Текст книги "Реальный противник (Пока молчат оракулы)"

Автор книги: Владимир Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– Как знаешь, – обиделся Барсук. – Только если я калекой на всю жизнь останусь – счет потом тебе предъявлю.

Патрульная машина скрылась за поворотом.

Они помолчали. Рамиров лихорадочно прикидывал, можно ли воспользоваться ситуацией и продолжать играть с «Барсуком» в кошки-мышки… Имею ли я на это право? А почему бы и нет, ответил внутренний голос. Не «оракула» – его, Рамирова, собственный голос. В конце концов, человек, которого ты спасал в заварухе, повинен в гибели четверых людей. Потому что это он известил ЮНПИС о готовящемся налете на заставу. Может быть, в этом и заключалось его задание? Вряд ли… Не может быть, чтобы его заслали в Легион из-за какой-то паршивой заставы, это уж попутно пришлось, сверх основного задания. А раз так, то, значит, он уже выполнил это самое основное задание и собирался выйти из игры. М-да-а, грязное это все-таки дело – агентурная работа, она во все времена была и будет таковой…

– Интересно, – сказал Барсук. – И зачем это Брилеру понадобилось засылать в Легион сразу двоих? Ну, насчет себя я еще понимаю… Но вот ты-то что там делал?

Мысли великих сходятся, подумал Рамиров.

Однако, ответить Ян не успел. Неловко двинув ногами, Барсук охнул и потерял сознание.

Когда он вновь пришел в себя, то дыхание его стало судорожным и хриплым. Видно, болевой шок и потеря крови давали о себе знать.

– Вот что… – сказал он, хватая руками траву. – Ты это… на всякий случай… передай руководству… что-то плохо мне… боюсь, не дотяну… Бригадир… Я имел задание… узнать, кто он…

Он снова отключился. Эх, под рукой антишока нет, пожалел Рамиров. Он расстегнул воротник раненому и поднял его голову себе на колени.

Когда Барсук очнулся, речь его стала похожей на бред.

– Бригадир… бригадир… – сквозь плотно сжатые зубы давил он из себя, но так и не мог закончить фразу. – Узнал я… кто Бригадир… И где они сидят, гадюки… В отеле «Шелтон», номер двадцать-двадцать один… Только руководству… слышишь?

Рамиров приблизил свое лицо к лицу Барсука.

– Говори же, – взмолился он. – Я все передам, понял? Говори!.. Кто Бригадир? Где он, подонок, прячется?

– Бригадир… – опять выдохнул Барсук и умолк. На этот раз навсегда.

Тело его судорожно дернулось, словно пытаясь последовать за душой на небеса, а потом неподвижно застыло. Спутник Яна был мертв.

Рамиров в отчаянии стукнул себя кулаком по ноге, не чувствуя боли, и в этот момент «оракул» подал голос: «ПРИБЛИЖАЕТСЯ «СТИПРОВЕР»…

Некоторое время Рамиров еще колебался, но потом выскочил на дорогу, оказавшись в свете приближающихся фар, и поднял руку. Водитель притормозил, наверное, с недоумением разглядывая возникшую перед ним фигуру в пятнистом комбинезоне, потом попытался объехать Рамирова и, прибавив скорость, удрать, но Ян вовремя преградил дорогу «стипроверу» и, прыгнув на капот, выбил сложенными вместе ногами лобовое стекло. Машина вильнула и едва не врезалась в дерево на обочине. В следующее мгновение Рамиров, ерзая по капоту, на ощупь нашел и вырвал ключи из замка зажигания и ударил водителя – судя по силуэту, мужчину средних лет – ребром ладони под ухо. Тот ткнулся в руль, мотор, чихнув, умолк, и «стипровер» скатился по инерции в пологий кювет.

Рамиров обошел машину, аккуратно вытащил из кабины тело водителя и уложил его на обочину. Потом сел за руль, завел двигатель и помчался к Интервилю, выжимая из машины максимальную скорость, на которую она была способна…

РЕТРОСПЕКТИВА-13. ОТЕЛЬ «ШЕЛТОН»

Рамиров молнией пронесся через досматривающий предрассветные сны город. Несколько раз на перекрестках «стипровер» пытались остановить посты дорожной полиции, но Рамиров только рычал себе под нос грязные ругательства и гнал дальше. Сквозь выбитое лобовое стекло в лицо бил упругий ветер, выдавливая слезы из глаз.

