Текст книги "Имперец. Том 3 (СИ)"

Автор книги: Владимир Кощеев

Соавторы: Михаил Романов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

#Бояръ-Аниме. Имперец. Том 3

Глава 1

Речь Посполитая, трасса на Гданьск, Александр Мирный

Впередиидущую машину разорвало взрывом.

В принципе, поездка действительно выдалась подозрительно гладкой. Цесаревичу с группой сопровождения в виде наиэлитнейшего подразделения Лютого нужно было всего лишь прокатиться в Варшаву, там принять одного персонажа и позадавать ему неудобные вопросики в душевной атмосфере.

С одной стороны – удивительное дело, отработали без сучка и задоринки. С другой стороны – было бы странно, если бы операция, в которой участвует наследник трона, была организована на тяп-ляп.

Мое присутствие во всем мероприятии на самом деле было не нужно, и я склонялся к мысли, что Иван прихватил меня из каких-то своих соображений, если не в пику отцу. Так что я выступал скучной массовкой, тем более что в самом захвате поляка ни Иван, ни я участия не принимали. Слишком уж Иван Дмитриевич ценный груз, чтобы тащить его туда, где могут подстрелить ненароком.

Так что немного помятого мужчину средних лет привели к нам на конспиративную квартиру, больше напоминающую блатхату. Ребята вежливо оставили нас в дальней комнате, и мы – Иван, я и Лютый собственной персоной – принялись общаться с гостем.

Я честно хотел слиться с процесса, поскольку, что бы ни сказал польский аристократ, это сразу открывало мне доступ к такой суперсекретной информации, что мне наверняка личного товарища майора определят. Но Иван настойчиво попросил остаться.

После краткого, но очень содержательного разговора на камеру наш гость признался, что Речь Посполитая заключила тайный союз с немцами.

Все новое – это хорошо забытое старое, и наши соседи мечтали оттяпать еще какой-нибудь кусочек от Российской империи – у польского короля были свои немаленькие амбиции. Судя по мрачному лицу Ивана, часть этого плана он уже знал, так что поездка в Варшаву в принципе нужна была только для того, чтобы лично убедиться в том, в чем никто и никогда вслух не признается.

Общительного поляка мы оставили остывать в ближайшем канализационном люке, и, рассевшись по ничем не примечательным автомобилям, поехали в Гданьск. Там нас уже ждала шикарная яхта, которая бы доставила всю команду к военному кораблику, а затем и в ближайший русский порт. Просто прогулка на полчаса: зашли и вышли, вечером пьем пиво в Москве.

Но… Впередиидущую машину разорвало взрывом.

– Твою мать! – выругался Лютый.

Наш автомобиль был вторым из трех. Водитель ударил по тормозам, дернул заднюю, газанул и снова тормознул – на дорогу упало бревно.

– Выходим, выходим! – скомандовал я, распахнул дверь и, подняв над собой толстенный ледяной щит, за шкирку вытащил из автомобиля Ивана.

Лютый тоже успел выскочить, а вот водитель замешкался, и его изрешетило пулями.

Третья машина остановилась рядом, бойцы выскочили, отстреливаясь на ходу, кто-то даже успел шмальнуть магией – но против стрелков, засевших в тени не до конца облетевших деревьев, это было бы, конечно, бесполезно.

Я буквально впихнул Лютому Ивана и уронил туман. Столько, сколько смог.

Пять, десять, двадцать… сорок два противника! Дохрена народа притащили.

Впрочем, если бы они знали, кто именно сопровождает Ивана, поняли бы, что этого еще и мало. Подчиненные Лютого умудрялись стрелять буквально на ощупь по врагу. В подразделении, может, и не было сильных магов, но своей техникой каждый владел виртуозно. Так что продолжали успешно вести огонь даже через мой туман. Чего не скажешь о противнике.

– Сколько? – спросил Лютый, перезаряжаясь.

– Было сорок два. Сейчас тридцать один, – отчитался я.

– Неплохо, неплохо, – пробормотал силовик.

Я создал пару дюжин пуль и накинул следом, чтобы по ту сторону железа, за которым мы укрывались, не расслаблялись.

– Двадцать восемь… Двадцать один… – вел обратный отсчет я.

