Текст книги "Леди-мафия"
Автор книги: Владимир Колычев
Жанр:
Криминальные детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
А потом было прохождение торжественным маршем. Развевающееся на ветру знамя полка, бравурные звуки оркестра, мерный шаг сотен солдатских ног. Красиво, торжественно. Артем шел легко, четко печатая шаг. Его выправке мог позавидовать всякий. Он знал это и гордился. На какой-то миг краем глаза он выхватил в толпе Ирину. Она стояла в нескольких шагах от него и улыбалась. Ему улыбалась!
– Рядовой Ящуров, завтра в семь утра быть в расположении полка, – суровым тоном сказал Вадиму Артем, на глазах у Ирины вручая ему увольнительную записку.
2Вадим сидел в снятой ею комнате, на одном с ней диване. Выкупанный, распаренный, во всем чистом, ел сервелат, черную икорку, запивал шампанским.
– Ты уже разговаривала со своим? – спросил он ее.
– С кем это, со своим? – не поняла она.
– Ну, с лейтенантом Городецким... Тьфу ты, с Артемом Городецким... У вас же с ним вроде роман был.
– С Артемом? Разговаривала.
Она на секунду задумалась. Не ожидала увидеть здесь Артема. Вроде нравится он ей. К тому же он первый в ее жизни мужчина. А сегодня она откровенно любовалась им. Красавец-десантник, форма на нем как литая сидит. Аксельбанты. Блеск золотых погон. Сам весь торжественный такой, гордится, видно, своей службой. Таким она его еще не видела.
Да, что ни говори, он ей не чужой. Так почему же она так старается отдалиться от него? Наверное, отгоняет его от себя, как соблазн, как искушение. Боится, что он затмит собой Вадима? Но никто и никогда не будет лучше, чем Вадим!
Она решила сменить тему разговора.
– Ты вот мне скажи, Вадим, ты два года собираешься служить? Или комиссоваться будешь? Бабки, надо будет, подгоним...
– Нет, я до конца буду эту лямку тянуть, – немного подумав, ответил он.
– Что, в кайф вошел? – удивленно посмотрела на него Ирина.
– Ненавижу эту службу... Ты хоть знаешь, куда нас после учебки направят?
– Не-а...
– В Афган.
– В Афган?.. Но там же убивают!
– Как на всякой войне... Много уже полегло...
– Но ведь и тебя могут...
Она побоялась произнести слово «убить».
– Могут... Поэтому я и не могу отвалить в сторону. У меня ведь здесь новые кореша. Стоящие, скажу тебе, пацаны. Я у них в авторитете.
– Не удивил...
– Я козлом последним чувствовать себя буду, если они туда, за кордон уйдут, а я здесь останусь. Ведь они верят в меня.
– И я тебя козлом считать буду, – сказала она.
В ее глазах Вадим был верхом совершенства. Сильный, смелый, всегда во всем правый. Если он откажется воевать, это будет выглядеть как проявление трусости. Он изменит себе. А он не должен изменять себе.
– Ты должен оставаться таким, какой есть. Но все равно я не хочу, чтобы ты шел воевать.
– И я не хочу. Я же не пионер-патриот какой-то. Но никуда от этого не денешься. Себя ведь не обманешь...
– Не обманешь... Ты только возвращайся скорей. Я буду тебя ждать. Мы все тебя будем ждать. Вся наша команда...
– Наша команда... – задумчиво проговорил Вадим. – Сколько я не был дома, ну, чуть больше месяца. А кажется – пролетела целая вечность. Как там хоть дела у нас?
Уходя в армию, всю власть свою и дела он переложил на нее. Все пацаны поддержали его решение, никто и слова против не вякнул. Она стала вожаком, и это льстило ее самолюбию. И все же, как ей казалось, Вадим не был уверен в ней на все сто. Баба она все-таки. Но только ни на кого, кроме нее, положиться он не мог. Никому он не верил так, как ей.
«Вернусь, за все спрошу», – говорил он на прощание.
Эти слова глубоко врезались в ее сознание.
– А дела у нас прежние, – рассказывала она ему. – Тачки снова угонять начали. Только вот Ржавый, козел долбаный, заартачился что-то. Не хочет больше по «куску» за тачку отстегивать...
– Пусть отстегивает по два, – нахмурился Вадим.
– Я его, падлу, заставлю.
