355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Владимир Круковер » Извращение желаний » Текст книги (страница 10)
Извращение желаний
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 02:16

Текст книги "Извращение желаний"


Автор книги: Владимир Круковер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

28. История господина Брикмана (Калининград, СИЗО[25]25
  Следственный изолятор


[Закрыть]
)

Тюремщики любят читать романы и больше, чем кто-либо, нуждаются в литературе.

О. Мандельштам

Профессор несколько ошибался. Помещение, в котором он в данный момент не мог выпрямиться, называлось не кандеем, а стаканом, своеобразным отстойником для временного содержания заключенных. А в целом дом, в котором он осознал свое странное перевоплощение, назывался следственным изолятором, СИЗО или, в просторечии – тюрьма, кича, кичман. В карцер, именуемый среди заключенных кандеем, Дормидону Исааковичу еще предстояло попасть.

Надо сказать, что наша великая держава очень любит всякого рода отстойники, только именует их по разному. Например, в аэропорту пассажиров загоняют в комнату, отделенную от зала ожидания группой охранников, а от летного поля – мощными дверями. В комнате этой, как правило, нет ни стульев, ни туалета, ни вентиляции. Выдерживают там пассажиров в зависимости от подготовленности самолета к полету, от 30 минут до двух часов.

Приемные многочисленных начальников гигантского аппарата российских чиновников представляют собой отстойники с сидениями. Уровень удобств колеблется в зависимости от ранга начальника.

Медицинские учреждения в качестве отстойников используют длинные коридоры. Люди сидят перед дверями врачей в этих коридорах днями, чаще, правда, стоят, так как сидений катастрофически не хватает. И, порой, выздоравливают, так и не зайдя на прием.

Роль отстойников у нотариусов и адвокатов чаще всего играют лестничные площадки. (Представители этих профессий почему-то не любят первые этажи и располагают свои кабинеты повыше).

Отстойники в домоуправлениях разнообразны и варьируются от лестничных площадок до тоскливых коридоров с облезлыми досками соцобязательств. Сейчас, когда коммунальщикам разрешили драть с жильцов три шкуры, не улучшая уровень коммунального обеспечения, эти отстойники снабжаются списанной мебелью. Мебель эта образовывается ввиду того, что кабинеты коммунальных сачков обставляются по примеру американских офисов.

Любопытны отстойники паспортных столов милиции. Там ожидающих развлекают демонстрацией различных милицейских дел: от конвоирования преступников до разбирательств с беспризорниками. Заменив термин «прописка» игривым словом «регистрация» паспортисты по-прежнему (По-Брежневу) выращивают гигантские очереди. Замена паспортов для них – праздник, который всегда с ними.

Но вернемся к стакану-отстойнику, откуда выводят скрюченного профессора, награждая его укоризненными тычками и фразами:

– Ты че это, Гоша, опупел, что ли? Всегда такой фартовый зэк был, а тут чернуху гонишь вовсе не по делу. Чего косить, если срок все одно на тебя повесят? Да и бузишь не по делу…

Профессор движется между охранниками и пытается найти аналоги произносимому в привычной ему литературной речи великого русского языка. Ему так не хватает сейчас солидных словарей Даля, Ожегова, но и эти корифеи российской словесности могли спасовать перед жаргоном советских тюрем.

В карцере профессор приободрился. Он, наконец, смог оправиться. Правда, он не сразу понял назначение ведра под фанерной крышкой в углу его камеры, но сильный запах миазмов из этого ведра прояснил ему его назначение. Но, главное, с него сняли наручники.

Профессор вынул руки из-за спины и с удивлением обнаружил, что они не слушаются. Сперва он подумал, что таинственный контакт между его мозгом и телом бандюги Гоши разладился. Но вскоре понял, что руки просто онемели. Дормидон Исаакович очень хотел помочиться, но руки отказывались выполнить такую простую операцию, как расстегивание ширинки. Наконец кровообращение начало восстанавливаться, руки закололи тысячи мельчайших иголочек и профессор, морщась от боли, с трудом приготовился к величайшему таинству опорожнения мочевого пузыря.

