Текст книги "Твое место на зоне"

Автор книги: Владимир Колычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

2

Сергей сидел в своем кабинете. У начальника был блеск, а здесь нищета. Высокое окно с накладной решеткой, давно не крашенные стены, пол под ногами скрипит. Два массивных стола, возможно, еще из наследия проклятого буржуазного прошлого. То, что сейф остался с царских времен, это вне всякого. Расшатанный грубо выкрашенный шифоньер с жирным инвентарным номером, два стула, тумбочка. Вот и вся обстановка. Пыли нигде нет, пол чистый, но это заслуга Сергея. Не может он в грязном кабинете находиться, противно. Зато Игорю Быстрову хоть бы хны, его грязь нисколько не парит. Как будто он в ней родился.

На правах старшего товарища Игорь посадил его за документы. Сергей изучал свои штатные обязанности, штудировал схему района – все это он должен был знать назубок.

Дверь в кабинет распахнулась, на пороге возник Иванов.

– Где Быстров?

– На задании.

– На каком, к черту, задании?

– Не знаю, он сказал, что вы в курсе.

– Ладно, без него обойдемся. Убийство у нас, лейтенант. Прокатиться не хочешь?

Разумеется, Сергей был бы только рад побывать на месте преступления. Он хоть еще и не принял должность, но, как ни крути, он опер, и его дело – расследовать преступления, а не изучать руководящие документы.

Ехать пришлось на Казанскую улицу. Старый «уазик» с трудом тянул в гору. Тужился, фыркал, чихал. Усатый водитель то ласково поглаживал его руль, то матерился без зазрения совести. Может, машина и не была такой уж плохой, какой хотела казаться, а может, сработал принцип кнута и пряника – так или иначе, она все же добралась до места назначения. Пассажиров трое – майор Иванов, Сергей и участковый. Ни следователя, ни криминалистов, ни судмедэкспертов. Все это будет, когда прокурорские подтянутся.

Пятиэтажный дом «хрущевской» застройки, чистый, недавно отремонтированный подъезд. На лестничной площадке четвертого этажа люди. Товарищ в светлом костюме и мятой фетровой шляпе, с потертой папкой под мышкой. Мужик в черной робе, в руке ящик с инструментом. Пожилая тетка в косынке и в резиновых сапогах – ей бы еще лукошко на локоток, но чего нет, того нет.

– Председатель домоуправления Кувшинкин, – представился товарищ.

– Это я вам звонила! – подала голос тетка.

Но никто не обращал на них внимания. Иванов осторожно толкнул чуть приоткрытую дверь, обитую дерматином. И сразу наткнулся на труп.

Человек лежал в проходе между прихожей и гостиной. На спине. На полу лужа крови. Остекленевшие глаза нараспашку, безжизненно смотрят в потолок. На лице навеки застывшая гримаса ужаса.

– Так, понятно, – сказал майор.

Далеко в квартиру он заходить не стал – боялся натоптать.

– Там в комнате телевизор на полу валяется, – затараторила за его спиной тетка. – А магнитофон он с собой унес...

Наконец-то Иванов обратил на нее внимание.

– Не надо было в комнату заходить, – хмуро изрек он.

– Да я не заходила, просто заглянула... Я же знала, что у Феликса Альбертовича есть японский телевизор и видеомагнитофон. Мы же с ним соседи, отношения у нас хорошие. Ко мне сын приезжал из Ленинграда, так Суконкин мне телевизор свой давал и магнитофон, ну с кассетами, чтобы Вадику скучно не было...

Ивана Алексеевича совершенно не волновал сын этой тетки. Но он внимательно слушал, не перебивал.

– Так вот, – продолжала она. – Иду я, смотрю, несется черт. Такой же магнитофон тащит, как у Феликса... Ну я сразу поняла, что здесь неладно что-то. Пошла к Феликсу, смотрю, дверь приоткрыта. Заглянула, а там... Я сначала вам позвонила, ну и в домоуправление тоже. А потом собралась духом, в комнату заглянула, ну точно, телевизор на полу, а магнитофона нет. Шнуры на полу валяются... Я так думаю, Феликс Альбертович домой пришел, а там ворюга. Ну а тот его ножом...

– Итак, вы видели человека, который выносил из дома потерпевшего видеомагнитофон? – спросил Иванов.

