Текст книги "Подранок - ответный удар (Бумеранг - 2)"

Автор книги: Владимир Капитонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Утром шестого июня сердце Стаса послало тот самый невидимый и необъяснимый импульс. Громов облачился в свой старый гардероб: джинсы, рубашку из верблюжьей шерсти, кроссовки и "кожанку", сунул в карман всё, что смог заработать и вышел из дома бабы Арии. Прежде чем запрыгнуть в товарный вагон, заскочил в стрелочную будку Арины Леонардовны.

– Я уезжаю, – обняв её, сказал он. – Но обязательно к вам приеду.

– В добрый путь, внучек. – Баба Аря не удержалась от слёз. – И всегда помни о том, что я тебе говорила.

– Я всё помню. – На пороге обернулся Стас. – И огромное вам за всё спасибо.

Он не видел, но почувствовал спиной, как она трижды его перекрестила.

Громов сутки трясся в пустом товарном вагоне. На том самом разъезде ( странно, но это место ему хорошо запомнилось) почти что на полном ходу он выпрыгнул из вагона. Стас не торопился приступать к делу. "Умом и хитростью!" постоянно прокручивалось в его голове. Стас знал, где может найти временное пристанище в этом уже чужом и опасном для него городе. Шестое чувство подсказывало ему, что НЕКТО именно там, поможет ему. Но для того, чтобы осесть ТАМ, необходимо было принять соответствующий вид. Для достижения этой цели пришлось несколько суток проваляться в грязном сыром подвале выселенного дома в пригороде, постоянно прихлёбывая из горлышка вонючий самогон на курином помёте, в изрядном количествен приобретенный у местной бабки– самогонщицы. Лишь после того, как его тело и одежда пропитались бомжатским зловонием, щёки заросли щетиной, а от ядовитого пойла под глазами набрякли синюшные мешки, Стас Громов, освободив обувь от шнурков и покоцав манжеты рукавов рубашки, отправился в похоронное агентство "В последний путь".

... Нужно было это знать Егорычу?

НЕТ!

– Не хочешь рассказывать? – сорвал надолго зависшую напряжённую паузу Семён Егорович.

Сочинять сказки не было ни малейшего желания.

– Не хочу, – прямо ответил Громов.

– Ну, это твоё дело, – не обиделся Подкидышев. – Давай-ка ещё по маленькой, и поспать надо. Ложись вон на мою кровать. Я сам тебя разбужу, как работёнка появится.

Егорыч плеснул ещё по полстакана. Выпили. Громов прекрасно понимал, что если отрубится, то точно прошляпит заказчика нестандартной могилки. Необходимо было хоть как-то зацепиться за момент. Но как не боролся Стас с липкой массой сна, склеивающей глаза и обволакивающей плотным туманом сознание, Морфей всё же победил в этой схватке.

Проснулся оттого, что его кто-то здорово тряс за плечо. То, конечно, был Егорыч.

– Вставай, давай! Давай, давай! – нервно торопил он.

– А.... Да... Уже иду. – Стас еле продрал глаза и резко поднялся с кровати.

Семён Егорович был уже у выхода.

– В сенцах инструмент прихвати, – уже из-за спины бросил он.

Ещё не проснувшийся и полностью не протрезвевший Стас с лопатами на плече вышел к воротам. На дворе стояла глухая ночь. В призрачном мерцании полной луны у ворот маячила только одна фигура Егорыча. И всё. Больше никого. Ну, за исключением огромного тёмного куля, валяющегося прямо на земле у ног сторожа.

– Тащи мешок к той могиле, которую ты копал. Инструмент я сам понесу. Шевелись, давай. – По его голосу и резким нервным телодвижениям нетрудно было определить, что он серьёзно взволнован.

"Проспал", – волоча за собой тяжелый мешок, резюмировал Стас. Ну, что ж. Винить в этом кроме себя больше некого. Расспрашивать Егорыча о лицах, доставивших сюда этот груз, он, конечно же, не собирался. Мало ли какие подозрения могут зародиться у старика. Его первое впечатление о новом могильщике должно остаться первым навсегда... Вывод – остаётся лишь терпеливо ждать следующего подходящего момента, а уж потом прикидывать, что да как.