И вдруг туман показал кое-что поинтереснее одиноких бойцов.

– Сюда движется техника, – предупредил я Лютого. – Две единицы.

– Да вашу мать, – выдохнул тот. – Круговая оборона! Ты – в центр.

И Лютый самым беспардонным образом втолкнул Ивана в круг своих бойцов.

– Я могу за себя постоять! – прошипел парень.

– Еще настоишься, – усмехнулся Лютый. – Когда мы ляжем.

– Восемнадцать… Шестнадцать… – продолжал я считать.

Лютый стрельнул дважды в пелену.

– Четырнадцать.

Еще несколько выстрелов от ребят.

– Десять.

Кто-то зашипел: пуля-дура все-таки попала в нашего бойца.

– Далеко?

– Меньше минуты. Там, – я развернул командира в сторону, откуда сейчас явится продолжение банкета, и продолжил отсчет: – Пять. Два. Один. Чисто.

– Ну что, ребятки, за царя? – оскалился Лютый, хрустнув шеей.

А в следующее мгновение мой туман рассеялся, словно его и не было.

К нам на всех парах шло два БТРа, и в одном из них явно находился одаренный. Очень сильный одаренный.

– За царя! – рявкнули бойцы.

Парни шмальнули магией. Но у вражеской техники на обшивке явно стояли какие-то блокираторы. Техники рассыпались, не причиняя особого вреда. А автоматами против БТРов особо не повоююешь.

Артиллерию бы…

Почему-то очень ярко вспомнилось, как мы артой выбивали одних ублюдков с очередной пронумерованной высоты.

– ОРУДИЕ! ВЫСТРЕЛ!

В ушах грохочет, идет перезаряд…

– ВЫСТРЕЛ!

Какая же там была гребаная жара.

– ОРУДИЕ! ВЫСТРЕЛ!

И песок. Этот гребаный песок на зубах.

– ВЫСТРЕЛ!

И адское, адское пекло.

– ВЫСТРЕЛ!

– ВЫСТРЕЛ!!

– ВЫСТРЕЛ!!!

Речь Посполитая, трасса на Гданьск, Иван Романов

Это было правильно, но в то же время отвратительно унизительно: стоять в центре парней, которые сейчас полягут за тебя. А ты – ты стой тут за их спинами и пытайся выжить. Потому что, если ты не выживешь, начнется такая борьба за престол, что Смутное время покажется легкой прогулкой.

БТРы шли, обвешанные на носу блокираторами. Умно, особенно если у тебя в комплекте одаренный, которого нельзя глушить. Благодаря такой хитрости враги просто создали щит, который ребятам Лютого не пробить магией.

Иван злился. Злился не потому, что какая-то падла из своих ведет на него охоту, а потому что из-за этого урода сегодня полегло много хороших ребят.

Первое, чем он озаботится, когда вернется, – это будет поиск той суки, что сдала своих бойцов. Он найдет, найдет этого милого родственничка и вынет у него хребет через глотку.

– Охренеть… – выдохнул один из бойцов рядом, и цесаревич повернулся на звук.

Мирный стоял чуть в стороне, не успев шагнуть в защитный круг, и от него исходило тепло. Нет, не тепло, а жар. Такой жар, словно Иван находился рядом с доменной печью. Александр стоял, широко распахнув глаза, но почему-то цесаревич не был уверен, что парень видит мир вокруг.

Казалось, что Мирный стал как будто чуть выше, чуть шире в плечах. Чуть старше, да. Как будто в одно мгновение парень постарел лет на пятьдесят. Но Иван моргнул, и видение исчезло, а Мирный сжал кулаки.

По дороге разошлась волна жара, и в следующее мгновение на БТРы обрушился огонь. Такой огонь, словно работал целый расчет артиллерии. Земля вздрагивала от каждого попадания. Магия была настолько сильной, что никакие блокираторы не спасли технику противника.

Да и противника, в общем-то, тоже не спасли.

БТРы разметало, словно они были картонными, игрушечными. А Мирный все палил и палил, словно бы не мог остановиться, вкатывая в землю ошметки уже испаряющегося от жара металла.

Лишь спустя несколько минут парень выдохся и, прикрыв глаза, жестко усмехнулся. И Ивану как будто бы показалось, что Александр пробормотал:

– Добро пожаловать в Кандагар, суки.