– Да, видела. Говорю же, мимо меня пронесся. В одной руке видеомагнитофон тащит, а другой лицо закрывает. Ну рубашку расправил, расстегнул, а полой закрывается...

– Так вы что, лица не видели?

– Ну получается, что нет.

– Плохо... Цвет волос не заметили? Темные волосы или светлые? А может, волос вообще нет...

– Нет, волосы были, но совсем короткие, и не понять, темные они или светлые... Да, рубаха у него, говорю, распахнута была, а на груди татуировка...

– Какая? – воспрянул духом майор.

– Женщина... Срам какой! Женщина голая... Ну все видно!.. Хорошо хоть ноги вместе. Волосы такие черные, распущенные, она их еще руками поправляет. А стоит она... У меня сын в автомобильных войсках служил. У них еще эмблема на петлицах. Колесо с крылышками. Так вот и эта бесстыжая на таком же колесе стоит. Что-то там еще наколото было, я не разглядела. А чертовка эта бесстыжая в глаза бросается.

– Ну что ж, спасибо вам... э-э...

– Татьяна Викторовна, – назвалась женщина.

Но Иван Алексеевич уже потерял к ней всякий интерес. Взял Сергея за руку и потащил его за собой вниз. Участковому приказал оставаться на месте и дожидаться прибытия следственной бригады.

– Прокурорские приедут, пусть разбираются, – сказал он Сергею. – А наше дело – преступника взять по горячим следам...

– А как же субъективный портрет? Мы должны опросить свидетелей, может, кто-то видел преступника в лицо. Составим фоторобот...

– Да уж, конечно, – усмехнулся Иванов. – Еще и результаты криминалистической экспертизы дождемся... Преступник не будет ждать, пока мы раскачаемся. А фоторобот нам не нужен. Хватит и особых примет... Про какую там женщину на колесе нам говорили, а?

– Ну голая женщина на крылатом колесе, – пожал плечами Сергей.

– Голая женщина на крылатом колесе – это для Татьяны Викторовны, – хмыкнул майор. – А настоящий опер должен знать значение наколок. Это «колесо фортуны» символизирует веру в удачу. Серьезный вор себе такую фигню не нанесет. У серьезных людей или купола на самом видном месте, или череп, пробитый кинжалом, роза там, змея...

Сергей жадно внимал начальнику. Четыре года отучился в Высшей школе милиции. Чего он там только не изучал. А вот до расшифровки уголовных наколок так и не докопался.

– Знаю я одного такого красавца, – усаживаясь в машину, сказал Иванов. – Тоже домушник. Уже второй год на свободе. Не видно его, не слышно, поговаривают, что завязал. Но вот объявился. Видать, за старое взялся. В гости к нему съездим. Э-э, погоди, ты же без оружия!

– Без, – кивнул Сергей.

Ни «корочек» у него еще нет, ни табельного оружия. Все в стадии оформления.

– Плохо... Ладно, монтировку возьмешь. Саныч, организуешь?

– Без вопросов, – отозвался водитель.

Машина въехала в частный сектор, затряслась по ухабистой гравийке. Минут через пять остановилась возле добротного бревенчатого дома с резными наличниками. Чувствовалась крепкая хозяйская рука. Прочный свежевыкрашенный забор, цветы в палисаднике, куры по двору ходят, возле хлева тачка с навозом. Странный какой-то вор здесь живет, если домашним хозяйством занимается.

На крыльцо вышла дородная женщина в ситцевом халате. Иван Алексеевич представился, она тут же пригласила его в дом. Чисто русское гостеприимство – хоть черта в дом, хоть мента.

– Нет, некогда нам... Вопрос у меня к вам, соседи вас не донимают? – Майор взглядом показал на задний двор.

– Ну как не донимают! – возмущенно повела бровями женщина. – На прошлой неделе огурцы с грядок поворовали. Василий с ружьем к ним ходил. Сказали, что больше не будут...

– Ничего, если мы к ним пройдем?

– Так вам же с другой улицы нужно.

– А нам с вашей удобней. Мы тихонько к ним зайдем...

Сергей понял, что это вовсе не тот дом, который им был нужен. Вор проживал в доме, к которому еще только предстояло идти огородами. Хозяйка все поняла и дала милиции зеленый свет.