Чёртов самопал никак не хотел отпускать. Голова по-прежнему бешено кружилась и гудела, к тому же всё тело было ватным и слушалось с великим трудом. Стас еле дотащил ношу до места и обессилено свалился на кучу земли. Полежав немного, поднялся, осмотрелся по сторонам – старика ещё не было видно, пощупал мешок, нашёл бегунок молнии и резко вжикнул им вниз. Всё-таки любопытно было взглянуть на "клиента без прописки". Им был мужчина средних лет с посиневшим одутловатым лицом и выпученными глазами. Брр! Громов успел застегнуть молнию замка, прежде чем за его спиной раздалось шарканье ног Егорыча.

– Сбрасывай и поскорее. Заканчивать надо с этим! – приглушённо приказал он.

Стас сбросил куль на дно могилы и заработал лопатой. Когда земля полностью покрыла несчастного, Стас спрыгнул вниз и ногами утрамбовал грунт. Потом, выровняв дно до идеально ровной площадки, по верёвке, сброшенной Егорычем, выбрался наверх.

– Царствие ему небесное, – трижды перекрестился Егорыч и зашагал обратно.

Громов потрусил следом. Досыпать пришлось на полу, ибо Семён Егорович молча завалился на свою кровать и забылся мертвецким сном.

В одиннадцать дня к "жильцу без прописки" подселили законного хозяина старичка лет восьмидесяти. После погребения Стас распрощался с Егорычем и, воспользовавшись любезным предложением водителя уже знакомой ему "Волги" добросить до конторы, плюхнулся на разогретую солнцем кожу заднего сидения.

Глава 4.

У кабинета шествующего по коридору Громова перехватил сам шеф "ритуалки". Он словно за дверью ожидал. Пулей выскочив наперерез, преградил Стасу дорогу.

– Как всё прошло? – сплетя пальцы на выпяченном брюхе, взглянул на могильщика поверх пенсне господин Пухляков.

– Всё нормально, – с полным безразличием отозвался Громов.

Не заметив ничего подозрительного, Иван Григорьевич разверз рот в довольной улыбке.

– Хорошо, если хорошо. Можешь возвращаться в мастерскую. Виктору помочь надо.

Стасу вдруг захотелось от всей души впаять в эту жирную морду смачный плевок. Еле удержался.

Пухляков исчез своём кабинете, а Стас отравился в мастерскую. Там каждый занимался привычным для себя делом. Кочанов мастерил очередной "чёрный ящик", сыграть в который никому не хочется. Тита корпел над какой-то мудреной гравировкой. Трезвые, оттого хмурые и злые братья Салкины, цедя сквозь зубы матерщину, остервенело скребли лопатами по дну корыта, перемешивая раствор. Громов подошёл к Виктору.

– Иди, спать ложись, – не отрываясь от своего занятия, пробурчал Кочан.

Он явно был не в настроении и выглядел не менее уставшим, чем сам Стас. Громов, пожав плечами, двинул в хату. Завалившись на своё место, забылся тревожным сном. Ему снились кошмары. Не меньше дюжины чертей во главе со Стрельцовым, у которого вместо носа торчал гладкий, блестящий поросячий пятак, а позади лихо закручивался по спирали двухметровый хвост с кисточкой на конце, изгалялись на бренным телом Стаса – били острыми копытцами, жгли факелами, вгоняли под ногти острые иглы, раздирали зубами-кинжалами его плоть, душили и при этом гомерически хохотали. Откуда-то сверху наблюдала за этой сценой будто из воздуха сотканная Таня. Но, не смотря на прозрачность и некоторую размытость контуров тела, Стас отчётливо различал её лицо. Оно было каким-то отчуждённым. Она вновь вернулась после короткого перерыва, но в этот раз, и это Громов чувствовал каждой клеточкой своего организма, взывала к помощи уже более жестким способом. Стас рьяно сопротивлялся натиску нечести – дрыгал конечностями и орал, как мартовский кот, у которого в случке прищемились гениталии. Но силы его были на исходе. Вдруг вожак со всего маху закатил ему затрещину и... Стас проснулся. В реальности удар принадлежала Кочанову.

