Текст книги "Чукчи. Том II. Религия"

Автор книги: Владимир Тан-Богораз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)

В. Г. Богораз
Чукчи. Том II

Религия

ПРЕДИСЛОВИЕ РЕДАКТОРА

Второй том монографии В. Г. Богораза «Чукчи» появился на английском языке в 1912 году. Материал и наблюдения этой книги широко используются этнографами, историками религии, фольклористами, книга приобрела почти сразу по выходе ее широкую известность в научных кругах. В последние годы своей жизни В. Г. Богораз не раз выражал желание переработать коренным образом II том своей монографии для издания ее на русском языке. Он сознавал, что многое в этой книге – и в первую очередь основная установка ее – совершенно устарело. «С либерально-народнической точки зрения религия туземных народов выдвигалась или как угнетенная, или как этнографический музейный объект, во всяком случае считалась вполне безобидной», писал В. Г. Богораз в своей статье «Религия как тормоз социалистического строительства среди малых народностей Севера».[1]1
  «Советский Север», 1932, № 1–2, стр. 144.


[Закрыть] В. Г. Богораз даже приступил было к этой задаче, рассчитывая дать расширенную вводную статью, которая показала бы его теперешние взгляды на религию доклассового общества. Болезнь заставила его отказаться от этой мысли. В задачу предисловия не входит то, что собирался проделать над своим трудом автор: по-новому попытаться переосмыслить весь огромный фактический материал книги. Мы ограничимся лишь некоторыми вступительными замечаниями по основным разделам книги.

В книге В. Г. Богораза собран огромный фактический материал, добытый автором при помощи кропотливого полевого исследования. Однако автор привлекает разнообразный материал, не оговаривая характера его. Так, в книге легко выделить, с одной стороны, действительно широко распространенные народные верования, в которых фантастически отразилась вековая беспомощность человека в борьбе с суровой природой; с другой стороны, в этом материале можно выделить и такие элементы верований, которые не имели широкого распространения, а обязаны своим возникновением непосредственно шаманам, и, наконец, В. Г. Богораз привлекает третью группу – данные фольклора, образы народного творчества, которые не могут непосредственно характеризовать религиозные верования. Все эти группы материала необходимо было оговорить, все они требуют к себе особого подхода. Между тем В. Г. Богораз при характеристике какого-либо явления пользуется всеми этими материалам безоговорочно. Далее, автор не выделяет верований различных эпох в жизни народов. Верования, возникшие в условиях первобытнообщинного строя, и верования, обязанные своим возникновением уже разложению первобытнообщинных порядков, фигурируют у него вместе. В отношении верований эпохи первобытнообщинного строя он не выделяет их социальных корней, не вскрывает их социальной роли. В одном-двух случаях он оговаривает непосредственный вред, который приносят те или иные верования; так, о пищевых запретах азиатских эскимосов он пишет: «Туземцы сами сознают, что эти ограничения очень вредят успехам охоты» (стр. 154). Однако в целом В. Г. Богораз не показывает, как эти верования закрепляют бессилие, опутывают жизнь человека, мешают в борьбе с природой. В отношении верований, возникших в период разложения первобытнообщинных порядков, автор также не выделяет ни их социальных корней, ни их социальной роли. Так, он совсем оставляет без рассмотрения вскользь упоминаемые им легенды о «творцах», «верховных существах». Он ограничивается лишь указанием на малое значение этих верований, но не вскрывает их происхождения из культа предков и не указывает возможных миссионерских влияний на оформление таких легенд. Далее, автор проглядел классовую реакционную роль шаманства. Налет биологизма и психологизма, переоценка значения душевнобольных в шаманстве, все это дает себя чувствовать в рассуждениях автора о шаманстве. Он ищет корней шаманства в особой психической конституции отдельных людей. Однако читатель найдет в этой книге, как шаманы, начиная заниматься своим ремеслом, мечтают о богатстве, как шаманский дух говорит шаману: «Будь шаманом и сильным, тогда у тебя будет много пищи» (стр. 113). В. Г. Богораз сам принужден отметить, хотя и мельком, что помимо «призыва» духов в карьере шамана главное значение играет признание и поддержка его со стороны верхушки, богатеев. К несомненным достоинствам книги откосится трезвое отношение к так называемому «шаманскому экстазу». В. Г. Богораз показывает соединение «экстаза с самым хладнокровным обманом» (стр. 126), разоблачает трюки и обман шаманов. Надо пожалеть, что В. Г. Богораз в этой книге лишь мимоходом, случайно отметил наличие скептического отношения к шаманам, к религии в недрах самого чукотского народа. В оставшейся после смерти В. Г. Богораза статье «Безбожники и шаманы у чукоч» автор приводит ряд материалов по этому вопросу.