Склад на территории Речи Посполитой, Алексей Ермаков

Последнее, чего бы хотел Алексей в польском вояже, так это оказаться в паре с Меншиковым.

Впрочем, чего еще ждать от Нарышкина – тот не упустит возможности наладить контакты, даже чужими руками. Да и работали они уже однажды с Максимом. Спонтанно, правда, но все равно вышло неплохо.

Их подразделение, как это бывает в анекдотах, списанных с реальной жизни, просто шло по полю и просто в поле нашло склад. Склад с вооруженными до зубов бойцами. Защищались поляки так ожесточенно, что в какой-то момент Ермаков даже подумал, что это склад с наличкой.

Но, увы, никаких денег внутри не было. Зато нашлось кое-что поинтереснее.

– Это что, наша форма? – обалдело спросил один из бойцов, вскрыв какой-то короб.

– Рогов, мать твою, тебе кто разрешил что-то руками трогать! – рявкнул командир, подскочил к коробу, но продолжать тираду не стал.

Собственно, все прочие стоящие рядом тоже знатно обалдели – поляки защищали склад с русской военной формой? Что? Это точно не анекдот?

– Так, новая задача, – сориентировался командир. – Включаем голову, достаем глаза из жопы и ищем, на кой хрен полякам наши шмотки, кроме как топить печку зимой.

Бойцы по двое разошлись по территории немаленького такого склада. Алексей, пользуясь случаем, решил заговорить со своим внезапным товарищем:

– Твои предположения?

Меншиков ответил не сразу. Он пинком открыл один короб, другой, третий.

– Надеешься найти что-то интересное? – когда парень не ответил, задал новый вопрос Ермаков.

– Смотрю, какая форма, – ответил Максим.

– И какая? – не понял Алексей.

– Ношенная.

Парни прошлись вдоль стены и поднялись на лестнице на второй этаж. Это было что-то навроде собачьей будки, прибитой к потолку – ноль практического применения, хороший вид и форменный срач. Столы, заваленные заветренной жратвой, какое-то барахло неизвестного назначения, бесполезная мелочь, типа поломанного канцелярского ножа, и прочий хлам.

– Ты думаешь о том же, о чем думаю я? – произнес Меншиков, обходя помещение по периметру.

– Возможно, – ответил Алексей, пересекая комнату по диагонали. – Стены или пол?

– Стены, – сказал Максим.

– А я вот все же думаю, что пол, – возразил Ермаков.

И оба принялись простукивать помещение.

Собственно, оба оказались правы – один нашел бумаги, второй – флешку.

– Шпрехен зе дойч? – Ермаков показал свою находку Меншикову.

– Не шпрехен, но читать могу, – отозвался парень, заглядывая в бумаги.

А чем больше смотрел, тем больше хмурился.

– Только не говори мне, что они тут планировали устроить учения с нашими в нашей же форме, – мрачно пошутил Алексей.

– Не скажу, – покачал головой Меншиков. – Здесь что-то типа сценария нападения.

– На Россию?

– На Польшу.

– Что? – удивился Ермаков.

– И когда я говорю «сценарий», я имею в виду киношную постановку.

– Вырядиться в нашу форму и имитировать нападение на самих себя… – резюмировал Ермаков. – А смысл? Если только не…

Парень осекся, посмотрев на Меншикова. Тот продемонстрировал флешку и согласился:

– Если только не.

Москва, Императорский Московский Университет, Василиса Корсакова

С тех пор, как Александр буквально за несколько часов собрался и уехал отдавать долг Родине, прошло несколько дней. И все эти несколько дней Василиса с остервенением вгрызалась в работу и учебу. Она еще в жизни не забивала свое расписание так плотно, что некогда было лишний раз посмотреться в зеркало.

Ей не хотелось думать о том, как там Александр, ей не хотелось с болезненной маниакальностью читать новости. Она вообще не хотела знать ничего о том, что происходило сейчас в Речи Посполитой. Не хотела и чудовищными усилиями не думала, просто запрещала себе думать.

