Текст книги "Шишки жизни, как их убрать"

Автор книги: Владимир Коваленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Владимир Коваленко
Шишки жизни, как их убрать

I

Последний человек покинул аудиторию. И стало тихо. Наконец этот кошмар закончился. Директор был сегодня очень возбужден, и, как всегда, требовал выполнения нереальных задач, отчитывал учителей за несуществующие просчеты. Андрей уходить не собирался, или просто не хотел, или просто у него не было сил сделать хотя бы один шаг по направлению к дому. Что тому служило причиной? Он не мог дать себе в этом отчета. Однако одна мысль все-таки заставила его собрать документы в портфель и встать из-за стола. Его ждала дочь, уже, наверное, минут двадцать назад закончились занятия, и она безусловно была еще там. А как же иначе? И нужно было спешить, и он сделал попытку идти быстро, по возможности, не встречаясь взглядом с суетящимися учителями, охранником, который как обычно что-то во весь голос обсуждал с завхозом. Меньше всего желания встречаться, конечно, было с Валентиной Петровной, директором школы, которая в такие моменты сама была не своя, давала много задач, большая часть из которых на следующий день теряла свое значение, но настроение портила неизменно.

Вот наконец входная дверь за спиной, и обошлось без встреч, чему Андрей был, несомненно, рад. Конечно директор найдет момент ему позвонить, но разговор с ней будет лучшим исходом, нежели смотреть в его заплывшие жиром глаза и нервно размазанную по губам помаду, неглаженый пиджак, слушать ее хрипловатый голос испорченный курением, которое она старалась скрыть от всех…. Но….

В общем об этом думать не хотелось. Вообще ни о чем не хотелось думать. Поэтому холод, который обдал его всего, сразу после того, как он вышел из школы, был спасением. Андрей закутался в пальто сильнее, и остановился на минуту. Посмотрев на тускло светивший фонарь, вдохнул свежий ноябрьский воздух и зашагал к машине.

Он знал, знал он опаздывает, что занятия дочери уже закончились. Он представил, что она сидит на диване в тусклом фойе Дома культуры, где проводились вокальные занятия. Эта картине много раз виделась Андрею, так как опаздывал он в последнее время очень часто.

– Бедняжка, она уже привыкла к этому, – сказал про себя он, вспомнив про то, как буквально неделю назад, так же задерживался. К сожалению, это происходит в последнее время очень часто, работа забирает слишком много времени, и что самое противное, отбирает много сил которые можно потратить на общение с дочерью. Как педагог и как отец, Андрей четко осознавал это, но сделать ничего не смог. На этот раз он смиренно повернул ключ зажигания и под тихий рев мотора повернул из парковки и покатил по темной улице. Ехать ему примерно полчаса.

Дочка сидела на том же самом месте, где и обычно, его дожидалась много-много раз. В фойе полутемно, все девочки разошлись. Впрочем, она не скучала, с мечтательной улыбкой всматривалась в большие окна, выходящие на дорогу. Андрей всегда различал ее силуэт в тусклом повешении зала, ту шапку с балабаном, розовую курточку с блестками. Сидит спокойно и послушно, покладистая. Андрей набрал ее по телефону:

– Лена, я приехал, выходи, извини, что задержался, опять работа, в общем выходи я приехал, – сказал Андрей, скованным от расстройства голосом. Даже его собственный тон, ужасно раздражал. Нахмурился, на секунду прикрыл глаза «Один… два… три… четыре… пять…» – постарался посчитать он и как сквозь пелену услышал в трубке:

– Хорошо папа, выхожу…

Андрей чувствовал не только стыд, но и тревогу. Важно не показывать своих эмоций, важно чтобы она не подумала о нем ничего плохого. Она, конечно, его любит, и радостно спешит домой, но как педагог он понимал, что эта любовь затмится разочарованием и злостью. Это не должно так долго продолжаться, но сейчас изменить ситуацию он не в силах. Он опаздывает очень часто и не только ситуация с дочерью его волнует, но и то, что ожидает его дома. Как в очередной раз отреагирует его жена, что скажет теща. Будет ли опять скандал или все обойдется обычным нотациями.