Не сумев дать правильный анализ общественного бытия, автор естественно не смог подойти правильно и к явлениям религиозной идеологии. Она дана в идеалистическом отрыве от общественного бытия. В книге тщетно искать анализа корней, которые создали этот причудливый мир религиозных представлений, как нет в ней и правильного анализа общественных отношений. И, однако, описание этого мира религиозных представлений мы находим в книге В. Г. Богораза достаточно полное. Перед нами встает мир религиозных представлений, так четко охарактеризованный Энгельсом в отношении религиозных верований ирокезов: «Их мифология до сих пор еще критически далеко не изучена; свои религиозные представления – всякого рода духов – они уже воплощали в человеческом образе, но низшая ступень варварства, на которой они находились, не знает еще осязательных изображений, так называемых идолов. То был культ природы и стихий, находившийся на пути развитий к многобожию. Различные племена имели свои регулярные празднества с определенными формами культа, а именно танцами и играми; танцы в особенности были существенной составной частью всех религиозных торжеств; каждое племя справляло свои празднества отдельно».[2]2
  К. Маркс, Ф. Энгельс, Соч., т. XVI, ч. I, стр. 72. «Происхождение семьи, частной собственности и государства».


[Закрыть] В монографии мы найдем в различных формах основные черты, отмеченные Энгельсом. В самом деле, в области представлений о духах намечен путь к развитию многобожия, среди предметов культа – путь к изображениям идолов, попытки передать человеческий образ, устойчивые формы культа, опирающиеся в первую очередь на основные празднества «регулярные празднества», связанные с родом, племенем, культ, в котором такую большую роль играют танцы.

Делу критического изучения религиозных верований эта книга несомненно послужит. Вопрос о развитии анимистических представлений разбирается в 1 главе исследования (особенно разделы «Стадии развития первобытных религиозных представлений», «Материальные предметы, рассматриваемые как живые»). Этим вопросам почти одновременно с выходом монографии В. Г. Богораз посвятил отдельную работу.[3]3
  В. Г. Богораз, «Религиозные идеи первобытного человека». «Землеведение», 1908, стр. 60–80. Эта работа была доложена на конгрессе американистов в 1904 г. и была напечатана по-английски в 1906 г.: «Religious ideas of primitivi man», Internationaler Amerikanistenkongress, Stuttgart, 1904, Berlin, 1900, pp. 120–135.


[Закрыть] Эти работы, однако, вскрыли невозможность решить вопрос о генезисе анимистических представлений, оставаясь на почве идеалистических методов, не умея вскрыть развитие общественного бытия. Несмотря на ряд ценных наблюдений, исследователь не уходит здесь дальше колебаний между так называемыми теориями анимализма и преанимизма.

Нужно вспомнить, что в этот именно период началась критика анимистической теории Тэйлора и Спенсера, появились попытки заглянуть в вопросы генезиса анимистических представлений, а вместе с тем и неверные, насквозь идеалистические ответы на эти вопросы – теория всеобщего одушевления природы (аниматизм) или теория веры в безликую единую магическую силу (преанимизм). Первая теория по сути дела уничтожала всякий объект поклонения в первобытной религии, оперировала в большой степени с материалом сказки, легенды и других видов народного творчества, выдавая их целиком за религиозные произведения, грешила антиисторизмом, подсовывая как начальный этап развития религии какой-то первобытный полуфилософский – полупоэтический пантеизм. Вторая теория (преанимизм) еще более усугубляла этот антиисторизм, подсовывая в качестве начальной формы религии веру в какую-то единую силу, чем объективно пролагала путь чисто поповским теориям «изначального единобожия» (прамонотеизм).

