Текст книги "Фронтовик (СИ)"

Автор книги: Владимир Поселягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Ночь, я забрался незаметно на уже тронувшийся эшелон, и прибрал кухню с передком, она в хранилище. Ушла тютелька в тютельку. Там как раз борщ готовили. Эшелон ушёл, а я к своему взводу. Нас перекидывали на южный фланг обороны, к Рославлю, окраины были видны на горизонте. Причём не полноценным взводом, а по отдельному орудию. Не очень хорошо, тут Давыдов крупную ошибку совершил. Сам я остался при первом орудии, и так вот вели бои. Старшина снабжал боезапасом, хотя с ним тоже проблемы были, иногда сидели на голодном пайке. Любил я ночью работать, да, это моё время, немцы тоже оценили.

Рославль немцы взяли на следующий день как мы из окружения вышли, четвёртого августа ворвались на окраины, и там начались ожесточённые бои, но к вечеру этого же дня всё стихло. Наши были выбиты и отошли, разрушая мосты. Те что успели. У нас линия фронта тоже сменилась, пришлось отходить. Я собрал все три орудия вместе, как и повозки, а вот зенитку у меня отобрали, сгинула где-то при отступлении, что мне не нравилось. Кстати, ночами я постоянно бегал в личине волка, чем дальше, тем больше мне это нравилось, всё освоил. Знаете, какая скорость на пределе? У-у-у. На двух ногах такой не достичь никогда. И выносливый. Ещё ночами доставал кухню и доварил борщ, также гуляш, там корова была убита обстрелом, и повар воспользовался этим. Ну и картошку в третьем котле. Пюре намял и сливочным маслом сдобрил. Это мои личные запасы. Кормил взвод с помощью того котла на десять литров, и сковороды с чайником. Вполне хватало. Старшина готовил. Точнее один из ездовых в этом неплох был. Поэтому мой взвод был всегда с горячей пищей. Две недели бои не стихали у Рославля, мой взвод прославился, и серьёзно, но семнадцатого августа поступил приказ, передать всё вооружение и имущество той потрёпанной дивизии, в составе которой мы вели бои, и отбыть в тыл. Наша Двести Десятая моторизованная дивизия, как оказалось, вышла из окружения, и её отправили в тыл, на переформирование и пополнение. К тому же дивизия была переформирована в Четвертую кавалерийскую дивизию, но приказ не дошёл по той причине, что та в котле была. Только недавно вышла.

Странно, что командир той дивизии где мы оборону держали, нас к себе не забрал, хотя мы очень результативны были, но тот этого не сделал, а тут уже поздно дёргаться, когда приказ пришёл. Так что сдали всё, на эшелон, и дальше на Москву, как я понял. Тут прямая ветка. Забрал всех бойцов, хотя те вроде как из других частей, двадцать девять бойцов и командиров, с личным оружием, нас в теплушку, что присоединили к санитарному эшелону и в тыл. Не только нас, тут изрядно бойцов и командиров дивизии было. Уф-ф, хоть отдохну, устал от частых боёв. Мы же подвижное соединение, то тут, то там, а это всё на ноги. Побегать пришлось. Зато немцы серьёзные потери понесли. Доехали до Москвы благополучно, за сутки, там нас ссадили, и колонной в летние лагеря, там палатки ровными рядами стояли. Это я к чему. Недолго радовался тишине, на третий день у меня судьба снова переменилась. Нет, там дальше тоже тишина, просто начальник артиллерии дивизии, взял и направил меня в училище. А на моё место у того лейтенант был, родственник, вот и освободил должность. Тем более я орденоносец, сержант, вполне могли отправить учится. И да, я не старший сержант. Обещать не значит женится, запись в красноармейской книжице не сделана, так что я до сих пор сержант был. Обманул генерал. А тут старшего дали, уже официально, и направили в Москву. Там недавно пулемётно-миномётная школа младших лейтенантов была открыта при артиллерийской академии РККА. Три месяца учили. Юрченко тоже получил такое направление, и мы вдвоём до окраин на попутке доехали, дальше трамвай, и вот она школа. Уже неделю как пашет. Нас оформили и включили в группу, как раз что неделю училась. Пришлось изрядно напрягаться, чтобы учиться. Я разве помню, как в школе младших лейтенантов в Киеве учился? Это когда было? Всё давно стёрлось из памяти, но ничего, тянули. Да я уверен был что не доучимся, кинут в бой курсантов, как немцы подойдут к окраинам Москвы. Однако я ошибся.

