Текст книги "В поисках разумности"

Автор книги: Владимир Лавров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Александр понял, что сейчас произойдёт нечто очень и очень нехорошее, и начал озираться. Его внимание привлекло небольшое движение в тени, сбоку от сцены. Он присмотрелся и увидел там завхоза со здоровенным пожарным шлангом в руках. В боковых проходах, у самого входа в зал стояли преподаватели с палочками в руках. На сцену они не смотрели.

Танцовщица на сцене разошлась до предела, кружась со вскинутыми вверх руками на одном пальчике.

– Гиви, как тебе нравится дэвушка? – спросил Александр громким "театральным" шепотом.

Гиви встрепенулся и пропел:

– Ай-ай, какой пэрсик, я уже лечу!

Возглас Гиви заставил очнуться последние ряды. Сидевшие в них студенты начали крутить головами, окликать товарищей, и понемногу вывели из гипноза и тех, кто сидел впереди. Танцовщица получила бурные аплодисменты – но и только.

Выходя из зала, Александр услышал, как один старшекурсник сказал другому:

– В первый раз за существование университета первый курс не попался на танец "Саломея". Они что, железные, что ли? Я до половины только смог досмотреть, потом пришлось отворачиваться…

После холодного ветреного утра, веселого и роскошного воскресного обеда, приключений с гарпиями и концерта Александра развезло так, что он свалился спать сразу, как только вошел в комнату. А задание опять осталось несделанным.

Глава 9. Заколдовывание немагов

Утро понедельника началось с теории математики, которую Александр пережил неожиданно легко. В математике была своя логика, осваивать которую было интересно. Да и профессор Сибурова оказалась не какой-нибудь нудной бухтелкой, а дамой с очень острым умом. Все новые понятия она вводила не через математические определения, а через задачи из жизни. Её лекции были на удивление увлекательными.

Следующей парой была каллиграфия. Профессор Марадей опять сел на своего конька:

– Высокое искусство каллиграфии необходимо всем дееспособным людям. Этот курс является вводным к курсу магических жестов. Кто не сможет к концу курса нарисовать круг без помощи циркуля, тот для исполнения магических жестов не пригоден. Умение красиво писать – это умение правильно концентрировать силу. Если вы попробуете распределить свою силу вокруг равномерно, вы проиграете. Если вы соберете свою силу в том месте, где она нужна, вы выиграете. Ваше чистописание должно идти в соответствии с общими ритмами Вселенной. Из чего состоит совершенство? Из разумного сочетания силы и мягкости, огня и холода, света и тьмы. Сконцентрируйте силу там, где она нужна, и сэкономьте её там, где она не нужна.

На этот раз студены уже не захихикали, а громко засмеялись.

– Вы зря смеетесь, в конечном итоге, ваш успех зависит от того, что происходит в вашей голове. Не важно, что находится у вас в руке, ружье, перо или волшебная палочка. Управляет этим всем ваша голова. До тех пор, пока человек тренируется в правильном, и что немаловажно, любовном управлении своими движениями, до тех пор, пока человек учится концентрировать (он изобразил удар) и расслаблять свою силу (он изобразил змееподобное отводящее движение), человек растёт. Вы можете учиться каллиграфии, но при этом станете и мастером фехтования. Если вы всю жизнь тренировались в фехтовании, то вы, скорее всего, без труда освоите ловкость и в любом другом деле. По этой причине в курс вашего обучения и введены эти три дисциплины – риторика, каллиграфия и воинское мастерство, для того, чтобы вы поняли, как осваивать совершенство в управлении собственным организмом и собственными мыслями. Освоив эти искусства, вы легко сможете управлять любым организмом, хоть армией, хоть империей.

– Так уж и армией? – переспросил Валентин Соколов.

– И армией. Вот, например, знаете, что сказал один из мастеров меча про искусство каллиграфии? Что если писать кое-как, то написанное будет некрасивым, а если слишком сильно стараться писать по правилам, то почерк будет угловатым и тоже некрасивым. Поэтому приходится писать по правилам, но нарушая правила. А теперь скажите, к какому искусству невозможно применить эти слова?

В зале установилось длительное молчание. Иямото Якадзуми, студент из группы Веселова, решил подать голос:

– Но ведь это же сказали немаги. Кодекс Бусидо, пятнадцатый век.

