Текст книги "Маршрут"

Автор книги: Владимир Соколовский

_{Художник А. Куманьков}

Владимир Соколовский
МАРШРУТ

Ребята стояли в школьном дворе, лицом к флагу. Физрук Виктор Васильевич, хромая, прошел вдоль строя, остановился и крикнул:

– Следопыты, слушай мою команду! Р-равняйсь! Смирно! По порядку номеров рассчитайсь!

* * *

– ПЕРВЫЙ!

Меня зовут Вася Леконцев. Когда к нам в Максимово пришли ребята из пионерлагеря и предложили эту игру с беганьем по лесу и отыскиванием пакета, в школе, конечно, в первую очередь вспомнили обо мне. Вот так всегда! Чуть что – Лекокцева выбрать, Леконцева послать, Леконцева позвать, он сделает, возглавит! Иногда это приятно, и я действительно стараюсь, чтобы было как следует, но на этот раз… ну совсем не хотелось. Конечно, тем, из пионерлагеря, хорошо: они только и знают, что купаются, цветочки собирают, читают книжки да бегают по спортплощадке. Даже спят днем – вот до чего дошло. Им в лесу интересно. А я только перед этим из лесу пришел. Был там полторы недели, почти не вылезая. У нас корова, да еще будет теленок, – вот и посчитайте, какую на них надо уйму сена. Прошлым летом отец у меня работал на тракторе, так у него хватало еще как-то времени управляться с сеном, а нынче его перевели на ремонтную летучку – так он и дома-то в уборку почти не бывает. Знай ездит в райцентр за деталями. Да если бы он был только шофер! А то – и механик, и слесарь, и сварщик, и все на свете. Вот и пришлось нынешний сенокос проводить мне. Правда, брат Костька помогал, так ведь что толку от человека, если ему всего-то одиннадцатый год. Попросишь принести воды из ключика – принесет. Ну, ворошил, подгребал маленько, а косить еще силенок маловато. И так вот все полторы недели, покуда не привезли сено домой: с рассветом с матерью на ферму, на утреннюю дойку, подоим вместе коров, сдадим молоко и бегом – на покос. Ладно, если папка выберет все-таки время, заедет ненадолго, помахает литовкой, поможет грести или метать зарод. В самую жару вздремнем немного, поедим, что принесли, и снова работаем. Потом мамка уходит, у нее всякие дела по дому, и Костька тоже убегает с ней, а я еще остаюсь часа на три. Вечером совсем без ног плетешься домой, пожуешь хлеба с молоком – и сам не знаешь, как уснешь. Один раз вышел на крылечко посидеть – там и свалился. Папка приехал, занес в избу. Так что обратно в лес меня совсем не поманивало. И я бы, наверно, не согласился, если бы очень не просила завуч Августа Анатольевна. Точнее, не в самой Августе дело, я бы от нее сумел отговориться, а в том, что подвернул ногу и растянул сухожилие физрук Виктор Васильевич. Конечно, с больной ногой по лесу долго не нахромаешь. А там все дело во времени, надо идти быстро. Вот Августа и пришла ко мне домой, и сказала: «Выручай!» А за ней и физрук прикултыхал и тоже: «Выручай, Вася! Лучше тебя с ребятами никто не справится». Может быть, это и так, – но ведь здесь вопрос не только в том, чтобы хорошо руководить группой. Поход не простой, а по маршруту, по лесу, по ориентирам, можно так накомандовать, что придешь туда, куда совсем и не хотел. В таком походе нужен человек, знающий лес, вроде деда Савки, сторожа в пионерлагере. Он старый охотник, и я ему, можно сказать, не гожусь в подметки в этом смысле.

– ВТОРОЙ!

