее чувство, глупо говорить о чем-то плохом.

– Ты у меня такая умничка, я горжусь тобой.

– Правда?

– Правда, правда.

Их любовную воркотню прервал веселый голос Николаса.

– Молодые люди, ваши лошади утомились стоять в воротах, я полчаса жду, когда же вы соизволите заехать во двор.

Молодые люди с трудом оторвались друг от друга, с удивлением обнаружили свой возок стоящим перед распахнутыми воротами. Грек расхохотался во все горло.

– Заезжайте быстрее, мы вас заждались.

В этот раз праздничный стол хозяева накрыли на террасе. Специально для кудесника Альёши (так стали называть Одоевского греки), часть блюд приготовили не такими острыми. Об этом позаботилась Аврора. Николас, вместе со слугами, в подвале нацедил 16-ти летнего виноградного вина, поставленного в бочке в год рождения любимой дочери Илоны. Белое вино за эти годы приобрело изысканный вкус, запах и цвет. По здешним меркам налили в бурдюки и кувшины немного – 20 литров. Хозяин не забыл о напитке покрепче – из заветной бочки нацедили 10 литров палинки – местной водки. Коньяк производить здесь пока не умели. Да и водка, надо признать, невысокого качества, а алкоголя имела не более 20 градусов, совсем как японское сакэ.

Недалеко от террасы , на открытом огне, на большом вертеле, слуги жарили тушу косули. Орлика слуги увели в конюшню, а Снежок спокойно лежал в теньке у дома – недалеко от стола.

Молодые люди умылись с дороги, Илона переоделась и надела на шею красивое монисто. Алеша, глядя на любимую, неожиданно понял, что он дурак и тупица. Завтра же на рынке нужно купить Илоне подарок

Наконец, все расселись. Николас встал и поднял руку, домочадцы притихли. Праздник начался с пышного тоста хозяина, певшего дифирамбы кудеснику Альёше, который не знал куда себя деть от смущения.

Одоевский вообще по жизни был скромным парнем и, чтобы чувствовать себя в своей тарелке, в ответном тосте за гостеприимных хозяев, попросил больше не хвалить его персону – ни к чему это.

Пирующие уделили большое внимание гастрономическим изыскам и доброму вину.

Илоне, как впрочем и любой женщине на ее месте, не терпелось поделиться пережитыми приключениями. Улучив момент между тостами, она и вывалила о злополучной встрече на лесной дороге. Домочадцы слушали не дыша, а когда Илона закончила рассказ, в глазах мужчин появилось недоверие.

Николас обратился к Одоевскому.

– Ну у страха глаза велики, Илона, наверное, перепутала и напал один турок, всего навсего, да еще и без оружия поди.

Алеша, обгладывающий кроличью ножку, спокойно заметил:

– Нет, Илона верно рассказала – турецких солдат действительно было девять человек – четверых я убил, пятеро сдались в плен. – Ох и испугался я тогда* * * за Илону, но она молодец, не растерялась – туркам досталось от ее кнута.

Вот здесь македонцев достало – они видели, молодые люди не врут, хотя непонятно – один русский офицер, пеший, без сабли, справился с девятью солдатами. А то, что он признался, что испугался в тот момент вообще не лезло ни в какие ворота. Да, гордому греку проще себе язык откусить, чем признаться в собственной трусости.

Мужчины рода Костакисов явно чувствовали себя не в своей тарелке. Первым опомнился хозяин.

– Альёша, мы правильно тебя поняли, что у тебя кроме ножа и пистоля не нашлось другого оружия?

– Совершенно верно.

– И ты смог поразить турка на расстоянии в двадцать пять шагов?

– Да, так и было.

Альёша, не сочти за оскорбление, а не мог бы ты продемонстрировать свое умение владеть ножом, кстати я не вижу его у тебя на поясе?

– Николас, прикажите, этот виноградный листик примостить на столбе ворот.