– Какая разница, кто сказал? Мудрый человек учится у всех. Даже животные могут показать примеры ловкости. Для того и введены в ваше обучение эти предметы, чтобы вы, развивая тело, развивали сознание. Вот когда всех школьников будут учить писать не перьями, а стучать по клавишам, например, пишущих машинок, тогда и пишите пропало. Это значит, что победили тёмные маги, и что люди не смогут развиваться в качестве разумных существ. В человеке всё едино – развиваются руки, развивается и голова. Теряется способность концентрировать и расслаблять силу в руках – теряется способность и вести собственные рассуждения. А теперь перейдем от теории к практике. Возьмите ваши перья. Все символы состоят из черточек, а черточки – из нажатия и ослабления. Скругления, как правило, делаются на этапе ослабления…

С занятия по каллиграфии Александр вышел, растирая правую руку. После интенсивных упражнений рука скрючилась и болела. Даже за время обеда она не прошла до конца. Следующим занятием было заколдовывание немагов.

Профессор Сазонова влетела в лекционный зал в таком же ураганном темпе, в каком влетала в комнату Веселова Ваулина. Шлейф длинных тёмных волос струился за ней, как водопад. Лёгкая, подвижная, как пёрышко, плавностью своих движений она напоминала воду в камнях прибоя.

– Сегодня мы начинаем с вами предмет, который вы будете изучать на всем протяжении учёбы в университете. Этот предмет ранее назывался "создание идеологий". Затем, после того, как у нас прошла очередная компания по ревизии имен, мы решили называть вещи своими именами, и теперь этот предмет называется "заколдовывание немагов". Это то, что вы будете делать после выхода из университета, и то, что является вашей сутью волшебников. Что бы вы не делали, как правило, все ваши действия так или иначе будут упираться в то, что надо что-то поменять в мире человеческих убеждений. Технологии, идеология, стереотипы мышления, законы, в конце концов. Вы не сможете этого не делать даже в том случае, если решите жить сами по себе.

– Жизнь нашего мира зависит, в основном, от людей, и с ними невозможно взаимодействовать, не имея при себе какой-нибудь объединяющей идеи. Однако, как вам известно из истории магии, в настоящий момент миры магов и волшебников отделены от мира людей и друг от друга. Как же тут быть? Ответ очень прост. Кто мешает волшебнику в нужное время появиться в нужном месте и подать нужную идею? Мы такие же люди, с такими же руками и ногами, и так же заинтересованы в процветании нашего мира, как и все другие. Зачем применять магию там, где можно обойтись словами?

– Должна тут заметить, что разделение магов и людей имеет очень глубокий смысл. Маги правили тысячелетиями. Эти тысячелетия ничего не оставили в нашей истории, хотя люди тогда, возможно, жили и комфортнее, чем теперь. Уход магов из человеческой памяти привел к тому, что люди оказались вынуждены сами думать о своей сути и цели жизни. Раньше они об этом просто не думали, доверяя всё решать за себя магам, и зачастую – не совсем добровольно. Теперь мы видим, что немаги развили целый ряд общественных и прикладных технологий. Да, в их мире много страданий, их технологии приносят больше вреда для биосферы, чем пользы для комфорта немагов, но эти страдания заставляют их думать и развиваться. В процесс обретения совершенства всей человеческой цивилизацией оказались включены те, кто ранее из него был исключен абсолютно.

Тут Василий Майоров решил вспомнить, что он убеждённый комсомолец, и спросил:

– Простите, я не очень понял, а что ещё нужно выдумывать? У нас есть коммунизм, почему бы не распространить его на всю планету, не повести решительную борьбу против всяких паразитов и оппортунистов, и не построить общее счастье?

Профессор Наталья Сазонова улыбнулась:

– А что вы понимаете под общим счастьем?

Майоров захлопал глазами:

– Ну, когда много еды, и одежды, и вообще всего необходимого…

– Вот в этом-то "всём необходимом" и есть загвоздка. Дайте людям вдосталь еды – и они останутся недовольны тем, что мало зрелищ. Дайте им достаточно зрелищ – и они всё равно будут недовольны жизнью. Тем, что зрелища недостаточно красочные, что дома маленькие, что болезней много, что украшений мало… Увеличение удовольствий не уменьшает потребность в забавах и роскоши, а увеличивает. Люди будут недовольны всем на свете, будут устраивать сытые бунты и разрушать вполне стабильные государства до тех пор, пока будут оставаться людьми. Разумное существо не почувствует удовлетворения до тех пор, пока не осознает, что счастье не в количестве удовольствий, а в совершенстве как внешнего, так и внутреннего мира. Иными словами, пока не станет успешным волшебником или, если хотите, ангелом. Такая уж у них суть, у разумных существ.

