Текст книги "Древо жизни. Книга 1"

Автор книги: Владимир Кузьменко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Он так и заснул, сидя на диване, и проснулся только утром следующего дня бодрым и окончательно успокоившимся. Странность реальности больше не пугала. Он был счастлив, что прожитая им жизнь на Элии не сон. Где-то в неведомой части Великого Космоса затерялась прекрасная планета, и там живут его дети. Или потомки его детей. Но это теперь неважно. Сейчас самое главное – выдержка! Спокойствие и выдержка, повторял он. Только в спокойном состоянии можно правильно оценить информацию, а главное, заметить её. Посмотрим, что будет дальше.

В доме все спали. Он взял карабин и отправился в лес.

Часа через два вернулся, неся на плечах молодого оленя. Ольга уже встала и готовила завтрак. На этот раз она напоила его чаем. Чай был заварен именно так, как он любил и привык пить его на Элии.

У него снова возникло странное ощущение, что Ольга что-то знает, но скрывает от него. Это странное ощущение дополнялось каким-то непроходящим отчуждением. Он почему-то не мог воспринимать Ольгу как свою жену и ничего не мог с собой поделать. Ему казалось, что Ольга стала другой, что вообще это уже не Ольга.

Сергей пробовал «прощупать» её память, как его когда-то учил Дук, но у него ничего не получалось. То ли он разучился, так как почти не прибегал к этому на Элии, то ли Ольга не поддавалась его воздействиям и её память и сознание были закрыты для него. Откровенна ли она с ним?

– Ты не встречала здесь, на острове, девушку?

– Это было три года назад! – спокойно ответила Ольга. – Я подумала, что это отбившаяся от группы туристка. Я не успела её даже окликнуть, как она убежала, по-видимому, испугавшись. Ты что, её тоже встречал?

– Да, её звали Стеллой!

– Вот как! – Ольга ограничилась этим восклицанием и не стала задавать вопросов.

Больше к этой теме не возвращались. Сергей искал перемены в поведении Ольги, но не находил их. Он сообщил ей имя Стеллы, следовательно, признался, что знал её, но это не вызывало у Ольги естественных, казалось, вопросов. В другом случае он, возможно, обрадовался бы, но сейчас… сейчас это раздражало и даже пугало…

Пользуясь даром Дука, он стал следить за Ольгой, когда она не подозревала, что её видят. Он не мог объяснить себе, с какой целью это делает. Ольга вела себя естественно, не давая никакой «пищи для размышлений». И все же перемены в ней были. Он их не чувствовал, а скорее предполагал интуитивно. Так ничего и не узнав, наблюдения пришлось прекратить. Возможно, он просто отвык от неё. Не перенёс ли он странность своего положения на жену? Это было вполне вероятно.

Логика и интуиция… Интуиция что-то нашёптывает, но логика не принимает. Отказывается принимать. Интуиция подобна Кассандре, она знает то, чего не знают остальные, но ей не верят. Да как же ей верить, если то, что говорит Кассандра, противоречит очевидному, фактам, а «факты – упрямая вещь». И факты – троянцы – не верят интуиции – Кассандре. Каждый в своей жизни по крайней мере один раз сжигает свою Трою. Но как отличить голос безумной девицы от множества голосов лжепророков, сидящих в наших мозгах? Как среди множества безумий найти то безумие, которое поведёт тебя к звёздному часу открытия истины? Логика – бюрократ мозга. Она посредственна в своей логичности и логична в своей посредственности. Но мы не имеем ничего лучшего! В крайнем случае, бюрократ может получить хорошее образование. Но прибавит ли это ему ума? Государство порождает бюрократа, Разум – логику. Без них не может существовать ни государство, ни разум. Без них – анархия. Главное – не упустить момент, когда тупость бюрократа становится столь же опасной, как и анархия, и в конечном итоге ведёт к тому же результату.

Фома Аквинский говорил: «Верю, ибо нелепо!» Верить в нелепость нельзя! Но как отличить настоящую нелепость от видимой нелепости явления, которое наш разум не может схватить полностью и видит только незначительную часть этого явления вне связи с остальными, составляющими целое?