Школу так и не эвакуировали куда в тыл, до последнего учились, каждый месяц набирая новый набор. Миномётчики в войсках, особенно командиры, были островостребованы. Вон, сержанты командовали взводами. Да и командиры пулемётных взводов и рот также требовались. Звучали часто сирены воздушной тревоги, нас спускали в подвал, где было бомбоубежище, потом всё продолжалось. Три месяца обучали, всё честно, и вначале ноября, десятого числа, у нас был выпуск, когда враг уже стоял под стенами столицы. Учили плотно, я старался тянуть, но в среднячках держался, в отличники не выбился. Впрочем, это не помешало мне получить кубари, и направление в действующую армию. С Юрченко мы держались вместе. Вообще послуживших уже курсантов было от силы процентов тридцать, а повоевавших среди них, процентов десять от силы. Мы с Юрченко входили в эти проценты. Остальные это недавние школьники, что закончили десять классов и от военкоматов получили направление в это училище. Если возраст позволял. Салаги совсем. В город вырваться особо не получалось. Да и увольнительная всего одна была, не отличник я, на рынке побывал, закупил всего понемногу, заполняя те полсотни кило что свободных было в личном хранилище. От полевой кухни я подумывал избавится, полторы тонны свободного занимает, это с учётом готовых блюд, но пока решил не делать этого. Дефицит пока она. Среди множества минусов, у неё есть существенный плюс, можно готовить на ходу. Для подразделения неплохо, а для меня лично несущественно.

Как видите осень, эту слякоть и морозы, да множество дождей, я пережидал в тёплых аудиториях, в казармах, что мне не могло не нравится. Пережил три месяца на войне вполне благополучно, даже сытно. Кормили хорошо. Училище-то столичное. Да, раз в неделю выезжали на полигон, отрабатывали практику, стреляли из миномётов и пулемётов. Хотя немного, мол, на фронте попрактикуетесь вдоволь. Главное знать матчасть. Чему не радоваться? Есть ещё один момент, я об этом знал и даже подталкивал к решению такого вопроса. Переводчики. Я хотел уйти в переводчики. Жить при каком крупном штабе, питаться со штабной кухни, вполне безопасно, есть немалые шансы дожить до конца войны. Во всех училищах, есть те, кто отслеживает таких знатоков, тут и особисты, и учителя по иностранным языкам. Они и подают информацию кому нужно. У нас в училище как раз немецкий был, ещё преподаватель меня и второго такого знатока, брал в помощники, других обучать. Хорошая практика. Таких спецов берут на заметку, и вот если есть надобность, оформляют направление не по той специальности что изучал, а как переводчика. У меня же что-то не сложилось, когда получил направление, там было указано где я буду служить. Командир миномётного взвода в Сто Пятьдесят Седьмую стрелковую дивизию, что состояла в списках Приморской армии. Слышал о ней, в Крыму воевала. Да и документы, дорожные, как раз и предписывают мне отправится на юг. Удивили. Где Москва, а где Крым? Что, поближе училищ схожего назначения нет? Впрочем, я особо не возражал.

В коридоре спросил у Юрченко, что тоже получил направление:

– Куда тебя?

– Юго-Западный фронт. В Воронеж. Командиром миномётного взвода в Сорок Пятую стрелковую дивизию. Какой полк, пока не знаю.

– Я тоже не знаю. На месте назначение получу. Сто пятьдесят Седьмая, Приморская армия. Это у Крыма.

– Ого. Далеко.

– Знаю.

