Текст книги "Князь Игорь. Витязи червлёных щитов"

Автор книги: Владимир Малик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Дежурили как раз Ждан с Васютой, неуклюжим, спокойным отроком. Из-за густых кустов они зорко следили за тем, что делается на реке.

– Как нам быть, Ждан? Пускай себе едут или нашим сообщим?

Ждан приложил козырьком ладонь ко лбу, закрывая глаза от солнца. Всадники походили на степняков, а степняки, хотя их и двое, могут привести за собой целую орду. Нужно сообщить Самуилу – пусть решает.

– Мчись скорее, Васюта! Зови наших!

Не успели чужаки достичь середины реки, как прибыл Самуил со своей охраной, приказал перекрыть дорогу, ведущую в степь.

– Кажется, половцы. Не разведчики ли Кобяка?

– Кто знает. Схватим – узнаем, – шёпотом ответил Ждан.

Озираясь, всадники осторожно выбрались из воды на сухое прибрежье, немного постояли, тихо переговариваясь, а потом медленно двинулись к лесу на склоне горы.

Здесь их и перехватила стража Самуила. Они неожиданно выскочили из кустов, наставили копья и луки.

– Стойте, кто такие?

Всадники оторопели и сопротивления не оказали. Их стащили с коней, отобрали оружие, поставили перед Самуилом.

Старший – сурового вида дебелый человек. Он не проявлял страха, только мрачно, исподлобья поглядывал и шумно сопел широким мясистым носом. Второй, молодой, перепугался, побледнел, дрожал, будто его трясла лихорадка. По всему видно – ещё ни разу в переделках не бывал.

Самуил, пристально глядя старшему в глаза, спросил на его языке:

– Половцы?

– Ойе, ойе!

– Как звать?

– Я – Сай, а это мой сын – Чой.

– Из какой орды?

– Из Ингулецкой…

– Почему здесь оказались? Куда путь держите?

– Идём на Орель, к хану Башкорту. Туда я выдал дочку замуж. Сказали, подарила мне внука – повидать его хочу.

– А Кобяка знаешь?

– Кто же в Половецкой степи не слыхал про великого хана Кобяка? А видать – не видал.

Сай отвечал быстро, без заминки и, похоже, говорил правду. Самуил пожал плечами, колеблясь принять решение. Взглянул на Ждана.

– Что будем делать?

Он уже не раз убеждался, что Ждан, несмотря на молодость, был наблюдателен и мыслил здраво. Поэтому Самуил не считал для себя зазорным спрашивать его мнение и прислушиваться к его советам.

– Я так думаю: отпускать их не следует, – немного помолчав, ответил Ждан. – Как знать, не брехня ли всё это? Почему мы должны ему верить на слово?.. Прикажи связать покрепче – повезём в Киев. А там видно будет – отпустить или на своих людей обменять…

Думая, что половцы русскую речь не знают, Самуил и Ждан говорили всё это открыто в их присутствии. Но как же они удивились, когда внезапно Сай упал на колени, протянул руки и начал умолять их на языке урусов, немного коверкая слова:

– Очень прошу – не везите нас в Киев! Мы в долгу не останемся! Возьмите выкуп! У меня есть с собой деньги, собирал чтобы с сыном на Орель ехать… Всё отдам!.. – и он полез за пазуху. – Отпустите нас, не делайте зла простым кочевникам… Дочку хочу проведать, внука увидать… Ничего мне больше не надо…

Он вытащил кожаную мошну, вытряс из неё на ладонь горсть золотых монет и большой серебряный перстень с ценным камнем. Но ни Самуил, ни Ждан ничего не взяли. Ещё раз переглянулись быстро, оба решили – не отпускать.

– Забейте их в колодки да привяжите покрепче к возам! – приказал кметам Самуил. – Посмотрим, что это за птицы…

…Ни Самуил, ни Ждан не знали и не мог тогда знать, что поступив так, они сослужили добрую службу Святославу и всем русским князьям, которые в это самое время направлялись по Днепру и по суходолу в Половецкую землю. Не ведали они и не могли предполагать, что к ним случайно попали лазутчики Кончака, которые побывали в Торческе, где встретились с Аяпом, и несли от него Кончаку важную весть о выступлении русских сил в великий поход на землю Половецкую. Настороженность и внутреннее чутье подсказали Самуилу и Ждану верное решение. Оно и способствовало Святославу вернуться из этого похода со славой.

