Текст книги "Тайна парагвайского золота (Парагвайский маугли)"

Автор книги: Владимир Ткаченко

Соавторы: Константин Ткаченко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Аче, вытянувшись в цепочку, пошли по этому направлению. Последним за Ансельмо шел Кайя. Эта мера была вызвана тем, что у Ансельмо слух не был обострен так, как у индейцев аче, а в данной ситуации нужно было хорошо различать звуки и сзади цепочки движущихся аче.

На их пути стали попадаться тропы, проложенные человеком, и Айрахи предложил всем остановиться и разделиться. Айрахи и Ансельмо пойдут вперед, а остальные аче образуют стоянку, не разжигая костра, и будут ждать их возвращения.

Договорились также о том, что, если им не удастся соединиться к концу следующего дня, обе группы самостоятельно возвращаются на основную стоянку аче.

Пока они шли дальше, Ансельмо придумывал, как лучше ему поступить: искать отца на плантациях или проникнуть в поселок, где жили пеоны, познакомиться с поваром и разыскивать отца с его помощью.

Они уже вышли к первой плантации, а Ансельмо так и не решил, как ему поступить.

Они увидели, что лес по краям плантации вырублен и даже кусты снесены, а плантацию охраняют двое надсмотрщиков на лошадях.

Увидев все это, Ансельмо понял, что просто так ему не удастся подойти ни к кому из работающих на поле и поговорить с ними, не вызвав подозрения надсмотрщиков. И вообще, появление чужого человека на плантациях явление чрезвычайное.

Именно поэтому Ансельмо и Айрахи вернулись в лес и стали совещаться. Мальчик оставил Айрахи свой карабин, и они условились о месте, где они будут встречаться.

Перед расставанием Айрахи взял два комка земли, один большой, другой маленький и положил их рядом друг с другом. Он сказал:

– Это две черепахи, это дичь. – Потом взял в руки большой комок земли. – Осталась одна дичь, маленькая черепаха, и все охотники будут на неё охотиться. – Потом положил рядом большой комок, – а теперь две дичи: большая и маленькая. За какой дичью будут охотиться охотники?

– За большой дичью, за большой черепахой.

– А за маленькой?

– Потом, когда поймают большую. Или, может быть, кто-то погонится за маленькой дичью, но не все, а большинство будут преследовать большую дичь.

– Вот-вот, – закивал головой Айрахи, – подумай об этом. Когда вы с отцом убежите в лес, хорошо было бы, чтобы большинство преследователей были заняты чем-то другим, более важным.

– Но чем?

– Думай, думай! – и Айрахи приложил свою ладонь ко лбу Ансельмо.

На этом они и расстались.

ПОЖАР И БЕГСТВО

Ансельмо, расставшись с аче, стал обходить плантации, держась кромки леса и стараясь не показываться надсмотрщикам, пока не натолкнулся на узкую дорогу, ведущую в поселок. Его задача состояла в том, чтобы незаметно войти в поселок и познакомиться с поваром, потому что повар будет раздавать еду вернувшимся с полей, и таким образом Ансельмо мог бы встретиться с отцом.

Он не пошел по дороге, а пошел вдоль нее, лесом. Мальчик надеялся незаметно проникнуть в поселок.

Еще не доходя до него, он по запаху приготавливаемой пищи понял, что поселок близко. И действительно, очень скоро за поворотом он увидел первые постройки.

В одном месте были расположены широкие навесы. Там спали пеоны. Дальше от них, справа, находилась большая кухня с очагом на улице и навесом, где хранились продукты и дрова для очага, а ещё дальше, как предполагал Ансельмо, была выгребная яма, куда сбрасывали отбросы, а потом, когда они высыхали, их выжигали.

В стороне от навесов виднелись другие постройки, более добротные, там жили надсмотрщики, а отдельный домик был предназначен для управляющего плантации.

По двору бродили куры, у столба, рядом с кухней, верещал поросенок, привязанный веревкой за ногу.

В дальнем углу ранчо Ансельмо заметил двух оседланных лошадей, привязанный к столбу. На его верхушке была водружена старая дырявая соломенная шляпа и на ней сидел крупный оранжево-голубой попугай ара и внимательно обозревал окрестность.