Оба мы были в новенькой форме, шинели новые, туго обтянутые скрипучими ремнями, шапки-ушанки уже ввели, ну и сапоги, всё новое. Да, мне не повезло с оружием, как многие думали, выдали «Наган». «ТТ» закончились, а их очень ценили. Хотя я этот револьвер, пусть и устаревшее оружие, тоже высоко ценил, поэтому не расстроился. Узнали куда другие парни получили назначение. Не все в миномётчики шли, были и командиры пулемётных взводов. Вообще раньше в батальонах были миномётные роты, но их ещё летом упразднили, и сейчас в каждом батальоне миномётный взвод, в два орудия, и всё. Так что скорее всего и я в какой батальон получу такое назначение. Что важно, в большинстве парней распределяли по фронтам, что недалеко, а вот чтобы в такую даль, то это редкость. Пусть не меня одного заслали, трое нас, двое командиров пулемётных взводов, и я. И все трое в одну дивизию. Стоит ли говорить, что отправится решили вместе? Так что прощались с товарищами и друзьями, за три месяца подружится успели, хотя я старался держать дистанцию. Да я просто взрослее чем эти салаги, это курсанты чувствовали и обращались ко мне уважительно, по имени отчеству. Да и награды видели. Между прочим, мне с ними жутко повезло, ну редко награждали в сорок первом. Тут стечение многих обстоятельство должно быть, вот дважды и было. Так что я редкий везунчик. На своих бойцов миномётного взвода я наградные раза четыре писал. На Юрченко тоже, тот в курсе, помогал, и что? Получили они что? Именно что нет. Так что это тоже на авторитет мой фронтовика влияло.

Попрощавшись, отмечать не стали, в пути будет возможность, сразу на вокзал, ветка на Рязань, там немцы ещё не перерезали, придётся изрядными маршрутами крутится, но доберёмся. Пайки имеем в дорогу, выдали на пять дней, должны добраться. Военный комендант на вокзале обеспечил нам место в вагоне, отправление уже через час, хорошо с вещами были, вскоре погрузились, поезд, что странно, пассажирским был, не военный эшелон, и мы двинули на Рязань. Купе четырёхместное, на трёх полках мы, на четвертой семья из женщины с двумя детьми. Мы с ними припасами делились, пока ехали. Кубари обмыли, я достал бутылку водки. По стакану каждому, храпнули, и дальше продолжать не стали, спать. Да во сне так и прошёл в основном путь. Трижды меняли поезда и эшелоны, пока не прибыли в Новороссийск где и стояла наша дивизия. В домино играли, принимали пищу, и спали, отсыпались от тяжёлых будней учёбы. Я разве что делал зарядку в коридоре, тесно, а надо, кровь разогнать, дать мышцам потрудится. А на четвёртый день у нас вещмешок с припасами спёрли. Пришлось мне своими запасами попутчиков кормить. Ничего, добрались, и дальше проследовали к месту дислокации штаба дивизии. Патруль подсказал куда нам, проверив документы, да видно, что только из училища. Ну меня понятно, в миномётчики, а вот двух других лейтенантов думаете в пулемётчики, как в предписании указано? Нет, тоже командирами миномётных взводов. Было кого ставить командовать пулемётными подразделениями, а миномётчиков остро не хватало.

Выяснилось, что дивизия ещё только передислоцируется в Новороссийск. Нас оказывается должны были морем в Крым доставить и там мы бы вошли в состав дивизии, но за время пути планы поменялись. Молодец командир патруля, знал что часть штаба дивизии уже тут, в городе, хотя сама дивизия ещё в Крыму, перевозят её судами и баржами, правильно направил. Вот так мы и приняли свои взвода. По сути их с нуля пришлось формировать, потери не слабые. Я попал в Триста Восемьдесят Четвёртый стрелковый полк, командовал взводом, усиливая третий батальон. Двое моих попутчиков попали в другой полк, там формировали взвода. Времени хватило, после чего мы участвовали в Керчинско-Феодосийской десантной операции. Начали неплохо, но немцы с румынами быстро оправились, и дальше уже начали давить. Мой взвод со своими обязанностями справлялся на пять с плюсом, если бы не частое отсутствие мин, вообще бы красота была. Впрочем, румыны, а против нас они действовали, оценили точность, с которой их поражали. Наш батальон как раз и оказался на острие удара противника, первый выдержали, второй уже нет, да и я всё выпустил до железки. Как раз меняли позицию, отходили, когда на нас пехота вышла. Не румыны, немцы были. Не отбились, их тупо больше, пусть и поддерживало два бронетранспортёра, оба я подбил из противотанкового ружья, это не изменило ситуации, смели мой взвод, и досталось санвзводу, что был за нами. Ещё и румыны второй линией шли, а эти вообще нелюди.