В. Г. Богораз остановился в своих поисках истоков веры в духов и души на сконструированной им стадии всеобщего оживления природы. Однако из самого изложения уже видно, что если оставить в стороне материал сказок, поэтических песен и легенд, то в сфере собственно религиозных представлений дело идет не о «всеобщем» оживотворении и, следовательно, поклонении всей этой «оживотворенной природе», а об отдельных предметах и явлениях природы, которые становились амулетами, предметами культа, являлись центром колдовских церемоний. Это наблюдение, по нашему мнению, представляет большой интерес для историка религии. Так называемые анимистические представления, оказывается, появляются не в «очищенном», чрезвычайно «духовном» виде, как хотелось этого Тэйлору и Спенсеру, во связаны с предметами и явлениями природы и от них как «бесплотные духи» отделяются сравнительно поздно (на четвертой и пятой стадии, по Богоразу). «Концепция гения, – пишет Богораз, – прекрасно определяется у американских эскимосов под именем inua – „его человек“ (на языке азиатских эскимосов iuwa). Здесь ясно видно, каким образом человекоподобный дух увязывается вместе с вещью» (стр. 3).

Таким образом, на первых стадиях развития религии нет не только веры в некую единую сверхъестественную силу преанимистов, но нет и «всеобщего» одухотворения, нет и «бесплотных», «очищенных» духов Спенсера и Тэйлора. Сами предметы и явления природы наделяются сверхъестественными свойствами. С другой стороны, здесь В. Г. Богораз намечает развитие представлений о человекоподобных духах и развитие изображений – идолов, приближающихся к человекоподобным, что также интересно в свете приведенных высказываний Энгельса по этому вопросу.

В остальном автор подробно и тщательно описывает анимистические представления, и эти описания сохраняют свою ценность, он описывает мир всякого рода духов, отображающий бессилие общественного человека в борьбе с природой, мир многочисленных духов, находящийся на пути к развитию многобожия, содержащий зародыши этого многобожия.

Остается пожалеть, что В. Г. Богораз не привел здесь материалов, которые рисовали бы мир анимистических представлений со стороны отражения в нем колониального гнета и характерных черт туземной эксплоатации. Этот гнет усиливал и консервировал вековое бессилие в борьбе с природой.

В чукотском фольклоре В. Г. Богораз указывал впоследствии отражение «основных элементов жизни приморского Севера», черты разложения родового строя, сказки о злых богачах, о «помощниках при стаде», которые работают на этих богатеев, и др.[4]4
  В. Г. Богораз, Чукотский общественный строй по данным фольклора, «Советский Север», 1930, № 6, стр. 63.


[Закрыть] В своих «Чукотских рассказах» (1899)[5]5
  В. Г. Тан, Чукотские рассказы, 1899, рассказ «На мертвом стойбище».


[Закрыть] он рисует образ грозною духа заразы, пришедшего с Запада, рисует вымирание целых стойбищ и те религиозные верования, которые опутывали жизнь северных народностей, ограбленных царской эксплоатацией и бессильных в борьбе с суровой природой: «Уже третий месяц грозный дух Заразы кочует по большой тундре, собирая с оленных людей человеческие головы в ясак. Никто не видел его лицом к лицу, но говорят, что ночью, когда последняя сноха, суетившаяся у костра, влезет внутрь полога, он проезжает мимо стойбищ на своих длинноногих красношерстных оленях, ведя бесконечный обоз, нагруженный рухлядью; полозья его саней из красной меди; женщины едут вместе с ним, следя за упряжными оленями; захваченные пастухи гонят сзади бесчисленные красные стада с рогами, похожими на светлое пламя… Никто не видел его лица, но люди называют его хозяином страны. Все говорят, что он пришел с Запада». В. Г. не оттенил этого материала в религиозных представлениях, описываемых им.

Большую ценность имеют также описания регулярных празднеств с определенными формами культа, в которых столь большую роль играет танец, как подчеркивает Энгельс. Объяснений возникновения и развития этих форм культа здесь В. Г. Богораз не дает. В последнее время он старался, опираясь на некоторые достижения теории Н. Я. Марра, поставить в связь развитие обряда и мифа, найти праоснову и обряда и мифа в их древнейшем зародыше – в кинетической речи. Дальнейшей трансформацией игры – кинетической речи – явится колдовской обряд, дающий с развитием звуковой речи основу и для мифа. Но он оставляет в тени еще более важный вопрос – связь этих празднеств с родовой организацией. Поскольку сама эта родовая организация выпала из поля зрения исследователя, постольку и обряды не получили своего должного освещения.

