Текст книги "Вызов смерти"

Автор книги: Владимир Константинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Я очень удивился этому рассказу. Никак не предполагал, что в столь серьезном учреждении могут работать такие несерьезные люди. И потом, я не понимал таких шуток. Выставил всех дураками. Какая же это шутка?

Владимира Дмитриевича нам пришлось ждать не менее двух часов. За это время я рассказал Сидельникову и Денису Хлебникову все, что узнал вчера от Говорова, и о том, к каким выводам мы пришли ночью. Успели все подробно обсудить и наметить план наших действий.

Рокотов пришел хмурым и озабоченным. Сказал, ни на кого не глядя:

– Вчера Москва снимала стружку с генерала за нераскрытые убийства Шипилина и Струмилина. А сейчас он снимал ее с меня. Дело забрала областная прокуратура, теперь оно в производстве у нашего общего знакомого Михаила Дмитриевича Краснова.

– Здорово! – воскликнул Сидельников.

– Вадим Андреевич, бери машину и езжайте прямо к нему. Он вас уже ждет. Потом меня проинформируешь. Я бы сам поехал, но мне предстоят объяснения с московским начальством. Счастливо!

Первого, кого я увидел, когда Сидельников открыл дверь с табличкой: "Следователь по особо важным делам Краснов М.Д." и мы прошли в кабинет, – это моего забубенного друга Говорова, сидящего за приставным столиком и улыбающегося нам, будто майская роза. Я опешил. Как он здесь оказался?! Вот гусь! Ну и гусь! Как говорила моя бабушка: "Наш пострел везде поспел". За самим столом сидел полный мужчина лет сорока с простоватым добродушным лицом в форме полковника или как там у них. Китель ему был явно мал. Под напором тучного тела верхняя пуговица расстегнулась. При нашем появлении он встал из-за стола и полез с обнимками к Сидельникову.

– Вадим! Как я рад снова тебя видеть! – Обнял майора и стал хлопать его по спине, приговаривая: – Рад! Очень рад! Эка ты какой ладный! – Затем, с неохотой отпустив, поздоровался за руку с Хлебниковым. – Здорово, Денис! Как твое ранение? Не беспокоит?

– Все зажило, как на собаке, Михаил Дмитриевич! – разулыбался тот, польщенный, что полковник помнит о его ранении.

– Михаил Дмитриевич, разрешите представить нашего нового товарища, сказал Сидельников, указывая на меня. – Роман Владимирович Шилов.

Краснов, восхищенно глядя на меня, пожал мне руку, сказал:

– Ай да детинушка! Богатырь! Где вы таких ребят только находите?

– Секрет фирмы, – рассмеялся Вадим. Михаил Дмитриевич повернулся к Говорову.

– А это мой новый помощник Говоров Андрей Петрович. Прошу любить и жаловать! – Краснов отчего-то рассмеялся.

Говоров встал, отвесил нам шутовской поклон.

– Можете запросто, без церемоний называть меня просто Андреем. Поскольку по воле случая, либо так было угодно Провидению, мы обречены какое-то время на сотрудничество, то я с самого начала предлагаю строить наши отношения на принципах доверительности и взаимопонимания. Кто с этим не согласен, может покинуть этот кабинет. Для таких его двери будут закрыты на веки вечные!

– Каков, негодник?! – восхищенно проговори Краснов. – Он мне за полчаса уже все мозги напрочь заплел.

Денис и Вадим рассмеялись и поочередно пожали руку Говорову.

– Хлебников Денис. Очень приятно!

– Вадим Сидельников. Ты где научился так болтать? Заканчивал специальные курсы или как?

– Этому нельзя научиться. С этим надо родиться, – ответил Андрей.

– А как насчет скромности? – ехидно усмехнулся Вадим.

Говоров сокрушенно развел руками.

– Вот здесь мои родители промахнулись. Затем и пришел сюда. Хотел было обратиться в милицию, да добрые люди рассоветовали. Спасибо им!

Сидельников и Хлебников вновь рассмеялись.

– Вы в курсе того, что произошло с Андреем Петровичем? – спросил Краснов, садясь за стол.

– Да, – ответил за всех Сидельников.

– Тем лучше. У вас есть план оперативно-розыскных мероприятий по этому делу?

– Пока что вчерне., Михаил Дмитриевич. Он не утвержден начальством.

– Хотелось бы взглянуть.

Вадим раскрыл "дипломат", вынул из него пару исписанных листков, протянул их Краснову. Тот долго читал план, шевеля полными губами и тарабаня карандашом по столешнице.