Не жалея шин, Ян затормозил у отеля «Шелтон», царапая боками «стипровера» роскошные лимузины, и бросился к подъезду. Дверь перед ним услужливо распахнулась, но зевающий швейцар в цветной ливрее ни за что не желал впускать его в отель, и Рамиров увидел себя как бы со стороны: грязного, в разорванном пятнистом облачении, с поцарапанным лицом. Волна отвращения и гнева прокатилась по его телу.

– Уйди с дороги, сволочь, – сказал он швейцару. – Не то потом мы доберемся до тебя!..

Многозначительное «мы» оказалось эффективным аргументом, и приговаривая: «Только я тебя сюда не впускал!» – швейцар демонстративно отвернулся в сторону.

Рамиров быстро пересек вестибюль, ловя на себе недоуменные взгляды светской публики, разодетой в меха и смокинги, (ночное кабаре в отеле еще функционировало, и оттуда доносились взрывы турбо-музыки, вспышки лазерных лайтеров и топот пляшущей толпы), выкинул за шиворот из лифта какого-то типа с подобострастными манерами холуя и поехал на двадцатый этаж.

Дверь нужного ему номера он открыл без стука. Ногой, выбив при этом слабенький замок.

Оказалось, что здесь его уже ждут (скорее всего, об оповещении позаботился сволочь-швейцар, мелькнуло в голове Яна). Развалившись в уютном кресле, знакомый Рамирову полковник – «председатель приемной комиссии», укутавшись в мягкий плюшевый халат, невозмутимо сосал толстую сигару. На диване у стены, сбоку, с деревянными лицами сидели два субъекта – явно из низших чинов Легиона – и стволы парализаторов, которые были зажаты в их кулачищах, смотрели на Рамирова так же равнодушно, как и их владельцы.

Рамиров сдернул с себя шапочку «оракула», сунул ее в карман и ногой захлопнул за собой дверь.

– Сидите, суки? – задыхаясь от гнева, спросил он. – В роскошных номерах, в мягких креслицах зады свои греете? А там… там за вас парни гибнут… настоящие парни! Понятно? А вы… вы живете за их счет как у бога за пазухой, жрете, пьете, спите с дорогими проститутками!..

Его всего трясло от негодования.

Субъекты вопросительно посмотрели на своего шефа. Тот оставался невозмутимым.

– Сядьте, лейтенант, – почти добродушно сказал он. – Судя по вашему возбужденному виду, группа Бекаса завалилась на операции… Прискорбно, потому что это были одни из лучших легионеров. И провал акции дурно подействовал на вас, хотя тут вы не правы, лейтенант Бикофф. Идут боевые действия, которые не всегда могут увенчаться успехом. Такова диалектика войны. Одни бойцы гибнут, но на смену им приходят другие…

– Тр-русы! Жалкие, ничтожные трусы! – выдавил Рамиров, с ненавистью глядя в холодные, блеклые глаза собеседника. – Такие, как вы, губят любое дело!.. «Диалектика войны»?!. А вы сами прочувствовали хоть раз эту диалектику на собственной шкуре?! Глотали ли вы когда-нибудь окопную пыль, слушая, как над головой свистят пули?! Теряли ли вы своих близких друзей, чтобы иметь право так красиво разглагольствовать?!.

Полковник, наконец, не выдержал.

– Прекратите истерику, лейтенант! – заорал он так, что, казалось, на потолке дрогнула хрустальная люстра. – Замолчи, сопляк! Да ты хоть знаешь, что ты получил бы, если бы попался в руки юнписовцам во время этой вылазки? Максимум – десять лет за незаконное хранение оружия и оказание сопротивления при задержании! А знаешь, к какой мере приговорят меня за организацию действий, направленных на подрыв государственной безопасности, знаешь?!. А что касается роскошной жизни, по-твоему, я должен прятаться от службы безопасности в грязных трущобах, в притонах, вместе с дешевыми уголовниками и подпольными проститутками?!

Жилы на его лбу посинели и вздулись.