Михаил Шестаков! Вообще это неплохо, что Ваську назначили нашим командиром. Даже лучше, чем если бы был физрук. Физрук с тобой долго разговаривать не станет, скажет – и знай делай, не смей прекословить. А Васька все-таки свой парень, с ним можно и поспорить, и посмеяться. Он все понимает. Правда, характер у него тоже крутой, разозлится – берегись тогда! Лучше уж его не злить. А вообще, у него в нашей восьмилетке авторитет – будь здоров! Восьмиклассники, что нынче кончили школу, ушли – кто будет учиться в райцентре, в десятилетке, кто в ПТУ, кто в техникуме. И Васька теперь останется главным человеком в школе среди пацанов. Он и учится хорошо, и спортсмен, и руки у него ловкие, и за правду постоит, если надо. Мне мать с отцом говорят: «Вот брал бы пример с Васи, не был бы такой разгильдяй». А я никакой не разгильдяй, просто у меня такой характер, что я не могу долго на месте сидеть, трудные задачки решать – на них ведь тоже время надо. Даже на рыбалке от меня один шум и суета. Но зато я никого не боюсь. В случае чего не посмотрю, что старше меня, – как дам в лоб, и ваше почтение! Пускай потом самому достанется, но зато все знают: первый удар был мой. Вот в прошлом году мы решили зимой в нашей школьной теплице выращивать огурцы. Ходили, ходили за ними, сколько старались, и они уж выросли, некоторые были сантиметров по семь, по восемь, и вдруг – бац! – кто-то разбил стекло, забрался внутрь и оборвал все огурцы. Соскучился зимой без огурчиков. Мы как узнали, сразу учинили свой розыск и живо получили данные, что младший брат Саньки Шемякина бегал в тот вечер по улице с огурцом и давал откусить своим друзьям. А Саньку видели с Вадькой Спиридоновым, они ведь друзья. Утром вся школа, с первого по восьмой класс, собралась смотреть, как я их обоих лупил, только клочья летели. Правда, потом оказалось, что Санька Шемякин вовсе и ни при чем, это Спиридон после кражи пришел к нему и дал два огурца, сказал, что тетка привезла из Молдавии. Один огурец Санька съел сам, а другой отдал брату. И вот я опять оказался виноват: зачем бил Саньку, если он был ни при чем? А я разве знал, что он ни при чем? Видели твоего брата с огурцом – ну и получай.

– ТРЕТИЙ!

Я – Вера Уткина. В нашей группе, что должна идти на поиск пакета, по старшинству получилось так: Вася – старший, он перешел в восьмой, мы с Мишкой Шестаковым – семиклассники, а Ваня Ермошкин, Санька Шемякин и Вадька Спиридонов – те из шестого. Все парни крепкие, но я им тоже не уступлю. Между прочим, многие наши девчонки хотели бы пойти в такой поход, и только потому, что в нем будет участвовать Вася Леконцев. Но он выбрал именно меня. Я прямо была сама не своя, когда он сказал физруку: «А санитаркой надо взять Уткину. Она крепкая, на нее можно положиться. Не нюнит попусту и соображает». Я, конечно, виду не показала, только усмехнулась небрежно в ответ, а потом до полночи не могла уснуть от радости. Я знаю, по крайней мере, троих девчонок, которые занимаются ритмической гимнастикой только для того, чтобы понравиться Васе. Я тоже занимаюсь. Но я же об этом не болтаю, не хвастаюсь. Притом совсем не обязательно заниматься лишь потому, что хочешь кому-то понравиться. Просто современная женщина должна быть сильной и пластичной. А чувствам своим нечего давать волю, выпускать их наружу, чтобы видели другие. Я вот, например, недавно списала в тетрадку такое стихотворение:

 
Смеюсь несдержанно и бойко,
Чтоб ты не видел, как мне горько.
Смеюсь, и больше ничего.
Смеюсь, чтоб ты за смехом этим
Не распознал и не заметил
Тревоги сердца моего.
Я легкомысленной девчонкой
Шепчу, шепчу тебе о чем-то
И что-то вздорное пою.
Чтоб слез моих не мог ты видеть,
Чтоб невзначай тебе не выдать
Любовь мою!..
 

Мне так хочется прочитать Васе это стихотворение! Однако ведь я же сдерживаюсь. Однажды хотела прочитать его на школьном вечере, но ответственная за вечер учительница мне запретила. Сказала: «О чем вы думаете? От горшка два вершка, а головы уже забиты всякой любовной чушью». Я так обиделась. Что за человек, если для нее хорошее стихотворение – чушь!