– Что ж, пока все верно. Определенные коррективы, я думаю, будут в него внесены после допроса Аникина.

– Кого? – не понял Сидельников.

– Того пацана, которого задержал вчера Говоров, – пояснил Михаил Дмитриевич. – Надеюсь, что он нам расскажет много интересного.

Краснов достал из стола милицейский телефонный справочник, отыскал в нем нужный номер, позвонил.

– Это Информационный центр?.. Здравствуйте! Вас беспокоят из прокуратуры области. Пригласите, пожалуйста, к телефону Наталью Павловну Забродскую... Что? Она на больничном?.. Спасибо. Денис Никитович, – обратился он к Хлебникову после недолгого раздумья, – бери ребят, и дуйте к подруге Трубициной Забродской, и чтобы к вечеру фоторобот этого сукиного сына был у меня. Говоров адрес ее знает.

–Хорошо, Михаил Дмитриевич. – Хлебников встал, и обращаясь к нам с Андреем, сказал: – Пошли, ребята. Вадим, мы возьмем машину?

– Конечно берите.

Мы вышли. По дороге я спросил у Андрея:

– Как ты здесь оказался?

– Когда получил отлуп от твоего шефа, решил воспользоваться его советом. В силу моего общительного характера кое-какие зацепки у меня здесь были, к тому же я хорошо знаком с Красновым – как-то пару месяцев с ним работал. Пал на колени, разыграл мелодраму: "Возьмите обратно! Без прокуратуры нет мне жизни ни на этом, ни на том свете!" Взяли.

– Ну ты даешь! А как же с редакцией?

– И с редакцией все в порядке. Главный исчез в неизвестном направлении. А зам едва до потолка от радости не подпрыгнул, когда узнал, что я решил уволиться. Все путем, дружище. Будем вместе бороться с мафией. Намедни слышал из достоверных источников, что это где-то самое мужское занятие.

– А как же трудности, на которые ты прежде жаловался?

– Почему у тебя, Рома, такой паскудный характер? Почему пытаешься все испортить, а? Прежде! Признаюсь, прежде меня трудности пугали. А теперь они меня вдохновляют. Да. Надоело, Рома, сидеть в засаде, когда вокруг творятся великие мерзости.

– Как красиво, – рассмеялся я.

– Чем скалиться, лучше бы записывал за мной, запоминал, учился, пока я жив. А то ведь как только рот откроешь, я готов провалиться сквозь землю от стыда, что у меня такой друг.

– Трепач! – ответил я добродушно.

Не скрываю, я был счастлив, что мы снова вместе. И вообще, Андрюша в последнее время доказал, что он настоящий мужик и все такое... А настоящих мужиков сейчас еще очень поискать надо. А то, что болтун... Ну и что из того? Он таким уродился. Не это ведь главное, верно? Главное то, что у тебя в мозгах да за душой.

В Ботаническом жилмассиве мы подъехали к старой обшарпанной пятиэтажке, поднялись на пятый этаж.

– Номер квартиры? – спросил Хлебников Андрея.

– Пятьдесят восьмая.

– Оставайтесь на лестнице. И запомните на будущее – никогда не вставайте напротив двери. Однажды это стоило жизни одному хорошему моему товарищу.

– Вводный инструктаж, – прошептал мне на ухо Андрей.

Хлебников нажал на кнопку звонка. За дверью бодро прозвучала какая-то знакомая мелодия. Прошло не менее минуты, и тут отозвался настороженный мужской голос:

– Кто там?

– Это Коля Дебил! – прошептал Андрей, узнавший по голосу бандита, и хотел было выступить вперед, но Хлебников удержал его рукой.

– Ты его знаешь? – спросил шепотом.

– Еще бы мне его не знать, когда он вырвал клок моих волос вместе со шкурой.

– Он вооружен?

– Естественно. Кто-то рождается в рубашке, а этот с пушкой под мышкой.

– А у вас оружие есть? – спросил Хлебников, доставая пистолет и передергивая затвор.

– Нет, – ответил я.

– Плохо. Извините, ребята, но это наша промашка. Что будем делать?

– Попытаюсь поимпровизировать, – ответил Андрей и бодрым голосом сказал: – Открывай, Коля! Свои.

Но видно, бандит тоже узнал его по голосу. В ответ прозвучали кряду три выстрела. Пули, пробив дверь, застряли в стене.

– А я что говорил?! – возбужденно проговорил Хлебников. – Вводный инструктаж тоже порой необходим, юморист.