Андрей, был погружен в эти разочаровывающие мысли, даже тогда, когда его дочка села в машину на заднее кресло и обняла его. Тёплые маленькие ручки, обхватившие его – это единственная радость за сегодняшний день. Ну как тут не улыбнуться? Вспомнить, что он отец такой замечательной умницы дочки, что завтра новый день, и вообще впереди дорога и надо ехать домой.

– Как прошел твой день? – спросил он, стараясь разглядеть в зеркале лицо девочки, однако было темно.

– В школе получила пятерку по прописям. А вот на пении не вышло сегодня…

– Тот куплет про бабочек – вспомнил Андрей, как прошлым вечером дочь с женой разучивали его очень громко и мешали ему заполнять электронные формы.

– Да, не смогла дотянуть… Света перепела меня…

«Утешить ее?» – промелькнула мысль. Да он мог сказать, что все в порядке, что она молодец. Они встали на светофоре. Последний перекресток перед поворотом к окраине города, больше развилок не будет. Тридцать секунд стоять… Все так медленно. Так медленно тянется время. Андрей посмотрел вправо, мимо по тротуару проходила девушка в дутой куртке, с наушниками на голове. Стройная, подтянутая, быстрая такая. Улыбалась и глаза даже в темноте казалось светились радостью. Лицо девушки казалось очень знакомым… где и когда он мог ее видеть… где?

– Пап…

Из задумчивого состояния его вывел голос дочери и раздражающий сигнал водителя машины, стоящей сзади. Нужно ехать дальше и быстрее. Он надавил на газ, но все-таки прямо не поехал, а свернул направо.

– А хочешь пиццы? Или мороженого?

– Я? Конечно, хочу? А что маме скажем? Оно же холодное?

«Глупенькая, лучше бы подумала, как именно и кого первым из нас будет ругать мама, когда вернемся домой» – с горечью в голосе подумал Андрей. Но одна мысль не могла не согревать его. Где-то около часа они смогут побыть вместе с Леной, хоть ненадолго. И пусть сегодня вторник и вся неделя впереди, они все равно хорошо проведут время.

На сиденье завибрировал телефон, и во мгновение ока высветилась фотография директора на экране. Ммм… этого следовало ожидать. Нужно бы, конечно, ответить, но трубку брать не хотелось, да и вот они уже рядом с кафе. Нужно выходить из машины. И вот. Телефон перестал звонить, экран погас.

«Все уже надоело…» – подумал Андрей, а после открыл дверь, помог дочери выйти из машины, и они вошли в просторный зал кафе, выбрали столик у окна.

Приятная музыка. Людей в зале почти нет. Официантка практически сразу направилась к их столику. Подойдя, улыбнулась. Им не нужно было долго думать прежде, чем выбрать. Дочь сразу же выпалила:

– Нам пожалуйста пиццу с курицей и порцию мороженного с шоколадом.

«Деловая… все в меня» – размышлял Андрей, расплачиваясь с официанткой. Дочка улыбалась. И она в самом деле была счастлива сегодня. Он не особо. Вообще состояние радости и счастья ему в последние дни было практически не знакомо.

Пицца была теплой, обжигающие кусочки приятно напоминали о каком-то прекрасном, неведомом, будто из детства воспоминании. Андрей был голодным, ведь на работе, в пучине бесконечных школьных забот он иногда забывал поесть, и сегодня, наслаждаясь вкусной пиццей он был рад, что оказался в кафе. Дочка сидела рядом, жадно поедала угощение. «Прекрасна картина, отец с дочерью едят вместе пиццу в кафе». С каждым кусочком голод отступал и Андрею становилось хорошо. Он уже думал о проблемах со стороны, что как будто их придется решать потом, а сейчас он чувствовал себя довольным и умиротворенным.

