Текст книги "Попаданец Павлик Морозов (СИ)"

Автор книги: Владимир Круковер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Глава 12

 
Полуторки с первым хлебом
Идут из колхоза в Тавду.
Пыль за грузовиками
Клубится над большаком.
Полощется красное знамя
Над первым грузовиком.
 

Степан Щипачёв, поэма «Павлик Морозов»

Пронзительное одиночество, которое испытывал Роман в этом первобытном прошлом, не мешало ему спать со всей решительностью детского организма. И это нового владельца тела смущало. За многие годы он привык спать в пол уха; всегда часть мозга как бы бодрствовала, наблюдала за окружением.

Это был инстинкт выработанный. Такой же, как привычка садиться в общественном месте так, чтоб спина была защищена. Такой же, как привычка нового тела чесать в паху, от которого сознание Романа избавлялось с трудом.

Вечная борьба со спинным мозгом, с первобытными инстинктами. Человек рождается зверем и общество с трудом пытается укрепить его на двух конечностях, а не остаться на четырех.

Хотя в Тавде народ передвигался вертикально, Шереметьеву все время казалось, что его окружают четвероногие. В какой-то мере чекисты, комсомольцы и пионеры отличались стремлениями к новому, к знаниям. Поэтому он невольно был с ними, несмотря на свои аристократические привычки и суровую прошлую жизнь.

Осень на Урале была суровая, по ночам подмораживало. Сучья у березы стали негодны для имитации спарринга – ломались с хрустом сосулек. Теперь паренек «воевал» с кедром, чьи ветви по низу ствола были мощными и, несмотря на мороз, упругие.

А по Уралу продолжали бродить банды из бывших. Белогвардейцы, белоповстанцы, петлюровцы, бывшие бандиты, эсерствующий элемент, дашнаки, иттихатисты, муссаватисты, церковники, сектанты… В Герасимовки кто-то сжег хату Морозовых.

Террор кулаков набирал обороты и власть действовала соответственно.

«Из ста нападений 31,5 % – составляли „террористические акты против актива“, 21,9 % – поджоги, 15,4 % – порча машин, 7,4 % – отравления скота»[16]16
  Справка СПО ОГПУ О характере и динамике массовых антисоветских проявлений в деревне с 1 января по 1 октября 1931 года.


[Закрыть].

Из Свердловска докладывали в Москву:

«В результате работы органов ОГПУ по борьбе со всеми указанными выше проявлениями контрреволюции в деревне за отчетный период ликвидировано: контрреволюционных организаций – 206, арестовано участников – 8740; злостных контрреволюционеров-одиночек – 73 062. Всего контрреволюционных образований – 7262, арестовано – 140724 человек.

Кроме того, в процессе ликвидации контрреволюционных кулацких восстаний и банд убито: главарей и активных участников – 2686 человек, добровольно сдалось 7310 человек. Изъято оружия: огнестрельного – 5533 единиц, холодного – 2250 единиц».

А Москва требовала хлеб!

В итоге к сбору излишков зерна подключились бойцы ЧОН – отрядов особого назначения. Полуторки с первым хлебом ехали из колхозов и поселков в Тавду, где зерно перегружали в эшелоны с усиленной охраной.

В одном из таких эшелонов в пассажирском вагоне вместе с охраной отбыла в Москву и семейство Морозовых.

В теплушке было уютно и относительно тепло. Потрескивали дрова в здоровенной буржуйке, водруженной на лист металла, который в свою очередь стоял на деревянных плахах. Известно, что вагоны горят быстро и свирепо.

Павлик лежал, укрывшись тулупом, и попаданец в его сознании жадно вспоминал историю властных структур после основания советской власти.

Мы по-привычке называли Крылов чекистом, хотя он уже работал в новой структуре, ГПУ. Роман быстренько пролистал в памяти биографию КГБ.

1 ВЧК (1917–1922).