Виктор заступил в охрану на ночное дежурство. Обходя территорию, услышал доносящиеся из их хаты дикие вопли, в которые вкрапливалась очень известная ему фамилия. Кочан Стрельцова знал. И достаточно хорошо. Знал его подноготную по зоне – волей судьбы. Ведал о его страшной тайне ещё задолго до тюрьмы – только благодаря случаю. Был осведомлён и о нынешнем, очень крутом положении этого человека, ибо хозяин его ютился под Васиной "крышей". Вот так. Происходящее в хате вызвало в нём и любопытство, и тревогу одновременно. Потому и вошёл. Разметавшийся по своему лежаку Стас, конвульсивно дёргал конечностями и с трудом размыкал сухие губы для того, чтобы выдать очередную бредовую тираду. В узкой полоске лунного света, пробивающегося сюда сквозь махонькое оконце, особо выделялся пунцовый румянец на его бледных, покрытых испариной щеках и резко заострялись черты лица. Его, несомненно, лихорадило, и он нуждался в срочной помощи. Другой, на месте Виктора, бросился бы в мастерскую, где, несмотря на поздний час, всё ещё продолжали вкалывать работяги, чтобы кликнуть их. Или бросился бы на поиски телефона, чтобы вызвать "неотложку". Но то, кто-нибудь другой.... У Виктора имелся свой, нетрадиционный способ оздоровления захворавшего организма – получше всяких там таблеток. Главное – прогреть организм изнутри! И всё как рукой снимет.

Пока Громов ошеломлённо озирался по сторонам и приходил в себя после приснившегося кошмара, Виктор добыл из своего шкафчика припрятанную там бутылку водки и нехитрую закусь.

– Пойдём на свежий воздух. Тебе это сейчас необходимо, – властно распорядился он и вышел в коридор.

Стас поплёлся следом. Вышли на хоздворик, расположились в грибке-курилке. Виктор откупорил бутылку и протянул её больному.

– Пей большими глотками, – снова распорядился он.

Громов не посмел ослушаться опытного "доктора" и прикусил горлышко лязгающими зубами. Духу хватило на половину содержимого бутылки. Шумно выдохнув, вернул тару Виктору. Тот в обмен, подал ему кусочек хлеба с ломтиком сала поверх.

– Спасибо, закусывая, поблагодарил Стас.

По жилам мгновенно разбежалось живительное тепло, постепенно растопляя, кажется, заледеневшие жилы. Озноб отступал, и возвращалась ясность ума.

– Эко, как тебя холодом-то прихватило, или впечатлений аж до болезни понабрался? – глядя в усыпанное звёздами небо, тонко намекнул Кочанов.

– Видно, когда копал от земли холод и пробрал, – подтвердил первое предположение Виктора Стас. Относительно второго промолчал.

Виктор отпил из бутылки небольшой глоток. Закусил хлебным мякишем. Потом, выдержав небольшую паузу, голосом, требующим искреннего ответа, спросил:

– Стас, а Стрельцов, что тебе хорошо знаком?

Громов аж вздрогнул от столь неожиданного вопроса.

– Какой Стрельцов? Я такого не знаю.

– Василий Стрельцов. Здешняя кликуха, кажется Битюг, – спокойно пояснил Виктор.

– Не, я такого не знаю, – замотал головой Стас.

– Брось, Стас, – голос Виктора сделался много жёстче, – меня на мякине не проведёшь. Я воробей стрелянный. Давно я усёк, что ты вовсе не тот, за кого себя выдаёшь. Чего тебе здоровому и сильному здесь делать? Нечего, без дела-то. Значит дело пытаешь. Такие, как ты, Стас, в батраки за просто так не нанимаются. Долго я твою загадку разгадывал. Но так бы и не разгадал. Не проговорись ты сам в бреду. Ох, и костерил ты Василия. Вот и разобрало меня любопытство, что за злоба у тебя такая на него.