– Ну и слух у тебя, начальник! – удивился Говоров.

В это время за дверью раздался грохот и звон разбитого стекла. Хлебников ударил в дверь плечом, но она не поддалась.

– Разрешите-ка мне, – сказал я и, отстранив майора, саданул в дверь ногой, но, видно, не совсем рассчитал силу удара. Дверь плашмя рухнула на пол. Мы ворвались в квартиру.

В комнате на диване лежала девушка. .Мертвая. В кресле сидел мужчина лет сорока и спокойно с любопытством на нас взирал. Рама окна была разбита вдребезги.

– Ну и Коля! Ну и дебил! – удивился Андрей. – Он, вероятно, забыл, что это не первый, а пятый этаж.

– Руки! – закричал Хлебников, направляя пистолет на мужчину в кресле.

Тот поднял руки.

Мы подскочили к окну и глянули вниз. На газоне корчился и взвизгивал от боли бандит. Он попытался было вскочить, но с громким стоном, перемежаемым матом, вновь упал на землю.

Хлебников подошел к мужчине.

– Оружие есть? .

– Нет и никогда не было.

– Встать!

Мужчина послушно поднялся, продолжая держать руки над головой и снисходительно усмехаясь. Майор обхлопал его и сказал:

– Ребята, держите здесь этого субчика, а я вниз. – Уже с порога бросил: – Роман, позвони Рокотову и Краснову, сообщи, что здесь случилось, и вызов" "скорую помощь".

Я позвонил Рокотову.

– Владимир Дмитриевич, нас следователь послал к Забродской, свидетельнице.... А здесь бандиты. Один в окно выпрыгнул. А второй здесь остался.

– Тот, кто выпрыгнул, скрылся?

– Да нет. Здесь пятый этаж. Наверное, йоги сломал. Кричит там внизу и матерится.

– А что со свидетельницей?

– Убили.

– Сволочи! "Скорую помощь" вызвали?

– Нет, собираюсь только.

– Скажи, чтобы привезли бланк протокола осмотра места происшествия, сказал мне Андрей.

– Товарищ полковник, здесь Говоров просит, чтобы привезли бланк протокола осмотра места происшествия.

– Говоров?! – поразился Рокотов. – Как он там оказался? Что это еще за самодеятельность?

– Да нет, все нормально, товарищ полковник. Он теперь у них работает.

– Где это "у них"?

– В прокуратуре у Краснова. Он это... Он говорит, что воспользовался вашим советом и восстановился на прежней работе. Его сюда Михаил Дмитриевич послал.

– С твоим другом не соскучишься. Это уж точно. А вообще-то я одобряю его решение. Поздравь его от меня.

Андрей сидел в кресле напротив мужчины и о чем-то с ним переговаривался.

– Значит, вы теперь в органах, Андрей Петрович? – спросил мужчина. Поздравляю!

– Спасибо, Константин Прокопьевич! Вот решил, так сказать, помочь государству покончить с вами еще при жизни нынешнего поколения. Одобряете?

Мужчина весело рассмеялся.

– Шутник вы, Андрей Петрович! Большой шутник. Бороться с нами – сизифов труд. Государство – это мы. Если вы это не поймете, то плохо кончите.

– Нэ сутор супра крэпидам! – многозначительно сказал Андрей, воздев палец.

– Что, простите?

– Это сказал не я, а древнегреческий художник Апеллес: "Пусть сапожник судит не выше сапога".

– Ах, как вы меня! – добродушно рассмеялся Константин Прокопьевич. – Но только я прав, и вы, дорогуша, сами в этом скоро убедитесь.

С улицы раздался свист. Я подошел к окну, глянул вниз. Там, на газоне, лежал бандит. Руки у него были заведены назад и стянуты наручниками. Над ним стоял Хлебников, начала, как обычно, собираться толпа зевак.

– Вызвали "скорую"? А то как бы он здесь не загнулся! – прокричал майор.

– Вызвали. А что с ним?

– Открытый перелом голени. Большая кровопотеря.

– Так наложите жгут.

– И то верно. Найди мне там что-нибудь.

Я сходил на кухню, разыскал пару вафельных полотенец, деревянную лопатку. Привязал полотенца к лопатке и выбросил Хлебникову.

– Порядок! – сказал он весело. – Теперь не умрет.

В ответ раздался отборный мат бандита.

Я сел на подоконник и стал слушать, о чем говорят Андрей и странный задержанный.

– Кто вам приказал убить Забродскую? Олег?