Попугай первый заметил Ансельмо, появившегося в границах ранчо. Он внимательно следил за мальчиком, поворачивая голову походу его движения. Попугая особенно заинтересовало то, что Ансельмо направлялся к кухне.

Кухня представляла собой очаг, сложенный из крупных булыжников, скрепленных красной глиной. Над ним находилось несколько котлов, навешанных на металлические крюки над огнем.

Поняв, что мальчик точно направляется к кухне, попугай снялся с соломенной шляпы, на которой сидел, и полетел туда же. Там он уселся на жердочку, выступавшую из-под навеса, захлопал своими большими крыльями и громко закричал хриплым гортанным голосом.

– Кушать! Кушать!

На эти звуки к кухне побежали собаки, за ними потянулись куры и даже лошади повернули головы и стали смотреть в ту сторону.

Подойти к кухне незамеченным Ансельмо не удалось. Когда попугай стал громко кричать и хлопать крыльями, из-под навеса раздались громкие проклятия, затем что-то глухо стукнулось о землю, и некоторое время спустя появился человек. "Это, наверное, сам повар", – подумал Ансельмо.

Повар был невысокий плотный человек, ноги у него были босые, он был одет в короткие штаны неопределенного цвета и рваную в нескольких местах рубаху. Черные с проседью волосы были взлохмачены, лицо заспанное.

Увидел Ансельмо и окинув его быстрым взглядом, он спросил:

– Тебя прислал хозяин?

– Нет, сеньор! – ответил Ансельмо.

– Что тогда? Кто ты такой? Все поели и ушли работать, я отдыхаю! повар говорил со злостью и возмущенно жестикулировал руками. – Меня разбудили не вовремя! – Без всякого перехода он внезапно спросил:

– Есть хочешь?

– Нет, сеньор! Спасибо, сеньор!

Этот ответ несколько удивил повара. В его жизни ещё никто не отказывался от еды.

В лесу с индейцами Ансельмо привык есть тогда, когда очень голоден, и поэтому желание есть у него было, но острого голода он не ощущал и потому сказал, что есть не хочет.

– Да кто ты такой?

Ансельмо хотел ответить, но его перебил попугай, который снова истошно закричал:

– Кушать! Кушать!

Повар подпрыгнул на месте и замахал руками на птицу:

– Кышь! Кышь отсюда! Уходи! Я тебе все остатки еды скормил. Нажрался так, что еле до своего столба долетел!.. А теперь опять! Кышь! Кышь! – и повар замахал руками ещё энергичнее, так что птица снялась с жердочки и полетела на прежнее место, на столб, на старую соломенную дырявую шляпу.

– Малыш, – обратился повар а Ансельмо, – проходи под навес, садись и рассказывай, кто ты, откуда и почему здесь?

Мальчик шагнул под навес, и тут повар заметил его искривленную ногу.

– Э, да ты ещё и не в порядке, что у тебя с ногой? – он осмотрел ногу. – С такой ногой ты бродишь по лесу да ещё и один?

Ансельмо чуть было не сказал, что он не один, а с ним индейцы аче-гуайяки, но вовремя спохватился.

– Что поделаешь, сеньор, – Ансельмо решил рассказать небылицу повару, – я добирался с лесозаготовителями. Они у реки, – он махнул рукой в сторону реки, – свернули в другую сторону, а я пришел сюда.

– Ну, ну – покачал головой повар, – все может быть.

– Меня зовут Ансельмо, – сказал мальчик. – Я ищу отца, его зовут Хоакин. У вас здесь есть рабочие с таким именем?

– Есть, два человека. Хоакин маленький и Хоакин большой.

У тебя отец крупного телосложения?

– Да, – ответил мальчик, и сердце у него учащенно забилось: неужели его отец здесь?

– Значит, этот Хоакин большой – твой отец!

– Мне очень хочется увидеть его!

– Еще бы! Сколько времени вы с ним не виделись?

– Уже год.

– Ого, а как же дома?

– Мама осталась дома и сестры младше меня.

– Вот это плохо! – воскликнул повар.

– Почему? – изумился Ансельмо.

– В каждом деле есть свой смысл, своя загвоздка, своя мудрость.

– Какая же здесь мудрость? – спросил Ансельмо.