Остается неосуществленной, как мы уже сказали, и задача показать шаманство как социальный институт, хотя здесь уже есть у В. Г. попытки представить шаманство как развивающееся явление. Он отмечает, что шаманство связано у чукоч главным образом с выполнением «семейных», по его терминологии, празднеств. Далее он отмечает, что «семейное шаманство», по существу очень простое и примитивное, очевидно, предшествовало развитию индивидуального шаманства. Последнее возникло на базе первого. Эти мысли автор развил через несколько лет в специальной статье о шаманстве. Здесь В. Г. отмечает, как далекую стадию шаманства, этап, когда нет еще «специализировавшихся волхвов и знахарей». Индивидуальные шаманы – следующий этап за «семейным» шаманством, которое в свою очередь создалось на месте самой ранней формы «поголовного шаманства», т. е. полного отсутствия выделения шаманов.[6]6
  В. Г. Богораз, К психологии шаманства у народов Северо-Восточной Азии, «Этнографическое обозрение», 1910, стр. 8.


[Закрыть]

Вопрос о выделении особых специалистов религиозного культа, становлении особой религиозной организации – вопрос большого теоретического и практического значения. Его значение, в частности, диктуется и нашими задачами борьбы с реакционным влиянием шаманов на Севере. В доклассовом обществе нет особой, отдельной религиозной организации, религиозные функции выполняет род, родовая организация, старейшина в первую очередь по своей должности.

Выделение особых специалистов религиозного культа, свидетельствуя о распаде родовой организации, тесно связано с начинающимся отделением умственного труда от физического.

В пору написания своей монографии В. Г. не мог дать цельного представления о шаманстве, как не сделал он этого и в другой цитированной работе или в статье «Шаманство», помещенной в энциклопедическом словаре Гранат. Ценным здесь остается стремление наметить путь становления шаманства от эпохи его отсутствия (поголовное шаманство) через эпоху «семейного шаманства», т. е. совершения религиозных обрядов старейшинами рода, племени, далее патриархами семей, наконец к выделению профессионалов – «индивидуальных шаманов».

Многие установки свои по шаманству В. Г. исправил впоследствии. Так, он отказывается от преувеличенного и неверного взгляда на значение нервных болезней для развития шаманства (такая точка зрения широко распространена в буржуазной литературе). «Не следует, однако, полагать, что шаманство вообще является сплошной истерией, особой формой болезни, – пишет В. Г., – самые влиятельные шаманы сплошь и рядом бывают холодные, сильные и трезвые люди, в особенности черные шаманы», шаманство, как религиозная организация, «всегда контрреволюционна, служит интересам господствующих и эксплоатирующих классовых элементов и прослоек и сама составляет их неотъемлемую часть».[7]7
  В. Г. Богораз-Тан, Религия как тормоз соцстроительства среди малых народностей Севера, «Советский Север», 1933, № 1–2, стр. 155, 144.


[Закрыть] Эти поправки автора необходимо помнить при чтении соответствующих страниц его монографии, написанной тридцать лет тому назад под сильнейшим влиянием либерально-народнических традиций.

С того времени, как вышла книга, изменилась коренным образом вся жизнь народов СССР, изменилась и жизнь чукоч. «На Севере не было школ и не было грамотных, – вспоминал В. Г. Богораз, – в огромных округах, величиной с Германию, не было ни одного врача, ни одной больницы, и перед лицом эпидемий люди и олени были одинаково беспомощны».[8]8
  В. Г. Богораз-Тан, Прежде на Севере. «Советский Север», 1930, стр. 58.


[Закрыть] Великая Октябрьская Социалистическая революция принесла народам СССР освобождение от рабства туземной и царской эксплоатации. На основе победы социализма, на основе ленинско-сталинской национальной политики растет культурная, зажиточная жизнь народов Советского Севера.

