Текст книги "Леди-мафия"

Автор книги: Владимир Колычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Савельич торговал водкой прямо из этой полутемной пристройки, прямо из ящиков. Приходи после двух дня, клади деньги на доску и получай по две законные поллитры на руки. Он, можно сказать, нес радость людям, уже до бешенства доведенным антиалкогольной кампанией Горбачева.

Большая часть товара государственная, законная. Сбывая эту часть, он выступал как обыкновенный продавец, каковым и являлся. А еще ему подвозили левую водку, тоже с завода, «казенку», но изготовленную в обход государственных интересов. Рисковал он, конечно: обэхаэсэсники не дремлют. Но побочный доход в десять тысяч с лишним рубликов в месяц сглаживал все душевные волнения. Что ни говори, крутые бабки.

– Да ерунда это все! – выпучил он глаза.

– Ты жене своей мозги греби... Короче, четыре «куска» с тебя. Завтра в это же время придем...

– Но я не... А-а!

Боль выплеснулась из Савельича наружу в виде протяжного стона. Это Самбист схватил его за руку и взял на прием. Слышен был хруст суставов.

– Ты что-то сказал, козел? – прошипел ему на ухо Борзой.

– Нет у меня денег... Откуда им взяться...

Пусть хоть убьют, но денег он этим выродкам не отдаст. Пусть сами попробуют их за прилавком заработать...

– А дочка твоя говорит, есть...

– Дочка? А при чем здесь дочка? – взвыл Савельич, с ненавистью и страхом глядя на вымогателей.

– А при том... Я слышал, папаши не любят, когда их дочек трахают во все щели! – захохотал Самбист. – Но ты не бзди, мы ее еще не трогали... Короче, завтра в это же время мы здесь, жди...

Борзой размахнулся и врезал ему кулаком под дых. Торгаш захрипел и согнулся в три погибели.

– Будут бабки, никуда он не денется, – сказал Борзому Самбист, когда они вышли на улицу.

И он не ошибся.

* * *

Медленно, с видом по-хозяйски деловым Митяй, Леший и Зубр подошли к площадке возле универмага, на которой гуртовались машины: «Волги», «Жигули», «Москвичи». Все они поджидали клиентов, чтобы с ветерком домчать их до Москвы.

– Ребята, вам куда? – подскочил к ним частник, немолодой уже, грузный мужчина в вязаном свитере под расстегнутой теплой курткой.

– А мы уже пришли, – окатил его презрительным взглядом Митяй. – Кто у вас тут за главного?

Он знал, что таксисты стихийно кооперируются, в их стае всегда есть вожак.

– Антоныч! – позвал мужчина.

С дюжину мужиков в ожидании пассажиров стояли возле своих машин и перебрасывались между собой вялыми фразами.

– Чего тебе? – отозвался невысокого роста мужчина с хмурым лицом.

– Да вот, поговорить с тобой тут хотят.

– Слушай, дядя, базар у меня к тебе есть, – бросил Леший, когда бригадир таксистов подошел к ним.

– Валяй, – подозрительно покосившись на него, кивнул тот.

– Короче, если хочешь работать без проблем, гони «капусту». Десять «кусков» в месяц с тебя и с твоей колесной братии...

– Чего? – побагровел таксист.

– Вот по рогам сейчас получишь, будет тебе «чего»! – окрысился Митяй.

– Да пошел ты на крен, ублюдок!

– Зря ты так, – покачал головой Зубр.

Он подошел к одной из машин, достал из кармана шило и вонзил его в колесо. Послышался звук выходящего воздуха.

Недолго думая, таксисты подбежали каждый к своей машине и вооружились монтировками. И, не рассусоливая, бросились на наглецов.

Митяй не сразу оценил ситуацию. Когда он наконец сунул руку под куртку, чтобы достать свой «ПМ», было уже поздно. Один из частников достал его своим грозным оружием. Получив монтировкой по голове, заливаясь кровью, он подался назад. Леший и Зубр подхватили его под руки и потащили за собой.

Таксисты преследовать их не стали.

* * *

Видавшая виды «шестерка» лихо неслась по московскому шоссе, светом фар смело прорезая темноту ночи.