По два «куска» с Ржавого она драть не собиралась. На его счет у нее были несколько иные планы. Но зачем впутывать в них Вадима? Пусть служит себе спокойно...
– Заставишь. Ты девка у меня крутая... А как Сема? Что с ним? То, что повязали его, знаю, писала...
– А с Семой беда, – вздохнула она.
– Что такое?
– Человека он убил.
– Ты о Лазаре? Он что, помер? Не оклемался после аварии?
– Да нет, с ним-то как раз все в порядке. На поправку дело идет... Кстати, Сема его отмазал. Случайно, мол, со мной оказался, вот и пригласил его покататься. Короче, если и светит ему срок, то только условно...
– Так кого же Сема-то грохнул? Говори, не томи...
– А козла одного. В камере, в следственном изоляторе, к нему один приставал, обижал. Довел его, падла, до белого каления. Вот он его и порешил. Голыми руками глотку перекрыл...
– И что ему теперь светит?
Как именно обижали Сему, этого Ирина Вадиму не сказала. Зачем ему знать, что друга его изнасиловали, попользовались им, как блудливой сучкой? Сема и сам об этом не распространялся. Только она одна и знала, через адвоката. Стыдно ему до ужаса. Хотя чего уж особенно стыдиться? Ведь он же не опустился до уровня «петуха», наказал обидчика, убил его. А «один раз – не педераст», где-то она слышала эту тюремную мудрость.
– Адвоката по наводке Архимеда я ему классного нашла. Ушлый мужичок. Говорит, сможет свести срок до минимума.
– Много берет?
– Да уж немало.
– Бабок на это дело из казны не жалей...
– Не жалею. Всю мошну, считай, растрясла, – махнула рукой Ирина.
– Ничего, новые «хрусты» набегут. А казна для того и нужна, чтоб пацанов наших из беды выручать. Пусть знают, что у них за спиной сила.
Она тоже так считала.
– Команда у тебя сильная. Мы не пропадем, не переживай за нас, Вадим.
– Не у меня она сильная, а у тебя, – уточнил он, словно сожалея о чем-то.
– Нет, у тебя. Ты вожак и всегда будешь им. Вернешься, займешь свое место. Оно твое по праву. И никто у тебя это право отбирать не собирается. Уж поверь мне.
Ирина планировала значительно расширить сферу деятельности сообщества. Команда должна была стать более крепкой, более сплоченной. Они еще будут вершить великие дела.
А потом Вадим вернется из армии. И поймет, что без нее он никто. И уж тогда от нее никуда не денется.
– Я знаю, ты не предашь меня, – сказал Вадим. – Я верю в тебя, как в самого себя...
– Верь... И я буду верить...
– Во что?
– В то, что ты будешь только моим...
Ирина загадочно улыбнулась, расстегнула верхние пуговицы на своей кофточке, прижалась к нему всем телом. Ее рука полезла ему под майку.
Он не сопротивлялся. Еще бы он сопротивлялся. Ведь он целиком в ее власти... Она получит свое...
Не он, а она брала его. И она не чувствовала себя шлюхой. Быть шлюхой – удел слабых женщин. А она сильная и знает об этом...
* * *
В начале сентября состоялся суд над Семой. Ему «шили» кражу автомобиля и убийство отпетого уголовника. На адвоката, плюгавого очкарика с жиденькой бородкой, ушли почти все деньги из казны. Но дело того стоило. Стараниями адвоката Семе дали всего три года колонии. А ведь грозило ему куда больше.
– Вы мне понравились, Георгий Владиленович. Вы отлично держались. Язык у вас хорошо подвешен. Я даже сама поверила, что Семен ни в чем не повинен, – мило улыбнулась очкарику Ирина, когда они вместе вышли из здания суда.
– Знаете ли, если бы Семен ваш не удирал от милиционеров, не перевернул машину, не покалечил друга, я бы, возможно, смог добиться для него условного срока...
– Вы и так сделали все, что могли... Язык ваш и наши деньги – большое дело... В общем, так, Георгий Владиленович, если у нас, не дай бог, снова возникнет надобность в ваших услугах, вы уж не откажите.
– О, Ирочка, как же я могу отказать вам. Буду рад, буду рад...
– А вот вам в залог нашей дружбы, – она незаметно сунула ему конверт с последними пятью сотнями из казны.
