Текст книги "Маршрут"
Автор книги: Владимир Соколовский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
3
До околицы ребята шли довольно медленно, внимательно считая шаги и вглядываясь в компас. Но только вышли, увидали поля, лес, как Мишка Шестаков выскочил опять вперед и завопил:
– Э-эй! Идея, ребя!!
– Чего тебе? – недовольно бросил Леконцев.
– Что мы – так и будем потихоньку тюпать: трюх-трюх друг за дружкой, словно слепые? Ведь что было написано? Ориентир – отдельно стоящее дерево. Вот, смотри на стрелку – видишь, она в елку упирается? Одна елка стоит, на взгорочке? Надо бросить теперь это наше топотанье и бежать к ней во весь дух. Время выигрывать надо, непонятно, что ли? Те ребята уж черт знает, наверно, где.
– Что вы все заладили: «те ребята, те ребята»!.. – озлился Вася. – Ну, и надо было идти с ними. Елка! А вот за ней, поодаль, береза стоит. Может быть, это она? Надо шаги считать, понял?
– Так ведь мы так и не знаем, чьи это шаги: наши, или физрука, или Бориса Степановича.
– Наверно, это не физруковы шаги, – не переставая загибать пальцы, сказал Ваня Ермошкин. Он по дороге подобрал прутик, и когда загнутыми оказывались все десять пальцев, отламывал небольшой кусочек его и клал в карман. Это означало: пройдено сто шагов. – Физрук теперь хромой.
– Ну и что, что хромой? Он мог раньше эти шаги намерить.
– Ты рядом с ним ходил? Он как лось ходит, за ним не угонишься. Каждый шаг – сантиметров восемьдесят, не меньше. А если перевести девятьсот тридцать пять пар на восемьсот пятьдесят метров, то получится так: в каждом шаге пятьдесят пять сантиметров. У Васьки, конечно, больше. А у Спиридона должно быть примерно точно.
– Во, видал? – командир развеселился и дал идущему впереди Феодалу легонького щелчка в макушку. Тот, занятый счетом шагов, отмахнулся от него, как от мухи. – Что значит иметь в своем составе великого вычислителя! Ты бы, Вань, между делом собрал какую-нибудь машину, чтобы она сама и по азимуту шла, и записки искала, и нас еще везла. С реактивной скоростью, конечно.
– Я скоро такое выдам, – с важностью сказал всемирный изобретатель, – что не смех всем будет, а одни слезки. От зависти. – Он отломал палочку от прутика и положил в карман. – Семьсот.
– Ну можно, я побегу? – взывал сзади, с хвоста группы, неугомонный Мишка Шестаков. – Вась, пусти, а?
– Ладно, беги, – наконец великодушно разрешил ему командир. – Добежишь – сразу ищи указатель. Он тебе укажет, где записка. А если не найдешь у елки, сразу беги к березе. Чтобы мы потом время зря не теряли.
– Можно, я с ним побегу? – жалобно попросила Вера. – А то идешь тут, идешь… скучно!
– Уткина, отставить эти разговоры! Мишка, чеши, пока я не передумал. А ты, Верка, иди там, где тебе положено. Что это за самодеятельность? Мне, может быть, тоже хочется сломя голову к елке бежать. А я вот не бегу.
– А почему тогда Мишке разрешил? Что он за такой выдающийся человек?
– Он разведчик. А ты санитарка. Чувствуешь разницу? Случись что-нибудь с нами, что мы, кричать тебя должны? Так что иди и не шуми.
– А ты не оскорбляй, – обиделась Вера. – Я среди вас одна женщина, мог бы и не оскорблять.
Мишка тем временем донесся до елки, покружился вокруг нее и вдруг, бросившись на ствол, прилип к нему и стал быстро карабкаться вверх.
– Во дает! – завороженно прошептал Спиридон.
– Иди, иди, не болтай…
Вася уже жалел, что отпустил Мишку. Вел, вел ребят, чтобы порадоваться вместе, когда окажется в руках бумажка с координатами второго ориентира. А теперь Шестаков найдет ее и будет над всеми потешаться. И остальные подумают; ничего себе, наказал, отстранил от работы с компасом, мы теперь к этому компасу привязаны, словно веревочкой, а он похохатывает над нами! Нет, не надо было Мишке разрешать бежать к елке.