Рамиров помолчал.

– Простите, мой полковник, – покаянно проговорил он спустя несколько секунд, потупив голову. – Я погорячился, виноват… Понимаете, это было страшное зрелище… Ребята все… остались там.

– А Бекас? – осведомился полковник, тоже успокаиваясь.

– Он погиб. Я кое-как вынес из этого пекла Барсука с перебитыми ногами, но, пока тащил его на себе, он умер от потери крови…

– А теперь доложите подробности, лейтенант, – приказал полковник.

Стараясь, чтобы его рассказ звучал по-военному сухо, Ян рассказал о неудачном налете на заставу.

– Ваши выводы из провала акции?

– ЮНПИС знал о ней, – мрачно сказал Ян. – Кто-то нас выдал.

– Кто бы это мог быть? – поинтересовался полковник ехидным голосом, выпуская к потолку кольца синего дыма. – А, лейтенант?

Рамиров покосился в направлении дивана. Парализаторы были по-прежнему в готовности к применению.

– Вы что – подозреваете меня?.. – изумленно спросил он.

– Это мысль заслуживает анализа, – хладнокровно сказал полковник. – Судите сами… Каким-то чудом вам удается ускользнуть из лап противника без единой царапины – физиономию вашу во внимание мы принимать не будем – а ваши товарищи погибают – все, до одного! Далее… Почему-то провал произошел именно в тот момент, когда мы приняли вас в нашу организацию…

– Но ведь до последнего момента я не был посвящен в план налета, – с отчаянием сказал Рамиров. – И потом, зачем бы я притащился к вам в отель, если бы был агентом ЮНПИСа? Я бы лучше напустил на вас свору юнписовцев!..

– Ну, мало ли? – возразил полковник, раскуривая погасшую сигару. – Откуда я знаю, с каким заданием вы внедрялись в Легион? Может быть, вы хотите отыскать ниточку, которая ведет к высшему руководству нашей организации? Я имею в виду нашего уважаемого Бригадира…

Он посмотрел в глаза Рамирову пронзительным взглядом, и не надо было слушать «оракула», чтобы предвидеть опасность.

– Вы ошибаетесь, господин полковник, – упрямо сказал Рамиров. – Поверьте…

– Не нужно делать из нас дураков, – сказал полковник. – Есть одно обстоятельство, которое не дает мне оснований доверять вам. Мы навели подробные справки, и оказалось, что настоящий лейтенант Евгений Бикофф погиб три с лишним года назад… при обстоятельствах, получивших довольно широкую огласку в прессе: залез на смотровую площадку одного копенгагенского отеля и начал палить по прохожим… Так что, если вы – действительно Бикофф, то, значит, вы – оживший мертвец!

Через полчаса, надежно связанный по рукам и ногам после короткой, но шумной борьбы, Рамиров валялся на полу, уткнувшись носом в воняющий дорогой парфюмерией ковер, и слушал, как полковник докладывает о нем по видеофону какому-то «генералу».

– Да, мой генерал, – говорил полковник. – Выдавал себя за некоего бывшего лейтенанта Евгения Бикоффа… Да нет, мой генерал, предварительная проверка нами проводилась, но на ней не было выявлено подозрительного… Все было в соответствии с инструкциями, мой генерал!.. Я понимаю, что нужно было раньше… Но лучше поздно, чем никогда, мой генерал… Что? Есть!..

Ян лежал и проклинал себя за ту опрометчивость, с которой он сознательно пошел на риск, чтобы форсировать события. Что если сейчас полковник, получив соответствующую команду, прикажет прикончить его на месте, а потом вывезти его труп за город в багажнике машины и бросить с камнем на шее в реку?..

Однако, к облегчению Рамирова, расправа над ним откладывалась.

Подручные полковника вкатили Яну лошадиную дозу парализующего препарата, развязали ему руки-ноги и поволокли вниз, изображая собой компанию, засидевшуюся за дегустацией спиртных напитков до раннего утра…

ОТСТУПЛЕНИЕ-4. БРИГАДИР

Человек, с которым разговаривал полковник, запустил на своем мощном турбо-компе программу наружного слежения и, когда на экране появилась карта-схема города, подвел курсор к прямоугольнику с пометкой «отель «Шелтон» и нажал определенную комбинацию клавиш.