– Еще минут пять, и будем в столице, – не отрывая взгляда от дороги, бодро сообщил Мухомору таксист.

– Да хоть через двадцать...

– А чего это ты так поздно? Одиннадцатый час уже...

– Разве ж это поздно?.. Ты лучше скажи, тебе самому не страшно гонять в такую пору?

– Да страшновато, конечно. Но деньги ведь нужно зарабатывать...

– А не обижают?

– Да нет... Хотя, наверное, знаешь, какие нынче времена. Блатные и молодняк совсем оборзели. Накачают мышцы, кулаки набьют и давай бабки у честного народа вымогать. Не отдашь, худо будет. И жаловаться некуда. В ментовку пойдешь, а с чем? С заявлениями и показаниями? Так завтра сам от этих показаний и откажешься. А нет, за яйца тебя как миленького подвесят... Вон в Москве рассказывают...

– А у нас в Краснинске что о беспределе этом слыхать?

– У нас? Да у нас все тихо пока... Ходят, правда, уроды какие-то, матом воздух сотрясают. Шпана! А знаешь, на нас, таксистов, наехали. Да! Было дело! Бабки, говорят, давайте...

– И что, отдали?

– А крена им собачьего! Так им всыпали...

– Прямо так и всыпали?

– А что, не веришь?.. Я, между прочим, сам одному монтировкой по голове заехал. Еле ноги унесли, гады...

– Здесь тормозни, – вяло попросил Мухомор.

– Чего?

– Да отлить надо. Пивко хорошо шло, обратно просится...

– А-а! Это всегда пожалуйста, – понимающе кивнул таксист, останавливая машину.

– А Митяя-то ты зря монтировкой стукнул. Сотрясение мозга у него, – меняя интонацию, зло проговорил Мухомор. – Сука ты!

– Эй, ты чего?

У таксиста челюсть отвисла, когда он увидел направленный на него пистолет.

– Да вот, от Митяя привет тебе передаю!

Мухомор зловеще усмехнулся и нажал на спуск.

Пуля угодила водителю в глаз. Смерть наступила мгновенно.

Мухомор спокойно открыл дверцу, нарочно освещая салон, нашел стреляную гильзу, сунул ее в карман и вышел из машины.

Дело сделано. Теперь таксисты поймут, с кем они связались. Деньги впредь будут отдавать в срок и безропотно. Он был в этом уверен.

* * *

Ирина сидела в своем любимом кресле в своей квартирке и смотрела на фотографию Вадима. В форме, с автоматом на груди, он снялся на фоне боевой десантной машины. Не кому-нибудь, а ей выслал свое фото. И письма писал. Правда, не так часто, как ей бы хотелось.

В Афганистане он с ноября прошлого года. Не должен был попасть. О выводе войск уже во всеуслышание объявили. Да вот попал. Пишет, что их часть вроде как последнюю выводить будут. Да только когда эта тягомотина с выводом закончится... Два месяца уже воюет. Успел и в опасной переделке, пишет, побывать. Тяжело ему, это понятно. Но он выдержит и вернется. Вернется к ней!

Не зря старалась она, укрепляя его команду. Фургон с обувью угнали – много денег в казну положили. А ведь запросто могли бы и погореть. А похищение оружия чего стоит? Такая удача ей и не снилась.

Накрыли два кооперативных ресторана. Пять баров в центре под себя подмяли, шесть кафе. Торгашей, которые сбыт левой водки наладили, к ногтю прижали. А еще данью обложили десяток точек, где видики за бабки крутят. Навар от этого дела ой-ей-ей какой. И проституток, которые у «Красы», гостиницы городской, снимаются, на карман поставили. Большие деньги они зашибают. Гостиница у них козырная, по евростандарту ее строили, сервис на высочайшем уровне – любят иностранцы здесь останавливаться, из самой Москвы наезжают.

А еще магазин недавно открылся, коммерческий, коврами торговать будет. И его данью обложат.

Все хорошо. Только вот с таксистами повозиться пришлось. Не захотели эти «рыцари руля» по-доброму делиться. Митяю череп чуть не проломили. В больнице неделю отлеживался. Но Мухомор быстро расставил все по своим местам.

