Текст книги "Затерянные экспедиции (Школьникам об истории географических открытий)"

Автор книги: Владимир Малов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

А можно назвать другие имена – людей, которых вели вперед отнюдь не жажда познания и открытий, и искали они не географическую истину, а нечто другое. Должно быть, о географии меньше всего думал испанец Бальбоа, первым из европейцев увидевший Тихий океан, – он шел к его берегу через Панамский перешеек лишь потому, что вождь одного из индейских племен, покоренных испанцами, дал понять конкистадору, что в той стране, на берегу громадной водной глади, лежит "золотая страна".

Такую же "золотую страну" искал и испанец Грихальва, открывший Мексику. И Писарро, открывший Перу... Здесь, в этой "графе" истории географии, тоже значится немало имен, но не будем перечислять их столь же подробно, как имена истинных подвижников науки.

Но бывало и так, что путешественниками становились в силу каких-то третьих причин, множество могло быть причин... В этой же главе речь пойдет о человеке, который стал путешественником, спасаясь от горькой нужды, постоянного невезения и беспросветного будущего; стал путешественником, потому что хотел совершить в своей жизни хоть что-нибудь значительное и яркое.

Интересно, как считал он сам – удалось ли ему это сделать? Вот это что он думал сам – уже навсегда останется тайной. Но мы-то знаем удалось! Пусть ему не суждено было довести свою экспедицию до конца, но он стал настоящим первопроходцем.

Первых не забывают.

Карта была прикреплена к двери гвоздями. Один из гвоздей уже куда-то исчез, и нижний угол карты заворачивался кверху. Когда налетал ветер, бумажный лист на двери вздрагивал, и тогда контуры Австралийского материка на нем начинали, казалось, причудливо менять свои очертания.

"А может быть, в этом есть свой смысл", – подумал человек, поднявшийся по скрипучим ступеням дома, где помещалось Мельбурнское географическое общество. Нельзя было сказать, что береговая линия материка известна уже совершенно точно и нанесена на карту безошибочно во всех деталях. Однако береговые контуры все-таки есть, а вот в центре материка нет пока почти ничего, громадное белое пятно только-только начинает обретать какую-то окраску.

В центре Австралии нанесена река Дарлинг – ее открыл в 1828 году армейский офицер Чарлз Стерт. В 1840 году Эдуард Джон Эйр открыл большое озеро, которое назвал своим именем. В 1844 году тот же Чарлз Стерт, выйдя из Аделаиды – одного из городов, возникших на южном австралийском побережье, сделал целый ряд важных географических открытий, проникнув в глубь материка так далеко, как еще никто до него.

Но никому еще, хотя шел уже 1859 год, не удалось пройти сквозь весь материк, от одного берега к другому. Пока кто-нибудь не сделает это, белое пятно останется все-таки белым пятном.

Человек на крыльце смотрел на карту. Он просто шел мимо по улице, и карта привлекла его внимание. Впрочем, о новой экспедиции, затеваемой Географическим обществом, он слышал и раньше. Может быть, не случайно он прошел сегодня именно по этой улице, а не по другой?

Почему карту повесили на двери? Хотя это можно понять: к проекту новой экспедиции надо было привлечь как можно больше внимания. Быть может, кто-то решится добавить средств на ее организацию. Быть может, кто-то захочет принять в ней участие. Австралия – страна молодая, а Мельбурн только-только назван столицей официально провозглашенной английской колонии Виктория. Пока здесь хватает и энтузиазма, и смелых, решительных людей. Ну и, конечно, дельцов, которые заглядывают в будущее лучше, чем все остальные, и прикидывают абсолютно точно, во что обернется завтра сумма, сегодня во что-то вложенная.

С юга на север, начинаясь в Мельбурне, карту напрямик пересекала тонкая карандашная линия. Она была нанесена, конечно, наугад – слишком прямо, по линейке. А кто знает, как на самом деле пройдет линия трансавстралийского телеграфа?..