На крыше огромного супермаркета, находившегося напротив отеля, включилась камера скрытого наблюдения с инфракрасным телеобъективом и выдала на экран монитора изображение парадного входа отеля.

Человек, сидевший перед монитором, увеличивал картинку на экране до тех пор, пока не стало возможно разглядеть лица людей, выходивших и входивших в этот ранний час в крутящиеся зеркальные двери. Когда там показалась группа пьяных мужчин, ведущих под руки самого нестойкого, он удовлетворенно хмыкнул и выключил компьютер.

РЕТРОСПЕКТИВА-14. КОМПЬЮТЕР ИГРАЕТ С САМИМ СОБОЙ

В машине Рамиров полностью отключился и пришел в себя неизвестно где и неизвестно когда.

Машина стояла на какой-то лесной дороге. Была ночь.

Яна грубо вытащили из кабины, завязали ему глаза и потом долго волочили через лес. Наконец его бросили на землю – судя по порывам ветра, на каком-то открытом месте. Что-то приглушенно, словно под землей, прогудело, конвоиры Рамирова подхватили его непослушное тело и стащили вниз по холодным железным ступеням. Здесь чувствовался холод, пахло сыростью, плесенью и ржавчиной. Скорее всего, это был глубокий бетонный колодец.

«Наверное, какой-нибудь бывший подземный командный пункт», подумал Ян.

Когда лестница закончилась, Рамирова провели по узкому коридору, где с потолка на голову то и дело срывались тяжелые, холодные капли воды. Потом за спиной что-то щелкнуло, опять загудело, сердце екнуло и провалилось в пустоту, как бывает, когда самолет проваливается в воздушную яму. Судя по всему, теперь они спускались в скоростном лифте.

Еще несколько минут петляния по коридору (или по коридорам?), и Ян ощутил, что находится в закрытом помещении. В ноздри повеяло запахом дыма. «Сжечь меня собираются, что ли?», возникла молниеносная мысль, которую, несмотря ни на что, Рамирову хотелось считать неудачной попыткой смертника пошутить перед смертной казнью.

С лица Рамирова сорвали повязку, и он увидел, что находится в просторной комнате. В стене зияло отверстие камина, в котором уютно горели дрова. Над рядами закрытых шкафов неизвестного предназначения, но очень напоминавших книжные стеллажи, виднелись дорогие картины, возможно даже – подлинники. Письменного стола не было, но зато вдоль противоположной стены тянулся кожаный диван, своими размерами смахивавший на миниатюрную площадку для посадки «джамперов». В целом, комната напоминала библиотеку в усадьбе какого-нибудь английского эсквайра позапрошлого века.

В обширном кресле у камина уютно сидел человек в генеральском мундире, в черных очках, с пышной седовласой прической. На шее у него виднелась продолговатая коробочка.

– Посадите его, – неестественным голосом робота приказал он спутникам Рамирова, и те опустили Яна на одиноко торчавшее в центре комнаты кожаное кресло.

– Все, что у него есть в карманах, – сюда, – сказал, на этот раз гнусавя, человек в генеральской форме.

– Разрешите доложить, мой генерал, – вытянулся по стойке «смирно» полковник. – Этого субъекта мы тщательно обыскали его по дороге сюда…

– Что-о-о? – генерал сердито привстал, но тут же опять опустился в кресло. – Сколько лет вы прослужили, полковник Даринский?

– Двадцать восемь, – упавшим голосом сказал полковник.

– И до сих пор не усвоили, что инициатива в армии наказуема? – Странную интонацию человека в очках, должно быть, следовало воспринимать как угрожающую, потому что лицо несчастного Даринского мгновенно покрылось мелкими капельками пота, хотя комнату освежал ветерок мощных кондиционеров, скрытых в потолке.

– Виноват, мой генерал, – сказал полковник, покосившись на своих людей.

– Ладно, учтите на будущее… И что же вы обнаружили при обыске? – нелепым речитативом пробормотал генерал.

Полковник извлек из внутреннего кармана и положил на низкий столик перед человеком в очках шапочку «оракула».

– И все? – осведомился генерал.

– Так точно.

Наступило короткое молчание.