Завибрировал телефон. «Черт побери, опять она». На экране опять засветилась лицо директора. «Придется ответить, ничего не поделать» – подумал Андрей, поднимая трубку. Девочка отложила недоеденную пиццу. Она знала это выражение лица, которое было у отца во время телефонного разговора с начальником. Ничего хорошего. Директор опять звонила высказать проблему, поговорить о планах и между делом нагрузить своего завуча какой-нибудь информацией, которая очень сильно раздражает, но устареет на следующий день. Но больше всего, вызывало раздражение, то, как директор, найдя свободные уши высказывала свое впечатление после педсовета. «Я работу тащу не только к себе домой, но и сейчас в кафе, где я с дочерью наслаждаюсь пиццей. Зачем? Почему я не могу отказать в разговоре и сослаться на семейные обстоятельства, и попрощаться с ней. Почему я как раб должен выслушивать ее бред и тратить на это свое личное время?» Эти вопросы не давали покоя Андрею.

Через 15 минут диалог прекратился, пицца остыла. Дочка равнодушно сидела в телефоне и играла. Андрей находился во временном недоумении собирался с мыслями и смотрел на Лену, и на пиццу. «Что это было? А главное зачем?» Отвратительное и без того настроение стало еще хуже. Как стрела сквозь него прошла мысль о том, что уже они засиделись. Уже поздно, надо собираться домой. Дома будет очевидно скандал, и Андрей хоть и не хотел его, но был к нему морально готов. Ему не привыкать.

В кафе как на зло не было ни одного официанта. Надо было уже собираться и оплачивать недоеденный и уже холодный ужин. Барная стойка, за которой маячила голова или бармена, или официанта, была далеко, а крикнуть и вызывать к столику его не было ни сил, ни желания.

– Я сейчас оплачу пиццу и поедим домой, солнышко – сказал Андрей, вставая из-за стола

– Угу, – промычала Лена, и зевнула.

Быстрым шагом он добрался до кассы. Стояла женщина и что-то читала.

– Можно оплатить ужин? Мы сидели вот там, за столом, где девочка.

– Хорошо, одну минуту, – сказала официантка, нажимая кнопку на своем планшете, – у вас по карте?

– Андрюха, здоров! – из-за спины раздался громкий и звонкий голос. Он был явно доволен встречей с ним. Андрей обернулся и увидел Юрия Владимировича, или Юру, это был друг, а точнее собутыльник Андрея, обеспечивающий ему поддержку в самые тяжелые моменты жизни. Вот так встреча, Андрей явно не ожидал его увидеть в столь приличном заведении.

– Привет, привет – Андрей улыбнулся, стараясь изобразить хотя бы мало-мальскую бодрость на лице. Хотя ему было известно, от Юры скрыть никогда ничего нельзя, – Какими судьбами здесь?

– Такой же вопрос, – улыбался парень, как и всегда нервно перебирая в руках что-то. На этот раз это был небольшой блокнот с матовой обложкой. – Да вот заскочил пиццы прикупить, собираюсь на ночную смену, а это кафе ближайшее. Ммм… Кстати ты с дочерью здесь, в будний день, так поздно. Отдыхаете? – Юра мельком взглянул на девочку, сидящую за столом, и пристально оглядел Андрея. Он, как и всегда невероятно быстро сопоставил все факты и тут же выдал:

– Доконали? – вы глазах Юрки светилось удовольствие, смешанное с еле уловимой горечью, – Что на этот раз?

– Да, как всегда, все, Юр… На работе завал после осенних каникул, дел невпроворот, как всегда, жена со своими жалобами… Да ладно, чего это я буду… не хочу плакаться.

– Ну уж… (Юра пропустил крепкое словцо), брось. Я-то тебя знаю уже сколько лет. Можешь говорить все что на душе. К тому же в последнее время так редко видимся. Хотя я вижу… не до разговоров сейчас, Леночка почти уснула там.

Оба обернулись к столику. И правда, девочка сидела, обняв рюкзак руками, и чмокала губами, сонно моргала глазами.

– Да – протянул Андрей, – пора уже, начало десятого на часах.

– Что ж, удачи вам ребятушки, – сказал Юра, но внезапно осекся и достал синего цвета визитку – на держи.

– Эмм?