Роберт Бёрк еще раз взглянул на карту и решительно толкнул дверь...

Потом он стал приходить сюда ежедневно. Часами просиживал в тесных комнатах, заваленных географическими картами и отчетами о прежних экспедициях. Разговоры, которые вели с ним джентльмены из Географического общества, были уклончивы и необязательны. Но он-то решил добиться своего во что бы то ни стало. Решил стать первым человеком, прошедшим через весь Австралийский материк.

Уже была определена сумма, выделенная на экспедицию. Составлялся в деталях план предстоящей экспедиции. А цель ее была известна задолго до этого: поиски наиболее удобного сухопутного пути с юга Австралии на север и разведка трассы для трансавстралийского телеграфа. Но он знал – у будущей экспедиции по какой-то причине нет пока начальника. Значит, им должен стать он, Роберт О'Хара Бёрк, сорокалетний ирландец, ныне служащий полицейским инспектором колонии Виктория. Но как убедить в этом джентльменов из Географического общества? Надо доказать им, что он ни за что не отступит!

Он убедил их! Бывший солдат австрийской армии, человек, исколесивший полсвета в поисках лучшей доли и дослужившийся лишь до ничтожного полицейского поста в Австралии, стал начальником первой трансавстралийской экспедиции.

Немедленно Роберт Бёрк начал деятельную подготовку. Закупались продукты, оружие. Из Афганистана в Мельбурн была доставлена партия верблюдов. До Бёрка использовать их в Австралии не приходило в голову ни одному из путешественников, разведывавших внутренние области континента, но идея ирландца была одобрена самыми бывалыми и заслуженными исследователями. Австралия – страна жаркая и пустынная. На пути экспедиции, задавшейся целью пересечь материк, лежали раскаленные каменистые равнины, реки, высыхающие в жаркое время года почти до дна. Здесь не очень привычно чувствовали себя лошади, завезенные из Европы, а для афганских верблюдов такие условия были родной стихией.

20 августа 1860 года Роберт Бёрк сел в седло, чтобы начать путь на север. Экспедиция состояла из двенадцати человек и располагала двадцатью пятью лошадьми и двадцатью пятью верблюдами. Верблюды несли на себе запас продовольствия на полтора года. Казалось, любая мелочь была предусмотрена и ничто не может помешать успеху экспедиции. Роберт О'Хара Бёрк махнул рукой, и путешествие началось – караван вышел из Мельбурна.

Чуть позже в Мельбурнское географическое общество кто-то из жителей небольшого поселка Менинди на реке Дарлинг доставил сообщение: благополучно пройдя первые десятки миль и сделав в поселке короткую остановку, экспедиция Бёрка продолжила путь в глубь континента.

Страна, не похожая ни на одну другую, страна, где есть растения, каких не встретишь больше нигде, где есть животные и птицы, которых нельзя увидеть ни в какой другой части света. Удивительное животное кенгуру, сумчатый медведь коала, сумчатый волк. Не менее удивительны утконос и ехидна.

А коренные жители Австралии – аборигены – тоже удивительный, не похожий ни на один другой народ. Народ, создающий странные, но поражающие какой-то необычной, самобытной красотой наскальные рисунки и умеющий пользоваться бумерангом – удивительным орудием, которое, сразив птицу или зверя, затем послушно возвращается к ногам охотника.

Немало чудес ожидало первых европейских поселенцев в Австралии, открытой еще в начале XVII века испанским мореплавателем Луисом Торресом. Первыми поселенцами стали английские каторжники в конце XVIII века, а первым европейским поселением на материке – каторжная колония на берегу залива Порт-Джексон. Потом, когда были открыты месторождения золота, когда выяснилось, что в Австралии выгодно заниматься овцеводством и земледелием, в ней появились первые свободные поселенцы, в основном англичане и ирландцы. К 60-м годам XIX века их стало так много, что правительства английских колоний, созданных в Австралии, были вынуждены ограничивать въезд на континент.