Огород у нее на загляденье – парники, грядки, колышки стройными рядами, дорожка песочком посыпана. Зато у вора полное запустение. Грязь, буераки.

– Такая вот у нас работа, как дураки галопом по огородам, – поморщился начальник. – Да еще и незаконно... Зато эффект внезапности, а это нам на руку...

Они стремительно подходили к покосившейся деревянной избе. Во дворе шаром покати. И тишина. На сарае крыша рухнула, крыльцо обвалилось. Зато забор ничего себе – не сказать, что крепкий, но высокий, больше, чем в человеческий рост. Калитка и ворота закрыты изнутри. Словом, майор Иванов правильно сделал, что выбрал окольный путь. И к дому поэтому подошел тихо.

Он достал из-под пиджака пистолет, передернул затвор. Взглядом показал Сергею на дверь в дом. Вышибать, дескать, надо.

Сергей не знал, как ему поступить. Дверь хлипкая, открывается внутрь – вышибить ее легче легкого. Но это противозаконное действие. Нет у них прокурорского постановления, чтобы таким вот образом врываться в чужой дом. Но сказать об этом Иванову значило выставить себя на посмешище. К тому же начальник прав – нельзя давать преступнику времени на раскачку. А соблюдение всех уголовно-процессуальных норм – это и есть та самая раскачка. Эффект внезапности должен оставаться за оперативниками, а не за их противником.

Сергей не стал вышибать дверь. У него же монтировка, и он вполне мог использовать ее как фомку. Он просунул инструмент в щель между дверью и косяком, отжал замок. Дверь открылась. Путь свободен.

Жору Баловня они обнаружили на холодной печи. Лежит себе в обнимку с какой-то бабой и в ус не дует. Густой перегарный дух. В углу пыльной кухоньки пустые бутылки из-под дешевого пойла, на грязном столе остатки пиршества.

Время – без четверти три пополудни. А клиент еще спит. Или уже спит?..

Иван Алексеевич взял с тарелки кусочек сала, осмотрел его.

– Свежая нарезка. Только что спать завалились... Сделал дело – гуляй смело. А ну подъем!

На пару с Сергеем они стянули Баловня с печи. Пока тот приходил в себя, украсили его запястья наручниками. Его подруга даже не шелохнулась. Спит как убитая...

На груди у Баловня была татуировка – обнаженная женщина на крылатом колесе. То самое «колесо фортуны». В верхней части груди выколот крест с цепью.

– Видишь, крест в форме трефовой масти, это значит, что обладатель наколки – вор, – пояснил Иванов.

– Да – вор я! – подал голос Баловень. – А вы мусора позорные!

– Мы-то мусора, – кивнул майор. – А ты вор. И мокрушник... Ну и куда ты видак дел, а ну быстро говори!

– Какой видак, начальник?

– Видеомагнитофон японского производства.

– Не знаю ничего...

– А пика где?

– Какая пика?

– А та, которой ты хозяина квартиры прирезал... Хату выставить хотел, а тут хозяин, ну ты его на нож поставил. Мой тебе совет, сознавайся, тогда и явка с повинной будет.

– Да никого я на нож не ставил! – прохрипел Баловень. – Ты же видишь, начальник, я массу топил... Какая хата? Какой нож?..

– Массу топил? – хищно сощурился Иван Алексеевич. – И от каких ты харю щемил, а?

– Ну так с утра. Ночью гуляли, а утром спать.

– Сегодня утром?

– Ну да.

– И ничего про убийство не знаешь?

– Нет.

– А разве я тебе говорил, что ты человека сегодня убил, а не вчера?

– А разве не говорил? – обескураженно протянул Баловень.

– В том-то и дело, что не говорил... Хитер ты, бобер. Терпилу завалил, видак сбросил, быстро домой, сальца под бормотуху навернул и на боковую... Да только меня, хрен ты собачий, не проведешь!

Иванов разговаривал с вором вразрез всем уголовно-процессуальным нормам. Таким формам обращения с задержанными в высшей школе милиции не учили. Но практика зачастую бывает покруче теории.

– Да оставь его, начальник! – прогундосила баба. – Видели мы, как вы огородами к нам подламывались. Не знаем чего, но мы на печь сдернули... Но никакой мокрухи за Баловнем нет, отвечаю...

– Ты кто такая? – начальник внимательно смотрел на слезшую с печи бабу.