Мишка тем временем влез на первый сук, посидел, слез обратно и стал, словно барсук, рыть руками возле комля. Мох, старая хвоя и земля так и летели по сторонам. А потом – словно мощная пружина оттолкнула его: он крикнул, скакнул переворотом через себя, приземлился на ноги и, размахивая руками, кинулся навстречу группе.
– Нашел, наше-ол! – орал он. Пробежал небольшое уже расстояние, отделяющее ребят от елки, и стал выплясывать, показывая им спичечный коробок.
– Дай сюда! – приказал ему Леконцев. – И встань на свое место, понял? Распрыгался тут… – Вырвал у Мишки коробок и скомандовал: – Продолжать движение, как раньше!
Когда дошли до елки, Вася сказал:
– Садитесь, ребята, отдохнем немного. А ты, Мишка, видно, благодарности ждешь? Не дождешься.
– Это почему? – обиделся Шестаков. – Я ведь нашел. Ты сам велел, я и нашел. Привязываешься сегодня ко мне, я гляжу. Что тебе, делать больше нечего?
– Да нет, Мишка. Понимаешь, какая ерунда: не надо было мне тебя посылать. Мы вот с ребятами шли нормально, шаги считали, а дошли – какая тут радость? Записку-то ты вперед всех обнаружил. Да, дал я промашку… Никуда больше тебя не отпущу.
– Я же предлагал: побежали все вместе! Тогда бы вместе и нашли, и радовались. Чего не побежали-то?
– Да ты пойми; нам надо было шаги считать.
Мишка фыркнул:
– Ну, ты заладил, ей-богу, как старая пластинка: шаги, шаги! Дались тебе эти шаги!
– Ладно, об этом после поговорим. Я делаю то, что считаю правильным, понял? Ермошкин, сколько у нас там получается?
– Мы с Феодалом насчитали девятьсот шестьдесят три пары шагов. Мы точно считали, от самого старта и до ямки, где лежал коробок! – заоправдывался было Ваня.
– Значит, разница такая: примерно три пары шагов на сотню. Это надо иметь в виду. Ладно, вставайте, ребята. Привал делать еще рано. Скоро будет жарко, надо до этого времени пройти как можно больше. В жару знаете, как плохо? Я вон нынче на покосе управлялся, так там только и можно работать – с утра да ближе к вечеру, когда солнце уже на убыль идет.
– Да, на покосе в жару не больно поработаешь, – подтвердил Феодал. И Вера Уткина кивнула головой.
– Ну и дураки ваши родители, и вы сами со своими коровами, – заявил вдруг Вадька Спиридон. – Упираетесь, упираетесь для них целое лето, а я в это время на речке купаюсь да за ягодами хожу. Кр-расота!
Вера усмехнулась:
– Вот и растешь, как заморыш, без молока-то. Лучше бы за коровой ходил, чем носиться да безобразничать.
– Да нет, он без молока не живет, – сказал Феодал. – К нам придет, ему мамка: «На, Вадик, пей молоко, поправляйся». А если ее нет, сам попросит: «Саш, можно, я молочка выпью?» Любит ведь, а над теми, кто коров держит, смеется. У, как дам сейчас, не посмотрю, что ты мне друг.
Спиридон прыгнул на него смелым кузнечиком, и они покатились вниз с бугра, пыхтя и крякая. Мишка со всемирным изобретателем вцепились в драчунов и пытались растащить, но у них ничего не получалось. Вася бегал вокруг и кричал командирским голосом: «Встать! Прекратить!» – и тоже бесполезно.
Положение спасла Вера: медленно, на виду у обоих «петухов» она стала расстегивать свою санитарную сумку.
– Как сейчас вкачу каждому по уколу!
Вадька с Санькой моментально распались и поползли на четвереньках в разные стороны, боязливо взглядывая на сумку.