Спокойное лицо бандита дрогнуло, но он быстро справился с нервами и с иронией спросил:

– О чем это вы, голубчик? О каком еще Олеге идет речь? Задание дал наш общий знакомый Бобров.

– Ну да, ну да. Я вам вот так взял и поверил.

– Это ваше дело, – пожал плечами Константин Прокопьевич.

– За что ее убили?

– Понятия не имею. Об этом вам лучше спросить самого Боброва. Мы же всего-навсего скромные исполнители.

– Что же вы так прибедняетесь, Константин Прокопьевич, – укоризненно покачал головой Говоров. – То говорили, что представляете собой целое государство, а то опускаетесь до положения какой-то, простите, шестерки. Нехорошо! Несолидно!

– Что поделаешь, – развел руками Константин Прокопьевич, рассмеялся: Видно, рылом не вышел.

– Кто убил Шипилина?

– Не имею ни малейшего представления.

– Врете, Киндинов!

– Обижаете, Андрей Петрович! Слышал, что это сделал кто-то приезжий.

– Кто его нанимал?

– Вопрос также не по адресу.

– Кто и за что убил Вениамина Струмилина?

– Это сделал Николай Кочубеев, или, как вы его совершенно верно называете, Коля Дебил, по заданию все того же Боброва. За что? Он пострадал из-за своей жадности – служил сразу нескольким боссам. Такие люди всегда плохо кончают.

– Кто из вас ездил на Урал?

– Куда, простите?

– В город Челябинск. А конкретно – в женскую колонию усиленного режима.

– А что, любопытно знать, мы там потеряли?

– То есть и об этом вам ничего не известно?

– Ничегошеньки. Вы ведь видите, Андрей Петрович, я стараюсь быть предельно искренним.

В это время с улицы послышался звук мотора и скрип тормозов подъехавшей машины. Я обернулся. Это была "скорая помощь". Вслед за ней к подъезду подкатили и две черные "Волги".

Глава 7

Вместе со специалистами попробовал составить фоторобот Олега. Лицо смотрелось каким-то неживым, а потому мало похожим на реального человека. Но сколько ни бился, ничего ни прибавить, ни убавить не удалось. В конце концов отступился.

Вместе с Хлебниковым сходил в оружейку, получил "Макаров" и наплечную кобуру. Был радостно взволнован, что и понятно: когда дело касается оружия, мужики все или почти все ведут себя как дети. Успел пострелять в тире, заметно удивил инструктора, выбив 29 из 30.

– Спортсмен? – спросил он меня.

– Нет. Охотник.

– Тогда понятно.

Вечером вновь собрались у Михаила Дмитриевича Краснова. Был здесь и наш шеф Рокотов. Увидев Владимира Дмитриевича, Краснов выскочил из-за стола и полез обниматься, приговаривая:

– Володя! Друг! Сколько лет, сколько зим! Рад! Очень рад! Что-то ты совсем стал забывать старых друзей, а?

– Работы, Михаил Дмитриевич, невпроворот. Зашиваюсь! – оправдывался тот.

– А помнишь, как мы с Ивановым мафию шерстили, а?! Шум на всю Россию-матушку стоял. Помнишь?

– Ну как не помнить. Ведь он, можно сказать, мой "крестный". Если бы не Сергей Иванович, еще неизвестно, как бы у меня все сложилось.

– А кто такой Иванов? – спросил я шепотом сидящего рядом Хлебникова.

– Был здесь следователь такой, – прошептал он в ответ. – От Бога! Вот такой мужик! Сейчас в Москве работает.

Наконец Краснов сел за стол, застегнул верхнюю пуговицу на кителе, обвел присутствующих взглядом и хмуро сказал:

– Похвастать нам особенно нечем. Мы имеем еще один труп и показания Аникина и Киндинова, которые мало что знают.

– Я бы, Михаил Дмитриевич, не был столь категоричен, – возразил Говоров.

– Ты это о чем? – не понял Краснов.

– Я про Киндинова. Уверен, что этот тертый калач знает руководство мафии, в том числе и Олега, но вряд ли расколется, так как понимает, чем ему все это может грозить.

– Вы, Андрей Петрович, вероятно, имели в виду, что он вряд ли признается? – несколько раздраженно спросил Михаил Дмитриевич.

Андрей усмехнулся и счел за лучшее промолчать,.

– А что говорит Кочубеев? – спросил Хлебников.