– А для этого нужно, чтобы наши люди при рождении попадали не в такие условия, когда их с детства преследует страх за выживание, а в такие, в которых их учили бы познавать суть и цель разумного существа. Пока у нас такой системы воспитания и взращивания нет даже в теории. Возможно, её удастся создать вашему поколению, но для этого вам придется узнать всё о человеческом устройстве, об истории развития человеческой мечты и об ошибках на этом пути. На первых курсах мы будем изучать историю религий. На старших курсах вы будете изучать способы организации людей, как с использованием животных функций, так и с опорой на стремления разумной части человеческого существа. Но об этом потом. Пока давайте подумаем, почему мы должны изучать идеологии и религии.

– В своём естественном состоянии человечество живёт племенами – общинами, по несколько сотен человек, и очень неохотно объединяется для каких-либо общих целей. При таком образе жизни уровень страданий минимален. Все известные нам государства были построены для противостояния некоторым внешним угрозам, зачастую надуманным. Для этого их строителям приходилось и приходится приносить людям множество страданий, чтобы люди не вернулись в свое естественное состояние. Нас не должен волновать вопрос, хорошо это или плохо. Это факт, который есть. Жизнь общинами больше невозможна – они будут захвачены чужими государствами. Таким образом, перед нами стоит вопрос – как сделать так, чтобы в стабильных государствах уровень страданий был минимален? Ответ на этот вопрос прямо зависит от того, что люди думают о себе и о мире, то есть от религии и от идеологии. Поскольку все религии так или иначе пленяют сознание своих прихожан, и, таким образом, изменяют их суть, они не могут рассматриваться иначе, как часть волшебства. По этой причине мы не можем их не изучать. Рассмотрим историю древних миров…

В этот день профессор Сазонова рассказала им много про древние религии, а ещё больше задала прочитать на дом. Из того, что она говорила, следовало, что она относится к убежденным прогрессистам, и старалась обратить студентов в свою веру. Ей это почти удалось. Если с урока профессора Штройбаха студенты вышли убежденными консерваторами, то после пары у профессора Сазоновой они почувствовали себя прогрессистами.

– Напридумывали всякого вздора, теперь мучаются, – бушевал Майоров на выходе из лектория, – чего там думать? Счастье, не счастье… Плохого человека отличить от хорошего очень просто. Всемирная революция и коммунизм на всей планете – вот что нам нужно! И электрификация всей страны!

Следом за Майоровым шли двое студентов из его группы – гигант, который рассказывал на корабле о своих печалях, и его малорослый товарищ с художественным воображением. Эта парочка сдружилась и везде появлялась вместе. Как уже было известно Александру, гигант получил кличку "Бык", а его малорослый друг – кличку "Митяй". Причина была проста: его звали Дмитрий Митяев. Про гиганта Майоров рассказывал, что тот очень сильный и ловкий, может на одной руке подтягиваться и отжиматься.

– Он всегда такой буйный? – спросил Веселов у Быка и Митяя.

– Нет, он сегодня плохо завтракал, – ответил Митяй, – обычно он гораздо активнее.

– А меня это всё здорово удивляет, – пожаловался Александр компании, – получается, что мы тут все попами должны стать. Если я до конца недели не тресну от изумления, то это будет чудо.

Немаги засмеялись:

– Подумай о том, каково мне? – сказал Майоров, – мне Пащин дал ящик скрепляющих обручей, чтобы я не треснул от удивления. Заходи, отсыплю горку.

– Да брось ты, Сашок, лучше расслабься как-нибудь, – вмешался в разговор Шигарев, – заколдуй, что ли, подушку у Гиви, чтобы она перед ним предстала в виде прекрасной дамы, а то мне Усачёв уже всю жилетку проплакал, как он его достал своими воплями.

Александр представил себе картину того, как Гиви гонится по коридору за подушкой, и рассмеялся.

Следующей парой у их потока должно было быть "введение в волшебство", но вместо него поставили отмененную ради первого занятия лекцию по устройству самолёта.