– Ладно, паренек! Считай, что тебе крупно повезло, что ты натолкнулся на меня, а не на кого-либо другого. У меня свои счеты с управляющим, и я тебя не выдам ему, а, наоборот, помогу чем смогу, – ответил повар. Сначала я тебе рассказу присказку о мудром пауке, а потом скажу, что делать. До обеда ещё часа два, и мы может поговорить. Итак, слушай присказку. И повар стал рассказывать:

– Давным-давно в нашем лесу один паук собрал всю мудрость, накопленную людьми за все времена. Он спрятал её в глиняный горшок и решил подвесить горшок к самой высокой пальме, чтобы никто никогда не нашел эту мудрость. Стал паук взбираться на пальму, а горшок обвязал веревкой и повесил себе на шею. Лез, лез, и ему было очень больно, потому что горшок колотил его все время по ногам.

Внизу под пальмой стоял маленький сын паука. Он все видел и сказал отцу:

– Если бы ты повесил горшок за спину, отец, тебе было бы удобнее лезть на пальму!

Паук страшно рассердился. Сын позволяет себе поучать его, паука, собравшего всю мудрость! И с досады бросил горшок на землю. Он раскололся, и вся мудрость, собранная в нем, рассыпалась. Вот теперь и подбирают эту мудрость по крупицам каждый, кто хочет научиться быть умным и не ошибаться в деле, которое затевает. Понял?

Ансельмо покачал головой и ответил:

– Про паука я понял, а вот дальше не очень.

– А дальше я тебе скажу, что нужно сделать, когда придет сюда управляющий. Ты ни в коем случае не говори, что у тебя есть мать и она вас ждет...

– Почему?

– А потому, что это причина для побега. Ты, конечно, хочешь вернуться домой и отец твой хочет. Да? Это поймет и управляющий. Лучше его успокоить и сказать ему, что у вас никого больше нет и вам некуда податься. Ты понял?

– Да, сеньор.

– К тому же твоя нога выглядит не лучшим образом. Ее надо показать управляющему, а уж он останется доволен: с такой ногой далеко не убежишь, ведь так?

Ансельмо неопределенно пожал плечами.

– Ну, вот видишь. И семьи у вас нет, так надо сказать управляющему, и нога у тебя не в порядке. Я уверен, что управляющий успокоится и оставит тебя на плантации. А иначе он тебя прогонит, ты и отца не увидишь!

– Может быть и такое, сеньор? – спросил Ансельмо.

– Да, управляющий здесь зверь. Одного пеона, который пытался бежать, он велел связать, сделать ему надрез на животе, чтобы прошла кровь, и бросить в реку... И что ты думаешь? Через два часа от него остались одни кости, мясо с них сожрали пираньи. Ты знаешь, что такое пиранья?

– Да, сеньор, – ответил Ансельмо.

– Ты все-таки хочешь поесть? – спросил повар.

– Нет, сеньор, – ответил спокойно Ансельмо, лихорадочно думая, как ему быть в складывающейся ситуации. У него оставалось полдня сегодня и завтра день. К вечеру завтрашнего дня аче перестанут его ждать и уйдут отсюда.

– Ко всему прочему, – прервал его размышления повар, – пеоны в обед остаются в поле, здесь едят они вечером, когда возвращаются с поля. Так что если среди них есть твой отец, то ты его увидишь только ближе к ночи. А сейчас, – повар прислушался, – слышишь стук копыт лошадей на дороге?

– Да!

– Это скачут на обед управляющий и часть охраны. Я за полчаса должен обслужить их. Управляющий снова на поле не поедет, а пообедавшие охранники сменят других, и я буду крутиться с ними часа два. Твоя помощь мне бы ой как пригодилась. Ты же не будешь просить денег у управляющего за работу?

– Нет, сеньор. Я готов работать только за еду, – ответил Ансельмо.

– Ну, что же, сиди здесь. Я выйду к управляющему поговорить, а потом позову тебя. На все ему говори: "да, да".

– Хорошо, сеньор! – сказал Ансельмо.

– Мы с тобой поладим! – закончил повар. Мальчик ему понравился. У него никогда не было ни детей, ни семьи.

Повар ушел. Ансельмо остался один. Он думал, как уговорить отца бежать сегодня или на худой конец завтра. Откладывать нельзя, весь побег зависит от скорости выполнения: аче ждать не будут, а без них им с отцом будет трудно, да и найдет ли он сам дорогу к "дому" аче?