Не будем банальными. Но напомним уважаемому читателю, что нет высшего счастья, чем помочиться после длительного воздержания. Не верите? Выпейте пару кружек пива и потерпите полчасика. Потом напишите мне, какой восторг вы испытали, а также сравним ли он с первым причастием или первой брачной ночью, вы испытали…

Профессор писал, стыдливо отвернувшись, хотя в камере кроме него никого не было. Смущал профессора глазок, ему все казалось, что за ним подсматривают.

Окончив дела неотложные, профессор стал осматривать свою новую резиденцию. Осматривать особенно было нечего. Кроватей было две. Представляли они собой голые доски, прикованные к стене железной цепью. В правом углу стояла вышеупомянутая параша, в левом – столик и две табуретки, так же прикованные к полу. Следует заметить, что спальные места профессор сперва не осознал в их буквальном значении. Дело в том, что эти доски для спанья в дневное время поднимались на шарнирах и дополнительно блокировались, чтобы заключенный, не дай Бог, не завалился днем спать. Только вечером, когда надзиратель отсоединил замок и нары опустились, профессор понял их функцию. Да и то не совсем. Он всегда считал, что спать на голых досках – привилегия йогов.

От созерцания камеры профессора отвлек открывшийся в двери квадратный люк. В появившееся окошечко ему подали кусок чего-то грязно-черного и миску с какой-то жидкостью. Профессор принял оба предмета, положил на дощатый столик и начал изучать. Кусок легко мялся и больше всего напоминал свежую глину. Пах он странно, этот запах отдаленно напоминал запах отрубей, которыми, предварительно запарив, кормят телят. Жидкость же в миске вообще не поддавалась идентификации. Она пахла тухлой рыбой, плавали в ней какие-то волокна и при том она была теплой.

Профессор рассеянно отвлекся от загадочных предметов, но тут окошечко вновь отворилось и ему подали большую, мятую алюминиевую кружку с чем-то горячим и еще один странный предмет из легкого серого металла. Поставив на столик и эти предметы профессор подумал, что его, возможно, таким образом тестируют, выявляя его способность адаптироваться. Но обстановка слишком уж не походила на больничную, поэтому он осмотрел сперва жидкость в кружке и даже понюхал ее. Жидкость была светло-желтая, плавали там уже не волокна, а какие-то мелкие щепки. Последний же предмет напоминал ложку, но очень отдаленно. Он был, как решил профессор, сделан из прессованной алюминиевой стружки, имел круглую коротенькую ручку и толстое, на манер миниатюрного половника, основание. Основание было совершенно круглым. Для того, чтобы есть этой ложкой, если еще ею удастся что-либо зачерпнуть, едок должен был бы иметь рот, как у бегемота.

Профессор грустно вздохнул. Вид миски, ложки-мутанта, кружки навеяли на него робкие мысли о еде. Дормидон Исаакович не отказался бы от кусочка осетрины под белым соусом. На гарнир можно хорошо отпущенный рис или, в крайнем случае, картофель фри.

«Тело, которым я сейчас обладаю, – подумал профессор, – привыкло, наверное, к более грубой пище. Да и объемы этому здоровенному телу нужны большие. Оно вряд ли удовольствуется только рыбкой. Оно не откажется и от хорошо прожаренной отбивной на ребрышках с гарниром из хорошо утушенного зеленого горошка».

Желудок нового профессорского тела взвыл, намекая, что он без всяких там изысков умял бы и просто кусок хлеба с колбасой, а еще лучше жареную курицу целиком.

Профессор еще раз вздохнул с еще большей грустью. Его внутреннему взору представилось огромное количество недоеденных блюд. Птица, рыба, мясо свиное и говяжье, копченое и приготовленное иным способом, груды гарниров, бокалы ароматных вин, пузатые кружки с пивом баварским, чешским, банки с компотами и вареньями…

Профессор взял алюминиевую кружку и попытался сделать глоток. Края кружки обжигали губы, напиток был мерзопакостным, но горячим. Выпив его, профессор усилием воли заставил себя думать о чем-нибудь приятном, далеком от пищи.