А чудес вот становилось все меньше. Животные, не похожие на тех, что жили в других частях света, уходили из прибрежных районов, освоенных европейцами, все дальше в глубь материка, а вместе с ними уходили и аборигены, которым поселенцы объявили настоящую войну. Впрочем, какая могла быть с ними война – скорее это была охота, самая настоящая охота с загонами и собаками. Деревья Австралии, некоторые очень ценные, безжалостно вырубались, потому что нужно было строить дома. Неужели так бывает всегда и всюду, куда приходят европейцы? И что произойдет дальше, когда будет стерто с карты белое пятно в центре Австралии? Чудес, ни с чем не сравнимых австралийских чудес останется, должно быть, еще меньше. А что будет через десять лет, двадцать, через пятьдесят?..

Но нам уже никогда не узнать, об этом или о чем-нибудь другом думал Роберт Бёрк, все дальше и дальше продвигаясь на север. Не узнать, потому что путевой дневник, который он вел, скуп и немногословен, лишен эмоций; в нем отражалась только самая суть. К тому же, особенно в конце, он велся с перерывами. А другие экспедиционные материалы погибли. И поэтому дальше рассказ о первом путешествии через материк, совершенном энергичным, смелым человеком, становится отрывочным, не очень подробным.

Наверное, сам Роберт Бёрк рассказал бы о нем значительно больше, если б вернулся в Мельбурн. Но когда прошел год – время, на которое была рассчитана экспедиция, он не вернулся. Вернулся его ближайший помощник Джордж Браге. Вместе с ним в столицу колонии Виктория вернулась большая часть экспедиционного отряда и почти все лошади и верблюды. А сам Роберт Бёрк и еще трое его спутников пропали без вести где-то на севере Австралии.

О том, что произошло с отрядом Бёрка после того, как он вышел из поселка Менинди, стало известно со слов Джорджа Браге.

Продвигаясь все дальше и дальше в глубь материка то по великолепным, обильно орошаемым дождями австралийским лугам, то по безводным каменистым пустыням, 20 ноября 1860 года после утомительного трехмесячного пути Бёрк добрался наконец до реки Куперс-Крик.

Здесь была сделана короткая остановка, но и во время отдыха Бёрк совершил несколько маленьких экспедиций, отыскивая наиболее подходящее направление для дальнейшего пути на север. Затем отряд вновь отправился в путь.

К концу года Роберт Бёрк прошел половину расстояния до северного побережья. Теперь он находился в самом центре Австралии, на равном расстоянии от Мельбурна и от залива Карпентария – цели путешествия. В этом месте, как и было намечено, был устроен сторожевой пост. По имени одного из участников похода, Вильяма Джона Уилса, он был назван фортом Уилса.

Оставив здесь почти весь отряд во главе с Джорджем Браге, большую часть провианта, в начале января 1861 года Роберт Бёрк отправился дальше лишь с тремя спутниками – Кингом, Греем и Уилсом – и запасом продовольствия, рассчитанным на три месяца. Налегке добравшись до северного побережья (опыт показал, что многочисленный отряд, обремененный большим караваном, передвигался слишком медленно), уточнив на карте трассу будущего телеграфа, Бёрк должен был вернуться в форт Уилса.

Но проходили дни, недели. Прошло три месяца. У Бёрка и его спутников должен был кончиться запас продовольствия, и в выжженной солнцем, раскаленной каменистой пустыне вряд ли можно было рассчитывать на его пополнение. Прошел еще один месяц...

И Браге, уже не надеясь на возвращение Бёрка, отдал приказ – оставить форт Уилса и отправиться в обратный путь. Перед уходом, "на всякий случай", как он объяснял позже, Браге, почти безо всякой надежды, решил все-таки оставить на складе форта небольшой продовольственный запас. А на стол он положил записку. Она была адресована Роберту Бёрку.