О Святославе летописцы записали похвальные слова в летописях, а о Самуиле и о Ждане – ничего. Но это не уменьшает их заслуг, как не умаляет заслуг и тех безымянных воинов, которые погибая, отдавая кровь свою и силы добывают славу своим вождям, оставаясь сами безвестными на веки вечные…

…В тот же день, под вечер, к Переволокам приплыл на челнах с двумя тысячами воинов князь Святослав и стал табором на берегу Днепра, ожидая других князей, которые шли по суше. В течение следующих дней прибывали с дружинами правым берегом и переправлялись на левый сыны Святослава: Глеб, Всеволод Чермный и Олег, а также Рюрик Русский, Владимир Глебович Переяславский, Всеволод Ярославич Луцкий, Мстислав Ярославич, Мстислав Романович да Мстислав Давидович – два смоленских князя, Мстислав Городенский, Ярослав Пинский, его брат Глеб Дубровицкий, а Ярослав Галицкий хотя сам не прибыл, прислал полки с воеводами.

Таким образом собрались все, кто решил вместе с великими князьями киевскими принять участие в походе.

Не прибыли: родной брат Рюрика Давид Ростиславич Смоленский, написав грамоту, что болеет и посылает вместо себя сына Изяслава с небольшой дружиной; родной брат Святослава Ярослав Черниговский, который в марте отказался от похода и ратовал только за летний поход; двоюродные братья Святослава – Игорь Новгород-Северский и Всеволод Трубчевский.

– Наши братья, значит, не пришли, – с горечью и обидой в голосе произнёс на киевском снеме Святослав. – Отписались в грамотах: далече, мол, нам идти вниз до Днепра, не можем свои земли без защиты оставить. А если я пойду через Переяславль, то они тогда со мною пойдут и присоединятся на Суле… Но не верю я в то, что пошли бы они с нами и тогда, если бы путь лежал через Переяславль на Сулу. Скажите, разве князьям луцкому, галицкому или пинскому ближе, чем смоленскому или новгород-северскому? Кто хотел, тот прибыл. А кто не захотел вместе с братьями своими подняться на ворога, того ждать не станем. Так вот, обоз оставим здесь под надёжной охраной, а сами завтра же налегке отправляемся в степь, на Орель, если потребуется то и на Самару. Верные люди сказали нам сегодня, что там хан Кобяк собирает силы для нападения на Русь, договаривается с Кончаком, чтобы сообща ударить. Но мы должны не дать им соединиться. Ударим раньше и, даст Бог, побьём окаянных!

На следующий день, покинув обоз на правом берегу, объединённое русское войско в двадцать тысяч воинов двинулось на восток. Вёл его великий князь Святослав, а проводником у него был Ждан. Самуил же со своим обозом и с матерью Ждана продолжил путь в Киев.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

1

На привале за Ворсклой к Святославу подошёл князь Владимир Переяславский. На голове золотом сияет шлем, крепкую загорелую шею оттеняет золотое ожерелье, служащее одновременно и украшением, и княжеским отличием; левая рука лежит на рукояти меча, правая поправляет на плече княжеское шёлковое корзно, развевающееся на ветру.

Остановился, сверкнул стальным взглядом, склонил голову.

– Отче, дозволь поехать впереди. Вся Переяславская земля разорена, опустошена. Кровь тысяч переяславцев, их матерей, жён и детей на половецких саблях, слезы моих сородичей наполнили реки и озера Половецкой земли, и они стали горьки и солоны, как наше горе. Я жажду мести, а мои воины – славы и добычи! Не откажи, княже, не поступи так, как это сделал мой лютый недруг Игорь!

Нет, этому князю не занимать смелости! Ни в ратном деле, ни в беседе с великим князем! Конечно, он ему дозволит идти впереди. И почему бы не дозволить? Не безопасное же место ищет этот молодой витязь, а то, где посвист вражьих стрел и звон половецких сабель, где бушует кровавая сеча! Честный, откровенный, храбрый! Вот только бы сдержанности побольше да разума державного – на корысть Русской земле! Но этого, к сожалению, недостаёт не только ему…

– А если не дозволю, то ты и мою землю истопчешь так, как Игореву? – не удержался от укора Святослав.

