Текст книги "Тропой флибустьеров (Очерки)"

Автор книги: Владимир Верников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Владимир Верников
ТРОПОЙ ФЛИБУСТЬЕРОВ
Очерки

ВЕТРЫ ВРЕМЕНИ

Дорогой друг!

Перед тобой книга о далеких и мало знакомых советским людям островах, разбросанных в Карибском море. Тринидад и Тобаго, Ямайка, Барбадос, Кюрасао… Признайся, что экзотические названия этих островов, которые ты знаешь из учебника географии, всегда волновали твое воображение. А книги, такие, скажем, как «Остров сокровищ» или «Робинзон Крузо», полные романтики и необычных приключений, страстно влекли тебя на просторы неведомого океана.

Когда-то и я мечтал об этом. Не хочу преувеличивать: нет, не ради того, чтобы побывать на этих островах, решил я стать журналистом, хотя, конечно, этой мечты никогда не оставлял. И судьбе, а вернее – времени и интересам газеты «Известия», где я работаю, было угодно так распорядиться мною, что совершенно неожиданно для самого себя я оказался в этих краях. И, честно признаюсь, тут уж во мне вновь заговорила былая страсть…

За несколько лет жизни в Латинской Америке мне не раз доводилось бывать на этих «пиратских» островах, ездить по ним, встречаться и беседовать с самыми разными людьми – от премьер-министров до безработных, – вникать в суть происходящих там перемен. Постепенно мои блокноты распухали от материала, требуя выхода. Так родилась идея этой книги: рассказать о прошлом и настоящем островов Карибского моря, попытаться заглянуть в будущее, исходя из нынешних социальных процессов, которые очень по-разному переживают эти древние земли.

Отсюда и название книги. Пираты и флибустьеры, к сожалению, принадлежат не только прошлому. Но в наш XX век они, отбросив прочь все атрибуты открытого разбоя, орудуют методами экономического террора и закабаления, хорошо отлаженным арсеналом неоколониализма. Однако жизнь не стоит на месте, и еще недавнему господству Великобритании, Франции и Голландии на островах Карибского моря приходит неминуемый конец.

Давайте сделаем небольшое отступление, или, вернее, совершим путешествие в историю, чтобы понять суть нынешних перемен. Тем более, что в последующих главах книги говорится лишь о каждой стране в отдельности, но без общей исторической картины этого района земли, без четкого понимания маневров неоколонизаторов и осмысления постепенного крушения их замыслов трудно представить себе в реальном свете значимость для народов стран Карибского моря завоеванной свободы и их усилий в строительстве новой жизни. В конце концов, история – это ведь не только страницы прошлого, но и тот фундамент, на котором строится нынешнее здание.

Итак, Вест-Индия. Откуда происходит это название? Христофор Колумб, отправившись на своей ставшей впоследствии легендарной каравелле «Санта-Мария» на поиски нового пути – через Запад – в Индию, после долгих месяцев плавания увидел землю. В своем дневнике дрожащим от радости и нетерпения пером он записал: «Проход найден, жизнь свою могу считать оправданной перед богом и королем».

Но великий мореплаватель ошибся – маячившая на горизонте земля была не Индией, а одним из безвестных дотоле островов. Через некоторое время он обнаружил целые неоткрытые архипелаги и еще несколько крупных островов. Весь этот новый для европейцев район, раскинувшийся на голубых просторах Карибского моря и Атлантического океана, был им назван Вест-Индией.

Так это начиналось. Продолжение было обычным для того времени: осваивать вновь открытые земли хлынули колонисты из Испании, Франции, Голландии, Португалии, Англии и даже из Скандинавских стран. На островах они нашли не только богатства аборигенов – индейцев племен араваков и карибов, – но в их лице и баснословно дешевую рабочую силу. Однако свободолюбивые индейцы оказывали завоевателям серьезное сопротивление, из-за чего подвергались варварскому истреблению.

Нехватку рабов колонисты стали восполнять невольниками из Африки. Именно тогда и начался, говоря современным языком, бум работорговли, стимулировавший и расцвет пиратства. Многоязычие нынешней Вест-Индии – прямое следствие колониальных разделов тех далеких веков, когда в британских владениях насаждался английский язык, во французских – французский, в нидерландских – голландский. И по сей день даже в независимых государствах Карибского моря эти языки являются господствующими, официальными, а население в подавляющем большинстве – негритянское, потомки завезенных сюда рабов.