Ничего так не вредно познанию, как категоричность утверждений. Казалось, став на путь диалектического мышления, мы, понимая изменчивость и противоречия нашего странного мира, должны были бы избегать излишней категоричности суждений. Так нет же! Открыв истину при помощи диалектического мышления, мы возводим своё открытие в догму, тут же забывая, что истина тоже меняется, как меняется и мир, ибо истина – это только отражение этого мира в процессе его развития, так же, как и наше его восприятие, которое должно в своём развитии поспевать за меняющимся миром. Проходит время, и диалектика, подобно тому, как днище корабля обрастает ракушками, обрастает догмами, и уже вместо действительной реальности создаётся реальность вымысла, и мы смотрим на мир через призму этой вымышленной реальности, отвергая все то, что не соответствует нашему вымыслу.

– Ты рассуждаешь верно! – услышал он голос Ольги. Она стояла в дверях кабинета.

– Разве я что-то говорил?

– Да, ты рассуждал вслух, – почему-то смутилась Ольга.

Сергей был готов поклясться, что не произнёс ни одного слова. Никогда не замечал за собой такого свойства. Он недоверчиво посмотрел на жену, стараясь понять, говорит ли она правду. На секунду ему показалось, что глаза её изменились. В них появилась такая бездонная глубина, сравнимая разве что с глубиной Космоса. Это была какая-то бездна, где одновременно было Все и Ничто, то Великое Ничто, которое порождает Все – Время, Пространство, Звезды. У него закружилась голова. Через секунду он овладел собой и снова взглянул в глаза Ольги. В них светились доброта, участие и ласка.

ГОСТИ НА ОСТРОВЕ

Прошло четыре месяца. Короткая весна на острове сменилась летом. По краям высохших болот зажужжало комарами покровье спелой черники. У Сергея никогда не хватало терпения собирать эту ягоду. Зато Ольга наслаждалась. Чернику ели с сахаром, просто так, ею начиняли вареники, смешивали в миксере со сметаной. Дети ходили с рожицами и руками, перепачканными её красным, чернеющим на воздухе, соком. Мошкара и комары тоже извлекали свою пользу из ягодного сезона, вволю напиваясь кровью людей, вторгнувшихся в их царство. Единственное средство, которое их могло отпугнуть, – это ветки багульника, который рос у высохшего болота. Но от резкого специфического запаха у самих людей начинала болеть голова. По вечерам Сергею приходилось своим методом лечить искусанные комарами руки и ноги детей. Его способности почему-то не удивляли Ольгу. Она отнеслась к появлению их совершенно спокойно, не расспрашивая, как будто новоявленное чародейство равносильно доморощенной мази из сока подорожника. Не удивляли её и необычно богатые уловы угрей, которые Сергей приносил теперь с рыбалки.

Угрей коптили, и теперь в кладовой с потолка свисала целая бахрома их чёрных, с коричневым оттенком копчений. Некоторые из них достигали в длину двух метров и были толщиною с руку. На острове росло много бука и граба, древесина которых лучше всего подходит для копчения. Любая пища, если она повторяется каждый день, надоедает. Это не относится к копчёному угрю. Конечно, если не есть его слишком много. Но его можно есть каждый день, и каждый раз вы будете наслаждаться неповторимым вкусом. Во всяком случае он пользовался большим успехом, особенно у детей. Как только на столе появлялся угорь, они уже в предвкушении вкусового наслаждения, которое у детей является главным и наиболее сильным чувством, начинали с нетерпением ёрзать и глотать слюну, ожидая, когда мать даст каждому по куску лакомства. Они рвали его зубами, как голодные волчата, потом обсасывали покрытую золотистым жиром кожу и уже не хотели ничего другого, чтобы подольше сохранить вкусовые воспоминания. Сергей в этом случае смеялся, ему хотелось достать из кладовой ещё и ещё рыбину, но Ольга не разрешала, боясь, что слишком жирная пища навредит детскому желудку.