Глубокие социальные корни религии уничтожены в стране победившего социализма. В нашей стране религия является пережитком капитализма в сознании масс. Этот пережиток – опасный враг нашего социалистического строительства, орудие в руках классового врага. «Антирелигиозная пропаганда в СССР есть лишь одно из средств, помогающих поднять культурный уровень масс, освобождающих эти массы от фантастических представлений о мире, от пут религии и религиозных суеверий» (Е. Ярославский). Книга В. Г. Богораза своим огромным фактическим материалом окажет помощь тому, кому приходится изучать религиозные верования, чтобы уметь бороться с ними. Книга эта поможет антирелигиознику, историку религии, который хотел бы глубже познакомиться с ранними формами религиозной идеологии, захотел бы познакомиться с подробным монографическим описанием этих форм.

Эта монография, оставившая серьезный след в этнографической науке, несмотря на все свои недостатки, не потеряла значения и до сегодняшнего дня.

Надо отметить такой чрезвычайно характерный факт, что советский историк религии, антирелигиозник, говоря о формах религии эпохи родового общества и его разложения, почти всегда оперирует материалом зарубежных стран, почти всегда приводит сказания, мифы, обряды, записанные буржуазными этнографами, часто миссионерами, в Африке, Австралии, Океании, и почти совсем не касается тех религиозных верований, которые встречаются среди народов Советского Севера, верований, которые необходимо изучать, знать, чтобы правильно вести борьбу с религией в нашем Советском Союзе.

Газета «Безбожник» (от 21 ноября 1938 г.) пишет о контрреволюционной подрывной работе шаманов у чукоч, старающихся использовать религиозные предрассудки, говорит о том, как шаманы «свои чревовещания и пророчества стали наполнять контрреволюционным содержанием», как в отдельных районах Советского Севера «шаманские пророчества разлагали работу больниц, школ, советов», как «в селении Сешан в 1937 г. шаман буквально охотился за учителем-чукчей Аносом и председателем совета Комо». «Все это показывает, – пишет газета, – как важно бороться с шаманизмом. А между тем до сих пор антишаманская работа слаба. Никто не изучает шаманизма, в этом районе нет знающих антирелигиозников». Мы думаем, что перевод второго тома монографии В. Г. Богораза, посвященного религии у чукоч, сыграет свою роль в деле борьбы с религиозными предрассудками.

Монографическое описание религиозных верований, с которыми нам приходится вести борьбу, несомненно принесет нам большую пользу, ибо для того, чтобы правильно вести борьбу за преодоление религии в сознании масс, как вредного пережитка эпохи капитализма, поставившего себе на службу все виды духовного рабства, необходимо знать эти религиозные верования.

В. Г. Богораз отмечал, как практика социалистического строительства на Советском Севере изгоняет устои анимистического миросозерцания, как новое бытие людей, «не имеющее ничего общего с враждебными духами», изгоняет это мировоззрение. Он отмечает, например, что «железные птицы» – аэропланы, моторные лодки, тракторы и т. д. никаких духов не имеют в силу их социалистического начала, «все это не имеет духов, все это создано человеком и подвластно человеку».[9]9
  В. Г. Богораз, «Советский Север», 1932, № 1–2, стр. 149.


[Закрыть] На Советском Севере идет глубокая борьба за преодоление религиозных предрассудков в сознании масс, борьба против реакционного влияния шаманов. Глубокий анализ религиозных верований необходим для нашей антирелигиозной пропаганды, для борьбы за подлинную культуру, против религии, ибо «всякая религия есть нечто противоположное науке» (И. В. Сталин).

Ю. Францов.

ОТ НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ АССОЦИАЦИИ

Неузнаваемо изменилась жизнь чукотского народа с того времени, когда В. Г. Богораз собирал материал для своей монографии и изучал религиозные верования, распространенные среди чукоч.