Кочанов замолчал. В прохладном ночном воздухе зависла гнетущая тишина, нарушаемая лишь трескотнёй цикад. Был ли смысл продолжать отпираться? Пора действовать. Танина душа уже не просит, она требует помощи. А он пока что сидит, сложа руки. И тут интуиция подсказала Стасу, что Кочанов именно тот человек, который может помочь в его деле. Как обухом топора по голове стукнуло. Но он ни за что не станет этого делать, если игра пойдёт вслепую. Значит надо раскрывать свои карты.

– Хорошо, Виктор, – в хор цикад вплёлся голос Громова. – Я расскажу тебе всё с самого начала. Ты готов выслушать?

– Говори. Я слушать люблю и умею.

Стас Громов с малолетства стремился к лидерству. Еще, будучи в старшей группе детского сада физически и умственно развивающийся не по годам мальчик сумел сплотить вокруг себя стайку пацанят по всем параметрам ему уступающих. Эта хулиганистая компания за один год побила все рекорды по шалостям, взятые в совокупности за последние пятнадцать лет существования этого дошкольного учреждения. Воспитатели с облегчением вздохнули, пересадив Стаську-хулигана на школьную скамью. В школе с лидерством дело обстояло немного иначе. Треть мужского коллектива класса оказалась мальчиками-переростками, таких Стас всегда сторонился. Другая треть была значительно умнее его – опять не в цвет. И оставшаяся часть терпеть не могла быть кем-то покорённой. Ну, а подыскивать себе угодных где-то вне стен своего класса ещё не позволяло количество извилин в его мозге. Дух лидерства затаился где-то в укромном местечке громовского существа.

Если быть откровенным до конца, Стас с того самого времени, как помнил себя, завидовал своим ровесникам, родители которых катали их на собственных автомобилях, покупали им дорогие игрушки и даже давали деньги на карманные расходы. Этим счастьем Громов был обделён. И тогда в его детской головке родилась вполне взрослая мысль – вырасти и непременно стать богатым. И она, эта мысль, ни на минуту не покидала его. Громов ею ни с кем не делился. Просто не нашлось ещё такого человека в его очень широком кругу общения.

Он действительно охотно со многими общался. Но на темы возрастные и школьные. Хорошо учиться Стасу было просто лень, и до шестого класса он входил в касту твёрдых троечников. Хотя с его-то мозгами мог бы быть и отличником. И вдруг, с ним произошло нечто, что шокировало не только весь педагогический коллектив школы, но и самого директора – дядьку дюже заумного. Стас рьяно взялся за учёбу и собственное поведение, и во втором полугодии шестого года обучения его фотография красовалась на школьной доске почёта. Вот как бывает.

К классу этак седьмому количественное и качественное соотношение извилин в мозге Стаса изменилось в лучшую сторону, что дало толчок треклятому духу лидерства. Пора было создавать свою команду. Но к тому времени в школе уже вовсю орудовала настоящая школьная банда во главе с десятиклассником по прозвищу Семён. Шайка была насквозь пропитана тюремной романтикой, которую Стас Громов презирал. Тех, кто попал на тюремные нары, он считал глупыми неудачниками. И не раз говорил об этом прямо в лицо главарю этой кодлы, за что и был последним неоднократно бит. Школьные бандюганчики занимались поборами едва ли не со всех учеников школы для грева "малолеток". Громов, тогда уже заполучивший своё погоняло, но только как сокращённое от фамилии, "налогов" банде не платил и соответственно в её состав не входил. Как не заставляли. За что и был причислен ими в немногочисленный отряд "отвязанных". С набором своей команды пришлось повременить. Создавать оппозицию семеновской банде было не безопасно. Но Громов краешком глаза всё-таки присматривался к структуре этого образования, к правилам и законам, царившим там. Чувствовал, что в скором будущем сам должен будет возглавить нечто подобное, только гораздо круче.

Несмотря на непомерное количество приятелей и просто знакомых, настоящего друга у Стаса не было никогда. Того человека, с кем бы он мог поделиться своими замыслами и планами построения сытой и вольготной жизни.

И вот в самом начале восьмого учебного года такой человек появился. Обострённая интуиция Громова указала именно на него. На новенького, которого чуть не за ручку привела классная руководительница "8 Б" класса.