Мельбурнское географическое общество снарядило одну за другой четыре спасательных экспедиции на поиски Бёрка и его спутников. Через короткие промежутки времени поисковые отряды вышли из Мельбурна, направляясь на север. Они исследовали значительную часть австралийской территории, не обнаружив никаких следов путешественников.

И лишь в сентябре 1861 года один из отрядов, возглавляемый капитаном Хауиттом, обследуя район реки Куперс-Крик, случайно наткнулся на стоянку какого-то племени аборигенов.

При виде вооруженных всадников аборигены, не раз должно быть, испытавшие на себе действие огнестрельного оружия поспешно снялись с места и скрылись в прибрежных зарослях Остался только один человек. Опустившись на колени, он протягивал к европейцам руки. По его грязному, заросшему лицу катились слезы.

Это был Кинг – один из участников похода Бёрка от форта Уилса к северному побережью. Полгода Кинг кочевал с коренными австралийцами, спасшими его от голодной смерти. Он сохранил экспедиционный дневник. И тогда были прочитаны последние страницы истории путешествия Роберта Бёрка.

...Выйдя из форта Уилса, Бёрк, Грей, Уилс и Кинг добрались до реки Эйр-Крик. Строго придерживаясь сто сорокового меридиана, путешественники направились дальше на север.

7 января 1861 года они пересекли Южный тропик. Стояла невыносимая жара – лошади и даже верблюды в изнеможении ложились на землю, их приходилось тащить вперед силой. Все-таки исследователи добрались наконец до верхнего течения реки Флиндерс, впадающей в залив Карпентария.

Теперь океан был уже близок – появились болота с солоноватой водой. Но вскоре животные остановились, с ними ничего нельзя было поделать. Тогда, оставив с верблюдами Кинга и Грея, Бёрк и Уилс пешком двинулись дальше на север. 11 февраля 1861 года они были наконец у цели путешествия – на болотистом берегу, заливаемом во время приливов океанской водой.

Теперь им предстоял обратный путь.

Изнуренные жаждой, голодом и жарой, едва передвигая ноги, Бёрки Уилс дошли до стоянки Грея и Кинга. Отсюда по уже знакомой дороге маленький отряд направился к форту Уилса.

В апреле их осталось трое: скончался Грей. Это задержало остальных на двадцать три часа, и, как оказалось потом, двоим из них это время стоило жизни.

Пали четыре верблюда. Но люди упрямо шли к форту Уилса – там была пища, вода и, самое главное, там ждали их товарищи.

Ограда форта показалась на горизонте 21 апреля 1861 года. Собрав последние силы, Бёрк и его спутники дотащились до ворот. Но в форте Уилса никого не было. На столе лежала записка.

Джордж Браге ушел из форта за семь часов до этого.

Немного подкрепившись и отдохнув, трое путешественников вышли за ограду форта. Догнать Браге без лошадей, лишь с двумя верблюдами, почти без продовольствия, было невозможно. Поэтому отряд свернул на запад, по течению реки Куперс-Крик, направляясь к поселкам европейцев, расположенным у подножия хребта Флиндерс, – путь до них был короче, чем до ближайших южных поселков. Но вот иссякли запасы продовольствия, взятые в форте Уилса, остался только неприкосновенный запас. Путешественники питались теперь лишь съедобными листьями водяного растения нарду.

А потом наступила развязка. Путешественники уже не могли идти – они ползли по раскаленной земле: впереди Кинг, более сильный, за ним Бёрк и в сотне метров сзади – Уилс. Вскоре Уилс не мог даже ползти, а у Бёрка уже не хватило сил вернуться к нему. Роберт О'Хара Бёрк умер через несколько часов после Уилса.

Собрав последние силы, Кинг дополз до Бёрка, чтобы взять у него пистолет и дневник. Кинг так и лежал рядом с телом Бёрка, когда его, полуживого, подобрало племя австралийских аборигенов.

