Текст книги "Пережитое и передуманное"
Автор книги: Владимир Вернадский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)
24 мая 1923 Париж
«В мой мозг, в мой гордый мозг собрались думы» – Н. Гумилев. Убит в момент расцвета. Гордый мозг не может прожить в ком(м)унист(ическом) рабстве.
Но ком(м)унист(ическое) движение очень глубокое. Сегодня в «Journal des Debats» обвинительный акт Cachin (Кашену) [25]25
Кашен Марсель (1869–1958) – один из основателей Французской коммунистической партии, бессменный с 1918 г. и до конца жизни главный редактор газеты «Юманите».
[Закрыть]и К°. Ясна мировая работа 3–го Интернационала.
Интернационал свободы – интернационал интеллигенции, как спасение от надвигающегося рабства? Но победа может быть только при дисциплине?
16 июня 1923 Париж
Мы видим, к чему пришло движение мысли русской интеллигенции – в теперешнем большевизме: идея диктатуры полицейского государства, отсутствия свободы.
Цель оправдывает средства. Сила. Диктатура одного класса. Отсутствие уважения к человеческой личности. Отсутствие чувства независимости (иррациональности) знания и религии.
22 июня 1923 Париж
В любви, в мысли, в успехах, в достижениях, в глубочайших переживаниях и подъемах личности – всегда, когда начинает подходить разум, – чувствуешь мгновенность и недостаточность пережитого по сравнению с внутренней сущностью! То же – величайшее музыкальное произведение, художественное творение, картина природы. Это все только отдаленное эхо того, чего хочешь.
Страха смерти у меня нет и никогда не было. Чувство мгновенности жизни – чувство вечности и чувство ничтожности понимания окружающего! и себя самого!
Смерть приходит всегда, и окружающее полно ею. Это неизбежное, как сама жизнь. И так же бесконечное?
Великая ценность религии для меня ясна, не только в том утешении в тяжестях жизни, в каком она часто оценивается. Я чувствую ее как глубочайшее проявление человеческой личности.
…А между тем для меня не нужна церковь и не нужна молитва.
Бог – понятие и образ, слишком полный несовершенства человеческого.
Из дневника 1924 г.29 мая 1924 Париж
Сейчас видно резкое противоречие большевизма, ведущего к новому массы, и того идеала – свободной человеческой личности, который нам дорог и который мы думали видеть в борьбе с абсолютизмом.
Сейчас для будущего человечества более страшен и опасен идеал большевизма и социализма, более глубокий враг свободы даже, чем (опасность со стороны) христианской церкви, потерявшей прежнюю возможность преследований.
3 июня 1924 Париж [26]26
В связи с неясностью положения Вернадского в Российской академии наук после того, как стало очевидно, что к 1 сентября 1924 г. (сроку окончания командировки) в Россию он вернуться не сможет, естественно, возникли варианты продолжения дальнейшей научной работы во Франции. Надо помнить и о том, что дети Владимира Ивановича, проживавшие в Праге, имели твердое намерение не возвращаться в большевистскую Россию, поэтому отъезд в Петроград был чреват расставанием с детьми навсегда. Моральное давление на Вернадских оказывали и их близкие друзья В. К. Агафонов и А. В. Гольштейн. Так, например, последняя писала в Прагу Георгию Вернадскому еще в декабре 1923 г.: «Наталья Егоровна (Вернадская) определенно мечтает остаться здесь. (…) Что хочет Владимир Иванович, этого, думается, никто не знает. (…) Ты, вероятно, знаешь, что большевики усиленно пропагандируют возвращение эмиграции. Им это нужно и лестно во всех отношениях. Думаю, что отход ученых, посланных ими в командировку, им очень неприятен. Не потому, что они дорожат работами этих ученых, а просто потому, что такой отход свидетельство против них. Они в свое время уморят, вышлют, расстреляют при надобности и без надобности того же Вернадского, но им надо показать той же Сорбонне, что «их» профессора находят возможность в их раю жить и работать, что так красноречиво доказывал здесь наш «взаимный» друг (С. Ф.Ольденбург). Мне чудится, что на Владимира Ивановича есть натиск в этом направлении. Там ему посулят – а может быть, посулили? – устроить лабораторию живого вещества… Тогда все и всё бессильно. На это он пойдет. (…) И за все это заплатит Наталья Егоровна. Она положит на алтарь науки остатки своих слабых сил».
[Закрыть]
И все мысли о России, будущем детей. Что‑то оно им даст – удастся ли им вернуться в Россию? А тогда – какова будет их судьба?