Нет, в плен я не попал, мы вырвались из полуокружения, раскидывая ручные гранаты, мои личные запасы, просто три ранения у меня, одно проникающее в грудь, а вывел всего четырёх бойцов, тоже раненых. Как перевязывали у наших, помнил смутно, потом вроде качка была на волнах, рёв мотора грузовика, потряхивание на колдобинах, и яркий свет операционной в госпитале. Это уже в Новороссийске было. Выжил, и это радует. В плечо осколок влетел, в грудь пуля и ещё осколок по боку глубокую царапину пробороздил, вот и все мои ранения. Отправили дальше, на моторном катере, и лечился я в госпитале Туапсе. Вот такие у меня приключения. Наград не заработал, зато звание дали, действия моего взвода были замечены и высоко оценены, трижды благодарность получал от командования дивизии, за накрытие важных целей. Так что лейтенант я уже. Вполне неплохо. Из попутчиков, один погиб, ещё при высадке десанта, а второй воюет, и говорят неплохо. Лечится скучно было, хотя раны заживали так, что врачи дивились, а высокое восстановление видимо мне с обортничеством досталось. Поэтому два месяца всего в госпитале пролежал, когда медицинская комиссия решила, что хватит мне на белых простынях лежать и с медперсоналом шуры-муры устраивать. Дважды чуть с поличным не взяли, но две постоянных любовницы у меня было, это есть. Вот так собрался, уже был конец марта, и обратно в дивизию. А та ещё в Крыму, держались. Нормально, ночью переправили, миномётный взвод мне нашли, из двух в один свели, и людей, и орудия, и пошла работа. Ох и скучал я по ней. Хорошо воевали, мне к апрелю новая награда упала. Подтвердили награждение на орден «Боевого Красного Знамени». Вот только получить я его не успел. Накрыли нас всё же при отходе немцы, гаубицами работали. А очнулся в плену. Дивизия отходила, на Тамань переправлялись ночами, мы прикрывали, но как видите сами уйти не смогли.

Не сказал бы что я подобное предполагал, но готовился. Все награды и документы в хранилище, личное оружие тоже, бегал с трофейным «Люгером», так что когда разоружали моё бессознательное тело, мало что нашли. Часы разве что наручные пропали. Шинель всё та же, моя. Только петлицы с формы и шинели срезаны, и звёздочки на фуражке нет. Быстро они. Очнулся я на месте боя, думаю если бы там лежал, так и добили бы. Однако, встать смог, в общую колонну пленных, и погнали куда-то в сторону Феодосии. Три дня гнали, раненых, полуголодных, у меня помимо контузии средней тяжести, что довольно быстро проходила, ещё было два осколочных ранения. От того снаряда, что контузило. Под кожей, они чувствовались. Во время одной из стоянок, ночь была, я достал инструменты и извлёк их, обработав раны и перевязав бок. Румыны, что нас гнали, на раненых не обращали внимания, добивая тех что не мог идти. Помог с ранами один из командиров, тот медик. Дальше к Джанкою, тут уже разделили командиров и бойцов, командиров в вагоны и куда-то перевозили, прочь от Крыма. Мне и дорога с трудом далась, шёл шатаясь, если бы не помогали бойцы моего взвода, потом другие командиры, когда нас разделили, там бы и упал. А вагоне уже отлеживался. Честно признаюсь немного потерял счёт дням, но зато уж чувствовал себя неплохо. Был четвёртый или пятый день пути, часто стояли на станциях, везли куда-то в сторону Польши, то ли Румынии. В общем, я убрал щеколду в хранилище, и отворил створки в сторону. Крикнув своим соседям:

– Ребята, уходим!

