Текст книги "Ход больших чисел (Фантастика Серебряного века. Том II)"

Автор книги: Владимир Ленский

Соавторы: Сергей Городецкий,Евдокия Нагродская,Георгий Северцев-Полилов,Влас Ярцев,Владимир Воинов,Федор Зарин-Несвицкий,Сергей Гусев-Оренбургский,А. Топорков,Григорий Ольшанский,Игнатий Потапенко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

Как странно гармонировала томящаяся и скорбная душа этой девушки с окружающей ее обстановкой. Вы знаете ее поместье. Старая великолепная усадьба, барский дом, один из лучших памятников архитектуры нашего прошлого. Меланхолические аллеи, луговины, беседки, – дали, открывающиеся внезапно на поворотах, русские печальные равнины, пустота полей, синеватая кайма нив на горизонте, медленная, почти неподвижная река, вечерние туманы, слишком неподвижные, густые и фантастические. Безлюдье и тишина кругом. Сколько раз я бродил по этому парку, движимый самыми противоположными чувствами, думая о вас, о моей любви. И вдруг появлялась передо мной таинственная, тихая Ксения. Темными глазами глядела она на меня и мне казалось, что перед ней открыта вся моя душа и ее черный умысел.

И потом этот дом, поистине колдовской и демонический. Парадные комнаты, зала, гостиная, кабинет дедушки, все сохранившееся издавна, полное отвратительных воспоминаний крепостного быта – уже полинявшее, состарившееся, почти умирающее. И эти комнаты и комнатушки наверху, в антресолях, где никто не жил, которые даже не топили, где, должно <быть>, в лунные зимние ночи блуждали тени замученных рабов. Каково там должна была чувствовать себя Ксения?

Здесь были взлелеяны мечты о самоубийстве. Здесь приобрела Ксения ту моральную взыскательность, которая заставила ее отвергнуть любовь Григория Александровича и предложить ему револьвер в качестве средства исцеления и подарка от милой. Остальное я предоставляю восполнить вашей фантазии.

– Ну, хотя это довольно и мало, но спасибо и на том, – сказала Елена Владимировна, – едем домой.

IV

На террасе, освещенной лампионами, был накрыт ранний деревенский ужин. Близилась ночь, влажная и тихая. Занавесы были раздернуты и над листвой деревьев было видно небо с резкими звездами. Елена Владимировна и Орлов поджидали Оболенского. Два раза прислуга ходила к нему в павильон. Наконец он пришел. Когда Елена Владимировна взглянула на него, она с трудом могла узнать в этом красивом, энергичном мужчине того, другого, которого она видела там, в парке, на скамейке, слабого, беспомощного, жалкого.

За ужином велся непринужденный разговор, направлял его Оболенский: не то, чтобы он сам много говорил, а как-то умел вовремя нападать на темы, давать реплики и завлекать собеседника.

Сама Елена Владимировна почти против воли много шутила и смеялась. Она хотела удержать себя и наблюдать, но кто-то рассеивал ее внимание, руководил волей.

Когда было подано вино и они чокнулись пенящимися бокалами, можно было подумать, что интимный ужин вполне удался, прежняя дружба восстановлена среди бывших друзей.

Оболенский выпил с жадностью свой бокал, словно он испытывал мучительную жажду, и вино подействовало на него. Елена Владимировна вдруг почувствовала, что ее муж все время притворялся. Она сразу вышла из-под его скрытого влияния. Разговор прекратился. Наступила неловкая пауза. Чувства становились напряженными. С неким изумлением глядела молодая женщина на своего мужа. Словно таким она его никогда не видала: так красив он был. Лицо замкнутое и важное. Она в одно и то же время любила и ненавидела это лицо.

Чувствуя, что она не выдержит, она встала из-за стола.

– Хотите, я вам сыграю что-нибудь? – сказала она Орлову.

«Не надо думать, не надо, потом…» – убеждала она себя, идя в залу, окна которой были открыты на террасу. Мужчины остались одни.

Орлов сидел на прежнем своем месте, пил вино и слушал долетавшую до него музыку. Оболенский ходил взад и вперед по террасе. Дойдя до угла, он резко останавливался, поворачивался и шел назад. Время от времени Орлов поднимал на него свои глаза и потом опять опускал их.

Оболенский подошел к нему.

– Ты рассказал ей… все? – сказал он тихо.

– Все.

Григорий Александрович поморщился.