– Редко в нашем городе бывают такие люди. И мне повезло, я достал пару мест на групповой сеанс. Они будут проходить до конца месяца, – друг подмигнул и снова улыбнулся. На этот раз очень ободряюще.

Андрей держал в руках визитку. Плотная бумага, синего цвета, даны разные контакты и крупными буквами написано: «ЮЛИЯ ВИТАЛЬЕВНА ЗАГОРСКАЯ» – психотерапевт, мотивационный психолог. Раздалось нетерпеливое восклицание:

– Слышал о Загорской? Важная птица. В нашем городе только на месяц. Родилась она тут, училась и вот как говориться посчастливилось нам ее повидать – Юра мечтательно возвел глаза вверх, а после пристально посмотрел Андрею в глаза.

– Ну… я не думаю, что я из тех.

– Из кого? Не выдумывай, и даже не смей возражать, – Юра улыбался. – Предрассудки это все. Терапия и при этом инновационная нужна не тем, у кого проблемы с психикой, а тем, которые хотят свою жизнь поменять, посмотреть на проблемы под другим углом.

– Уже сам как психолог заговорил – улыбнулся тоже Андрей, но визитку не вернул, крепче сжал в руке и вместе с кредитной картой и чеком сунул в бумажник. – Добро, может и загляну к ней, – и похлопав Юру по плечу встал со стула, – что же давай удачи там на смене, и Сашке привет, еще созвонимся.

– И ты не пропадай там, а то я знаю, затянут тебя со всеми этими совещаниями, собраниями, встречами. Будто бы не школа, а бизнес-центр какой-то.

Вот они снова в теплом салоне машины. Лена молчалива и, судя по всему, очень хочет спать. Они едут домой. Без пятнадцати десять на часах, Андрей заглушил мотор и остановил машину возле подъезда пятиэтажного многоквартирного дома. Уютный дворик, некогда зеленый, но сейчас такой же серый и неприглядный, как и все вокруг в этом пусть и находящемся в курортном предгорье, но все же маленьком и захолустном городке.

Апшеронск… Он выбрал этот город не случайно, сразу после окончания университета в Москве. Когда-то давно, еще школьником, он бывал в этом городке, отдыхал в уютном санатории с минеральными источниками, летом. Воспоминания остались очень теплыми. И поэтому, как только стали активно развивать программы по развитию образования в малых населенных пунктах, ему как одному из энтузиастов в голову пришел именно он, – Апшеронск. Потом все как-то само собой сладилось. Просмотрел вакансии, и они конечно же были. Подписал все документы, и несмотря на протесты матери, собрал вещи и отправился к своей профессиональной мечте. Все так хорошо начиналось. И с Машей познакомился, восемь лет назад, теперь семья, дочь, уютная двухкомнатная квартира…

Но мысли не веселые и все чаще грустно, и даже зло берет и раздражение. От работы Андрей перестал ожидать то, к чему когда-то был предрасположен: бюрократическая машина образования заманив его идеалом спасения детей под лозунгом «Кто если не я?» во многом разочаровала его и постепенно начала ломать и изменять мировоззрение. Теперь он не так отчётливо стал понимать, зачем он тут, и для чего тратит время. Восемь лет отданы образованию, а толку никакого. Эти раздражающие мысли, всего лишь мысли, они за эти годы не стали действием и не изменили его жизнь к лучшему. У него остается его путь, тот который был прежде, но уже без того восторга. А сейчас, дорога вела его к дому, к жене и к закономерному скандалу. «Хоть бы тещи не было дома» – одна мысль.

Все отчётливее в мыслях прояснялось ожидание будущего. Он, во-первых, задержался на работе, во-вторых, опоздал и поздно забрал Лену с вокала, что еще больше будет раздражать больше не супругу, а ее маму, ворчливую и несправедливо относящуюся к нему старую женщину, которая ищет повода всякий раз упрекнуть Андрея. В-третьих, они вместо того, чтобы поехать домой, заехали в кафе и скушали пиццу, когда дома наверняка был ужин. Андрей уже понимал, что неприятных разговоров не избежать, а что ожидать от его семьи.