Он подумал о конференции экологов, которую пропустил. Он вспомнил своих оппонентов, ярых противников ландшафтных клумб, проектируемых его кафедрой, вспомнил коллегу Практовича, сторонника дикого озеленения дворов, вспомнил товарищеский ужин после конференции в милом университетском буфете. На ужин, скорей всего, подавали маленькие бутерброды со шпротами и сардинами, обложенными сверху нарядными пучками лука, сандвичи с финской ветчиной, сервелатом, голландский сыр со слезой…

Профессор схватился за табуретку и попытался двинуть ею по двери. Табуретка не сдвинулась с места. Он сел на нее и начал осматривать свои новые руки.

Руки были мощные. Одна ладонь закрыла бы обе лапки старого профессорского тела. Руки были грязные. Грязь, какой-то мазут въелись в кожу, под ногти. Ногти были толстые, на левой руке два ногтя росли неровно после какой-то травмы. Руки были сильно разрисованы. На пальцах имелись различные перстни, выбитые под кожу синей краской, в промежутке между большим и указательным пальцами на левой руке красовались решетка, проволока и надпись: «Не забуду мать родную», на правой в этом месте была искусно нарисованная фига.

От изучения эпистолярного наследия бандита Гоши профессора отвлек ржавый лязг. Дверь отворилась и в комнату весело вошел бодрый мужичок, одетый несмотря на летнее время в телогрейку без воротника, шапку и вязаный свитер.

– Привет, земляк, – радостно кивнул он Дормидону Исааковичу, будто давно был с ним знаком, – давно тут паришься? А я прямо со «Столыпина» – и в кандей. Конвой нажаловался, накатали, суки позорные, рапорт. Ты как, голяком квасишься? Не тужи, у меня заначка есть, сейчас чифирнем.

– Простите, – привстал профессор, – мы не представлены друг другу. Меня зовут Дормидон Исаакович, доктор экологических наук, профессор. Заведую кафедрой в Кенигсбергском университете, так сказать, наследник Канта…

Профессор чувствовал, что говорит не то, но не мог остановиться. его несло.

– Да-с, коллега, встреча наша, конечно, в месте несколько… Ну-с, вы сами понимаете, что ситуация весьма экстравагантная, впрочем… Вы присаживайтесь, не затрудняйте себя…

– Псих, что ли? – спокойно отреагировал пришелец. Или косишь по черному? Меня Вася зовут, Вася-Хмырь. Если на дальняках бывал – должен знать. А по вашим, курортным, еще не гулял. Здоровье, вишь, на лесных зонах врачи запретили. Вот и загнали сюда, в Прибалтику. Эта кича, я вижу, еще немецкая, старая. Давай, не суетись, пупырей у двери нет, а я тебе не наседка. Сейчас чифирку сварганим, приколемся. Ты че не хаваешь, сегодня день-то горячий, а завтра – летный. Ешь, остынет.

– Благодарю вас, – вежливо отказался профессор, – не вполне понимая неожиданного товарища по камере, – я не голоден.

– Ну, тогда я похаваю, не возражаешь? Последние два дня в «Столыпине» ничего, кроме тухлой селедки, не было. А птюху – пополам, не возражаешь?

Вася-Хмырь скинул телогрейку и бойко расправился с миской жидкости и половинкой того, похожего на глину, вещества. Профессор смотрел на едока с ужасом.

– Ништяк супчик-то, – хлопнул себя по животу Вася. – А хлеб хреновый, его подсушить надо. Ты свою птюху на окошко положи, он и подсохнет.

Только сейчас профессор обратил внимание, что то, что он принял за обычное углубление в стене, является окном. Это окно без стекол было закрыто решеткой изнутри, решеткой с более мелкой ячейкой снаружи, а сверху на нее был наварен стальной лист.

