Текст книги "Истребители танков"

Автор книги: Владимир Зюськин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

Прорыв

Противник стягивал силы к Брно. Чтобы не дать ему укрепиться на подходах к этому крупному чехословацкому городу, наше командование решило создать подвижную группу прорыва. Ее составили седьмой механизированный корпус и тридцатая истребительная противотанковая бригада.

Задача была поставлена серьезная и необычная. Она обсуждалась на полковых совещаниях. Высказывались меж собою и бойцы. В 1846-м полку об этом как-то говорили два новобранца. В словах их звучали неуверенность, опасение, а потому вмешался бывалый солдат Савельев: «Главное, хлопцы, не тушеваться в момент прорыва. Рвись уверенно вперед! Не бойся, что оторвешься, – поддержат. Притом прорывать-то дыру будут другие. Нам – вскочить в нее и дальше резать, запускать щупальцы».

В составе этих «других», что пойдут первыми, был 1844-й полк. Часть его расчетов села на танки, к которым подцепили пушки, остальные передвигались как обычно – на машинах.

Рассказывает Л. Фазлутдинов:

«Прорыв удался, но к утру третьего дня наступления узнаем, что наши основные силы отстали и пространство, образовавшееся за нами, заполнил немец. Окружение тотчас сказалось на поступлении боеприпасов, горючего, продовольствия. Наступление, несмотря на это, приказано было продолжать. Сначала противник на нас особо не жал: уточнял, что за добыча попалась в сети. Мы старались ввести его в заблуждение, создав кочующие орудия, из которых вели периодически огонь – один выстрел через каждые пять – десять минут.

Раза два над нами нависала «рама» противника. Самолет пытался разведать наши силы, но лес, спрятавший нас, не дал ему это сделать. В воздухе замелькали листовки. В них фашисты писали, что окружены более десяти тысяч советских солдат (а нас было всего-то тысячи две). Враг соблазнял сдаться, указывал место сбора.

Наши боеприпасы и горючее были на исходе. Но с юга на помощь шли отставшие полки бригады и части механизированного корпуса…»

Отставшая колонна наших войск шла с боями, расширяя брешь и освобождая села, лежащие на пути. Дорога спускалась в балку, и, съехав в нее, войска замедлили движение, останавливаясь через каждые двадцать метров.

– Наши ребята в окружении, а мы идем куриным шагом, – нервничал старший сержант Сизов.

Не успел он договорить эти слова, как впереди, в посадке, пересекающей балку, послышался рокот моторов. Затем показались вражеские танки.

Рассказывает Нежурин:

«Нам с трудом удалось развернуть орудия. Сбросили по четыре ящика снарядов и успели выкопать ровики в два штыка лопаты глубиной. Все это – в считанные минуты. Тут ударили вражеские пулеметы – в лоб, слева, справа, сзади.

– По танкам – огонь! – крикнул лейтенант Мартынец, стараясь перекричать грохот.

– Бронебойным! – уточнил Сизов, налаживая пулемет.

Я бросил лопату и прильнул к панораме. Танки не были видны из-за дыма. По станине и щиту затюкали пули. Враг вел шквальный перекрестный огонь, стараясь прижать нас к земле, чтобы мы не могли стрелять по танкам. Но первая батарея уже вела с ними бой. Там командир орудия Губач посылал снаряд за снарядом. Там, умирая, нажимал на спусковой механизм наводчик Никитин.

Даю один выстрел, другой. Они попали в цель, но танк невредим. Он метнул снаряд в нашу машину. Загорелась. В кузове начали взрываться боеприпасы.

– Бей, Нежурин! – кричит Сизов. – Вот, хорошо выполз! Ветки деревьев закрыли мне панораму.

– Не видно! – кричу и нажимаю на спуск.

Сизов подскакивает ко мне, сам становится у панорамы. Весь в поту мечется Кокарев, заряжая орудие. Остальные – в окопах.

Сизов посылает снаряд за снарядом. Он пришел в ярость и кричит на измотавшегося Кокарева, который принимает снаряды уже из моих рук.

– Загорелся, зараза! – орет Сизов, подбив танк. – Давай заряжай!

Вокруг него свистят трассирующие пули. Отскакивают от пушки, разбрызгивая искры.

– Сизов, поберегись! – кричу я, с трудом удерживая колесо пушки, которая скатывается в окоп. – Смотри, как сечет!