– Ребята, познакомьтесь. Это наш новый ученик. Зовут его Вася Стрельцов. Она указала ему на свободное рядом с Громовым место и отстучала каблучками прочь.

Вася был неимоверно толст и неуклюж, словно закормленный слонёнок. Его заплывшее жиром лицо было отталкивающим, а взгляд бисерных глазёнок напоминал взгляд затравленного волчонка. Его заношенная школьная форма, застиранная рубашка, стоптанные башмаки и исходящий от него затхлый запах плесени говорили о благосостоянии его семьи. Оно оставляло желать лучшего. Стасу на эти мелочи было наплевать. Он мгновенно просёк, чем сможет накрепко привязать к себе этого пацана. Во-первых, не смотря на устрашающие габариты, новенький нуждается в физической защите – не сможет устоять перед парой-тройкой жилистых хулиганов это точно. Во-вторых, умом тоже не блещет – на лице написано. Стас обеспечит ему и надёжную "крышу", и в учёбе поможет. Этот человек ему нужен, и от дружбы с ним Стас не откажется, во что бы то ни стало.

Стас в своих умозаключениях не ошибся. Трое крепкого телосложения подростков-одноклассников, затолкавших новенького в школьный туалет для "прописки", могли здорово его покалечить, не подоспей вовремя Стас. С Громовым ребята связываться побаивались, особенно после того, как он выставил вконец доставшему Семёну челюсть.

– А ну, все разбежались! – грозно прикрикнул он на сгрудившихся вокруг запуганного толстяка пацанов.

Троица отступила.

– Слышь, Гром, – выступил вперёд задиристый Санёк, занимающий в школьной банде почётную должность "собиральщика". – Ты чё за этого битюга впрягаешься?

– Битюга, – непроизвольно усмехнулся Стас. Это прозвище полностью соответствовало Васиной внешности – точно рабочая лошадь. – Что я впрягаюсь, это мои проблемы, ясно? Кому не понятно, могу объяснить популярно. – И кулаки воинственно сжал.

– А ну и хер с вами! – отрешённо махнул рукой Санёк. – Пошли, пацаны.

Они остались вдвоём в кафельных стенах школьного туалета.

– Держись со мной, и всё у тебя будет нормально! – Стас дружески ткнул раскрасневшегося и вспотевшего от страха Васю кулаком в грудь. – Я тебя в качалку к нам пристрою, чтоб жирок на мышцу обменял. И с учёбой у тебя тоже, похоже, напряг?

Вася утвердительно кивнул.

– Помогу, – обнадёжил Гром. – А на Битюга не обижайся. Нормальное для тебя погоняло.

Стас не обманул. Вечером следующего дня привёл его в подвал старой пятиэтажки, где вместе со своими дворовыми пацанами и сам тягал железо, перезнакомил со всеми и сходу взялся за физвоспитание своего нового друга. И по счёт учёбы в школе не солгал. Вытянул Васю с шаткого неуда на твёрдый трояк.

Всё вышло именно так, как и просчитал Стас. Вася сделался ему многим обязанным, и отвалить в сторону уже не мог. В обществе Стас никоим образом не подчёркивал своего превосходства, а наедине нет-нет да давал понять, кто есть кто. Но безобидно, шутками-прибаутками. И всё же он относился к нему, как к настоящему другу.

Василий рассказал своему новому другу , что переехал сюда из далёкой деревни вместе с матерью алкоголичкой. Что снимают они убогую комнатёнку в самой хрущобе, и живётся им ой как нелегко. С упоением, даже со слезами на глазах вспоминал о своём отце, который мотает сейчас срок. Стас из воспоминаний Васи об отце сделал для себя вывод, что он очень любит его и очень по нему скучает. Стас искренне рад был бы хоть чем-то помочь дружбану. Вот только чем конкретно? Материально.... Нет. Громов, хоть и был единственным ребёнком в семье, лишнюю копейку от родителей не получал. Да и откуда? Тощей педагогической зарплаты матери, грошей отца-охранника в дышащем на ладан предприятии и даже денег квартиросъёмщиков, проживающих в потом и кровью заработанной матерью квартире, едва хватало, чтобы свести концы с концами. Но Громов твёрдо обещал Стрельцову, что скоро, очень скоро, они заживут на широкую ногу.