Вест-Индия – это острова. Большие и Малые Антильские, Наветренные и Подветренные. Многие из них до недавнего времени были английскими колониями. В 1956 году Лондон счел более респектабельным сделать каждый из островов полунезависимым. Но лишь для того, чтобы уже в 1958 году объединить их в легко управляемую британским правительством и капиталом Вест-Индскую федерацию.

Это был типичный неоколониалистский трюк: национально-освободительное движение в этом районе набирало силу, и Англия хотела направить его по угодному ей руслу. Федерация с самого начала была обречена на провал, так как в ней объединились (не добровольно, разумеется, а под нажимом Лондона!) страны, чрезвычайно разные по своей экономике, политическому и культурному развитию. А главное – вскоре был понят этот маневр, который не сулил никакого прогресса ни одному из островов.

Первым звеном, выпавшим из этой, казалось, ловко сделанной цепи, была Ямайка. За ней последовали Тринидад и Тобаго, а затем и Барбадос – самые крупные и экономически развитые острова. Все они получили независимость, оставшись членами Британского содружества наций. Другие довольствовались полунезависимым статутом «ассоциированных» с Англией государств, а третьи, как, например, Багамские и Виргинские острова, Монтсеррат и другие, так и остались колониями. Все эти маневры и их результат – наглядное свидетельство прежней хищности колонизаторов, которые в нынешнем XX веке тщетно ищут для себя возможность сохранить все так, как было когда-то.

Но если это не удается сделать путем политических маневров, то экономически, к сожалению, почти все остается по-старому. Английский капитал по-прежнему контролирует многие сферы жизни как бывших, так и нынешних колоний, диктуя нередко свою волю даже независимым странам. В последнее время сюда активно проникают также американские, канадские и японские монополии. Отпор, который дают им молодые самостоятельные государства, не всегда эффективен. Но, безусловно, есть и достижения на этом пути – пути прогресса, в книге вы найдете тому подтверждение.

Капитализм, долгие годы хозяйничавший на островах Карибского моря, не только держал их в экономической узде, но и планомерно импортировал туда свою идеологию, культуру, нравы буржуазного общества. Это был дальний и тонко рассчитанный прицел: расколоть народы этих стран, создать верных слуг из числа «подкармливаемых» политиков, культивировать национальную буржуазию. К сожалению, во многих островных государствах этого района цель была достигнута, что затрудняет и поныне борьбу прогрессивных сил за достижение подлинной свободы и независимости.

Этим в первую очередь и объясняется та легкость, с которой неоколонизаторам удалось навязать многим странам этого района покровительство британской короны (например, Ямайке, Барбадосу и до совсем недавнего времени Тринидаду и Тобаго, оставшимся и после завоевания независимости членами Содружества наций) или статут так называемых «ассоциированных государств». На самом деле за этими весьма безобидными политическими терминами кроется тот же хищный оскал империализма, не желающего расставаться со своими колониями. Полунезависимость или даже полузависимость – вот истинный смысл этих новообразований.

Давайте разберемся конкретнее. Скажем, остров Кюрасао вошел в 1954 году в состав созданной Голландией федерации Нидерландской Вест-Индии вместе с другими островами – Аруба, Бонайре, Сен-Мартен, Саба и Синт-Эстатиус. Формально Кюрасао, как и остальные острова, имеет внутреннюю автономию. Но какие у него есть права? Внешняя политика, торговля, оборона и другие важнейшие инструменты власти находятся в ведении метрополии, не говоря уж о том, что на острове нет своего правительства, нет главы государства – вся фактическая власть находится в руках генерал-губернатора, назначаемого голландской королевой.

Точно так же обстоят дела и с британскими «ассоциированными государствами». Именно этот путь вынуждены были избрать неоколонизаторы, чтобы «спустить пары» народного недовольства и ослабить воздействие дошедших сюда ветров деколонизации. По сути своей это путь затормаживания национально-освободительного движения, консервации отсталости и зависимости бывших колониальных стран. Нужно сказать, что на какое-то время обман народов удался, империализм сумел сохранить свои позиции.

