Текст книги "Коренные изменения неизбежны - Дневник 1941 года"

Автор книги: Владимир Вернадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Третьего дня ‹был› у Авербаха (мой «ученик» 1890 года!)[56]56
  Дерюгин Константин Михайлович (1878-1938) – зоолог и гидробиолог.


[Закрыть] . Осмотрели ‹глаза› со всеми приборами. А вчера – у Бакулева [57]57
  Два слова неразборчивы.


[Закрыть] . Ясно, что современная медицина бессильна в этой области. Авербах говорит, что для моего возраста у меня глаза прекрасные, а Бакулев ворчал, что изменения так глубоки, что никакие очки не помогут, а о биноклях они ничего не знают. Медицинское стекло очень плохое, и врачи не могут добиться, чтобы на это обратили внимание. Всюду – брак.

12 мая. Понедельник.

Статью о Гёте принял для печати Струмилин[58]58
  Кулик Леонид Алексеевич (1883-1942) – геолог и метеоритик, ученый секретарь Комитета по метеоритам, ученик Вернадского.


[Закрыть] , председатель Комиссии по истории науки и техники. В сложной, полной интриг, политических и личных интересов ‹обстановке› (причем и коммунисты попали в разные группы) образовались две комиссии: «Научное Наследство» (‹председатель› – Комаров, куда и я попал) и Комиссия по истории науки и техники, которая прошла среди интриг и непонятных махинаций. Струмилин – вполне порядочный человек и добрый, идейный, хороший.

Вчера видел много народа. Никуда не выходил. Холодно и неуютно. Работал над «Хронологией» и много читал.

Утром приходил начать писать мой портрет художник Ростислав Николаевич Барт – от Ферсмана, по инициативе которого я согласился. Я хотел бы, если бы ‹портрет› оказался хороший, послать ‹его› Танечке[59]59
  Авербах Михаил Иосифович (1872-1944) – офтальмолог, академик, в 1895 году окончил Московский университет, где в то время на медицинском факультете вел занятия Вернадский.


[Закрыть] .

14 мая. Среда.

Третьего дня интересный разговор с Валентином Трофимовичем Малышеком[60]60
  Бакулев Александр Николаевич (1890-1967) – известный хирург.


[Закрыть] . С ним я и Лаборатория уже несколько лет поддерживаем научный контакт. Он завален текущей, во многом ненужной работой. Никак не может обработать огромного материала химического анализа нефтяных вод. Теперь как будто это сделает. Убеждение о подземной жизни у него наконец складывается.

В Баку сильно ухудшились условия жизни. Все привозное – всего не хватает. Еще – войска.

Жалуется на рознь азербайджанцев с русскими – стремление всех заместить местными. Его и тому подобных людей, выдающихся и нужных, не трогают – но замещение местным человеком каждой вакансии, часто в ущерб возможному лучшему русскому кандидату, ‹встречается› на каждом шагу.

Это естественно, и, по-моему, выход один ‹для достижения того›, когда этого не будет: русский должен свободно владеть местным языком – и понимать ее ‹нации› культуру.

16 мая. Пятница.

Был у О. Ю. Шмидта. С ним разговор по вопросу об уране и о прекращении работ в Табошарском ‹месторождении›. Он сказал, чтобы В. Г. Хлопин[61]61
  Струмилин Станислав Густавович (1877-1974) – экономист, статистик, историк науки и техники, академик.


[Закрыть] прислал ‹данные о месторождении›, прежде чем обращаться лично – например, мне – к Сталину. Между прочим, я ему указал, что сейчас обструкция у физиков (Иоффе, С. Вавилов – я не называл лиц): они направляют все усилия на изучение атомного ядра и его теории, и здесь (например, Капица, Ландау) делается много важного – но жизнь требует ‹развития› рудно-химического направления. Я ему напомнил, что наши физики остались в исторически важный момент при создании учения о радиоактивности в стороне от мирового движения и теперь ‹история› повторяется. Тогда, может быть, ‹сыграла свою отрицательную роль› ранняя смерть П. Н. Лебедева – а вступившие ‹после него› не имели нужного авторитета. Ведь ненормально, что я, не физик, организовал Радиевый институт.

17 мая. Утро. Суббота.

Вчера утром умер Иван[62]62
  Танечка – Толль Татьяна Николаевна (р. 1929), внучка Вернадского, живет в США.


[Закрыть] . Так мы с ним и не увиделись. Он хотел приехать, и надо было бы перед уходом из жизни повидаться.

Все построения – религиозные и философские – о смерти являются сложными концепциями, в которых научно реальное, вероятно, едва сказывается, – а научная мысль еще не подошла даже к первым построениям.

Странным образом, я подхожу к идее, что атомы – изотопы – иные в живом и косном. Это во-первых, и, во-вторых, ясно, что: 1) все живое, от мельчайшей бактерии и амебы и до человека, – единое, 2) что материально оно отличается от всех косных природных тел мироздания – поскольку мы его знаем. Я думаю, что различие кроется глубже, чем в физико-химических свойствах (которые одинаковы), но в состояниях пространства-времени. 3) Мы не знаем еще многого основного: есть неизвестные нам свойства человека, которые затронуты, по-видимому, индийскими мыслителями, и мы не знаем, какие процессы были или есть в природе – на Земле, в частности, – которые отвечают созданию пространства-времени, отвечающего живому организму. 4) Возможно, что жизнь – живой организм в отличие от всего, в природе существующего, отличается атомами. Идея Лукашевича[63]63
  Бакинский геолог-нефтяник.