– Чудесно, чудесно, – радостно защебетал он. – Вы ведь знаете, я поиздержался. Большая часть ранее вверенной мне вами суммы распылилась, скажем так, между судьями. И прокурору пришлось сделать небольшой презент. Вы же поймите, Фемида слепа. А хрустящие купюры, поверьте, иной раз служат превосходной повязкой на ее глазах...
– С вами не поспоришь: у вас большой опыт. – Ирина уже потеряла интерес к этому разговору.
И остро отточенным чутьем собеседник вмиг уловил перемену в ее настроении.
– Приятно было с вами пообщаться, Ирочка. Но спешу откланяться...
И они расстались.
* * *
– У нас все как в той сказке. Сидит карга старая у разбитого корыта. Где, мля, эта дура золотая рыбка? – Ирина шутила, но глаза ее оставались серьезными. – На нуле мы. Бабки наши все тю-тю... Короче, Самовар, Сарай, как у вас там с бабками дела? Не пора ли в «общак» отстегнуть?
Она знала, Леха и Сарай после случая с Семой стали действовать гораздо осторожнее, чем прежде. Угоняли машину лишь в том случае, если это был верняк. И в итоге сбывали не больше двух тачек в неделю каждый.
– А чего все Самовар да Сарай? – недовольно буркнул Леха. – Мы, бляха, шкурой своей рискуем, а все только и ждут, когда нас доить начнут...
– Хлебало закрой! – гаркнул Гирла. – Мне твои бабки и даром не всрались! Ты за базаром следи. Все только и ждут... Сам если влетишь, как Усик, на казну молиться будешь.
– Ладно, проехали, – отмахнулся от него Самовар. – Надо нам всем за тачки приниматься. Сами и угонять будем, сами и разбирать. Или в Грузию перегонять. Там они хорошо теряются... В натуре, чем мы хуже Ржавого?
– Дело говоришь, – вроде бы согласилась Ирина. – Да только Ржавого в любое время замести могут. И нас, если влезем в его шкуру, тоже. И тогда прощай, команда Ящера!
– А ты не о Ящере, ты о себе думай.
– Вот я и думаю. И на Ржавого виды свои имею. С Ящером его раз обломали. Обломаем еще раз и без него... Ржавый работает сам на себя, никто его, похоже, не прикрывает. Иначе бы нам уже давно иск вчинили.
– В натуре, Ириха, нет у Ржавого прикрытия, – подал голос Фрукт, здоровенный детина под два метра ростом. – Навалимся на козла и вытрясем из него бабки вместе с потрохами...
– Засохни! – цыкнула на него Ирина. – У Ржавого уже есть «крыша»...
– Да ну... Кто его прикрывает?
– Мы.
– Мы? С каких это пор? И какого крена? – не унимался Фрукт.
– А с таких. Бабки с него будем брать за наше прикрытие. Треть от дохода, арифметика проста.
– Слушай, мать, и угонять ничего не надо! – пробасил Гирла, потирая ладони. – Я с тобой играю...
– А ты погоди радоваться. Я так думаю, «крышу» ставить нелегко. Но еще трудней удержать ее. «Контора» Ржавого лакомый кусок. А ты думаешь, кроме нас, не найдется таких умных, кто не прочь погреть на нем руки?
– Все верно, – рассудил Архимед. – То там, то здесь банды появляются. Как грибы после дождя. Такие же пацаны, как мы. И накачаны так же крепко. Кооператоров данью обкладывают, аж шум стоит. Только попробуй рыпнись, вмиг без башки останешься. Рэкетом это дело называется. Скоро в Москве ни одного свободного места не останется. Все под себя подгребут...
– Ну, это нам знакомо, – хмыкнул Вован и хлопнул кулаком о раскрытую ладонь.
Ирина глянула на него и непроизвольно улыбнулась. Плечи чуть ли не в метр шириной, бицепсы на ручищах дынями перекатываются. И морда – за три дня не объедешь. И попробуй скажи, что ему всего семнадцать лет. Уже Гирлу скоро по комплекции за пояс заткнет, а ведь год назад и в подметки ему не годился.
– Рэкетом, говоришь, это слово называется?.. Рэкет – красиво звучит. – Ей понравилось это заморское слово. Чувствовалась в нем какая-то благородная грубость. – Ты, Архимед, парень у нас вумный, в университетах учишься в Москве. А ну-ка, шепни нам еще что о московских. Жуть как интересно...