Странные отношения установились между ними. Днём Сергей, поглощённый повседневными заботами, как-то расслаблялся. Исчезала его насторожённость. Он видел в Ольге жену. Забытое чувство любви к ней, казалось, вернулось к нему вновь. Как и прежде, он любовался её ловкими и изящными движениями, как и прежде, в нем просыпалась нежность при виде её красивого строгого лица и стройной фигуры. Но наступала ночь, и приглушённая дневными заботами насторожённость возвращалась к нему. Он ничего не мог с собой сделать. Ольга восприняла состояние мужа с присущим ей тактом. Ах, эта тактичность. Она угнетала ещё больше. Сергей начал стыдиться своей «недееспособности» и как-то попытался побороть в себе мешавшую ему мнительность, но потерпел позорное фиаско. Это окончательно вывело его из себя, и он ушёл на несколько дней в лес. Там, на большой поляне, в двух километрах от юго-восточного края большого болота, он построил шалаш и жил в нем. Постелью ему служила охапка сухой травы и шкура убитого оленя, которую он высушил, растянув между деревьев.

Через несколько дней, успокоившись, он вернулся домой. И опять Ольга ничем себя не выдала. Все было так, как будто он никуда не уходил. Терпению и такту этой женщины не было предела. Единственно, что она высказала ему, был упрёк в том, что он спит на земле. Она настояла, чтобы он брал пару одеял, если собирается заночевать в лесу. Он так и сделал, отнёс одеяла в шалаш, но больше не оставался там на ночь.

Прошёл ещё месяц. Лето было в разгаре. Поспела брусника. На полянах и опушках леса появились грибы. Как-то вечером, ужиная на веранде, разговорились о них. Сергей очень любил солёные рыжики. Они только недавно стали появляться в ельниках, особенно много их была на южных отрогах горы Франклина, как продолжал называть её Сергей, покрытых еловыми лесами. Решили завтра пойти туда и заночевать, если понадобится, в пещере. Эта пещера, давно открытая им, была их постоянным приютом в походах за рыжиками. Приготовили две большие корзины и легли спать.

Они были уже в дороге и шли по дну глубокого оврага, конец которого выходил прямо к отрогам горы, как над лесом послышался никогда не слышанный здесь звук. Но Сергей не мог ошибиться в его происхождении – это был гул винтов вертолёта. Он то затихал, то возрастал с новой силой. Наконец, затих. Было ясно, что вертолёт сел рядом с их домом. Побросав корзины, они бросились назад.

На поляне перед домом стоял большой, окрашенный в защитный цвет вертолёт. У вертолёта расхаживали трое. Два громадного роста негра и белый. Все одеты в комбинезоны военного образца. Белый, вернее, рыжий, так как волосы его носили огненно-рыжий оттенок, увидев возвращавшихся Сергея и Ольгу, приветливо помахал им рукой. Затем достал из нагрудного кармана рацию:

– Они здесь, шеф! – прокричал он. – Только что вернулись. Есть, шеф! Ждём! – он повернулся к Сергею и протянул руку. – Зовите меня просто Джонни, – представился он. – Это Том, а это Сэм, – указал он на негров. – А это Рональд.

Сергей обернулся. Из кабины вертолёта спрыгнул на землю пилот и, широко улыбаясь, протянул руку для пожатия.

– Очень вам рад! – искренне произнёс Сергей, по очереди здороваясь со всеми. – Но чем, – он замялся, подыскивая нужное слово, – чем я обязан вашему прибытию?

– О, ваше заточение здесь кончилось!

– Наконец-то! – обрадовался Сергей. – Но…

– Сейчас прибудет шеф и все вам объяснит, – перебил его Джонни.

Шеф не заставил себя ждать. Спустя полчаса над лесом послышалось стрекотание, и на поляну, рядом с первой, спустилась лёгкая машина. Это был маленький быстроходный и вёрткий двухместный вертолёт. Из его кабины выглянуло женское личико. С другого борта выпрыгнул довольно грузный светловолосый мужчина лет сорока пяти в сером костюме.

– Бэксон! – представился он.

Сергей, в свою очередь, назвал себя.

– Знаю! Знаю! – засмеялся, замахав руками, Бэксон. —За вами мы и прибыли! Карантин закончился, и вас ждут дела!

– Долго же он продолжался!