– Ни хрена! Давай заряжай! – слышу в ответ. Сзади разворачивается пятая батарея, подъехавшая с фланга. Ее отважный комбат старлей Шевчук ходит по дороге, наблюдая за ходом боя, и делает замечания то одному, то другому, не обращая внимания на рвущиеся поблизости снаряды.

Внимание всех обращено на наше орудие.

– Сизов, бей! Сизов, давай! – кричит наш комбат из окопа.

– Без вас знаю! – отвечает разъяренный Сизов.

Бой в конце концов мы выиграли, но какой ценой! Многие наши товарищи сложили в тот день головы. И среди них – мой командир, старший сержант Сизов. Одна пуля пробила ему голову, другая вошла в пах…

Стоял я над телом своего боевого товарища и думал: «Эх, Сизов, Сизов… Не дождался ты победы, а как ждал!»

Похоронили уральца Сизова в общей братской могиле. Над ней дали трехкратный залп».

После упорных боев кольцо окружения было разорвано. Пополнившись горючим, боеприпасами, продовольствием, приведя в порядок потрепанные подразделения, группа прорыва продолжала наступление.

«В город Брно, укрепленный бойницами, надолбами, мы ворвались с тыла, – заключает В. Нежурин. – Улицы были перегорожены мешками с песком, но враг уже выдыхался и организованного сопротивления оказать не смог».

Свершилось

Бригада занимала позиции в ста километрах от Праги. Бойцы знали, что Берлин взят. Огнедышащий дракон фашистской армии бился в предсмертной агонии. Когда же скатится его последняя голова? Объявления об окончании войны ждали каждый день.

Удивительно ли, что в последнюю ночь многим не спалось? Два командира орудий – Нежурин и Протасенко – сидели рядом с окопом и вели задушевную беседу: как будут жить после войны, если, конечно, не сложат головы накануне Победы.

Неподалеку от них сидел в своем окопе телефонист Белов. Держа трубку возле уха, он с кем-то громко переговаривался, бранился, шутил. И вдруг возбужденно заерзал:

– Алло! Алло! Береза? Что ты сказал? Ну! Да брось смеяться?! А если неправда, тогда что?

«Белов подозвал меня, – вспоминает Нежурин, – знаками поясняет: интересный разговор. И тут его вызывают на связь и приказывают поднять спящего командира взвода.

– Что? Зачем? Немец пошел в атаку? – спрашивал спросонья Мартынец. Через несколько минут от сна на его лице не осталось и следа. Он громко повторил переданное ему важное сообщение: – Сегодня в два часа по лондонскому времени в Берлине подписан акт о полной безоговорочной капитуляции фашистской Германии.

– Ур-ра-а! – закричали мы с Протасенко и кинулись обниматься. Побежали по окопам всех будить: вставай, служивый! Война кончилась, а ты все спишь!

Куда и сон делся. Люди хлопают, тискают друг друга. А вокруг – ружейная и пулеметная стрельба, уже мирная – салют Победы!

Утром мы еще с опаской смотрели на позиции врага. Полная тишина. Идем вперед, в село, вчера занятое противником. Оно словно вымерло. Ни врагов, ни жителей. А навстречу идут и идут колонны немцев с белыми флагами. В небе пролетают наши «ястребки», покачивая крыльями в знак приветствия и восторга».

Еще вчера зарывались в землю, как кроты, чтоб не лечь в нее от шальной пули, снаряда, мины; еще вчера небо, исполосованное трассами огня, дышало смертью; еще вчера круто кипел бой, выпаривая людские жизни, а сегодня наступила новая эра – эра мира.

Бригада продолжает путь. Население ее встречает хлебом-солью. Чехи смеются, пляшут с бойцами, празднуя победу над фашизмом. Но вдруг за горизонтом слышатся знакомые раскаты канонады. Бой? С кем? Ведь немцы капитулировали?!

Оказалось, какой-то фашистский генерал не пожелал сдаться в плен. Нашим войскам, в том числе и бригаде, пришлось еще три дня воевать, чтоб уничтожить окруженную группировку.

Обидно умереть накануне победы, еще обиднее быть убитым после того, как она уже объявлена. Эти чувства испытали истребители танков, когда добивали осатаневших фашистов, когда последний раз хоронили однополчан…

Встречи. Эпилог

Осенью 1942 года под Воронежем был тяжело ранен лейтенант бригады А. В. Хрусталев. Врачам удалось спасти ему жизнь, но она стала похожей на длинный и темный туннель.