– А че там базарить. Бандиты как бандиты. Одни за свою территорию держатся, на ней и хозяйничают. А есть и залетные. Наскочат, дань соберут и сваливать...
– Мы не залетные, у нас своя территория, – перебила она его. – Школа под нами... Но школу мы все уже закончили. Масштаб мал. Пора, пацаны, браться за крупные дела. С Ржавого и начнем.
– В натуре, завтра же и наедем на козла!
Фрукт рвался в бой. Ему явно некуда было девать свою силу.
– А это уж мне решать, когда и на кого наезжать!
Ирина поднялась со своего места и шагнула к нему. Приложила два пальца к его подбородку и легким движением подтянула его голову к себе.
Фрукт был гораздо крупней и тяжелей ее. Но с готовностью подчинился ей, приподнялся с низкого топчана. Была в ее взгляде какая-то гипнотическая сила, с которой он не в состоянии был совладать. Да и вообще, Ирине противиться он не собирался. Хоть и пацанка она, но крутая и своя в доску. Он признавал ее право на лидерство.
– Ты понял меня, Фрукт? – мягко, даже нежно спросила она. Но эта нежность таила в себе змеиное жало.
– Понял, – не зло огрызнулся он.
Она отпустила его и, как королева трон, заняла свое место.
– Нашармака номер со Ржавым не прокатит, – выдержав паузу, изрекла Ирина. – Подмять его под себя мы подомнем. Мощи хватит. А если вдруг со стороны кто на нас потом наедет? Что, если люди Костыля? Или кто покруче? Вдруг у них у всех «пушки» окажутся?
– А есть такие, у кого автоматы водятся, – добавил Архимед.
– И не учебные, а боевые, – уточнила она. – И куда нам против силы с нашим-то «наганом» и кулаками?.. Придется отступить. Тогда нам и писец настанет. Никто с нами считаться больше не будет...
Мертвая тишина, воцарившаяся в подвале, как бы подчеркивала правоту и убедительность ее слов.
– Молчите?.. То-то же... «Стволы» нам нужны! – жестко отчеканила она. – И немало.
– И деньги, – вставил свое слово доселе молчавший Мухомор.
Ирина глянула на него.
За последнее время в нем произошли определенные перемены. Он стал крепче, повзрослел. И симпатичнее даже стал. Только вот по-прежнему он вызывал в ней смутную неприязнь. Белесые рыбьи глаза убийцы, хищный оскал, желание быть выше других. Но такой человек, как он, сейчас особенно необходим. Расклады пошли серьезные, возможно, появится необходимость кого-нибудь грохнуть. А он всегда готов на мокрое дело.
– В точку попал, Мухомор, – приободрила она его, дала ему прочувствовать весомость его слова.
– Много нам «капусты» надо, чтобы раскрутиться, – он говорил с ней как с равной. – А я знаю, где ее раздобыть...
– Это интересно...
– Я же грузчиком работаю, на обувном. А глаза у меня и уши не на заднице растут – узнал кое-что интересное...
– Да не тяни ты резину, – подтолкнул его Весло.
– Короче, есть при комбинате кооператив. На отходах производства якобы работает. Только туфта все это. Обувной наш, сами знаете, клевую обувку шлепает. На экспорт. Только за бугром туфли наши и сапоги не больно-то в почете. Поэтому большая часть залеживается на складах в Союзе. И в конце концов уходит в наши магазины по обычной для нашего ширпотреба цене...
– Да что ты, Мухомор, кота за яйца тянешь? – снова подал голос Весло.
– Умри! – надавила на него взглядом Ирина. – Давай, Мухомор, болтай дальше.
– Так вот, кооператив наш комбинатовский – им, кстати, сам директор, Батя, заправляет, – так вот, он штампует всякие там заграничные прибамбасы, цепляет их на туфли. И ничем их от фирмы не отличишь, с первого взгляда, конечно. А обувка эта, на которую прибамбасы цепляют, вся сплошь «неучтенка». Ее в фуры левые грузят и куда-то на юг гонят. В Краснодар, в Крым, еще куда-то. Как со сбытом проблемы решены, этого не знаю. Но, думаю, решаются они вмиг. Обувка-то козырная, влет с прилавков уходит... Короче, есть у меня мысль угнать одну фуру. Дело верное. В ментовку Батя о пропаже не заявит. Не с руки ему себя засвечивать. Сам, правда, за поиски взяться может. Работает он с размахом, свои «гориллы» у него есть, крутые ребята. Да только мы покруче будем...