– Нет, отче, твою не истопчу, – смиренно ответил Владимир, сдерживая свой нрав. – Но любовь и уважение к тебе утрачу!

– Благодарю тебя за правду… А идти впереди дозволяю. Ждана возьмёшь проводником. Только будь осторожен, не зарывайся! Важно не столь для себя, сколь всему войску славу добыть… Возьмёшь под свою руку молодших князей с дружинами и две тысячи конных берендеев. Найди мне Кобяка и наведи под мои стрелы! А я пойду следом за тобой в одном дне пути…

– Спасибо, отче-князь! Зарываться не стану. Но спину половцам не покажу! – Молодой князь приосанился и зорко взглянул на далёкий горизонт, словно надеялся тут же увидеть там ворога.

Несколько дней рыскал с войском Владимир вдоль Орели в поисках половцев, но всё напрасно. Бурчал на Ждана:

– Куда же они подевались, твои степняки? Неужели заприметили нас? Встречаются только угасшие костры да обглоданные кости на покинутых стойбищах, а самих – как ветром сдуло!

Ждан озадаченно пожимал плечами. Действительно, куда же делись половцы? Там, где всего неделю или две назад кочевали они с вежами-юртами по степи, где выпасали отары овец, табуны коней и гурты скотины, где носились, объезжая горячих жеребцов и кобылиц молодые джигиты, там теперь было пусто. Только орлы-стервятники при приближении воинов нехотя поднимались вверх, да суслики насмешливо посвистывали.

Куда же девались половцы? Что Кобяк задумал?

Первая встреча произошла на шестой день в междуречье Орели и Самары. Рано утром, когда воины, позавтракав, готовились к походу, прискакали на взмыленных конях воины сторожи.

– Половцы!

Из-за далёких холмов показались конные половецкие разъезды. Вскоре тёмной тучей выкатилась вся орда.

Князь Владимир обрадовался. Наконец-то! Наступил момент, которого ждал он много лет. В его руках немалое войско, и он покажет всей Руси молодецкую храбрость и свой воинский талант! Сегодня ему либо головы не сносить, либо силу Кобяка сломить!

Он вскочил на коня, вызвал князей, повелел готовить полки к бою, По правую руку от себя поставил сына Святослава Глеба с дружиной и его тёзку, Глеба Юрьевича, а по левую Мстислава Романовича Смоленского и Мстислава Владимировича, сам же с прочими стал в боевой ряд посредине. Сказал коротко:

– Братья, велю держаться кучно! Из боевого ряда никому не выезжать! Вперёд не зарываться, но и не отставать! Кто покажет ворогу спину, тому позор на веки вечные! Кто снимет Кобяку голову, а наипаче – приведёт на аркане, тому великая честь и слава!

Русские полки быстро перегруппировались, собрались в один небольшой, но крепкий кулак. Над ними затрепетали цветные хоругви, флажки, поднялись вверх и застыли, ощетинившись, длинные копья с блестящими стальными наконечниками. Червлёные щиты ярко горели в лучах утреннего солнца.

Все приготовились к бою.

2

На противоположной стороне, на холмах, стал Турундай, тесть Кобяка, с ханами Содваком, Ексной, Тэтией и Бараком. Это был передовой отряд хана Кобяка, который, на всякий случай оттянув свои роды аж за Самару, двинулся с большим войском на Русь. Правда, ему не удалось объединиться с ордами хитрого Кончака, не желающего усиления и прославления своего соперника в межусобной борьбе за власть над Половецкой степью. Но Кобяк и сам имел достаточно сил, чтобы погромить порубежные поселения русичей и захватить там большую военную добычу, а главное – скот, которого так мало осталось у половцев после тяжёлой зимы.

Турундай оторвался от Кобяка на половину дневного перехода. Увидав перед собой сравнительно небольшое русское войско, он, несмотря на немолодые годы, как мальчишка загорелся желанием добыть победу и прославиться среди своих родов. Под его рукой шесть тысяч сабель – сила немалая! И он, не мешкая и не колеблясь, бросит их в атаку!