– Это ничего, наконец, – произнес он, – может быть, даже лучше так. У меня духу не хватает. Ведь я по-прежнему люблю… Ксению. Все по-прежнему. Я почти галлюцинирую. Я езжу туда, к ней, на могилу, как на свидание. Луна светит. Пустыня кругом. Я чувствую ее совсем близко. Словно она выходит ко мне с того света. Даже страшно.

– Глупости, – сказал Орлов.

– Да, конечно. Но что-то неодолимое влечет меня туда. Я почти с ума схожу. Елена знает?

– Кажется.

Оболенский сел на стул, охватил руками колени и, раскачиваясь, словно от внутренней боли, проговорил сквозь зубы:

– Худо, очень худо. Я не хочу никого обманывать. Я люблю Елену и ту, другую, тоже люблю. Но это пройдет. Я клянусь тебе, это пройдет. Вот луна светит…

Он встал и по-прежнему зашагал из угла в угол. Орлов наблюдал за ним.

– Знаешь, – сказал, наконец, Оболенский, – уезжай. Прости, что я гоню тебя. Но я не могу. Тяжело.

– Хорошо, я уеду.

Он встал и бесшумно спустился со ступенек.

– Не провожай! Я найду кучера.

– Не сердись, – сказал ему вслед Оболенский, – может, все устроится.

Он поднялся на террасу и с облегчением почувствовал себя одним. В зале рядом играла его жена. Он слушал ее одним краем уха. Глядел в небо, в сумрак сада. Душой овладевали истома и тоска. Он чувствовал, что воля его утрачивается, мысли путаются.

– Ты один, где же Николай Сергеевич? – услышал он голос Елены Владимировны. Она кончила игру и вышла на террасу.

Григорий Александрович повернулся к ней.

– Он уехал, – сказал он нерешительно.

– Ты выгнал его, – воскликнула она запальчиво. – Вот это мило. Ты выгоняешь моих гостей. Как смел ты это сделать?

– Елена, послушай, – сказал он покорно.

– Что мне слушать? Я не желаю подвергаться оскорблениям. Это издевательство.

Губы ее дрожали. Он видел, что она еще что-то хотела сказать, что-то обидное и злое. Потом повернулась быстро, ушла.

Оболенский не удерживал ее; он остался стоять у балюстрады, слегка поморщился и опять стал глядеть в небо. Странные образы возникали и манили. Безвольно отдавался он чарам ночи. Когда прислуга пришла убирать со стола, он нервно вздрогнул и пошел к жене.

Елена Владимировна, уйдя от мужа, бросилась на кушетку и горько заплакала. Она чувствовала себя незаслуженно и грубо оскорбленной, может быть, в первый раз в жизни. Она старалась побороть себя, закусывала нижнюю губу, но спазматические рыдания против воли вырывались у нее из груди; наконец, мало-помалу успокоилась. Горящими глазами она смотрела в темноту, дергала и комкала в руках кружевной платок. Потом встала. Зажгла свечу и стала быстро раздеваться. Она чувствовала себя очень утомленной, о будущем она не думала. Оно куда-то исчезло.

Она сидела полураздетая на постели, когда в комнату вошел Григорий Александрович.

– Елена, – сказал он, – прости меня.

Он подошел к ней, хотел взять за руку. Она быстро отдернулась.

– Ступай прочь, – воскликнула молодая женщина. Ее била частая нервная дрожь. Она испытывала гнев и отвращение к своему мужу.

– Ступай прочь. Поезжай к своей мертвой любовнице. Я не держу тебя.

Резкие слова, почти выкрики, подействовали на Оболенского. Он отступил назад. Удивленно, почти пугливо по– лядел на свою жену, безмолвно повернулся и вышел.

V

– Я отомщу! Я этого так не оставлю. Я отомщу! – шептала угрожающе Елена Владимировна, кутаясь в одеяло и дрожа всем телом.

Она ясно сознавала, что муж изменяет ей, обманывает.

Вдруг образ соперницы, яркий и отчетливый, возник перед ее лихорадочно возбужденным сознанием. Она видела ее лицо, пристальный темный взгляд. Снова ощущала непонятную робость и неловкость, которую она испытывала при встречах с этой странной и властной девушкой. И теперь ей казалось, что она смотрит на нее с надменной улыбкой, слегка отворачиваясь.

Молодая женщина быстро вскочила с постели. Сунула обнаженные ступни в туфли, накинула платье и закутала голову платком. Она еще чего-то искала. Успокоилась, когда рука ее нащупала маленький револьвер, захваченный ею накануне.

Ревность и гнев поочередно владели ее душой. Она знала наверное, что прогнанный ею муж уехал на свиданье, что та ждет его у серого камня на лесной поляне.