Перед дверью, Лена угрюмо засопела, и утерла рукавом сопли. На дворе хоть и не зима, но коварный ветер, сквозняком обдувал их в машине. «Ну вот опять, четвертый косяк, лишь бы девочка не заболела» – размышлял Андрей и поймал себя на мысли, что он думает сейчас о том, как отреагируют домашние, а не о здоровье дочери.

Дверь медленно открылась. В квартире слышались разговоры. Доносящееся из кухни сипловатым голосом слово: «Пришли» дало понять Андрею, что в его доме традиционно обитает еще одна женщина – мама его жены, проворная и обидчивая, Елизавета Михайловна. Она часто критикует его, вмешивается в семейные дела, и несправедливо относится к Андрею. И все объяснимо. Теща из той категории женщин, которые еще при СССР вкусили все его экономические особенности и моральные ценности, заботливо перенеся их в семейный быт. Например, вот сейчас, Андрей был уверен, что Елизавета Михайловна опять третировала свою дочь, что надо экономить и больше готовить домашней еды, кормить ребенка и мужа. Да все верно, дочь всегда становилась основным объектом так называемых «педагогических» споров жены и тещи. Это неизменно раздражало.

А еще любимой темой был он сам. Разговоры в духе: «…какой у тебя странный муж, доченька… Где ты его вообще нашла?», становились уже традицией.

«Никто не встречает. Плохой знак» – подумал Андрей, вешая пальто.

Домашние тапочки словно скороходы понесли его по стандартному маршруту – на кухню. За столом сидели две женины, одна молодая, хотя с виду не скажешь, что слишком молодая, но красивая и приятная женщина – его супруга Мария. А прямо напротив нее, смотрящая в упор на Андрея сидела старая женщина – ее мать, «любимая» теща Елизавета Михайловна. Пронзающие взгляды, недовольные лица смотрели на него скорее осуждающее, чем равнодушно, как обычно бывает. По лицам стало ясно, что они обе были крайне недовольны ситуацией.

– Добрый вечер. Мы пришли! – уверенно сказал Андрей.

– Мы видим, – надменно пробурчала теща, – почему так поздно? Темно на дворе, дочке надо кушать, делать уроки, отдыхать после занятий. Ты же учитель, сам должен понимать.

Супруга, как всегда, молчала. Можно было предположить, что она боится свою мать, но прожив с ней Андрей четко понимал, она использует ее лишь для того, чтобы самой не высказать то, что она думает, а думают они сейчас, видимо, об одном и том же.

– На работе дела, сегодня был педсовет, я забрал Лену, и мы поехали в пиццерию. Хотел с дочкой отдохнуть. – оправдывался Андрей. Он знал, что этот пассаж, еще больше подольет масло в огонь. Походы в кафе и прочие виды досуга действовали на тещу как красная тряпка на быка. Поэтому он и сказал это, чтобы вывести ее из себя. Андрею было уже все равно. Впрочем, вел он себя противоречиво. Он не готов был к скандалу, он его и не хотел, но ожидание будущей перепалки, которая была неизбежна, вселило в него силы и несмотря на усталость он был готов напасть первым.

– Он опять накормил дочку на улице, – обычным тоном возмущённо высказала теща. Эта фраза была уже стандартной в такой ситуации. «Накормил на улице…» Даже если в ресторан он отведет все семейство и там подадут шикарное блюдо, она все равно будет считать это улицей, – я вам приготовила борщ, есть гуляш, пюре, котлеты. Вот Лена салат настругала, а ты перебил аппетит у ребенка. Мы тебе постоянно говорим, что надо ей питаться дома, а не на улице. Зачем ты так поступаешь?

Скандал неминуем. Иногда слова, и та энергетика, которую они несут переполняют чашу терпения и даже самый добрый и относительно спокойный человек, который не любит ругаться и всегда старается идти на компромисс может взорваться и ответить. Андрей чувствовал, сейчас или никогда, он должен показать этим женщинам, кто здесь хозяин, и на компромисс идти поздно, или он просто не хочет, или не знает другого более эффективного способа.