[Закрыть] имеет прочные основания. 5) Это явление космическое. В Космосе Солнечная система заняла особое положение в Галактике – около ‹ее› центра.

Николай Павлович Анциферов[64]64
  Хлопин Виталий Григорьевич (1890-1950) – радиолог и радиохимик, академик, ученик Вернадского.


[Закрыть] звонил мне, что он недавно видел Ивана он ‹был› бодрый, собирался к нам в ближайшее время. Умер внезапно. Был христианином с мистическим оттенком – глубже понимал христианство, чем, например, Шики-Шаховские. Думаю, Георгий мой [65]65
  Друг Вернадского, историк-медиевист Иван Михайлович Гревс скончался в Ленинграде 16 мая 1941 года.


[Закрыть] к его настроениям близок.

Была вчера Екатерина Николаевна Котляревская-Орлова[66]66
  Лукашевич Юзеф (Иосиф Дементьевич; 1863-1928) – геолог, революционер, друг Вернадского по Петербургскому университету.


[Закрыть] . Страдает за мужа. Грубое отношение меркуловских молодцов к семьям пострадавших. Изысканная жестокость, ‹…› [67]67
  Анциферов Николай Павлович (1889-1958) – культуролог, историк, литературовед, ученик И. М. Гревса.


[Закрыть] опасное семя.

Никогда в последнее время не было такого интереса к внешней политике как «бегство» Гесса. Все считают, что это переговоры Германии с Англией за наш счет. Говорят, что немецкие войска ‹находятся› на ‹нашей› границе. Думают, что они с нами не будут церемониться – и пустят в действие газы.

И в то же время ослабление – умственное – Коммунистического Центра, нелепые действия властей (мошенники и воры проникли в партию), грозный рост недовольства, все растущий. «Любовь» к Сталину – есть фикция, которой никто не верит.

Будущее чревато ‹неожиданностями›. Я уверен в силе русского (украинского и т. п.) народа. Он устоит.

18 мая. Воскресенье.

Мысль об Иване – все время. Последний (и самый старый по возрасту) из нашего Братства[68]68
  Сын Вернадского, историк Георгий Владимирович Вернадский, проживал в США. См. дневниковую запись Вернадского 7 января 1939 года. »Дружба народов», 1992, № 11-12.


[Закрыть] ушел, полный сил умственных. Тяжелые и хорошие переживания нас связывали теснейшим образом – его и Машу [69]69
  Жена арестованного в 1938 году историка и юриста С. А. Котляревского.


[Закрыть] , меня и Наташу. Неожиданно для меня все тяжелое забыто и в корне ‹переосмыслено›. Иван здесь играл пассивную роль – страдающего. Это явно указывает, что с точки зрения истины – как она сейчас выработана человечеством – это тяжелое переживание (грех) – второстепенно.

Иван должен был приехать к нам на днях. Фатум древних резко сказался в жизни нашего Братства, характерным для которого были его интимность и ‹…›[70]70
  Одно слово неразборчиво; по смыслу: «заронено», «посеяно».


[Закрыть] большой организованности. Попали в такой мировой катастрофический период, который многое во всем происходящем объясняет.

Надо сохранить архив Ивана.

19 мая. Понедельник.

Читал с большим интересом книгу Rauschning'a о Гитлере. А. И. Яковлев считает – мне кажется, ошибочно, – что за Гитлером ‹стоят› настоящие хозяева – генералы. Все, что пришлось слышать за границей, говорит обратное.

Большое возбуждение вызывает бегство или поездка Гесса в Англию. Рассказывают о возможности войны с Германией. Официальные влиятельные круги скорее ближе к английской ориентации. Я боюсь, что официальная лесть и пресмыкательство ЦК партии принимает за реальность. А между тем грозно всюду идет недовольство, и власть, окруженная морально и идейно более слабой, чем беспартийная, массой, может оторваться от реальности. Две фигуры: Сталин и Молотов – остальное ‹…›[71]71
  Братство – возникший в 1886 году дружеский кружок выпускников Петербургского университета, в который входили ставшие впоследствии крупными учеными и общественными деятелями В. И. Вернадский, Д. И. Шаховской, С. Ф. и Ф. Ф. Ольденбурги, А. Н. Краснов, И. М. Гревс и другие.


[Закрыть] .

Большинство думает, что мы и наша армия не можем бороться с немецкой ‹армией›.

Я думаю, что в конце концов немцы не справятся ‹с нами› – но фикция революционности, которая у нас существует, где две жандармские армии и мильоны каторжников (в том числе цвет нации), не может дать устойчивости.

Получил от Георгия вырезку: огромные успехи в Америке с новым циклотроном, перед которым пасуют все больше ‹циклотроны›, у нас еще строящиеся.

При великолепном, в общем, людском материале, возможность их ‹научных работников› проявления ‹очень ограничена› – методика не на высоте.