– Ранее этот курс назывался "устройство корабля", – торжественно начал профессор Домбровский, высокий, сухопарый старик с клиновидной бородкой и пышной гривой седых волос, – однако, со временем немаговская техника несколько улучшилась… не без нашей подсказки, надо сказать, не без этого, и теперь мы считаем нужным познакомить вас с устройством самолета. Почему для вашего обучения выбран такой, казалось бы, далекий от волшебства курс? Попробую объяснить.

Далее профессор шокировал студентов утверждением о том, что, изучая самолёт, можно изучать свойства Бога. Профессор бушевал, как свихнувшийся проповедник:

– Вселенная, как вы, наверное, уже знаете, создана по подобию человека, а человек – по подобию Бога. Что внутри, то и снаружи. Изучая устройство одного организма, мы познаем устройство и всей Вселенной. Самолет, как и корабль, обладает всеми свойствами цельного организма. Их мы и будем изучать. У самолета есть орган, который вырабатывает и принимает решения – это пилот и все приборы, которые помогают ему в этом. У него есть тело, и это тело должно быть не тяжелее, чем вес, который могут поднять моторы минус вес топлива и полезной нагрузки. У него есть система управления, которая должна обеспечивать его равновесие в полете, а также своевременное и точное изменение полета. Подчёркиваю: своевременное и точное! На примере этих проблем можно рассмотреть способы организации сложных систем. Таких, например, как государство, или даже как человек…

– Вес самолета равен весу мотора, полезной нагрузки, топлива, летчиков, конструкции, и других полезных устройств. Вам кажется, что это очевидная мысль? Посмотрим, как можно посмотреть на эту идею с другой стороны: "Доля веса каждой из систем самолета должна быть не больше, чем это может ей позволить мощность моторов". Это условие существования самолета, и это очень сильная штука!

За следующие полтора часа профессор повторил выражение "сильная штука" не меньше двадцати раз. Каждое очевидное соображение, например, о равновесии самолета, вызывало у него восторг, который он неизменно подчеркивал выражением "сильная штука". Маги сидели и удивлялись, немаги веселились в голос.

– Одно из двух, – сказал Александр Сергею Усачёву, складывая конспект, – или я что-то не понимаю, или этот курс – совсем не сильная штука. Как-то он очень круто так завернул про постижение Бога через изучение самолёта.

– Да ты что, устройство самолета – это же так интересно, – не согласился Василий Майоров.

– О, самолёт – это зер гут, – услышал их Юрген Трескофф (он вместе с другими "рыцарями" сидел через проход от Веселова).

– Самолёт – это святое, – засмеялся и Соколов.

– Ты же танкист, зачем тебе самолет? – обратился Веселов к Майорову.

– Самолет – это тоже интересно.

– А как же они затем перейдут от самолёта к человеку? – спросила Дубровская.

– Очень просто, – ответил Майоров, – наколдуют тебе пару крыльев, затянут на гору повыше и выпихнут из гнезда.

На лице у Натальи отразился ужас. Она была готова поверить во всё, что угодно.

– Не верь всему, что говорят немаги о магах, – пришел ей на помощь Веселов.

– Не верь и тому, что говорят маги о немагах, особенно то, что говорят маги об анимагах, – продолжил мысль Майоров.

– А кто такие анимаги? – удивилась Дубровская.

– Это такие маги, которые умеют становиться полными скотами, – просветил её Майоров.

Наталья взглянула на Веселова и Усачёва своими огромными, доверчивыми глазами. Веселов не смог ответить из-за душившего его смеха, а Усачёв был печален и не счел возможным открывать рот. Пришлось Ваулиной объяснять подруге, что анимаги – это такие маги, которые умеют оборачиваться животными.

– Колдуны, слушайте анекдот про себя, – завопил Александр Шигарев: "Идёт один свободный гражданин, а попросту говоря, мужик по лесу, и видит, как на дереве сидит другой мужик и пилит сук, на котором сидит. "Зачем ты пилишь сук, на котором сидишь, – спрашивает первый, – ты же упадешь!" "Отстань, – отвечает второй, – я знаю, что делаю". Первый мужик пожал плечами и пошел дальше. Через некоторое время он слышит сильный треск и грохот, а затем вопль: "У, колдун!"

– Тебе надо предложить внести эту историю в учебный курс, – посоветовала Шигареву Ваулина, – анекдот очень точно отражает суть волшебника.

– И правда! – поддержал Ольгу Майоров, – сделаем Шигарева преподом – все курсы будут из анекдотов состоять.