– А у нас на Северах в кандеях зонтов нет. У нас – воля…

Вася болтал, занимаясь, по мнению профессора, странным делом. Он надергал из телогрейки вату, извлек откуда-то несколько кусочков газеты, свернул из этой газеты шарики с ватой внутри и выложил эти шарики у отхожего ведра. На манер фокусника он извлек еще несколько пакетиков, в одном из которых оказались спички с кусочком коробки, в другом – заварка чая, в третьем – табак. Вася взял кружку и постучал ей в дверь.

– Воду давай, – сказал он вопросительному глазу надзирателя.

Получив воду, Вася извлек еще кусочек мыла, натер им кружку снаружи, свернул цигарку, затянулся, одновременно поджигая первый комочек бумаги с ватой, и, перехватив кружку грязным платком, зафиксировал ее над импровизированным костром.

– Курить хочешь, земляк?

– Благодарю вас, коллега. Не курю.

– Да кончай ты. Кури вот, не выкобенивайся.

Вася протянул аккуратно свернутую самокрутку, профессор из вежливости взял, вставил в рот и, совершенно неожиданно для себя, с наслаждением затянулся. В голове поплыло, как после бокала хорошего коктейля. Привыкшее к дешевому табаку тело Гоши наслаждалось после длительного никотинового голодания.

К удивлению профессора вода в кружке вскипела быстро. Вася высыпал туда заварку из пакетика и укрыл шапкой, настаиваться. Все это было для профессора равносильно чуду: и костер в углу камеры, и крепкий запах махорки и чая, и уверенные, размашистые действия Васи по кличке Хмырь.

29. Искажение желаний

Дураков меньше, чем думают: люди просто не понимают друг друга.

Л. Вовенарг

Не знаю, какой бес меня укусил, но я чего-то написал письмо министру и отправил его по электронной почте. Хотя нет, знать-то я знаю, я просто в метро увидел книжку кем-то забытую, и успел ее основательно полистать. Пассажиры удивленно смотрели, как солидный с виду мужчина хохочет, читая учебник по ОБЖ. Ну вот, пришел я домой, включил компьютер, вошел в сеть, проверил почту, вспомнил этот идиотский учебник и сходу как-то, на одном дыхании, накатал письмо и, как дурак, это письмо отправил. Кота-пришельца второй день дома не было, как в тот раз улетел от моих вопросов, так и не появлялся, соседка тоже что-то про меня забыла, хотя вопросов к ней у меня было масса, а телепатические возможности неожиданно исчезли, они, наверное, были активированы временно или могли действовать только в присутствии Ыдыки Бе. Вообщем, настроение было сумбурное; икру, правда, распродал успешно, всю спустил официанту «Золотого якоря» за треть цены, и выручил неплохую сумму. И все же смятение некое в мыслях наблюдалось, иначе я это письмо бы не отправил.

Впрочем, что мне терять. Приведу письмо в этих, чрезвычайно правдивых, записках. В сущности, эта рукопись – единственное, почти документально описание почти всего периода пребывания Ыдыки Бе на нашей планете. Именно я смог проследить необычную судьбу профессора Брикмана, в чем мне помогли контакты с некоторыми уголовниками, делившими с Дормидоном Исааковичем тюремный быт. Именно я смог объяснить некоторые необычные происшествия, о которых, захлебываясь, орали разные СМИ. Не уверен, что эта правда нужна нынешним правителям, (тем более – издателям), но впервые я пишу не ради гонорара.

Ладно, что-то заболтался, ушел от темы. Грустно, без телепатического восприятия, чувствую себя, как будто меня кастрировали. Без наркоза. Итак, письмо.

Открытое письмо министру МЧС Ш…

Господин министр!

Одним из главных направлений МЧС должно быть, упускаемое на сегодня, предупреждение несчастных случаев среди детей и подростков. Один из путей в решении этой проблемы (а статистика угрожающая) – НАСТОЯЩЕЕ преподавание ОБЖ с НАСТОЯЩИМИ преподавателями и практическими занятиями. Под контролем не Министерства образования, а именно МЧС. До чего довели этот предмет чиновники из упомянутого министерства можно узнать, открыв любой учебник по ОБЖ.