20 мая. Узкое[72]72
  Маша – Гревс (Зарудная) Мария Сергеевна (1860-1941), выпускница Бестужевских высших женских курсов, педагог, общественный деятель, двоюродная сестра Н. Е. Вернадской (Старицкой), жена И. М. Гревса.


[Закрыть] .

Сегодня приехали к 2 часам дня в Узкое. Дождливый холодный день.

Сегодня получили от Ниночки[73]73
  Одно слово неразборчиво; по смыслу: «понимание», «стремление к».


[Закрыть] старые письма от 22-23 марта – о той поразительной перемене, которая произошла с Танечкой, когда ей позволили писать левой рукой [74]74
  Одно слово неразборчиво; по смыслу: «серое», «ординарное».


[Закрыть] .

7.IV.1941 года – письмо Степанову[75]75
  Узкое – академический дом отдыха (санаторий) под Москвой, в настоящее время в черте города.


[Закрыть] в связи с реконструкцией Геологического Института Академии Наук. Нездоровье не позволяет лично присутствовать при обсуждении ‹на Президиуме этого вопроса›. В сущности, эта организация Института введена в 1938 году распоряжением Кагановича (как бы постановлением ‹Академии›). Маразм научной работы при наличии талантливых и работящих людей – явно благодаря гниению центра, который в XX веке организован, как при царе Алексее Михайловиче. Добился малого – если добился. Безответственная роль партийной организации из молодежи, фактически схватившей только верхи и этого не сознающей и в то же время все усилия которой направлены на «лучшую» жизнь – на всяческое получение денег. Кашкины, Коневы и т. п. ‹партийцы› представляют организацию в организации и в значительной мере искажают структуру Академии. Один, как покойный Архангельский [76]76
  Ниночка – дочь Вернадского Нина Владимировна Вернадская-Толль, проживала в США. См. дневниковую запись Вернадского 7 января 1939 года. »Дружба народов», 1992, № 11-12.


[Закрыть] , из мелкого честолюбия пытался этим воспользоваться – А. Е. ‹Ферсман› из боязни, так как ему не верят, и неуменья выбирать людей менее сознательно шел на недопустимые компромиссы. Жизнь вносит поправки, но с опозданием. Чувство гниения направляющих центров.

5.V.1941 года Сталин стал председателем Совнаркома, Молотов – его заместителем. Личная диктатура выявилась наружу. Говорят, он вылечился.

21 мая, утро. Узкое.

Холодное, ветреное, но солнечное утро. Санатория почти пустая. В санатории нет градусника – еще не повесили! Это повторяется каждый год.

Написал три открытки Ниночке в связи с ее интересными письмами о Танечке: левша – и резкое изменение в ее поведении и способностях.

Чем более думаю, тем более убеждаюсь, что я правильно охватил левизну-правизну, охватил явление: разное состояние пространства в живом и косном. Это – явления новообразований состояний пространства, неизученное реальное явление в истории нашей планеты и, очевидно, мироздания.

Надо добиться четкого письма – следить за собой[77]77
  В письмах к отцу Н. В. Вернадская-Толль сообщала, что ее дочь Татьяна оказалась левшой от рождения, о чем первоначально родители не подозревали, воспитывая ее, как обычного ребенка, в правостороннем «рабочем пространстве». Это отрицательно сказалось на ее психическом развитии, успеваемости в школе. Одним из толчков, побудивших родителей постепенно перевести дочь в «левостороннее пространство», стало учение Вернадского о резко дисимметрической пространственно-временной организации живых организмов, включая человека. Позитивные результаты этой переориентации оказались очень впечатляющими.


[Закрыть] .

Здесь – бывший мой слушатель – «средний» студент, по его словам, жизнь которого была разбита fatum'ом, – Иван Иванович Мельников[78]78
  Степанов Павел Иванович (1880-1947) – геолог, академик, с 1939 года руководитель угольной группы в Институте геологических наук, академик-секретарь Отделения геолого-географических наук, член президиума АН СССР.


[Закрыть] .

24 мая. Узкое.

Немедленно по утверждении меня Головой Украинской Академии Наук[79]79
  Архангельский Андрей Дмитриевич (1879-1940) – геолог, академик.


[Закрыть] я вышел из Конституционно-демократической партии и ее Центрального Комитета [80]80
  С середины 1930-х годов превосходный ранее почерк Владимира Ивановича стал резко меняться в худшую сторону, что отразилось также и на дневниковых записях, в ряде случаев с трудом поддающихся расшифровке.


[Закрыть] . Во всех киевских газетах появилось мое мотивированное письмо об этом. Я мотивировал это тем, что считаю президентство в Академии Наук несовместимым с политической деятельностью. Такое же письмо я отправил в Киевский комитет Конституционно-демократической партии. Секретарем его была тогда сестра Луначарского, симпатичная и умная женщина. Она позже перешла в партию большевиков, говорят. Я тогда уже потерял ее из виду.

Когда в 1922 году я уехал в Прагу, там я заявил об этом князю П. Д. Долгорукову[81]81
  Геолог, минералог, ученик Вернадского.


[Закрыть] , и помню, раз рядом в комнате заседал Центральный Комитет Конституционно-демократической партии: я отказался прийти.