– Слушайте, а это же идея! – восхитился Митяй, – Сделать так, чтобы все предметы были изложены стихами или анекдотами.

– Особенно каллиграфия, – подсказал Веселов.

– Фу, какой ты скучный! – обиделась Ваулина, – человек ведь дело говорит, творит, можно сказать, а тебе лишь бы обсмеять.

После занятий, сдав подконвойных немагов, Александр пошел искать лабораторию истории магии и волшебства. Они с Фрицем или Василием теперь всегда по утрам получали немагов под роспись, а после занятий сдавали. Возни с Соколовым и Трескоффым было немного, точнее, не было совсем, а деньги капали. Бывшие лётчики были аккуратными, выдержанными и старательными, а с некоторого момента и вообще перестали отличаться от остальных студентов. Ходить большой компанией было даже весело.

Лаборатория нашлась быстро, она размещалась в ряде пещер, рядом с огромной пещерой – архивом. Приняли Александра радушно. Его представили пожилому начальнику лаборатории, доктору Саиду Фихот. Саид весьма благожелательно выслушал весь лепет Александра о том, что он давно интересовался историей и ему недостаточно того, что рассказывают на лекциях. Через пять минут Александр получил доступ в архив и наставницу, Марию Александровну, к которой было велено обращаться по всем вопросам.

Александр тут же зарылся носом в глубь веков и безвылазно пробыл там добрых три часа, даже не присаживаясь на табурет. Он поглощал свитки прямо у мест хранения. Чего там только не было! Манускрипты древних магов, письма волшебников друг другу – ещё тех времён, когда количество волшебников исчислялось единицами. От этих писаний веяло древней силой. Александр брал их в руки и поражался тому, насколько человечно и современно звучат слова людей, закладывавших основы познания в те времена, когда все явления были ещё не названы, а вокруг первых исследователей расстилался сплошной хаос. Взять хотя бы письма Мерлина! Оказывается, отделение магов от людей было само по себе очень сильным волшебным деянием. В школе магии они проходили по истории деяния Мерлина, но самих текстов писем им не давали. Прочитав эти письма, Александр даже засомневался, известны ли они были в магическом мире.

"Друзья мои! – писал Мерлин, – Маги и люди должны разъединиться. В наше время маги властвуют над людьми практически безраздельно, и эта вседозволенность у магов и безответность у немагов действуют крайне разлагающе как на магов, так и на людей. Ни для кого не секрет, что немаги видят со стороны магов, в основном, только грабеж и принуждение силой к низменным утехам, о коих я даже не хочу упоминать. Это портит нравственность как людей, так и магов, делает нас всех врагами друг другу и создает мир, исполненный ненависти и страдания. Мы, маги, должны полностью исчезнуть для немагов, так, как будто мы провалились в полые холмы. Первыми должны исчезнуть добрые маги, целители и управители погоды. Те, кого немаги считают злыми магами, должны оставаться некоторое время на виду, но их потомки не должны больше никогда прилюдно использовать магические способности. Через двести – триста лет немаги решат, что всё, что рассказывали их предки о магах – это просто сказки, и тогда должны исчезнуть из поля зрения немагов и потомки злых магов.

Мы можем и должны управлять миром немагов через создание образов, управляющих мотивами их поведения. Вы знаете, что сейчас мы создаем образ честного рыцаря. Мы надеемся, что со временем немаги, подражая образу честного рыцаря, будут вести себя в деловой жизни совсем не так подло, эгоистично и трусливо, как они это делают сейчас. Образ рыцаря – это не всё, что необходимо людям для совершенства. Надеюсь, потомки поправят нас и добавят новые светлые образы.

Мы должны беречь людей и помогать им, но незаметно. В том, чтобы мир немагов развивался сам по себе, я думаю, заключена великая правда. Пока мы находимся на виду у немагов, каждый из них мечтает только о том, чтобы стать магом и жить комфортно и безбедно. Забыв о существовании магов, люди будут вынуждены думать о том, как добиваться совершенства в науке, обществе и внутреннем устройстве человека на основе простой разумности.