– А теперь все свободны, господа, – неожиданно сказал человек, сидевший в кресле.

Милитары застыли от удивления, как скверные актеры, – им осталось только разинуть рот для пущего сходства.

– Но, мой генерал, действие парализатора вот-вот прекратится, – возразил полковник. – Может быть, вызвать охрану?

– Выполняйте приказание, полковник Даринский, – пробулькал генерал.

Только теперь до Рамирова дошло, что неестественное звучание голоса человека в кресле вызвано специальным ларингосинтезатором. Коробочка на шее генерала искажала голос так, чтобы его нельзя было впоследствии идентифицировать.

Но судя по такой ухищренной маскировке, это мог быть только сам Бригадир Легиона, личность темная, зловещая и популярная. Правда, известны о нем были лишь слухи да всякие неправдоподобные легенды…

Когда полковник Даринский и его подчиненные удалились из комнаты, плотно прикрыв за собой массивную стальную дверь, Бригадир – если все-таки это был он – протянул руку и взял со столика шапочку «оракула». Тщательно оглядел ее со всех сторон и издал непонятное бурчание.

Рамиров ждал, что его странный визави скажет. Или сделает.

Может быть, Бригадир решил испытать на себе действие «оракула»?

Однако тот положил шапочку на место и уставился на Яна своими непроницаемыми черными окулярами.

– Вы, наверное, ждете, что я стану расспрашивать вас, кто вы такой и с какой целью внедрились в Легион, – ежесекундно изменяющим свой тембр голосом начал он, – а также, когда и каким образом к вам попал «оракул»… Однако, ответы на все эти вопросы мне известны. Поэтому мне остается лишь поблагодарить вас за ту услугу, которую вы, бывший сотрудник ЮНПИСа Ян Рамиров, оказали нашей организации, доставив данный прибор по назначению.

Внезапное озарение сверкнуло магниевой вспышкой в мозгу Рамирова. Вывод был таким ошеломляющим, что Ян на мгновение прикрыл глаза.

И все-таки ошибаться он не мог.

– Это не так, – сказал он. – Если строго следовать букве инструкции, то «оракул» попал бы по назначению, если бы я передал его лично Бригадиру Легиона.

– А вы еще не поняли, что имеете дело с Бригадиром? – скривил губы в усмешке человек в кресле. – Тогда, по-вашему, кто я такой?

– Николь Брилер, – сказал Рамиров. – Начальник оперативного отдела ЮНПИСа… Сними, пожалуйста, свой дурацкий камуфляж, Николь.

После короткой паузы Бригадир расхохотался, снял с себя парик и коробочку ларингосинтезатора и действительно оказался Брилером.

– Вот это да, – сказал он. – Как говорится, стреляного воробья на мякине не проведешь. Вот что значит школа ЮНПИСа!.. Ну, и как тебе удалось раскусить меня, Ян?

– Достаточно было небольшого умственного усилия, – сказал Рамиров, чувствуя, что тело начинает ныть, отходя от действия парализатора, как это обычно бывает, когда отсидишь ногу. – Только один человек мог знать, что юнписовец, скрывающийся под маской Бикоффа, – Ян Рамиров. И опять же, только ты, Николь, должен был знать, что «оракул» оказался у меня…

Незаметно от Брилера Ян стал напрягать и расслаблять мышцы, чтобы вернуть телу готовность к действиям.

– Молодец, – похвалил его Брилер и, наклонившись, извлек из нижнего ящика столика бутылку и стаканы. Судя по фиолетовому оттенку жидкости в бутылке, это был метагликолевый виски, мгновенно всасывающийся в кровь – Выпьешь за встречу?

Рамиров отрицательно мотнул головой.

– Ну, по чуть-чуть, а? – настаивал Брилер. – Не бойся… ха-ха… не отравлю!

– Нет, – проговорил Ян, – пить с тобой я не буду, Николь.

– Это почему же? – удивился Брилер, щедро наливая в один из стаканов виски.

– Ты перестал быть моим другом три года назад, – медленно произнес Рамиров. – А с тех пор ты изменился еще больше. Не внешне, нет… Ты стал самым настоящим монстром, Николь, который хладнокровно пожирает людей ради выполнения некоего «долга перед обществом»…

Брилер отпил немного виски и поставил стакан на столик.