– Интересно, как это случится? – лишь горько усмехался Василий.

– Всему своё время. – Не спешил с ответом Громов.

Рановато ещё было. Не созрело ничего конкретного.

Дни складывались в недели, недели в месяцы, и с этим сложением крепла дружба двух ребят. Гром научил Битюга не комплексовать по поводу своей внешности, а наоборот стараться извлекать из этого максимум пользы для себя. Пообщавшись со Стасом, Василий очень скоро сделался нормальным для своего возраста пацаном. Правда, оба рановато пристрастились к сигаретам и пивку, но и то вполне нормально. Не ботаники же они какие-нибудь, в самом деле. И то, что шкуры наколками попортили, это тоже ничего. Не сожалели. Вроде как индейцы кровью побратались. Только вот рисунки по вине бухого кольщика не совсем одинаковыми получились. Ну, и хрен с ними. Всё равно клёво. Ещё им нравились блатные песни Розенбаума. Они часами могли балдеть под его хриплый голос с катушек старого магнитофона Стаса. Громов выучился неплохо играть на гитаре. И очень часто аппаратуру заменяла родная шестиструнная. Василий как-то раз попросил друга исполнить что-нибудь из репертуара Питерского барда для записи на магнитную ленту. Не вопрос. Исполнил, и очень даже ничего. Василию понравилось, и он сохранил кассету у себя.

В самый канун выпускных экзаменов Василий вошёл в класс темнее тучи и воспалёнными от слёз глазами.

– В чём дело, братан? Кто тебя обидел? – подскочил к нему не на шутку встревожившийся Стас.

– Отец освободился и вернулся в деревню. А там его кто-то убил, – бесцветным голосом сообщил ему Вася.

Так. Сочувствие лучшему другу – это поважнее всяких там занятий будет. Стас увёл Васю в школьный сад, усадил под тополь и велел ждать. Сам же, нашвыряв по своим карманам какую-то мелочь, двинул в магазин, где под косые взгляды покупателей умудрился-таки купить литр дешёвого портвейна.

– Когда похороны? – после распития первой бутылки прямо из горла, осторожно осведомился Стас.

– Через три дня, – уже заплетающимся языком ответил окосевший Вася.

– Поедешь?

– Я бы рад, но мать запретила. Ведь в разводе они были, – всхлипнул Стрельцов.

Громов откупорил вторую бутылку и подал её другу. Приняв её с благодарностью, Вася сделал несколько больших глотков и передал обратно Стасу.

– Кто же его? – продолжал тему Стас.

– Я ничего не знаю! И, вообще, давай больше не будем говорить об этом! вдруг резко отрубил Василий.

– Хорошо, братан, закрыли тему, – кивнул в ответ Громов.

Стрельцов скрыл от друга то, что кое-кого подозревает в этом преступлении. И, вообще, некоторые моменты его нелёгкой жизни – это сугубо личное.

Ребята окончили школу и поступили в техникум, здесь же, в своём городе. Стрельцов только благодаря тому, что сумел списать у Громова ответы на экзаменационные вопросы. Громов же легко, без всяких там пыхтелок. Ему бы и в ВУЗ поступить, раз плюнуть. Не захотел. Лень, да и не входило это в его планы чего время-то зря терять?

На втором курсе к Васе вновь постучалась беда. Умерла с перепоя мать. Но Стрельцова это горе не подкосило. Он, даже, кажется, облегчённо вздохнул. С её загулами жить становилось всё сложнее и сложнее.

Василий днём учился, а ночью сторожил детский сад. В общем, крутился, как мог. Разговор о том, что заживут они со Стасом скоро сытно и вольготно, как-то для Василия позабылся. А вот Стас ни на минуту об этом не забывал. К тому времени в городе уже шустрили несколько диких команд, промышляющих ставшим новомодным рэкетом и прочим мелким бандитизмом. В основном туда входили уголовники, вооружённые стилетами да перьями. Стас же мечтал создать мощную, оснащённую огнестрельным оружием, мобильную и организованную преступную группировку, здоровую и телом и духом. Чтоб ни одного "синего" в ней не было. И детище Стаса должно было не только всеми путями "рубить капусту", но ещё и "делать погоду в доме". Короче, что-то вроде итальянских мафиозных кланов. Вот тогда и должна была наступить жирная житуха! Об этих замыслах Василию по-прежнему не было ничего известно. Не время...