Что ж, действительно коротким оказался рассказ о путешествии, во время которого впервые был пересечен с юга на север Австралийский материк. Короток сегодня и сам этот путь: расстояние, которое Роберт О'Хара Бёрк преодолел за полгода, современные пассажирские самолеты пролетают за два-три часа. И давно уже проложены великолепные шоссе от одного берега Австралии к другому, и вот уже сколько лет работает трансавстралийский телеграф. Короток и легок теперь путь через материк.

Но во время этих коротких путешествий над Австралией стюардессы непременно указывают пассажирам на тонкую ниточку под самолетом – реку Бёрк-Крик, названную именем первопроходца, и говорят хотя бы несколько слов о нем. Справедливо: первых не забывают! Человек, поднявшийся когда-то по ступенькам Мельбурнского географического общества, привлеченный картой на двери и мечтающий совершить в своей жизни хоть что-нибудь значительное, человек, которому мало везло в жизни, сделал то, что удается немногим, оставил свое имя на Земле.

"Орел" летит на полюс

Человек дерзок, предприимчив, смел, порой даже безрассудно смел. Когда перелистываешь страницы истории, неизменно поражаешься вот чему. Едва только появлялось какое-то новое транспортное средство, какое-либо техническое новшество, дающее возможности, каких прежде не было, человек тут же с его помощью пытался достичь того, что кажется лежащим далеко за пределами этих возможностей, кажется попросту невероятным, неосуществимым.

На крошечных скорлупках – парусниках – он проходил расстояния, которые и сегодня могут показаться громадными, и открывал целые материки. А до этого смело выходил в моря на утлом челне, не боясь того, что берег остался далеко за горизонтом.

Сегодня, только-только начав, по сути дела, осваивать ракетную технику, человек дерзко устремился на Луну и уже всерьез задумывается о еще более дальних путешествиях в космос. А прежде, едва у него появились крылья, едва-едва он научился даже не летать – приподниматься над землей, он тут же пожелал перелететь через Ла-Манш, как это сделал в 1909 году смельчак-француз Блерио. Когда же, еще раньше, главным "воздушным транспортом" был воздушный шар, человек... Впрочем, давайте прервем на время необъятный поистине список дерзких устремлений человека, чтобы задуматься вот над чем.

Казалось бы, цели и средства просто несоизмеримы. Лодка и море, крошечный аэроплан из фанеры и ткани и воздушный океан, космический корабль, в кабине которого едва размещаются два-три человека, и беспредельные, невероятные космические просторы... Но, пожалуй, это только кажущееся несоответствие. Потому что есть нечто, что объединяет несовершенные средства и высокие цели, – это сам человек, его мужество, его вечное стремление пройти там, где еще никто не был.

Не только для того, чтобы поставить еще один спортивный рекорд, а чтобы еще дальше отодвинуть границы известного ему мира. И чтобы снова – в который уже раз! – убедиться, что он, человек, может все.

А теперь – о воздушном шаре. Вернее, о тех людях, что вновь стали связующим звеном между высокой целью и несовершенным средством для ее достижения. На воздушном шаре с гордым названием "Орел" они попытались достичь Северного полюса. Их ждала неудача. Но, наверное, если б они смогли, они бы повторили свою попытку, потому что на самом-то деле человек сильнее не только тех несовершенных средств, с помощью которых стремится к цели, – он ведь и свои собственные цели опережает, они становятся у него более смелыми, все более головокружительными. А если так, значит, перед неудачами человек никогда не останавливается.

К полюсу на воздушном шаре? Никто не подсчитывал точно, но, должно быть, когда Соломон Август Андрэ, сорокалетний инженер, объявил о таком проекте, скептиков и противников нашлось больше, чем энтузиастов и сторонников.