– ЧЕТВЕРТЫЙ!

Ермошкин Иван Владимирович. Всемирный изобретатель. Я изобрел летающий стол. Мне никто не верит, кроме друга Сереги. А он видел собственными глазами. Как я у нас в горнице перевернул стол ножками кверху, сел в него и сказал: «Гляди, сейчас будет просвет между столом и полом». Он смотрел, смотрел, потом устал, лег, отдохнул и снова смотрел. И сказал после, что действительно видел, как один угол приподнялся от пола на целый миллиметр или полтора. А почему? Потому что я протянул по всему столу по сделанным мной лично чертежам провода и подсоединил к ним батарейки и аккумулятор от нашего мотороллера. И так я насытил все молекулы стола током. К сожалению, он поднялся на малую высоту. Я хотел уговорить тракториста Гешку, чтобы он подъехал к нам и я от его аккумулятора зарядил бы стол, но не успел: папка дал мне подзатыльник за то, что я испортил стол, и отодрал провода. А то бы я летал уже спокойно по деревне.

Сейчас я делаю вертолетную косилку. Это будет переворот в сельском хозяйстве. Мне дадут за нее много премий и орденов. Ведь в чем главная беда всех косилок? В том, что они ходят за трактором, каждой надо трактор. Еще – в неровной местности. Наедет косилка на камень, дзынь! – и готово. Или бухнет в яму. Тоже – пожалуйте в ремонт. А моя косилка будет летать над полем, колес ей не надо, надо только установить, на какую высоту косить. Это будет делаться по радио. И мотор у нее будет вращать электричество, получающееся от солнечных батарей. Она летает себе над полем, работает, а батареи в это время спокойненько подзаряжаются. Представляете, какое разрешение энергетической проблемы? Вот то-то!

– ПЯТЫЙ!

Шемякин Александр, прозвище – Феодал. Им наградил меня историк Николай Никитович. Однажды он вошел в класс на урок, глядит: что такое, девчонки на месте, а ребят нет. И вдруг двери настежь, целой кучей вваливаются пацаны, а в середине я. Сижу верхом на Вадьке Спиридонове и пощелкиваю его в макушку. Это мы с ним поспорили: если проиграет в ножички, то идет ко мне в рабство. У Николая Никитовича даже очки запотели: «Шемякин, что это ты там делаешь на Спиридонове?» – «Я на нем еду, Николай Никитович». – «А почему?» – «Потому что он мой раб». – «Ну, ты, Шемякин, не человек, а целый феодал!» С той поры и пошло – Феодал да Феодал.

Вообще в школе считается, что лучше Спиридона у меня друга нет. Это верно, с одной стороны. А с другой – сколько мне из-за него достается, сколько шишек сыплется! Потому что Вадька не может без озорства. Взять хоть тот случай с теплицей… А достается нам вместе, мне иногда даже больше, чем ему. Потому что у меня есть и папка, и мамка, а у Спиридона только мамка. И вот на него не идут иногда жаловаться, жалеют ее, а на меня – всегда пожалуйста. И раздружиться с ним я не могу. К кому тогда ходить? С Вадькой у нас дома напротив, крыльцо в крыльцо. И еще – он в шахматах здорово башковитый. Мы с ним все детство, еще в школу не ходили, в шахматы проиграли. И теперь ни ему, ни мне с другими играть уже неинтересно, всех обыгрываем. Конечно, у Спиридона есть недостатки. Но я-то знаю, что кое в чем он будет не хуже других. Во-первых, так, как он, наверно, никто из нас по дому не работает. Мать приходит – а у него уж и печка истоплена, и суп сварен, и дрова он пилит-колет. Во-вторых, он никогда друга не выдаст, будет стоять горой, чем бы это ему ни грозило. А как он животных любит! У них дома вечно кто-нибудь живет: то белка, то грач, то древесная жабка. Года два назад у соседа дяди Вени заболел цыпленок, не ел, не пил. Он его выпустил – иди куда хочешь, пропадай сам по себе. А Вадька его подобрал, выходил – такой получился красавец петух, хоть на выставку. Ни курицам, ни людям от него не было покоя. Как-то мы пришли с Вадькой с рыбалки, глядим – валяется петька мертвый. И никто ничего не знает. А дядя Веня говорит: «Это я его пристукнул. Пускай не кидается. Чуть мне глаз не выклевал». Вадькина мать узнала об этом, вздохнула: «Вот она, зависть-то матушка!»