Этот выход не был только следствием этой формальной причины. У меня уже ‹тогда›, когда я был во Временном правительстве[82]82
  Президентом Украинской академии наук В. И. Вернадский был избран в октябре 1918 года. Подробнее см. в кн.: Сытник К. М. и др. В. И. Вернадский. Жизнь и деятельность на Украине. Киев. 1988.


[Закрыть] , я глубоко был не согласен с правительством князя Львова, не говоря о Керенском. Считал ошибочной всю тактику ‹кадетов›. Деятельность кадетов во время междоусобной войны у Деникина окончательно меня ‹от них› оттолкнула – и в земельном, и в национальном вопросах.

27 мая. Узкое.

В записке 17.II.1932 года, поданной В. М. Молотову, я писал: «Больше года назад я обратился через Академию Наук в Ученый Комитет при ЦИК с ходатайством о моей заграничной командировке на год. Это мое ходатайство рассматривалось по неизвестной мне причине в особом порядке».

Второй раз писал Сталину о заграничной командировке, по совету Луначарского. Я упомянул о том, что пишу ему по совету Луначарского.

Луначарский говорил мне, что он получил выговор ‹от› Сталина – как же я могу вмешиваться в эти дела, беспартийный. Мне кажется, с 1930 года в партийной среде впервые осознали силу Сталина – он становится диктатором. Разговор со Сталиным произвел тогда на Луначарского большое впечатление, которое он не скрывал.

28 мая. Узкое.

1932 год. – На Украине голод. Он произведен распоряжениями центральной власти – не сознательно, но бездарностью властей. Доходило до людоедства[83]83
  Членом ЦК Конституционно-демократической партии В. И. Вернадский избирался неизменно с основания партии в октябре 1905 года. Подробнее см.: Волков В. П. Кадет Вернадский. – «Нева», 1992, № 11-12.


[Закрыть] – хотя украинское правительство исполняло веления Москвы. Крестьяне бежали в Москву, в Питер много детей вымерло. В то же время в связи с неприятием колхозов (Второе (народное) Крепостное Право – Всесоюзная (народная) Коммунистическая Партия) ‹последовали репрессии›. Л. Н. Яснопольский [84]84
  Долгоруков Павел Дмитриевич (1866-1927) – политический деятель, литератор и публицист, один из лидеров Конституционно-демократической партии.


[Закрыть] бежал из Киева от голода в Москву.

В феврале 1932 года я так и не мог видеть Молотова, так как он сидел целые дни и вечера в связи с какими-то происходящими в это время аграрными преобразованиями. Мне кажется, в это время шла какая-то большая работа по учету колхозов и совхозов?

В это время Молотов только принял Гамова[85]85
  В 1917 году во Временном правительстве Вернадский занимал посты председателя Ученого сельскохозяйственного комитета Министерства земледелия, товарища министра народного просвещения.


[Закрыть] , который его обманул и не вернулся. Молотов был тогда еще homo novus и только приобретал влияние. Я встретил Гамова в Париже, и он сразу – в разговорах и поступках – ясно выступал, открыто говорил об условиях нашей жизни – о терроре и бестолочи. Гамов имел большой успех как ученый своими мировыми ‹работами›.

В конце концов Молотов поручил мое дело Куйбышеву, который прочел мою записку, и в связи с этим я имел с ним короткий разговор. Впечатление от него было скорее благоприятное. Очень ‹был› любезен. «Зачем же Вы хотите уехать?» – ‹спросил он›. Я ему сказал, что они заставляют меня уехать, так как здесь – без заграничных командировок – я не могу иметь нужных для меня условий научной работы. Я желаю этого избежать, так как работа, которую я здесь веду, мне дорога и ломать ее я не хотел бы. «Вы меня заставляете ‹уехать, – говорил я, – не давая возможности вести основную мою работу, которой я, как ученый, жертвовать не могу и где я дошел до больших обобщений».

Куйбышев, который произвел на меня впечатление порядочного человека, заявил мне, что я могу ехать, но он просил меня пробыть ‹в Москве› еще несколько дней и принять участие в Совещании по гелию, которое на днях ‹должно было› состояться в Кремле под его председательством.

Я согласился, конечно. Еще 3-4 дня пришлось ждать. Перед этим я был на гелиевом Совещании в Госплане (под председательством Сыромолотова, одного из убийц царской семьи[86]86
  По оценкам украинского ОГПУ, только за первые четыре с половиной месяца 1933 года на Украине было зафиксировано 2500 случаев людоедства, за это же время от голода умерло около 2,5 млн. человек. Как теперь установлено, голод помимо Украины охватил территорию Кубани и Ростовской области и был сознательно организован Сталиным и его кликой с целью окончательно сломить сопротивление крестьянства южных районов СССР насильственной коллективизацией. См.: Максудов Сергей. Потери населения СССР в годы коллективизации. «Звенья». Вып. 1. М. 1991; Капелюшный Леонид. Голодомор. – «Известия», 3.7.93.


[Закрыть] ). В этом совещании мне пришлось выступить. Совещание ‹было› беспорядочное. Я выступил с указанием необходимости снять засекречивание, считая, что это позволяет работать хуже, без критики, и фактически дело не двигается. Как будто и Сыромолотов ‹меня› поддерживал.