На самом деле не так много студентов рвануло на запад, предаваясь древнему инстинкту бить пшеков. Лобачевский продолжал посещать занятия, правда, все больше сидел, уткнувшись в ноутбук. Нахимов тоже регулярно появлялся за их столом, но парень был мрачен и задумчив. С таким лицом обычно делают переоценку жизненных ценностей, а не едят сырники по утрам. Да и в целом нельзя было сказать, что столовая как-то обезлюдела. Нет, просто обезлюдел их стол. По крайней мере, Василисе так казалось.

Василисе и двум другим высокородным девушкам, с которыми волею случая она оказалась рядом.

Вот сегодня, например, Нарышкина с очень сосредоточенным выражением лица читала новости, бормоча себе под нос «чушь», «бред», «халтура».

– Что ты там критикуешь? – не выдержала княжна Демидова.

– Статьи про КТО.

– Мария! – укоризненно посмотрела Дарья на подругу.

– Что? Я учусь на рекламе и пытаюсь среди этого потока отборного информационного мусора найти хоть что-то стоящее, – пояснила свои действия Нарышкина.

– Читай официальные каналы, – посоветовала Демидова.

– Те дают информацию только после того, как сто раз ее перепроверят. А это долго.

– Так же с ума можно сойти! – покачала головой Дарья. – Ты же вообще от Сети не отлипаешь!

– С ума можно сойти от безызвестности, – огрызнулась боярышня. – А так у меня какая-то иллюзия информированности.

– Посмотри на Василису, – произнесла Демидова, и Корсакова удивленно подняла голову от своей тарелки. – Она – образец для подражания. Ведет себя, как настоящая леди.

– Это как? – не поняла Корсакова.

– Ты спокойна, сдержана и ведешь себя так, словно ребята отошли в соседнее здание, – пояснила княжна.

– Это совсем не значит, что мне безразлична их судьба, – нахмурилась Корсакова. – Просто если сомневаться в своем мужчине… – тут девушка немного порозовела, но все же справилась с собой и продолжила: – то в чем смысл?

– Смысл? – не поняла Демидова.

– Да, смысл, – кивнула Василиса. – В чем смысл выбирать этого мужчину, если ты сомневаешься, сможет ли он защитить себя, тебя и нашу страну? Александр скоро вернется, и я буду очень им гордиться. А он будет гордиться тем, что я успела сделать в его отсутствие.

Ее слова, в целом такие простые и такие очевидные, попали в самое сердце и боярышне, и княжне. Особенно – княжне. Девушка вспыхнула, вспомнив, на что ей хватило смелости, чтобы попытаться остановить Алексея от поездки.

– Но, знаете, – негромко произнесла Василиса, – я тут подумала, у нас же здесь недалеко есть работающий храм. Я планировала сегодня сходить туда, поставить свечки за здравие ребят. Вы не подумайте, я не особенно религиозна, просто… Просто хорошо бы, чтоб они поскорее вернулись.

– Я пойду с тобой, – решительным тоном произнесла Демидова.

Посмотрела на подругу, все еще погруженную в новости, и вырвала у нее телефон из рук.

– Эй! – возмутилась Нарышкина.

– И Мария пойдет с нами, – жестко сообщила Дарья.

Боярышня просто метала молнии своими зелеными ведьмовскими глазами, но дочь Урала эти фокусы не впечатляли. В конце концов Нарышкина сделала глубокий вдох, провела ладонями по лицу и ответила:

– Да, вы правы. Лучше сходим в храм, чем в новостные заголовки…

Василиса чуть улыбнулась, поняв, что, кажется, ее впервые заметили отдельно от Александра. Заметили и признали.

Москва, Кремль, Дмитрий Алексеевич Романов

– Ну давай, Костя, скажи, что у тебя есть для меня хорошие новости, – проговорил император, тяжелым взглядом глядя на Чернышева.

Константин Александрович Чернышев был министром вооруженных сил и, в принципе, для мирного времени даже весьма неплохим. Но было у Дмитрия Алексеевича ощущение, что мирное время теперь продлится недолго. А то и вовсе было фантомным – слишком уж часто по периметру его империи то тут, то там кто-то скалился и тявкал.

А как себя проявит Чернышев, если начнется по-настоящему горячее время, было непонятно.

– Новости есть, государь, – склонил голову мужчина. – Насколько хорошие, тут уж судить тебе.