Мухомор... Она уже начала бояться его. Монстр он какой-то, а не человек. Таксиста зачем, спрашивается, грохнул? Можно же было без «мокрухи» обойтись. Одному бы частнику дубиной по голове, другому. И все, хватило бы. Так нет же, замочил человека и даже не поморщился. Попробуй, докажи, что это он таксиста убил. Только подозрение на братков из его звена пало, когда следственная группа из Москвы нагрянула. Но подозрения без доказательств к делу не пришьешь. А доказательств-то и нет. Ни пистолета, ни пальчиков в машине, ни свидетелей. И даже алиби у каждого нашлось.

Зря он, конечно, таксиста хлопнул. Но, с другой стороны, эффект устрашения был налицо. Частники быстро смекнули, кто их дружка замочил. Но также поняли, что менты против его убийц бессильны. И отдали «хрусты» как миленькие. И по городу слух пошел, что банда Ящера всесильна. Дела их рэкетирские после этого как по маслу пошли.

Звено Мухомора самое боевое. Три другие сделали вместе лишь чуть больше, чем оно одно. Шустро работают его ребята, быстро и жестко. Никто от них еще не отвертелся.

Мухомор парень с головой. Она это понимала. И по-этому поставила его во главе звена. И не ошиблась, оправдал он ее доверие. Только вот, похоже, прогадала в другом. Слишком бурную деятельность он развил. Звено его постоянно растет. Почти тридцать человек у него под рукой, спортсменов местных под себя подгреб. Штангисты у него, боксеры, дзюдоисты, кунфуисты. И подчиняются ему громилы беспрекословно. Для них он, чувствуется, становится главнее, чем она, Ирина. Если так и дальше пойдет, в самостоятельную организацию его звено выделится. Да он уже не называет свою команду звеном. Бригадой называет.

Нужно что-то делать с этим Мухомором. Вадим бы нашел управу на этого монстра.

Она вздохнула и отложила снимок в сторону. Включила телевизор. Начиналась программа «Время». И скоро она услышала, как бодрый голос диктора известил о том, что из Афганистана выведен последний советский солдат...

Она не верила своим ушам. Неужели свершилось?

Вадиму еще больше года служить. Но она не даст ему пропадать в армии, которая больше не воюет. Да он и сам будет рваться на гражданку. Ведь ему больше нет смысла доказывать силу своего характера.

Она вырвет Вадима из армии. Пускай на это все деньги из общей казны уйдут, но она оформит на него «белый билет».

И Сему бы она сюда вернула. Но, увы, зона ни за какие деньги его не отдаст. Где-то в Среднетахийске – никогда бы не подумала, что есть такой городишко, – сидит он, бедняга. И пишет ей. Эх, если бы такие письма от Вадима приходили... Любит ее Сема, только об этом и пишет. Не могу, мол, без тебя! Приезжай, если можешь... Легко сказать. Сам ведь пишет, что легче шар земной пешком обогнуть, чем к нему в глухомань таежную добраться. Да и некогда ей. Дел невпроворот.

Кстати, о делах. Была у нее мысль наехать на того директора обувного комбината, которого они «обули» в прошлом году. Видать, громадными суммами ворочает. Дербанить его надо...

Она даже начала наводить справки о нем. Да обломалась. Оказывается, деляга этот отстегивает процент в воровской «общак», через Костыля, «смотрящего» местного. А с ворами дела иметь накладно.

Костыль у блатных в авторитете, как и должно быть. Только не больно-то расторопен он. На рынок местный еще в былые времена лапу наложил, «цеховиков» старой закваски доит, с шулеров местных, с катал купоны стрижет. Да еще валютчики и торговцы опием дань ему платят. А ведь мог на Ржавого запросто наехать. Да и кооператоры доиться начали. Почему бы их на карман не поставить?

Отстает он от времени. А она нет, в ногу с ним шагает. Запросто блатных обскакать сможет.

Да только не станет она этого делать. С ворами нужно в мире жить, иначе писец придет. Воровская паутина десятилетиями плелась. У них организация в масштабе всей страны. Не все же среди них такие, как Костыль, дряхлые. Если что случится, вмиг нашлют сюда своих «торпед», такого шороху наведут, не уцелеешь...