– Он, кроме матерков, еще не сказал ни одного нормального слова, проворчал Краснов. Повернулся к Сидельникову: – Вадим Андреевич, что у нас с Бобровым?

– Он на даче. За ней установлено наблюдение. В три часа туда приехал главный редактор газеты "Сибирские вести" Поливанов и пока ее не покидал.

– Ясно, – кивнул Краснов. Обратился к Рокотову: – Владимир Дмитриевич, ты обещал проверить коммерсантов города?

– Я подключил к делу ОБЭП. Они утверждают, что ни один коммерсант не похож на интересующего нас Олега. Это определенно.

– Кто же он такой, этот таинственный Олег? Полковник пожал плечами.

– Одна надежда, что его кто-то опознает по фотороботу. Но у меня такое ощущение, что не он главный. За ним кто-то стоит еще более хитрый и осторожный. Мы же тронули лишь первое звено мафии, возглавляет которое Бобров. Вот потому его так охотно сдают даже его же подчиненные.

– Что же с ним делать?

– Нам, после того что случилось сегодня, ничего не остается, как только его брать. Но предвижу, толку от этого будет мало. Он не назовет своих боссов. Уверен.

– Утешил, что называется, – вздохнул Михаил Дмитриевич, отчего верхняя пуговица его кителя вновь расстегнулась. – Ладно, действуйте, а там видно будет.

– Я уже договорился с омоновцами на восемь часов вечера, – сказал Рокотов.

– Вот и хорошо. – Краснов повернулся к Говорову: – Андрей Петрович, необходимо взять в суде дело по убийству Погожева и тщательнейшим образом изучить все связи потерпевшего. Может быть, подвернется какая-то зацепка, которая поможет выйти на Олега.

– Хорошо, Михаил Дмитриевич, – кивнул Андрей. – Только во всей этой катавасии мне не дает покоя вопрос: зачем нужно было убивать Забродскую?

– А что тут непонятного? Они избавились от свидетельницы, которая могла опознать Олега. Вот и все.

– Но ведь его знает и мой легендарный друг Рома Шилов. Причем Забродская видела его лишь мельком, а Шилов не только его прекрасно рассмотрел, но даже успел помериться с ним силенкой.

– А ведь верно, – сказал Рокотов. – Молодец, Андрей Петрович! Что-то здесь, действительно, не то.

– Этот Олег мог предполагать, что Трубицина рассказала обо всем своей лучшей подруге. Потому и убили, – возразил Краснов.

– Наверняка бандиты у нее все выпытали, а также то, что она уже успела поделиться этим со мной. Но зачем же убивать? – недоумевал Андрей.

– И какой же ты из всего этого сделал вывод? – спросил Михаил Дмитриевич.

– Я надеялся, что старшие товарищи, как более опытные, мне подскажут, сказал Андрей со своей неизменной ехидной улыбкой. – Но теперь вижу, что надежды напрасно юношей питают.

Я почувствовал, что краснею. Ну что ты будешь делать?! Ну не знает удержу, и все тут.

Но Краснов и Рокотов неожиданно добродушно рассмеялись.

– А ничего парнишка, да?! – сказал Михаил Дмитриевич, обращаяськ полковнику: – Но жидковат. До Иванова недотягивает. Нет, недотягивает.

– Молодой, – согласился тот. – У него еще есть время подрасти.

– А я, веришь, поговорю с этим юмористом и будто с Сережей увиделся, признался Краснов.

– Скучаешь? – спросил Рокотов.

– А как же. Ведь мы с ним вместе начинали. Вот бы его сейчас к нам, он бы в два счета это дело раскрутил.

– Не прибедняйся, Михаил Дмитриевич, – возразил полковник.

– Да чего там, – махнул Краснов рукой. – У Иванова талант. А у меня опыт и маломальские способности. Вот и все. Давай, юморист, выкладывай, что удумал? – спросил Краснов Андрея, меняя тему.

– Мне кажется, что моему симпатичному другу Роме Шилову показали не того Олега, а может быть, совсем даже не Олега, а какого-нибудь Семена или Ивана.

– Серьезно! – удивился Краснов. – Зачем это им было нужно?

– А вот этого я пока не знаю. Чтобы, к примеру, пустить нас по ложному следу. Иначе убийство Забродской выглядит слишком нелогичным.

– Версия весьма интересная, – оживился Рокотов. – Но в таком случае они должны были знать, кто такой Шилов?

– Может быть, не знали наверняка, -но догадывались, что в газете работает ваш агент.