Стороной от Елизаветы Дмитриевны – первые известия о Любощинских [27]27
Семья родной сестры Натальи Егоровны Вернадской – Анны
[Закрыть]– все то же. Может быть, прав Груссе в своей книжке о возрождении Азии – Россия варваризуется. Ужасно ничего не знать о судьбе близких и возможности их гибели без всякой их вины.
8 июня, утро. 1924
Париж, Булонский лес
Мне кажется, не только я – но мы вообще не очень себе представляем психологию прошлого.
Чувство неустойчивости существующего, столь сильное и в Екатерине, и у Николая I, Пушкина, исчезло у Николая II и особенно его жены – и, может быть, благодаря этому произошло крушение Романовых.
9 июня, вечер. 1924
Париж
Вчера кончил биографию Кюри, написанную его женой. Большое впечатление (произвела) вся эта жизнь (нрзб), простая и в то же время вся идейная.
Среди выдающихся французских ученых мы имеем ряд таких праведников.
Я помню Кюри очень мимоходом и не вспоминал бы о нем, если бы не открытие радия. Но его имя было для меня большим, много раньше открытия радия: его теория роста кристаллов и теория симметрии вошли в мое научное мировоззрение с молодости, и я передал их значение ученикам.
Кюри в теории симметрии чувствовал ее философское значение, которое не высказал – не успел – в своих работах. И после него никто не охватил этот принцип в равной с ним мере.
3 августа 1924
Paris V, 7 Rue Toullier
Я встретил известие о войне в Чите, куда вернулся из поездки к забайкальским казакам. Сперва не поверили и говорили – боялся народ – о войне с Китаем. Уже тогда меня поразили разговоры свободные и недовольство на тяжесть жизни. Я помню, что несколько раз я чувствовал недоуменную жуть… И рядом – безграмотный народ – мальчики 8—10 лет, только грамотные в богатых больших селах.
Это население не выходило из тягот войны. Теперешний развал имеет глубокие корни в недовольстве народных масс той жизнью, какая была создана царским строем…
Молодым я временами любил в такие памятные дни уходить все дальше вглубь как в свою, так и в семейную (жизнь).
Что было.
1924. Париж – старость. Может быть, опять поворотный пункт? Если останусь жив: куда? Америка? Чехия? Опять с украинцами? Или же эмиграция?
Блеск открытий новых элементов? Утверждение учения о живом веществе или непонимание, и лишь через долгое время вспомнятся мои искания?
Как сложится Ниночкина жизнь: для нее будет Росков переломом? Образуется с Николаем Петровичем (Толлем) семья, или наш род кончится без потомства? Георгий пойдет ли дальше, сделает ли, что может сделать, или, по несчастию, которое выпало ему в браке – не могущая иметь детей жена – самка, наложит свой обесцвечивающий свет на всю его жизнь?..
1914. Еще была жива Оля (О. И.Алексеева (Вернадская)) и была жива и не больна Нюта… Как я мечтал для нее о другом ее будущем!
Война. Я тогда думал о долголетней – но не такой.
Верил в мощь России, не представлял возможности такого развала.
Общественная жизнь казалась сложнее, чем она оказалась в действительности.
1904. Жива была и Катя (Е. И.Короленко (Вернадская)).
Университетская борьба за академическую свободу. Казалось, что она шла в одном направлении с ходом освободительного движения.
И хотя тогда было ясно, что идеи свободы личности, свободы научного искания, столь дорогие мне, не отвечали идеологии людей, с которыми мы шли как будто вместе (налево – не враги!) – на это закрывались глаза. Враг «налево» был страшнее для будущего свободного человечества, чем тот направо, с которым боролись.
В это время моя научная мысль шла сама собою. Я жил в науке и научной работе, как в своей среде.
Еще живо «братство».
1894. В Москве – молодой профессор. Уже в кристаллографии – новатор в Москве. Но уже начал переходить в минералогию.
Интенсивная жизнь в Москве. Дорогая среда Полтавы – Старицких.
Большая работа мысли. Дружеская среда. Земская деятельность.
1884. Петербург. Конец студенческой университетской жизни. Дружеское братство.
Еще жива мать. Но ни с ней, ни с сестрами нет настоящей близости.
В это время еще были живы мои мечты об эмиграции – хотелось в другую, тропическую природу. Еще думалось уйти в область исторических, философских исканий.
1874. Еще жив отец. И я его в это время стал больше сознавать. Осенью умер брат Коля. Я – маленький гимназист с очень своей, скрытой от всех жизнью.