Но и особо бояться урок тоже не стоит. Не станет она трогать обувного «цеховика». Но по рынку городскому прошвырнется. Не частников Костыль обирает, а директора рыночного, у которого левый доход о-го-го какой. Ну и пусть себе доит его. А она начнет потрошить кооператоров да частников, а еще нерусей разных, которые дыни и мандарины вагонами сюда везут.

* * *

– На Ржавого наехали, – хмуря брови, сообщил Ирине Весло.

Крепкий парень, подковы гнет, и черепок неплохо варит. Но главное, предан он Ящеру и ей. У самих истоков команды стоял, один из ее столпов. На него можно было положиться всегда и во всем. Ирина верила в него, а потому с легкостью поставила во главе первого звена, самого мощного, как думалось когда-то. Сейчас так уже не скажешь, потому что есть бригада Мухомора.

– Кто?

– Костыль со своей братвой. Ты, сказали ему, про шпану свою забудь, это они про нас. Фуфло, мол, это все. Нам будешь, говорят, отстегивать...

– А крена им лысого... Сидели в своих норах, задницы чесали, а тут на тебе, зашевелились...

– Под каток пустить нас хотят. На мозоль больную мы им наступили...

– Я тоже так думаю... Что делать будешь?

Ржавого опекал Весло со своим звеном.

– Разборка у меня завтра с Костылем. – В его глазах светилась тревога, но в голосе звучал металл. Страшновато все-таки связываться с уголовным авторитетом, непривычно. Но и отступать он не собирался. – Всех своих на «стрелку» выведу. Ты бы мне, мать, «стволов» подкинула из тайника. «Калашей» бы пару штук. Дело-то серьезное...

На руках у бойцов – да и то не у всех – только «пээмы» со сбитыми номерами. Большая часть пистолетов, автоматы и гранатомет хранились в тайнике. Их полагалось брать только на особо важные дела.

– Без проблем... Я тоже с вами прокачусь. Со стороны погляжу...

Она знала о своем даре производить на людей впечатление сильной, умудренной жизненным опытом женщины. Взгляд у нее особенный, тяжелый, гипнотический. Глядя в глаза, люди забывали о ее возрасте.

Но Костыль – старый вор, много лет топтал зону, всякого насмотрелся. Он тоже умеет ломать чужую волю, давить на психику. Сможет ли она выдержать его взгляд, не сломаться, не отразиться в его глазах безмозглой малолеткой с большими амбициями? Если она облажается, то все может пойти наперекосяк. Нет, уж лучше пусть с Костылем говорит Весло. Он мужчина, к нему больше доверия...

А вечером того же дня она узнала, что звено Самовара понесло первые потери. Он и его громилы облагали данью абхазцев с их мандаринами. Но появились люди Костыля. Зашли к Чижу со спины, сунули «перо» в бок и слиняли. Но не убили, только подранили, кровь, так сказать, пустили. Напугать хотели. Не суйтесь, мол, на рынок, не ваша это вотчина.

Да, похоже, она была не права. Не стоило соваться на чужую территорию. Что ж, пусть это послужит ей уроком.

Только зря Костыль Чижа подранил... Ирина была вне себя от злости.

Ну уж нет! Завтра она сама будет базарить с Костылем. Плевать на его авторитет, на его возраст. Она будет говорить с ним на равных, заставит выслушать себя. Он увидит в ней достойного противника.

* * *

К безлюдному месту за городом у пруда Костыль и его люди подъехали на трех машинах. На одной новой и двух видавших виды «Волгах». Из каждой на заснеженную землю ступили по четыре братка. Были среди них и крепко сбитые здоровяки, но в основном все средней комплекции. Но это вовсе не означало, что «торпеды» местного пахана ничего собой не представляют. Отнюдь, они таили в себе большую опасность. Их закалял суровый быт мест не столь отдаленных, они жили по закону джунглей, поэтому могли жалить быстро и смертельно.

Ящеровская братва подкатила на пяти машинах, новых «девятках». Дорогие автомобили – ведь покупать их приходилось с рук, втридорога, – но Ирина денег на них не жалела. Мобильность в их деле была не менее важной, чем «стволы». Каждая машина высадила десант из пяти бойцов, хмурых, недобро смотрящих на противника. Настрой у них был боевой.