Дмитрий Алексеевич дернул бровью, но перебивать не стал.

– Наши бойцы ведут планомерную зачистку территорий от агрессивно настроенных частных дружин и прочих недружественных наемничьих баз, – сообщил Чернышев. – В числе прочего был обнаружен склад с формой. Форма пошита по образцу российских вооруженных сил. Там же княжичами Ермаковым и Меншиковым были обнаружены документы.

При фразе «княжичами Ермаковым и Меншиковым» император хмыкнул, но сути не упустил.

– Что за документы? – уточнил он.

– Поляки планировали инсценировать нападение русских войск на один из своих погранпостов и, используя это как повод, развязать войну с нами, – пояснил Константин Александрович.

– Нет, я видел, когда людям от власти крышу сносит, но чтоб так… – пробормотал Дмитрий Алексеевич. – Мы ж их просто в асфальт закатаем всей Польшей, посередине поставим указатель, куда Москва, а куда чертова бабушка, и вся Речь Посполитая на этом кончится. Или это еще не все новости?

– У меня все, – покачал головой Чернышев.

– Витя? – Романов посмотрел на Нарышкина.

– Пока нет полного отчета, государь, но по краткой сводке отряд Лютого подтвердил тайный союз поляков с немцами, – доложил тот.

– А турки? – нахмурился император.

– Турки смотрят, чем дело кончится, – отозвался Толстой, возглавляющий внешнюю разведку. – Они очень стараются удержать свое лоскутное одеяло, им сейчас не до польских амбиций.

– А что насчет тех наемников, что мы тут приняли? Есть что-то интересненькое по ним там, на месте? – император перевел взгляд с одного на другого своего военного деятеля.

Все трое отрицательно покачали головой, заставив императора раздраженно цокнуть. Вот как найти такую умную крысу, а?

В этот момент у Нарышкина требовательно зажужжал телефон.

– Ответь, – разрешил государь, понимая, что в такое горячее время любой звонок может принести какую-то очень важную информацию.

И судя по тому, как стремительно побледнел Нарышкин, там действительно случилось что-то из ряда вон.

– Ну, что еще? – мрачно спросил Дмитрий Алексеевич.

– Группа Лютого, государь… – с трудом ворочая языком, проговорил боярин. – Группа Лютого не вышла к яхте в расчетное время.

Глава 2

Речь Посполитая, трасса на Гданьск, Александр Мирный

– Мирный, мать твою, ну хоть кусок обшивки можно было оставить? – орал Лютый, пиная носком берца чудом уцелевший кусок БТРа.

– На кой? – не понял Иван.

– Чтобы понять по нему, к какой части была приписана техника, – пояснил я и запричитал: – Ну простите, Игорь Вячеславович, в следующий раз я сначала у вас уточню, стоит ли обороняться, или мы так постоим.

– Разговорчики! – огрызнулся командир и принялся гонять своих бойцов.

Те спешили – стремительно темнело, а нужно было максимально заснять место боя, попробовать найти какие-то улики в оборудовании у стрелков, которых я положил по кустам, и принять нелегкое решение, как быть с погибшими.

Хоронить на польской земле русских бойцов никому не хотелось. Но часть погибла в машине, и сбор останков требовал времени, которого, как обычно, у нас не было. Кто знает, какие гости следующие пожалуют на нашу вечеринку.

Иван о чем-то негромко говорил с Лютым и, кажется, даже немного поспорил. Предполагаю, что пацан не готов был хоронить русских в Польше, а Лютый не готов был экспериментировать с жизнью цесаревича.

К счастью, этот мрачный момент разрешился сам собой. Я вежливо кашлянул, привлекая к себе внимание.

– Что? – огрызнулись оба спорщика.

– Сюда что-то едет, – сообщил я.

– С чего ты взял? – напрягся Лютый, отправивший двух бойцов по обе стороны дороги караулить подъезды.

– Услышал, – пожал плечами в ответ.

Я действительно услышал шум моторов, шелест шин, едва заметный скрип пружин подвесок. Лютый немигающим взглядом смотрел на меня несколько секунд, а затем рация зашипела:

– Три автомобиля следуют со стороны Гданьска, без опознавательных знаков, – доложил дозорный.