Из-за стола сорвался младший сын Андреас. То, что произошло потом и чуть позже, прочно вошло в легенду о непобедимом русском офицере Альёше.

Одоевский встал, подошел к краю террасы, момент броска не увидел никто, только и заметили короткую стальную молнию и глухой звук удара. К воротам бросились все.

– Ну, чисто дети – подумал юноша.

Николас, мощный мужик, высокий по здешним меркам – рост около 170 см – пыхтел минуты три прежде чем мог вытащить клинок, пришпиливший листок к столбу.

Возбужденно переговариваясь, мужчины вернулись за стол и хозяин с поклоном отдал нож Одоевскому.

– Прости за наше недоверие, Альёша, но мы никогда не видели раньше такого. – Очень метко и чересчур большое расстояние. – Еще раз прошу нас извинить, но объясни нам, как ты мог застрелить сразу трех турок из одного пистоля?

Одоевский пожал плечами и, достав из кобуры пистолет Стечкина, передернул затвор.

– Бах-бах-бах-бах – хлопнули четыре выстрела, Алеша стрелял не целясь в макушку воротного столба, чтобы не ранить случайных прохожих.

Греки открыли рот, естественно, такого оружия им видеть не доводилось. После некоторого шока, подтащили скамью к воротам – смотрели результат стрельбы. Симметричный крест, выбитый пулями АПС, сильно впечатлил импульсивных греков. На Алешу они стали поглядывать не только с уважением, но и с опаской.

Илона совершено никого не стесняясь, поцеловала юношу в губы и со словами:

– За тебя, мой рыцарь и спаситель, лихо хлопнула полный кубок выдержанного вина.

Мужчины робко попросили посмотреть АПС – Алеша, вынув магазин, передернул затвор и поймал вылетевший патрон. Вручив пистолет Николасу, вставил патрон в обойму.

Греки, как дети малые, тетешкались с пистолетом. Правильно истолковав их вопрошающие взгляды, Одоевский разрешил им сделать по одному выстрелу.

– Как мало нужно человеку для счастья – философски подумал Алеша, глядя на возбужденных мужчин рода Костакисов.

Нехилый доселе авторитет гвардейца вырос до небес. Алеше даже пришлось пригрозить – уймитесь, уважаемые, перестаньте меня хвалить, уйдем с Илоной в летний домик – празднуйте сами.

Но добил Одоевский греков окончательно под конец пирушки, причем неосознанно, машинально.

Алеша уже слегка осоловевший и поленившийся позвать слугу или самому дотянуться до жареной косули, от которой уже осталось половина, вяло махнул ладонью. За столом наступила напряженная тишина – огромное блюдо поднялось на полметра над столом и медленно проплыло по воздуху к месту, где сидел Алеша с Илоной. Блюдо опустилось пониже, юноша отрезал три хороших куска и небрежным движением руки, отправил его обратно.

Один кусок косули положил Илоне, другой себе на тарелку, а третий кинул Снежку, лежавшему неподалеку.

Только сейчас он обратил внимание на испуганные лица присутствующих и их молчание. Все крестились, за исключением Илоны, она особо не реагировала на проявления очередного чуда. Илна давно поняла, что случай свел ее с необыкновенным человеком – волшебником и кудесником.

До Одоевского дошло – он крупно прокололся и ему стало несколько нехорошо. Протрезвел вмиг, затем улыбнувшись, нахально заявил:

– Извините, забыл вас предупредить, это такой фокус, научили в дальних краях.

Домочадцы облегченно загалдели, лишь Илона скептически буркнула себе под нос:

– Ага, фокус детишкам малым расскажи.

А на ухо Алеше шепнула:

– Ну и врунишка ты, господин гвардеец.

Одоевский лишь огорченно пожал плечами. Легенда о русским волшебника приобрела законченный вид.

Последующие три дня для влюбленных пролетели незаметно. Алеша подарил Илоне красивейший гарнитур тонкой работы – серьги, колье и перстень.