Смерть Коли при моей нервности – вызвала самозащиту: я старался забыть его и этим не допустить «нервных» проявлений и «потустороннего».
Здесь начало того заглушения во мне отзвуков к чему‑то необычному, которое во мне было – во мне, наследственном лунатике.
«Взял ли себя в руки» и жил нормально или же заглушил в себе способность понимать и чувствовать реальное, но не входящее в обыденную жизнь?
Жизнь в Харькове. Помню ярко и наш дом на площади против церкви, и все внутренние комнаты, и большую интенсивную свою жизнь мальчика.
Жив Евграф Максимович Короленко и его открытие мне мира природы.
1864. Мне год. Отец в Петербурге – в той жизни умеренного либерального профессора, блестящего оратора и жившего в общественной среде – каким я его не знал.
Он, мне кажется, не дал того, что он мог дать.
1854. Отец профессором в Москве. Пробивающийся талантливый украинец – честолюбивый, блестящий. Широкое образование. Уже женат на Марии Николаевне Шигаевой, которая внесла в его жизнь культурные навыки очень зажиточной или богатой русской семьи.
Коле три года – болезненный ребенок.
1844. Отец – молодой, недавно окончивший блестяще Киевский университет. Где он в этот год? В Каменец – Подольском (Виннице – зачеркнуто) учителем русского языка или уже за границей? Но это время, когда он сделал ошибочный шаг – перешел от славистики к истории, к занятию политической экономией, чтобы иметь возможность уехать за границу и пробиться в Университет. Еще жива бабушка – вдова в Киеве, почти без средств. Но в среде культурной – может быть, старые масонские следы деда, который умер уже. Друг деда и семьи – доктор Бунге в Киеве.
Мать в это время – маленькая девочка в Войтовцах, Пиря– тинского (?) уезда Полтавской (губернии) семьи (так!) – в зажиточной семье помещика, николаевского военного служаки. Связи помещичьи из старой среды казацкой старшины.
У отца – большие и яркие украинские симпатии.
1834. Дед в отставке – старый доктор – должно быть, в Чернигове? Или в Киеве. Масон из кружка Пилецкого. Гуманная, мягкая натура. По словам отца, удивительно похож на распространенный тогда портрет Вашингтона. Бабушка – Короленко, из большой, полной интеллигентских интересов семьи – как и наша – не из казацкой старшины, а служивого дворянства?
Отец – блестящий ученик Киевской 1 – й гимназии – пансионер. Средств нет.
Его старшие братья, мало способные, один юнкер?
1824. Отцу – три года. Жизнь деда – военного врача.
Эта жизнь мне – да и отцу – мало известна. Близкая семья Короленок и масонская среда.
Мой прадед – священник в селе Церковщина (?) Черниговской губернии – жив? Добивались в это время дворянства и дед, и прадед – дед по службе – коллежский советник – прадед доказывал «шляхетский» образ жизни показаниями 12 (ти) дворян. Но в это время это последнее дворянство находилось под тяжбой.
Связь между семьей деда и прадеда отсутствовала. Была жива прабабка, любившая и поддерживавшая деда?
1814. Дед – врач – все время в походах наполеоновского времени. Должно быть, за границей. Бабушка его сопровождала.
Прадед – священник в Черниговской губернии. Человек, по– видимому, с большим характером и с достатком.
У него семья из не очень удачных детей. Старший в это время – священник в Минской губернии??
1804. Та же жизнь деда. В плену во Франции? Или уже в России?
Прадед в Черниговской губернии.
1794. Дед – студент Военно – медицинской академии в Москве, куда ушел пешком из черниговской глуши, провожаемый матерью и позже проклятый отцом? Или уже лекарь?
1784. Дед – в Киевской духовной академии – студент?
1774. Дед – мальчик. Прадед уже священник.
1764. Прадед – в Киевской духовной академии? Или, вернее, – священник.
1754. Прапрадед – «войсковой товарищ» – заможний [28]28
Состоятельный (укр.).
[Закрыть]казак, давший образование сыну Ивану, который был сперва в Переяславском коллегиуме [29]29
Духовная семинария (отлат. collegium).
[Закрыть], потом в Киевской духовной академии.
Я думаю, в это время прадед был уже священник, а прапрадед Степан или Никита уже умер?
1744. Прадед Иван Вернадский в Киевской духовной академии.
1734. Молодой хлопец в Переяславском коллегиуме.
Жив и войсковой товарищ, его отец?
1724. Прадед – ребенок?