Эти учебники представляют собой помесь инструкции по технике безопасности для пьяных работяг с канцелярскими циркулярами. Поэтому я подготовил письмо, которое довести до Вас не смог – до министра, как и до звезд дотянуться трудно, и публикую его вместо предисловия – о необходимости обучения школьников ОБЖ под контролем МЧС, а не министерства образования, которое превратило ответственное дело по безопасности детей и подростков в канцелярскую клоунаду.

В качестве убедительного примера приводится небольшой анализ учебника с

Грифом министерства образования, который, якобы, написан под редакцией вашего заместителя Ю. Воробьева.

Почему нужен новый учебник по ОБЖ?

В настоящее время учебники по ОБЖ, по которым школьники ОБЯЗАНЫ учиться, похожи на старорежимные учебники по истории КПСС. Тот же суконный язык, тот же чиновничий догматизм, та же убежденность авторов в непререкаемости их рекомендаций.

Возьмем для примера подобный учебник для шестого класса под редакцией первого заместителя министра МЧС России Ю. Воробьева, изданный в 2001 году издательством «Астрель», с грифом министерства образования.

1

Начинается он с объяснения понятия опасности. Оказывается, опасность – «это вероятность появления неблагоприятного события».

Авторы не ограничиваются столь мудрым пояснением и популярно рассказывают бедным шестиклассникам, что, «например, гуляя в лесу и засмотревшись на птичку, можно провалиться в яму и ПРИ ЭТОМ СЛОМАТЬ НОГУ». Что же нужно делать, чтоб избежать опасности? Например, «гуляя в лесу, беречь глаза от удара веткой, а ТЕЛО – ОТ КОЛЮЧЕГО КУСТАРНИКА».

После подобных сентенций, которые несомненно являются для мальчишек и девчонок откровением, авторы переходят к более «научным» пассажам. «Климатогеографические особенности природной среды во многом определяют успех выживания человека в ней. Для каждой природной зоны – тундры и ее Арктического побережья, тайги, пустыни или тропиков – характерны свои особенности климата, растительного и животного мира, рельефа. Все это, вместе взятое, во многом определяет, сможет ли человек сохранить жизнь и здоровье, добыть пищу, огонь, воду, построить убежище, защитить себя от различных заболеваний и возможных опасностей…» Ну, а далее приведен пример с девушкой, которая «…десять дней со сломанной ключицей, имея лишь горсть карамели, выходила к людям, продираясь сквозь кусты, оставляя на ветвях лоскуты платья, часто перелезая через стволы поваленных деревьев…» И, что характерно, «ни разу не соблазнили ее заманчивые на вид плоды, так как ОНА ХОРОШО ПОМНИЛА СЛОВА ОТЦА о том, что в сельве все, что выглядит красиво – плоды, бабочки, цветы – ядовито». Не буду цитировать подробно это ужасную историю. Вообщем, девочка сталкивалась с муравьями-переселенцами, спасалась от них в ручьях, ее раны гноились и мухи откладывали в них свои личинки, ей встречались аллигаторы, «но судьба берегла ее». Короче, он на десятые сутки «доковыляла» до людей и была спасена. И все потому, что слушалась отца.

И, наконец, в заключение главы следуют вопросы. Например вопрос о том, как Дима Индианаджонсов (!) увидел пещеру и решил ее обследовать. Ну и заблудился, естественно. Вопрос такой: что Дима сделал неправильно?

Ответ привел меня в состояние буйного веселья. Оказывается, «Лучше было не лазать в пещеру и НАПРАВИТЬ СВОЮ ЭНЕРГИЮ НА БОРЬБУ С ЛЮБОПЫТСТВОМ». Три восклицательных знака и ура составителям.

Я мог бы добавить еще несколько цитат. Например, жара по мнению авторов «вызывает значительные изменения в организме, так как перегрев тела нарушает работу многих органов». А «жажда – это НОРМАЛЬНЫЙ СИГНАЛ на нехватку жидкости в организме. (!) Но вряд ли в этом есть необходимость.