– Это точно, – согласился Краснов. – Судя по всему, против нас играют классные профессионалы. Я бы даже сказал – высококлассные. А мы даже не знаем, каковы их планы и конечная цель. А без этого мы не сможем выйти на организаторов. Ключ к разгадке – убийство Шипилина. Не думаю, что его убрали только потому, что он организовал через средства массовой информации слухи о несостоятельности банка Боброва. Причины гораздо глубже, и нам надо их вскрыть. Требуется срочно подключать к делу Управление по борьбе с экономическими преступлениями и Региональное управление по борьбе с организованной преступностью.

– Согласен, – сказал Рокотов. – Ну, нам пора, Михаил Дмитриевич. Надо еще обсудить с ребятами предстоящую операцию.

– Михаил Дмитриевич, я поеду вместе с ними, – заволновался Андрей. Там наверняка понадобится осмотреть место происшествия. Да и мало ли что еще.

– Это, конечно, так... – Краснов почесал затылок. – Только ты будь там, парень, поосторожнее, не лезь на рожон. Ладно?

– Как говорит мой дорогой друг Рома, есть не лезть на этот самый.

– Вот-вот, правильно он говорит. У тебя есть пистолет?

– Нет.

Следователь открыл сейф, достал из него пистолет, кобуру, протянул Говорову.

– Вот, возьми пока мой.

– Спасибо!

– Счастливо вам! – напутствовал нас Михаил Дмитриевич.

Глава 8

К даче Боброва мы. подъехали в девять часов вечера. Метров за двести остановились. Омоновцы высыпали из крытого "КамАЗа", вошли в лес, где стоял замаскированный милицейский "уазик". Из него выскочил долговязый парень в спортивном адидасовском костюме, огромными прыжками приблизился к нам, вытянулся перед Рокотовым, отчеканил:

– Товарищ полковник! Старший инспектор Заельцовского управления старший лейтенант Воскобойников. С группой оперативных работников веду наружное наблюдение.

– Что ж вы плохо замаскировали машину?

– Виноват!

– Как здесь?

– Все спокойно, товарищ полковник.

– Ваш "уазик" оборудован громкоговорителем?

– Так точно!

– Тогда мы пересядем, пожалуй, в него. Подъезжайте.

– Слушаюсь!

Через пару минут "уазик" остановился около нашей "Волги". Мы пересели в него. В салоне, кроме Воскобойникова, сидело еще двое парней.

– Поехали, – приказал Владимир Дмитриевич сидевшему за рулем Хлебникову.

На заднем сиденье, кроме меня, примостились Вадим Сидельников и мой дружок Андрюша Говоров. После того как он в кабинете у Краснова поразил своей сообразительностью даже бывалых асов, я его еще больше зауважал. Вот только бы ему маленько серьезности прибавить, совсем был бы парень что надо. С годами, думаю, это пройдет, остепенится. А может, и нет. От него всего можно ожидать, он это... Непредсказуем в своих поступках, уж точно.

– Волнуешься? – прошептал он мне на ухо, толкнув в бок локтем.

– Да не то чтобы. А так как-то.

– Так четко, как ты, я, наверное, никогда не научусь формулировать свои мысли, – захихикал он. – А я, как вспомню, что мне здесь довелось испытать, аж поджилки трясутся.

Мы медленно подъехали к воротам дачи. Владимир Дмитриевич взял в руки микрофон. В вечерней тишине громко прозвучал его строгий и требовательный голос:

– Внимание! С вами говорит начальник управления уголовного розыска области полковник Рокотов. Дача окружена. Сопротивление бесполезно. Прошу сдать оружие.

Такое впечатление, будто охранники только и ждали этой команды. Они тут же вышли с поднятыми руками, побросали автоматы в одну кучу и послушно выстроились у калитки.

– Товарищ старший лейтенант, – обратился Рокотов к Воскобойникову. Займитесь со своими людьми задержанными.

– Слушаюсь! – прокричал тот и выскочил из автомобиля.

Рокотов еще какое-то время подождал. Но из дома никто больше не вышел. Он достал из кармана трубку переговорного устройства, сказал в нее:

– Капитан, начинайте штурм. Но помните, они нам нужны живыми.

– Хорошо, товарищ полковник, – послышался бодрый голос. – Попробуем.

Вскоре из леса показались омоновцы и короткими перебежками приблизились к дому. Пятеро, вместе с командиром, скрылись в доме. Через пару минут капитан доложил:

– Товарищ полковник, дом пуст.

Мы вслед за Рокотовым вышли из машины.