Однако молодые независимые государства Вест-Индии в последние годы все чаще и чаще начинают теснить империалистические монополии, осевшие на их земле. Одним из важных шагов в этом направлении стало создание региональных экономических организаций. Таких, скажем, как Карибский региональный банк развития или Ассоциация свободной торговли Карибского моря («Карифта»), куда вошли и некоторые полунезависимые страны. Цель этих организаций – расширение взаимной торговли, установление разумных таможенных тарифов, предоставление кредитов на выгодных условиях для экономического развития и т. д. Но участникам и этих организаций приходится вести нелегкую борьбу с попытками проникновения иностранного капитала, стремящегося «пристегнуть» эти страны к рынкам США, Канады, Японии, Англии.

Вест-Индия… Манящий и загадочный еще для многих район нашей планеты. Не часто советскому человеку удается побывать на этих овеянных легендами островах. Они во многом похожи географически друг на друга, как трагически одинаковы их судьбы. Но сегодня можно смело говорить и о том, что прежней идиллии для колонизаторов здесь больше нет.

Бурлит Вест-Индия. Народы этих стран всё активнее вступают в борьбу за свое человеческое достоинство, за свободу и независимость. И пираты XX века не в силах остановить этот процесс, как никто не в силах остановить время.

А теперь, дорогой друг, – в путь! Возьми карту, вспомни прочитанные когда-то книги об этих краях и отправляйся в новое путешествие по морским и сухопутным дорогам флибустьеров далекого прошлого. Если оно тебя увлечет и ты обогатишь свои знания об этих странах, я буду считать свой долг перед тобой выполненным. Ведь каждый из нас мечтал когда-то о таком путешествии…

Автор

ТРИНИДАД И ТОБАГО: КОГДА ЦВЕТЕТ ЧАКОНИЯ

Чакония зацветает в августе. И тогда вечнозеленые леса Тринидада начинают полыхать огнем: ярко-красные стреловидные бутоны раскрываются почти одновременно, становясь похожими на небольшие, мастерски разрисованные блюдца. «Дикая пойнсеттия» – таково истинное название цветка, ставшего здесь символом любви и счастья. Он украшает самую изысканную прическу и карнавальное шествие. Его дарят друг другу молодожены и преподносят высоким гостям.

И все же популярность чаконии объясняется совсем другими причинами. Август для жителей Тринидада и Тобаго– особый месяц. В августе 1962 года после долгих лет борьбы прогрессивных сил острова, общая площадь которых пять тысяч квадратных километров, получили независимость. И когда жители островов празднуют эту торжественную дату, пламя августовской чаконии словно напоминает всем о пролитой на этой земле крови многих поколений рабов и борцов за свободу.

Тринидад и Тобаго – два острова, образующие одно государство. Кажется, что они бросили невидимый якорь в Карибском море, на самом юге Малых Антил, словно выплывающих в Атлантику. Открытые в 1498 году Христофором Колумбом, они бурно прожили следующие века. Полагают, что их первыми обитателями, как и других островов этого района, тоже были индейцы – сибонеи, араваки и карибы, чьи примитивные орудия труда и предметы домашнего обихода до сих пор находят при раскопке холмов и захоронений.

Три невысокие горные вершины, будто сторожевые вышки, поднимаются над зеленой равниной острова. Они-то и дали, с легкой руки Колумба, этому клочку суши название, сохранившееся по сей день.

Разумеется, первыми хозяевами Тринидада были испанцы. Лишь в конце XVIII века он перешел во владение Англии.

Тринидад, черный невольничий остров, одно название которого долгие века было синонимом нечеловеческой жестокости и отчаяния, строил благополучие своих хозяев на крови и поте не только африканцев, но и других народов. Страницы истории сохранили точную дату прибытия сюда и первых 228 иммигрантов из Индии – 30 мая 1845 года. С того дня и вплоть до апреля 1917 года свыше 150 тысяч жителей Мадраса и Калькутты переселились на далекий и неведомый им остров в Карибском море. Что влекло их на Тринидад?

Английский ученый Мортон Класс в своей книге «Культурное наследие восточных индийцев на Тринидаде» считает, что было четыре повода для их приезда. Большинство из иммигрантов были обмануты сладкими посулами вербовочных агентов о высоких заработках и легкой работе. Другие приехали в поисках приключений, наслышанные разных небылиц об этом пиратском районе. Абсолютное большинство надеялось получить здесь работу, пусть даже тяжелую, но обеспечивающую нормальную жизнь. И, наконец, были люди, спасавшиеся от преследования закона, иными словами – различные уголовники.