1714. Мои предки – простые войсковые казаки Березнянского повиту [30]30
Уезд, округ (укр.).
[Закрыть].
Выходцы «з Литвы».
В. Л. Модзалевский говорил мне, что в изданных Н. И. Петровым матерьялах для истории Киевской академии есть в начале XIX века указание на трех Вернацких – студентов.
Не получил ли образование и «войсковой товарищ», отец И(вана) Н(икитича) или И(вана) Степановича?) Вернацкого– священника.
7 августа 1924 Париж
Как все забывается и как трудно восстановить прошлое.
1919 – Киев. Староселье.
1920 – Крым. Симферополь. Салгирка.
1921 – Александровск – Мурманск – Петроград.
1922 – Прага – Париж.
1923 – Bourbon Lancy – Париж.
1924 – сейчас опять Bourbon Lancy – Roscoff…
15 августа 1924 Roscoff (Росков) 12, Rue Arnold Rousseau
Никогда не вдумывался в прошлое, и мало сознательно играли роль в моей жизни воспоминания. Но ясно, что всегда и непрерывно они входят в наше длительное существование. Нечасто вспоминаются в ясных логических образах или в целых, словами выражаемых картинах. Гораздо чаще – быстро мелькающие, неуловимые или трудно уловимые мгновения прошлых впечатлений. Промелькнет какой‑нибудь звук, который я слышал раньше, еще чаще вдруг пронесется картина местности, где я был, – туманно вспомнится лицо или облик человека. Несомненно, все подвижное, составляющее духовное существование человека, состоит из этих различных образов, связанных с чувствами человека, и, пользуясь этим (и тем, что запечатлеется от чтения, размышления), человек строит в своем «я» или фантастические, как сон, мечтания в форме образов, создает внутренне романы или сказки, или же логически думает, постоянно опираясь и прерывая свою работу интуициями и образными картинами, на них все время опираясь в извилистом ходе думанья.
…И сейчас я как раз нахожусь в этих охвативших меня и меня искушающих образах прошлого. Мало – помалу они вошли все ближе в мое сознательное «я», и мне, никогда не анализировавшему себя и не останавливавшемуся над суждением своих поступков, начинает нравиться углубляться в это прошлое, вспомнить его, зафиксировать его.
Едва ли я напишу записки – многое из того, что я пережил и перечувствовал, я не передам бумаге, но мне хочется сохранить кое‑что из прошлого – бесконечного по разнообразию и по событиям прошлого. В этих воспоминаниях я сейчас нахожу тот стимул к творчеству и то занятие своего сознания, какое обычно я находил в создании фантастических полусказочных, полуповествовательных мечтаний, к которым я привык с молодости.
Я отмечаю промелькнувшие воспоминания – указатели и их буду пытаться развить в этих записях.
Есть сходство между этими символами воспоминаний, промелькнувших в один миг, и их развитием в эти писаные наброски и тем впечатлением, которое, говорят, дают японцу и китайцу их картины, их сжатые краткие стихотворения, да и их идеограм(м)ы в разных их пониманиях.
16 августа 1924
Росков
Было ясно, что вокруг царя – пустое место, и за несколько месяцев до этого у меня был разговор с Н. Таганцевым, графом П. С. Шереметьевым – в значительной мере это понимавших. Но никто не ожидал происшедшего. Впрочем, я помню разговор свой с А. И. Гучковым, вернувшимся из армии в 1915 году и нарисовавшим мне ужасающую картину катастрофы, близкой к совершившемуся, возможной в момент возвращения солдат домой…
Безумие многих – думать, что старое, может, вернется. Ничтожно и серо большинство теперешних властителей России – но они всюду опираются на мировые политические силы, связанные с социализмом и рабочими организациями, – у них есть воля и энергия работы, моральная беспринципность и жестокость. Эта жестокость была и у прежних. Но разница рабочего и белоручки барина. Барин поищет палача – а найти не всегда сумеет, интеллигент – социалист сам, раз иначе нельзя, станет палачом. Как стали ими многие из идейных людей, постепенно морально опустившихся… Террор есть идеализация «палача», как и «ежовые рукавицы».
9 сентября 1924 Bourbon Lancy Chaumiere
Женские моды. Исчез корсет. Начало появляться и во внешности свободное человеческое тело. В этом отношении сыграли огромную роль спорт и купанья.