– Каким образом Боброву удалось покинуть дом незамеченным? – спросил он у старшего лейтенанта.

Тот растерялся, побледнел, сказал неуверенно:

– Не знаю, товарищ полковник! Вообще-то не должны были.

Рокотов резко повернулся и пошел к дому. В зале, где я беседовал с Бобровым и мерился силой с Олегом, Андрей обратил внимание на большое зеркало на стене. Долго ходил около него, стучал по нему костяшками пальцев, к чему-то прислушиваясь,

– Ты что над ним колдуешь? – спросил я.

– Ты, Рома, не находишь странным, что это зеркало вмонтировано в стену?

– А что здесь странного? – пожал плечами. – Так иногда делают. Бывают и все стены зеркальными.

– Но это же не балетный класс, верно? Гораздо удобнее было бы повесить зеркало.

Говоров прошел в соседнюю комнату. Это, очевидно, был кабинет Боброва. Стены забраны панелями под карельскую березу, а на расстоянии примерно полутора метров от пола по всему периметру кабинета проходили две выступающие полосы из нержавейки, напоминающие рельсы. Очень красиво и это... Ну, как его? Впечатляюще. Вот. У окна стоял двухтумбовый письменный стол. На нем – огромная настольная лампа с зеленым стеклянным плафоном. В ближнем углу – большой книжный шкаф с антресолью. И вновь этот шкаф очень заинтересовал Андрея. Он долго его изучал, затем опустился на колени и стал заглядывать под него.

– Что ты там пытаешься найти? Черную кошку? – пошутил я.

– Рома, обещай больше никогда не пытаться шутить. А то от твоих шуток даже у меня скулы сводит.

– Да пошел ты!

– Ты не обижайся, Рома. На правду грех обижаться. Ты лучше посмотри сюда. Не пожалеешь.

– Опять разыгрываешь? – спросил я с опаской.

– На этот раз нет. Клянусь!

Я встал на колени, заглянул под шкаф, но, как и предполагал, ничего там не увидел. Эти его вечные розыгрыши вот где у меня сидят. Может, его прямо здесь и вздуть? Ладно, потерпим.

– Ты конечно же ничего не видишь? – спросил Андрей.

– Ну знаешь! – проговорил я в сердцах, поднимаясь с колен. – Ты что это... Ты чего добиваешься? Чтобы я тебе шею намылил? Я могу.

– То, что ты можешь, у меня нет и тени сомнения. Вот если бы ты еще мог думать головой, то тебе совсем бы цены не было. Это точно.

– Нет, ты меня уже достал! – проговорил я возмущенно и, схватив своего друга за шкирку, рывком поставил на ноги.

– А ты, между прочим, заметил, что шкаф не стоит на полу? – как ни в чем не бывало спросил он, снисходительно ухмыляясь.

– Как так "не стоит"?! – опешил я, отпуская его. – А где же он стоит в таком случае?

– Он вообще не стоит, а висит вот на этих металлических штуковинах, указал он на полосы из нержавейки.

– Странно! А для чего бы?

– Вот и мне любопытно узнать. Где-то тут должен быть приводной механизм.

– Какой? – не понял я.

Андрей смешно наморщил лоб, надул щеки и, растягивая гласные, проговорил:

– А теперь мы повторяем то же сообщение для папуасов Новой Гвинеи и специально для почетного гражданина нашего города Шилова Р.В. В нашем сообщении говорилось о механизме, приводящем в движение вот этот громоздкий шкаф. Где-то здесь должна быть кнопка или что-то в этом роде. Причем где-то совсем близко.

Андрей подошел к шкафу, открыл дверцу, снял с полки несколько книг, внимательно пригляделся.

– Есть! – воскликнул, нажал на что-то там, и шкаф, как по волшебству, пришел в движение, открывая тонированное стекло, через которое зал был как на ладони.

– Так это зеркало?! – догадался я. :

– Оно, родное! – рассмеялся Говоров. – Вот где находился тот самый Олег и наблюдал, как ты бодаешься с его "подставкой".

– Ловко! Ну ты даешь! Молодец!

– И твой фоторобот, я уверен, гроша ломаного не стоит. Мы бы по нему искали этого Олега до морковкина заговенья. "Подставка" – скорее всего, какой-нибудь залетный, связанный с Бобровым общими делами. Скорее всего, его уже нет в городе. А если бы даже и был, то он настоящего Олега и в глаза не видел. Классно работают!

– Да уж! – вынужден был согласиться.

– Ладно, это оставим полковнику. Пусть сам полюбуется. А мы пойдем дальше.