Что же нашли они на неведомой им земле? Работу? Да. Но поистине каторжную. Легкий заработок? Об этом они быстро забыли, получая за каждые девять часов труда на сахарных плантациях под палящим солнцем всего 25 центов. Чтобы просто выжить, легковерные индийцы вынуждены были работать по двенадцать, четырнадцать, а то и шестнадцать часов. Начались болезни, смерть косила людей, не спрашивая мотивов их приезда, а оставшиеся в живых проклинали тот день и час, когда согласились покинуть родину.

Не лучшим было положение иммигрантов из Китая, Ливана и других стран. Их уделом оставался тяжелый, низкооплачиваемый труд в поле – на возделывании тростника, кофе, какао и хлопка, на сахарных заводах и в домах белых плантаторов. Лишь единицам удавалось вырваться из нужды – они становились мелкими фермерами и торговцами, но печать людей «второго сорта» оставалась на них и даже на их детях.

История соседнего Тобаго более бурная, хотя сам он намного меньше своего соседа. Колумб дал ему имя «Консепсьон», что в переводе с испанского означает «согласие». Как уверяют исторические хроники, остров был слишком мал, чтобы заинтересовать великого мореплавателя. К тому же Колумб не искал больше гавани для своих кораблей – он нашел ее на Тринидаде.

В течение целых ста последующих лет о Тобаго ничего не было известно. Испанцы не проявляли к нему никакого интереса – мифическое Эльдорадо влекло их на юг, на большую землю Америки. Никто не знает, почему и когда остров получил свое нынешнее имя. Правда, уже в XVII веке различные варианты его – Тобакко, Табк, Таваго – часто появлялись в европейской печати. Как легко понять, все эти названия так или иначе происходят от испанского варианта слова «табак», плантации которого преобладали тогда на острове.

Тобаго оставался «ничейным» до тех пор, пока путешествующие английские моряки не сообщили своему владыке, королю Джеймсу I, что остров не колонизирован. Они призвали его присоединить Тобаго к английской короне ввиду выгодного географического положения, и в 1628 году сын Джеймса I, король Чарльз I, великодушно отдал его одному из своих приближенных – графу Эрлу Пемброуку. Но к тому времени и у других стран пробудилось желание обладать этим затерявшимся в морских просторах крошечным островком.

И началось! Голландцы, англичане, французы, шведы – кого только не видели берега Тобаго! И не по одному разу возвращались они сюда, пытаясь сломить сопротивление соперников. Каждый из завоевателей провозглашал остров своим владением, объявляя претензии других несостоятельными. Голландцы, к примеру, предприняли шесть отчаянных попыток закрепиться на Тобаго, но всякий раз терпели неудачу. Любопытно, что самыми стойкими воинами во всех этих передрягах были индейцы.

Каждая из стран, хоть короткое время владевшая островом, импортировала туда черных рабов из Африки для выращивания сахарного тростника, хлопка и индиго. Затем здесь появились выходцы из Индии и Китая. Отсюда пестрый состав нынешнего миллионного населения страны. Надсмотрщики менялись так же часто, как и их хозяева. А в то время, как хозяева сражались и убивали друг друга, рабы убегали в глубь Тобаго и присоединялись там к индейцам.

В конце концов в 1704 году все враждовавшие стороны договорились объявить Тобаго… необитаемым островом. Так сказать, ни вам, ни нам: пусть остается индейцам. И это после того, что остров, как разменная монета, тридцать один раз переходил из рук в руки. Но неожиданно объявились новые претенденты на него – пираты.

Особенно расцвело пиратство в этом районе, когда знаменитый в то время флибустьер Генри Морган получил по королевскому декрету пост губернатора Ямайки. «Рыцари удачи» превратили Тобаго в один из своих опорных пунктов на юге Карибского бассейна. Они хозяйничали здесь вплоть до того момента, когда британская экспедиция под командованием капитана Финна в 1721 году в строжайшем секрете вышла с Барбадоса и внезапно атаковала пиратов, разбила их, а главаря (имя его осталось безвестным) захватила в плен и повесила.

На какое-то время наступило спокойствие. Но ненадолго. Шведы воспользовались этой передышкой и под прикрытием внушительной эскадры высадили на Тобаго 25 семей для поселения. На что они рассчитывали, трудно сказать, но факт остается фактом: до 1762 года шведские миссионеры правили индейцами и неграми, и лишь сильный британский флот, войдя в бассейн Карибского моря и захватив Тринидад, Тобаго и другие острова, окончательно утвердил свое господство над ними.