– Что делать! Такие были обстоятельства, – он прошёлся по двору. – А вы неплохо устроились! Я бы сам непрочь пожить здесь месяц—другой. Кстати, познакомьтесь. Это Эльга, – он представил подошедшую девушку. – В данном случае она пилот вертолёта, а вообще – биолог будущей большой экспедиции. Ей очень хочется поговорить с вами! Вы ей можете многое рассказать.

Разговор шёл на английском языке. Сергей, который прекрасно владел им, только сейчас это заметил, так как Эльга обратилась к нему по-русски:

– Как поживаете? – спросила она с едва уловимым акцентом.

– Эльга из Прибалтики, – пояснил Бэксон.

– Ну что мы здесь стоим? – раздался голос Ольги. – Прошу всех к столу!

Сергей успел рассмотреть девушку. На вид ей было не больше двадцати двух. Неуклюжий комбинезон не мог скрыть стройной высокой фигуры. Из-под шлема рассыпались длинные темно-каштановые волосы.

– Боже мой! Какие деликатесы! – воскликнул Бэксон, увидев накрытый стол. – Мы уже отвыкли не только от их вкуса, но и вида!

– Прошу вас, садитесь, – пригласил Сергей топтавшихся у порога негров, которые как будто не решались сесть за стол рядом с шефом.

– Садитесь, парни! – разрешил Бэксон. Негры сели. Сначала несмело, но потом энергично начали уничтожать приготовленные закуски, не вникая в разговор.

Ольга пошла в кладовую и принесла ещё несколько копчёных угрей и две банки маринованных грибов.

– Это вы здесь наловили? – поинтересовался Бэксон, беря который уже кусок угря.

– Где же ещё?! Что нового на Земле? – спросил Сергей.

Бэксон принялся рассказывать последние новости. Многое из его рассказа Сергею было непонятно, и он часто переспрашивал.

– Не забывайте, что моя «командировка» продолжалась больше двухсот лет, – пояснил он.

– Знаю! Но, глядя на вас, не скажешь, что вы можете быть мне пра-пра-прадедушкой! – захохотал Бэксон. – Не правда ли, Эльга, – шутливо обратился он к девушке, – он для этого слишком молодо выглядит!

Эльга чуть-чуть покраснела и лукаво улыбнулась Сергею:

– Да, при встрече я бы не подумала об этом!

Это ещё больше развеселило Бэксона, и он дружески-фамильярно ткнул Сергея в бок:

– А ведь и вправду!

– Какой красивый остров! – заметила Эльга. – Когда мы летели, я просто любовалась им!

– А почему бы тебе не попросить нашего хозяина показать его? Мы здесь можем задержаться на день—другой, пока вы, – он посмотрел на Ольгу, – соберётесь. Бери мой вертолёт, – он повернулся снова к Эльге, – и посмотри достопримечательности, если они есть. А я вернусь на базу на другом. У нас здесь стоит судно, – пояснил он, – у северного берега острова.

Эльга вопросительно посмотрела на Ольгу. Та едва заметно кивнула и улыбнулась. Заметив эту улыбку, Сергей выразил согласие быть гидом.

Завтрак продолжался часа два. Гости с большим аппетитом ели все, что предлагала им Ольга. За окороком дикой свиньи последовала копчёная индейка с мочёной брусникой. Должное внимание было уделено и продуктам с огорода. Пока мужчины беседовали, Ольга и вызвавшаяся помочь ей Эльга приготовили прекрасный салат из помидоров, щедро сдобрив его сметаной и сладким перцем. Бэксону особенно понравилась цветная капуста, поджаренная в сухарях на масле.

Бэксон сообщил Сергею, что готовится большая экспедиция на Счастливую и Сергея приглашают быть консультантом при её подготовке. В экспедицию войдут, говорил Бэксон, четыре больших корабля. Предполагается образовать на открытой планете колонию.

– На Земле становится тесновато, – заключил он свой рассказ. – Если все пойдёт хорошо, то в течение пятидесяти лет мы намерены осуществить подготовку к массовой эмиграции части населения на Счастливую. Для этого проектируются большие транспортно-пассажирские корабли, которые будут стартовать с Луны. Кстати, и собирать их предполагается на Луне.