Стас обожал свободу. Терпеть не мог вездесущего родительского ока. Не пей, не кури, со шпаной не связывайся, по бабам не гуляй. С такими правилами мечты в реальность никогда не обернуть. И тогда Гром прикинул, как он может то самое око прикрыть. Нужно создать свою семью, и точка!

– Женюсь! – твёрдо заявил он своим предкам.

С Татьяной Стас познакомился в конце первого курса, и сразу смог влюбить её в себя. Это он делать умел, когда хотел. А что? Хорошо сложён, на лицо не урод, за словом в карман не лезет, умён и даже романтичен. В целом, очень перспективный молодой человек.

Стас сделал Татьяне предложение, и она сразу же согласилась. Да и не могла не согласиться. Ведь, любила же. А он? Верно, тоже любит...

Узнав о сумасбродном решении друга, Василий демонстративно покрутил пальцем у своего виска.

– У тебя что, колпак поехал?

– Не, братан, у меня всё в порядке. Так надо, – не вдаваясь в тонкости этой авантюры, весьма расплывчато ответил Стас.

Родители Громова наперекор сыну не пошли. Денег на свадьбу наскребли и шикарный подарок приготовили. Ту самую двухкомнатную квартиру.

Свадьбу сыграли после выпускных экзаменов техникума. Грандиозно погуляли! Классно оттянулись. Но отшумели праздники, и на смену им пришли обыкновенные семейные будни. Вот тут-то и оказалось, что новоиспечённый муж к ним абсолютно не готов. Семью-то содержать треба. А Громов, устроившись после технаря на завод электротехнического оборудования, не продержался там и двух месяцев. Ну, не для него это – работать под чьим-то руководством, да ещё и за нищенскую подачку, которая громко называется заработной платой. Потом так сяк, случайными заработками перебивались, опять-таки родители помогали. Татьяна устроилась работать в магазин. Стас всё больше и больше нервничал, стал часто и помногу закладывать за воротник. В пьяном угаре, сам, не помня того, делился с супругой своими полубредовыми планами, касающимися его голубой мечты, чем не на шутку пугал её. Таня была в положении и тайно в душе всё же надеялась, что рождение ребёнка образумит "слетающего с катушек" мужа. И ведь вправду, после рождения сына Громов на какое-то время избавился от своей навязчивой идеи и полностью переключился на семейные проблемы. Андрейку он безумно любил. Сам вставал по ночам, каши варил и пеленки менял, разве что титькой своей не кормил. Изменилось отношение и к супруге. К ней родилась любовь особая – любовь к матери его ребёнка.

Рождение сына позволило Стасу выцарапать себе отсрочку от службы в доблестной Красной Армии. Пополнить её ряды у него не было никакого желания. Он трезво осознавал, что с его духом лидерства и очень непростым характером там ему придётся не сладко. Василий полностью разделял его мнение, поверив в то, что Стас не хочет на целых два года оставлять свою семью. К слову, ему муштра не грозила – отбраковали ещё на допризывной комиссии из-за какого-то гормонального нарушения в организме. Стас избрал очень рискованный и грозящий серьёзными последствиями способ "отмазывания" от воинской повинности...

Андрею исполнился год, когда военкомат вновь вспомнил о его существовании.

– А-а, вот и товарищ Громов явился, – встретил его язвительной усмешкой глава комиссариата подполковник Буханкин. – Попрошу на врачебную комиссию, товарищ призывник!

" Я тебе сейчас покажу такую комиссию!" – в душе позлорадствовал Стас и потопал прямиком в кабинет психиатра.

Сухопарый старичок в помятом халате с необыкновенно проникновенным взглядом ядовито-зелёных глаз кивком указал на стул возле стены. Вначале он долго изучал призывника взглядом, барабаня костяшками пальцев по краю своего стола, потом наконец-то пробрюзжал:

– Жалобы на плохой сон, головные боли, плохое настроение, галлюцинации имеются?