Формально все притязания на Тринидад были урегулированы Парижским соглашением, по которому его получила Англия. Позже она закрепилась и на Тобаго, положив конец напряженному периоду в его истории. И сейчас лишь географические названия напоминают о тех трагических временах: Курляндский залив, Пемброукская деревня, Голландский форт, Кровавый залив, Пиратский залив, форт Джеймса и другие.

Ветры национально-освободительного движения, всколыхнувшие после второй мировой войны и страны Карибского моря, коснулись Тринидада и Тобаго. Правда, тогда, в 1962 году, страна, став формально независимой, осталась членом Британского содружества наций. Это значит, что у нее был свой герб и флаг, свой парламент и свое правительство. Но был также генерал-губернатор, назначавшийся Лондоном, а главой государства по-прежнему считалась английская королева.

Так продолжалось до июня 1975 года, когда премьер-министр страны Э. Уильямс внес на рассмотрение парламента проект новой конституции, одним из основных положений которой было провозглашение республики. Мне довелось присутствовать на этом заседании парламента и стать свидетелем исторических минут в жизни страны. Затем был проведен всенародный референдум по этому вопросу, и в августе 1976 года государство Тринидад и Тобаго было провозглашено республикой.

Три цвета на государственном флаге страны – черный, белый и красный. В здании парламента, под сводами старинного, в стиле Ренессанса, Рэдхауза, я прочитал, что символизирует каждый из них, представляющий элементы Земли, Воды и Огня. Они определяют все прошлое, настоящее и будущее нации, сплачивают ее в одно целое.

Черный цвет – это цвет расового единства и общности людей, населяющих Тринидад и Тобаго. Красный обозначает храбрость, доброту и жизнелюбие его народов, вобравших в себя теплоту и энергию солнца. Белый цвет – это море, окружающее острова, надежда их возрождения.

Надеждой и верой в лучшее будущее живет сегодня эта маленькая страна, испытавшая на протяжении своей многовековой истории столько горя и бед, сколько не испытали иные крупные державы.

«Черное золото» Тринидада

Итак, какой же он сегодня, этот остров, долгие годы остававшийся «терра инкогнита» для советского человека? Чем живет эта «половина страны», являющаяся, по сути, ее сердцем, каков ее экономический и политический пульс? Ответы на все эти вопросы получаешь, находясь в Порт-оф-Спейне, едва начинаешь знакомиться с городом и беседовать с общественными или государственными деятелями.

Если суммировать их, то можно выделить несколько важнейших проблем, волнующих страну: стремление максимально использовать природные богатства в национальных интересах, покончить с безработицей, добиться ускоренного экономического развития на основе сотрудничества с другими государствами, и в первую очередь – с соседними Гайаной и Ямайкой, богатыми бокситами. Конечно, задачи не из легких – ведь независимый Тринидад и Тобаго получил в наследство от колонизаторов отсталое хозяйство, богатство очень узкого круга лиц и ужасающую нищету абсолютного большинства жителей островов, предприятия, полностью принадлежавшие иностранному капиталу, и массовую безработицу.

Еще из окна самолета, когда посреди голубого моря возникают вдруг неясные пока очертания зеленой земли, замечаешь сначала три горные вершины, а затем – лес металлических вышек и сверкающие на солнце установки для крекинга нефти. Затем появляются огромные серебряные нефтехранилища на самой кромке океанского берега и десятки судов неподалеку от них. Да, Тринидад хоть и невелик по размеру, но пейзаж его не спутаешь ни с одним из островов этого района – нефти и газа больше нет ни у кого. 10 миллионов тонн ее добывается здесь ежегодно, а запас газа специалисты оценивают просто астрономической цифрой: в миллиарды кубических метров.

Когда подъезжаешь совсем близко к нефтеперегонным заводам, кажется, что чувствуешь, как гудит земля, из которой круглые сутки выкачивают нефть. И понимаешь, как цепко ухватились за это богатство межнациональные монополии. Ведь одна из них – американская «Тексако» – построила здесь заводы, по своей мощности намного превышающие добычу на самом Тринидаде.

Свыше 250 тысяч баррелей[1]1
  Баррель – около 159 литров.