Ну и первый сиганул в темноту. Эшелон шёл ночью, насыпь крутая, но перекрутившись, я остановил падение, ничего не поломав. Как я видел, вагон покидали фигурки одна за другой, кто бежал прочь, кто пытался встать, и падал, видимо травмированы. Нужно помочь. Сам хромая, колено отбил, я поспешил к ближайшим командирам.

***

– Одинцов! – окликнули меня. – На выход.

Зевнув, был поздний вечер, спать хотелось, я встал с нар и направился к выходу. Тянуло бок, там швы на днях сняли, но пока ничего, терпимо. Я не арестован, идёт проверка Особого отдела армии, где мы вышли к своим, это Юго-Западный фронт, перейдя передовую. Подозрения конечно вызвало многое, попали в плен, дальше до Джанкоя вели, в вагонах четыре дня перевозили, и бежали у Винницы. Там я собрал восьмерых травмированных командиров, от майора до младшего лейтенант, некоторые ранены до этого были, угнал автомобиль у немцев, и мы за три ночи огромный путь преодолели, что считалось невозможным. И доехали до своих. Причём, на машине. Благо у наших там было наступление, линию фронта выравнивали. Плюс я сохранил награды и документы, мол, спрятал под бинтами. Это тоже подозрительно, поэтому шла углублённая проверка. А спешил я по той причине, что меня наградили, чтобы не зарубили. Да и личное дело чистым было. Вроде всё. Орден уже считай мой, нужно только получить. Надо сказать, нормально допросы шли, без мордобоев, я часто медиков посещал, там встречая других из спасённых. Все мы проходили проверку, хотя пристальный интерес в основном ко мне был. Две недели уже проверяли. В госпитале не держали меня, раны признаны не таким опасными, но проверка шла.

Сейчас же вызвали на ночь глядя в Особый отдел, и сообщили, это сделал следователь, что вёл всё это:

– Мы проверку закончили. Состава преступления не выявлено, более того, была высокого оценена ваша удача, и этот рейд из глубокого тыла к передовой. Однако тщательная проверка показала, что никакого Германа Одинцова не существует. То место жительства, что вы указали, не подтвердило ваше существование.

– Это где это? – удивился я.

– В Сыктывкаре. Сегодня пришёл ответ телеграммой.

– Так я там родился, меня двухмесячного увезли на Поволжье.

– Допустим. Это вы тоже сообщили, но и там о вас не слышали. Что вы на это скажите?

Я пожал плечами. Не думал, что так будут глубоко копать, да и время не то чтобы архивы серьёзные и базы с информацией были, однако всё же нашли моё слабое место, прошлое своё я действительно не могу подтвердить.

– Мы часто переезжали.

– Вы лжёте. Впрочем, вами уже будут заниматься не мы, с нашей стороны к вам претензий нет. Вас отправляют в Москву, там разберутся.

Конвой действительно ожидал, городок, где находился штаб армии, имел свою железную дорогу, и вот попутным составом меня в тыл, в Москву. Интересно даже чем это всё закончится. Да и что за преступление? Ну неверную информацию дал, но звание и награды честно заработаны. Пока еду, стоит внимательно обдумать что говорить. Так и катили на эшелоне. В Москве сразу на Лубянку, там пока вещи принимал дежурный командир, я покосился на ещё одного, молодого лейтенанта, и сказал:

– А я тебя знаю. Ты из немецких диверсантов, тогда в нашей форме были, пограничниками рядились. Встречались…

Это всё что я успел сказать, диверсант не стал дожидаться, когда я полностью раскрою его, и схватился за кобуру. То есть тот не стал с улыбочками объяснять, что это не так, а сразу пошёл на прорыв. Успел застрелить сотрудника местного, в меня стрелял, я упал за стойку, не достал, и ранил ещё двоих, пока его не зафиксировали. Живым брали, только ногу сломали, жёстко пеленали. Тревога по всему зданию стояла, меня за шкирку и в кабинет высокого начальства, знаю этого сотрудника, по прошлой жизни, плотно он со мной тогда не работал, на подхвате был, но опытный сотрудник. Интересовал того именно их коллега, который и не коллега вовсе. Где видел, когда и как опознал? Говорить про окрестности Владимир-Волынска я не стал, тут я в другом месте войну начал, описал что видел их в окрестностях Минска, группа в форме пограничников, я ночью хорошо видел, вот и наблюдал как те взяли в ножи водителей автоколонны советских войск, и уехали на этих грузовиках. Это было, когда я раненый в лесу прятался. Только-только окружение завершилось.