– Так, – сказал он, откинувшись на спинку кресла и кривя свои тонкие губы. – А ты, я вижу, все такой же, Ян. Все так же любишь пофилософствовать… Что ж, давай окончательно выясним наши отношения. Итак, какие обвинения ты мне предъявляешь, раз уж берешь на себя роль больной совести?

– Думаешь, я не догадываюсь, с какой целью ты стал Бригадиром? – вопросом на вопрос ответил Рамиров. – В своей борьбе против милитаризма ты, сам того не заметив, однажды переступил грань дозволенных средств борьбы и путем подлога и обмана добился ликвидации вооруженных сил. Но ты так ненавидел людей в военной форме, что демилитаризация Сообщества казалась тебе недостаточной местью за смерть сына… Ты хотел уничтожить своих врагов не только морально, но и физически. Для этого тебе, втайне от всех, в том числе и от ЮНПИСа, пришлось надеть личину генерала-реваншиста, сколотить подпольную организацию боевиков из «эксов» и развязать кампанию террора… Рано или поздно, наступил бы такой момент, когда под предлогом обеспечения безопасности мирных граждан Сообщества, ты – уже в качестве начальника оперативного отдела…

– Управления, – поправил Яна Брилер. – Мы уже стали оперативным управлением «конторы».

– …хорошо, управления… нанес бы решающий удар по «выпестованным армейской системой убийцам и громилам»!.. И общество, наше слепое, доверчивое общество, было бы только благодарно тебе, спасителю нации!..

– С чего это ты взял, что я действовал втайне от своих? – ворчливо осведомился бывший шеф Рамирова.

– Среди легионеров был некто по кличке Барсук, – сказал Рамиров. – Этой ночью я имел возможность доверительно побеседовать с ним… На самом деле это сотрудник ЮНПИСа, который действовал в «вакууме». Ты знаешь, Николь, что это значит…

Конечно же, Брилер знал. «Вакуумом» на жаргоне «конторы» назывались действия агента в условиях полной секретности, когда о нем известно только тому, кто его отправил на задание.

– Ты не мог знать о нем, потому что, скорее всего, Барсука снаряжал на дело в твое отсутствие Дефорски или кто-то рангом выше, и задание его заключалось в том, чтобы установить личность человека, возглавляющего «эксов»… Но ты как старый лис, видимо, предусмотрел такой вариант и, когда тебе стало ясно, что твой секрет раскрыт и что за самоуправство руководство ЮНПИСа тебя по головке не погладит, применил по отношению к бедняге Барсуку так называемое минирование подсознания… Я ведь следил за новинками тайной войны и знаю, что такой способ пресечения утечки информации был взят недавно спецслужбами на вооружение. Поясняю на тот случай, если ты будешь разыгрывать передо мной человека неискушенного… Путем гипнотического внушения в подсознание человека загоняется особая формула, вызывающая скоропостижную смерть при попытке носителя вербализовать определенную информацию. Например, от кровоизлияния в мозг… Чисто, безопасно и естественно! А я-то гадал, почему это Барсук отдал Богу душу именно в ключевой момент, когда пытался во что бы то ни стало сообщить мне, кто такой Бригадир!..

– Но это не единственная смерть, которая лежит на твоей совести, Брилер, – продолжал Рамиров. – Ты причастен к гибели многих людей, погибших во время перестрелок, случайно оказавшихся на месте взрыва или убранных как нежелательных свидетелей твоими бравыми подручными!..

Образ дочери вновь возник в памяти Яна, его сменили испуганное лицо Лэста-младшего и глаза убитой горем хозяйки пансиона, и еще многие, знакомые и незнакомые, лица проплыли в его сознании бесконечной чередой. Рамиров стало трудно дышать, но он сглотнул комок в горле и продолжал:

– Тебя надо судить как преступника, Брилер, потому что ты опасен для общества!..

Брилер только хмыкнул. Нервы у него по-прежнему были крепкими.

– Не отвлекайся, Ян, – посоветовал он. – Ведь не для того же, чтобы выразить свое презрение ко мне, ты стремился выйти на Бригадира? Ты лучше мне скажи: как получилось, что ты, боровшийся некогда за гуманизм и прогресс, оказался на стороне тех, кто пытался повернуть вспять этот самый прогресс? Зачем ты хотел отдать им «оракула»?