[Закрыть] сырой нефти в день для переработки доставляют суда из Венесуэлы и из стран Персидского залива в дополнение к 350 тысячам баррелей тринидадской. Иными словами, большая часть из добываемых на острове 10 миллионов тонн попадает к «Тексако», меньшая – на заводы, частично принадлежащие государству. Круглые сутки танкеры с флагами почти всех стран мира уходят отсюда, груженные «черным золотом» Тринидада, пополняя золотые сейфы владельцев компании. Но времена все же меняются.

У меня был долгий и интересный разговор в Порт-оф-Спейне с министром индустрии и внешней торговли страны Эрролом Махабиром. Он один из известных на Тринидаде экономистов, хорошо знающий состояние дел и планы правительства на будущее. Рассказ его был обстоятельным и оптимистичным.

«Политика правительства, – говорил он, – ясна и непреклонна: наша нефть должна служить процветанию нашего народа. Мы уже являемся владельцами значительной части нефтепромыслов и нефтезаводов, на очереди – сложные переговоры с „Тексако“. Отступать от этой политики мы не намерены».

Действительно, в руках государства уже находится немало заводов, которые еще недавно принадлежали иностранным хозяевам. Правда, предприятия небольшие, тягаться с «Тексако» им не под силу. И все же это важная победа молодого государства, теперь оно само распоряжается своим богатством: часть нефти идет на экспорт, а остальная – на нужды страны и на предприятия нефтехимии, где превращается в синтетические волокна, удобрения и многое другое. Это позволило Тринидаду за сравнительно короткий срок заметно поправить свое финансовое положение – ведь на нефть и нефтепродукты приходится 90 процентов национального экспорта.

На предприятия «Тексако» меня, конечно же, не пустили. Но на нефтезаводе, некогда принадлежавшем англо-голландской компании «Шелл», а теперь являющемся собственностью Тринидада и Тобаго, побывать удалось. Называется он «Тринток», его мощность – 100 тысяч баррелей в день.

Директор завода Рой Стивенсон, молодой инженер, тринидадец, работавший здесь и прежде, водил меня от одной установки к другой и подробно объяснял ход превращения нефти в различные продукты – бензин, керосин, мазут. И, как бы между прочим, всякий раз добавлял всего одно слово: «тринидадский». «Тринидадская нефть». «Тринидадский бензин». И так далее.

Вначале столь часто употребляемое слово мне показалось немного навязчивым, но потом я понял, что в нем заключена национальная гордость тринидадцев, долгие годы бессильно наблюдавших, как их обкрадывают. Теперь завод работает на нужды страны. Работает более ритмично, чем раньше, а правительство намеревается в ближайшее время увеличить его мощность.

Решительный курс Тринидада и Тобаго взять под свой контроль природные богатства вызвал резкое недовольство межнациональных монополий. Они поняли, что в этой стране у них уходит почва из-под ног. Вот что, к примеру, писала по этому поводу американская газета «Нэйшн»: «В богатом нефтью Тринидаде Э. Уильямс пошел дальше любого другого карибского лидера в своих требованиях участия правительства в принадлежащих иностранцам предприятиях. В руках государства уже находится целый ряд компаний, в том числе крупнейший отель „Хилтон“, мукомольные мельницы, мясокомбинат, телефонная станция, бензоколонки».

Теперь, спустя некоторое время, этот перечень можно продолжить. Однако и обольщаться не стоит: в экономике страны иностранный капитал по-прежнему очень силен. Даже в таких ведущих отраслях, как сахарная и химическая промышленность, добыча и переработка газа, в сельском хозяйстве. Будущее покажет, как скоро правительству удастся и здесь взять все под свой контроль. Во всяком случае, национализация, которую оно проводит, требует немалых денег, а источники их поступления не увеличиваются.

На Тринидаде заниматься сухими экономическими подсчетами приходится всякий раз, когда знакомишься с той или иной проблемой и путями ее решения. Скажем, та же безработица. Хотя она постепенно снижается, пока все же невероятно велика – около двадцати процентов. Особенно страдает от нее молодежь: каждый третий окончивший среднюю школу (они, кстати, здесь бесплатные и принадлежат государству) остается не у дел. Сколько же это человеческих трагедий и разбитых иллюзий! Единственный путь дать этим сотням тысяч человек работу – строить новые предприятия. Но опять приходится говорить о финансовых возможностях государства…

А ведь Тринидад и Тобаго – богатая страна, ей нельзя пожаловаться на бедность недр. Кроме нефти и газа, она имеет и редчайшие запасы природного асфальта. Тот самый асфальт, который во всем мире вырабатывают на заводах, здесь черпают экскаваторами прямо из огромного озера, что находится в тридцати с небольшим километрах от столицы, в деревушке Ла Бреа.