Возвращаясь к куйбышевскому совещанию, я увидел там многих из тех лиц, которые были немного недель тому назад в Госплане. Мое появление произвело сенсацию; но кроме них здесь было много важных чиновников и дельцов, среди которых огромное большинство были евреи, мне незнакомые. Некоторые из них держали себя комично важно. Один из них (фамилию которого не помню) погиб во время воздушной катастрофы – какой-то заместитель наркома. Я здесь защищал ту же точку зрения о необходимости гласности в вопросе о гелии, указывая, что при отсутствии критики работа идет неизбежно ухудшаясь и сводится на нет. В заключительном слове Куйбышев присоединился к моему мнению, но ничего из этого не вышло.

Я помню, что в 1932-1933 ‹годах›, когда я был за границей, меня поразило в заграничной эмигрантской печати малое влияние, которое в ней занимал голод ‹в нашей стране›. И близкие мне ‹люди› этого не сознавали. Иностранные корреспонденты в Москве указали на это много позже.

Перед отъездом из-за границы я получил трогательное прощальное письмо от Фед. Изм. Родичева[87]87
  Скрыпник Николай Алексеевич (1872-1933) – революционер-большевик, государственный и партийный деятель, член ЦК ВКП(б). С февраля 1933 года заместитель председателя СНК и председатель Госплана Украины, один из главных противников антикрестьянской и антиукраинской политики Сталина. В июле 1933 года, доведенный до отчаяния, покончил жизнь самоубийством.


[Закрыть] . Он как бы сознавал, что мы ‹больше› не увидимся. Не знаю, вывезла ли Ниночка тот архив, который мы оставили у нее в Праге, когда уезжали в Россию, когда она переехала в Америку [88]88
  Яснопольский Леонид Николаевич (1873-1957) – экономист, академик АН УССР.


[Закрыть] .

Когда мы приехали в Прагу, незадолго перед этим умерла Анастасия Сергеевна Петрункевич – один из наших друзей, наиболее близких и дорогих. Иван Ильич ‹Петрункевич› умер раньше. Есть его «Записки» (и у меня) интересные[89]89
  Гамов Джордж (Георгий Антонович; 1904-1968) – русско-американский физик, космолог, генетик, член-корр. АН СССР (избранный по представлению также и Вернадского), в 1933 году эмигрировал сначала во Францию, затем в Англию. С 1934 года – в США.


[Закрыть] . Надеюсь, сохранилась наша переписка с Анастасией Сергеевной. Я думаю – так мне тогда казалось, и я как-то говорил об этом с Иваном Ильичом, – что у Анастасии Сергеевны – эпистолярный талант.

30 мая. Пятница. Узкое.

Вчера – начало сессии Общего Собрания ‹Академии Наук›.

К моему удивлению, она интересная, хотя организована – в смысле демонстрации – плохо.

Мои глаза и уши явно ухудшились. И меня поразило резкое изменение явное старение – моих сверстников и даже более молодых, чем я: резко постарели, явно сдали за прошлый год академики Ферсман, Прянишников, Шмидт, Бах, Фаворский, Ляпунов, Щербатский и другие.

В самую последнюю минуту – очевидно, ‹вмешался› Сталин (?)[90]90
  Сыромолотов Федор Федорович (1877-1949) – горный инженер, революционер-большевик. Когда 12 июля 1918 года на заседании Уралсовета в Екатеринбурге решался вопрос, как быть с царем, Сыромолотов был среди тех, кто требовал его немедленного расстрела.


[Закрыть] произошло изменение тематики: выдвинуты проблемы организованного срочного поднятия плодородия, урожаев. Уже в толпе, входя в зал, я встретился, мне кажется, с Лискуном [91]91
  Родичев Федор Измайлович (1854-1933) – общественный деятель, публицист, один из лидеров Конституционно-демократической партии, член Государственной думы всех созывов, после Октябрьского переворота – в эмиграции.


[Закрыть] , которого давно – года два – не видел; он постарел и потолстел. Он мне сказал: «А Ваша Академия поставила наш вопрос – вопрос урожаев». Я спросил: «Что же – совместная работа?» Он сказал: «Да неизвестно – может быть, слияние». Потом я его не видел.

Открывая заседание, Шмидт сказал, что общий плановый доклад сделает Прянишников[92]92
  Свою последнюю поездку по странам Европы В. И. и Н. Е. Вернадские предприняли в 1936 году. Н. В. Вернадская-Толль из Чехословакии в США выехала с семьей в 1938 году.


[Закрыть] , который подготовился – хотя раньше думал, что не успеет.

Его доклад очень интересен – расчет на 15 лет; в основе – ‹упор› на скотоводство (навоз) и на химизацию. Для меня ясно, что это – если осуществить – будет иметь решающее ‹значение›. Точки над i поставил Варга[93]93
  Петрункевич Иван Ильич (1843-1928) – общественный деятель, публицист, один из лидеров Конституционно-демократической партии, после Октябрьского переворота – в эмиграции. Петрункевич Анастасия Сергеевна жена И. И. Петрункевича. Здесь имеются в виду изданные за рубежом «Записки общественного деятеля» Петрункевича, хранящиеся в личной библиотеке Вернадского.