– Ясно, – тот дописал мои показания, и уточнил. – Остальных помнишь?

– Да. Недалеко были, рассмотрел.

– Доложили в особый отдел своей части?

– Да как-то замотался, забыл. Да и потом не до этого было. Время прошло уже и вспоминать не стоило.

– Не согласен, но ладно. Привезли тебя по подозрению в подмене личности. Что скажешь?

– Ошибки нет, так и есть.

– Значит, ты не Герман Одинцов?

– Как меня раньше звали, уже не важно, сейчас я ношу это имя и эту фамилию, этого достаточно. Свои награды я честно заработал, звание тоже, учился в школе, за умелые действия в бою, повысили в звании. Это под Феодосией было, что в Крыму.

– Из детей дворян что ли?

– Нет. Если бы был, я бы сказал. Не вижу смысла скрывать. Майор, давай по-честному? Было происшествие, моя вина, не отрицаю, тут или в бега, или на зону на десять лет. Что я выбрал, ты видишь. Добрался до Барановичей, думал там пересижу, я сирота, знакомый туда переехал жить. Его не оказалось доме, на стройку уехал. Комсомольская что. В лесу переночевал, диверсантов встретил, это другие. Потом сдал их, как встретил, ваши коллеги работали, из Минского НКВД. В Минск вернулся, у деловых сделал паспорт, а там война. Пошёл в военкомат, добровольцем. Да, солгал что разжалованный командир, но миномёт хорошо знал, получил ротный и воевал. Ранили, отлежался, к своим двинул, освободив наших пленных, среди них боец из моего расчёта. Дальше воевал у Могилёва и Рославля. Награды получал. Два ордена это за майора-связиста, тот такие сведенья сообщил, что генерал Видинеев на радостях, один орден за майора дал, другой, что наших спас и вывез на грузовике. Я честно воюю. Да, тёмная история у моего прошлого есть, но я думаю давно искупил её кровью. Ранен был не раз. Вот такие дела.

К сожалению, для майора мои слова – это простое сотрясение воздуха, факты ему были нужны, факты, поэтому отправил меня к дознавателям. Это те, кто физически выбивают признания. Ну и начался ад. Причём не жалели, меня похоже списали.

***

В оптическом прицеле показался офицер госбезопасности, новенькие погоны капитана так и сверкали, я чуть опустил ствол, в грудь целился, и потянул спусковой крючок. Выстрел. Ну вот и всё, это последний из моих мучителей. Три месяца в застенках НКВД, кого угодно сделают крайне мстительной личностью. Выслеживал я их долго, подбираясь, выискивая места лёжки, после чего приводил приговор в исполнение. Всегда это смерть. Это седьмой сотрудник НКВД, из тех что работали со мной, и последний.