Несвежая комбинация из искусственного шелка на полном рыхлом теле, лицо пропитое, волосы всклокочены.

– Да я Валька. Если надо, паспорт покажу.

Даже у бабы на плече была татуировка. Две руки в кандалах, посредине цветок розы. Значения этого живописного символа Сергей не знал.

– Ты лучше покажи, куда вы видак спрятали?

– Грузишь, начальник. Не было у нас никакого видака... Когда терпилу завалили? Ты мне скажи, где и когда, а я тебе докажу, что Жорка ни при чем.

Иванов назвал место и примерное время.

– Попал, начальник. Пальцем в небо попал, – усмехнулась Валька. – В это время мы с Жориком портвешок вот на этом самом месте кушали. Михалыч заглядывал, он может подтвердить...

– Кто такой Михалыч?

– Да сосед, через дорогу живет. Он пузырь нам принес, мы вместе вмазали... А он сам по себе, Михалыч-то. Не святой, но и не судимый. Сторожем на пристани работает. Это мне ты можешь не поверить. Я-то с прошлым... – Баба кивнула на татуировку на плече. – Вот, восемнадцать лет за колючкой встретила. А Михалычу можно верить.

– А я женщине верю, которая твоего Жорика на месте преступления видела, – покачал головой Иванов. – И вот эту «синьку» видела, «колесо фортуны»...

– А в лицо она его видела?

– Нет, но это значения не имеет...

– Ты чо, начальник, как это не имеет? – раздухарилась Валька. – Имеет! А «колесо фортуны» не только у Жорика есть.

Она осеклась, прикусила язык.

– А у кого еще? – поторопил ее Иван Алексеевич.

– Да у многих такая «масть»...

– У кого конкретно?

– Ну я знала одного. Не из наших мест он. Далеко отсюда.

– А в наших местах я знаю одного Жорика. Так что я его забираю...

– Так это, а Михалыч? Алиби!

– Я и твоего Михалыча замету. Как соучастника. И тебя тоже закрою. Как наводчицу.

Иванов подал Сергею знак, и он потащил задержанного на выход. Сам же начальник остался в хате. Появился минут через десять. На губах улыбка. Что-то интересное сказала ему Валька.

– Надо бы по одному адресу проехаться, – сказал он Санычу.

– Далеко? – кисло глянул на него водитель.

– В том-то и дело, что не очень. Почти по пути в отделение...

– Надо так надо, я-то что, ты же начальник, Алексеич...

Санычу пришлось заводить машину ручкой. Аккумулятор сдох.

– На такой вот технике работать приходится, – досадливо махнул рукой Иванов, обращаясь к Сергею. – Была б машина как машина, мы бы сначала в отделение смотались, Жорика бы сдали да людей бы взяли, чтобы с оружием... А так нам двоим ехать придется... Не дрейфишь?

Сергей молча покачал головой. Не для того он выбрал для себя профессию милиционера, чтобы уходить от прямых столкновений с представителями уголовного мира. Да, табельного пистолета у него нет. Зато в арсенале боевой опыт и тактика рукопашного боя. До армии занимался, в Афгане практиковался и в школе МВД не позволял себе расслабляться...

«Луноход» трясся по ухабам, пока не выехал на асфальт. Вот он останавливается возле кирпичного трехэтажного дома. Майор Иванов первым вышел из машины и увлек за собой Сергея.

Стремительным шагом они вошли в подъезд, поднялись на второй этаж. Иванов припал ухом к двери, из-за которой доносились голоса. Чем больше слушал, тем сильнее хмурился.

– Давай! – показал он на дверь.

Сергей кивнул, резко развернулся вокруг своей оси и выбросил ногу точно в цель. Как будто железобетонный таран в дверь врезался. Послышался треск дерева, жалобный стон железных петель. Выбитая дверь рухнула в проход и тут же оказалась под ногами майора Иванова и лейтенанта Комиссарова, ворвавшегося в квартиру вслед за своим начальником.

– Менты! Шухер! – донеслось из комнаты.

– Стоять! Буду стрелять! Руки за голову! – орал Иванов.

Он стоял в дверях комнаты и держал на прицеле всех, кто там находился. Сергей оставался в прихожей. Он должен был прикрывать его с тыла. Должен был и прикрыл.