– Ну, угоним фуру, а дальше? Куда товар сбывать? – спросила Иринка, явно заинтересовавшаяся «наводкой» Мухомора.
– В машину входит тысяч пять пар. Не так уж трудно будет найти покупателей, которые загребут товар оптом. При нашем-то дефиците... Если по сто «рваных» за пару толкать станем – сами считайте, какой навар будет...
– По сто «рваных» за пару? – Архимед даже присвистнул. – «Пол-лимона» навара! Ничего себе!.. Даже если покупатели заартачатся, вполовину собьют цену, и то дело...
– И по полтиннику отдадим, лишь бы скорее взяли. Четверть «лимона» на дороге не валяются... Только не верю я, что все так просто. Большие деньги халявными не бывают. – Ирина задумалась.
– А кто говорит, что дело – халява. Попотеть придется, не без того. И погореть риск большой...
– Короче, надо все обдумать...
– Само собой, – не стал спорить Мухомор.
– А чего тут долго думать? – загорелся Самовар. – У меня тачка есть. У Сарая. И Шницель вроде как при колесах...
– Так то ж пахановская «Лада», не моя. Но доверенность у меня есть. И с паханом своим я все утрясу. Куда надо, короче, туда и сгоняем... Только на кой нам сразу три тачки?
Шницель, этот верзила с длинными руками и пудовыми кулаками, никогда и никому из команды не говорил «нет». Свой в доску пацан – его уважали. Только один грешок за ним водился – сначала делал дело, а потом уже думал.
– Ты погоди, потом узнаешь, – продолжал Самовар. – Я так прикидываю: фуру нам здесь, в Краснинске, брать под себя смысла нет. Пусть едет на свои юга. А мы за ней покатим, тремя тачками вести ее будем. На хвосте толпой проще удержаться, да и народа с собой больше возьмем... Ты, Мухомор, скажи, когда фуры твои от комбината отчаливают?
– Рано утром. – Мухомор явно гордился своей осведомленностью. – С вечера мы их загружаем, а поутру они уходят. Я проверял...
– Молоток, в натуре... Короче, фура будет идти весь день, а ночью где-нибудь заночует. Дальнобойщики редко по ночам ездят. Вот на стоянке мы водил и возьмем. Проблем не будет. От Москвы к этому времени мы далеко уже будем. По проселочным дорогам гоним машину к ближайшему городу, прячем в какой-нибудь нычке, в лесу. А сами отправляемся искать покупателя. Находим и толкаем ему товар... Возни, конечно, много, а так все путем. Надо за дело это браться...
– Смутный план, – сказала Ирина. – Но одно верно, в Москве товар сбывать опасно. Мухомор говорит, у директора этого под рукой крутые парни. Разборок нам не хватало...
– Да, шороху нам не надо, – кивнул Самовар. – Поэтому и не будем брать фуру здесь, чтоб потом самим гнать в голубые дали. Документы ведь на машину да на товар не на нас оформлены... Короче, надо запрягаться!
Рисковый он малый, подумала Ирина. И осторожный одновременно. Такой сделает все как надо.
– Ладно, запрягаемся, – решилась наконец она. – Ты, Мухомор, узнаешь, когда левая фура будет готова в дорогу. Ты, Самовар, отвечаешь за наш транспорт. Чтобы никаких сбоев... Гирла, Весло, Вован, Кирпич и Фрукт – боевое звено. Водил скрутите, и безопасность наша на вашей совести... Ты, Архимед, и ты, Гендос, тоже с нами. Ребята вы ушлые. На вас проблема со сбытом...
– Заметано! – отозвался Архимед.
Он любил риск.
– Все будет путем, – кивнул Гендос.
Ему, если честно, не очень-то хотелось ввязываться в это дело. Но он давал клятву на крови и оставался верным ей.
* * *
Красномордый «КамАЗ» легко тянул на себе синий с белыми полосами фургон. И скорость развивал приличную, меньше сотни в час редко когда шел. Но три легковушки – «семерка», «тройка» и «копейка» – не отставали от него. Только в непосредственной близости от него они не держались. Могли примелькаться, насторожить водителей «КамАЗа».