– Мне нельзя некоторые уколы ставить! – покрикивал Спиридон. – Докторша из райцентра сказала!
– Успокоились? – сурово спросил командир. – Чтобы это было в последний раз! А то отправлю домой.
– Дураки! У нее и шприца-то нет, чего испугались? – захихикал Мишка.
4
– «Ориентир номер два – устье оврага, – зачитал командир, когда все успокоились и построились. – Азимут 330, расстояние 1200 м (1320 п. ш.)». С учетом наших поправок получается, значит… 1356 пар. Устье оврага… Что же это за овраг? Ты не знаешь, Санька?
– Да их там много, – ответил Феодал. – Овраг на овраге. Не знаю, на который и грешить.
– Ну давайте тогда снова, как раньше: Спиридон, становись вперед, настраивай компас. Пошли!
– Вась, можно, я вместо Спирндона впереди пойду, с компасом? – заныл вдруг Мишка. – А то я иду, иду сзади, как этот… как последний…
– Если сзади, последний и есть! – подзудил Феодал.
Вася покачал головой – уже на ходу:
– Нет, Мишка, сейчас поздно об этом думать. Во-первых, Спиридон оказался очень внимательный. Вон, идет, как по ниточке. И компас все время правильно держит. Во-вторых, ребята к нему привыкли. А ты опять побежишь вперед, не разбирая дороги, да еще и со стрелкой напутаешь чего-нибудь. Разбирайся после, куда вышли. И третье: нам ведь надо шаги считать. Насчет Спиридона мы уже все выяснили, а насчет тебя как узнать? Ведь длина шага у вас разная.
– Ладно, я понял…
– Что ты понял?
– Что Михаил Шестаков – самый бесполезный на свете человек.
– Ты, Мишка, сам виноват в том, что случилось. Но ты не расстраивайся особенно. Поход – это ведь такое дело, в нем все может случиться. Помнишь, прошлой осенью пятые-седьмые классы ходили в однодневный поход? Кто тогда знал Феодала? Так только, посмеивались над ним. А на привал встали, хотели чаю вскипятить на костре – нет воды! Хоть беги за ней обратно в Максимове. Санька тогда и говорит: «Я знаю, где здесь ключик есть». В двух шагах ключик оказался. Так Феодал дальше шел уже как знаменитый герой. На него даже девчонки из седьмого класса внимание обращали. Так что ты не горюй, найдется и для тебя полезное дело.
– Спасибо, утешил…
Группа между тем углублялась в лес. По выкошенной и невыкошенной траве, между деревьев, ребята шли за маленьким Спиридоном. Двое ассистентов шагали у него по бокам, смотрели ему на ноги, чтобы не сбиться со счета, и еле успевали уворачиваться от бьющих в лицо веток. Постепенно стало тепло, на полянах палило вовсю августовское солнце. В лесу, правда, стояла тень; листочки на осинах, березах, рябинах начинали уже помаленьку жухнуть и сворачиваться. Скоро осень! Скоро в школу.
– Ребята, а давайте грибов наберем! – воскликнула Вера Уткина. – Столько грибов в лесу, а мы чешем и чешем мимо них. Давайте остановимся. Вон, два красноголовичка стоят. Ой, какие красавчики. Вася, можно, я их срежу?
– Р-разговоры, Уткина!
После такого окрика у Веры испортилось настроение, и она обиделась на Васю. Ишь, покрикивает! Да кто он ей такой? Но вскоре перестала дуться. Ну, приказывает, ну и что? Ему положено, он назначен командиром, вот и приказывает. Назначили бы командиром не его, а Мишку, – небось было бы похуже. Он бы теперь бежал во всю прыть, незнамо куда, и все неслись бы за ним, а попробуй отстать – еще и наподдает. А Вася хоть держится строго, да не задается своей властью. Нет, надо его слушаться. Ей-то, Вере, зачем ссориться с ним? То, что именно ее взял с собой, – уже большая удача.