Двадцать восемь лет стучал Алексей Васильевич палочкой-выручалочкой по одесским тротуарам, нащупывая путь. Двадцать восемь лет солнце всходило не для него. И двадцать восемь лет он упрямо шел вперед, веря, что выйдет к свету.

Десять операций сделали Хрусталеву в клинике Филатова. И каждый раз, когда снимали повязку с глаз, сердце взлетало в надежде, но тут же падало. Он пошел на одиннадцатую операцию. На этот раз зрение было восстановлено всего на пятнадцать – двадцать процентов, но это было равносильно возвращению к жизни.

Есть люди, которые вспоминают о прошедшей войне лишь 9 Мая, когда весь народ отмечает день Победы. Таких в нашей стране немного. Большинство связаны с войной неразрывно – как с собственной тенью: воевал сам или потерял родного человека. Не мало и тех, для кого минувшая война остается осязаемой на протяжении всей жизни.

«Никто не забыт, ничто не забыто» – эти святые слова определили жизнь Алексея Васильевича, взяли ее целиком, без остатка. Инвалид первой группы, полуслепой, он в поисках однополчан пишет в разные города Союза, дает объявления в газетах, ездит по стране, и вот уже невидимые, но прочные нити связывают его с П. С. Логуновым, И. И. Сечкиным, С. И. Овсянниковым, Ю. В. Рожиным, Б. А. Никитиным и другими бойцами родной бригады. Каждый из этих ветеранов горячо подключается к поиску. Слабый вначале призыв «Отзовитесь!» – обретает силу. Георгий Алексеевич Халтурин услышал его в 1983 году. Мысль о восстановлении боевого пути бригады пришла к нему давно. Она болела и мучила, но отвлекали дела, которые казались неотложными. И вот маленькое объявление в газете словно высветлило самое важное, самое неотложное дело.

На первую встречу, состоявшуюся в апреле 1983 года, смогли прибыть восемь из пятнадцати откликнувшихся однополчан. К октябрю группа выросла до тридцати человек и избрала бюро, которое возглавил Г. А. Халтурин.

А что же Хрусталев? Он ехал из Одессы в Свердловск, чтобы встретиться с Георгием Алексеевичем. Но состояние его здоровья так резко ухудшилось в дороге, что врачи в Казани были вынуждены снять его с поезда. Вскоре после возвращения домой Алексей Васильевич скончался.

Больших трудов стоило Халтурину разыскать адрес бывшего начальника артснабжения бригады П. П. Ромашина. Ростов-на-Дону… Да ведь там живет и бывший начальник химслужбы бригады А. П. Поляков. Выслал ему адрес Ромашина. Аристарх Петрович, обрадованный тем, что отыскался старый друг, с которым, оказывается, живут в одном городе, поспешил на встречу. Но вышел из дому Ромашина со слезами на глазах. Родные сообщили: Петр Прокопьевич скончался год назад.

Известиями о смерти оборачивались поиски многих однополчан. Но порой находили друг друга те, кто воевали бок о бок.

Узнав адрес своего бывшего комбата, в Свердловск приехал Л. С. Фазлутдинов. Георгия Алексеевич в это время не было дома. И Лутфей Сафиевич, бывший парторг полка, бесстрашный воин, бессильно присел на ступеньку лестницы, вытирая глаза: настолько сильно было желание увидеть боевого товарища, не раз доверявшего ему батарею.

Они встретились позднее, в седом как лунь человеке Халтурин не узнал бывшего командира взвода. Годы изменили и Георгия Алексеевича. Но когда фронтовые друзья начали вспоминать, время словно повернуло вспять.

– Ехал я к вам и разговорился с одним ветераном войны. Забыть, говорит, надо об этой бойне, как о кошмарном сне. Зачем, мол, отравлять жизнь молодым, рассказывая об ужасах и жестокостях.

А я ответил: на фронте нам с вами повезло. Пули, снаряды, посланные врагом, пролетели мимо или не уложили насмерть. Но я так понимаю: жизнь нам сохранена для того, чтобы мы никогда не забывали о тех, кто погиб. Давно поистерлись, пожелтели похоронки, а вдовы, матери не всё горе в слезах растворили. Большинство плачет молча. Сердцем.