Не только от Весла люди приехали, но и от Самовара.

В каждой машине на заднем сиденье лежало по автомату. Мало ли что могло случиться. Но Ирина, смело выступившая вперед, не торопилась показывать их. Осторожничала.

От толпы «синих» отделилась сгорбленная фигурка их главаря, старого, но еще при деле Костыля. Опираясь на богато инкрустированную палку, он пошел на сближение с вожаком новоявленных конкурентов.

Остановившись друг перед другом, старый и молодой авторитеты схлестнулись взглядами, жесткими, тяжелыми, исполненными внутренней силы.

Старый, совсем старый, думала о Костыле Ирина. Держалась она уверенно, не подчинялась силе его взгляда. Под шестьдесят ему, но выглядит на все семьдесят. Давали о себе знать долгие годы лагерной жизни. Нужно уважать его седины, нельзя грубить ему. Но и церемониться с ним она не собиралась.

– Вот, стало быть, ты какая? – Он заговорил первым. – Я бы деткой тебя назвал, больно уж молода ты. Да только есть в тебе что-то... Зачем так много пацанов с собой привела? Боишься?

– Только на понт, Костыль, меня брать не надо, – небрежно усмехнулась Ирина. – Ты тоже не один пришел...

Она обращалась к нему на «ты». Иначе в ее положении нельзя.

– Ишь ты какая! – хищно сощурился пахан.

– Такая... Обидел ты меня, Костыль! – Хватит ходить вокруг да около. Пора брать быка за рога.

– Вот как...

– Пацана моего зачем на нож посадил?

– Надо было, значит. – Глаза его остекленели, в уголках рта застыла жесткая полуулыбка.

Костыль не отрицает своего участия в инциденте с Чижом. Что ж, это подкупает...

– Это не ответ.

– На горло вы мне, шпана, наступаете! – Костыль начал заводиться. Казалось, еще немного, и он придет в бешенство. – Параши, суки, не нюхали, законов воровских не признаете, все выше головы прыгнуть хотите. Беспредел творите, кого ни попадя на карман ставите. Людей мочите почем зря!

Это он о таксисте. Зря его убили, спору нет. Но не Костылю об этом судить! И внутри у Ирины начало закипать.

– Это наши проблемы... Ты не ответил, зачем человека нашего порезал?

По своему собственному мнению, она вела себя безупречно. Не заискивала перед Костылем, в рот ему не смотрела. Держалась на равных. И он, похоже, смирился с необходимостью считаться с ней как с серьезным противником. А то, что грубит, на крик срывается, так это для такого случая вполне нормально.

– Рынок наш городской под моей пятой. И никому там хозяйничать не позволю! – гневно блеснул он взглядом.

– Хорошо, пусть будет так. Рынок твой. Мы туда больше не полезем. Ты эту территорию раньше нашего застолбил... Только зря ты моего пацана тронул. Можно было и миром обо всем договориться...

– Не будет у меня с вами мира. Не признаю оборзевших фраеров... Город мой, и никому я его не отдам. А все, что вы захапали, мне отдадите...

– Это мы еще посмотрим, – кольнула его ядовитым взглядом Ирина.

И тут же обернулась к Веслу.

Тот все понял и дал знак. Секунда-две, и в руках у бойцов появилось оружие. Клацнули затворы автоматов и пистолетов. Только «стволы» наведены не на Костыля и его братву, а уперты в землю.

Пусть видит пахан, какая против них сила стоит.

– Вот ты, значит, как, Ирина... – обратился он к ней по имени. – Не ожидал я от тебя такого, не ожидал...

Демонстрация силы явно выбила его из колеи. Он растерялся, но виду не подал. Не ожидал, что так серьезно настроен его противник, столько в его арсенале оружия.

– Только не думай, Костыль, войны я не хочу. Тебе твое, мне мое... Поделим город и будем жить в мире...