Человек бесшумной тенью выскочил из темного закутка, через который можно было попасть на кухню. Но в момент броска закричал как резаный:

– Мент! Су-ука-а!!!

Летел он на Сергея с ножом в руке. Прихожая тесная – места для маневра почти нет. Но не зря же Сергей обучался искусству рукопашного боя в ограниченном пространстве. Он не просто оперся спиной о стену, он оттолкнулся от нее. Но до этого он перехватил руку с ножом. Захват, стремительный рывок вперед – рука на изломе, выкручена за спину. Болевой прием, и противник с диким воем опускается на колени. Жаль, наручников у Сергея нет. И ремень с брюк пока снимешь... Ударом в шею он оглушил уголовника, переступил через бесчувственное тело, обследовал кухню, санузел, даже во встроенный шкаф заглянул. Никого.

Теперь нужно помочь начальнику. Тот держал на прицеле сразу двоих. Один избитый в кровь и синий от татуировок уголовник – невысокий, худощавый, красные в прожилках глаза навыкате, рот перекошен от злобы. Второй не лучше. Такая же уголовная рожа. Давно не мытые волосы, грязная одежда, на ногах кирзовые сапоги. В глазах лютая ненависть.

Сергей направился к одному. Тот только и ждал, чтобы он встал между ним и вооруженным Ивановым. Ловко вытащил финку из-за сапога и бросился в атаку. Дядя крепкий, руки сильные, быстрые и цепкие. В принципе он мог схватить безоружного Сергея, развернуть спиной к себе и приткнуть к горлу нож. Тогда бы Иванову пришлось выпустить пистолет... Но Сергей в руки противнику не дался. Уход от ножа, убийственный удар в пах. Уголовник сложился вдвое. Добивающий удар кулаком в район шейных позвонков, и он без чувств лежит на полу. Нож крепко сжат в кулаке, но какой с того толк...

Вот как закончилось его первое вторжение в злачный криминальный мир. Один урка пытался проткнуть его ножом, тут же второй пожелал пустить ему кровь. Хорошо, что голыми руками его не возьмешь. Но есть молодые офицеры, чья подготовка оставляет желать лучшего. Тот же однокурсник Леня Гольцев. Эрудит, интеллектуал, но в рукопашной схватке полный ноль. И стреляет из рук вон плохо. А его вроде бы в уголовный розыск определили. Как же он там, бедный...

Свободной рукой Иванов передал Сергею наручники. Избитый в кровь уголовник сам протянул ему руки.

На груди у него Сергей увидел уже знакомый выколотый образ. «Колесо фортуны».

– Ну колись, падла! – Начальник с остервенением набросился на вора. – Ты Суконкина грохнул?

– А-а, начальник! Гадом буду, не хотел я! – закатывая глаза, взвыл уголовник. – Он сам на «перо» нарвался!

Майор ликующе улыбнулся. И велел Сергею тащить его в машину. Сам же он занялся бесчувственными телами. Когда Сергей вернулся, оба уже лежали рядком, руки аккуратно связаны за спиной.

– Да, лейтенант, лихо ты их упаковал! Молоток! – похвалил подчиненного начальник. – С тобой хоть к самому дьяволу в гости можно идти...

– Так это разве не преисподняя? – усмехнулся Сергей.

– Да что-то есть. И черти злые. Но бывает и хуже, уж поверь мне.

Зарешеченный отсек «лунохода» под завязку был забит уголовниками. Машина еле-еле дотянула до отделения. Саныч даже перекрестился, когда из нее вытащили последнего клиента...

Глава шестая

1

Кабинет начальника уголовного розыска окнами выходил на западную сторону. Солнце клонилось к закату, поэтому сейчас здесь было жарко. Но Сергей не обращал на это внимания. Вот-вот сюда должны были доставить подозреваемого.

– Ну что, лейтенант, понял, как нужно работать? – ликовал Иванов. – Эксперты еще работу не закончили, а мы уже преступника взяли. Вот что значит знание уголовной среды. А не знал бы я Жору Баловня, сейчас бы мы с тобой голову ломали, как выйти на «колесо фортуны»...

– Жору-то мы взяли, а как на Лошакова вышли?

Начальник укоризненно посмотрел на него и недовольно покачал головой. Но тут же сменил гнев на милость.