Начиная со второй половины XVII века российское самодержавие на протяжении более чем столетия призывало чукоч «огненным боем» под «его самодержавную руку». Исторические документы этой эпохи дают цепь событий, основное содержание которых – беспощадное истребление населения и грабеж его имущества. Жестокость завоевателей, естественно, вызвала ожесточенный отпор всего чукотского народа. В ответ на непослушание чукоч сенат в 1742 году выносит решение: «на оных немирных чукоч военною оружейною рукою наступить и истребить вовсе». Однако к 60-м годам пыл завоевателей заметно ослабевает. Уже в 1764 году ликвидируется Анадырская крепость, так как содержание крепости с 1710 по 1764 год обошлось казне в 1 381 007 рублей, а поступило доходов за тот же срок от «разных ясашных народов мяхкой рухляди и прочаго на 29 152 рубля». С этого времени начинается «мирный» путь завоевания Чукотки. Чукотка отдается на откуп «торговым людям». На Колыме и Большом Анюе действуют якутские и колымские купцы, на Анадыре хозяйничает Российско-Американская компания. В 1819 году компания продает свои монопольные права на этот район гижигинскому купцу Баранову. Административное управление находилось в руках колымского исправника, который один раз в год бывал на Анюйской ярмарке. Управление это было чисто номинальным, так как исправники собирали ясак только с тех, кто приходил на ярмарку. В остальном чукчи были предоставлены сами себе. Попытки христианизации чукоч, по существу, не давали никаких результатов. Идея единобожия была абсолютно чужда и непонятна им. Если некоторые из них и принимали крещение, то делалось это из чисто материальных выгод, так как за крещение они получали подарки в виде табаку, медной посуды и т. п. На крещение чукчи смотрели как на своего рода доход, поэтому многие из крещеных через некоторое время крестились во второй и даже в третий раз, требуя себе опять подарков.

С 50-х годов XIX столетия к русским купцам присоединяются многочисленные американские китобои, которые наряду с хищническим истреблением китов и моржей ведут и торговлю с чукчами. В 80–90-х годах на Чукотке появляются неудачники «золотой лихорадки» на Аляске. Поиски золота очень скоро сменяются на торговлю спиртом, бисером, табаком и т. п. Так оседают на Чукотке агенты Свенсенов и прочих торговых дельцов. Трудящиеся Чукотки обираются не только Свенсенами, Караевыми, но и торговцами (кавралыт) из своей среды. Это кулаки, ставшие приказчиками русских и американских торговцев, проникающие во все отдаленные углы тундры. Вся торговля велась путем обмена товара на товар. Эквивалентом служил песец. Спаивание спиртом, обыгрывание в карты, обмеривание и обвешивание, подчас и просто грабеж – сопровождали дореволюционную торговлю. Торговля была единственным путем, через который просачивались к чукчам элементы более высокой культуры. Ни о каких хозяйственных и культурных мероприятиях по улучшению их жизни и быта в таких условиях, конечно, не могло быть и речи. Заботы же царских чиновников ограничивались сбором ясака, охраной интересов кулачества и личным обогащением. Вот как определял свою роль, обращаясь к чукчам, один из камчатских чиновников Сильницкий, будучи в 90-х гг. на Анадыре – «нас посылает к вам царь для того, чтобы охранять вас от злых духов». (Большего сказать он и не мог, так как, кроме сбора ясака, проводить в жизнь ему было нечего.

Пожалуй, не было другой народности на территории царской России, которая была бы так безраздельно на целые столетия отдана во власть торговцев, как были отданы чукчи.

Внутренняя жизнь чукоч регулировалась в лучшем случае нормами обычного права. Повсюду царили произвол и насилие. Сила была на стороне торговца, кулака и шамана.

Эпидемии, нищета, голодовки опустошали селения и стойбища чукоч. Оленеводство и морской промысел находились на той же примитивной стадии, на какой застали их первые русские завоеватели.

* * *

Советская власть на Чукотке установилась в 1923 году. Прошло 15 лет. За этот срок неузнаваемо изменилась Чукотка. Изменились и люди. Былая страна примитивного кочевого оленеводства и первобытного морского зверобойного промысла превращается в страну культурную, с новой передовой техникой в хозяйстве. Только в зверобойных колхозах Анадырского и Чукотского районов имеется 66 моторов. Выход товарной продукции по этим районам с 1932 по 1937 год вырос на 253 %. В бухте Провидения построена Северная машинно-промысловая станция Главсевморпути, по типу МТС, которая имеет зверобойные шкуны, катеры, мастерские. Станция проводит курсы мотористов, бригадиров зверобойных колхозов и т. п.

На Анадыре оленеводческий совхоз имеет больше 16 тысяч оленей. Из года в год повышая поголовье стада, совхоз ведет большую работу по внедрению культурных методов ведения оленеводства. В тяжелые годы царизма чукчи-оленеводы не могли бороться с различными эпизоотиями, причинявшими большой урон оленеводству. В настоящее время на территории округа имеются девять ветзоопунктов с большим штатом научного и технического персонала.