Елена Владимировна вышла из комнаты, крадучись прошла через дом, спустилась с террасы. Через сад вышла в поле.

Было около полуночи. Луна светила, как в ту ночь. Кругом было тихо и пустынно. Слегка дымились росные кусты и травы. Сверкала впереди убегающая пустынная дорога.

Молодая женщина шла, почти не видя, не замечая окружающего, как лунатик, охваченная внезапно вскипевшими чувствами. Грозила кому-то.

– Я не буду вашей ширмой и спасать я тоже не буду вас, Григорий Александрович. Не на такую напали. Сумею за себя постоять и мстить я тоже умею.

Разжигаясь собственными словами, шла она быстро, почти бежала. Кровь ее стучала в висках и глухо разливалась в жилах. Она испытывала неведомые ей еще чувства решимости, силы и власти.

Словно это был колдовской час, в который все можно для того, кто знает слово. Предметы покорялись ее влиянию, границы действительности и фантастики сливались. Дикая радость выпущенного на волю лесного зверя захватила ее. Она остановилась, чтобы перевести дух.

Она стояла у трех сосен. Внизу лощина реки была вся повита туманом, которым охватывала и ближний лес, казавшийся незнакомым островом среди прозрачного, серебристого озера. Прямо перед ней вилась дорога.

Елена Владимировна стояла, прислонившись к дереву, и глядела вверх на небо, в котором одинокая стояла холодная луна. Воздушный простор был весь напоен ее лучами. Молодая женщина прислушалась: было очень тихо. Ни один звук не долетал до нее. Кругом, казалось, была мертвая пустыня.

И вот ей внезапно почудилось, что земля уходит из-под ее ног. Она судорожно прижалась к стволу дерева. Чувство движения не изменилось. Предметы словно теряли свою устойчивость, начинали двигаться, удалялись, близились, скользили. Словно мимо нее неслись некие смутные видения, которые исчезали прежде, чем она могла узнать их. Весь воздух был полон ими. Она слышала их шелестящий говор, подобный шепоту болотных трав под утренним ветерком. Их движение становилось быстрее. Видимо, она была захвачена в некий колдовской круговорот. Старые предания о «Дикой охоте» вспомнились ей. Страх охватил ее: кто-то сжимал горло. Она силилась очнуться и не могла.

Как сквозь сон она слышала знакомый топот лошади. Она видела, как прямо на нее быстро ехали из леса два всадника. Она тотчас узнала своего мужа и Ксению. Лошади дружно шли рядом, почти касались друг друга. Григорий Александрович страстно взирал на свою спутницу, которая правила в какой-то истоме своим черным конем. Уже было совсем близко, когда они задержали разгоряченных лошадей. Теперь они ехали шагом. Оболенский что-то говорил Ксении, которая молча его слушала. Когда они поравнялись с Еленой Александровной, Ксения перевела на нее свои темные прекрасные глаза, губы ее дрогнули от презрительной улыбки.

Гневная ярость вдруг вскипела в груди молодой женщины. Она властно протянула руку; в лунном свете сверкнул револьвер и тотчас недобрый звук выстрела огласил окрестность. Далекое эхо повторило его. Елена Владимировна тотчас очнулась от странного очарования, в котором пребывала. Она видела вздыбившуюся лошадь и на земле труп своего мужа. Пуля прошла ему через сердце.

Комментарии

Все включенные в антологию произведения, за исключением отдельно отмеченных случаев, публикуются по первоизданиям. Безоговорочно исправлялись очевидные опечатки; орфография и пунктуация текстов приближены к современным нормам.

Все иллюстрации взяты из оригинальных изданий. В случаях недоступности качественных копий те или иные произведения публиковались без иллюстраций либо же иллюстрации воспроизводились частично.

В оформлении обложки, фронтисписа и на с. 6 использованы работы С. П. Лодыгина.

Г. Ольшанский. Лесной спрут

Впервые: Аргус. 1913. № 7.

Г. Н. Ольшанский (наст. фам. Евневич, 1850–1917) – выпускник Михайловского артиллерийского училища, полковник артиллерии. Прослужил 32 года в армии (Киев, Керчь, Варшава и т. д.) и начал писать, выйдя в отставку в 1902 г. Автор сатирических и сатирико-фантастических произведений (сб. Фантастические рассказы, 1907). Отличался антисемитизмом и православно-монархической истовостью.

Истории о пожирающих людей растениях начали появляться в прессе начиная с 1874 г. (известная и хорошо выполненная мистификация Э. Спенсера, связанная с «мадагаскарским деревом-людоедом») и легли в основу немалого количества произведений как западной, так и русской фантастики.