Моя колокольня – командира огневого взвода – ограничена длиной ствола моих пушек. Но и с нее увиделось немало. И пока жив, я буду бить во все колокола о противоестественности войны и подвигах своих боевых товарищей.

За окном сгущалась вечерняя мгла. Бывшие воины замолчали, погруженные в мысли, воспоминания. О чем они думали? Может быть, о том, что прекрасны сумерки, когда знаешь: за ними придет рассвет. А если не придет? Хрупка земля. Она как одинокий челн в океане. И надо сделать все возможное, чтоб предотвратить бурю.

Из архивных документов бригады

За время существования и боевых действий 8-я ОИПТ бригада проследовала по железной дороге от мест формирования до фронта 5 850 км. На фронте своим ходом – 900 км, с боями – 450 км.

За время войны 1 442 солдата, сержанта и офицера награждены орденами и медалями.

За подвиги, совершенные в боях на Днепре, 18 воинов бригады удостоились высокого звания Героя Советского Союза. Это:

Сапожников Михаил Григорьевич, гвардии полковник, командир бригады;

Кавтаськии Андрей Семенович, гвардии майор, командир 1844-го полка;

Ланских Тимофей Иванович, гвардии капитан, зам. командира 1844-го полка (погиб на Бородаевском плацдарме);

Спиваков Александр Григорьевич, капитан, начальник штаба 1844-го полка (погиб на Бородаевском плацдарме);

Морозов Василий Михайлович, майор, командир 1846-го полка; Шубин Василий Алексеевич, майор, командир 1848-го полка;

Перевозный Михаил Иванович, гвардии капитан, начальник штаба 1848-го полка (погиб в 1944 г. в Венгрии);

Скачков Константин Николаевич, капитан, командир батареи 1844-го полка;

Корнеев Василий Терентьевич, старший лейтенант, командир батареи 1844-го полка (погиб на Бородаевском плацдарме);

Литвинов Иван Филиппович, старший сержант, командир орудия 1844-го полка (погиб в декабре 1943 г.);

Колесников Николай Васильевич, старший сержант, командир орудия 1844-го полка (погиб в 1943 г. на Украине);

Остащенко Сергей Михайлович, младший сержант, наводчик орудия 1844-го полка;

Солодилов Николай Федорович, рядовой, старший телефонист 1844-го полка (погиб);

Путилов Сидор Антонович, старший сержант, командир отделения связи 1844-го полка (погиб на Украине);

Пургин Кузьма Степанович, сержант, командир орудия 1848-го полка (погиб в 1944 г. в Румынии);

Петрашов Иван Павлович, старший сержант, командир орудия 1848-го полка;

Корзов Константин Герасимович, ефрейтор, командир орудия 1848-го полка (умер в госпитале от ран в 1944 г.);

Никитин Федор Федорович, сержант, командир орудия 1848-го полка (погиб в Кировоградской области в 1943 г.).

Всего в бригаде

награждены орденами и медалями

за отвагу и мужество, проявленные в боях на Днепровском плацдарме, 569 человек,

в том числе орденом Ленина – 13,

орденом Красного Знамени – 15 человек.

30-я ОИПТА бригада прошла с боями 5 300 км.

За время боев 8-я ОИПТ и 30-я ОИПТА бригады, вместе взятые,

подбили и уничтожили

танков – 152

самоходных орудий – 10

бронетранспортеров – 8

орудий – 99

минометов – 50

минометов 6-ствольных – 2

противотанковых ружей – 14

пулеметов – 610

автомашин – 142

мотоциклов – 7

складов с боеприпасами – 19

блиндажей и дзотов – 51

наблюдательных пунктов – 77

повозок с грузами – 44

лошадей – 94

солдат и офицеров – 17 348 чел.

подавлено

артбатарей – 44

минометных батарей – 79

самоходных орудий – 4

бронетранспортеров – 3

пулеметов – 148

зенитных батарей – 1

взято в плен солдат и офицеров – 159 чел.

трофеи

самоходных орудий – 1

бронетранспортеров – 1

ручных пулеметов – 20

орудий – 2

исправных автомашин – 49.

За годы войны бригада участвовала в освобождении около 40 городов, сотен сел и деревень.

8-я ОИПТ – 30-я ОИПТА бригада РГК прошла большой боевой путь и вписала славную страницу в историю Великой Отечественной войны, внесла достойный уральцев вклад в дело общей победы советского народа.