Послышались шаги нескольких человек, и грубый голос приказал:

– Хуан, привяжи лошадей и давай обед!

– Слушаюсь, хозяин! – ответил повар.

"Значит, повара зовут Хуан", – подумал Ансельмо. Он сидел молча, не шевелясь, прислушиваясь к каждому звуку.

Но вот под навес заглянул повар Хуан, кивнул ему головой и повел в дом. Управляющий сидел в столовой, обедал. Он взглянул на мальчика и сухо произнес:

– Хочешь перекусить? Садись...

Ансельмо знал, что ни в коем случае не нужно соглашаться на подобное предложение – он не ровня хозяину, поэтому ответил:

– Нет, сеньор, спасибо.

– Что тебя привело сюда? Какая-нибудь забота?

– Да, и очень большая сеньор. Я пришел сюда, так как ищу своего отца.

– Ну что ж, если у тебя есть отец и он здесь, и ты хочешь остаться, работники мне всегда нужны.

Ансельмо посмотрел на управляющего, тот продолжал есть. Взглянул на его большие крепкие руки, суровое замкнутое лицо и сказал:

– Да, сеньор, если вы позволите.

– Будешь помогать на кухне Хуану, а с отцом можешь видеться только вечером. Мне Хуан рассказал вашу историю с отцом, деваться вам все равно некуда, теперь ваш дом – моя плантация.

– Да, сеньор, – ответил Ансельмо.

– Ну, иди, занимайся делом, – управляющий опять принялся за еду.

По дороге на кухню Хуан дал Ансельмо большую соломенную шляпу.

– Здесь все ходят в таких шляпах, – сказал он. – Они служат от солнца и дождя.

То, что рассказал об управляющем Хуан, повергло Ансельмо в ужас. Управляющий, которого звали Мартин Гусинде, был не только суровым на вид человеком, но и страшным убийцей. Он убивал людей – пеонов-батраков только за то, что они смели перечить ему, не соглашались с ним в чем-то. Так, как-то трое пеонов остались ночевать в лесу около поля, где они работали весь день. Один из них повредит немного ногу, и ему было больно идти на ранчо, поэтому он решил не двигаться, а переждать ночь здесь, на краю поля, в лесу. Двое других остались с ним за компанию.

Тот пеон, который повредил ногу, иногда спорил с управляющим, требовал у него больше денег за свой труд и своими требованиями вносил смуту в среду пеонов. За это управляющий затаил на него злобу. К тому же был строгий приказ управляющего: никому не оставаться на ночь в поле, в лесу, вне ранчо.

Обуреваемый злобой управляющий со своими телохранителями ночью прискакал на то место, где расположились трое пеонов. Они окружили их, и управляющий сам прикончил всех троих. А потом злодей ножом вырезал тому, кто ему противоречил, язык и, совершив черное дело, вернулся на ранчо со своими людьми как ни в чем не бывало, а всем пеонам показал отрезанный язык и сказал, что со всеми будет то же самое, если они осмелятся нарушать его приказы.

Ансельмо все это выслушал и не сказал ни слова. Он понимал, что ему и отцу надо бежать отсюда, бежать во что бы то ни стало.

Повар привел Ансельмо снова на кухню, покормил его, и они стали готовить еду к ужину, когда пеоны возвратятся с плантации.

Ансельмо во время работы все думал: посвятить ли повара в планы их побега или же посоветоваться с отцом. Ведь он этого человека не знает, хотя Хуан ему и нравится, но в то же время он мог быть доносчиком управляющего: с ним общаются все пеоны, он скорее других узнает новости, но в то же время может пользоваться особым расположением хозяина, донося о настроениях в среде пеонов.

Так что же делать? – думал Ансельмо. В конце концов в его голове сложился некий план, о котором он сначала решил посоветоваться с отцом.

Ансельмо был на кухне, когда пеоны начали возвращаться с поля. В сумерках из-под навеса он увидел плотную темную массу людей, идущих по дороге к ранчо. Темные, загорелые лица, рваная запыленная одежда, босые ноги и неопределенного цвета, грязные и рваные соломенные шляпы на головах.

Ансельмо пытался среди них разглядеть отца, но это было трудно. Сумерки и серая, безликая масса людей, движущихся по дороге, не позволяли сделать это. Подойдя к краю поляны, на которой располагалось ранчо, толпа разбилась на отдельные группы, которые направлялись под навесы, где у каждого были свои места и гамаки для сна.