– Боюсь, что при том росте населения, который имеется сейчас, как вы говорите, это не решит проблемы, – заметил Сергей.

– Вы совершенно правы! – как будто обрадовался Бэксон. – Многие из нас считают, что необходимы срочные меры ограничения рождаемости и снижения численности населения! Вы попали в самую точку!

– Может быть, вы объясните мне, как смогли выделить такой остров для одного меня, если на Земле перенаселение? Мне это совсем непонятно!

– Это вам объяснят, когда прибудем на место назначения. К сожалению, – он немного помолчал, – я не уполномочен отвечать на некоторые вопросы!

– Но!.. – запротестовал было Сергей, но Бэксон, явно давая понять, что разговор на эту тему не может быть продолжен, переключил внимание на Оленьку. Он стал расспрашивать её, умеет ли она читать, что прочла и т.п.

– Тебе уже пора в школу, – сказал он, положив руку на головку ребёнка. – Там много детей, и тебе не придётся скучать, как здесь.

– А я не скучаю! – возразила Оленька. – Мы с папой ходим ловить рыбу. – Она принялась рассказывать, как они с папой ловят рыбу, но Бэксон делал только вид, что слушает, сам же о чем-то задумался. Потом встал из-за стола. Вслед за ним поднялись и его спутники. Бэксон принялся благодарить Ольгу за гостеприимство, затем сообщил, что улетает на базу и вернётся через день.

– Я оставлю вам Эльгу, – сказал он, обращаясь к Ольге. – Не обижайте её, она дочь моего старого соратника. Я хотел сказать – друга, – поправился он. – Если можете, то покажите ей остров, – повернулся он к Сергею. – У нас, знаете, мало осталось нетронутых уголков природы!

Вскоре он и его спутники улетели.

Пока женщины мыли посуду и убирали со стола, Сергей прошёлся к берегу озера. Там он сел на корму вытащенной на берег лодки и задумался. «Итак, скоро все выяснится. Наконец-то я получу разъяснения всей странности своего положения». Это радовало, но к радости примешивалась ностальгическая грусть. Здесь, на острове, и там, на Элии, он привык к не тронутой рукой человека природе. Судя по тому, что рассказывал Бэксон, ему предстоит очутиться в железобетонном мире, переполненном людьми и техникой. Природа острова, по-видимому, уникальна. Почему на шесть долгих лет он был предоставлен ему в нераздельное владение, он так и не мог понять. «Ладно, – решил Сергей. – Не буду больше сушить себе голову. Так или иначе – все скоро станет ясным».

Он окинул озеро взглядом и увидел болтавшийся на волнах буёк. «Надо снять его перед отъездом», – наказал он себе. Ольга позвала его в дом:

– Наша гостья ждёт!

Эльга, действительно, сидела уже в пилотской кабине вертолёта.

– Может быть, ты полетишь с нами? – спросил он жену.

– Нет, мне надо начинать собираться, – ответила она. – Кроме того, в кабине только два места.

– Мы скоро вернёмся, – зачем-то пообещал он, чувствуя смущение.

– Вы мне, собственно, не особенно нужны. Я справлюсь сама. Да и собирать-то особенно нечего. Не повезём же мы все это. Достаточно нескольких смен одежды да твои записки.

Она подошла к кабине и что-то прошептала Эльге. Та весело рассмеялась.

ЭЛЬГА

Вертолёт опустился на песчаную полосу пляжа. Не дожидаясь остановки вращения винтов, Эльга легко спрыгнула на песок и побежала к морю.

– Силы небесные! Как здесь прекрасно! – воскликнула она.

Эта часть южного берега острова представляла собой столь гармоничное чередование утёсов и гротов, как будто к ним прикоснулась рука великого художника. Океанские волны с шумом разбивались о высокие скалы и приходили к берегу пенящимися потоками. Прямо перед ними была небольшая, но достаточно глубокая гавань. Сквозь прозрачную воду темнели колеблющиеся кусты водорослей, меж которых, вспыхивая серебром в лучах света, сновали стаи мелких рыбок.