– На Ростов идет, – догадался Самовар, внимательно вглядываясь в даль. – Завтра уже там будет.
– Ростов – большой город, – задумалась Ирина. Она сидела рядом с ним в его «тройке». – Там можно будет и товар сбыть... Но об этом думать пока рано.
Все шло как надо. Вчера вечером Мухомор сообщил, что фура, доверху набитая левой обувью, готова к выезду. И Самовар не сплоховал. Три машины в четыре утра уже стояли на выезде с комбината. И ловко «прицепились» к «КамАЗу». Десять часов уже ведут его. И, похоже, остаются незамеченными. Но ведь это всего лишь начало. Самое главное впереди.
Когда стемнело, «хвост» из трех машин вплотную подобрался к «КамАЗу». Когда же тот остановится? Если вообще остановится...
Уже совсем стемнело, когда фура свернула с шоссе и направилась к какому-то поселку вдалеке от дороги.
– Не нравится мне это, – нахмурился Самовар. – Непонятный маневр.
У него возникло недоброе предчувствие. И оно не обмануло его.
До поселка «КамАЗ» не доехал. Остановился возле какого-то автотранспортного двора, обнесенного высоким бетонным забором.
– Там, падла, и заночует, – процедил сквозь зубы Леха.
Так оно и случилось. Через несколько минут фура скрылась за железными воротами.
– Хитер, черт. Так просто его не возьмешь, – заметила Ирина. – Но не уйдут от нас водилы, не уйдут.
Не для того они перлись в такую даль, чтобы возвращаться несолоно хлебавши.
* * *
– Что-то не то с Кузьмичом в этот раз, – зевая, сказал Гаврила своему напарнику.
– Чем он тебе не угодил? – ответил тот, переключаясь на четвертую скорость.
Оставив позади гостеприимный двор, машина тряслась по асфальтированной, но с выбоинами проселочной дороге. До междугородной трассы оставалось километра два.
– Не так весело с ним было, как в прошлый раз. Тогда он, помнишь, бабу приволок к нам. Сисястую такую, жопастую. И на рожу ничего...
– Ага, шалаву какую-то подбросил. Я от нее трипак в подарок принял. Тьфу!
– Я же говорил тебе, дурила, резинку натягивай...
– В этот бы раз натянул...
– А «раза»-то и не было... Ух, бабу хочу!.. «Заплечную» бы какую подобрать...
– Тебе же шеф ясно сказал, проституток не подбирать.
– Да понимаю я, конечно. Озорничают сейчас на дорогах. А товар у нас дорогой.
Не было бы за их плечами нескольких тысяч пар дефицитных мужских туфель под «Саламандру», эту ночь они бы коротали где-нибудь на открытой стоянке при дороге. А так шеф на договор с Кузьмичом их посадил, у него, на охраняемом дворе, на ночлег останавливались.
– Так что терпи. Разгрузимся, тогда и погуляем. Бабки нам неплохие отвалили...
– Ага, погуляем... Эй, эй, останови! – закричал Гаврила, хватая Михайлу за руку.
Тот испуганно посмотрел на него и резко нажал на тормоз.
– Чего ты?
– Смотри, краля какая!
Гаврила возбужденно показывал вправо. На обочине шоссе, к которому они уже подъехали, стояла девушка. Ничего на ней не было, кроме грязной мужской рубахи, наброшенной на голое тело. Она стояла, низко опустив голову. Но это не помешало определить в ней симпатяжку.
– Тьфу, долбаный ты дурак!.. – выматерился Михайла. – Чего за руку-то хватал?.. Думал, случилось что. А он из-за шлюшонки какой-то...
В этот утренний час на шоссе было мало машин – выехать на него можно было и без остановки. Это и злило Михайлу. Хотя, как заметил Гаврила, он не казался уж очень расстроенным. И даже похабно улыбнулся, разглядев гулящую красотку.
– Подъедем? – спросил Гаврила.
– Так она же вроде в другую сторону ехать собирается...
– А поедет с нами. «Заплечная» она, сразу видно. Побаловался с ней кто-то да вышвырнул. А мы подберем...
Девчонка – на вид ей было восемнадцать – села в машину без всяких разговоров. Только чуть повозмущалась, когда «КамАЗ» стал разворачиваться.
– Да ладно, не пищи, с нами поедешь, – по-хозяйски сурово распорядился Гаврила и положил пятерню ей на голую коленку. – Мы тебя не обидим...