Но в голосе невысокого, рано поседевшего человека звучала непоколебимая уверенность. 13 февраля 1895 года он рассказывал о своем плане на собрании Шведской королевской академии наук. День спустя повторил доклад в Шведском обществе антропологии и географии. Его выслушали знаменитые ученые, видные авторитеты в самых различных областях науки. Сразу же о проекте необычайной экспедиции заговорили газеты. Так о ней стало известно всей Швеции. И по всей стране прокатилась волна споров осуществим ли такой проект на деле или же он останется лишь дерзкой фантазией.

А сам Соломон Андрэ твердо верил: он рассчитал все точно, все продумал до мельчайших подробностей. Согласно проекту, шар должен был поднять трех человек. Общая грузоподъемность его вместе с запасом продовольствия, научными инструментами и балластом – около трех тонн. Предполагалось, что шар сможет держаться в воздухе около тридцати суток. Место старта – Шпицберген; именно здесь шар следовало наполнить газом, снабдить его особыми парусами и гайдропами, с помощью которых можно будет до некоторой степени управлять направлением полета.

От Шпицбергена до полюса примерно 1200 километров – такой путь можно пролетать за двое суток. А достигнув Северного полюса, можно будет перелететь оттуда либо в Северную Америку, либо к какому-то из городов Сибири; и то и другое расстояние шар способен преодолеть за четыре дня. Главная же цель полета...

– Наша экспедиция, – говорил Андрэ, – будет стремиться главным образом к исследованию центральной, т. е. наиболее труднодоступной, полярной области. Вместе с географическими исследованиями будут производиться в возможно больших размерах физико-метеорологические наблюдения, а кроме того, смотря по обстоятельствам, и наблюдения всякого рода... Мы хотим доказать не только то, что можно пересечь Арктику воздушным путем, но и то, что такие способы путешествия особенно пригодны для научных наблюдений. Я уверенно утверждаю, что, летая на шаре, можно в несколько дней получить больше сведений об Арктике, чем при ином способе исследования за целое столетие.

Ясные, конкретные цели, точная продуманность исполнения. И все-таки...

Скептиков, наверное, пугал прежде всего сам Северный полюс. Еще никогда и никому не удавалось подойти к нему вплотную, хотя вот уже два века человек не оставлял таких попыток. Покорить Северный полюс собирались и англичанин Генри Гудзон, и русский моряк Василий Чичагов. Когда стало ясно, что кораблям к полюсу не пробиться, начались пешие походы на север. В 1773 году англичанин Фипс поднялся до 80°48' с. ш. Век спустя американец Локувуд до 83°24' с. ш. Но никому не удавалось подняться севернее свирепые морозы, тяготы пути по бескрайним ледяным просторам препятствовали человеку.

Так, может быть, Северный полюс вообще недостижим и человек никогда не узнает, что находится там, в самой северной точке Земли, – сплошной лед или какой-нибудь остров, суша? А проект Андрэ – это скорее всего авантюра, рассчитанная на то, чтобы привлечь к себе внимание. Да и кто он такой, этот инженер Соломон Август Андрэ, столь безапелляционно утверждающий: первым на Северном полюсе будет именно он?!

А вот те, кто поддерживал этот невероятный проект, виднейшие ученые Швеции – Н. Норденшельд, О. Монтелиус, Г. Ретциус, напротив, хорошо знали, что за человек был Андрэ.

Человек ясного ума, сильной воли, человек, наделенный настойчивостью и твердым характером. И еще – человек, в натуре которого была несомненная спортивная жилка, заставляющая, несмотря ни на что, бороться до конца.

В юности Соломон Андрэ блестяще окончил Высшую техническую школу в Стокгольме, где проявил отменные способности, особенно в изучении физики. Затем он работал чертежником на механическом заводе в Стокгольме. А два года спустя, когда ему исполнилось двадцать два, решил отправиться на Всемирную выставку в Филадельфию. Правда, денег у него хватило лишь на билет, и в Америке он буквально с первых же часов вынужден был заниматься добыванием средств к существованию. Ему помог шведский генеральный консул: устроил на работу в шведский отдел Всемирной выставки, и Андрэ стал получать плату за то, что по ночам убирал шведский павильон.