Турундай тяжело сидел на гнедом жеребце, тучный, круглолицый. Обрюзгшее лицо с редкими усами потемнело от весеннего солнца, узкие черные глаза пристально вглядывались в прозрачную утреннюю даль, где виднелись красноцветные щиты русичей. Пусть пока красуются. Не успеет солнце подняться на половину своего круга, как он повергнет те щиты наземь, а русских батыров, что останутся в живых, свяжет по десятку, как баранов, и погонит в стойбище Кобяка!

Стучит сердце старого хана, стучит радостно. Он дал наказ худому, костлявому хану Ексне, что сидел в седле, как жердь, начать атаку левым крылом, а запальчивому, быстроглазому Содваку – правым, чтобы охватить урусов, взять в клещи и не выпустить ни одного.

– Да князей, князей мне захватите! Живых или мёртвых! – напутствовал он ханов. – С мёртвых скальпы сдерём[55]  [55] Есть стародавние сведения, что половцы иногда скальпировали убитых врагов.


[Закрыть], а за живых получим выкуп! Потому – лучше побольше живых!..

Турундай приподнялся в седле на стременах и махнул в сторону русских полков саблей. В то же мгновение тысячи копыт ударились о землю, и она загудела, как перед бурей, вздрогнула, наполнилась чеканной дробью. Половцы начали атаку.

3

Увидев огромное половецкое войско, что катилось прямо на них, тысяцкий Шварн наклонился к уху князя, прошептал:

– Не сдержать их нам, княже. Пока не поздно, поворачиваем назад?

– Ни за что! Какой позор нам будет! – воскликнул Владимир. – Пошли гонца к Святославу сказать, что ворог перед нами и нет у меня времени ждать великого князя на помощь. Принимаю бой, а он тем временем пусть поспешает!

Гонец ускакал, а Владимир тронул повод и медленно двинулся навстречу половцам. Передал по рядам:

– Коней не утомлять! Они нужны нам свежие! Не срываться прежде времени, ждать моего знака!

Так и двигались – медленно, тесно сомкнув ряды, прикрываясь щитами. Не слышно ни слова. Даже покашливания, даже дыхания не слышно. Слышны лишь бряцанье оружия и глухое гудение земли – предвестники кровавой сечи.

Ждан чувствовал левой ногой правую ногу князя. Порою посматривал на него. Как он? Владимир был спокоен, ни один мускул не дрогнул на его мужественном, красивом лице. Он внимательно всматривался в тёмную лавину, что со стороны солнца накатывалась, как грозовая туча. Но князь молчал. И все понимали – ещё не время!.. Уверенность Владимира, его выдержка передались лучшим мужам, тысяцким, воинам. И все неторопливо, но уверенно, грозно двигались навстречу той тёмной лавине, которая неотвратимо накатывалась на них.

Но вот противники сблизились на два полёта стрелы и остановились.

От половцев стремительно вырвались несколько сотен лучников – выпустили по стреле. Им ответили русские стрельцы.

Кто-то упал в траву. Заржал от боли раненый конь. Бой завязался. Половцы пошли в наступление.

У Ждана слева – князь Владимир, справа – бывший смерд из Глебова Ивашка, который полюбился князю и тот взял его гриднем в свою дружину. Это был сильный, как медведь, на вид немного неуклюжий, но в действительности проворный и острый умом боец. Ждан вместе с ним и ещё несколькими приближенными воинами по наказу Шварна должны были охранять князя в бою. С другой стороны это делали опытные воины во главе с самим тысяцким Шварном.

Как только лучники вернулись в свои ряды, Владимир Глебович опустил забрало своего шлема.

– Копья к бою! Вперёд!

Ждан крепче сжал копье, тронул коня. Через его голову пронёсся рой стрел, что встретились в воздухе с половецкими. Ждан пригнулся. Две-три вражьих стрелы клюнули в щит и упали наземь. Его не задели. А кто-то вскрикнул, кто-то с грохотом упал коням под ноги, оборвалась чья-то жизнь.