– Я не должен отвечать на твой вопрос. И тебе, окажись ты на моем месте, советую держать рот на замке... Но раз уж ты у нас человек новый, раз уж тебя учить нужно, скажу... Валька... то есть Валентина Сидоркина... В общем, раскололась Валька. Я ее застращал, что Баловня на Колыму отправлю, она и повелась. Сказала, у кого «колесо фортуны» видела. Адресок подсказала.

– Ну сдала она Лошакова, а зачем секреты вокруг этого разводить? – не понял Сергей.

– А то, что я фактически вербанул Вальку. Теперь она от меня никуда не денется.

– То есть теперь вы будете использовать ее в качестве агента?

– Да. Но об этом никто не должен знать. Никто! Даже начальник РОВД!.. И тебе я сказал только потому, что уму-разуму тебя учу... Запомни, лейтенант, одну истину. В школе вас этому точно не учили. Смотрел сериал про «знатоков», Знаменский там, Томин?

– Ну конечно, смотрел.

– Так вот, там идиллия. А в жизни далеко не все так... Запомни, Сергей, милиция – это не монастырь, где монахи доверяют друг другу. Поверь, у нас такие «монахи» встречаются, что его легче застрелить, чем на путь истинный наставить... Есть среди нас и святые, не без этого, но и дерьма всякого хватает. Короче говоря, бывают моменты, когда доверять нельзя никому. Никому!.. Но в общем-то коллектив у нас дружный, помогаем друг другу чем можем. Но все равно, ушки нужно держать на макушке...

Иван Алексеевич хотел еще что-то сказать, но в кабинет привели Лошакова. Вор смотрел на мир хмуро, исподлобья.

Сергей подумал, что начальник начнет орать на него, прессовать. Но нет, майор Иванов приветливо улыбнулся ему и чуть ли не по-дружески похлопал по плечу. Усадил на табурет, предложил сигарету.

– В общем, ситуация такая, – сказал он. – Следственная группа заканчивает работу на месте происшествия. Прокурорский следователь уже в курсе, что убийцу мы взяли. Сейчас он едет к нам. Фамилия Громов тебе о чем-нибудь говорит?

– Да что-то слыхал, – буркнул Лошаков.

– Зверь-человек. Он с тобой цацкаться не будет. Ты в квартире наследил, сам должен понимать. Дактилоскопия, трасология... Короче, Громов тебя уликами задавит. Поэтому ему твое чистосердечное признание ни к чему. А вот нам к чему... Давай, дорогой, пиши чистосердечное. А мы тебе явку с повинной оформим. Сам, скажем, явился, потому как раскаялся в содеянном. Ты же раскаялся?

Лошаков обреченно кивнул. Покорно взял авторучку и принялся писать – под бдительным присмотром майора Иванова. Коллективный труд. Признание, хронология событий и так далее и тому подобное. Дата, подпись, все как положено. Теперь Лошакову ни в жизнь не отвертеться.

– Так, значит, один работал, – усмехнулся Иванов.

– Гадом буду, начальник, один был!

– Ну понятное дело, кому ж на паровоз садиться охота? Но у тебя по-любому отягчающее. Ты же рецидивист, Лошаков. Да и не за кражу ты отвечать будешь, а за убийство.

– Да я понимаю все, начальник. Только никого не было, я один все делал.

– А за что твои кореша морду тебе набили?

Лошак передернулся – как будто лимонной кислоты на язык насыпали.

– Так это... Тут такое дело... Короче, Калач сказал, что хату завтра будем брать. Сказал, чтобы я на замки глянул, приколку, ну в смысле отмычку подобрал. А меня черт дернул. Короче, сам в хату влез. А тут раз, хозяин... Я к Калачу подался, так, мол, и так, терпилу зажмурил... А тут Окунь. За горло меня взял да как шарахнет башкой об стену...

– Я б на его месте тебя убил, – хмыкнул Иванов. – Ты же кодлан свой спалил. Одно дело, когда тебя за кражу ищут, и совсем другое, когда за мокрое...

– Да дело не в том. Окунь – человек Воронца.

Это был тот случай, когда человек сначала говорит, а затем думает.

– А Воронец-то здесь при чем? – нахмурился Иванов.

– Воронец?! Он здесь ни при чем... – пошел в отказ Лошаков.

– Но ты же говорил, что Окунь – человек Воронца.