Эльга сняла шлем и энергично тряхнула головой. Длинные темно-каштановые волосы рассыпались по её плечам. Затем, забавно прыгая то на одной, то на другой ноге, освободилась от комбинезона. Под комбинезоном был купальник, если эти две узкие полоски материи, опоясывающие бедра и грудь, можно было назвать купальником. Её покрытое лёгким золотистым загаром тело напряглось, как струна, и сразу же расслабилось. Сергей смущённо отвёл глаза. Эльга рассмеялась и медленно вошла в воду. Сергей смотрел, как вода, постепенно поднимаясь, закрывает её голени, тяжёлые округлые бедра, на которых, как на пьедестале, покоится тонкая талия. Когда вода дошла до пояса, Эльга присела и поплыла. Плавала она отлично.

Через минуту её мягкий, низкий, чуть вибрирующий голос раздался с середины бухты:

– Что же вы стоите? Плывите сюда!

Сергей разделся и поплыл к Эльге. Нагретая в бухте лучами палящего солнца вода приятно ласкала кожу. Сергей нырнул. На глубине было прохладнее. Видно, как по дну, усеянному мелкой галькой, ползёт большой краб. Словно хризантемы, рассаженные рукой изобретательного садовника, группами стоят актинии, шевеля лепестками-щупальцами. Промелькнула тень. Сергей почувствовал, как рука Эльги скользнула по бедру. Гибкое тело прошло под ним и метнулось вверх. Он последовал за ней.

– Какое здесь тёплое море… Я выросла в Прибалтике. Там вода холодная, но я все-таки купалась каждое лето…

Наплававшись, они сидели на краю утёса, который гигантской каменной волной навис над тихими водами бухты, образуя естественную вышку для прыжков в воду.

– Ну, что, возвращаемся? – предложил Сергей.

Эльга надула губы, потом рассмеялась и вдруг, положив подбородок на плечо Сергея, обвила его грудь руками. Это прикосновение и близость тела молодой красивой женщины бросили его в дрожь.

– О, да ты совсем замёрз! – хрипло рассмеялась Эльга. Она стала растирать ладонями его плечи и грудь, затем руки скользнули ниже…

Когда, спустя четыре часа, они вернулись к вертолёту, солнце уже склонялось к горизонту.

– Подожди… Меня ноги не держат… Полежим немного на пляже, а то я не смогу вести вертолёт…

Она достала из-под сидения большую мохнатую простынь и расстелила её на песке.

– Иди сюда…

Сергей послушно лёг рядом. Она положила голову ему на бедро, блаженно улыбнулась и закрыла глаза.

– Как хорошо… – прошептали её губы. – Ты – Бог… ты не можешь этого понять!

Вернулись они только к вечеру следующего дня. Эльга сослалась на поломку вертолёта и быстро ушла к себе. Сергею было стыдно смотреть Ольге в глаза. Он понимал, что она обо всем догадывается, хотя не подаёт вида.

Утром Сергей застал обеих женщин на кухне. Как ни в чем не бывало, они вместе готовили завтрак, весело при этом переговариваясь. Звонкому смеху Ольги вторил низкий вибрирующий голос Эльги. От этого мягкого тембра Сергей почувствовал знакомую дрожь во всем теле. Глаза их встретились. Тёмные, с едва уловимым фиолетовым оттенком глаза Эльги, казалось, вибрировали так же, как и её голос, и в этой вибрации было что-то такое влекущее, прекрасное и бесстыдное одновременно, загадочное и откровенное.

Он почувствовал, как густая волна крови прилила к лицу и голове, опустил глаза и вышел. Когда он, наконец, справился с волнением и вернулся, обе женщины уже ставили на стол дымящиеся чашки ароматного кофе. Эльга за столом села рядом. Вскоре он ощутил, как её мягкое и упругое бедро касается его, и знакомая волна яростной страсти начинает охватывать тело…

Он резко поднялся, пошёл в кабинет и, сняв со стены карабин, вернулся на веранду. Стараясь унять дрожь в голосе, сказал, что пойдёт подстрелить оленя к прощальному обеду…