Ждан краем глаза увидел, как с одной стороны Шварн, а с другой – Ивашка своими длинными копьями-ратищами целятся не в своих прямых супротивников, а в тех, кто может столкнуться с князем. И он тоже повернул своё копье чуть влево, целясь в половца, который мчался прямо на князя.

Грохот от столкновения сотен коней, копий, щитов на миг оглушили Ждана. Однако он не терял из вида половца, метившего в князя, и направил острие копья ему в грудь. Сильный удар едва не вышиб Ждана из седла, но он удержался. Зато противник взмахнул руками и упал навзничь, ломая древко копья, пронзившего его насквозь.

Ждан выхватил меч, рубанул по занесённой над ним сабле. Вторым ударом расколол деревянный шлем ещё одного кочевника – и тот с воплем упал на гриву коня.

Князь Владимир со своим полком всё глубже врубался в боевые ряды хана Турундая, наводя ужас на его батыров. Закованные в латы, кольчуги и железные шлемы переяславцы могучим клином раскололи орду пополам.

Ни Турундай, ни другие ханы, ни рядовые вояки-половцы не ожидали от урусов такого мощного удара и натиска. Рассчитывали сразу перебить хребет русского войска. А вышло наоборот: их головные отряды были остановлены, а оба крыла, вместо того, чтобы окружить урусов, сами оказались перед угрозой уничтожения.

Не прошло и получаса, как половцы дрогнули, подались назад, начали отступать. Напрасно Турундай ругался, угрожал – никто не обращал на это внимания. Батыры разворачивали коней и, объятые ужасом, скакали в степь.

Владимир гнался за ними до полудня – рубил, колол, брал в полон. И только когда кони устали совсем, прекратил погоню и повелел отступить к Орели.

Добыча была большой – почти тысяча полонённых, оружие, одежда, кони… Но не в добыче суть, а в победе, ощутимой победе. Владимир почувствовал себя счастливым и на радостях послал к Рюрику и Святославу сразу трёх гонцов. Оповещал о разгроме Турундая и просил поспешать на помощь, ибо к утру возможен приход самого Кобяка.

4

Встреча Турундая с Кобяком оказалась малоприятной для старого хана. Кобяк не посчитался с тем, что тот его тесть, и при войске, на виду у всех, схватил его за грудки, с силой начал трясти.

– Старый осел! Скольких воинов потерял! Сам сраму набрался и мне его доставил! – Кобяк по природе своей был неистов в ярости, а теперь, донельзя раздражённый несчастливым началом похода, от гнева совсем остервенел. – Хотя бы одного полонённого захватил, чтобы узнать, кто из уруских князей пришёл на нашу землю и с какими силами! Так ведь ни одного! Хотя бы немощного какого или раненого… О горе мне!

Турундай порывался что-то сказать в оправдание, но с его сухих запёкшихся губ срывалось лишь невнятное бормотание.

Наконец Кобяк отпустил его, и Турундай прохрипел:

– Это князь Владимир Переяславский… Я сам видел его хоругви.

– Какие же силы при нём?

– Тысячи четыре, не больше… Я думал его раздавить, как муху… А вышло…

– Думал, думал, – передразнил его Кобяк. – В военном деле умение нужно иметь! Да разума хоть малость! А ты полез на рожон, как глупый ишак!

В разговор вмешался хан Содвак.

– Напрасно так ругаешь тестя, хан. Мы все были уверены, что одним ударом погромим урусов. Но военное счастье склонилось на сторону Владимира. Но если поспешить всей нашей силой, то можно догнать урусов. Перегруженные добычей, они далеко не ушли. Я уверен, урусы не ускользнут из наших рук.

Кобяк задумался. Ещё продолжали раздуваться от гнева его широкие ноздри, ещё искажён был злобой хищный рот, но высказанная Содваком мысль уже захватила его. Конечно, Владимир опрометчиво поступил, если пришёл с таким небольшим войском, и его нетрудно будет взять в полон. Он, пожалуй, не знал и не рассчитывал, что Кобяк собрался в поход и стянул в один кулак всех джигитов Нижнего Приднепровья. Тем для него хуже! Гм, четыре тысячи уруских витязей во главе с самим князем – это лакомая пожива! Только бы удалось проглотить! А почему бы не попытаться? Силы для этого есть!