– Я говорил?.. Может, оговорился... Я вообще Воронца не знаю...

В дверь постучали.

– Да! – крикнул начальник.

Дверь открылась, и в кабинет вошел мужчина лет сорока – упитанный, лощеный, свежий как огурчик. Улыбчивое лицо как-то не очень гармонировало с тяжелым проницательным взглядом.

– А-а, Борис Петрович! – обрадовался Иванов. – Ждем вас.

Это был Громов, тот самый следователь, которым он запугивал Лошакова.

– Вот, чистосердечное признание, – Иван Алексеевич протянул ему лист бумаги.

Громов молча прочитал все, одобрительно кивнул.

– Так ты его по татуировке вычислил?

– В общем-то да, – кивнул Иванов. И показал на Лошакова. – Принимай работу, гражданин следователь!

– Да, работа хорошая, ничего не скажешь... Только вот побои мне не нравятся. Не ты ли постарался?

– Свят, свят! – мотнул головой майор. – Рукоприкладство при допросе – это пережитки проклятого буржуазного прошлого...

– Ну да, конечно, – ухмыльнулся Громов.

– А побои, так это его подельнички разукрасили. За то, что сам, без них в хату влез. Они у нас, в КПЗ, парятся. Так, сейчас, – Иванов заглянул в свои записи. – Хлебов Илья Прохорович и Окунев Дмитрий Андреевич... Должны были все вместе на квартиру наведаться, а Лошаков их опередил. Сделал хату, как это у них говорится, но нарвался на хозяина.

– Скажем так, кража нас интересует постольку-поскольку. Главное – убийство. Так что подельничков можешь себе оставить. Если что есть предъявить, предъявляй...

– Есть, – кивнул начальник и взглядом показал на Сергея. – Вооруженное сопротивление и покушение на жизнь сотрудника милиции. Вот Комиссарова два раза ножом пырнуть пытались...

– И что? – Громов с интересом посмотрел на Сергея.

– Что-что, он же у нас в Афгане воевал, в спецназе... В общем, уделал он их. Сначала одного, затем другого... Вот такое у нас нынче пополнение. Если так и дальше пойдет, всю преступность на корню изведем...

– Размечтался... Если ты не против, я займу твой кабинет.

Иванов не возражал. Громов остался с Лошаковым наедине, а он вместе с Сергеем перебрался в его кабинет. Игорь Быстров по-прежнему отсутствовал. Но начальник заметил об этом вскользь.

– А кто такой Воронец? – спросил Сергей.

– О! Известная в городе личность. Вор в законе. Ты вот Холода, говоришь, задержал. Теперь-то я могу поверить. Так вот Воронец и Холод на ножах были. Говорят, Холод двух воронецких «торпед» порешил. Если не знаешь, «торпеды», по фене, это бойцы, ну тупая физическая сила в общем... Вроде бы и самого Воронца убить хотел. Но тот вор в законе, и убивать его без решения воровской сходки нельзя. Говорят, Холод потому и подался к вам в Омск, что Воронец мог спросить с него за свой позор. Да Холод сейчас никого в общем-то и не волнует. Сейчас в Новожильске Воронец правит бал.

– Смотрящий? – блеснул познаниями Сергей.

– Да я бы не сказал... За городом Босой смотрит. Но Босой вор старой закалки, он в большие дела не лезет. А Воронец в теме. Ты же знаешь, у нас кооперативное движение узаконили. Кооперативы появляются, на рынках кооператоры торгуют. Так Воронец на них переключился. Раньше только цеховикам житья не давал, а сейчас и кооператоров данью обкладывает.

– И никто из них в милицию не обращается, – предположил Сергей.

Разумеется, он знал о новом политическом мышлении и новых экономических подходах неугомонного генсека. И про рэкет слыхал.

– Так в том-то и дело, – кивнул Иванов. – Да если захочешь, не обратишься. У Воронца целая бригада. «Быки», «гладиаторы»... Был случай, пришел к нам один предприниматель, заявление написал. А на следующий день забрал. И рука в гипсе. Спрашиваю, что случилось, а он говорит – упал. Такие вот дела, Сергей. Так вот и живем. Похоже, мы с тобой сегодня с Воронцом пересеклись. Я вот думаю, что Лошаков не все нам сказал. Убийство на себя взял, но мотив не тот указал. Надо бы выяснить, кто такой этот Суконкин. Видишь, как быстро все закрутилось, мы даже вопрос этот выяснить не успели. Может, Громов прояснит. А ну-ка погоди.