[Закрыть] : через 15 лет – даровой хлеб для всех граждан. Он указал и на огромное политическое значение этого достижения. На меня это произвело огромное впечатление. Возражал Прянишникову Лысенко – очень мало и слабо, против клевера.

Но я решил двинуть радиевое удобрение – надо переговорить с Виноградовым, Барановым[94]94
  Вопросительный знак Вернадского.


[Закрыть] , Хлопиным. Надо попытаться поставить этот вопрос реально – как задачу дня.

Был доклад Бу…[95]95
  Лискун Ефим Федотович (1873-1958) – животновод и зоотехник.


[Закрыть] , внешне небезынтересный, но весь проникнутый фальшью и всем официальным лакейством. Понимаю отношение Прянишникова к этому ученику Вильямса [96]96
  Прянишников Дмитрий Николаевич (1865-1948) – агрохимик, биохимик, физиолог, академик АН СССР и ВАСХНИЛ, друг Вернадского, принципиальный противник Т. Д. Лысенко и его агробиологического «учения».


[Закрыть] .

Для меня очень интересны ‹были› разговоры с Николаем Дмитриевичем Папалекси[97]97
  Варга Евгений Самуилович (1879-1964) – экономист, академик.


[Закрыть] . Он, с которым вместе ездили на заседание, ‹говорили› о космической пыли, ионосфере. Надо привлечь его в Метеоритный Комитет.

31 мая. Узкое.

Малая Советская Энциклопедия. 2-ое изд. Том 2-ой. Москва. ОГИЗ. 1934 г. Стр. 375:

«Вернадский В. И. (Род. 1863) – академик, минералог, геохимик и кристаллограф, один из основателей новой научной дисциплины – геохимии и генетической школы в минералогии. Наиболее крупные работы В.: «Опыт описательной минералогии», «Очерки геохимии», «Биосфера», «История минералов земной коры» и др. Участвовал в борьбе высшей школы со старым режимом. По своему мировоззрению – сторонник идеалистической философии. В научных работах В. проводит идеи «нейтрализма» науки, выступает в защиту религии, мистики, исконности жизни и живой материи и ряда виталистических антиматериалистических концепций, отрицая материалистическую диалектику».

Мне говорил С. Ф. Ольденбург, что биографический очерк, составленный в Большой Энциклопедии А. Е. Ферсманом, явился одним из инкриминируемых, когда была в 1930-х годах изменена редакция Большой Энциклопедии.

Мое выступление в защиту религии: я ставлю или ставил сознательно на равное место философию, науку, религию. Это раздражает. Как-то Лузин[98]98
  Баранов Владимир Ильич – геофизик, радиолог и радиогеолог, ученик Вернадского.


[Закрыть] мне предложил вопрос – религиозен ли я? Я ответил положительно. Но я не вижу ‹в мире› проявлений Бога и думаю, что это представление вошло в человечество не научным путем и явилось следствием неправильного толкования окружающей нас природы (биосферы и видимого и ощутимого космоса). Элемент веры есть и в большевизме. Мистика мне чужда, но я сознаю, что нам неизвестны огромные области сознания, доступные, однако, до конца научному, поколениями длящемуся исканию. Я давно не христианин и все высказывания диалектиков-материалистов считаю в значительной мере «религией» философской, но для меня ясно противоречащей даже современной науке. «Сознание» – «мысль» – в атомистическом аспекте связано с определенными изотопами. Метампсихоз [99]99
  Бушинский Владимир Петрович (1885-1960), почвовед, член-корр. АН СССР, академик ВАСХНИЛ, ученик В. Р. Вильямса.


[Закрыть] в этом отношении – дальше идти нельзя пока допустим, но едва ли можно думать, что личность ‹после смерти› сохраняется. Гилозоистический пантеизм, может быть, одна из форм будущих религиозно-философских исканий. От витализма я так же далек, как от материализма. Думаю, что живое отличается от мертвого другим состоянием пространства. Это все доступно научному исканию. Может быть, наибольшее понимание дает для отдельного человека не наука его времени, а мир звуков музыка.

1 июня. Воскресенье. Узкое.

29-31 мая Общее Собрание Академии Наук, в котором подняты общие вопросы, частию заставившие меня задуматься над темами работы своей и Лаборатории и выступить принципиально, что я делаю редко. В этой сессии подняты основные вопросы – и научно-государственные, и вопросы организации самой Академии.

Очень поразило и поражает меня явное ослабление и старение Академии. Чаплыгин[100]100
  Вильямс Василий Робертович (1863-1939) – почвовед, академик АН СССР.


[Закрыть] страшно поддался и трогательно нежен со мной. Приходится доживающим ‹свой век› переживать трагедию жизни – ее «загадку» – в грубой форме быстрого исчезновения того поколения, к которому относишься. Их еще много – от 70 до 80 ‹лет›, но они быстро исчезают. Если проживешь еще 10 лет, это будет менее ощутимо, так как их меньше осталось и уходят они из жизни медленнее – так будет казаться.