Быстро убрав оружие, сильно хромая изувеченной ногой, я покинул место лёжки, и вскоре на своём фаэтоне удалялся прочь. Дистанция полкилометра, пусть ищут. Оружие с глушителем было, оно хорошо глушит, только хлопок слышно. А пока машина покидала территорию столицы, думаю стоит описать, вообще что это такое было. Началось всё не так и хорошо, то ли по ошибке, то ли специально велели, но я попал к настоящим маньякам. А меня за шпиона приняли, натянул личину и в Союз пробрался, где старался честным фронтовиком казаться. Такая официальная версия. Потом спохватились, но поздно. А мясники эти так поработали, что калекой меня сделали, даже моя регенерация не помогала, и перекидываясь в волка оставался калекой. Из трёх месяцев, два я провёл в коме, последствия контузии и ударов по голове. Очнулся в госпитале. От меня постарались избавится. В общем, доказать, что я враг, не смогли, а медицинская комиссия меня комиссовала. Нога левая не гнётся, колено повреждено, два пальца изувечены, рёбра сломанные, травма головы, шрамы по всему телу, хорошо меня отделали, особо не стесняясь применять силу и пытки. Судя по действиям мясников, в живых оставлять меня задачи не ставилось, иначе бы работали более тонко, без следов. Зря меня не убили, я самая мстительная сволочь что была в столице, не жить им, и это факт. Госпиталь покинул уже в середине октября, с бумажкой в руке, что комиссовали. Наград и звания меня не лишали, всё осталось, вот и двинул в управление кадров РККА. Я не только всё оформил как полагается, но даже смог выбить свой орден, тот «Боевик» за бои в Крыму. Он только через неделю прибыл, и я его получил. К тому моменту меня уже вывели из рядов Красной Армии, и я даже получил на руки паспорт, тут же в Москве. Пока без прописки.

А перебрался я в Сыктывкар. Как фронтовику и орденоносцу мне выделили квартиру, пусть дом бревенчатый, но вполне неплох. Устроился я шофёром в лесозаводе, на грузовике возил вахту лесорубов. Травмы есть, это да, но управлять мог, а права мне сделали. Зиму отработал без нареканий, это чтобы в столице обо мне забыли, сразу мстить нельзя, быстро на меня выйдут. Да что это, я даже женится успел, да как-то так получилось. Очень хорошая девушка восемнадцати лет, только школу закончила с отличием, десять классов. Первого я убил быстро. Это в марте было, сказал жене, та в положении, пятый месяц, что иду на охоту, ружьё есть, на несколько дней, в хижине на зимнике переночуем, и ушёл, на два дня. Отгулы у меня были. Сам же со льда реки взлетел и напрямую к Москве, прямо днём. Дальности «мессера» как раз хватило, с пустыми баками садился. Выследил, и убил первого из мясников. Ножом, работал под гопников. Вернулся, действительно кабана добыл, и домой, с соседями мясом поделился, вокруг леса, но всё равно как-то голодно. Хозяюшка моя, Таней её звали, отнесла часть мяса и ливера матушке. Она тут же жила, в городе, частное подворье имели и огород. Причём, у Танюши хватало родственников в городе, всякие тётушки, и дядюшки. Сам я активно пускал слухи, что лечусь. А был план. Да магёныша встретить в лесу под Житомиром, шанс есть, и я не хотел его упустить. Может и не встречу его, ту копию из параллельного мира, которая меня не знает, но надежда умирает последний. Буду ждать. Вот так я и летал к Москве, выслеживая и ликвидируя. В разное время, разными способами, чтобы не вышли на меня. Даже если подумают на меня, то где доказательства? Я далеко живу. Сыктывкар не ближний свет, ровно тысяча километров по прямой. Множество свидетелей подтвердят, что я надолго город не покидал, разве что являюсь фанатом охоты и часто в лесах пропадаю, но ненадолго, два, край три дня, и всегда с добычей. Кстати, на охотников тоже налог наложен, на мясо. Часть добычи приходится сдавать. Я сдаю, всё честно.

Так вот, последнего из своих личных врагов, я уничтожил в мае сорок третьего. Сегодня. Двадцатого числа. Всё, закончил, это ещё хорошо все семеро тут и служили, не перевели куда, возвращаюсь домой, и жду до середины июня, там перебираюсь под Житомир, и буду искать магёныша. Это мой шанс, не хочу его упустить. Тут порядок, покинул столицу, и с песчаной косы, как стемнело, взлетел. За три часа добрался до Сыктывкара, сел на берегу реки, место удобное, не в первый раз пользуюсь, и глухое. Обслужил самолёт, заправил, надо будет запасы топлива пополнить у немцев, в тело волка перешёл и побежал на охоту. Хромая, это да, но нос здорово помогал. Выследил кабана, крупного, и уже в виде человека подстрелил. Пришлось быстро разделывать, потом волокушу делать и тащить к своим, но это для вида, так-то всё в хранилище переносил. Остаток ночи поспал на опушке и часов в десять дня проснулся, а там на попутной машине довезли до дома. Я мясом поделился, шофёр знакомый. А там ждали, двое сотрудников НКВД, и один знакомый, следователь. Он меня не трогал, претензий к нему нет. Всё же вышли на меня. Да ладно, шучу. Тёща была у нас, и соседка по дому. Дом-то на шесть квартир.