2 ГПУ при НКВД РСФСР (1922–1923).

3 ОГПУ (1923–1934).

4 НКВД – НКГБ СССР (1934–1943).

5 НКГБ – МГБ СССР (1943–1953).

6 НКГБ – МГБ РСФСР (1941, 1943–1953).

7 КГБ СССР (1954–1991).

8 КГБ РСФСР (1955–1965).

9 Воссоздание российских органов госбезопасности (май 1991).

10 Разделение КГБ и распад СССР (август 1991 – январь 1992).

Резкий рывок сорвал парня с нар. Поезд тормозил, потом послышались выстрелы. Кто-то из ЧОНовцев откатил дверь и морозное облако вкатилось в тепло вагона. Поезд окончательно остановился и из сосновой чащи появились кентавры.

Пар немного спал, кентавры оборотились бородатыми мужиками на низкорослых лошадках. Началась перестрелка. Павел тоже достал наган и быстренько скатился под вагон, приглашающе махнув ЧОНовцам. Этим действием он:

– обеспечивал относительную безопасность родне;

– снижал обзор для стрельбы нападавшим на лошадях;

– увеличивал возможность прицельной стрельбы.

Началась перестрелка. Парень удобно устроился около колеса вагона и частично за ним прятался. Он не собирался просрать вторую жизнь в обычной схватке с бандитами. Да и поражающее действие нагана нельзя было сопоставить с винтовками взрослых бойцов.

Время замедлилось, как этого всегда бывает в бою.

Павлу удалось подранить одного из нападавших: тот свесился с седла и лошадь унесла его в лес.

 
Когда на смерть идут, – поют,
А перед этим можно плакать.
Ведь самый страшный час в бою —
Час ожидания атаки[17]17
  Семен Гудзенко, стих «Перед атакой».


[Закрыть].
 

Потом всхлипнул боец справа. Пуля из бандитского обреза разворотила ему плечо, вбив в рану остатки шинельного сукна.

Павел быстро перехватил у раненого трехлинейку и снял еще одного «кентавра».

Передернул затвор, но в магазине больше не было зарядов. Потянулся к соседу – снять у него с пояса патронташ. Что-то жесткое сорвало с него шапку, темнота нахлынула неотвратимо.

И в этой пронзительной темноте и пустоте некто проговорил жестяным голосом:

«Вот же не везет пацану! Скольких он ссадил – двух. Боец малой, боец. Ты, мать, не реви – это просто контузия небольшая, видишь, шапка смягчила удар, а пули у бандюган свинцовые, мягкие. Гладкоствол скорости им не дает. А у нашей „Мосинки“ оболочка пули из стали, дубовую доску в три пальца прошивает на раз».

Шереметьев в теле Морозова заставил себя приоткрыть глаза. Голова болела, будто в неё налили жидкий чугун из вагранки. Перед ним стоял человек в кожанке с деревянной кобурой на ремне через плечо – явный комиссар.

– Вот, уже и очнулся, – сказал этот человек. – Ну-ка выпей, сынок.

Он поднес к губам полулежащего Павла алюминиевую фляжку. Павел сделал пару глотков. Закашлялся. Ему подсунули под нос кружку с водой, запить. Спирт прокатился по гортани и спокойствие вернулось к взбудораженному организму попаданца. Он вспомнил где он и кто он, резко придавил желание заговорить, откинулся на что-то мягкое под головой, закрыл глаза.

Жестяной голос проговорил в наступившей темноте:

«Вот, поспит и все хорошо будет. Молодой ишшо, что ему пулей по башке через овчинную шапку».

Более менее отошел Морозов после щелчка свинцовой пулей по башке уже в Москве. Комиссар, отвечавший за их доставку, позвонил Крупской и вскоре на вокзале появилась Дридзо. На прощание комиссар, чье имя не сохранилось для истории, надел парню на плечо свой маузер в деревянной кобуре и написал Мандат на ношение этого оружия, указав его номер.