– Нет. – Ему, возможно, и хотелось бы согласиться с ней. Но, видно, он не мог себе этого позволить. – Меня приставили сюда смотреть большие люди. И они спросят с меня, если я отдам хоть часть города вам, фраерам. «Общак» «хрустов» просит...

– Слова это все, – жестко усмехнулась Ирина. – Мы берем только то, что плохо лежит. А у тебя в городе все плохо лежит. Давно бы уже, как мы, кабаками занялся, кооператорами. Ан нет, ты нас ждал. Как мы появились, так ты и зашевелился...

– А это не твое дело...

– Мое!.. Короче, слово мое такое. Все, что уже под нами, нашим и останется. Поздно ты хватился... Но ссориться нам с вами, с ворами, не с руки. Поэтому четверть от своих доходов будем отстегивать в ваш «общак». Хочешь, соглашайся, хочешь, нет. Но я от своего слова не отступлюсь!

Костыль удивленно посмотрел на нее, призадумался. Похоже, она снова заставила его растеряться.

– Ты это, дочка, хорошо придумала. – Голос его смягчился, стал по-старчески вялым. И взгляд потеплел. – Будете делиться, будем жить в мире. И вам спокойно, и нам... Как насчет того, чтобы завтра нам с тобой в «Красе», в кабаке встретиться?.. Посидим, обмозгуем дела наши по-тихому...

– Я не прочь. Только...

Она нарочно затянула паузу.

– Что только? – поторопил он ее.

– С тебя двадцать «кусков»! – мило улыбаясь, змеиным взглядом ужалила она его.

– Чо? – вздернулся он.

– Не забывай, ты пустил кровь моему пацану. Я не могу так все оставить...

– Да, понимаю, – сразу же успокоился он. – Будет тебе двадцать «кусков»...

И он, и она были довольны, что разборка закончилась миром. Она не хотела враждовать с сильным и жестоким воровским миром. Он же был стар, чтобы выдержать войну с опасным противником...

* * *

Из ресторана Костыль возвращался ночью.

Приятно провел он время с Ириной, вчерашней своей конкуренткой, а сегодня уже партнершей. Красивая она баба, спору нет. А сколько силы в ней, энергии.

Уж очень она напоминает ему Ксюху, подругу его лихой молодости. Огонь девка была, шустрая, резвая до безобразия. Любого мужика за пояс заткнуть могла. И взглядом умела жалить до спазм в жилах. А руки у нее какие были! «Лопатник» из любого кармана выудит.

Ирина эта по карманам не шарит, по другому ремеслу она. Но с ним справляется не хуже, чем Ксюха со своим...

Поговорил он с Ириной, графинчиком водочки договор с ней закрепил. В мире решили жить. И никакой задней мысли в ее глазах он не заметил. А ведь он умеет просвечивать людей взглядом.

К дому своему он подъехал в двенадцатом часу ночи. Жил он скромно, как настоящий вор. Обычная двухкомнатная квартира у него, обыкновенная мебель, телевизор совдеповский. И старуха-сожительница. Не доверял он молодым...

Черкес и Струна сопровождали его до подъезда. Дальше пошел сам. Ни к чему с собой охрану до самого порога тащить.

Лифтом он не пользовался. Ежедневная прогулка вверх по лестнице помогала ему держать себя в форме. Даже сегодня ночью, после ста капель водочки, не изменил своему правилу.

Он подошел к своей двери, достал ключ, сунул в замочную скважину. И не услышал, как сзади к нему тихо подошел человек в темном. Когда почувствовал на затылке холод металла, было уже поздно...

* * *

– Готов! – сказал Борзой своему бригадиру, ткнув пальцем в лежащего.

– А ты думал, – усмехнулся Мухомор, пряча пистолет.

Выстрела никто не слышал. Глушитель на ствол «макарова» навинчен. За большие деньги его достали...

– Пошли!

Спокойно, будто ничего не случилось, убийцы подошли к лифту и беспрепятственно спустились вниз.

Два телохранителя покойного стояли возле «Волги» и курили. Дожидались, когда мигнет три раза в квартире хозяина свет. Только после условного сигнала, что все в порядке, они могли уезжать.

Двое в темном вышли из подъезда и двинулись к ним.