– Я поступаю как считаю нужным, – в горле предательски пересохло. Повисла пауза.

– А мы, по-твоему, не знаем ничего? – как-то неестественно громко взвизгнула теща.

– Андрей опять ты… – на выдохе произнесла жена, закатывая глаза, и опираясь правой рукой на столешницу.

«Опять играет сцену…» – пронеслось в голове Андрея. Краем глаза он увидел, что дочь плотнее прикрыла дверь в свою комнату, – «Началось».

Жена на одном дыхании выпалила, все также прикрывая глаза и мелко вздрагивая: – Ты все время пропадаешь на работе, не отвечаешь на мои сообщения, звонки, не прислушиваешься к нашим советам, ты как будто в своем мире витаешь и вот мы просим тебя два раза в неделю забирать Леночку из студии, и ты даже это не в силах сделать…. опять эти слова…. Опять ты своевольно себя ведешь, непростительно – она внезапно сорвалась на фальцет, но пока не зарыдала, а это ожидалось.

Андрея от этого града совершенно незаслуженных обвинений всего передернуло, «Должен, должен, должен… И вновь я… я… я…»

Теща пока не вмешивалась, посматривая то на него, то на дочь испытывающим взглядом и недовольно хмурясь. Тем временем, Маша, продолжая все больше себя накручивать говорила:

– У меня на работе и так каждый день завал, а на тебя совершенно ни в чем нельзя положиться. Уже больше нет сил, – на ее глаза навернулись слезы, и она требовательно взглянула на мать, теща вся напряглась и изготовилась к решительному «броску» – мама… ну что же вы молчите! – и заплакала наконец.

«Запрещенный прием», – печально подумал Андрей, но ничего поделать он не мог. Почти всегда все скандалы завершались именно так, особенно при участии «многоуважаемой» Елизаветы Михайловны. Жена причитала, обвиняла его, не давая и слова в оправдание вымолвить, потом обращалась к матери, начинала плакать, а после…

– Какой мужик мелкий сейчас пошел – сурово тут же, как по команде, выдала свое коронное теща, – Не опора в семье, а только обуза. И опять Машенька плачет, опять у Леночки уроки не учены, а уже поздно и скоро ночь на дворе. Но что же, я, не буду я вмешиваться, но ты Андрей… думай, что делаешь!

Она досадливо всплеснула руками и с притворным желанием не вмешиваться попятилась, но очень медленно к выходу их кухни. Тем не менее Андрей знал, что она жаждет продолжения и скажи еще хоть кто-то из них, хоть одно слово, скандал непременно затянется. Но в этот раз кроме чувства вины никаких травм ему нанесено не было. Андрею то ли от усталости, то ли от досады, не хотелось ничего говорить, а Маша, внезапно судорожно всхлипнув со всех ног выскользнула из кухни, даже чуть потеснив мать. Произошедшее остановило «фурию» и заставило действительно засобираться наконец домой, но она не преминула ужалить напоследок, застегивая пальто:

– Все семьи как семьи, живут душа в душу… Ах, а ваша, не ожидала я что ваша, кто в лес, кто по дрова каждый сам по себе.

Андрей так и застыл в недоумении, не зная, что ответить. Злость закипала в нем, и он ничего лучше не нашел как сказать:

– Шли бы вы лучше отдохнуть, мама.

И конечно же эта фраза была ошибкой. Елизавета Михайловна, театрально вздохнула: «Ах!» и громко хлопнув дверью удалилась. Теперь еще несколько дней будет с ним не разговаривать, но приходить, конечно, будет.

В квартире стало тихо. Он стоял посреди коридора вслушиваясь в эту тишину. Время как будто бы остановилось. Так прошло несколько минут, прежде чем к Андрею вновь вернулось самообладание и осознание, что необходимо как-то продолжать этот день и наконец закончить, обрубить клубок проблем.