Устойчивость нашего магического мира базируется, в основном, на наших особых возможностях по добыванию сведений. Магических семей немного, и они присматривают друг за другом. Такое возможно только до тех пор, пока нас мало. По сути, это жизнь в колыбели. Мы не сможем вечно жить в колыбели. Когда-нибудь маги и люди распространятся на многие новые миры, и тогда такая плотная слежка будет невозможна. Мы окажемся в таком же положении, в котором находятся немаги сейчас. Стабильность и справедливость в нашем мире будут зависеть от крупных общественных построений наподобие государств, с которыми пока никто не умеет управляться. Это может привести к возникновению самых ужасных царств чистого зла.

Не имея наших способностей по подслушиванию и подглядыванию, немаги будут вынуждены искать и находить какие-то новые формы построения общества, новые формы воспитания и обучения, что-то такое, что позволит изменить мир разумных существ в самой его основе. Это важно для всего человечества и, в первую очередь, для магического мира. В наше время дети магов, ещё не освоив толком математику и логику, уже учатся прямому воздействию мыслью на мир. До сих пор мир был прост, и это нам сходило с рук. Но долго так продолжаться не может, и если мы не научимся всем тонкостям управления сложными организмами, то наш мир канет в хаос. Наше будущее зависит от того, что будет создано в мире немагов".

"Вот так да! – подумал Александр, – а на истории волшебства нам сказали всего лишь, что разделение магов и людей произошло по инициативе Мерлина. А тут, оказывается, было изменение самой сути человеческого мира. Впрочем, чего ожидать от Штройбаха, письмо Мерлина прямо противоречит концепции консерваторов…"

Александр решил посмотреть текст письма на английском (он читал вариант на арамейском языке). Порывшись по каталогам, он откопал английский текст. В английском тексте, на удивление, не было последних трех абзацев.

– Как успехи, студент? – от чтения Александра отвлек голос начальника лаборатории.

– Восхитительно! Читаю письмо Мерлина. А не знаете, какие такие новые миры имел в виду Мерлин? Новые планеты или какие-то другие?

– Какие новые миры?

– В английском и латинском вариантах нет трёх абзацев, в которых говорится о новых мирах. Эти абзацы есть только в арамейской версии.

– А как ты нашел арамейскую версию?

– Да я нашел по каталогу "Мерлин", а арамейский вариант ближе ко входу.

– Обычно все смотрят английскую версию… так, так… восхитительно! Молодой человек! Да это же открытие! Где-то на рубеже средних веков кто-то подправил общеизвестные версии. Хм… Это проливает свет на некоторые события волшебной истории тысячелетней давности. Так, арамейский вариант к нам попал прямо от адресата… Видимо, только поэтому он и остался неисправленным! Мария Александровна! Посмотрите, что обнаружил наш студиозус! Да это же бомба! Это новость для всего волшебного мира! Удивительно, как это не заметили ранее?

Мария Александровна подошла, взяла арамейский свиток, повертела его в руках.

– Ничего удивительного. Начало совпадает, а между последними абзацами и основным текстом пропуск с узорами. Думаю, так и положили в хранилище, не глядя. Посмотрели на начало, решили, что это тот же вариант, и отправили в архив.

– Я напишу об этом открытии всем, кого знаю… Это восхитительно! Но нам пора расходиться. Рабочий день закончен. Вам ещё раз благодарность, молодой человек. Заходите ещё! Архивы у нас, знаете ли, большие, а работников мало. За такое открытие вам, кстати, полагается премия.

С ребятами Александр встретился только вечером, когда зашел в учебную комнату. На каждые двадцать комнат приходилась одна учебная комната, которую можно было использовать для учебы или вечеринок. Строго говоря, это была не одна комната, а четыре крупные пещеры, соединенные между собой арочными проходами. В каждой из них был свой камин, который разжигался только тогда, когда кто-нибудь из студентов устраивался перед ним. Зажигать дрова в камине приходилось самим студентам.

Когда Александр в семь часов вечера зашел в учебную пещеру, то обнаружил там Майорова, Шигарева и ещё несколько человек из их группы. Они пытались выстрадать домашнее задание по зельеварению. Приходу Александра обрадовались – это позволяло отвлечься от задания.

Василий наконец-то сменил свои кирзачи и военную форму на форму университета. Как оказалось, не по своей воле. Профессор Пащин поймал его в коридоре и строго – настрого приказал одеться по форме.

– А ничего куртка, теплая, – оценил Майоров, поглаживая полотно, – а я смотрю, ткань тонкая, думал, я в ней тут дуба дам, на этих полярных ветрах, боялся шинель отдавать.