– Мальчик – герой! – пояснил он Вере Дридзо. – Убил двух бандитов, был контужен. – И добавил, обращаясь уже к Павлу:

– Наган мне отдай, хватит тебе маузера!

К восхищению семейству Морозовых, которая сбилась вокруг мамаши, как цыплятки и заворожено смотрело по сторонам города, в гостиницу их повезли на здоровенном автомобиле (надо же, определил Шереметьев, Седан Паккард 900, реликвия), управлял которым боец в гимнастерке и с большими желтыми крагами на руках. Подвезли их к шикарном, в завитушках и с огромными окнами на первом этаже пятиэтажному зданию. И сказали, что они будут тут жить. Самое большое здание, которое видела Татьяна, – управа в Тавде в два этажа. Но долго стоять перед гостиницей им не позволили – повели внутрь в позолоту и бархат, подняли по устланной ковровой дорожкой лестнице и ввели в специальный люкс из нескольких комнат.

Пик восторгов произошел, когда детям показали комнату с медными кранами и фаянсовой лоханью на львиных ножках и из этих кранов сама собой текла горячая и холодная вода. А еще было электрическое освещение. И совсем добило бедную Татьяну то, что срать надо прямо в помещение в белую вазу в отдельной комнате.

Павел в восторгах семьи участвовал мало, вяло присел на кушетку и написал в блокнотике для секретаря Крупской, что у него контузия и он плохо себя чувствует. «Изавени башка балит отчень я посежу тут».

Вера Соломоновна тут же из номера сделала звонок Крупской и та организовала доктора. Павла осмотрели, помяли его шрамы и шишки, дали выпить опиумной настойки и уложили спать под атласное одеяло на белые простыни.

А Вера, решив семью (во избежание) в ресторан не водить, заказала простой пищи прямо в номер на всю ораву. Ленивые щи в большом суповнике, котлету с гречневой кашей на отдельных тарелках и большие кружки с компотом привезли на двух тележках. А Дридзо вышла из отеля, села в свою черную машину и уехала в кремлевскую квартиру Надежды Константиновны.

Овдовев, Крупская продолжала жить в казенной квартире в Кремле. В Горках обосновался брат Владимира Ильича, Дмитрий, которого не решились выселить.

Из близких у Крупской в 1930-е годы остались только сестра и брат Ленина – Мария и Дмитрий Ульяновы. Однажды она пожаловалась своей знакомой, сотруднице «Учительской газеты»:

Всё хорошо, дело идёт на лад, социализм будет построен, и люди растут прекрасные, а меня иногда берёт за сердце тоска: я знаю, что никто не позвонит мне на работу и не скажет: «Надюша, приезжай домой, я без тебя не сяду обедать».

Образ Крупской был бы не полон без еще одного факта. Вместе с братом Ленина, наркомом здравоохранения Дмитрием Ильичем Ульяновым, она провела грандиозную кампанию по введению в СССР пустышек, чем спасла жизнь миллионам младенцев. До этого матери использовали мякиш хлеба, в котором могла оказаться спорынья – грибок, вызывающий тяжелое отравление. Другой факт по части заботы о подрастающем поколении: именно по распоряжению Крупской Маяковский написал плакат «Женщина, мой грудь перед кормлением».

Глава 13

Вся новейшая историография, которая отводила Сталину место рядом с Лениным, не могла не казаться ей отвратительной и оскорбительной. Сталин боялся Крупской, как он боялся Горького. Крупская была окружена кольцом ГПУ. Старые друзья исчезали один за другим: кто медлил умирать, того открыто или тайком убивали. Каждый ее шаг проходил под контролем. Ее статьи печатались только после долгих, мучительных и унизительных переговоров между цензурой и автором. Ей навязывали поправки, которые нужны были для возвеличения Сталина или реабилитации ГПУ.