Когда прошел последний, Ансельмо, не отрывавший глаз от идущих по дороге людей, вопросительно посмотрел на повара.

На его немой вопрос тот ответил:

– Не расстраивайся, после еды, перед сном я позову большого Хоакина сюда и, если это твой отец, ты поговоришь с ним.

– Ладно, я подожду.

– Тебе лучше оставаться здесь, а не идти под навес. Не нужно обращать на себя внимания. Со временем все обойдется. А если ты не найдешь отца, зачем тебе рассказывать всем о себе? Если это не твой отец, ты же пойдешь искать его дальше, так?

Ансельмо был готов к этому вопросу и, чтобы не выдавать свои планы, ответил неопределенно:

– Не знаю, подумаю...

– Ну, я пошел кормить людей, а ты сиди здесь и жди меня с Хоакином.

– Хорошо, Хуан.

Ансельмо уже не называл повара сеньор: раз они познакомились, то он может его называть просто по имени – Хуан.

Время текло медленно. Ансельмо нетерпеливо ерзал на чурбане, на котором сидел, и время от времени подходил к краю навеса и всматривался в темноту. Совсем стемнело. Мальчик понял, что в темноте он никого все равно не увидит и, пододвинув чурбан к краю навеса, стал прислушиваться к звукам, особенно к шуму шагов, если они направлялись в сторону кухни. Оставалось терпеливо ждать. Ансельмо почувствовал усталость и, прислонившись к столбу, рядом с которым стоял чурбан, задумался и провалился в глубокий сон. Сколько он спал, не помнит, но проснулся от того, что кто-то тряс его за плечо.

– Эй, парень, проснись!

Ансельмо встрепенулся.

– Что такое?

– Заснул? – рядом с ним стоял Хуан и тряс его за плечо.

– Да и спал же ты крепко, наверное, здорово притомился?

– Получилось само собой, – ответил Ансельмо, – ждал, ждал, да и уснул. А где отец?

– Пойдем ближе к очагу, там свет и ты его увидишь. Это действительно твой отец. Я спросил его, есть ли у него сын Ансельмо, и он сказал, что да, хотел сразу бежать сюда, да я его остановил: не надо шума, суеты и вообще обращать на себя внимание. Знаешь, какой зверь в лесу дольше всех живет? Тот, кто оставляет меньше после себя следов. Так и здесь на плантации. Нужно вести себя так, чтобы никто не обращал на тебя внимания. Ну, пойдем!

Ансельмо с Хуаном вышли из-под навеса, обогнули его и подошли к небольшой загородке, где был также сооружен ещё один очаг под открытым небом. Здесь всегда горел огонь, и сами пеоны могли себе приготовить еду. Когда им в лесу попадались дикие свинья, олени, черепахи, они на раскаленных камнях или вертеле жарили себе лесную добычу.

Еще издали Ансельмо увидел согнутую фигуру человека, который подкладывал сучья в огонь. Но вот фигура выпрямилась, и человек шагнул ему навстречу.

Огонь разгорелся, и пламя осветило его лицо.

Ансельмо узнал его.

– Отец! – воскликнул он и тут же попал в объятия отца.

– Сынок! Сынок! Вот это чудо! Не ждал! Не ждал встретить тебя здесь!

Ансельмо приник к груди отца, ему показалось, что все плохое осталось позади, и он заплакал, глубоко дыша и всхлипывая.

Ансельмо услышал голос Хуана:

– Я оставлю вас, вы беседуйте, сюда вряд ли кто подойдет сегодня.

Хуан ушел, а отец и сын уселись у очага и в отблесках огня долго не могли насмотреться друг на друга. Отец попросил сына рассказать ему все, что случилось с Ансельмо после того, как тот ушел из дома.

Сын рассказал отцу не только о своих приключениях, но и об индейцах аче-гуайяках, об их отношении к нему. О том, что они обещали Ансельмо помочь ему спасти отца.

Отец покачал головой:

– Бежать отсюда безумие... Но бежать нужно... возможно, что с помощью твоих аче нам удастся скрыться от погони.

– Обязательно удастся, отец, не сомневайся! – воскликнул Ансельмо и, придвинувшись совсем близко к отцу, зашептал ему на ухо, предварительно оглянувшись вокруг.