И именно тогда, в Филадельфии, он увлекся воздухоплаванием. Город Всемирной выставки был родиной знаменитого в ту пору американского воздухоплавателя Визе. Визе и преподал молодому способному шведу первые уроки практического воздухоплавания. А потом Андрэ вернулся в Швецию, где приобрел свое собственное "дело" – механическую мастерскую. Но предпринимателя из него не получилось; мастерскую, не приносившую никакого дохода (скорее наоборот), пришлось продать. Зато вместо мастерской у Андрэ появляется нечто другое, более важное – увлечение Арктикой.

В 1882 году проходил Первый Международный полярный год. В совместных всесторонних исследованиях принимали участие ученые России, Швеции, Норвегии, Англии, Германии, Франции, Финляндии, Дании, Австрии. Шведская метеорологическая станция размещалась на Шпицбергене. Там Соломон Андрэ провел год, выполняя наблюдения за электрическими явлениями в атмосфере. Работа была проведена образцово, лучше, чем на какой-либо другой из шестнадцати станций Первого Международного полярного года. Общее число проведенных им наблюдений – свыше 15 тысяч. А кроме атмосферного электричества он интересовался и направлением воздушных потоков.

Если на Шпицберген приехал еще инженер, в Швецию вернулся настоящий ученый. Во время своей зимовки Андрэ показал себя человеком, готовым ради науки на любые испытания. Позже один из норвежских ученых, познакомившийся с Андрэ, не без восхищения написал:

"Для выяснения того, действительно ли полярная темнота влияет на цвет лица и не объясняется ли желто-зеленый оттенок, который оно приобретает при наступлении светлого времени года, тем, что глаза полярных исследователей ослепляются светом, Андрэ обрек себя на добровольное месячное заточение. Когда месяц спустя он вышел на дневной свет, то оказалось, что цвет его лица действительно был желто-зеленым, тогда как другие под влиянием света начали уже приобретать нормальную окраску кожи. Этим было доказано, что полярная ночь не вызывает цветной слепоты..."

Но воздухоплавание увлекало его все больше и больше. Вернувшись со Шпицбергена на материк и начав работать в Стокгольмском бюро патентов, Андрэ совершил несколько поездок во Францию, где были лучшие специалисты по изготовлению воздушных шаров, знакомился с постановкой дела в их мастерских. А в 1892 году Шведская королевская академия наук по ходатайству некоторых видных ученых, привлеченных целеустремленностью и серьезностью Андрэ, выделила ему специальную субсидию, которая позволила приобрести собственный воздушный шар.

Он назвал шар "Свеа" и совершил на нем девять полетов над Швецией и Балтийским морем, во время которых за сорок летных часов пролетел в общей сложности свыше 1500 километров. В одном из полетов он даже установил рекорд дальности: пролетел за 3 часа 45 минут 400 километров. Был установлен и еще один рекорд, рекорд высоты: 4087 метров. Так высоко до Андрэ не поднимался ни один из воздухоплавателей.

Конечно, эти полеты были не только спортивными занятиями – ученый изучал во время подъемов температуру и влажность воздуха на различных высотах, характер воздушных течений, атмосферное электричество.

И снова в нем пробуждается инженер. Обобщив прежний опыт воздухоплавания, Андрэ внес в конструкцию шара нечто новое: гайдропы и паруса для управления полетом. Гайдропы – это волочащиеся по земле канаты, держащие своим весом шар на определенной высоте. Трение гайдропов о землю притормаживало полет шара по ветру. Нехитрое приспособление, но, сочетая гайдропы и паруса, Андрэ научился изменять направления движения шара, отклоняя шар почти на 30° в обе стороны от направления ветра. Немного, но шар становился уже не только послушной игрушкой ветра, а подчинялся и воле пилота...