Между прочим, ни физрук, ни Вася Леконцев нипочем не хотели брать Спиридона в нашу группу. Он, мол, озорник. А меня они непременно хотели взять, потому что дед Савка, по прозвищу Суслик, пионерлагерский сторож, – мой родной дедушка, и всякие укромные места в лесу я знаю лучше других ребят, по нашим с ним походам. Он ведь даже когда по грибы пойдет, не бежит в такое место, куда все ходят, а обязательно окажется там, где и людей не бывает, и грибов полным-полно. Летом, во время работы пионерлагеря, дедко дома не ночует, он там и ест, и спит, и городских ребят в лес водит. Еще учит их корзины плести. Многие увозят домой по корзине, а некоторые оставляют свои деду, он их потом продает в райцентре на базаре.

Ну, так я сказал прямо: «Или мы с Вадькой пойдем вместе, или можете на меня не рассчитывать. А ты, Васька, постыдился бы. Такой лоб, а боишься, что со Спиридоном не справишься!» Васька покраснел и говорит: «Вот еще чепуха, не справлюсь с какой-то шмакодявкой». Но когда они с Августой Анатольевной и физруком утверждали состав группы, Вася твердо заявил, что хочет взять с собой Спиридона. Завуч и физрук недовольно на него поглядели, а Васька сжал зубы: он парень упрямый, если уж захочет на чем-нибудь настоять, то настоит.

– ШЕСТОЙ!

Спиридонов Вадим. И отстаньте! Не больно я хотел в этот поход идти. Одному то во мне не нравится, другому другое. Всем Спиридон встал поперек горла. А кому я что сделал? Ну, допустим, к Ваське Леконцу у меня претензий нет. Он парень справедливый, его вся школа уважает. И еще упорный, как это говорят – целеустремленный. Решил, например, что будет моряком-подводником, и для этого каждый день по полчаса – утром, днем и вечером – занимается физкультурой. У меня такой воли нет. Я вот почему в прошлом году огурцы из теплицы украл? Да мне их просто попробовать захотелось. Я потом так и сказал: «Не украл, а взял, потому что захотелось попробовать». А Мишка Шестаков, мой главный враг, как заорет: «Я пришел в магазин, гляжу – шоколадка лежит. И так мне ее попробовать захотелось, аж слюнки текут. А денег нет. Ну, я ее схватил да и съел. Меня в милицию – ты, дескать, шоколад украл. „Не крал, а взял!“ – „Ну, если взял, тогда с тебя и спроса нет!“ Так, что ли, выходит по-твоему?» Сказал тоже!.. Но мне иногда правда хочется что-нибудь такое сотворить, чтобы все одурели от удивления…

1

Перекличка закончилась. Вася подошел и четко отрапортовал главному судье и организатору похода, майору в отставке Борису Степановичу Бурножизневу:

– Товарищ майор! Группа следопытов Максимовской восьмилетней школы построена. Отсутствующих нет. Разрешите получить задание на поиск. Командир группы Леконцев.

Энергичный пенсионер молодцевато приосанился и выкрикнул:

– Здравствуйте, товарищи!

– Здра-жла!..

– Держи, голубчик, – сказал Бурножизнев, умиленно помаргивая, и отдал Васе конвертик. – Пока не вскрывай, дождись команды. Иди в строй.