– Ты думаешь, мы его догоним?

– В этом уверен! – ответил Содвак.

– Тогда не будем терять времени! Выступаем сразу же! Поменяйте усталых коней на свежих – и в путь!

5

Наступило жаркое утро 30 июля 1184 года. Владимир Глебович с передовым полком и добычей стал табором на ровном берегу в излучине Орели. Дал утомлённому войску и полону дневной отдых. Далеко в поле, за холмами дежурила конная сторожа.

После купанья в тёплой речной воде князь в белой льняной рубахе сидел на пригорке, хлебал из деревянной миски горячий кулеш и смотрел, как поднимается над горизонтом солнце.

День обещал быть знойным, душным.

В воздухе уже нависла желтоватая мгла. Степная трава на глазах увядала, клонясь к земле, предвещая приход недалёкой осени.

Но на сердце у Владимира легко и радостно. Добыта им долгожданная победа, и слава о ней, безусловно, разнесётся по всей земле Русской. Да и поживу немалую взял – одних полонённых сколько! За них выменяет столько же, а то и больше переяславцев!..

Его мысли прервал тревожный крик:

– Сторожа мчится! Знать, половцы недалеко!

Все вскочили на ноги. Князь тоже поднялся.

Вздымая пыль, из-за далёких холмов скакала сторожа.

– Княже, половцы! Сила-силющая! Скоро здесь будут!

К Владимиру подбежали князья и воеводы.

– Что делать, княже? Может, за речку отступим?

Владимир окинул взглядом табор. С трёх сторон его охватывало русло Орели. Глубокие ямы и широкие плёсы надёжно защищали оба крыла русского войска. В тылу – брод, это давало возможность, если понадобится, перейти на противоположный берег. Лучшего места для боя не найти. Тут можно держаться и день, и два, пока не подойдут на помощь основные силы.

– Ставьте полки для обороны! Будем сдерживать половцев! Полон – на ту сторону! Две дружины – Мстислава Владимировича и Глеба Святославича – тоже на тот берег, стать в изгибе реки. Будете обстреливать ворога, чтобы не смог пробиться к нам в тыл вдоль берега! А ты, Ждан, мчись к князьям Рюрику и Святославу – пускай не медлят и поспешают на помощь! – распорядился Владимир.

Половцы вынырнули из-за холмов, что обрамляли горизонт, внезапно. Широким полумесяцем, обращённым вогнутой стороной вперёд, они быстро приближались к русскому стану.

Тем временем князья Мстислав и Глеб перешли вброд Орель, заняли указанные им места на противоположном берегу. Полон также быстро перевели на русскую сторону. Остались только три тысячи дружинников, они перегородили перешеек от берега до берега. Владимир поставил их в боевые лавы, выдвинув вперёд переяславцев, в стойкости которых не сомневался.

Бой начали половцы. Не подозревая о двойной засаде русских воинов на другом берегу Орели в зарослях камыша и кустарника, они лавами ринулись на Владимира. На этот раз без стрельбы из луков перед боем – сразу помчались в атаку.

Первый их удар был ужасен. Половецкие конники со всего разгона врезались в ряды русских воинов и, казалось, никакая сила не могла их остановить. Но переяславцы выстояли. Сначала встретили нападающих несметным количеством стрел, что внесло во вражьи ряды немалое замешательство, потом пустили в ход копья, короткие пики-сулицы и мечи.

Одновременно начали стрелять с другого берега дружины Глеба и Мстислава, выхватывая из нестройного конного скопища половцев немалые жертвы.

Половцы, дрогнув, остановились, завертелись на месте, как в водовороте. Неожиданно сильный отпор урусов быстро охладил их боевой пыл. Оба крыла половцев, не зная где найти защиту от стрел, несущихся со всех сторон, кинулись наутёк.

Ни ругань и угрозы Кобяка, ни нагайки ханов, хлеставшие беглецов, ничего не могли поделать, ничего изменить. Каждый старался поскорее вырваться из этой кровавой свалки, что вихрилась на нешироком просторе приорельской степи.