Это совершалось быстро. Я помню, как в одну из моих поездок меня поразил Будапешт свободой женской одежды – за ней ярко проглядывало тело. Я неправильно тогда объяснил свободой нравов. Затем все старые обычаи, державшиеся местами, вошли в новые нравы: помню, в Мюнхене с Гротом и его взрослой дочерью я делал (в 1904?) поездку в воскресенье к его друзьям. У одного из них – художника, фамилию которого я забыл, – купанье в Amersee, кажется. Мы раздевались в сарае. Вышли в штанишках Грот, я и мужчины и, к моему ужасу, очутились в дамском обществе. Грот говорил мне, что это принято, и то же указывал Сядипкий для венгерских купаний. Теперь начинается и культ тела. И, по существу, в этом много правильного и хорошего. Я не бываю в современных театрах – там «свобода» уже доходит до очень больших пределов.
Из дневника 1925 г.15 июня 1925 Париж Bourg la Reine (Seine)
Опять хочется вести Дневник, и, верно, как много раз раньше, – быстро брошу. Не хватит терпения, не будет сил, и нельзя охватить бесконечную работу мысли в немногих словах.
В сущности, та бесконечность и беспредельность, которую мы чувствуем вокруг в природе, находится и в нас самих. В каждом нашем дне или часе даже, если мы попробовали занести словами, что мы испытываем, мыслим строим образами и мигами впечатлений.
И когда наша логическая мысль попытается уловить и изложить час нашей жизни – сейчас же потянутся бесконечные и безначальные образы, мысли, настроения, которые как бы зарождаются и разрастаются под влиянием нашей мысли, нашей попытки запечатлеть происходящее.
Navra pet [31]31
Все течет (греч.).
[Закрыть]– здесь не менее верно, как в окружающем мире. «Час» жизни – как мало времени и как бесконечно много содержания.
И в дневник попадет всегда ничтожный сколок даже той части моего я, которая и замечается, и запечатлевается, и останавливает мое сознание.
20 июня 1925 Париж
Интересны передачи детей, приезжающих из России: пропаганда безбожия. Маленькая 13–летняя племянница Агафонова из Симеиза. «Пионеры» выспрашивают детей в санатории имени А. А. Боброва, верят ли (они) в Бога, и мучают, и преследуют верящих. В библиотеке уголок Ленина и безбожников.
Та же пропаганда, частию удачная, и в рассказах Ани Старицкой.
Здесь недавно был мальчик, сын ком(м)унистки, и он весь был поглощен мыслью: «Бога нет?»…
Если бы активны были верующие христиане в борьбе с большевиками – могла бы быть почва (для сопротивления).
8 августа 1925 Париж
Странное чувство – с одной стороны, как будто очень углубляюсь в новое. В понятии хода жизни уловил принцип, которому придаю большое значение. И хотя я недоволен, как я изложил эти идеи в «Биосфере», – мне представляется, что я достиг обобщений, которые и новы, и должны иметь большое значение.
Как будто мысль моя все углубляется.
С другой (стороны), на каждом шагу чувствую огромные пробелы знаний: несомненно, я не так в курсе минералогической работы, как был раньше. И это я сегодня очень ярко чувствовал.
Застыла моя мысль? Или начинает застывать? Сегодня в разговоре с Карташевым [32]32
Карташев Антон Владимирович (1875–1960) – философ, богослов, политический деятель. С 1920 г. в эмиграции в Париже.
[Закрыть]я почувствовал, что не могу ясно и точно формулировать, проявить вовне мои желания и мое понимание будущего. Точно я перед чем‑то остановился. Неужели это уже старение? Или, занятый мыслью в одной области и в нее углублением, – меня не хватает для другого? И я поэтому отхожу от жизни?
То же чувство и при чтении и перечитывании сборника «Les Appels d’Orient» [33]33
«Les Appels d’Orient». Emil Paul. Paris, 1925. Сборник ответов преимущественно французских историков, писателей, общественных деятелей на анкету редакции журнала «Les Cahiers du Mois» о желательности и возможности сближения Запада и Востока.
Брентано Луи (1844–1931) – немецкий экономист, проповедовал одну из разновидностей социализма.
[Закрыть], который сегодня читал. Тут мне очень близкое чувство тревоги. В то же время я ясно чувствую, что я со всем этим движением в корне различно все понимаю.
Так было со мною почти всегда. Я не входил в гущу движений и в душе был чужд многому, чем жили люди, с которыми я жил.
Так было во всей моей политической и общественной жизни.
Из дневника 1939 г.1 января 1939, утро
Москва
Вчера утром справлялся у секретарши Веселовского [34]34
Веселовский В. И. – секретарь Президиума АН СССР.