Не спеша проследовав в ванну, он разделся и встал на холодных пластик ванной, задвинул шторку и включил воду. Она была холодной, и он то и дело вздрагивал, но менять температуру не было желания, расслабляться он не хотел. Напротив, холодный душ возвращал его к действительности. И когда он снова оделся, вышел из ванной, проследовал на свое обычное место, в кресло на балконе, выходящем из кухни, все произошедшее за день пронеслось в голове. Утомительное совещание, ужин с дочкой, разговор с другом, перепалка с женой и тещей, обидные слова сказанные в ходе ссоры, его обычные усталость, гнев и бессилие.

На часах первая четверть двенадцатого. Так быстро пролетело время, а завтра новый день. И снова все по-прежнему хорошо знакомому сценарию, все безвкусно и пресно, непонятно и что характерно нерешаемо. Вроде бы внешне все неплохо: есть дом с почти выплаченной ипотекой, жена, дочь здоровая и умная, в общих чертах стабильная работа. Однако в этом пазле были пробелы: отсутствие прогресса в карьере, надоедливое и бестолковое руководство, бесконечные ссоры дома, отсутствие времени на ребенка, проблемы у жены на работе и постоянная усталость. Внезапно Андрей поймал себя на мысли что уже около десяти минут бессмысленно пересматривает список контактов в телефоне. Да… совершенно очевидно, что ему хотелось выговориться, поведать о всех своих волнениях и посвятить кого-то в свои мысли, быть может сообща в беседе найти выход. Но с кем поговорить? Юрка, он конечно проницательный очень, но все-таки человек не семейный и вряд ли поймет его проблемы, Елена (Елена Павловна – один из завучей в школе) с единственной из сотрудников школы у него сложились теплые, доверительные отношения всегда советовала ему одно и то же – разводиться, забирать дочь и уезжать в Москву, но он знал, что это не выход. Мама… нет, звонить среди ночи матери и говорить с ней о том, что твориться на душе, не могло быть выходом. Зинаида Федоровна, с самого начала была против его поездки в глубинку, и только два раза за все годы его проживания здесь приезжавшая в гости (в остальное время он приезжал к ней в столицу сам), естественно отреагировала бы эмоционально и поэтому тревожить ее Андрей не хотел.

Нащупав кнопку блокировки, он погасил экран телефона и задумался снова. «А ведь, действительно, выговориться была не лишним». Внезапная мысль осенила его. Вновь включив экран телефона, он забил в строке поиска имя, которое хорошо запомнил после разговора в кафе: «Загорская Юлия»: да, именно, психотерапевт, мотивационный психолог, практикующий гештальт-техники, пять лет стажа, автор научных статей и нашумевшей книги «По жизни с улыбкой». Презентация книги прошла годом ранее, и разошлась тиражом более чем в миллион экземпляров.

Встав с кресла, Андрей, не включая свет проследовал в прихожую нащупал портфель, в нем бумажник и достал визитку с приглашением, а после торопливо вложил ее за чехол телефона чтобы не потерять. И после усмехнулся, сам себе. Как школьник в темноте от всех скрывает какую-то тайну. На душе стало легче. Он заглянул в комнату к дочери, она уже спала. Маша несмотря на произошедшую размолвку все-таки, как всегда, позаботилась о дочери. Целуя Лену в лоб на ночь, Андрей думал о жене: «Хорошая она у меня все-таки, просто я запутался и не знаю, что делать, не знаю как исправить ситуацию».

В их спальне было тихо и темно. Маша уже спала, и это его радовало. Быть может он поступил, неправильно не поговорив с ней, но сейчас не хотелось видеть ее слезы и слушать ее упреки снова. Андрей тихонько лег рядом и практически мгновенно провалился в сон.

II

Прошла неделя после той перепалки. С женой Андрей помирился, с тещей отношения, все равно, оставляли желать лучшего, но осадок от сказанных в тот вечер слов, не давал покоя. Всем казалось, что тот вечер, нес в себе какой-то странный, непонятный пока никому переломный эффект. Что-то постепенно умирало, уходило, как туман с первыми лучами солнца. Любовь, нежность, привязанность в Лене, к Маше, жене, матери его ребенка, постепенно уходили на второй план. Ежедневная рутина на работе, рутина в отношениях, для мужчины становились той ношей, которая как груз висела и не давала, как начало казаться Андрею, подняться, воспрянуть духом. Постепенно приходили мысли, что, возможно именно семья, являлась тем фактором, который убивал в Андрее не только все стремление что-то поменять в жизни, но и разжигал в нем уныние.