Лев Троцкий

– Ты знаешь, – рассказала Надежда Константиновна мне неожиданно, – Когда мы жили с Владимиром Лениным там, где сейчас вы с мамой живете, там жили и Сталин с Молотовым. Они, как и мы с Володечкой, тоже запросто ходили без сопровождения от Кремля к Тверской. Однажды нищий попросил у них копеечку. Молотов не дал и схлопотал: «Ах вы, буржуи, жалко вам рабочему человеку». А Сталин протянул десять рублей – и услышал другую речь: «Ах, буржуи, мало вас не добили». После чего Иосиф Виссарионович глубокомысленно изрек: «Нашему человеку надо знать, сколько дать: много дашь – плохо, мало дать – тоже плохо».

Крупская засмеялась «схлапывающимся» отрывистым смехом. Но это было потом. А перед этим много чего было.

Начну с того, как проснулся утром в гостинице. Проснулся довольно свежим, несмотря на типичную для этого времени настойку опия. Ну и встал на автомате, совершенно не задумываясь о том, как должен реагировать деревенский мальчишка этого времени на красоты и гаджеты современного отеля с электричеством, баром и горячей водой. И, даже, радиоприемником и телефоном.

Встал, мурлыча «остатки сна» я – стихи Верлена в собственном переводе еще из студенчества в инязе:

 
Это будет как только что прерванный сон,
И опять сновиденья, виденья, миражи,
Декорация та же, феерия та же,
Лето, зелень и роя пчелиного звон[18]18
  Поль Верлен, «Калейдоскоп».
  Перевод Александра Ревича.


[Закрыть].
 

И так же на автомате принял душ, накинул халат (их много висело в огромной ванной с допотопными медными кранами и безвкусной леплиной по стенам). Потом включил старинное радио и заказал по телефону, на котором пришлось покрутить ручку сбоку, кофе с пирожными. А потом вмиг опомнился, понял что мог спалиться и обратил внимание на тишину в номере.

Нет, вчера дети с мамашей вели себя скромно, разговаривали полушепотом, новые (для них) вещитрогали осторожно, чуть касаясь. Но это постоянное бормотание, прерываемое реплики моей новой матери: «отвянь, не трожь, ты кудой полез» – бесили еще больше. А матушка, боясь чего-то сняла с кроватей белье и после мытья не разрешила детям вытераться гостиничными махровыми полотенцами, каким-то тряпьем их утерла.

Эта семья меня постоянно бесила. Сознание не принимало их, почти первобытную убогость, манеру говорить, сморкаться на землю, чесать себя где попало, жрать с чавканьем, ходить босиком, давить вшей между ногтями и постоянно чесаться… Они напоминали мне обезьян, одетых в человеческую одежду. Ну и, естественно, никаких родственных чувств я к ним не испытывал. Ничего во мне не осталось от прежнего обитателя тела, как у литературных попаданцев, ни звука, ни влечения, ни памяти сердца. Вокруг были чужие люди, которые вызывали злость из-за своей непохожести и из-за того, что мне при них приходилось изображать немого несмышленыша.

Хорошо еще, что опий быстро подействовал. Я вспомнил из любимого мной белорусского писателя Анатолия Дроздова, что в это время опиумную настойку без рецептов продавали в аптека, подумал – не подсесть бы на наркотик, а тут принесли кофе и большое блюдо с пирожными.

«Ну-да, Националь, – вспомнил я, успевая откусывать лакомство и наливая из мельхиорового кофейника в чашку… тьфу, крышка шлепнулась на стол, хорошо – не в чашку! – Именно в кафе Националь я, бывая по службе в Москве, ездил за миндальными пирожными[19]19
  Состав современных – …арахис и экстракт с запахом миндаля.
  А вот рецепт по ГОСТУ СССР:
  Миндальные орехи – 120 грамм; Яичный белок – 3 штуки; Сахарный песок – 230 грамм; Пшеничная мука – 30 грамм.