Я долго смотрел на это чудо природы – почти сто акров земли занимает оно. Черная, слегка колышущаяся у центра поверхность, кое-где пробиваемая газовыми фонтанчиками, рождала ужас – этакий гигантский чертов котел. Временами из бурлящего чрева озера появляются какие-то предметы, оброненные или брошенные когда-то, и вскоре исчезают, затянутые пучиной. Поверхность вновь становится ровной – морщины и складки разглаживаются, чтобы напомнить о себе в другом месте.

А рабочие, занятые на добыче асфальта, не обращают на эти «мелочи» никакого внимания. Они деловито и спокойно укладывают невдалеке от берега широкие лаги – толстые доски, на которые затем въезжают экскаватор и самосвалы. Говорят, что глубина озера – до сорока метров, а запасы асфальта и подсчитать трудно. Хотя добывают его ежегодно почти сто тысяч тонн – в основном на экспорт в Англию и ФРГ, – за многие десятилетия берега озера почти не изменились.

Ученые считают, что когда-то, несколько веков назад, здесь действовал мощный грязевой вулкан. После его извержения в пустой кратер под землей потекла нефть, постепенно заполнив его до краев. С годами выплескиваемая из кратера нефть, из которой испарялись легкие вещества, и образовала это озеро с натуральным асфальтом. Его защитные свойства и способность противостоять даже всесильному в этих краях солнцу познали уже первые завоеватели острова, покрывавшие им днища своих кораблей. Они же стали продавать его в Европу, перевозя в специальных чанах.

Развитие градостроительства дало новую жизнь тринидадскому асфальту. Мадрид был первым городом в мире, где появились асфальтовые мостовые. С тех пор из озера близ Ла Бреа несметное количество этого редкого строительного материала перекочевало в другие страны, но в самой деревушке улицы и по сей день вымощены булыжником, а то и просто засыпаны щебенкой. Вот так-то: сапожник остался без сапог…

Правда, Порт-оф-Спейн, большой и шумный торговый город, многое сохранивший от прошлых веков, может похвастать тем, что в нем почти нет пыли – всюду асфальт. Долгое присутствие английских колонизаторов наложило свой отпечаток на его облик – на архитектуру, традиции. Приметы этого – в уединенных особняках, окольцованных широкой асфальтовой полосой, в тщательно ухоженных на британский манер парках и газонах, в повальном увлечении крикетом и травяным хоккеем и даже в обязательной порции джема на завтрак, который тебе предлагают и в уличном кафе, и в дорогом ресторане.

Мне доводилось много раз бывать на Тринидаде и дважды беседовать с премьер-министром страны Эриком Уильямсом. Несколько его фраз хочется привести здесь для характеристики сложности жизни молодого государства. «Нам приходится туго, – говорил он, – когда мы пытаемся противостоять экономической конкуренции монополий. Национальная психология приучена не потреблять местные продукты только потому, что они местные, и преклоняться перед всем иностранным. А колониальный режим, как правило, производит то, что не потребляет, а потребляет то, что не производит».

В этих словах – ключ к пониманию многих проблем страны. Скажем, изделия легкой промышленности Тринидада, которые мало в чем уступают английским, так как выпускаются на тех же самых фабриках и теми же рабочими, что и прежде, до национализации, практически не имеют спроса: бирка не та. А это значит, что приходится импортировать многое из предметов первой необходимости, которые вполне можно выпускать на самом Тринидаде. Но кто решится, зная заранее, что обречен на финансовый крах, налаживать такое производство?

До сих пор шла речь о промышленности. А как обстоят дела в сельском хозяйстве? Вроде бы и невелик Тринидад, а едешь по нему и удивляешься: сколько прекрасно ухоженной земли, каждый клочок ее зеленеет, радуя глаз. Многочисленные укрытые от океанских ветров долины ценятся особо: здесь на больших площадях традиционно выращиваются богатые урожаи сахарного тростника, риса, какао, кофе, цитрусовых. Страна практически обеспечивает себя круглый год и овощами.