– Знаешь, что я тебе скажу, только это очень-очень между нами, аче говорят, что если об этом узнают белые люди, то они непременно нас убьют.

– О чем ты это, сынок? – так же тихо спросил Хоакин, наклонившись к Ансельмо близко-близко.

– О золоте, отец! – ответил Ансельмо.

– О золоте? О каком золоте? Но что бы там ни было, говори очень тихо, если кто узнает, нам отсюда не выбраться, за золото действительно убивают.

– Да, я знаю, отец. Мы с аче нашли золото иезуитов!

– Много золота?

– Очень много!

– Почему ты так считаешь, что много?

– Я не смог его пересчитать, оно в слитках, а в кожаных мешочках золотой песок. Золото хорошо спрятано. Об этом знают только аче и я. Аче не придают значения золоту, но опасаются, что о нем узнают белые люди и нам всем не сдобровать.

– Они правильно делают, Ансельмо, – так отреагировал отец на известие о золоте. – Давай о нем забудем, пока я его сам не увижу.

– Давай, – ответил Ансельмо. – А сейчас что будем делать?

– Готовиться к побегу, тем более что у нас теперь есть золото, и мы с ним не пропадем, если доберемся до него.

– Доберемся, отец, доберемся, аче нам помогут!

– Ну, я смотрю, эти аче твои настоящие друзья.

– Да, я их выручил из беды, и они обещали мне помочь.

– Что же, – подумав, сказал Хоакин. – Здесь, где мы сидим, владения Хуана. Мы без него не убежим. Или он нам поможет, или пойдет с нами, а если останется, из него под пытками выведают все, что он о нас знает.

– Так лучше, чтобы он бежал с нами? – спросил Ансельмо.

– Конечно, но как его убедить в этом? – ответил отец.

– А золото, разве этим его не убедишь?

– Верно, золото его убедит, но ты знаешь, сынок, когда люди добираются до золота, они становятся другими, совсем другими и готовы на все.

– Ну что же, – после долгого раздумья заметил Ансельмо, – а если сделать так...

– Как?

– Если сказать Хуану, что мы просто знаем, где находится золото иезуитов, но пока у нас его нет, ведь он и на это согласится, да?

– Да, верно, можно сделать так...

– Но бежать надо сейчас, не откладывая, отец.

– Хорошо, я поговорю с Хуаном, а ты подожди здесь, и, если он согласится, я приведу его сюда.

Прошло немного времени, и Ансельмо увидел фигуры двух мужчин, спешно направлявшихся к месту, где он сидел.

Это оказались Хуан и отец.

Первым вопросом, который задал Хуан, торопясь и, схватив Ансельмо за ворот рубашки, был вопрос о золоте.

– Золото? Это правда?

Но к этому вопросу Ансельмо приготовился заранее.

– Да, все так и есть, как рассказал тебе отец! – ответил Ансельмо.

– Где же оно, это золото? – настаивал Хуан.

– Это золото иезуитов, где оно спрятано, знают индейцы аче-гуайяки. Они пойдут с нами и покажут, где оно.

– Золото! Золото! Это так невероятно. Ты сам его видел?

– Видел, но не запомнил место, где оно находится, потом, наверное, аче его перепрятали! – продолжал сочинять Ансельмо.

– Эх, если бы я увидел его одним глазком, я бы снялся с места и побежал так быстро, как мог, пока не добежал бы до него. Здесь у меня работа, хорошее место и больше ничего нет. Если уходить отсюда, то для чего-то большего. Так ведь? – и Хуан посмотрел на Хоакина, а тот развел руками.

– Так, конечно!

Они оба посмотрели на Ансельмо, а тот стал рыться в тайниках своей одежды. Что-то нащупал рукой и дернул, вытащив руку, раскрыл ладонь. На ней оказался небольшой тряпичный комочек, привязанный к складкам одежды. В отблесках огня от очага он развернул тряпочку и сказал Хуану:

– Подставляй свою ладонь, – и высыпал ему на ладонь поблескивающие от огня крупинки. – Осторожно, это же золото!

– Золото! – разом воскликнули мужчины и склонились над раскрытой ладонью Хуана.