Идущие впереди ребята потихоньку стали уставать: Вадька все больше отвлекался от стрелки компаса, Феодал сбивался со счета, а Ваня Ермошкин жаловался, что натер ногу. Один Мишка Шестаков был неутомим: он рыскал сзади всех, словно потерявший управление катер в строю судов. То бросался ловить кузнечика, то бежал за грибом, то принимался кружиться вокруг какой-нибудь елки. Правда, все его действия не имели четко обозначенной цели. Носится, носится за кузнечиком, а когда, казалось бы, только и остается, что накрыть его кепкой, – Мишка вдруг опомнится и бегом вперед, догонять других. Или: найдет гриб, порадуется ему, а потом как шмякнет об землю. А о беготне вокруг елки и говорить нечего. Просто пустое, бесполезное дело! Командир несколько раз бросал на него яростные взгляды, но с Мишки как с гуся вода: улыбается, сверкает крепкими зубами. Ну много у человека энергии, надо же ему куда-то ее девать! Что уж тут поделаешь?! А еще они с Верой запели песню на весь лес;
Малиновки заслышав голосок,
Я вспомнил наше первое свиданье…
Вера старалась петь задушевно, с переливами, а у Мишки слух был неважный, и песня походила у него на боевой марш. Идущие впереди еще больше стали путаться, оглядываться, и, не в силах сладить с возникающим беспорядком, Вася Леконцев скомандовал остановиться.
– Перерыв пять минут, – объявил он. – Посидим в тени, глотнем чаю. Только много не пейте, дорога еще длинная. Вера, как допоешь песню, осмотри ногу у Ермошкина.
– Яичко можно съесть? – осведомился Феодал.
Мишка с гиканьем бросился в чащу и скоро примчался с маленьким ежиком.
– О! О! – все сгрудились вокруг.
– Чур, мой! – заявила санитарка.
– Нет, мой! – крикнул Спиридон. – Я его назову Эдиком, буду молоком поить. А ты отойди! И ты! – он встал на четвереньки над игольчатым комком, намеренный до конца защищать сокровище.
– Ат-ставить! – вмешался в спор командир. – Шестаков! Забери и отнеси туда, где взял. Живет животное в лесу и пускай живет. Много вас таких, любителей лесной природы! Натащат из лесу всякой живности, она у них и дохнет. Есть специальные животные. Их так и называют: до-маш-ние. Кошки, собаки. Вот их и заводите, и возитесь с ними, давайте клички. А в лесу нечего распоряжаться. Мишка, что я сказал? Ну, быстро! Он же маленький еще! Его, наверно, мать потеряла.
– Скоро овраги начнутся, – сказал Феодал, когда Мишка унес ежика. – Вот сейчас пройдем еще немного, а там – лог за логом. Мы с дедом туда за грибами ходим.
– Слушай, – задала вопрос Вера, – почему твоего деда Сусликом зовут?
– Э! Это у него привычка такая… Он ведь в степи рос. И вот выйдет, бывало, на лавочку возле дома, папироски курить и рассказывает всем желающим, как он сусликов ловил. Весь день, весь вечер готов рассказывать.
– «Эх, робятки, и любил же я в детстве сусликов лови-ить!» – передразнил деда Спиридон.
– Если он степной житель, как же он к нашему лесу смог привыкнуть? – не унималась Вера.
– Так он в армии на границе служил, на Дальнем Востоке. Там ведь тайга, леса тоже густые. А потом он с бабушкой познакомился и сюда, на ее родину, жить приехал. Ведь от леса, если к нему тягу почувствовал, отвыкнуть уже невозможно. Вон как в нем хорошо! Я тоже отсюда никуда не уеду. Буду всю жизнь, как дедка, в лес ходить.
– А кто работать станет?
– Я, может, егерем буду. Или охотинспектором. Даже если не буду, что ж из этого? При любой работе на лес можно время найти. Поработал, например, на тракторе или на машине, наслушался шуму, нанюхался всякого газу да мазута, а после работы пошел в лес и отдыхай себе. В нем и тишина, и воздух чистый.
– Все это верно, конечно, – занервничал вдруг Вася, – да только пока мы тут рассиживаем да толкуем, дед Суслик со своими уже полмаршрута небось прошел! Давай, давай, ребята. Вера, ты перевязала Ермошкину ногу? Съел свое яйцо. Феодал? Чаю все попили? Тогда побежали, вперед!