Сергей шёл по знакомой тропинке, направляясь к южному краю болота, где среди редколесья на обширных полянах паслись олени. Там же стоял его шалаш. Он вынужден был признаться самому себе, что оставаться в доме с Эльгой просто боится. Боится, что не выдержит и потом случится нечто такое, о чем Сергей не хотел даже думать. Женщина, свалившаяся на него буквально с неба, внушала ему никогда ранее не испытанные чувства. Это не была любовь, Сергей точно знал. После вспышки страсти, когда утихает сопутствующая ей ярость, обязательно приходит нежность. Здесь было другое… Была страсть, было ненасытное желание, исполнение которого не приносило успокоения, но, напротив, ещё больше возбуждало в нем стремление обладать этим гибким, красивым, извивающимся и ждущим ласки телом.

Сергей вышел на знакомую поляну. Как он и предполагал, на ней паслось небольшое стадо.

Закончив свежевать тушу, Сергей развёл костёр и вымыл руки в ручье. Он почувствовал голод, так как утром ничего не успел поесть. Костёр прогорел. Сергей нанизал куски мяса на прутик и повесил его над углями. Угли слегка дымились, время от времени шипя и вспыхивая от капающего на них жира. Он нашёл на поляне дикую вишню, наломал веток и бросил в костёр. Повалил ароматный дым. Страшно хотелось есть. Он пожалел, что не захватил из дома хлеба. Поискал в шалаше, нашёл в оставленном с прошлого раза мешке соль и полузасохшую буханку. Мясо почти дожарилось, когда он услышал гул винтов вертолёта. Над поляной, почти касаясь полозьями верхушек деревьев, пролетела лёгкая машина. Через несколько минут она вернулась и села метрах в двадцати от костра.

– Вот ты где! – весело закричала Эльга, высовываясь из кабины. – Как вкусно пахнет!

Жаркая волна радости захватила Сергея. Он бросился к вертолёту и, не дожидаясь, пока Эльга сойдёт на землю, подхватил её на руки и понёс к костру…

Когда стало смеркаться, они сидели обнявшись у входа в шалаш и смотрели, как языки пламени догорающего костра перебегают от уголька к угольку, создавая причудливый танец, в котором ни одна фигура не повторяется на всем его протяжении.

– Как красиво, – шепнула Эльга.

Он молчал, крепко прижимая её к себе. Она высвободилась и порывисто встала.

– Я буду танцевать для тебя!

Эльга бросила в костёр несколько сухих веток. Отблески пламени освещали фигуру молодой женщины, вырывая из темноты то одну, то другую её часть, создавая фантастическую игру светотеней. Обнажённый стан Эльги гибко извивался. Её фигура как бы парила во тьме ночи, освещённая мигающим пламенем костра…

Утром они снова были на знакомом берегу моря.

– Когда ты ушёл, я связалась с Бэксоном. Он задержится ещё на два дня. Ольге я сказала, что лечу на базу. – Она засмеялась и шаловливо провела пальцем по его губам. Сергей схватил её за волосы левой рукой и запрокинул голову. В глазах Эльги замелькали призывные фиолетовые огоньки, рот приоткрылся, губы беззвучно что-то шептали…

– У, противный, – жалобно протянула она, рассматривая своё тело. – Ты наставил мне столько синяков!

– Извини, – виновато склонил голову Сергей.

Она расхохоталась и толкнула его обеими руками в грудь. Сергей упал на спину, повлёк её за собой, но она вырвалась и зябко поёжилась.

– Уже прохладно, – и стала одеваться.

Сергей смотрел, как она натягивает платье. Каждое её движение, даже в этой обыденной процедуре одевания, было преисполнено необъяснимой и захватывающей дух грацией, свойственной только очень красивым женщинам.

– Давай немного пройдёмся по берегу, – предложила Эльга.

Сергей быстро оделся, и они пошли по прибрежному песку к серым базальтовым скалам, на которых гнездились чайки. С моря подул ветер, повеяло предвечерней прохладой. Солнце уже скрылось за вершинами деревьев, длинные тени которых ложились на песок и прибрежный край воды.

– Ещё два—три дня, и мы расстанемся, чтобы уже больше никогда не увидеться, – печально сообщила Эльга.