Вглядевшись, Хуан судорожно сжал ладонь в кулак, наверное, чтобы ощутить, что в руке у него действительно что-то есть. Потом разжал руку и тихо сказал:

– Да! Это, действительно, золото!

Хоакин посмотрел на сына: что тот будет теперь делать?

Ансельмо протянул тряпочку Хуану и сказал:

– Забери его себе, заверни и положи в карман, там такого золота много.

– Много такого золота? Ты сказал много?

Ансельмо и отец увидели, как алчно блеснули глаза Хуана, но отступать им было некуда.

– Много, на всех хватит, – ответил Ансельмо.

А Хоакин добавил:

– Еще и останется!

– Не говори так, Хоакин, – вскинулся Хуан, – про золото. Так не говори! Ничего не останется другим, все возьмем себе!

– Успокойся, Хуан. – Хоакин положил свою большую руку на плечо повара. – Нам надо сначала добраться до золота, а потом придумаем, что будем с ним делать.

– Что верно, то верно, – повар не стал возражать, но тут же засуетился, – нужно собираться и бежать! Пока не доберемся до золота! – и он поспешно завернул золотые крупинки в тряпочку и спрятал её себе в пояс. – Что надо сделать? – С этим вопросом он обратился к Ансельмо. – Взять побольше провизии в путь?

Тот отрицательно покачал головой:

– Нет, провизии много не надо, хорошо бы взять приманки для собак и увести их с собой. Сколько их здесь?

– Три.

– Взять поводки с собой, приманить их и увести в лес, – продолжал Ансельмо, – а иначе они возьмут след и нас скоро найдут.

– Что еще? – спросил у Ансельмо отец.

– Лучше всего много не нагружаться, аче снабдят нас едой, уходить хорошо налегке, но взять с собой нужно обязательно мачете и топоры с длинными ручками.

– Это можно, – ответил Хуан. – Пойдите под навес в кухню и ждите меня там, я скоро вернусь.

Когда отец с сыном остались одни под кухонным навесом, Хоакин спросил:

– Ты веришь, что нам удастся убежать?

– Да, отец, я верю и хочу этого, а вера и желание всегда залог успеха, я в этом уже убедился, когда пошел искать тебя.

– Ты у меня молодец! – и Хоакин обнял сына и ласково потрепал его по плечу.

В это время появился Хуан, он принес все необходимое: топоры и мачете.

– Провизию возьмем здесь. Я нарезал мяса с костями, если собаки увяжутся за нами.

– Хуан, – попросил Ансельмо, – нужно взять какие-то сумки, чтобы в них можно было несли груз, перекинув его через плечо.

– Есть рюкзаки.

– Хорошо.

Хуан выдал всем по топору и мачете.

Ансельмо повесил мачете в кожаных ножнах на пояс, а топор взял в руки и закинул его на плечо, решив сразу, что он отдаст его Айрахи и тот, несомненно, такому подарку обрадуется.

– Надо взять ещё спички и соли немного. Мы в лесу едим все без соли, а вам будет непривычно, – обратился к повару Ансельмо.

– Хорошо.

– Да, вот ещё что, – Ансельмо задумчиво посмотрел на отца и повара. Ему вспомнился совет Айрахи о большой и малой дичи. – Хочу вам предложить одну загадку.

– А время ли сейчас для этого, сынок? – спросил Хоакин.

– Время, время, отец, если мы её разгадаем, то наверняка сумеем убежать.

– Ну, хорошо, давай свою загадку.

– Вот она: если вы охотитесь в лесу и перед вами две дичи: большая и маленькая, за какой вы погонитесь?

– За большой! – сказали разом отец и повар.

– Когда мы убежим, мы будем одной большой дичью для управляющего и его телохранителей, так ведь?

– Да, так!

– Значит нам нужна другая большая дичь, чтобы за ней погнались наши преследователи, да? Мне об этом сказал аче Айрахи, кстати, он нас ждет сегодня ночью здесь, недалеко в лесу.

Отец и повар переглянулись и задумались, потом повар хлопнул себя по колену и тихо воскликнул:

– А ведь твой малый, Хоакин, дело говорит!

– Что ты имеешь в виду?

– Когда мы убежим, мы должны что-то сделать, чтобы задержать преследователей.

– Как это сделать?

– Я, кажется, придумал! – воскликнул Хуан. – Устроим пожар!

– Пожар?