В. Воинов. Тайна адвоката Кука

Впервые: Аргус. 1916. № 44, 30 октября (12 ноября).

В. В. Воинов (1882–1938) – поэт-сатирик, прозаик. Учился в Екатеринославском горном училище, работал на шахтах Донбасса, в 1906 г. вследствие аварии потерял кисть левой руки. Литературную карьеру начал в 1904 г. в газ. Приднепровский край, с 1909 г. в Петербурге, сотрудник жури. Сатирикон, Новый сатирикон. После революции сотрудничал в ленинградской прессе, в 1926-29. заведовал ред. жури. Пушка. Автор фельетонов, сатирических стих., литературных пародий, рассказов, романа Чертово колесо (1916).

В. Воинов. Ход больших чисел

Впервые: Огонек. 1916. № 44, 30 октября (12 ноября).

В. Ленский. Судьба

Впервые: Огонек. 1914. № 3,19 января (l февраля).

В. Ленский – литературное имя поэта и писателя В. Я. Абрамовича (1877–1932). Выпускник Харьковского университета с дипломом помощника провизора, до 1901 г. служил в аптеках юга России, где и дебютировал. С 1905 г. жил в Петербурге, издал модернистский альманах Проталина, выступал с многочисленными рассказами, опубликовал десяток романов, в том числу неоготический Черный став (1917). После революции выступал с рассказами, либретто, сказками в стихах. В 1930 г. был арестован по обвинению в причастности к «антисоветской нелегальной группе литераторов “Север”», приговорен к десяти годам лагерей. Умер в Соловецком лагере.

И. Потапенко. Китайское счастье

Впервые: Аргус. 1913. № 4.

И. Н. Потапенко (1856–1929) – писатель, драматург, плодовитейший и популярнейший беллетрист 1890-1900-х гг. Получил духовное образование, учился в Новороссийском и Петербургском университетах и Петербургской консерватории. Начал активно публиковаться в 1890-е гг. и вскоре печатался во множестве журналов, выпускал по тому собрания сочинений в год. Известен как приятель А. П. Чехова, прототип Тригорина в чеховской «Чайке» и любовник Л. С. Мизиновой, а также отец ее рано умершей дочери. Несмотря на падение читательского интереса, продолжал активно публиковаться и в предреволюционные, и в 1920-е гг.

И. Потапенко. Тайна профессора Редько

Впервые: Мир приключений.. 1915. № 4.

С. Городецкий. Геоскоп Каэна

Впервые: Аргус. 1913. № 1.

С. М. Городецкий (1884–1967) – поэт, прозаик, переводчик. Учился на историко-филологическом факультете Санкт-Петербургского университета. В литературу вошел как видный участник жизни «Башни» Вяч. Иванова и автор символистских произведений, насыщенных духом славянского язычества. С осени 1916 г. на Кавказском фронте (представитель Союза городов, военный корреспондент, санитар в сыпнотифозном лагере). После революции заведовал худож. отделением РОСТА в Баку, работал в Политуправлении Каспийского флота. С 1921 г. жил в Москве, активно публиковался, работал в жури. Искусство трудящимся, литотделе газ. Известия, выступал как переводчик поэзии, либреттист, автор политических стихов, критик и литературовед. В отличие от лучшего и хорошо изученного предреволюционного периода поэтического творчества Городецкого, гораздо менее известна его проза, включающая романы и рассказы; среди последних есть и ряд фантастических.

С. Городецкий. Скала

Впервые: Литературно-художественные альманахи издательства «Шиповник». Кн. 8 (СПб., 1909).

С. Городецкий 3974

Впервые: Огонек. 1910. № 23, 5 (18) июня.

С. Городецкий. Обещание

Впервые: Летучие альманахи. (Вып.) 5 (М. 1913).

С. Городецкий. Тайная правда

Впервые: Огонек, 1915, № 24,14 (27) июня.

С. Городецкий. Портрет умирающей

Впервые: Аргус. 1913. № 2.

С. Городецкий. Голубая вуаль

Впервые: Аргус. 1913. № 12.

С. Городецкий. Страшная усадьба

Впервые: Аргус. 1913. № 4.

Е. Нагродская. Материнская любовь

Впервые: Синий журнал. 1914. № 1.