[Закрыть]о рукописях Личкова. Секретарша неприятная, грубая. Через нее по телефону с начальником «спецотдела» – очень неприятный голос и некультурный говор – никак не мог понять, в чем дело. Основная беда власти – не умеют выбирать людей и посылают мошенников, интриганов, воров и карьеристов. Не знаю, кто начальник спецотдела. Есть реальность и номинальность?
Ужасающую картину интриг и разложения партийцев рисует и наша пропаганда.
Сперва другие факты. Горбунов расстрелян в связи с Рудзутаком [35]35
Рудзутак Я. Э. – заместитель председателя Совета народных комиссаров. Осужден и расстрелян 28.11.1938 г.
[Закрыть](успел уехать – раньше? – за границу). Как‑то неприятно переживать конкретно казнь над человеком далеким, но еще недавно полным жизни и будущего. Может быть, (расстреляли) и Осинского [36]36
Осинский Н. (псевдоним В. В. Оболенского) – академик, экономист. Казнен 1.IX. 1938.
[Закрыть], которого я знал меньше. Французская революция убивала открыто.
Говорят, что когда Берия вызвал из Ленинграда начальника НКВД, заменившего Зайковского, назначенного Ягодой (расстрелян был при Ежове), то в купе оказались трупы начальника Ленинградского НКВД и его секретаря. Убили друг друга или один убил и сам застрелился.
Сейчас, говорят, взят курс на деловую работу – нельзя из– за полицейских цепей разрушать большое государственное дело. Это, кажется, было ясно и раньше. Очевидно, развал глубокий.
3 января 1939, утро
Москва
В Кременчуге нет ни одной церкви. Здесь скоро будет то же относительно (церквей). Сейчас последний собор сломан. Но мне кажется, что возможна резкая реакция, так как недовольство растет и пассивное сопротивление не уменьшается. Ничего взамен личной веры не дается. Я очень редко вижу идейных ком(м)унистов – очень честных патриотов – религиозно (и в смысле ком(м)унизма) по существу безразличных. Элемент идеи и веры, живого творчества исчезает. Идейные ком(м)унисты вымирают. Толпа, по существу, к ком(м)унизму безразлична. Удивительный застой мысли в этой области.
4 января 1939, утро
Москва
В Лаборатории холод: все замерзают: партийные хозяйственники виноваты: многие ниже среднего по деловитости и по морали. Если это везде – объяснение переживаемого недостатка всего. Недовольство кругом большое, и главное – вполне обоснованное и на каждом шагу проявляющееся.
8 января 1939, утро
Москва
Очень страшно сейчас (на) Украине. Колхозы не вошли крепко в жизнь, и может быть неожиданность. Особенно учитывая те аресты и произвол и несправедливость, которые творятся, – может быть, население встретит немцев не так, как этого можно ожидать из наших газет.
В Кременчуге – ни одной церкви, в окрестных селах – тоже. Население относится к этому тяжело. В самом городе нет дома, где бы не было арестованных при Ежове. Много арестованных крестьян [37]37
Очевидно, точное число жертв репрессий не будет установлено никогда, как и жертв Великой Отечественной войны. К настоящему времени обнародованы документы о числе арестованных органами ВЧК– ОГПУ – НКВД в 1921–1938 гг. Это более 4,7 млн человек, выявлены справки о расстреле более чем на 680 тыс. человек. Здесь не учтены несколько миллионов спецпоселенцев – жертв насильственной коллективизации 1929–1934 гг. Согласно ныне опубликованным документам, в тюрьмах и лагерях НКВД (без учета спецпоселенцев) на 1 января 1939 г. содержалось 1 989 883 человек, причем в одних только лагерях содержалось 443 262 заключенных по «политическим» статьям, аналогичная цифра для тюрем не приводится. – В.И.Вернадский
[Закрыть].
Из доклада Вышинского я вынес впечатление, что возможно военное столкновение в Украине в ближайшее время. Может быть, война фактически не за горами? И к чему приведет?
В газетах о драконовских мерах против запаздываний (на работу). Очень большое недовольство.
23 января 1939, утро Москва
Сегодня Ежов опять появился в газетах. Это, кажется, наиболее сейчас одиозный человек. Сыграл огромную роль в разрушении начавшейся консолидации. Или (это) ошибочное представление? И причины глубже? Большое недовольство кругом – развалом. И ясны всем причины – плохой выбор людей. И что не внешние, а бытовые – господствующий «класс» – ниже среднего уровня морально и по деловитости. Все большие достижения – трудом ссыльных – спецпоселенцев.