– Да, подожжем дом управляющего, он сухой, дождя давно не было, и гореть он будет на славу.

– Как это сделать?

– Бросить несколько горящих головешек на крышу, она из сухих пальмовых листьев и скоро загорится. Пока будут тушить дом, не скоро хватятся нас, а мы будем уже далеко!

– У них лошади, – сказал Хоакин.

– Ну что же делать, будем спасаться от лошадей, – ответил повар. Ему не терпелось скорее добраться до золота, и он был готов на все.

– Аче придумают что-нибудь, как спастись от преследователей и на лошадях, – заверил отца и повара Ансельмо. – Как же мы будем действовать?

– Сейчас, – сказал Хуан, – одевайте сумки на плечо, провизию понесем мы с Хоакином, а тебе, Ансельмо, нужно взять несколько кусков мяса на случай, если привяжутся собаки. Берем свои мачете и топоры. Вот возьмите ещё каждый по острому кухонному ножу.

Хуан обернул острие ножей в тряпочки и попросил Хоакина и Ансельмо в таком виде засунуть их за пояс, чтобы не пораниться.

– Теперь, – сказал Хуан, – я пойду на разведку, а вы подождите здесь, – и он растворился в темноте.

Примерно через полчаса Хуан вернулся.

– Они спят, пора бежать.

Все обнялись, похлопали друг друга по плечам, взяли из очага по горящей головешке и вышли из-под навеса.

Осторожно, крадучись, но не спеша и поминутно оглядываясь, они направились к дому управляющего.

Первым забросил свою головешку Хуан и показал остальным, куда их лучше бросать. Сделав это, группа отправилась к дороге, ведущей в лес.

Движение по территории ранчо привлекло собак, и они мигом оказались рядом с беглецами, но ни одна не залаяла, узнав в одном из беглецов повара – ведь он кормил их каждый день.

Повар тихонько поцокал языком и позвал их за собой.

Беглецы через полчаса достигли леса и оглянулись назад: пока все было тихо, но, когда они зашли глубже в лес, где находилось дерево, на котором должен был их ждать аче Айрахи. Им открылась потрясающая картина: ранчо полыхало. Расстояние было небольшое, и пламя видно было хорошо.

Ансельмо попросил отца и повара взять собак на поводки и ждать его возвращения здесь, а сам отправился на поиски Айрахи, оставив свою сумку у ног отца.

Ансельмо отошел шагов на сто, он знал, в каком направлении идти, остановился, прислушался и издал звук, похожий на звук боли и ужаса, который издает жаба, пожираемая в болоте змеей. Это резкий звук и слышен очень далеко.

Ансельмо, чутко прислушиваясь в темноте ночи, ждал ответа.

Но ответа не было. Ансельмо понимал, что Айрахи спускается с дерева, где он находился, и даст ему ответ с земли: ведь болотная жаба, попав в пасть змеи, не может кричать с дерева, а только с низу, с земли. И действительно, вскоре раздался крик, наполненный ужасом перед смертью, и даже Ансельмо, привыкший к таким жабьим воплям, вздрогнул, настолько этот звук был похож на настоящий. Ансельмо подтвердил ответным криком, что стоит на месте и ждет Айрахи.

Прошло совсем немного времени, и Ансельмо при свете луны разглядел коренастый, приземистый силуэт приближающегося индейца.

Айрахи подошел к Ансельмо, положил ему руку на плечо и заглянул в лицо.

Ансельмо понял, что тот просит рассказать, что произошло.

Айрахи узнал от Ансельмо, что его отец с ним, а также ещё один человек – друг отца и три собаки, они на поводках, а их преследователи сейчас заняты охотой на большую дичь: они устроили пожар на ранчо и им не до них.

Айрахи одобрил это, но сказал, что собаки – это плохо, их отпустить нельзя – они потом наведут на их след.

– Что будем делать? – спросил Ансельмо.

– Уходить, уходить и как можно быстрее! – ответил Айрахи. Подумал немного и добавил. – Собак съедим по пути, всего три стоянки до "дома" аче и три собаки, зато не будем терять времени на охоту.

Ансельмо повел Айрахи к тому месту, где он оставил отца и повара. По пути Ансельмо понял, что те встревожены остановкой. Собаки попытались залаять на индейца, но повар грозно крикнул на них и они замолчали.