[Закрыть]. Даже в Париже их не делали так вкусно. Мягкая, нежная серединка, хрустящие, золотистые края, яркий, насыщенный миндальный вкус, и – как с небрежным шиком завязанный на шее шарфик! – кисло-сладкая ягодка в центре, с непринужденным изяществом завершающая всю эту кулинарную симфонию!»

Насладиться десертом мне не дало шебуртание в коридоре. Сразу сделал мордочку кирпичом и пересел на диван.

Мать, войдя со всей оравой, увидела сервированный столик на колесиках с кофе и пирожными и сразу заорала полушепотом:

– Ты ничего не брал отсюдова. Выставят счет – опомниться не успеешь, как в кабалу загонять. И одежжу зачем взял, положи обратно.

Тут вошла помошница Крупской и пресекла истерику.

– Все можно брать и все можно есть. Все бесплатно, все за счет наркомпроса[20]20
  Наро́дный комиссариа́т просвеще́ния РСФСР – орган государственной власти РСФСР, контролировавший в 1920—1930-х годах практически все культурно-гуманитарные сферы…


[Закрыть], Крупская побеспокоилась. Вы – её гости. Ты, Павлик, как себя чувствуешь. Вот тебе купила красивый блокнот и новый карандаш, а то твой совсем в огрызок превратился.

Я взял действительно красивый блокнотик с твердой обложкой и карандаш с фирменным знаком швейцарской торговой марки «CARAN d’ACHE». Откуда знаю? Компания отделывала свои ручки драгоценностями, и за это в 1999 году ручка Modernista Diamonds была включена в Книгу рекордов Гиннесса как «самая дорогая ручка в мире». Ну я а в 1974 году расследовал контрабанду брилииантов: изучал историю и ездил в фирму. Тогда компания перенесла свой производственный центр в Тонекс, муниципалитет кантона Женева. И меня там представитель службы безопасности угощал вкуснейшим вителло тоннато (vitello tonnato). Это классическое итальянское холодное блюдо – кусочки телятины со сливочным соусом из тунца.

И вот я написал в этом новеньком блокноте новым карандашем: «мэрси мадам»! Чем вызвал у красивой женщины заливистый смех.

Вера Дридзо по жизни была хохотушкой. Она и расстреливала с улыбкой, а что – враги молодой республики только пулю и заслуживают!

Как выяснилось, мою родню водили к дедушке Калинину.

– В коридоре сидели адж на мягких стулах жопу грели, на царских с золотом, – рассазывала мать, упиваясь впечатлениями. – После призвали меня к себе Михаил Иванович Калинин и Надежда Константиновна Крупская и сказали: «Уехать вам надотуть совсем с Урала. Много там идейных наших врагов проживает – мстить будут! Правительство о вас позаботиться». Калинин тогда молчал, улыбался и поддакивал. Сдалось мне, что он пьяненький был… Да и не сдалось, точно был. А пока, сказывали, туточки поживем. И чтоб не брезговали, кушали – за все уплочено[21]21
  Михаил Лезинский, «Павлик Морозов – сын бизнесмена и внук уголовника».


[Закрыть]!

Я слушал и «охуевал». В прошлом я, естественно знал «советскую» историю пионера-героя. Читал и дальнейшие разоблачения мифа про Павлика Морозова. Но прямо сейчас я в теле этого мальчугана сидел на мягкой кушетке в шикарной гостинице. И о обо мне заботились всесоюзный староста Калинин и супруга основателя этого государства Ленина. Как тут не обалдеть.

Похоже, я в этой ситуации могу сыграть роль прогрессора. Как там было у Стругацких? «Прогресс – неотъемлемое свойство сознательного развития, которое не прерывалось, это деятельная память и усовершенствование людей общественной жизнью».