26 января 1939, утро
Москва
Разгром Наркомата тяжелой промышленности. Еще не ясно, где будет геологическая организация. Тут тоже слабость руководящих лиц – ниже среднего уровня страны.
Недостаток всего – и еды, и мануфактуры; иногда совсем нельзя достать – иногда с запозданием. Повысились цены резко – на капусту.
В водопроводной воде есть какой‑то плесневый запах.
23 февраля 1939, утро
Москва
Такая опека (власти) в личностях запутывает на каждом шагу. А между тем, по – видимому, в центре не понимают, что их основная слабость – неумение выбрать людей. В действительности верхушка – деловая – ниже среднего умственного и морального уровня страны, конечно, им разобраться трудно.
1 марта 1939, утро Москва
Вечером была Вера Николаевна Широких – Наумова, библиотекарь – она ездила в Томск – нашла там полное разрушение всей ее работы. Низы и так далее получили силу, вследствие неудачных назначений на высокие посты в городе и университете невежд, бездарностей и мошенников – партийных. Идет развал. Ценнейшая библиотека Томского университета Строганова и Флоринского страдает и может серьезно пострадать. Город и край страдают от невероятного произвола горкома и тому подобного. Многих возвращают, но гнет тот же и не уменьшается.
19 марта 1939 Москва
Все время длится Восемнадцатый съезд ВКП(б), и газеты еще более скучные. Удивительное впечатление банальности и бессодержательности, раболепства к Сталину. Обыватель, если не заставляют, их не читает. Люди думают по трафаретам. Говорят, что нужно. Может быть, (речи) цензировали? – но бездарность прояатяется и при ее (цензуры) наличии. Это заставляет сомневаться в будущем большевистской партии. Во что она превратится? Наблюдения над ее представителями в Академии дают такое же впечатление.
Здесь сильное впечатление кругом от иностранных известий и от недостатка продуктов. Большое неудовольствие от регламента опозданий на службу. Сделано грубо – характер работы власти в этом проявился блестяще, и все это сознают. Думаю, что в данном случае – при растущем недовольстве – необходима была твердая дисциплина – но сделано это вроде медведя в крыловской басне (Басня «Пустынник и медведь»).
31 марта 1939
Москва
Давно не писал.
Но мысль и в научной области, и в стремлении к сознательности в переживании текущего момента шла непрерывно и активно. Задача познания жизни не только проявлялась стихийно, но оформлялась и была сознательно действенной.
Не только события окружающей политической жизни, которые сейчас представлены во всей своей лишенной прикрытия наготе, – и у нас, и в Европе, и в мировом масштабе. Но вместе с тем ясно выявилась идейная основа моего понимания действительности – она получила ясную формулировку и, может быть, изменила ближайшие планы моей работы.
Мне кажется, что это связано с отдельным, по существу не крупным в масштабе окружающего мирового движения идеологическим и социально – политическим, и научным (для меня – основы всего) – фактом. Фактом явилась сессия Академии наук и пересмотр ее положения.
Я не мог быть – по состоянию здоровья – во всех заседаниях. Но мне кажется, здесь совершился переломный шаг, последствия которого долго скажутся.
11 апреля 1939
Москва
За это время ясно стало для меня значение непризнания в окружающей структуре – реальное значение со всеми последствиями логическими – непризнание (и борьба) идей свободы – свободы совести, свободы слова, свободы научных, философских, религиозных исканий. В действительности это тот путь, успех которого гарантирует будущее и который мне кажется неизбежным для создания условий овладения природой – биосферной структурой будущего человечества.
Одно время я думал, что происходящий гнет и деспотизм может быть не опасен для этого будущего. Сейчас я вижу, что он может разложить и уничтожить (многое) то, что сейчас создается нового и хорошего.
Резкое падение духовной силы коммунистической партии, ее явно более низкое умственное, моральное и идейное положение в окружающей среде, чем средний уровень моей среды – в ее широких проявлениях, – создает чувство неуверенности в прочности создающегося положения.
4 октября 1939
Москва
Поражает «наживной» настрой, берущий верх (в) массе ком(м)унистов: хорошо одеваться, есть, жить, и все буржуазные стремления, ярко растущие, (они) друг друга поддерживают. Это скажется в том реальном строе, который уложится. Все отбросы идут в партию. Двойственность – великие идеалы и полицейский режим, террор?
Мне кажется, стихийный исторический процесс идет в унисон с идейными принципами. Политика правильная? Все‑таки в идеологии положительные идеи. В демократиях оно проявляется не в тех группах, которые ведут и делают политику.