– А вы, дяденька, руку-то уберите, – жалобно попросила она, не глядя ему в глаза.
– А чего это? – Он и не собирался слушаться ее.
– Я не такая, как вы думаете...
– А какая же ты? – рассмеялся он, и его рука поползла вверх по голой ляжке.
– Ну чего ты, чего? – Она дернулась и сбросила с себя его руку.
– А вот хочу посмотреть, есть ли у тебя под рубахой трусики?
– Нету, ничего нету! – Она закрыла лицо руками.
– Что, жмут? – расплылся в похабной улыбке Михайла.
– Не жмут... Козел меня один в Ростов с собой вез. Сумочку обещал мне подарить. А я ему поверила...
– А он тебя, киска моя, на кукан-то и насадил...
– Ну так я же ему поверила... А он, гад такой, сначала попользовался мной, а потом из машины выгнал и одежду не отдал... Хорошо, я хоть рубаху его старую успела прихватить. Она у него как тряпка была...
– Невезуха... А хочешь, мы тебе сумочку подарим?
– Правда? – Девчонка сразу оживилась, на ее губах заиграла глупая улыбка. – Я так сумочку хочу...
– Вот мы тебе ее и подарим.
– А приставать не будете?
– Как это не будем? Будем!..
– Ой, смотрите! Козел вон тот, который меня матросил! – И она ткнула пальцем в лобовое стекло. – Остановитесь, пожалуйста!
Впереди, по ходу движения, метрах в ста на обочине дороги стояла зеленая «тройка» с пробитым левым задним колесом. Рядом с машиной лицом к дороге стоял молодой человек атлетического сложения с домкратом в руке.
– Еще чего! – буркнул Михайла.
– Это он! Я узнала его! У него мои вещи, я должна их забрать, – захныкала она. – Он же один, ну чего вам стоит? Мужики ведь вы здоровые...
– Ладно, тормозни, – сказал Гаврила напарнику.
Он выскочил из кабины и быстрым шагом направился к «тройке».
– Эй, приятель, не поможешь? – заспешил к нему парень с домкратом. – Не знаю, куда вставлять эту штуку. Никогда этим не занимался...
– Без проблем... Только сначала ты мне помоги. Понимаешь, я девку тут одну отхарить хочу, – останавливаясь перед ним, сказал Гаврила. – А она не дает. Пока вещи свои из твоей машины не получит...
– Какие вещи? Какая девка... А? Эта, которая с пшеничными волосами?
– Она самая.
– Так вещей ее у меня нет. Босоножки одни и были...
– Хотя бы босоножки давай.
– Без проблем...
Парень обошел машину, открыл правую переднюю дверцу и забрался в салон.
– На, возьми! – услышал Гаврила его голос.
Он открыл левую дверцу, чтобы забрать босоножки. Нагнулся, и тут же ему в нос ткнулся ствол пистолета.
– Давай в машину, только быстро! – прошипел парень.
Гаврила почувствовал, как на его голове зашевелились волосы. Не каждый день тебя берут на прицел пистолета... Он послушно сел в машину.
* * *
– Э-э, ну чего он там возится? – заерзал на своем сиденье Михайла.
Пять минут прошло с тех пор, как приятель оставил его наедине с дорожной шлюшкой. И ни слуху от него ни духу. Они стали впереди «тройки» – она оказалась вне поля его зрения. Надо бы самому выйти из кабины, посмотреть, чем там занят Гаврила.
Но выходить нельзя. Шеф строго-настрого запретил покидать кабину сразу обоим.
А зачем выходить? Он может просто открыть правую дверцу и высунуться из кабины. А заодно прикоснется к этой малолетней поблядушке, такой аппетитной на вид.
– Ну-ка, придержи меня, – пробасил он над ухом у красотки и потянулся к правой дверце. Открыл ее, высунул голову, посмотрел назад. Гаврила сидел в «тройке» и о чем-то разговаривал с водителем.
Михайла хотел окрикнуть его, но передумал. Под ним ворочалась девичья плоть, она возбуждала, горячила кровь. Он нарочно навалился на нее всей тяжестью своего тела.
– И почему ты, дядя, такой долбанутый? – услышал он насмешливый голос.
Что значат эти слова, он понял, когда ему в горло ткнулось стальное жало остро отточенного ножа.