– Я не хотел, – с трудом выговорил Рамиров. – Я, наоборот, хотел, чтобы это дьявольское изобретение не досталось ни Легиону, ни ЮНПИСу!.. Я бы все равно уничтожил его потом. Но этого мало. Зло нужно пресекать в зародыше… Поэтому через Бригадира… то есть, через тебя, Николь… я хотел выйти на того, кто подпольно производит «оракулы». На Гефеста…

– Зачем?

– Чтобы уничтожить! Не в смысле – убить, а в смысле – лишить его возможности продолжать тайное производство «оракулов»…

– Могу тебя разочаровать, – сказал Брилер. – Лично я не имею никаких сведений о нем. Связь с этим обитателем Олимпа, знаешь ли, односторонняя. От него прибывают время от времени курьеры, привозят нам свежие плоды, если так выразиться, «тайного научно-технического прогресса». Только все попытки «расколоть» этих курьеров – а я был в этом заинтересован еще больше тебя – так ни к чему и не привели. Даже метод гипносканирования мозга оказался бессилен. Судя по всему, перед отправкой из памяти курьеров удаляют – неизвестно, как – всякие сведения о Гефесте.

– Врешь! – сказал Рамиров. – Я тебе не верю, Николь!

– Да ты сам подумай, – усмехнулся Брилер. – Разве я стал бы за тобой охотиться, если бы знал, где находится Гефест?!

В этом он был прав.

– Послушай, Ян, – сказал после паузы Брилер. – А почему ты решил, что Гефеста нужно уничтожить? Если мы отыщем его, то мы можем заставить его работать на нас. В сущности, пока я – «Бригадир», он и так работает на нас, на ЮНПИС… Ведь все, что он нам передавал, до сих пор служило делу борьбы с «эксами», а не наоборот, это только с «оракулом» вышла осечка… Именно поэтому я поставил условие: курьеры должны выходить только на меня лично. Именно поэтому пришлось убрать знакомого тебе Магриуса, давно вынашивавшего планы дворцового переворота в масштабе Легиона… И «оракул» будет служить нам, юнписовцам.

– Ты заблуждаешься, Николь, – сказал Рамиров. – Ты забыл уроки истории: если новое оружие попадает в руки одной из воюющих сторон, то, рано или поздно, оно становится достоянием и другой стороны. Где гарантия, что через энное время тебя не пристукнут: либо, с целью захвата власти, милитары, либо, по неведению, юнписовцы? Я готов поспорить, что именно на это, в конечном счете, и рассчитывал наш мифический Гефест.

– Не понял, – прищурился Брилер.

– Сейчас поймешь… – (Ноги уже подчиняются полностью, руки пока – не очень). – Видишь ли, в лице Гефеста мы имеем тот самый военно-промышленный комплекс, который когда-то получал огромные прибыли за счет производства новых систем вооружения. Потом, с ликвидацией армии, этот комплекс остался на бобах и вынужден был на своих суперсовременных, оснащенных совершенной техникой, предприятиях производить всякую мелочовку мирного назначения. Понятно, что такое положение дел никак не устраивало определенный круг людей, и тогда… Тогда они решили сыграть на разгоравшемся в обществе противоборстве. Снабжая своей продукцией одну из сторон – в данном случае, Легион – эти воротилы отнюдь не стремились, чтобы «бывшие» одержали быструю победу. Нет, они как раз рассчитывали, что начнется неизбежная спираль гонки вооружений между ЮНПИСом и Легионом, на каждом витке которой потребуются все новые и новые средства… Я не исключаю и того, что им было известно, кто на самом деле стоит во главе Легиона, но им было выгодно держать язык за зубами. Так что ты, Николь, оказался всего лишь пешкой в их руках…

– Бред! – воскликнул Брилер и вскочил. – Ты все это придумал только сейчас, чтобы заговорить мне зубы! Или ты действительно свихнулся за годы одиночества и бездействия?!

И тогда Рамиров прыгнул к шапочке «оракула».