– Да чтоб этих поляков поделили! – выругался Лютый. – Всем отойти с дороги! Живо!

Мы резвыми козликами помчались в темные кусты. И пока хрустели ветвями, Лютый схватил меня за рукав и негромко проговорил:

– Мирный, скажи, что Разумовский тебя научил слушать Ветер.

– Разумовский не учил. Я сейчас сам попробовал, – ответил я.

Это действительно был экспромт. И я, честно сказать, вообще не рассчитывал, что что-то сработает. Но сегодня явно был мой день.

– Где ж ты раньше был такой талантливый, – мрачно произнес силовик, кинув взгляд на остов автомобиля.

Мой запредельный резерв, кажется, позволял немного расширять границы стандартных техник. Я тупо слышал дальше, чем отошедшие на приличное расстояние бойцы Лютого, работающие с той же техникой.

– В детдоме, – ответил я спокойно.

Ну и еще немного в другом мире, но это к делу не относится.

Возле места боя тормознули три тачки. Я не видел, но слышал, как техника остановилась, открылись двери, тяжелые сапоги бухнули об асфальт. Неровное дыхание людей, шум брони, шаги.

И вдруг все стихло, как будто бы они замерли и даже дышать перестали – заработали магические глушилки. И в этой неестественной тишине завыл волк.

– Вот засранцы, – выдохнул Лютый, после чего издал какой-то лающий звук в ответ и скомандовал: – Выходим.

Ура, пешая экскурсия по Польше отменяется! И все еще есть шансы сегодня что-нибудь выпить.

Яхта «Артемида»

Яхта «Артемида» была одной из богатейших яхт мира, ходила под флагом какого-то карликового государства. А на самом деле входила в состав личной флотилии рода Ушаковых.

На этом судне было достаточно комнат, чтобы разместить пятьдесят пассажиров с комфортом, а еще дополнительное оборудование типа ультрасовременного стабилизатора качки, парочки гидроциклов, моторных лодок, батискафа и площадки для посадки вертолета.

Но в отличие от своих одноклассников ценового сегмента у «Артемиды» не имелось кинотеатров, теннисного корта и бального зала на борту. Только один бассейн на носу корабля – и то лишь для того, чтобы выглядеть как приличное парадно-выходное судно. Зато у кораблика имелось целых два медицинских отсека, оборудованных так, что можно было проводить полноценные хирургические вмешательства, трюм, под завязку забитый вооружением, и какие-то невероятно мощные движки.

Малышка могла легко идти и отстреливаться от Босфора до Лондона и обратно, не особенно напрягаясь.

Обо всем этом мне, бесконечно далекому от мореплавания, рассказал Иван, когда мы поднялись на борт.

Все гостевые каюты на яхте были одинаковые, без различия на чины и титулы, очевидно, ради экономии пространства. Несмотря на внешний шик типа золоченых буковок названия и каких-то особенно изысканных дизайнерских решений экстерьера, внутри была самая обычная боевая машинка для нетипичных заданий.

– Ты нас сегодня спас, – констатировал Иван, наливая что-то подозрительно похожее на веселый портвейн в стаканы.

«Артемида» в этот момент покинула порт и теперь бодро шла в направлении Российской империи.

Я промолчал.

Скромно махать ручкой и говорить «Ой, что ты!» было бы полным идиотизмом, делать грудь колесом и надувать щеки от важности – тоже. Поэтому просто молча принял стакан.

– Не только нас, – продолжил Иван. – Но и меня. Опять.

– Вот тут не могу не спросить, – немного ворчливо проговорил я. – На кой хрен ты вообще поперся в Варшаву? Без тебя, что ли, не справились бы?

– Ты же понимаешь концепцию допроса? Если не задать правильный вопрос, можно вообще не услышать ответа, – сказал Иван. – И мало кто владеет достаточной информацией, чтобы задавать правильные вопросы на эту тему. А кто владеет – слишком на виду для таких путешествий. К тому же то, что мы узнали, официально никто и никогда не подтвердит. Иначе можно было не допрос на месте устраивать, а поляка тащить в Москву.

– Политика, – скривился я.

– Политика, – кивком подтвердил Иван.