* * *
Ловко она разыграла роль безмозглой потаскушки. А эти, кобели паршивые, заглотили наживку.
Кирпич не подвел. Сумел повязать одного. Сидит сейчас в машине с боровом толстомордым, никуда его от себя не отпускает. А со вторым она сама справилась. Так и знала, что полезет через нее высматривать напарника. Нож, закрепленный пластырем на спине, достать труда не составило. Хоп, и на крючке водила.
– Только рыпнись, ублюдок, вмиг глотку перережу!
Не хотелось бы ей пачкать руки. Но если дядя начнет брыкаться, придется приводить угрозу в исполнение. Но, как она и думала, все обошлось – он даже не пошевелился. Понял, что к чему.
А тут и Самовар подоспел. Хлоп его палкой по голове, тот и обмяк. Пусть малость отдохнет в отключке.
Ну все, можно давать знак Кирпичу. Пусть вырубает второго.
Итак, машина у них в руках.
* * *
– Слушай, мужик, тебе товар не нужен?
– Какой товар? – с интересом посмотрел на Архимеда неказистого вида кооператор, торгующий обувью собственного производства.
А туфли-то у него дерьмовые. Даже в руки брать не нужно, чтобы понять это.
С торговой сетью Архимед связываться не стал. Знал он, что в каждом универмаге, на торговых базах есть пройдохи, готовые погреть руки на дефиците. Толкнули бы левую обувку, минуя официальную бухгалтерию. Но слишком велик риск нарваться на какого-нибудь доброхота или даже сексота кагэбэшного.
На барахолке же риск погореть гораздо меньший. Кооператоры – мужики хмурые. Не захотят товар брать – прямо так и скажут. К ментам стучать не побегут. Они и сами многие с законом не больно-то дружат.
– Туфли мужские. «Саламандра».
– Покажь.
Архимед полез в сумку и достал образец товара.
– Неплохо, очень неплохо, – разглядывая туфли, пробормотал мужик. – Только не фирма это. Но сделано с умом. По три сотни за пару влет уйдут... Сколько просишь?
– Стольник. За пару.
– А сколько пар?
– А сколько надо...
– Чем больше, тем лучше... А документ на товар есть?
– Ты че, мужик, гонишь? Были бы документы, я бы тебе их за двести толкнул бы.
– Значит, левый товар, ворованный...
– Что-то вроде того.
Кооператор задумался.
– Сто пар возьму, по полтиннику...
– Какой полтинник? Стольник давай!
Всего троим он сумел всучить свой товар. Одному полсотни пар, другому две. Третьему полторы. И каждый норовил сбить цену до полтинника. Но он меньше, чем за три четвертных, не уступал. Вот если бы всю фуру забрали, тогда бы другое дело, по полтиннику с радостью отдал бы. Лишь бы только быстрее дело сделать. А оно, похоже, застопорилось. Два дня уже «КамАЗ» под Ростовом в лесочке стоит. И еще сколько простоит, неизвестно. А ведь его ищут...
На пару с Самоваром Архимед перетаскал из его машины всю обувь. Выстроили ее в ряд в тесном вагончике кооператора.
Еще оставались две полные машины Шницеля и Сарая.
– Может, еще возьмешь?
– А сколько есть?
– Да еще два раза по столько.
– Маловато... Вот если бы тысяч так несколько...
– Ты чо, мужик, серьезно?
– А разве я похож на шутника?
– Четыре с половиной тысячи тебя устроят?
– Вот это дело! Чего ж раньше-то молчал?
– А ты чего не спрашивал?
Архимед облегченно вздохнул. Неужели он наконец-то избавится от этого треклятого товара?
– Доставка ваша? – спросил мужик, просвечивая его пытливым взглядом.
Понимает, что идет на риск. Хочет быть уверенным, что его не подведут.
– Доставка наша. Куда фуру подогнать?
– Адресок запиши...
* * *
Прежде чем въезжать во двор двухэтажного дома, с трудом найденного в ночном городе, Самовар снял номера с «КамАЗа». Нечего светиться.
– Ну, с богом! – выдохнула Ирина, когда он снова занял место за рулем.
Машина подъехала к высоким железным воротам, посигналила. Спустя минуту они открылись, пропустили фургон.
– Привез? – спросил у Архимеда мужик-кооператор, когда тот спрыгнул с кабины на землю.
– Как видишь... Сгружать куда?
– Сколько вас?