Прогрессорством Советская власть занималась чуть ли с первых своих дней. Пустив под нож правящий образованный класс и поставив задачу построить Царство Божие на земле, большевики столкнулись с темной, малообразованной массой, которая встала под их знамёна. Вот, на это массе они и оттачивали свои технологии прогрессорства.

И мне, если честно, с ними по пути.

Ликвидация беспризорничества (через колонии), борьба с неграмотностью, кооперация, коллективизация, индустриализация, централизация, зачистка несогласных… Я собственно, этим изанимался всю жизнь!

Ну ладно, что там «мама» говорит? Оказывается мы с ней завтра идем к САМОЙ Крупской, в Кремль. Ну – ну. В Кремле бывал, лично от Путина ордена принимал в приватной обстановке. Мы – ликвидаторы, народ не публичный…

Крупская в молодости

Глава 14

В конце 1980-х историком Юрием Дружниковым высказывалась версия, что убийство подростка – провокация ОГПУ, и по делу были казнены совершенно невиновные люди. Но в наше время виновность семьи Морозовых не подвергается сомнению.

Что же касается самого Павлика, то его образ «сознательного» героя несколько преувеличен. Односельчане отзывались о нем как о «забитом» тихом мальчике даже с небольшим отставанием в развитии. Он плохо учился, говорил невнятно, был самым грязным в школе, так как редко мылся.

Утро началось с хлопот. Пришла Вера и повела Таньку с Павликом в лавку. Ну как в лавку – «в магАзин, да такой, что в него вся Тавда поместилась бы, да еще место осталось». Наряжаться.

Алексей было заныл, «што тоже хотчет», да Танька его окоротила:

– Чаво жужжишь-то, – сказала, – сидай да жди. Я сама тябе обновку выберу. Небось все ваши одежки руками этими сто раз перешивала, стирала да мерила. Ужо не ошибусь с размером-то!

Она еще хотела, как делала дома, привязать младшего четырехлетнего Романа (да, вот так совпало!), чтоб не убрел, когда Алексей отвлечется или заиграется. Обычно за братом присматривал покойный Федор. Но Вера позвонила и наказала, прибежавшей горничной следить за детьми.

Для Павлика-Романа новостью стало не огромное здание ГУМа, а то, что (как пояснила помощница Крупской) Еще год назад властями было принято решение, о закрытии торговых помещений в Главном универсальном магазине страны на первом этаже. Пространство было поделено между различными ведомствами, министерствами, канцеляриями и прочими чиновничьими институтами[22]22
  В 1930-е и 1940-е годы ГУМа как чего-то единого не существовало, это был набор совершенно разных образований, собранных под одной крышей. Во-первых, торговля: магазины всегда были, но они располагались только на 1-м этаже второй и третьей линий. Торговали разными материалами (тканями), канцтоварами, со стороны Никольской был продовольственный магазин, половину его занимал цековский спецраспределитель, а другую половину – обычный магазин.
  Элеонора Гаркунова.
  Прожила в коммуналке в ГУМе первые 25 лет.


[Закрыть]. Однако, на территории ГУМа всё-таки оставались места и для Демонстрационного зала, и для небольших магазинов. Вот в один такой магазин и привела их Дридзо.

Шереметьев вспомнил, что во время войны вся первая линия функционировала как режимный объект. Тут располагался личный кабинет Лаврентия Берии и весь его аппарат. Тем временем «мама» начала бесцеремонно мерить к нему нелепую одежду, которая кроме неказистости была еще и на пару размеров больше.

– Пацаны растут быстро, – приговаривала Татьяна, – моргнуть не успеш – из одежонки выперли, подшивать надо.

Павлик вырвался из её рук и написал в блокноте: «Дайте мне самому выбрать?»

Вера прочла и сказала:

– Татьяна Семеновна, мальчик уже большой. И не надо на вырост ничего брать, берите детям нормальную одежду, чтоб они нищими не выглядели.