Мы вышли из кабинета и по узкому коридору прошли в конец дома, где уперлись в дверь. Она была заперта снаружи.

– А ну-ка, Рома, попробуй отпереть эту дверь своей отмычкой.

– Какой еще отмычкой? – не понял я. – Никакой отмычки у меня нет и не было.

– Ножкой, мой хороший. Ножкой. Она у тебя и не такие двери открывала.

Памятуя о конфузе в квартире Забродской, я ударил ногой вполсилы. Дверь не поддалась. Ударил посильнее. Тот же результат. Тогда разбежался и двинул как следует. Раздался оглушительный треск, дверь распахнулась, и я оказался в довольно большой теплице.

– Вот через нее и ушел Бобров вместе с нашим бывшим шефом, – огорченно проговорил Андрей, входя в теплицу.

– Похоже, что так.

Я прошел в глубь теплицы и в самом конце дорожки увидел металлическую крышку, выкрашенную в зеленый цвет.

– А это еще что такое?

– Вероятно, погреб для хранения соленостей, клубней и прочего, ответил Андрей.

Я легко откинул крышку. И в тот же миг из чернильной глубины мне навстречу рванулась яркая вспышка и будто кто-то ударил меня по животу здоровущим дрыном, свалив с ног. И я понял, что ранен.

– Рома-а-а! – раздался крик моего друга. Он подбежал, выхватил пистолет, передернул затвор и трижды выстрелил в погреб, крича: – Сволочи! Подонки! Ублюдки!

Вслед за этим раздался плаксивый истеричный крик главного редактора Поливанова:

– Не стреляйте! Мы сдаемся!

Андрей упал передо мной на колени:

– Как ты, Рома?

– Терпимо. Жжет маленько.

– Ты держись, Рома! Все будет хорошо! Все будет нормально! Ты только держись!

– Я держусь.

Раздались голоса, топот множества ног. Надо мной склонился Рокотов.

– Куда ранен. Роман Владимирович?

– В живот.

– Плохо, но не смертельно. Мы живо тебя подлатаем, будешь лучше прежнего.

– Да я ничего. – Мне как-то было неудобно, что доставляю людям столько беспокойства. – Вот только ноги.

– Что ноги, Роман? – спросил полковник .обеспокоенно.

– Я их совершенно не чувствую. Странно.

Полковник повернулся к своим подчиненным и закричал:

– Носилки и машину! Живо! Да вызовите "скорую помощь"!

А я лежал и совсем не чувствовал своих ног, будто у меня их никогда и не было. И мне стало страшно.

Книга вторая

Старые долги

Часть первая

СИБИРСКИЙ СПРУТ

Глава 1

В тот самый миг, когда был тяжело ранен Роман Шилов, Андрей Говоров разом повзрослел на добрый десяток лет. Прежде, глядя на своего друга-великана, он думал, что тому ничего не может угрожать, что он обречен на бессмертие. И вот какой-то ничтожный кусочек металла едва напрочь не перечеркнул такую могучую жизнь. И Андрей впервые воочию, как бы на ощупь осознал, насколько хрупка, насколько уязвима жизнь. Совсем недавно он сам подвергался побоям, пыткам и издевательствам. Сам стоял, можно сказать, на самом краешке, отделяющем жизнь от смерти. Но тогда он отчего-то не осознавал этого столь отчетливо. И лишь теперь, увидев распростертое на земле исполинское тело своего друга, окончательно понял, в какую смертельную игру ввязался. А еще ему открылось, что дороже человека, чем Роман Шилов, у него на этом раздираемом враждой и ненавистью земном шарике не было и нет. Ему было стыдно за то, что постоянно подтрунивал над другом. "Идиот!" – это как раз про него сказано. И еще мягко сказано. Шут гороховый! Он даже представить не мог, что Романа вдруг бы не стало. А ситуация была очень близка к тому. Как рассказал Андрею хирург, делавший Роману операцию, пуля, пробив брюшину и селезенку, ударилась в позвоночный столб и срикошетила. Но удар был столь сильный и коварный, что у Романа на какое-то время отнялись ноги. Если бы пуля пробила этот самый столб и разрушила спинной мозг, то ноги бы у него отнялись совсем и он был бы обречен на медленную и мучительную смерть. Хирург сказал, что Роман в рубашке родился. И Андрей, прежде несколько снисходительно-индифферентно относившийся к Богу, пошел в церковь и поставил свечку за здравие раба Божьего и прекрасного парня Романа.