– Назад, трусливые и глупые бараны! Назад! – вопил Кобяк. – От кого бежите? Вас в пять раз больше! Одними копытами своих коней вы превратите в пыль всех батыров Владимира! Вперёд – на врага!

Но его никто не слушал. Орда отхлынула от Орели к дальним холмам так же быстро, как и нахлынула, оставив убитых и раненых.

6

Владимир прекрасно понимал, что Кобяк непременно снова нападёт, и не терял времени понапрасну. Когда половцы отступили и теперь виднелись в мглистой дали, на холмах, когда улеглась первая радость от довольно-таки неожиданной победы над значительно преобладающими силами ворога, он глубоко задумался. Это лишь начало. А что же дальше? Как задержать Кобяка до подхода Святослава? Как спасти войско от разгрома? Что тут можно придумать, когда стоишь в чистом поле?

Он медленно ехал на высоком гнедом скакуне вдоль только что отшумевшего побоища, где воины убирали трупы убитых, выносили раненых, а туши коней свежевали, мясо рубили на куски и бросали в котлы. Князь напряжённо думал: какую бы военную уловку применить неожиданно, чтобы остановить конников Кобяка, внести в их ряды замешательство? На этот раз ордынцы наверняка ринутся на русскую дружину не широкой, слегка вогнутой лавой, оба крыла которой утром попали под губительный обстрел засадных полков, а пойдут клином. Значит, засадные полки теперь не смогут сыграть ту роль, которую так успешно выполнили. Поэтому их нужно возвратить назад, усилить ими головной полк. Но этого, конечно, мало, чтобы остановить половецких конников. Нужно что-то необычное…

Тут его Гнедко споткнулся и Владимир от неожиданности даже подскочил в седле. Оказалось, что задняя нога коня попала в нору суслика…

Владимира осенило. Вот то, что нужно! Вот что остановит вражий клин или значительно уменьшит силу его удара!..

– Князей и воевод ко мне! – крикнул тысяцкому, едущему позади с десятком княжеских младших дружинников охраны.

Шварн поднял на копье шлем, и мигом со всех концов помчались к князю старейшины. Остановились полукругом.

Владимир обратился к ним:

– Созвал я вас не для того, чтобы ещё раз порадоваться успеху добытой нами победы, что прославила знамёна русичей. Собрал я вас на совет, чтобы вместе подумать, как отбить наступление Кобяка, которое, надо полагать, вскоре начнётся. Кто что надумал или надумает, братья, говорите!

Все долго молчали. Никто не хотел говорить первым. Конечно, каждого тревожила мысль о том, что предстоит, что могло стать для русского войска фатальным. Но как предотвратить это фатальное будущее – никто не знал.

Наконец Шварн, как ближайший сподвижник князя, нарушил затянувшееся молчание:

– Я думаю, княже, второй раз нам тут не удержаться. Если Кобяк не дурак, то пошлёт сильные орды на ту сторону, чтобы снять наши засадные полки и зайти нам в тыл. Тогда всему нашему войску конец.

– Что предлагаешь? – спросил князь.

– Немедленно отступить через брод в степь и быстро идти навстречу Святославу.

– То есть бежать?

– Почему бежать? Отходить после победы к своим – это не бегство…

– Половцы сразу кинутся за нами, догонят, а в чистом поле нам не спастись.

Снова наступила тишина. Все сидели на конях мрачные, озабоченные. Задал князь загадку, как её отгадать?

– Да говори, княже, сам. Что надумал? – буркнул воевода Хрущ, грубый голос, дородность и высокий рост которого никак не соответствовали его имени[56]  [56] Хрущ – майский жук.


[Закрыть]. – Видим по тебе, князь, что приготовил Кобяку тенето…

– Приготовил.