А Павлик тем временем выбрал себе черные вельветовые брюки, черный же свитер под горло и легкую куртку цвета беж. Обувь и верхнюю одежду пошли покупать в другой магазин, где ему достались теплые коричневые ботинки балморалы – вечная классика у которой верхняя часть из замши, а нижняя – из гладкой кожи.

Эти ботинки так же подверглись матушкиной критике:

– Чаво опять выбрал-то, вот же из кирзы прочные коцы под портянки для тепла.

На что Вера возразила:

– Зачем ему рабочие ботинки в Москве. Он в Кремль идет, а не в деревню пахать. И вообще, мальчик имеет вкус – вон как хорошо одежду подобрал.

А я как раз выбрал прямое полупальто с застежками из навесных петель[23]23
  Даффлкот (англ. dufflecoat) – шьется с традиционной клетчатой подкладкой.


[Закрыть], судя по цене – модное. Мать, взглянув на ярлычок, ахнула:

– Я теля за 123 рубля отдала! Ты чё удумал-то!

Вера, подмигнув мне, сказала:

– Не надо кричать. Смотрите, как ему идет. Юный джентльмен совсем. И не смотрите на цену, за все платит государство. Мы умеем ценить своих героев!

Она сказала это так, что было ясно, государство – они с Крупской, Впрочем, не такие уж и большие деньги для них.

Юный джентльмен Павлик прикусил губу. Он вспомнил из истории, что в первые годы после революции вещички верхушка большевиков получала по разнарядке. Откуда? Дело в том, что в ЧК перед расстрелами заложников, социально чуждых и прочих, раздевали догола. Голых ставили к стенке и расстреливали из Наганов. Вещички сортировали и распределяли, вплоть до нижнего белья.

Известно, что на 11-й партконференции в 1922 году было принято решение, по которому партработники за счет казны обеспечивались жильем, квалифицированным медицинским обслуживанием и помощью государства в воспитании детей. Но при этом партмаксимум (единый для всех) фиксировался в районе 225 рублей. А у народа были талоны на самое необходимое.

Можно вспомнить, что середине тридцатых про партмаксимум уже никто не вспоминал, зато расцвели бурным цветом привилегии партийных работников, и прежде всего верхушки ВКП (б). Первые лица государства использовали государственные квартиры и дачи, разъезжали на государственных авто, шили одежду в спецателье, получали остродефицитные товары, пользовались всеми благами цивилизации и ни за что не платили. Вообще. Все это продолжалось, вплоть до конца войны, когда крайне аскетичный в быту И.В. Сталин не решил взяться за вопрос борьбы с привилегиями всерьез.

Но все это пока не имеет отношения к повествованию о житие Романа Шереметьева в теле пионера-героя. По крайней мере ему удалось одеться модно и тепло. А то, что «маму» шокировала цена пальто в 117 рублей, так это пока. Из того, что ему попадало в уши во время перестроечного либерального разгула, Татьяна Семеновна Байдакова не слишком-то стеснялась просить у новой власти привилегии. Сжатая информация о мире с убитым Павликом Морозовым, гласила:

«В 1932-м убитая горем мать Павлика и Феди попала с нервным срывом в больницу. Вскоре ей дали квартиру в Тавде. В 1934-м – с сыновьями Алешей и Романом – отправили на экскурсию в Москву. Крупская добилась, чтобы семье выделили домик в Алупке, а Татьяне Семеновне назначили пожизненную пенсию. До последних дней она вынуждена была принимать пионеров и давать наставления: „Будьте такими, как мой Павлик – честными, справедливыми, хорошо учитесь“».

В 1979 году крымскому журналисту Михаилу Лезинскому удалось взять у нее интервью. Примечательны его воспоминания об этом разговоре:

«Морозова оказалась женщиной грубой, неприветливой. Только когда выпила, язык у нее развязался. Вот тогда-то она покатила бочку на обкомовцев, которые ее курировали, не отпускали за границу. Кстати, приглашениями у нее был завален весь комод. А с иностранными журналистами она общалась строго под присмотром соответственных органов».