Первым неладное почувствовал Черкес. Он устремился навстречу неизвестным, нащупывая в кармане куртки «волыну». Но достать ее не успел.

Борзой быстро распахнул полы длинного зимнего пальто и взял на изготовку уже приведенный к бою автомат. В армии он служил в воздушно-десантных войсках – отлично умел стрелять навскидку. Двумя короткими очередями он продырявил Черкесу грудь и голову. Достал и Струну, вогнал ему в брюхо смертельную порцию свинца. Быстро подошел к машине и снова нажал на спуск. Дернувшись, тело водителя завалилось на бок.

Дело сделано, пора убираться. И как можно скорее. Грохот автоматных очередей разнесся далеко, сейчас зеваки из окон начнут высовываться. Жаль, на автомат глушителя не нашлось.

Быстрым шагом Мухомор и Борзой скрылись в темноте ночи. С другой стороны дома их ожидала машина.

* * *

Ирина ничего не могла понять. Еще вчера она мирно разговаривала с Костылем, а сегодня узнает о его гибели. Его убили выстрелом в затылок. Телохранителей и водителя изрешетили из автомата. Какая мразь сделала это?

И, кажется, она находила ответ на этот вопрос. Она читала его в глазах Мухомора...

Узнав о смерти Костыля, она собрала сходняк. Ушли в прошлое времена, когда в общей комнате подвала собиралась вся команда. Сейчас здесь сходятся только избранные.

– Костыля грохнули, – сообщила она, стараясь не смотреть на Мухомора. – Теперь жди беды. Ведь все на нас свалят...

– И правильно сделают, – гадко усмехнулся тот. – Мы его и грохнули...

– Кто это мы?

– Я!.. А разве мы не одна команда?

Да он в открытую издевается над ней.

– Ублюдок, зачем ты это сделал? – Она впилась в него уничтожающим взглядом.

– А срать я на него хотел! Времена блатных с их тухлыми законами уходят. Наше время наступает! Всех к ногтю прижмем! А кто против, тому пуля. Мочить всех налево и направо, только так мы вознесемся над всеми... А ты этого не понимаешь!

– А мне и понимать нечего... Ты, урод, подставил нас под удар. Ты грохнул Костыля, а отвечать нам всем придется...

– Да не ссы ты! – В его голосе звучало презрение к ней. – Ты здесь ни при чем. За Костыля ответит моя бригада. А моя бригада, ты уж извини, ни под кем больше не ходит. Вы сами по себе, мы сами по себе...

– В отвал идешь?

– А как хочешь, так и называй... Ты больше мне никто...

– Ну-ну, – она лихорадочно соображала.

Но напряжение мысли на ее лице не отразилось.

– Вот тебе и «ну»... Короче, город мой. Только мой! Он весь с потрохами будет подо мной. И никакого Костыля в моих планах нет. Я его попросту вычеркнул...

– А я в твоих планах есть?

Если бы она умела убивать взглядом, этот ублюдок лежал бы сейчас мертвым.

– И тебя там нет...

– Ты что, и меня грохнешь?

– Нет, ты сама отсохнешь, – глумился он. – Ты же никто. Ты чучело гороховое... Ты же не можешь убивать. В тебе нет звериной жестокости, только голый понт. А без жестокости в нашем деле ты никто... Вот увидишь, скоро все твои «быки» переметнутся ко мне... А оружие, ты уж извиняй, я уже перекантовал к себе...

– Гнида ты! – Ирина незаметно сунула руку в ящик стола.

– Это все слова! – В знак своего презрения он даже не глянул на нее. – Все, пока! До скорых встреч!

Он собрался уходить.

– Эй, постой, – попытался остановить его Гирла.

Но он пропустил его слова мимо ушей.

– Мутило, ты еще огребешь, – послал ему вдогонку Самовар.

– Смотри сам не огреби, – обернувшись, ехидно глянул на него Мухомор.

Еще мгновение, и он исчезнет.

– Мухомор! А хочешь, я скажу, что о тебе братва думает? – Ирина сделала последнюю попытку остановить его.

И ее слова возымели действие. Уж очень Мухомор беспокоился о том, что о нем говорят. Это было его пунктиком.

– Да? И что?

Он остановился на пороге.