Иванов вышел из кабинета, минут через пять вернулся.

– Ну вот, что и следовало доказать. Суконкин у нас заведует горпромкомбинатом. Короче, пушно-меховое производство. Улавливаешь суть?

– Не совсем.

– Пушнина – товар ходовой и дорогой. Пушнина – это левый доход. Про цеховиков слыхал? Фильм «Воры в законе» смотрел?

– И фильм смотрел. И про цеховиков слышал, – кивнул Сергей. – Незаконное предпринимательство.

– Вот-вот, незаконное предпринимательство, подпольные цеха. И у Суконкина могло быть такое незаконное производство. А это деньги, на часть из которых мог претендовать Воронец. Цеховики и воры, чтоб ты знал, уже давно идут рука об руку. Цеховики, правда, этого не очень-то и хотят. Но для воров их работа – золотая жила. Кто десять процентов с прибыли снимает, кто двадцать. Дескать, делись, господин цеховик, тогда и проблем никаких не будет. Сейчас вот и с кооператорами такая же ситуация. Но разговор не обо всех, а о гражданине Суконкине в частности. Кто его знает, может, что-то не поделили они с Воронцом. Возможно, Лошаков неспроста на нож его поставил. Возможно, это был заказ Воронца...

– Ну тогда Лошакова еще раз нужно допросить. И этого, как его, Окунева. Он же вроде бы человек Воронца.

– Вроде бы. А на «вроде бы» доказательной базы не построишь. Да и кому это нужно копать глубоко? Ты вот посмотри, как Громов четко работает. Подельники Лошакова ему не нужны. Участия не принимали, и баста. А их преступные умыслы в дело вписывать – только воду мутить. Есть факт – убийство Суконкина. Есть задача – найти убийцу, снять с него признательные показания и собрать доказательную базу. Все! Сейчас Громов раскрутит Лошакова, проведет предварительное расследование, передаст дело в суд, добьется обвинительного приговора, и баста! Подводные течения никого не волнуют.

– Но эти подводные течения опасны для общества. Где гарантия, что завтра Воронец не прикажет своим «торпедам» убить еще кого-нибудь?

– А где гарантия, что Воронец приказал убить Суконкина? То, что мы подозреваем его, так это все наши домыслы. Поверь, лейтенант, если мы сейчас начнем копать под Воронца, ничего, кроме геморроя, не накопаем.

– Но ведь это наша обязанность – защищать общество от всяких там Воронцовых.

– Обязанность. Но, увы, далеко не всегда хватает возможностей...

– Ну почему это нет возможностей? – удивился Сергей. – Есть Лошаков, есть Хлебов, есть Окунев. Их нужно допросить, тогда все станет ясно.

– Что станет ясно? – как на неразумного ребенка посмотрел на него начальник. – То, что Воронец заказал Суконкина? Ну ты развеселил меня, лейтенант. Да нам про Воронца никто ничего не скажет. Лошаков сболтнул было, но тут же пошел в отказ. А Окунь даже говорить с нами не захочет. Да, интересную мы с тобой тему затронули. Но разводим ее на пальцах, а надо бы на деле. Ты, лейтенант, тактические приемы допроса в школе изучал?

– Ну а как же, конечно.

– В теории, так?

– Ну не только в теории, – замялся Сергей.

На стажировке ему приходилось допрашивать подозреваемого. Но это был скорее дешевый фарс, чем допрос. Мужичонка украл у соседа бензопилу, следователь легко раскрутил его на признание, оформил протокол и уже затем отдал обвиняемого на растерзание курсантам. Баловство, короче...

– Ну все равно, практики маловато... В общем, раз уж пошел разговор, давай-ка займись гражданином Окуневым. Я сейчас распоряжусь, чтобы его доставили сюда. Ты его допросишь по всем правилам. Это будет твоим заданием, скажем так, учебно-боевым. Цель допроса – выявить мотивы, побудившие гражданина Окунева оказать вооруженное сопротивление милиции, взять с него признательные показания по этому факту. А заодно выявить его связь с вором в законе Воронцом. Короче, лейтенант, ты должен расколоть его по полной программе. Вопросы?