Уже ясно, что форма изложения безобразна и что замминистра Ю. Воробьев при всех своих высоких качествах специалиста по чрезвычайным ситуациям, далек от педагогики или подмахнул рукопись учебника, не вникая в содержание.

А содержание настораживает еще больше, чем форма. Из 200 страниц половина занята советами для тех, кто заблудился в безлюдье. Понимаю, наши дети, особенного городские, многотысячными толпами убегают в лес, пустыню, тундру или савану. И, конечно, шестиклассникам просто необходимо знать, как подавать сигналы бедствия, устраивать «временные укрытия», добывать пищу «охотой и рыбной ловлей», как «вести себя при встрече с хищными зверями» и что относится к «нетрадиционным видам пищи». Ну, а глава «Личная гигиена» для таких малолетних робинзонов просто необходима. Ведь там сказано, что «перед едой надо обязательно мыть руки», что «чистота – залог здоровья», что «в зимних условиях, если нет проруби, умываться следует снегом», а «зубы чистить ИМПРОВИЗИРОВАННОЙ щеткой – веточкой с расплющенным концом, а в качестве зубного порошка использовать золу из костра».

Ярко представляю себе двенадцатилетнего подростка, заблудившегося в «безлюдной» тайге «в зимний период времени» и пытающегося, в соответствии с учебником, выжить! Еще более ярко представляю авторов этих учебников в сходной ситуации, когда они устраивают «временные укрытия» их привычных канцелярских папок, изыскивают, тряся животами, под снегом «нетрадиционную пищу» и, предварительно помыв руки в проруби, так как «чистота – залог здоровья», вкушают ее под елкой, а потом разводят костер при помощи циркуляров и факсимильных сообщений, набирают в пухлую ладошку золу и «веточкой с расплющенным концом» чистят зубы, сыто порыгивая и обдумывая очередную главу «детского» учебника.

Из оставшихся 100 страниц 35 отданы медицинской помощи в экстремальных ситуациях. Не буду больше удивляться тому, что «желудочно-кишечные заболевания в природных условиях возникают чаще всего в виде острых поносов», понимаю, что канцелярские зомби не способны выражаться нормальным языком. Но, скажите, какую информацию несут такие (выделенные, кстати) красным цветом, напоминания: «Чем больше ты успеешь съесть ядовитых плодов, ягод, грибов, тем серьезней будет отравление!», «При всех случаях желудочно-кишечных заболеваний до полного выздоровления следует соблюдать диету!» «При потере сознания, если некому оказать помощь, человек погибает!» Или это некий чиновничий юмор?

Ладно, что у нас осталось из текста. Если отбросить вступление, словарик (содержание которого может служить темой отдельного фельетона: например, на «с» три слова – «сельва», «седловина» и «силок», самые важные слова для ребятишек из России), то еще 20 страниц занимают скверные рисунки ядовитых растений, ягод, грибов и рецепты приготовления отваров и настоек из «дикорастущих лекарственных растений». Никогда ни ребенок, ни взрослый человек не сможет научиться различать растения по такому пособию. Да и не должен учиться – для этого существуют ботаника, наглядные пособия и многочисленные практические занятия на природе.

Что у нас осталось из полезного текста? Немного. Например, глава под названием «Факторы, мешающие успешно справиться с экстремальной ситуацией в природе». Несмотря на идиотское название, это глава хорошая, важная. Как и некоторые другие. Но в учебнике многого не хватает, поэтому большинство материала следовало бы безболезненно выбросить, заменив действительно полезными и жизненными советами, связанными с бытом, городом, транспортом, электричеством, недостроенными домами, помойками, свалками, подвалами и чердаками. То есть с теми местами, которые входят в сферу интересов подростков, и где их могут подстерегать опасности.

Мне могут сказать, что в старших классах будут другие, более обширные темы. Значит, шестиклассники могут рисковать жизнью в городских условиях, пока не перейдут в старшие классы. Парадокс! Как и учебник русского языка учебник ОБЖ должен в каждом классе охватывать ВСЕ вопросы соответственной возрастной группы. А в следующих по старшинству классах углублять их.