5
Действительно, как сказал Феодал, не прошли и ста шагов – первый овраг. Надо спускаться вниз, потом подниматься. Вот где пошли у Вадьки Спиридона и двух счетчиков шагов настоящие трудности! Ведь на спуске и подъеме шаг совсем не тот, что на ровном месте. Вниз вообще хочется бежать, а запнешься, так еще и скатишься кубарем. А вверх идешь уже медленнее, и шаг короче. Да еще густой лес на склонах. Ребята все умаялись. Вася все время подбадривал: «Ну, молодцы! Просто молодцы!» Вот миновали первый, второй овраг, начали подниматься по склону третьего…
– Стоп! – воскликнул Ваня Ермошкин. – Конец отрезка. Тысяча триста пятьдесят шесть пар шагов. Записка где-то здесь.
Мишка Шестаков сразу же вооружился сухой веткой и начал ворошить землю возле ног Вадьки Спиридона. Командир с досадой вырвал у него ветку и отшвырнул в сторону.
– Перестань чепухой заниматься! Ведь тут сказано, – он показал бумажку: – «Устье оврага». А мы разве в устье? В самом что ни на есть овраге, да еще и на склоне.
– Эй вы, счетчики, – засипел, как кот, Мишка, подскочив от возмущения, – и ты, приборист. Вы куда нас завели, а?
– Мы правильно считали! И я правильно вел, все по стрелке, – заоправдывались шестиклассники.
– М-да-а… – в раздумье произнес Вася.
Санитарка Вера собралась было впасть в панику и заплакать, но вспомнила вдруг что-то и воскликнула:
– А знаете, в чем дело может быть? Вспомните-ка, что нам на инструктаже Борис Степанович говорил. Ручной компас может давать отклонение до трех градусов! Вот мы и сбились.
– Какая чепуха, – отмахнулся Мишка. – Почему же мы тогда на тот ориентир точка в точку вышли?
Вмешался Вася:
– Ты не спорь, она правильную мысль подала. Тот ориентир стоял на открытой местности, мы его все время видели, когда к нему шли. А тут – во-первых, по лесу, по пересеченной местности, да еще такое большое расстояние, больше километра. Мудрено не сбиться!
– А что теперь делать? – растерянно спросил Вадька Спиридон. – Ну, пусть компас виноват. А делать-то что?
– В подобных случаях на помощь следопыту должны прийти умение ориентироваться в пространстве и смекалка, – ответил командир. – Вот мы сейчас проверим, обладаем ли этими качествами. Счетчики, вы все точно считали?
– Мы на этот раз еще и проверяли друг друга.
– Отлично! Феодал, где у нас устье? Ну-ка, веди нас к нему.
К вершине оврага они вышли минут через пять. Но еще до того, как вышли, вездесущий Мишка заорал:
– Во-он! Я вижу! – и огромными прыжками бросился вперед.
– Вернись! – осадил его Вася, и тот понуро вернулся на свое место.
Действительно, сучок старой елки, лежащей прямо на том месте, где земля начала раздваиваться, образовывая овраг, повязан был далеко видной белой тряпочкой. Все вздохнули с облегчением, запереглядывались. А когда дошли и приготовились копать, Вася предложил:
– Пусть этот указатель достанет Вера. Она первая сообразила. Верно?
– Верно! – согласились все.
Зардевшаяся гордая Вера обломала веточку, порылась во взрыхленной земле и достала круглую небольшую коробочку-жестянку. Открыла ее и подала Васе записку.
«Ориентир № 3 – высота с триангуляционным пунктом. Азимут 315, расстояние 800 м (880 п. ш.)».
– А что это такое – «тригуляционный пункт»? – спросил Вадька Спиридон.
– Я знаю! – с небрежным видом бросил Феодал. – Это где раньше вышка стояла. Теперь ее там нет, один холмик остался. Мы в тех местах с дедом на зайцев охотились.