Все эти воспоминания довели память Шереметьева до анекдота и он расхохотался.

Иван Грозный убил сына.

Петр Первый убил сына.

Тарас Бульба убил сына.

И только при советской власти Павлик Морозов смог отомстить за всех!

Раздражение, вызванное необходимостью продолжать жить малограмотным немым мальцом под управлением вздорной бабы, вырвалось этим истеричным смехом.

В этот момент он, как никогда, чувствовал себя настоящим аристократом. И кровь всех благородных вскипела в нем.

Но конспирацию нарушил разве только этот истеричный смех.

А потом были сборы и визит в бывшую квартиру Ленина, где до самой смерти проживала Надежда Крупская.

После смерти Ленина она вернулась в кремлевскую квартиру, и работа стала для Надежды Константиновны единственным смыслом жизни. Она сделала очень много для развития женского движения, пионерии, литературы и журналистики. Она весьма критично отзывалась о педагогике Макаренко и считала вредными для детей сказки Чуковского. Но беда её была в том, что умную, талантливую и самодостаточную Крупскую в СССР воспринимали исключительно как «жену Ленина».

В каждом человеке, как в земном шаре, два полюса: южный и северный. Так и в две личности в человеке незаурядном. В чем-то косность, неприятие, в чем-то высокость, участие.

Надежда – прирожденная аристократка, тонко чувствующая, мудрая женщина, которая титаническим трудом совершила немыслимое: 95 % тотальной неграмотности страны буквально за два десятка лет свела к 5 %. Она построила в деревнях и малых городах детские сады, школы; боролась с дремучей крестьянской косностью, суевериями, средневековыми пережитками.

Сталин боялся её, как боялся Ленина и любого интеллигентного человека, потому что в их присутствии он ощущал себя малограмотным сапожником – учеником сапожника, и ужасно боялся что его разоблачать, что мишура и жестокость, вознесшая его на трон, развеяться. Он хамил Крупской, а потом униженно извинялся. Он хамил Бухарину, а потом расстрелял его[24]24
  2 марта 1938 года в Октябрьском зале Дома Союзов начался судебный процесс по делу «Антисоветского правотроцкистского блока» – последний из трёх процессов, по которым проходили ближайшие соратники Владимира Ленина и другие известные большевики.
  На этот раз перед Военной коллегией Верховного суда СССР предстали Николай Бухарин и преемник вождя большевиков на посту председателя Совнаркома СССР Алексей Рыков. Вместе с ними на скамье подсудимых оказался бывший нарком внутренних дел СССР Генрих Ягода.


[Закрыть]. За неспешной речью и замедленными движениями он прятал собственное бескультурье и собственную никчемность. А прежде всего – параноидальный страх!

Иосиф Сталин руководил СССР на протяжении 24 лет. За эти годы его команда превратила страну в индустриальную и военную державу. Однако под его руководством страна погрузилась в кровавый террор и миллионы людей стали жертвами массовых репрессий. Даже жена всероссийского старосты Михаила Калинина российская революционерка находилась в заключении с 1938 по 1946 год. Это Сталин называл работой с кадрами, которые много чего решают.

Вернемся к Крупской. И постараемся больше не делать столь длинных исторических отступлений. Надо думать, читатель уже убедился в серьезности и достоверности эпохи. И не надо определять, как автор лично относится к героям этого романа. Я просто вкладываю в определенные абзацы определенные эмоции, поэтому Крупская то – ретроград и губитель новаторов, то – героиня борьбы за женское счастье.

Теперь дадим волю Роману Шереметьеву. Человеку из двадцать первого века с весьма своеобразными знаниями и навыками!

… Они въехали в череду кремлевских зданий, На третьем этаже, где находилась квартира, были две двери на повороте. Одна – туалет, а вторая – там было написано «Кипяток». Все было Шереметьеву в новинку…