Е. А. Нагродская (урожд. Головачева, 1866–1930) – писательница, поэтесса, автор детективных, любовных и мистико-фантастических романов, рассказов. До революции прославилась романом Гнев Диониса (1910), воспринятым как эротический. Интересовалась мистикой, спиритизмом, в эмиграции была активна в масонских ложах; наиболее значительное произведение эмигрантского периода – трилогия Река времен (1924-26).

В. Ярцев. Из склепа могильного

Впервые: Сибирский наблюдатель (Томск). 1905. Кн. 1–2, январь-февраль, с подзаг. «Святочный рассказ».

Н. Давыдов. Тарантас-призрак

Впервые: В помощь пленным русским воинам: Литературный сборник под ред Н. В. Давыдова и Н. Д. Телешова (М., 1916).

Н. В. Давыдов (1848–1920) – юрист, общественный деятель, председатель Московского окружного суда (1896–1908), приват– доцент, позднее профессор юридического факультета Московского университета. Был близким знакомым Л. Н. Толстого, после смерти его был избран в 1911 г. председателем Толстовского общества. Автор рассказов и очерков (частью под псевд. «Н. Василии»), воспоминаний.

Л. Л. Толстой. Необитаемая усадьба

Впервые: Огонек. 1914. № 23, 8 (21) июня.

Л. Л. Толстой (1869–1945) – один из сыновей Л. Н. Толстого, не слишком одаренный прозаик, драматург и скульптор (в 1900-х гг. учился у О. Родена). С 1918 г. жил в эмиграции, критиковал отца с «патриотических» православно-монархических позиций.

Г. Северцев-Полилов. Гриф

Публикуется по: Северцев-Полилов Г. Гриф: Рассказ. М.: Т– во Н. В. Васильева, (1918?).

Г. Т. Полилов (1839–1915) – беллетрист, драматург, переводчик, очеркист, мемуарист. Выступал под псевд. Северцев, Ю. Чаев. Неудачливый предприниматель и антрепренер, подвизался как оперный певец на сценах небольших театров Италии и Венесуэлы, пробовал себя и как танцор. С конца 1880-х гг. занялся литературным творчеством, широко публиковался в периодике (в т. ч. как газетный корреспондент), выпустил до 100 книг в различных жанрах. В некоторых произведениях Северцева-Полилова встречаются мистические и фантастические мотивы.

Данный рассказ публиковался под именем Г. Т. Северцева– Полилова – см., напр., авторский сб. Таинственное в серии «Библиотека таинственных явлений и случаев», вып. 1 (СПб., б. г.) – однако в указанном выше изд. Н. Васильева означен как «перевод с английского».

С. Гусев-Оренбургский. Тайна старого дома

Впервые: Аргус. 1914. № 17.

С. И. Гусев-Оренбургский (1867–1963) – писатель. Выходец из казачьей семьи, выпускник духовной семинарии, провел шесть лет в качестве сельского священника, затем сложил сан и посвятил себя литературе. До революции – популярный беллетрист народническо-модернистского толка. Был женат на поэтессе Г. Галиной (Эйнерлинг). В 1921 г. эмигрировал в Харбин, где опубликовал ставшую знаменитой Багровую книгу (1922) о погромах на Украине во время Гражданской войны; с 1923 г. жил в США.

Ф. Зарин-Несвицкий. Кошмар

Впервые: Аргус. 1914. № 14.

Ф. Зарин-Несвицкий (наст. фам. Зарин, 1870–1941?) – поэт, прозаик, драматург, переводчик, младший брат писателя А. Зарина. После гимназии служил в армии, затем чиновник Министерства путей сообщения, с 1913 г. надворный советник. Проходил военную службу во время русско-японской и Первой мировой войн, в 1919–1920 гг. в Красной армии. В 1933 г. был арестован по обвинению в антисоветской деятельности, дело прекращено в 1934 г. за недоказанностью обвинения. Автор сб. стихотворений, исторических романов и повестей, очерков, пьес.

Ф. Зарин-Несвицкий. Тайна графа Девьера

Впервые: Огонек. 1909. № 16.

История многоженца графа М. П. Девьера (Девиера, Дивиера, ок. 1750–1796) и связанные с ним легенды привлекали многих писателей; см., напр. Донские гипшпанцы Е. Салиаса и Две жертвы Вс. Соловьева.

А. Дунин. Таинственное

Впервые: Лукоморье. 1916. № 16.

А. Топорков. Геката

Впервые: Альциона. Кн. первая (М., 1914).

Видимо, автор – философ, литературный критик, историк литературы А. К. Топорков (1882–1934, погиб в заключении), выступивший в означенном альманахе также со статьей Сомнения и надежды под одним из своих постоянных псевдонимов «Югурта».