Итак, к 1895 году проект достижения Северного полюса на воздушном шаре был полностью подготовлен и продуман. Шведская королевская академия наук и Общество антропологии и географии проект одобрили.

Впрочем, надо сказать и о том, что сама идея покорения полюса с помощью летательного аппарата появилась задолго до Андрэ. На тридцать лет раньше немец Мейсель разработал проект воздушного корабля, рассчитанного на двенадцать пассажиров. Корабль представлял собой, по замыслу автора, громадный баллон объемом 22,5 тыс. м3, наполненный светильным газом; баллон соединялся с небольшим воздушным шаром. Сам шар наполнялся горячим воздухом, который непрерывно поступал в него из специальной "печки", подогреваемой светильным газом баллона... Даже на первый взгляд видно, что воздушному кораблю такой конструкции грозит постоянная опасность взрыва. Проект осуществлен не был.

Лет десять спустя француз Сивель предложил иной проект неуправляемого воздушного шара, рассчитанного на десять человек. Летательный аппарат предполагалось доставить на пароходе к самой полосе льдов, а затем при попутном ветре с юга он должен был полететь к полюсу. И этот проект не был осуществлен, потому что Сивель погиб под Парижем во время испытательного полета.

Был еще один проект: французы Безансон и Эрмитт спроектировали шар, который мог поднять пять человек экипажа и восемь собак. Отличительной чертой нового проекта было то, что гондолу воздушного аппарата, в которой размещались пассажиры, можно было отцепить от шара и сделать из нее либо сани, либо лодку. Однако Безансон и Эрмитт тоже не довели дело до конца: не нашли средств для снаряжения такой экспедиции.

Любопытная закономерность – с каждым таким проектом количество членов экипажа уменьшалось. Андрэ довел его уже всего до трех человек...

Он подсчитал, что для его экспедиции необходимы 130 тыс. крон. Где взять такую сумму? Для сбора средств объявили подписку, но она не дала почти ничего. Однако потом в Бюро патентов, где продолжал работать Андрэ, вдруг пришел знаменитый инженер Альфред Нобель, изобретатель динамита, ставший с помощью своего изобретения миллионером. Он предложил Андрэ сначала 20 тысяч крон, а потом, видя, что средства по подписке поступают скудно, увеличил эту сумму до 65 тысяч. Чтобы собрать недостающие деньги, Андрэ обратился к шведскому королю Оскару: тот пожертвовал 30 тысяч. Через несколько дней еще 30 тысяч внес барон Оскар Диксон, известный покровитель полярных экспедиций. Средства были собраны.

Воздушный шар объемом 4800 м3 был заказан знаменитым парижским мастерским. Сам Андрэ занимался тем, что закупал продовольствие и думал о том, кого он возьмет с собой.

Желающих было много. Андрэ пригласил своего старого друга, бывшего руководителя шпицбергенской экспедиции доктора Нилса Экхолма, а также двадцатишестилетнего ученого Нилса Стриндберга.

Ранним июньским утром 1896 года из Гётеборга вышло грузовое судно "Вирго"; спустя две недели оно было у норвежских островов в северной части архипелага Шпицберген. Здесь, в небольшой бухте на берегу одного из островов, Андрэ нашел место постройки ангара. Это место должно было стать начальной точкой полета.

Матросы "Вирго" немедленно начали строить ангар. К 23 июля все было готово, шар начали наполнять газом. Затем в его гондолу погрузили запас продовольствия и научное оборудование.

А вот попутного ветра все не было и не было. Июль прошел, наступил август. По-прежнему ветер был северным, дул в сторону, противоположную полюсу. Было холодно, временами шел снег. Приближался срок отплытия "Вирго" – согласно контракту с владельцами судна, его нельзя было задерживать в бухте дольше 20 августа.