Группа ребят из пионерлагеря насчитывала тоже шесть человек. Правда, они все были семиклассники. И командир у них был – рослый, жилистый мальчишка со смышленым взглядом, по имени Андрей. Ничем особым не отличались бы обе группы одна от другой, если бы не существенная деталь: на правом фланге у гостей, седьмым по счету, стоял, переминаясь, старик Савка по прозвищу Суслик, родной дедушка Сани Шемякина. Что ж, все правильно: лес большой, могучий, местность незнакомая, можно запросто заблудиться. Правда, физрук Виктор Васильевич возражал: «Ничего себе помощника им определили! Один целой команды стоит. Ребята за ним и не угонятся». «Смотрите на дело шире, психологически, – урезонивал его энергичный Бурножизнев. – Возьмите поправку на незнакомую местность, непривычные условия, продолжительность поиска. Вашим ведь ребятам это все не впервой, а тем нужна поддержка. Да и его внук хорошо ориентируется в лесу».

Майор вышел в отставку лет десять назад, с апреля по ноябрь жил в Максимове и считался здесь почти местным жителем. Но ему было скучно, хотелось покомандовать, и он вечно толкался возле школы, организовывал разные спортивные игры. Вначале родители и руководство совхоза посмеивались над деятельностью неугомонного дачника, но потом, когда на пустыре за школой вырос хорошо оборудованный спортивный городок, а дети стали привозить грамоты с районных и даже областных соревнований, мнение переменилось. Особое значение майор придавал ориентированию на местности, потому что в армии был начальником топографической службы артиллерийского полка, то есть занимался подготовкой карт, разведкой местности, выявлением ориентиров для стрельбы орудий.

– Здра-жла! – гаркнули приветствие ребята из пионерлагеря. Бурножизнев вручил конверт с заданием их командиру Андрею, глянул на часы.

– Так… Слушайте внимательно, ребята. Будьте осторожны и осмотрительны – лес есть лес. Ну, аптечки я сам проверил… Если случатся непредвиденные обстоятельства, действуйте по обстановке, проявляя смекалку и разумную инициативу. Значит, так: вам предстоит пройти определенным маршрутом по пересеченной местности, пользуясь указаниями, которые содержатся в заданиях. На маршрутах есть несколько точек, где вы будете получать задания на следующий отрезок пути. В конечном пункте поиска находится пакет. Победит та команда, которая первой придет к нему, доставит пакет обратно и вручит начальнику штаба игры, то есть мне. У каждой группы – свой маршрут, он рассчитан так, что вы, находясь на довольно отдаленном друг от друга расстоянии, идете к одному месту и при благоприятных условиях в течение светового дня, часов до девятнадцати, с остановками на прием пищи, должны вернуться обратно. Тут мы подведем итог и вручим команде-победительнице приз. Так что старайтесь!

– Да-а! – раздался чей-то голос. – Вы сами в Максимово живете, так небось своим-то выбрали дорожку полегче…

– Ну, поменяйтесь конвертами, я ведь не возражаю. Только это бесполезно, оба маршрута мы прошли вместе с представителями пионерлагеря. А насчет личной заинтересованности – так у вас, между прочим, моя внучка отдыхает. Верно, Катя?

– Так точно! – откликнулась из пионерлагерской группы девочка с санитарной сумкой через плечо.

Майор в отставке хотел еще что-то сказать, но махнул рукой, глаза его сверкнули, и голос громогласно вознесся над школьной площадкой;

– З-запева-ай!

 
Малиновки заслышав голосок…
 

– нестройно запели ребята. Бурножизнев выслушал песню, растроганно высморкался и дал новую команду:

– Ознакомиться с заданием!

Ребята сбились в тесные кучки вокруг командиров.

2

– Первая точка маршрута, – сказал Вася Леконцев своим друзьям-товарищам, – как известно, исходная. Теперь у нас есть задание на поиск второй точки. Ее координаты, – он зачитал вынутую из конверта бумажку, – «Ориентир № 1 – отдельно стоящее дерево. Азимут 345. Расстояние—850 м (935 п. ш.)».

– Мне почти все понятно. Только что такое – «п. ш.»? – спросил Санька Шемякин.

– Эх ты. Феодал, – покосился в его сторону Шестаков. – Это пары шагов, разве не ясно?