Цесаревич мрачно смотрел в свой стакан, и мне подумалось, что парень, наверное, впервые в жизни по-настоящему потерял своих людей.

– За ребят, – произнес я, и мы выпили, не чокаясь.

Честно сказать, я ожидал ностальгический привкус трех топоров, но пойло было удивительно мягким на вкус. Хотя винище – все равно винище, что с ним ни делай.

– Дважды спас, – произнес Иван, словно бы я и не перебивал его.

Хотелось пошутить, мол, чую, что и не в последний, но пришлось благоразумно промолчать. Только тупой не поймет, что на парня открыли охоту. И, честно сказать, я слабо верю, что это Меншиковская шобла решила попрать основы монархии. Они бы скорее попытались абсолютную превратить в конституционную, ведь если так кардинально меняешь строй страны, можно ненароком лишиться и собственных земель, и капиталов. А то и голов.

Нет, здесь что-то более банальное, более прозаичное. Классическая борьба за власть внутри рода, например. Да, я бы поставил на это. Слишком точные и удачные атаки для врага из числа посторонних людей.

– Я бы хотел достойно тебя наградить, – меж тем произнес Иван. – За такой подвиг полагается титул, но пока мы движемся к Москве, нам нужно придумать какое-то внятное обоснование, не вызывающее вопросов со стороны прочих аристократов.

– Я облегчу тебе задачу, – проговорил я. – И гордо откажусь от такой награды.

Лицо Ивана вытянулось:

– Не понял? Ты государеву милость, что ли, отвергнешь?

– Ну ты придумай что-нибудь более приземленное, и я с радостью соглашусь, – миролюбиво отозвался я. – Ближе к народу надо быть, Твое Высочество. Ну какой мне титул? Я только вчера в Москву приехал, с казенных харчей слез и поступил по квоте. Еще и с Нарышкиным умудрился организовать дельце прибыльное, и с наследниками уважаемых родов вожу тесную дружбу. Твои же шакалы меня сожрут с потрохами, я из Кремля выйти не успею!

Цесаревич помрачнел.

– Есть, конечно, некоторое рациональное зерно в твоих словах, – нехотя признал мою правоту Иван. – Но мне твой взгляд на аристократию не нравится. Там не все Распутины и Новаки, ты же понимаешь.

– Понимаю, – не стал спорить я. – Но и ты пойми. Я еще нетвердо стою на ногах. У меня ни семьи, ни дома. Никакой защиты, кроме собственных кулаков. Один в поле не воин, сам понимаешь. Рано.

Цесаревич разлил новую порцию винного пойла по стаканам и задумчиво повторил:

– Рано… Знаешь, Алекс, ты, наверное, единственный человек во всей стране, кто мог бы с такой легкостью отказаться от титула.

Ну, просто я единственный человек в стране, кто понимает, что и без титула можно по жизни неплохо устроиться.

– Не подумай, что я ломаюсь, Твое Высочество. Но всему свое время. Кто такой простолюдин Мирный? Счастливый ублюдок, безродная псина, пыль под ногами великих господ. А боярин Мирный?

– Князь, – поправил Иван.

– Тем более, князь Мирный! Этого гаденыша надо сразу раскатать, что-то слишком быстро он взлетел. А то еще наберет силу, придется и с ним считаться, а делянка тут уже поделена.

– Я не могу оставить тебя без награды, – упрямо нахмурился Иван. – Отец… Э-э-э… Будет негодовать.

Вместо ответа я постучал двумя пальцами по груди в области сердца.

– Хм… – протянул цесаревич. – Если так подумать, технически ты сейчас под призывом. И как военнослужащий можешь быть награжден медалью «За отвагу».

– Ну вот, видишь, даже бутылка не кончилась, а уже придумали! – хмыкнул я.

– Странный ты человек, Александр.

Цесаревич посмотрел на меня как-то внимательно, изучающе. Хотел что-то сказать, но потом лишь покачал головой и начал разливать по новой.

Тут я уже не выдержал:

– Твое Высочество, а есть тут что-то поприличнее винища?

– А-а-алекс! – цесаревич демонстративно закатил глаза. – Ну ты совсем…

– Деревня?

– Кошмар, – пробормотал Иван, доставая из бара бутылку водки.