Пока те часть мяса готовили на фарш, мясорубка у нас была, да и вообще заготовки делали, отложив ещё часть, сдать мясо государству, я отмывался под раковиной. Водопровод в доме есть, но и всё. Удобства на улице. Для местного времени вполне в порядке вещей. Кстати, мясо я не носил, сами через полчаса приехали и забрали. Тот знакомый шофёр по моей просьбе заехал куда надо, и сообщил. Это не в первый раз, адрес те знали. И насколько я знал, мясо идёт в столовую комендатуры и ближайшие воинские части. Это два тыловых госпиталя, что на территории города были. Да, они у нас есть. Туда мясо идёт и от других охотников. Вот так протираясь полотенцем, я оделся в домашнюю одежду и прошёл на кухню, где заготовками занимались. Стоит описать ту квартиру, что мне дали, даже не комнату. Она из двух помещений, печка одна и топит всё, и готовят зимой на ней, а летом, ну или в мае, как сейчас, на керогазе. Запасы керосина у меня были. В общем, с лестничной площадки попадаешь в коридор, тут вешалка. Справа сплошная стена, за ней соседняя квартира, слева, дверь в спальню где два окна, и прямо дверь на кухню, угловая комната с восьмью окнами, по четыре на две стороны, где и стояла печь. Большая комната. Тут же раковина с краном, но мылся я не под краном, Таня набрала воды в тазик и отнесла мне в спальню, хотя носить тяжести в её положении, всё же седьмой месяц, явно не стоит. Да там немного воды, она потом за чайником сходила и горячей полила. На кухне же работали её мать и соседка. Да они меня и ждали, примерно знали, когда появлюсь. Готовились варить домашнюю тушёнку, уже всё готово было, включая ёмкости. Заготовки на зиму делают уже сейчас. Часть соседке уйдёт за помощь. Немного мяса на фарш пустили, а то закончился. Котлетки будут делать. Что ещё скажу? По тёще, то Таня у неё единственная дочь, муж на фронте, забрали зимой сорок первого, артиллерист, тяжёлый пушечный полк резерва Ставки, крепкий мужик. Так что дочка у неё одна отрада. А тут я, калека, похитил её золотце. А дочка влюбилась без памяти, да и я тоже свою жену обожал, жили душа в душу. Та это видела и особо не лезла, хотя бывала у нас часто, и Таня к ней ходила, не оставляла матушку одну, помогала по хозяйству. Да и я с огородом, он у них не маленький. И другим родственникам помогали, те тоже часто у нас были, мясом я делился не жадничая.

А так готовились к появлению маленького, мальчика или девочки, пока не знали, но шили всё что нужно, от обычных пелёнок, до одежды. Я вот по факту беременности, Танюше подарил швейную машинку, со столом, и ножным приводом, в спальне стояла у шкафа, так что шили на ней часто. Нитки и что нужно я доставал. Да, забыл сказать, с квартирой шёл сарай в комплекте, как и у соседей, у меня так даже с погребом, но использовали его как дровяник. Делал запас дров на зиму и там хранил, когда нужно поднимая вязанки в квартиру. Так все соседи делали. И мне всё нравилось, эта зима просто восхитительная была, лучшая, можно сказать, во всей моей жизни. Даже жизней. Ну помимо глюков. Там и лучше было, но это глюки. Так вот, я вышел в коридор, уже переодевшись в домашнее, когда хлопнула входная дверь, там в прихожей сын соседки, десятилетний Саша скидывал обувь. Явно из школы, судя по сумке.