– Будь спокоен, и теплая, и дышит, и не истирается, и не рвётся… до определенного предела, конечно, когда она уже может стать опасностью для тела.

– Так это что, мне одна одежда на все время учебы? – удивился Майоров.

– Да, а зачем больше? – в свою очередь удивился Веселов.

– Да нет, ничего… просто никак не привыкну, что в магическом мире все по-другому. У нас десять лет прошло – и всё, вещь уже устарела, старая. А у вас тут многим вещам по несколько сотен лет, и всё нормально.

– Да, это так. Слушайте, меня сегодня в архив занесло, там так много древних документов, просто восхитительно! Правда, у них там беспорядок ужасный, лежат письма Мерлина, а они даже не знают, что в них… Представляете?

– Угу. А кто такой Мерлин?

– Ты не слышал про Мерлина?

– Это вроде персонаж из сказки? – припомнил Шигарев.

– Да уж, из сказки… один из основных магов и, как выясняется, волшебник. Представляете, это по его инициативе людей и магов разделили на разные народы!

– Угу… интересно. Слушай, Веселов, вот ты мне скажи, ваши маги – волшебники мне совсем голову задурили с этим общим счастьем. Как по мне, так тут ничего сложного. Вот как у нас, в коммунизме, сказано: все люди должны бороться за общее счастье. От каждого – по способностям, каждому – по потребностям. Зачем нужно что-то ещё? Надо просто развить индустрию, производительные силы общества… Отличить плохого человека от хорошего совсем не трудно, воруешь – с должности долой. Чего они мудрят? – принялся за своё Василий.

– Точно, – продолжил его речь Шигарев, – кто неправильно выполняет свои обязанности, того просто бах – и долой! А мерзавцев – к стенке!

– Нет, не получится, – подумав, сказал Майоров, – начальник хорошего работника никогда не отдаст, скорее, кого-нибудь из молодых подставят и обвинят. Я вот когда на танковом работал, у нас там из-за спешки авария в литейке была, несколько человек погибло. Так на фронт отправили не старого опытного мастера, который просто недосмотрел, а молодого инженера, который вообще был ни причём. И, строго говоря, это правильно – от опытного работника больше толку, а сверху требовали доклада о наказании виновных. Так что наказаниями ничего не сделаешь. А потом, руководство иногда само виновато. Вот нашему директору спустили план на танки, а у него не было достаточно масла. Он наверх докладывает – нет масла, не смогу столько танков сделать, а на него сверху давят. Так что в итоге сделали? Выпустили танки, а вместо масла в коробку передач керосин залили.

– Как масла не залили? – удивился Шигарев, – так они же через сто километров шестерни сотрут.

– А вот так. Зато сделали, сколько сказали. Я себе танк хороший выбрал, там и радиосвязь работала, и масло я себе залил. Это как раз наша партия была, я знал, какой брать, мне потом командир не раз "спасибо" говорил.

– У всех разные критерии, кого считать мерзавцем, а кого нормальным парнем, – только и смог ответить Веселов, – одни за мат на улице расстреливали бы, другие не могут не подраться во время очередной пьянки.

– И всё-таки я не понимаю, – упорствовал Майоров, – как по-моему, так надо везде установить власть рабочих и крестьян, и будет везде мир и справедливость.

– Нет, не будет, – вступил в разговор Ари Валлабхачарийа (Ари был магом, родом из Индии. В магической школе он среди других языков учил и русский, поэтому, когда выяснилось, что в группе магов – выходцев с Востока слишком много студентов, его и ещё пятерых индусов перекинули в группу Веселова), – у меня в деревне только один человек был способен планировать траты и помнить об обещаниях, это был мой отец, и он отнюдь не был бедняком. А богатым он стал только потому, что был способен сдерживать желание покрасоваться и умел обращаться с деньгами. Остальные были просто настоящими детьми природы, и все деньги тратили сразу, как только получали их в руки.

– У нас есть такая поговорка: "Добрый барин нэ б'е, нэ лае, та й не додбае", что в переводе с украинского означает: "Добрый барин не бъёт, не ругает, но и не позаботится", – вступила в разговор Галина Гнатко, которая прилежно строчила свои задания в пещере через одну от революционеров, – одним словом, у доброго барина с голоду сдохнешь.

Получив такую плюху, Майоров надолго задумался. Александр попытался сосредоточиться на домашних заданиях, и это ему частично удалось.