– Ага, – быстро заморгал Феодал. – Вас понял. Вери вел. Но вот чьими, интересно, ногами они мерили? У меня, может быть, нормальный шаг пятьдесят сантиметров, у Васьки – шестьдесят, а у Виктора Васильича – семьдесят. Вот и думай, как хочешь.

Непростой вопрос задал въедливый Феодал! Вася хотел пойти и спросить у Бурножизнева, как быть, но так не хотелось возвращаться со старта, что-то еще выяснять, – тем более, что команда пионерлагеря уже сорвалась с места и побежала куда-то в сторону. В хвосте их цепочки легко трусил дед Суслик. Ваня поглядел вслед, вздохнул и скомандовал:

– Мишка, бери компас. Феодал, Ермошкин, будете у него ассистентами, считать шаги. Шемякин считает, а ты, Ваня, откладывай десятки. Остальные идут сзади. Так… Теперь компас…

Мишка вырвал у него компас, зашипел:

– Давай скорее, чего ты возишься, вон они куда уже ушли! – Положил прибор на ладонь, поглядел на качающуюся туда-сюда стрелку и – рванулся бежать.

– Эй, ты, стой! – крикнул ему командир.

Но Мишка не останавливался и все больше отрывался от группы. Ничего не поделаешь – пришлось самим догонять его. Вася первым оказался возле резвого следопыта и затормозил его, ухвативши за руку. На компас Мишка и не глядел, как взял одно направление, так и бежал по нему.

– Ты чего расскакался-то, как конь ретивый?! – гневно закричал Вася. – Хочешь все сорвать, загубить, да? Ты учти, со мной такие шуточки у тебя не пройдут. Поспешай не торопясь, понял, нет? Так мой папка говорит. Только тогда все будет нормально.

– А я не успел Мишкины шаги сосчитать, – сказал Феодал. – Он как побежит… я растерялся…

– А я успел! – похвастался всемирный изобретатель Ермошкин. – Целых три пальца загнул, во!

– Можешь их разогнуть, – буркнул Вася. – Возвращаемся назад. Начнем все сначала. И по-другому. Я тебя, Шестаков, отстраняю от работы с компасом. Больно ты шустрый. С прибором так работать не годится, он – штука тонкая. Иди, становись в хвост группы. Вадька, Спиридон, возьми у него компас.

У Мишки от ярости даже голос сделался пискливый:

– Ты это кончай, Леконец! Нашел кому отдать! Да я, если так, лучше сейчас домой смоюсь!

– Дело твое, – холодно отрезал командир. – Никого не держу. Получим за тебя штрафные очки, как за отставшего. Только учти: лучше в школу тогда не приходи. Худо будет. Ну?!

– Да я что? – сразу струхнул Мишка. – В конец так в конец, только вы сами глядите…

– Ладно, разберемся… Вадька, становись вот сюда. Значит, так: компас ставится на пятнадцать-двадцать сантиметров ниже уровня глаз, локоть прижимается к туловищу, вот так… Перед тем как начать двигаться, стрелочку надо успокоить: тогда будет видно и ее, и мушку, и прорезь. А тебе, Мишка, скажу для сведения: знаешь, какое отклонение дает ошибка хотя бы в один градус? Сто метров на километр!

– Ого!

– Вот и ого… А ты бежишь, задрав голову. Хлопаете ушами-то, когда объясняют. Установил стрелку, Спиридон? Вот, теперь все ясно. Иди спокойно, обычным своим шагом. Мы – за тобой.

– Да что вы всё возитесь! – топнула ногой санитарка Вера. – Те ребята с дедом Савкой уже, наверно, километр пробежали, а мы всё еще на месте стоим.

– Ничего, по лесу-то мы им дадим еще жару. Главное – правильно сорганизоваться. А дед – что ж! Они с ним хоть и не заблудятся, и к месту придут, а ходит-то он уже плоховато. Санька, он пчелиным ядом ноги мажет?

– Вчера вечером мазал, утром мазал, – ответил Шемякин.

– Значит, они у него мозжат. Обгоним мы их, ребята, право слово! Давай, Вадька, пошел!