Посидели, отдохнули маленько, и Вася спросил у Феодала:
– Санька, ты к этому пункту сумеешь вывести нас без компаса?
– Да с закрытыми глазами!
– Тогда веди. И шаги в этот раз не станем считать, пацаны. Время дорого.
– Вот это ура! Вот это по мне! Эх, поскачу-у! – заорал Мишка Шестаков.
А всемирный изобретатель заявил:
– Хорошо, что шаги не надо считать. Нудная работа. У меня от нее прекращается умственная деятельность. А теперь я вам живо чего-нибудь изобрету. Так что все ахнете. От радости. И от зависти, разумеется. А я буду пожинать прекрасные плоды.
6
Ребята ринулись в лес за Феодалом. Шли теперь ходко, только сказывалась жара, да и усталость тоже. Феодал отрывался от других, уходил вперед, а потом поджидал остальных, идущих по примятой им в траве тропочке.
Так он раз пробежал светлую солнечную поляну, запетлял по темному бору, и только успели ребята войти в него, как Санька с вытаращенными глазами, весь бледный, с раскрытым в крике ртом, выскочил прямо на командира:
– Стой! Стой! Дальше не ходи!
– Что такое?
– Там кикимора сидит! Чего захохотали? Не знаете, что ли, что в лесах кикиморы живут? Сидят на пеньках и тоненько так пикают. Ты к ней придешь на это пиканье, а она тебя – раз!
– Съест? – осведомился Вася.
– Ну, не обязательно съест… – помялся Феодал.
– Тогда вперед! А тебе, Санька, должно быть стыдно, ведь взрослый уже.
– А я боюсь! – вздрогнула Вера. – Вдруг она это… щекотится?
– Надо придумать против нее изобретение, – важно сказал Ермошкин. – Например, противокикиморное средство. Наломаем веток, обвяжемся ими и пойдем к ней. Она станет думать: «Кто это такие, кто это такие?» А Мишка в это время подкрадется к ней сзади и – бац по башке! Или еще можно ей компас показать. Она станет думать: «Что это такое, что это такое?» А Мишка снова подойдет – да и бац!
– Все бы тебе «бац» да «бац»! – рассердилась Вера. – Что это еще за ухватки? Не забывай, что она все-таки женщина.
Рассуждения их прервались, потому что из глубины леса действительно донесся похожий на пение заунывный звук. Все переглянулись, но по Васиному сигналу «За мной!» – двинулись вперед, пригнувшись.
7
Посередине крошечной поляночки стоял пенек; на нем примостились в обнимку мальчик с девочкой и горько плакали. Мальчику было три, девочке около пяти лет. Увидав детей, следопыты бросились наперегонки и мигом их окружили. При этом они подняли такой шум, что дети испугались и побежали, рыдая еще громче. Вася с Мишкой подхватили их.
– Не реви! Не реви! – говорил командир. – Вы кто такие? Почему от нас побежали?
– Мы думали, вы разбойники-и… Вы не разбойники? Дяденька, мы есть хотим… Мы заблудились…
Детям дали поесть, попить чаю, и понемногу их история начала проясняться. Оказывается, вчера на автобусе из райцентра в лес приезжали грибники. И дети – Таня и Виталик – приехали вместе с родителями. Мама у них работает кладовщицей на автобазе, а папа – шофером. Он-то и привез грибников. Люди ушли в лес, ушла и их мама, а папа, поставив машину на полянку, рядом с дорогой, улегся под кустик и уснул, наказав детям не отходить далеко от машины. Но Тане не сиделось на месте. «Давай, – сказала она брату, – спрячемся от папки. Он проснется, испугается, что нас нет, начнет аукать, кричать, а мы и выбежим тут к нему из кустов. Вот он удивится, обрадуется!» Они ушли с поляны в лес. Шли, шли, отдохнули, пошли дальше. Потом услыхали далекие крики. Таня поняла, что это кричат их, и пошла с братом, как ей казалось, туда, откуда они доносились. Но крики становились все тише и тише…
– Все ясно, потеряли ориентировку и двинулись в другую сторону, – сделал вывод Вася Леконцев.