Академия это очень чувствует: Президиум из Комарова, Шмидта, Чудакова все серьезно больны. Мне кажется, у Комарова и Шмидта – ‹был› удар. От этого не оправляются, и люди, так заболевшие, не могут вести такую ответственную работу без вреда для себя и для Академии. Но нет путей из этого выйти, едва ли они из личных или идейных соображений уйдут сами. На это у них нет сил люди все честолюбивые.

Грубое постановление Президиума об Институте по экономике. Это все наследие Коммунистической Академии. Там всегда был, в общем, резко более низкий научный уровень и всегда был дележ пирога и чисто буржуазное желание больше зарабатывать – ‹это› так характерно для партийных работников Академии, для «секретарей» (как говорил покойный Сушкин[101]101
  Папалекси Николай Дмитриевич (1880-1947) – физик, академик.


[Закрыть] : «Ученые коты могут рассуждать только от печки»). Мы все это видим и знаем – в академической среде партийный состав среди научного персонала явно ниже ‹беспартийных›. Интриги – характерное явление среди партийцев, к сожалению и к огромному вреду для государства. Мне кажется, морально и интеллектуально партия ослабела. Это было видно и сегодня, когда Ярославский возражал (очень неудачно и слабо) Капице.

Прения были интересны. Первым выступил я – совершенно неожиданно ‹для себя›.

Я указал, что в своем плане организации научной работы Президиум не коснулся того, что нам нужно. Он хочет руководить и контролировать нашу работу, тогда как об основных данных, необходимых для работы, он не заботится. Так, большинство наших помещений никуда не годятся, так как переезд учреждений Академии Наук ‹из Ленинграда в Москву› семь лет назад был временный – мы приехали и поместились в негодных помещениях. Нельзя с этим мириться.

Еще хуже – если ‹это› возможно с оборудованием. Всем ясно – и это учитывается, – что современный завод или фабрика требуют прежде всего соответствующего для их целей здания. В плохих помещениях можно оставаться только временно. Но еще важнее – отсутствие научных приборов или долголетия их постройки. У нас годами строятся циклотроны, которые в Америке и, по-видимому, Японии строятся месяцами. До сих пор у нас один циклотрон, построенный в 1939 году в бытность мою директором Радиевого Института. У нас нет ни одного масс-спектрографа, который ‹впервые за рубежом› был построен 30 лет назад, – у нас они построены, но не использованы. Когда мы три года назад начали его строить в нашей Лаборатории, то модель этого московского масс-спектрографа мы видели и пользовались советами ее строителя профессора Яковлева. Нам отказали в покупке масс-спектрографа за границей, без которого нельзя работать по изотопам; нам дали деньги – достаточно – и материалы, которые мы доставали с трудом. Мастера могли работать в свободное время за большую оплату своего труда. Работа была всячески заторможена. Мы нашли талантливого конструктора и в этом году надеялись ‹построить› два масс-спектрографа. В 1940 году Нир в Америке упростил ‹масс-спектрограф› для легких элементов, а затем доделал большой ‹масс-спектрограф› Бэнбридж. То же американский. Но прошло три года – и наша работа стоит.

Сейчас поставлена проблема урана как источника энергии – реальной, технической, которая может перевернуть всю техническую мощь человечества. Я начал работать в области радиоактивности почти сейчас же после ‹ее› открытия – больше 30 лет назад, и ясно вижу, что это движение не остановится. Но у нас идут споры – физики направляют внимание на теорию ядра, а не на ту прямую задачу, которая стоит перед физико-химиками и геохимиками, – выделение изотопа-235 из урана. Здесь нужно идти теорией, немедленно проверяя ‹ее› опытом. Начал работать большой циклотрон в Калифорнии, и сразу мы получили новые и неожиданные для всякой теории результаты: во-первых, по указанию американской прессы, удалось разбить урановое ядро так, что получается почти только ‹изотоп-›235, и, во-вторых, ‹азот› № 14 переведен в радиоактивный углерод С14. Этот тяжелый углерод живет тысячу – по-видимому, больше – лет, и ‹он› радиоактивный. Это открытие огромного теоретического значения. Не отрицая, конечно, значения теории, я считаю, что сейчас не она должна привлекать к себе наше внимание – а опыт и новые нужные для этого приборы. Теория ограничена посылками – а сейчас здесь природные явления и опыт могут и действительно расширяют ‹…›[102]102
  Лузин Николай Николаевич (1883-1950) – математик, академик, друг Вернадского.


[Закрыть] .

12 июня. Четверг. Узкое.

Несколько дней не писал.

Погода со вчерашнего, третьего дня улучшилась резко. Тепло. Садовый мир проснулся, и лето вступает в свои права. – Обычное явление аномалии? Или проявление геологического ‹изменения› погоды?

Читал Hengam'a «Lenin» (1937). Многое для меня интересного. Пережил опять время моей молодости – студенческие годы, Шевырев[103]103
  Метампсихоз – религиозно-мифологическое и философское учение о переселении душ.


[Закрыть] , Лукашевич, Александр Ильич Ульянов. Многое рисуется теперь иначе, чем тогда. Это и понятно. Пришлось пережить целый исторический перелом: начало ноосферы.