Обрастает Чукотка и промышленными предприятиями – угольные копи, рыбоконсервный завод на Анадыре, строительство порта в бухте Провидения и ряд других.

Проводится землеводоустройство округа. Уточняются границы колхозного землепользования, отводятся охотничьи угодья.

Крепнут и множатся колхозы Чукотки. На базе коллективизации происходит оседание кочевников-оленеводов. С перевооружением техники хозяйства появляются неизвестные ранее чукчам специальности: мотористов, радистов, слесарей и т. п.

С 1928 года в округе построено три культбазы с больницами, школами-интернатами, ветзоопунктами, мастерскими и другими культурно-хозяйственными учреждениями.

В 1938 году в округе насчитывалось 53 школы. Имеется средняя школа в Анадыре и неполная средняя в заливе Лаврентия, в бухте Провидения профтехшкола.

Огромная тяга чукотского народа к культуре, к грамоте вызвала необходимость организовать больше 70 школ. Юноши и девушки Чукотки учатся в учебных заведениях Ленинграда, Владивостока, Петропавловска. Растут кадры чукотской интеллигенции: учителя, медицинские сестры, работники прилавка, работники партийных, комсомольских и советских организаций и учреждений.

В округе имеется девять библиотек, два клуба, окружной музей. В каждом районе, культбазе – кино, кинопередвижки, радио. Патефон уже не редкость в быту чукоч.

Чукотка теперь не «забытая окраина», какой она была при самодержавии, Чукотка связана с нашим Дальним Востоком регулярными пароходными рейсами, радио, самолетами. Пароходы на Чукотку завозят не только товары продукты. Туда едут и артисты и музыканты. Три бригады столичной филармонии побывали на Чукотке.

Расцветает национальное искусство. Чукчи – прекрасные резчики по кости, депутаты Верховного Совета, побывавшие в Музее Ленина в Москве, восторженно отзывались о работе чукотского художника Вуквола. В художественных миниатюрах, близких и понятных чукотскому народу, Вуквол развил главную идею своего произведения; великое дело, начатое Лениным, принесло чукотскому народу свободу, счастье и дружбу с другими народами.

С 1932 года чукчи имеют свою письменность. Издаются учебники, политическая, художественная и детская литература. В 1937 году изданы переводы на чукотский язык: И. В. Сталин «Доклад о проекте Конституции Союза ССР», «Конституция Союза ССР», М. И. Калинин «Доклад о проекте Конституции РСФСР», «Конституция РСФСР». В округе издается газета «Советская Чукотка» на чукотском и русском языках.

Исключительное внимание уделяется медицинскому обслуживанию населения. В округе шесть больниц, девять врачебных и фельдшерских пунктов. Во всех районных центрах и больших селениях строятся родильные дома, детские ясли.

Неузнаваемо изменился домашний быт чукчи. Повседневной необходимостью стали белье, полотенце и мыло. Повседневными стали хлеб, сахар, масло и другие продукты на столе чукчи. Нет больше прежней нужды и нищеты, они канули в вечность. Широко раскинутая сеть торговых учреждений на Чукотке обеспечивает население всем необходимым. Счастливо и зажиточно живут трудящиеся Советской Чукотки. Растет число стахановцев в рыболовном, морском зверобойном и пушном промыслах. Растут и доходы колхозников-охотников. В Чаунском районе колхозники Эттувчи и Эгтын за сезон заработали по 10 000 рублей, Эттугикэй заработал 11 360 рублей и т. д.

В 1931 году постановлением партии и правительства образован Чукотский национальный округ в составе пяти районов. На территории округа работают 3 национальных совета. Вокруг советов вырос и окреп в борьбе с кулачеством и шаманством большой актив.

Таковы в основном достижения победоносного социалистического строительства в Чукотском национальном округе.

Все это плоды Великой Октябрьской Социалистической революции, возродившей чукотский народ. Все это стало возможно только в результате проведения ленинско-сталинской национальной политики под руководством партии большевиков. Чукотский народ полон искренних чувств благодарности к великому русскому народу, братская помощь которого обеспечила освобождение от эксплоататоров, от бесправия, нищеты и голода.

И. Вдовин