Тематику же учебника должна определять не группа чиновников, а статистика несчастных случаев. И, если наибольшее число пострадавших детей связано, например, с пожарами, то и в учебнике львиная доля материала должна быть уделена пожарам, а не блужданию в саване.

Кроме того для разных регионов России учебники должны быть разными. Совершенно незачем школьнику из Сочи учить главу о поведении человека в тундре, а норильчанину – выживание в песках Кара Кума. Впрочем, учебник может быть один, но методические указания должны давать педагогу возможность что-то проходить факультативно, а что-то обязательно, в соответствии с регионом.

2

А теперь попробуем ответить на вопрос – каким должен быть учебник для мальчиков и девочек 12 – 13 лет?

Сперва, для наилучшей иллюстративности, реализуем «проблему» с пещерами.

«…Кто-то из вас увидел вход в незнакомую пещеру. Ох, как хотели бы взрослые, чтоб вы в эту пещеру и не заглядывали, справились с любопытством и пошли заниматься чем-нибудь полезным: вынесли мусорное ведро или сели за уроки. Но мы знаем, что мало найдется мальчишек (да и девчонок тоже), которые пройдут мимо таинственной пещеры. Ведь там может быть закопан пиратский клад, там могут водиться привидения, там многое может быть.

Поэтому я не собираюсь вас, ребята, отговаривать и усмирять свое любопытство. В конце концов, человек без любопытства превращается в пожилую и скучную овцу. Но принять некоторые меры предосторожности просто необходимо. Хотя бы потому, что заблудиться в пещере можно запросто, а бродить в темноте, страдая от жажды и голода, натыкаясь на скользкие стены, шарахаясь от летучих мышей, которые норовят вцепиться тебе в волосы, не так уж приятно.

Самый простой способ не заблудиться – прицепить у входа прочную веревку (обязательно проверьте на разрыв и убедитесь, что конец закреплен хорошо) или толстую рыболовную леску. Вы будете, как рыба, на крючке и всегда сможете вернуться.

Если веревки нет, то неплохо ставить через определенное время пометки на стенах, стрелки или какие-нибудь значки, по которым вы сможете найти обратный путь. Но значки помогают лишь при свете, а вы можете остаться без него. Поэтому запаситесь камешками и выкладывайте на каждом повороте стрелку обратного пути, чтоб ее можно было найти наощуп.

Конечно, вы должны «вооружиться» фонариком или факелом, так как остаться без света в пещере не всегда приятно. Но, если фонарик испортиться или спички кончаться, не пугайтесь, вам помогут стрелки из камешков.

Какие еще опасности могут подстерегать вас в пещере? Непрочные своды, которые могут обрушиться и засыпать дорогу. Поэтому захватите палку и как бы прощупывайте дорогу, пробуйте на прочность палкой сомнительные места, подсвечивая на них фонариком. Заодно, кстати, этой же палкой обследуйте дорогу под ногами, чтоб не свалиться в скрытый провал, они в пещерах встречаются. Летучие мыши, которые на самом деле неопасны, но могут напугать. Они ночные животные, а ваш свет их пугает и они стараются от него улететь, и со страху могут об вас удариться. Поэтому не пищите при виде этих безобидных зверьков, а пригасите свет и дайте им спокойно улететь от вас подальше.

Честно говоря, на такую авантюру, как изучение пещеры, лучше идти не в одиночку. Тогда один из вас остается у входа, как часовой, и, если вы долго не возвращаетесь, сможет вызвать помощь. Он же, если вы остались без света, сможет подавать вам сигналы голосом, помогая ориентироваться».

Приблизительно так должна звучать доверительная беседа с ребятами. Менторский тон недопустим, он ничего, кроме скуки и желания поступить наоборот, у детей не вызовет.

Нельзя забывать, что, если плохой учебник по математике жизнь школьника не искалечит, в крайнем случае он будет считать на калькуляторе, то плохой учебник по ОБЖ может поставить под угрозу ребячью жизнь. В нем каждая фраза должна быть точной, с учетом детской психологии, доходчивой и мнемонически окрашенной, для мгновенного запоминания. Никогда нельзя ограничиваться простыми запретами, не проиллюстрировав эти запреты эмоционально сильными причинами. Дети редко воспринимают мир логикой, у них на первом месте чувства.