– Не-а, – мотнул головой Громов. – Всё в порядке, доктор. Страсть как в армейку охота! – Стас мастерски корчил из себя выпускника школы для умственно отсталых детей, и, судя по промелькнувшему по лицу врача некоторому подозрению, это у него неплохо получалось.– Вот, прям, удержаться не могу! – Стас повысил голос, психиатр приподнялся со своего стула. – Крови, доктор, крови хочется! Стас злобно оскалился, врач напрягся. – Море крови!

Последующие действия призывника стали для психиатра полной неожиданностью. Парень выхватил откуда-то из трусов обломок лезвия и одним резким движением вспахал себе предплечье.

– Крови, доктор, крови! – вскочив со стула, неистово орал он на весь военкомат и словно бешеная обезьяна размахивал руками, разбрызгивая алую кровь на стены и старичка.

На шум в кабинет ввалились люди: врачи и военные. Среди них и подполковник Буханкин. Дебильному призывнику тут же, прямо в кабинете зашили рану и наложили повязку.

– В стройбат, козёл помойный, пойдёшь! – не выбирая выражений, брызгал слюной Буханкин.

– Какой стройбат? – очумело вращал глазами шокированный психиатр. – Ему лечиться надо.

Спустя две недели ему выписали "волчий билет", который начисто отрезал ему путь к вожделенному плоду – личному авто.

Но Стас не отчаивался...

Сия безумная выходка была воспринята близкими Громова по разному. Родители Стаса лишь непонимающе пожали плечами, Танина сторона резко ограничила общение с чокнутым парнем. Сама Татьяна вскоре отошла от шока и расценила поступок мужа, как благородную акцию во имя сохранения целостности семейной ячейки. Василий же только подивился изобретательности друга, но особого значения этому случаю не предал. Ему было не до обсуждений. Он в поте лица трудился производственным мастером на механическом заводе.

Глава 5.

Несколько месяцев Станислав Громов не покладая рук вкалывал простым каменщиком на строительстве нового административного здания местного ГАИ. В этом был свой умысел. Во-первых, платили неплохие деньги – поправился семейный бюджет. А во-вторых, воздвижение ментовских стен позволило обзавестись полезными знакомствами с хозяевами полосатых жезлов. От них Стасу стала известна необходимая сумма для приобретения левого водительского удостоверения. Стас почему-то был уверен, что его будущее напрямую зависит от этого документа. Предчувствие не обмануло.

С новенькими правами в кармане Громов по началу понабрался опыта вождения на стареньких "Жигулях" одного кента. Потом устроился в кооперативную хлебопекарню развозчиком хлеба на рыдван "Москвич – каблук". Татьяна встала было на дыбы. Ещё бы! Променять приличную зарплату каменщика на копейки наёмного водителя. Но потом успокоилась, поверив в несуществующие боли в "надорванной" на стройке спине. Стас, кстати, за последнее время очень изменился в лучшую сторону. Спиртным не злоупотреблял, обернулся в добропорядочного семьянина и, кажется, выкинул из головы всяческие дурные мысли. Но его голубая мечта никуда не исчезла. Просто впала в анабиоз. И пробудил её от спячки Его Величество Случай. Всё-таки когда-то это всё равно должно было случиться.

На хозяина хлебопекарни наехал рэкет. И это была ни какая-нибудь дворовая кодла, а уже пустившая многочисленные страшилки о себе, мощная организованная бандитская группировка. Братки раскатывали на быстроходных иномарках, пользовались современными средствами связи, были отлично вооружены и дисциплинированы. Группировка не признавала никаких законов: ни писанных государственных, ни не писанных воровских. Славилась своими жестокими, ещё не нетрадиционными для Российских глубинок, методами закатывания жирных "карасей", коммерсантов то бишь, под свою крышу. Метод был очень эффективен. У строптивого коммерсанта, который отказывался от "делового сотрудничества" с ними, похищали близкого родственника и назначали за него выкуп. В случае отказа могли запросто прислать части тела бедняги грошовой бандеролькой. Кроме рэкета группировка занималась и целым рядом другой "чёрной беспредельщины".