8 октября 1939 Москва
Кругом волнение в связи с недостатком самого необходимого. Черный хлеб ухудшился. Трудно доставать белый, дорогой. Все население занято добычей хлеба и тому подобного. Мяса много – московские крестьяне режут скот – и (мясо) «дешево». За водкой огромные очереди.
Ждут событий. Речь Гитлера производит впечатление. Я не ожидал такой силы Германии. Разгорится ли мировая война вовсю? Или англичане благоразумно уступят? Чемберлен – бесталанный упрямый руководитель.
18 октября 1939
Москва
Много думал. Я все более ясно сознаю бессмысленность со стороны англичан и французов идти напролом. В их логике ошибка основная: в Чехословакии Даладье и Чемберлен (особенно Чемберлен) поступили как предатели, и то, что получилось, – следствие их политики. Могли бы поступать так и дальше. Эти их действия (из истории) не вычеркнешь. Оно вполне оправдало нашу политику, так как ясно, что в этом конфликте идейная основа разрушена Чемберленом и Даладье. Это не вычеркнешь, и с последствиями мы сейчас имеем дело [38]38
Очевидно, В.И.Вернадский размышляет над причиной и историческими последствиями Пакта о ненападении, заключенного 23.VIII.1939 между Германией и СССР, и практически соглашается с официальным обоснованием этого шага. Приведем фрагмент из выступления В.М.Молотова на сессии Верховного Совета СССР 31.VII1. 1939, на которой был ратифицирован Пакт: «(…) На XVIII партийном съезде тов. Сталин предупреждал против провокаторов войны (…) разоблачая происки западноевропейских политиков, стремящихся столкнуть лбами Германию и Советский Союз. (…) Теперь видно, что в Германии в общем правильно поняли эти заявления тов. Сталина и сделали из этого практические выводы. (…) Вчера еще фашисты Германии проводили в отношении СССР враждебную нам внешнюю политику. (…) Сегодня, однако, обстановка изменилась, и мы перестали быть врагами. (…) Советско – германский договор о ненападении кладет конец вражде между Германией и СССР, а это в интересах обеих стран. Различие в мировоззрениях и в политических системах не должно и не может быть препятствием для устроения хороших политических отношений между обоими государствами (…)». (Цит. по: «Правда», 1.IX. 1939.) Упоминаемые В.И.Вернадским Даладье и Чемберлен в это время возглавляли правительства Франции и Великобритании.
[Закрыть].
9 ноября 1939 Москва
С. С. Смирнов вернулся из авиационной поездки в Колыму и на золотые рудники Сибири. В ужасе и потрясен жестокостью – масса народа гибнет и замерзает.
Здесь о Колыме я слышу уже не раз. Выдерживают 2–3 года. Гибнет чуть не половина. Женщины – врачи спасают свою жизнь сожительством (с лагерным начальством).
Забудется? Но смирятся?
25 декабря 1939 Москва
С Наташей (Н. Е.Вернадской) читал «Записки» Пассек. Книга эта давно у меня, но я ее не читал. Переносит за 100 лет назад в Москву – какая колоссальная картина изменений! И какая блестящая картина ушедшего былого. Я ярко, как давно (такого не было), вновь переживаю то значение, какое имело крепостное право на всю нашу жизнь. Если бы последние четыре императора, особенно последние два, не попытались укрепить – вопреки ходу истории – остатки крепостничества («дворянство») в быту – такой большой разницы не было бы. Россия была бы либеральной, демократической державой – империей. С мировой точки зрения это было бы потерей.
Из «Хронологии 1939 г.»
Закончен циклотрон [(начали строить в) 1933].
25 мая при Радиевом институте открывается Комиссия по геологическому времени (на основе атомного распада), в бюро Отделения химических наук – я председатель, ученый секретарь И. Е. Старик, заместитель председателя – В. Г.Хлопин.
14. IV. 1939. «Суд» военной коллегии Верховного суда над Дмитрием Ивановичем Шаховским – на 10 лет без права переписки. В этот же день (осуждены) академик Надсон, С. А.Котляревский.
Подавал записку и имел разговор откровенный и по советским (меркам) резкий с А. Я. Вышинским о Д. И. Шаховском за несколько недель до суда. С тех пор для всех нас Д. И. исчез. Говорят, он держал себя на суде «дерзко». 27.IX. 1940.
7 сентября 1939 г. Польша объявила войну Германии. Начало Второй мировой войны. Англия и Франция немедленно присоединились к Польше. 27.XI. 1940.
Раньше разгрома Германией Польши – Чехословакия.