Они еще несколько раз слышали крики, бежали на них, уже уставшие, голодные, плачущие. Тут свалились вечер и ночь, холодноватые в августе, они вышли на скошенную поляну, натащили с трудом из леса сухих сучьев и легли. Мальчик сначала боялся, дрожал, кричал и вскакивал, а потом вдруг упал и уснул до самого утра. Таня закрывала его своей кофтенкой и не спала всю ночь, сидела и поскуливала. Ей все казалось, что сейчас придут волки и съедят их. Или утащит в берлогу страшный мохнатый медведь. Но не пришли ни волки, ни медведь, только зайцы серыми шарами скакали по поляне и между деревьями. Поутру девочке удалось чуть-чуть вздремнуть – однако тут проснулся Виталик и закатил рев. «Пойдем, пойдем! – кричал он, дергая сестру за руку. – Пойдем домой!» Что она могла ему сказать? Таня была уже не такая маленькая, понимала, что если они сейчас снова побредут куда глаза глядят, то могут уйти вообще далеко в тайгу, где их совсем трудно будет найти. Лучше сидеть на месте. Вот они и сидели, покуда на них не наткнулись следопыты.
– Хорошо, что они еще по колее не потопали, по которой отсюда сено возят. Эта колея в речку упирается, по ней сено на шитиках вниз сплавляют. Там бы их долго пришлось искать! – рассуждал Феодал.
Уставший, замурзанный мальчишка как вцепился в Веру Уткину, так и уснул, не отрываясь от нее, привалившись к плечу соломенной головкой. Вера растрогалась, прижала его к себе, захлипала:
– Ой ты маленький мой, лапонька моя, кисулька крохотная, натерпелся, настрадался, болезный…
– М-да… – вздохнул командир Вася. – Ситуация. Ну и что же теперь прикажете делать?
Мишка Шестаков ухмыльнулся:
– Мы люди маленькие. Приказывать – твое право, не наше.
– Замолчите, вы! – негодованию санитарки не было предела. – С ума сошли, что ли? Спрашивает еще, что делать! Домой надо идти, непонятно разве? Ведь ребят-то, поди, ищут, с ног сбились. Шутка ли – потерялись в лесу. Ох, каково матери-то с отцом! Идолы вы окаянные! – это уже в адрес Тани и Виталика. – Разве можно родителям такие переживания доставлять?
– А что за необходимость всем-то идти? – рассуждал Вася. – Ведь от того, что мы все пойдем, больше толку не будет. Идешь ты, Верка, как женщина, как санитарка, и ты, Феодал. Феодал дорогу знает. Ребята сейчас поели, подгонять их не надо, они сами быстро дойдут до Максимово.
– Та-ак… А вы, значит, куда?
– Ну, странный вопрос! Ведь у нас есть задача, надо ее выполнять.
– Вот ты какой, оказывается!.. – Вера яростно закусила губу. – Плохо же я тебя знала. Иди, беги за своим пакетом, мы и без тебя не пропадем. Идемте, ребятки, со мной.
– А как же… – заикнулся было Мишка Шестаков, но Вася уже сорвался с места, перегородил Уткиной дорогу.
– Пойдешь тогда, когда придет время. Ты что, забыла, что этот отрезок мы идем не по азимуту и не считаем шаги? Нас Санька обещал вывести к точке. А он должен идти с тобой и малышами в Максимове. Так вот, слушай: останешься с детьми на этой полянке и будешь ждать, пока Феодал не доведет нас до триангуляционного пункта и не вернется обратно. Не вздумай уходить, не дождавшись его, а то опять заплутаете.
– Санька, не ходи с ними, не води их! Пускай они сами… одни…
– Как же, не води, – проворчал Феодал. – Хочешь, чтобы наша школа проиграла? Сказано тебе – жди, ну и жди. Я скоро прибегу. А ты пока сказку детям расскажи, что ли. Про курочку рябу.
Ребята ушли в чащу и давно уже скрылись с глаз, а Вера все плакала и плакала горькими и бесполезными слезами. Ну и Вася!