– А братва говорит, что ты сука и тебя пора кончать!

И она направила на него вынутый из стола «наган». Тот самый, с которого все начиналось.

На сходняке оружия с собой иметь не полагалось. За этим тщательно следили. Поэтому Мухомор никак не думал, что его смогут остановить с помощью «ствола». А зря, в отличие от него, она просчитывала ситуацию на два шага вперед.

– Эй, ты чего? – сошел он с лица.

– Говоришь, я не могу убивать? – Она смотрела на него пронзительным ненавидящим взглядом. – Ты ошибся, Мухомор!

И нажала на спуск.

Стрелять она умела. Последние два месяца часто заглядывала в городской тир, который они арендовали на пару часов в день. Гирла об этом побеспокоился.

Пуля угодила Мухомору прямо в лоб. Закатив безжизненно глаза, он грохнулся на мягкий ковер на полу.

– Ну, кто скажет, будто я что-то не так сделала? – Хищно усмехнувшись, Ирина бросила пистолет на стол.

– Мля буду, если этот петрила не заслужил, – едва взглянув на труп Мухомора, сказал Весло.

– Жаль, у меня «ствола» не было, – добавил Самовар.

– В натуре, раскола нам не надо, – кивнул Кирпич.

Весло, Самовар, Кирпич – их она ставила во главе звеньев. Но теперь они уже держали под собой бригады.

– Да, попала ты, мать, в переплет, – подал голос Гендос. – Ты вроде письма от Усика получаешь. Съездить бы тебе к нему не мешало...

Гендос и Архимед были мозговым центром в их организации. Четвертый курс институтов скоро закончат. Один юрист, другой экономист. И оба уже многое каждый в своем знают. И колесики в головах исправно крутятся. Их советами она дорожила. Им обоим просто нельзя было не присутствовать на сходе.

– А при чем здесь Усик? – не поняла она.

– Нельзя тебе здесь оставаться. Костыля Мухомор пришил, а шишки все, сама знаешь, на тебя посыплются. Менты уже следствие ведут. Тебя зацепить до выяснения запросто могут. Доказать ничего не докажут, но в камере промурыжат... Но и это еще не беда. Братва воровская крупной масти вмешается. Тебя же первую на прицел и возьмут... Нельзя тебе здесь оставаться. Поезжай к Усику, погости у него. А мы без тебя говно мухоморовское разгребем. Не бойся, все будет путем...

– Дело Гендос говорит, – согласился Гирла.

Он неплохо справлялся с ролью ее личного телохранителя. Она полностью ему доверяла.

– А если к Усику не поедешь, будем думать, что ты в грош не ставишь своих старых друзей, – нарочно подстегнул ее Весло. – Уезжай, Ирина, от греха подальше. Мы уж тут без тебя как-нибудь... А наладится все, приедешь...

– Вадим вот-вот должен весточку о себе подать, – вздохнула она, внутренне смиряясь с необходимостью исчезнуть из Краснинска. – Его уже из Афгана вывели...

– А вот о Ящере ты кстати напомнила, – сказал Гирла. – Да он же нас с говном смешает, если с тобой что случится... Уезжай, а?

Он еще помнил о Ящере как о своем вожаке, был предан ему. За это Ирина уважала его еще больше.

Да, они правы. Скрыться на время необходимо. Убийца Костыля мертв. Это смирит гнев воров. Но не сразу. А пока они будут искать встречи с ней. Сначала пулю в лоб вгонят, а потом разбираться начнут. Нет, уж лучше пусть сначала разберутся...

– Ладно, уговорили, – окончательно сдалась она. – Ты, Гирла, рулишь здесь всеми. Ты, Самовар, сдавай своих пацанов Сараю, парень он толковый. А сам подминай под себя бригаду Мухомора. Всем, кто быковать начнет, хребет ломай. Раскола быть не должно.

– Заметано, – кивнул Самовар.

Толковый он парень. Отчаянный и жестокий. Уж этот обломает мухоморовских, поставит их на место.

– И оружие в тайник верни...

Уезжая, Ирина, казалось, предусмотрела все. Но ее не покидало предчувствие, что по возвращении ее будут ожидать неприятные сюрпризы.