– Вот с этого и надо было начинать, – произнес я, перехватив у наследника престола пузырь. – Идем, заглянем к Лютому. У него-то наверняка нет волшебного бара под рукой.

Так-то, конечно, пить возбранялось, но, когда в трюме груз 200, кто будет обращать внимание на такие уставные мелочи?

Речь Посполитая, где-то на проселочной дороге, Алексей Ермаков

Этому было бы хоть какое-то оправдание, если бы это оказалось засадой. Но нет, их небольшой отряд просто выскочил пред изумленными очами поляков по самому идиотскому случаю.

Вечер мгновенно перестал быть томным.

Завязавшийся сначала бой даже показался Алексею каким-то легким, скучным. Их маленький отряд бодро теснил пшеков, которые как будто пытались от них удрать.

К сожалению, противник не удирал, а спешно догонял слишком растянувшуюся колонну, принявшую воодушевленных русских бойцов с распростертыми объятиями.

И вот теперь стороны зарубились по-настоящему.

– Назад! Отступаем, отступаем! – рявкнул командир в гарнитуре.

Ермаков и Меншиков, все еще работающие в паре, действовали вполне слаженно и четко. Алексей поднимал довольно эффективные магические щиты, из-под которых Максим весьма метко отстреливался.

Парни почти дошли до опушки леса, когда какая-то слишком меткая польская псина подстрелила-таки Ермакова. Парня опрокинуло на землю, магический щит истончился, но не рухнул.

– Живой? Живой? – перед глазами Алексея возникло лицо Меншикова.

– Чеши давай, – процедил Ермаков. – Два шага осталось.

Бронежилет его спас, но ранение – это ранение, с ним не побегаешь от противника по буеракам.

Меншиков исчез из поля зрения, а в следующий момент Алексея вздернуло вертикально. Максим, шипя и матерясь так, что у грузчиков бы повяли уши, поволок Ермакова с собой.

– Придурок, – выдохнул Алексей, поднимая новый щит.

Толстый, ледяной, насколько хватало сил. Тащить конструкцию было невероятно тяжело, она стремительно истаивала, но ее все же оказалось достаточно, чтобы парни достигли первых деревьев и ушли с линии прямого прострела.

– От придурка слышу, – выдохнул Максим, продолжая тащить соратника за собой.

Деревья, деревья, кустарники, листва под ногами.

– Отступаем, отступаем! – орал командир в ухе, но никто из княжичей не знал, где остальные члены отряда.

Все рассеялись по лесу, спешно выполняя приказ.

– Отступаем, отступаем!

Земля под ногами резко кончилась, и оба княжича кубарем покатились на дно оврага. Алексей бы выл от боли, но адреналин работал получше любой анестезии.

– Вставай, – рыкнул Максим, а в следующее мгновение сам упал рядом, зажав ногу.

Алексей поднял голову – в стремительно сгущающихся унылых осенних сумраках на краю оврага были видны несколько силуэтов, вскидывающих оружие.

Ермаков шмальнул магией, но она разбивалась о личные блокираторы поляков. Меншиков отстреливался лежа, но не попадал.

«Какая идиотская компания для смерти», – подумал Алексей, а в следующее мгновение фигуры на краю обрыва опрокинулись назад, точно подкошенные, поломанные куклы. И затем куцый, голый подлесок осветил яркий пожар взрыва – работали маги огня в компании с тяжелым вооружением.

Наши?

Алексею казалось, что он лишь моргнул, но на самом деле парень отключился и разбудил его вопль в гарнитуре.

– Ермаков, Меншиков! Ермаков! Меншиков!

Алексей хотел вскинуть руку с сигнальным огнем, но магии не осталось, и парень лишь зло зашипел. Зато у лежащего рядом Меншикова, предпочитавшего обычное оружие, ее было в избытке. Максим вскинул кулак, послав в небо сигнальный огонь.

– Вижу, вижу… Сейчас заберем, – забормотала гарнитура с облегчением.

Время растягивалось, как тянучка, и сжималось, как пружина – вот они еще лежат в овраге, а вот уже Максиму накладывают жгут. Вот их грузят на носилки, а вот они уже трясутся в кузове с другими ранеными, которых спешно везут по проселочным буеракам в полевой госпиталь.