– Так говори, не тяни…

– Други мои и братья! – Владимир окинул всех внимательным взглядом. – Давайте ещё раз сообща прикинем: что сможет помочь нам избежать разгрома и полона, а то и смерти? Можем, конечно, отступить за Орель и, соединясь с засадными полками, пойти навстречу главным нашим силам. Но не догонит ли нас Кобяк, не окружит ли своими ордами на голой равнине, где ни лесочка, ни речки, на которые мы смогли бы опереться? Думаю, что скорее всего догонит. Стоит нам сняться с этого самой природой укреплённого места, как он сразу за нами погонится. Вы спросите, что же, оставаться здесь? Да, отвечаю я. Останемся! Посмотрите: с трёх сторон половцам к нам не подступиться – речка, трясина. Они, как и утром, смогут атаковать нас только в лоб. Так давайте укрепим этот перешеек так, чтобы половецкие кони споткнулись на нём! Чтобы Кобяку не удалось одним ударом сбросить нас в воду. Тогда мы сможем продержаться до подхода князей.

– Как же укрепить перешеек? Ров копать? Не успеем.

– Зачем ров? Нароем мечами узких ямок глубиной в локоть, этакие западни для коней. Попадёт у коня нога, как в нору суслика – полетит конь вместе с всадником кувырком. А задний споткнётся о первого тоже…

– Сколько же таких ямок нужно! – воскликнул кто-то. – Тысячи!

– Ну и что?.. Каждый воин без труда выроет пять или десять – вот вам и тысячи! Одну всадник минует, а в другую попадёт. Верю я, что это окажется очень опасной преградой для половецких коней.

Воеводы переглянулись. Гм! А ведь князь дело говорит!

Все одобрительно зашумели.

– Тогда за работу! – повелел Владимир Глебович. – Перед воинами, которые копать будут, поставить заслон из щитов, чтобы вражьи сторожи не заприметили, что мы тут затеваем. Землю всем относить в тыл, а ямки – бурьяном прикрыть, чтоб незаметными были! Уразумели?

– Да, княже, понятно…

– С Богом, начинайте!

7

Солнце давно прошло полуденную черту. Жёлто-серая степь, казалось, заснула, разомлев в нестерпимой жаре.

Пообедав, русские воины выстраивались на равнине в боевые порядки. После этого Владимир разрешил людям, не сходя с места, расслабиться, отдохнуть, даже прилечь. Воины сразу же закрылись от солнца щитами, подперев их копьями, и лежали в тени, скрываясь от жарких лучей. Никто не беспокоился, что их могут застать врасплох. При начале половецкой атаки все успели бы схватиться за оружие и встать на свои места, ведь половцы стояли более чем за версту.

Пробегали минуты, уходили часы. Из-за Орели прибыли засадные полки, усилив собою головной полк. А половцы почему-то медлили, всё ещё не начинали атаку.

Владимир и удивлялся, и радовался этому: вот-вот должны подойти Рюрик и Святослав. Тогда, может, Кобяк вообще покажет спину и сбежит в степь? Во всяком случае, задержка хана Кобяка на руку русскому войску.

Воины старались не думать о предстоящей битве, которая для многих из них или даже для всех может закончиться смертью, ранением или полоном. А вдруг после утренних жестоких потерь Кобяк не решится испытывать судьбу? Многие задремали под щитами на тёплой земле, а другие просто наслаждались прохладой в тени и неожиданным отдыхом.

И именно тогда, когда их почти не ждали, половцы ринулись в атаку. Из-за холмов всплыла туча пыли, потом показалась тёмная лавина всадников. Над ними развевались бунчуки и длинные хоругви с золотыми изображениями бычьих рогов, собак, драконов, змей. Чем ближе приближались половцы, тем ярче высвечивались те рисунки на широких полотнищах.

Стан русских воинов сразу ожил. Резкие крики воевод подняли всех на ноги. Каждый торопливо натягивал на себя латы или кольчугу, привязывал поножи, надевал подшлемник и шлем, хватал оружие – лук, копье, меч, становился в свой ряд. Не успели половцы преодолеть и половины пути, как русичи уже перегородили перешеек плотным живым валом.

Впереди в два ряда стали копейщики, сильные, ловкие гридни, каждый из них имел кроме лука и меча длинное копье и короткие копья-сулицы для метания. За ними выстраивались мечники, а затем – в три ряда – стрельцы из луков. В тылу отроки держали за поводья осёдланных коней.

Князь Владимир в окружении наиболее опытных мужей стоял позади стрельцов. Под рукой, в своём запасе, оставил два конных стяга на случай вражьего прорыва. Бояре и воеводы заняли свои места в боевых лавах.