Переживаем вторую ‹мировую› бойню – последствия которой должны быть еще большие. Из первой мировой бойни создалось полицейское, как и прежнее, ‹государство,› но власть находится в новых руках и ‹осуществлены› основные стремления социализма – без свободы личности, без свободы мысли. Но это не ноосфера – и совершенно иначе будет оценена творческая деятельность В. И. Ульянова-Ленина.

Многое было бы иначе, если бы его жизнь не была насильственно прервана. Или и без этого ‹у него была› неизлечимая болезнь? И. П. Павлов относился к нему иначе, считая, что это – патологический тип волевого «преступника». 1924 год – еще не сложилось Советское государство. 17 лет, ‹прошедшие› после его смерти, не дали развиться многому, что он мог бы дать.

В конце концов, 1924-1941 годы резко в основном разные, и сейчас нет той пропасти ‹между прежним и теперешним полицейскими государствами›, какую можно было видеть в 1924 году. Положение неустойчивое – но основные линии экономические останутся. Но непрочно то, что может существовать только при росте научной мысли, когда ‹эта› мысль не имеет свободы проявления и развития. Чувство непрочности и преходящести ‹существующего› очень сильно растет.

13 июня. Пятница. Узкое.

Жаркий день утром. В тени больше 20°С.

Приезжал на днях ко мне доцент С. В. Грабянко из Львова, с которым я был одно время в переписке. Он кончил Технологический Институт в Петербурге. Говорит по-русски без акцента, также пишет ‹по-русски›. Польские общества во Львове закрыты. Из магазинов выбирают книги, часть идет в массу, ‹часть› уничтожается, кроме экземпляров для библиотек. В городе очень повысилось религиозное настроение. Верит, что испытания Польши временны. Отрезаны от Варшавы. Подтверждает известия (англичан) о массовых расстрелах в Польше. Знает мало, может быть, меньше, чем мы.

Профессора официально читают по-русски и по-украински, но некоторые de facto по-польски.

Сейчас лучше, не так давно во Львове был совсем голод. Масса войск. Я думаю, что помимо плохой и бездарной организации главная причина нарушения питания – в известной степени голод и затруднения с получением припасов связаны не с Германией, а с необходимостью содержать мильоны войск на всех границах.

Вчера у меня ясно сложилось представление о свободе мысли как основной геологической силе. Под влиянием чтения Hengam'a «Ленин». Развить в «Ноосфере». Ярко сказывается в строении нашей страны. Интересно, насколько в этом виновата ранняя смерть Ленина?

Как-то в Академии Ярославский сказал, что старые партийные ‹деятели› в партии 1941 года ‹составляют› один с небольшим процента. Поразительно пала умственная их сила и удивительно количество в партии «хозяйственников» (теперь это слово даже не употребляется, как несколько лет тому назад). Аппарат партийный даже в Академии очень низкого уровня.

Вчера для меня стало ясно, что в структуре ноосферы ‹на первое место› выходит человеческая мысль, то есть в реальной жизни человека свобода мысли должна стоять наравне с теми экономическими «свободами», которые лежат в основе всякого социализма. Без внимания в этой ‹…›[104]104
  Чаплыгин Сергей Алексеевич (1869-1942) – математик, физик-механик, академик, друг Вернадского.


[Закрыть] .

15 июня. Узкое.

В «Правде» от 13.VI.1941 года помещена статья Д. П. Малюги[105]105
  Сушкин Петр Петрович (1868-1928) – зоолог, академик.


[Закрыть] «Об успехах биогеохимии». Статья, как и надо ждать от Малюги, не всегда фактически верная – но все же знамение времени. Статья, говорят, сокращена чуть не вдвое. Д. П. Малюга – долгое время единственный коммунист в моей Лаборатории (сперва кандидат партии). Как все средние коммунисты, стремится достигнуть довольства, материальные блага. Он родом из Черниговщины, человек средних способностей, но в работе не фальшивит. Кандидатскую диссертацию он защитил давно. Докторскую я его заставил (да еще раньше А. П. Виноградов) переделывать раза 3-4. Он с ленцой и недостаточно общего образования. Одно время, перед войной, его отставили от Лаборатории и собирались послать в Бельгийское полпредство. Он знает французский язык и т. д. Это разрушилось, и он вернулся к нам. Так как все места были заняты – нам прибавили единицу. А. П. Виноградову пришлось много с ним считаться – это было «око» в нашей Лаборатории. Но среди других его коллег он, пожалуй, лучше среднего коммуниста. Я думаю, что его «пролетарское» происхождение подозрительное.

Сегодня кончил и завтра посылаю О. Ю. Шмидту мое заявление в Президиум в связи с моим выступлением 30.V о научной работе Академии Наук. Мне кажется, мне удалось изложить главное все довольно ясно. Это мое выступление, несомненно, произвело впечатление. Еще сегодня мне об этом говорил Х. Коштоянц[106]106
  Фраза не окончена; возможный вариант: «расширяют научные представления человечества».


[Закрыть] . Мне несколько раз звонили из Президиума о присылке им изложения. Должно быть, заинтересовались в партийных кругах, следящих за академической жизнью. ‹Вопрос› должен рассматриваться в Президиуме 17 июня по состоянию здоровья решил не ехать. А. П. Виноградов отвезет 16 июня мою записку Шмидту.