Он, конечно, прятал эти мысли в душе, он не хотел в них верить и поддерживать. А зачем? Это разве поможет, но мысли, как тектоническая магма, пробивалась и когда-нибудь должны была выйти с оглушительной силой и ревом наружу. Но сейчас, ему было проще уходить от размышлений и погружаться в бесконечную рутину работы и семейных дел.

«Любимая» теща, бескомпромиссная старая женщина, как после скандального вечера, так и в это утро четверга, как ни в чем ни бывало пришла помогать дочери по дому. Увидев, что борщ остался на плите никем ни съеденным, она разразилась бурей эмоций, которые она высказала своей дочери по телефону, а так как на вечер ужин был уже готов, заботливая женщина, принялась подметать и мыть полы в квартире дочери. Елизавета Михайловна, воспринимала готовку и уборку в квартире зятя и дочери, как свою непосредственную обязанность, не понимая очень важного факта – что тем самым мешает нормальному семейному быту не только своему ребенку, но и молодому мужу дочери.

Все было, как всегда. Скандал будто был обыкновенным фоновым звуком, который никак не повлиял на происходящее. Теща приходила к ним на квартиру, готовила ужин, помогала с уборкой, давала наставления по воспитанию дочери и сидела с ней, а потом отводила на вокал или в художественную школу, и снова возвращалась сидеть на кухне до прихода любимого зятя. Андрею даже показалось, что в доме завелась вторая жена с чувством альтруизма и заботы к постоянно работящему администратору школы. Но конечно же нет. Каждый вечер на кухне сидел не добрый альтруист, а старая, нервная фурия, которая все больше и больше раздражала Андрея, но справиться с ее негативным влиянием он никак не мог.

Всю неделю Андрей приходил с работы, выслушивал разговоры тещи, и не мог остаться наедине с супругой. После ухода Елизаветы Михайловны, оставались считанные минуты, чтобы лишь в нескольких фразах обмолвится с женой о предстоящих планах, потом душ и крепкий сон. Андрей уже не думал, что может быть как-то иначе. Рутина семейной жизни довела мужчину до автоматического поведения. Иногда приходили эмоции, и даже жене иногда казалось, что он ее обнимает, но обнимает скорее во сне, чем делает это осознанно. Она тоже ничего уже не ждала и скорее питала к нему странные чувства, ведь у них есть ребенок, обязанности, долг. Отношения были некой квинтэссенцией взаимных обязательств.

Да и работа – это такая же странная, но уже более нелепая рутина, которая раздражала даже больше, чем старуха – теща. Завуч школы – «собачья работа». Андрей постоянно заставлял делать других учителей работать, ту работу, которая, даже, по его мнению, не совсем годилась для учителя. Ежедневно заполнялась масса бумаг: отчеты, учебные программы, учительские конкурсы, конкурсы для детей и олимпиады, аттестовываться, готовить другие документы. Бумажная работа, работа с учеными таблицами, графиками, проверка и перепроверка работ учителей, звонки, письма, административное дежурство, поездки на совещания и т.д. уже давно не являлась для Андрея работой, которая приносила удовлетворение. Стало очевидно, что она уже разочаровала молодого завуча, и постепенно убивает в нем запал былого идеализма, готовности поменять школьную систему, изменить в ней, настроить систему на нормальный человеческий лад.

Больше всего Андрея поражало равнодушие коллег к его нововведениям. Недавно им было предложено перевести большинство учительской документации в электронный документооборот. Но для этого надо было буквально заставить всех учителей работать в электронной системе. Молодые учителя, без проблем послушали и начали работать. Но пожилые учителя, не только с неохотой восприняли инновацию, но даже сортировали ее. Масло в огонь подливала и директор, которая не стремилась не то чтобы помочь Андрею, но порой даже мешала, играю двойную игру, тем самым подрывая авторитете завуча в школьном коллективе.