– Почему… никогда?.. – глупо вырвалось у Сергея.

– Я улетаю! Не хотелось раньше говорить тебе. Но эти дни – последние дни в моей жизни на Земле. Я лечу к Счастливой вместе с обширной экспедицией, чтобы подготовить место для принятия первой партии переселенцев. Спасибо тебе, – прошептала она. – Я никогда не забуду этих дней! Это моё прощание с Землёй.

– Эльга! – вырвалось у Сергея.

– Не надо, Серёжа, – мягко сказала она.

Они пошли молча. Большие белые чайки негодующими криками встретили вторжение людей на их территорию. Рассерженный альбатрос промчался над головами, обдав волной воздуха, поднятой взмахами могучих крыльев.

– Вернёмся, – она взяла его под руку и направилась к вертолёту.

Уже смеркалось, когда Эльга поставила машину неподалёку от шалаша.

– Расскажи мне о себе, – попросила она.

Утолив голод, они сидели, так же, как и вчера, у входа в шалаш, наблюдая за игрой пламени костра. Сергей начал рассказывать, а она, положив голову ему на колени, внимательно слушала. Сергей рассказал ей все, вплоть до своего невольного прибытия на остров и встречи с Ольгой.

– Какая она счастливая! – с лёгкой завистью произнесла Эльга.

Они помолчали. Сергей стал было рассказывать ей про дальнейшую жизнь на острове, но она перебила его:

– Скажи, ты так ничего и не помнишь о той планете? Как её? – в её голосе послышалось нетерпение.

– Перун?

– Да, кажется, так!

– Ничего! Только разве что… – Сергей задумался. Ему вспомнились слова Дука о том, что кто-то поставил ему блокаду в памяти. Это было в ту ночь последней с ним беседы. Дук сказал, что он это заметил в самом начале, когда одарил восприятие Сергея силой элианина, но он, как утверждал, не мог проникнуть за поставленный блок. Сергей совсем забыл об этом…

– Что? – прервала затянувшееся молчание Эльга. И опять в её голосе ему послышалось нетерпение.

– Ничего особенного. Какое-то ущелье… шестигранные кристаллы… большие кристаллы. У меня смутно они ассоциируются со случившейся позже бедой… Не помню! – заключил он.

Костёр уже почти потух. Темнота ночи обступила их. В кустах, сзади шалаша, послышались шорохи. Сергей, не вставая, чтобы не потревожить Эльгу, наклонился набок и, дотянувшись до лежащей слева кучки сухих веток, взял несколько и бросил в костёр. Костёр задымил, затем вспыхнул ярким пламенем.

– Когда я была маленькой, отец раза два брал меня с собой в лес. У нас теперь это очень сложно… Мы вот так сидели у костра и смотрели на огонь. Отец мой был такой же, как ты: высокий и сильный. Только значительно моложе… Тебе ведь двести лет?! Как это странно…

– По земному исчислению! Тебе будет тоже двести лет, когда ты вернёшься!

– Ох! Не напоминай мне об этом. Мне как-то страшно.

– Я хотел тебя спросить…

– Спрашивай.

– Ты из Прибалтики?

– Да, я латышка.

– У меня всегда было представление о латышах, как о блондинах со светлыми глазами… У тебя же глаза тёмные со странным фиолетовым оттенком…

– Это длинная история! Мой пра-пра, в общем, далёкий прадед, во время последней войны был в плену. Он бежал и партизанил в горах Югославии. Там он познакомился с сербской девушкой и привёз её после окончания войны домой…

– Хорошо!

– Что? – не поняла Эльга.

– Хорошо, что твой пра-прадедушка познакомился с сербской девушкой.

Эльга засмеялась. Она встала, подошла к костру и подбросила веток. Костёр запылал сильнее, выхватывая из тьмы стволы деревьев и корпус стоящего поодаль вертолёта.

Эльга встала за спиной сидящего Сергея, прикасаясь коленями к его плечам; затем наклонилась, охватила руками его голову, запрокинула назад и впилась в его губы влажным и долгим поцелуем. Сергей протянул руки и хотел обнять, но она увернулась.