Однако Брилер успел сделать неуловимое движение, в потолке засвистело, и в метре от столика Ян будто натолкнулся на прозрачную стену. Это был непреодолимый, замкнутый в виде купола, барьер, созданный мощным силовым полем.

– С этого и надо было начинать, гуманист ты этакий, – почти добродушно сказал Брилер и залпом опрокинул в себя остатки виски в стакане. – Неужели ты вообразил, что, зная тебя, я не предусмотрю кое-каких мер безопасности?.. Барьер выдерживает натиск тяжелого танка, так что тебе его не пробить. Ты проиграл, Ян, по всем статьям!

Не отвечая, Рамиров повернулся и направился к двери.

– Мы еще не закончили нашу беседу, – усмехнулся Брилер, нажимая на кнопку в подлокотнике своего кресла, который, как убедился Рамиров, представлял собой пульт. – Поэтому я не могу отпустить тебя.

Перед дверью возникла завеса, образованная множеством блестящих лучей и переливающаяся всеми цветами радуги наподобие северного сияния. Послышалось отчетливое угрожающее жужжание, и Рамиров невольно попятился.

– «Не влезай – убьет», – пошутил Брилер. – Садись, садись, нам остается не так уж много обсудить…

Рамирову ничего не оставалось делать, кроме как вернуться в кресло.

– Давай-ка мы с тобой поговорим вот о чем, – спокойно, как во времена их совместной работы в ЮНПИСе, сказал Брилер, наливая себе очередную порцию виски. – Значит, ты все-таки хочешь добраться до нашего друга Гефеста и, образно говоря, раскроить ему череп. Допустим, что тебе это удастся, хотя я имею большие сомнения на этот счет. Но разве, с этической точки зрения, ты сможешь сделать это так, чтобы не пострадали обычные, ни в чем не повинные, люди? Сумеешь ли ты при этом не пролить ничью кровь и не причинить людям боль и ущерб? Это же невозможно, Ян! Вот ты упрекал меня в том, что я ради блага людей волей-неволей уничтожаю других людей. А разве можно иначе в борьбе со Злом? Это же цепная реакция, Ян, и стоит спровоцировать ее, как обратной дороги не будет! Это ты понимаешь?

Он в несколько больших глотков выпил содержимое стакана и поморщился:

– Фу, какая гадость!.. В принципе, все, что ты мне здесь наговорил, в известной мере имеет место быть… Я и сам не раз задумывался над этим, пока не понял: сомнения в нашем деле опасны, они разъедают душу почище любой язвы, а поэтому нужно просто делать свое дело – и все! Что же ты молчишь?

– Мне жаль тебя, Николь, – тихо сказал Рамиров. – Нет, я серьезно…

Брилер расхохотался и почти швырнул стакан на столик.

– Ему, видите ли, жалко меня! Да ты хоть представляешь себе, в какую игру ты влез, Ян? Ты что – думаешь, после стольких усилий и стольких лет работы я допущу, чтобы в последний момент, когда победа так близка, все пошло коту под хвост?!. Нет уж, милый дружок, изволь теперь быть стойким до конца! Ты хотел завладеть «оракулом»? Вот он – бери его, пользуйся, пока я добрый!

Он на мгновение выключил поле и швырнул черную шапочку чуть ли не в лицо Рамирову.

– Только выйдешь ты отсюда в одном случае, – продолжал Брилер. Если сумеешь победить.

«Что он задумал? – пронеслась мысль в голове Рамирова. – Вызовет в кабинет своих головорезов, что ли?»…

– Тебе никогда не приходилось играть в шахматы с компьютером, Ян? – осведомился Брилер, вновь надевая парик и черные очки и прилаживая на шею коробочку ларингосинтезатора. – А ты никогда не задумывался над тем, кто выиграет, если заставить играть компьютер против самого себя, и за белых, и за черных?..

Ян не успел ответить. Он только успел натянуть на себя шапочку, и «оракул» сразу же предупредил его о какой-то страшной угрозе.

В углу «каземата» послышался громкий щелчок, один из книжных шкафов в дальней стене со скрежетом повернулся вокруг своей оси наподобие дверной створки, и в открывшемся проеме возник плечистый молодой человек с открытым, приветливым, широкоскулым лицом.