Кроме того для детей весьма важна авторитарность наставника. И шкала авторитетов у современного подростка резко отличается от той, к которой привыкли преподаватели и составители учебников. Одно дело, если советы безлики и догматичны, другое – когда они исходят от Шварценеггера или Конан Варвара.

Рассмотрим это утверждение на простом примере. Допустим, учитель советует сперва подумать, а потом действовать, не спешить в трудной, мало знакомой ситуации. Все, на первый взгляд, логично, правильно. Но совет этот пролетит мимо ушей, так как он безлик, эмоционально не окрашен. Пролетит точно так, как пролетают мимо наших ушей газетные штампы. Но можно же сказать так: «Все разведчики знают, что спешит надо медленно». Вот, Рэмбо, прежде чем пойти в тыл к врагу, долго готовился, он знал: поспешишь – попадешь в засаду».

Я упомянул о мнемонических «хитростях». Под этим подразумевается такая конструкция задания, которая запоминается сразу и надолго. Мы знаем из физики, что цветовой спектр легче запомнить, если выучить фразу: Каждый Охотник Желает Знать Где Сидит Фазан (Как Однажды Жак Звонарь Головой Сломал Фонарь). Так же и в нашем учебнике. Совет о том, как выбираться из водяной воронки, можно усилить стихами: «Что б в воронке не тонуть, не забудь до дна нырнуть», а потом рассказать историю с участием покемона, который нырнуть боялся и едва не утонул.

Или рассказ о способах защиты от угарного газа (о чем, кстати, в учебнике всего два слова, будто среди школьников только москвичи из благоустроенных квартир), который гораздо более полезен, чем обширная глава о «Возможности выживания человека в условиях автономного существования в природной среде» (!!!). Тут мы можем использовать стремление детей к «взрослости». «Твои родители часто забывают о том, что угарный газ не имеет ни вкуса, ни света, ни запаха и убивает исподтишка. Позаботься о взрослых недотепах, всегда сам проверяй – прогорела ли печь до конца и не рано ли закрыли заслонку».

Кроме того, подобный учебник должен большую часть уроков превращать в лабораторные и практические занятия. Как ставят опыты на уроках физики или химии, так и на уроках ОБЖ надо строить макеты, «топить» в зыбучих песках или болоте куклу, «бродить» по самодельным пещерам, «убивать» угарным газом лабораторную мышь, а потом ее оживлять по всем правилам медицинской техники. Ну, а возможности практических занятий вообще беспредельны. И это лишний раз подтверждает мнение автора, что преподавателем ОБЖ ДОЛЖЕН быть СПЕЦИАЛИСТ ПО ВЫЖИВАНИЮ. Или, на худой конец, учитель, прошедший специальную подготовку на специальных курсах.

Выводы

Собственно, выводы однозначны – пересмотреть всю систему обучения школьников ОБЖ, создать специализированные курсы для преподавателей, заказать профессионалам учебники, тематику которых определить дифференцированно, согласно статистике разных возрастных категорий. (Возможно объявить конкурс на лучший учебник).

К основным параметрам Основ необходимо добавит защиту от педофилов, предостережения о вредных привычках (курение, алкоголь, наркотики, вдыхание паров лакокрасочных и клеевых изделий). Для старшеклассников ввести главу безопасного секса.

Решать эти проблемы ни в коем случае не должно Министерство образования единолично, а только лишь под жестким контролем МЧС. Профилактика несчастных случаев первоочередная задача именно МЧС, а широкообразовательная кампания может свести их количество среди школьников до минимума.

Вот такое ироничное и злое письмо. Отправил и, забегая на месяц вперед, могу сказать, что ответ был странный. В том смысле, что ответа не было вовсе. Позвонил какой-то офицер из МЧС, уточнил адрес мой, фамилию – и все.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю