Текст книги "Сокрушитель (СИ)"

Автор книги: Владимир Поселягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

Глава 6. Снова освобождение девчат.

Отойдя от капитана я не спеша подошёл к девушке в первом ряду, что таращилась на меня огромными глазами. Узнала. Это одна из тех девиц, коих я спас от участи попасть в бордель с белобрысой. Перекличку прекратили, и никто не мешал мне подойти к той, подскочивший охранник толчком вывел ту вперёд из строя. Девушка была в форме военнослужащей, но со споротыми знаками различия, впрочем, как и остальные, однако не командир, красноармеец, скорее всего. Взяв ту за плечо, я сказал на ломанном русском:

– Кто ти есть?

– Красноармеец Светикова, личный номер в лагере два… – громко та начала говорить.

– Ни орать, я ни глухой, – также коверкая слова, сказал я.

Отойдя к капитану, сказал ему:

– Да, эта девица тоже проходит в сводках. По побегу женского лагеря в Слуцке, в июле. Я забираю её для допроса. Хочу изучить строй, может ещё кто знакомый попадётся.

– Ищите, – пожал капитан плечами.

Беликову я уже видел, стояла отдельно от строя, тоже явно меня узнала, кусала губы в волнении, но молча стояла. А так нашёл ещё одну знакомку, причём это она командовала освобождёнными девчатами тогда. Старший военфельдшер. Тоже указал на неё. Пока готовили личные дела этих троих, все трое девчат у моей машины под охраной ожидали, я подписал ордер на то чтобы их забрать, номер моего жетона записали, личные дела выдали на руки, внутри фотографии и все данные, включая документы военнослужащих, что нашли при них, когда в плен брали. Даже комсомольские билеты были. Попрощавшись с капитаном, задарил ему бутылку русской водки, тоже довольным остался, и посадив девчат в машину, двое сзади и одна рядом на пассажирском месте, покинул расположение лагеря. На воротах предъявил разрешение на вывоз, от коменданта лагеря. Так и покатили. Недалеко, километра два проехали, я съехал с дороги, тут овраг, нас никто не увидит, и заглушив мотор «фольца», повернувшись к соседке, сказал:

– Слушай, белобрысая. Я тебя изнасилую.

На меня все трое в шоке посмотрели.

– Второй раз из плена вытаскиваю. ВТОРОЙ. Ну сколько можно?! Ребёнка тебе сделаю, беременных в тыл отправляют. С твоим везением ты и в третий раз в плен попадёшь. А я тебе по жизни обязан, спасла, выручать всё равно придётся. Пока ты в тылу, мне спокойнее.

Тут всех трёх и прорвало, слёзопад, кинулись и обнимали меня. На нервах были, вот и гладил по спинам, разом обнимая всех трёх, дав им спустить эмоции. Для женщин это нормально такая эмоциональность. Пришлось полчаса потратить, но успокоил, потом те приводили себя в порядок, прося не смотреть на них, женщины есть женщины, ещё подождал, и мы отъехали прочь. Укрылись в роще, пережидая окончания дня. Ушли от машины и рядом с родником устроились. Судя по следам не мы первые, какие-то окруженцы его находили. Чуть в стороне две уже пожухлые могилы. А машину сбегал, убрал. Покормил девчат, принеся котелки с едой. Родник, покидая рощу, впадал в мелкую речку, дал девчатам возможность покупаться, что те и делали с удовольствием. Мыло выдал, заодно и постирались. Потом они меня охраняли, пока я спал до наступления темноты. А как стемнело я всех на «Шторьхе», еле по грузовой марке вошли, перевёз в расположение дивизии. Была бы белобрысая одна, проблем бы не было, можно слетать к Бресту, а тут без вариантов, вот и скинул проблему на комдива. Написал рапорт, перед тем как спать лечь, как освободил девчат, там в принципе правда была, кроме острых моментов по перемещению. Все три личных дела передал белобрысой, сдаст особистам. Я просмотрел, нормально, с немцами не сотрудничали, использовались в госпитале при лагере для лечения бойцов и командиров РККА, попавших ранеными в плен. Это две, та которую я первой опознал, связисткой при штабе, да и то не нашей дивизии.

– В той стороне село, там штаб нашей дивизии, держите фонарик, вас встретят. Вон уже тревога с нашим прилётом поднялась.

Отправив девчат к селу, тут километра два, снова поднялся в воздух и полетел напрямую к Бресту. А что, времени хватало, час потратил на полёт чтобы девчат достать, не так и далеко по прямой, если честно, так что оставшегося ночного времени мне вполне хватило добраться до Бреста. Передовую снова на уменьшенных оборотах перелетел, спускаясь и планируя. Причём я ещё на дозаправку садился. Да и на месте заправив самолёт, как раз светать начало, когда я его в хранилище убрал, и снова оседлав одиночку покатил прочь от трассы, где и сел только что. В лес соваться не стал, в овражке устроился, сделав днёвку. Пять часов сна себе дал. Будильник рядом.

Сработал тот точно, отключив этот звон, искупался в речке, мелкая, три метра шириной, зато освежился и окончательно проснулся. Снова на себя всё немецкое, комбез, пилотку, сапоги, оружие, даже пригладил, чтобы хорошо выглядеть, ладно ещё бриться не надо, рано, пушок лёгкий есть, но и только. Достал «фольц», так и покатил к городу. Он в шести километрах находился. Въехав в город, тут даже поста на въезде не было, глубокий тыл, даже ностальгию испытал. Всё так знакомо. Остановив патруль из трёх солдат, командовал ими унтер, показав жетон, и спросил:

– Где тут русский госпиталь, где лечат русских офицеров из крепости?

К счастью, унтер тут хорошо ориентировался и довольно подробно описал куда мне ехать. Так что включив скорость, мотор я не глушил, покатил к окраине города. Даже скорее за город, там небольшой военный городок рядом с крепостью, вот там и был развёрнут госпиталь. Под охранной конечно же. Показав старшему жетон, пора кончать с этой порочной практикой, на ниточке же всё, стоит только проверить по номеру и станет ясно, что жетон считается утерянным, и тогда амба. Надо ещё добыть. У меня этот единственный остался. Так вот, показав старшему охраны жетон, и тот лично проводил в палату Гаврилова. Он ещё тут, слаб, но уже может ходить. Кто мне нужен, унтер знал, майор был известен, как один из последних защитников крепости, поэтому и сопроводил. Сам майор встретил нас сидя на койке, с хмурым видом окинул взглядом. Да уж, не сбежишь, решётки на окнах, тамбуры с дверями и охраной. А так тот меня явно не узнал. Да и поди вспомни новобранца, которого и видел мельком.

– Я забираю его, – сказал я унтеру.

– Причина?

– Русские взяли в плен оберста Вагнера, из штаба группы армий Центр, и в обмен требуют этого майора. Генерал Фон Бок лично приказал доставить майора в Минск.

– Почему в Минск?

– Не знаю. Не довели.

– Ясно. Нужно вызвать моего начальника и составить лист, иначе не будет разрешения покинуть госпиталь.

Мы уже вышли из палаты, под злым взглядом Гаврилова, он тут считался буйным, фанатиком, и направились всё оформлять документально. Час на это убили. Я ещё выпросил за шоколадку солдат для охраны, пока до аэродрома довезу майора, дальше того якобы воздухом отправят. К счастью, получилось, майора связали, руки сзади, выдав чистую форму командира без знаков различия, хотя тот всё равно на скелет был похож, солдат рядом сел с карабином в руках, и мы, покинув госпиталь, покатили в сторону аэродрома, где он находится мне было известно. А на дороге, я выискивал место, где избавится от солдата, и на железнодорожном переезде вдруг увидел во встречной машине, явно от аэродрома едут, двух генералов на заднем сиденье «Мерседеса». Да это просто праздник какой-то! И сопровождения нет. Ну да, тут от аэродрома до окраины Бреста километра три. Среагировал я мигом, машина пошла юзом, отчего пассажиры ткнулись в спинки передних сидений, а я уже стрелял из револьвера, благо ничего не мешало. Негромкие хлопки выстрелов и в лобовом стекле «Мерседеса», повивалось две аккуратных отверстия, напротив шофёра и пассажира рядом, в форме офицера, со знаками различия капитана. Гаврилов уже боролся с конвойным, навалившись на того, и вцепившись зубами в ухо, руки-то связаны были, поэтому быстро выбираясь наружу, я выстрелил в голову солдату и подскочив к встречной машине, та дёргаясь встала в двух метрах от «фольца», тихо ехали, стал бить генералов, да по голове, вырубал рукояткой револьвера. Один с бинтом на левой руке всё выбраться пытался, уже дверь открыл, другой открыть кобуру, но не смогли, вырубил. Вернувшись к своей машине, резанул подставленные майором верёвки и быстро сказал:

– Садитесь за руль машины и следом за мной.

Дальше перекинув унтера, что сидел за рулём, на соседнее сиденье, на тело капитана, завёл машину и быстро развернувшись, покатил в сторону аэродрома, «фольц» за мной, но не доехал, раньше свернул на просёлочную и стал удалятся прочь от города. Хорошо переезд не охраняемый, кроме двух сельчан на арбе, свидетелей нет, но нужно валить. Скоро генералов будут с собаками искать. Я опознал пока одного, второй по авиации, незнаком.

***

Вполне ожидаемо сидя в камере, я кидал мелкий мячик о стену и ловил на отскоке, нарабатывал реакцию. Всё равно одиночка, куда меня привели час назад, свидетелей нет. Семь дней как я генералов взял. Это были генерал-майор Харпе, командир Двенадцатой танковой дивизии. Он ранен, рука на привязи, на излечении находился, и генерал Люфтваффе. Тот только из Берлина, где получил генеральское звание. А медаль Героя мне не дали, снова орден «Ленина», второй уже, и почему-то «Красную Звезду». Ею лично Берия награждал, за спасение своих сотрудников, но не уточнил каких. Звезду Героя Гаврилов получил, как старший командир в этой операции. Вот такой финт, и мой комдив, получивший звание генерал-майора и также Золотую Звезду, с орденом «Ленина», ничего поделать не смог. Думаю, это кто-то так отомстил за ту радиопередачу, могли всех трёх к этой награде представить, но вот зажлобились. Я запомнил, даже узнал кто подсуетился. Вообще, как мы прилетели вчетвером, что было очень тяжело, не рассчитан самолёт на четверых, вес запредельный для «Шторьха», так плохо говорить, но хорошо майор такой худой, после выгрузки я отогнал самолёт в сторону, убрав его в хранилище, вернулся к генералам, что охранял Гаврилов, тут и бойцы из села на шум прибыли на двух машинах, я предъявил старшему лейтенанту приказ комдива, и срочно нас из штаба дивизии на ближайший аэродром, и оттуда транспортником в Москву. Я уже был в своей форме красноармейца при наградах. Нас четыре дня опрашивали, рапорты писали, мои как приключенческие романы читали, я особо там не лгал. Сказали войдут в анналы разведки. Быстро всё сделали, и вскоре наградили. Шум в прессе от захвата двух генералов стоял просто огромный. Союзники завистью исходили, сам видел в Кремле. Гаврилов ухоженный, поработали над ним, в новой форме полковника, через звание перескочил, но худой, все знали, что он из плена, однако получил награду. По совокупности, и за оборону крепости и за генералов, а меня вот так прокатили. Разведка на меня вышла, предложила к ним перейти, там добровольцев берут, но я вежливо отказался, меня и в дивизии неплохо кормят, две высших награды получил. Как ни странно, настаивать не стали. Комдив в столице задержался, а меня на поезд и обратно служить. И сняли с поезда уже на следующей станции, и обратно отправили. Гаврилова из Кремля в госпиталь на долечивание, а меня вот в камеру. Лубянки понятно. Интересно, что мне будут шить? Работу на противника или мародёрство? С них станется.

Переночевав в камере, я утром после завтрака, был отконвоирован в кабинет следователя. К слову, ел своё, а что принесли выплеснул в парашу. Эту бурду есть я не смогу, только в крайнем случае, до которого очень далеко. Запасов много. В кабинете был старший майор НКВД, со смутно знакомым лицом, который вставая из-за стола, велел конвойному:

– Оставьте нас.

Подойдя, тот обнял меня, говоря:

– Ну здравствуй, пропажа.

– А я вас помню. Управление НКВД, блокированное диверсантами в Бресте.

– Точно. Кстати, я на тебя представление написал, пока ещё в госпитале лежал, только с фамилией ошибся на одну букву. Уже исправил, как опознал тебя по той радиопередаче, сразу нашёл. Товарищ Берия вчера тебя лично ею награждал. Хотя ты и сам не промах, вон, три награды, две из которых высшие. Слышал про генералов, молодец. Сам я не давно из госпиталя, повторно ранили при обстреле с самолета, через сутки как мы тогда расстались, вот две недели как на службу вернулся. Садись, пообщаемся.

Отвёл тот меня не к служебному столу, а к дивану, где было отдельное кресло и столик, зона отдыха такая. Судя по подушке, майор тут и спал. Нам принесли чай, и мы общались, я описывал что там было после того как мы расстались.

– Конечно эта радиопередача сильно ударила по тебе. Политуправление копытом бьёт, жаждет твоей крови. Думаю, это их работа с твоим арестом. Я как узнал, решил тебя первым на разговор вызвать, а так должен следователь работать, не мой отдел, тут я не решаю.

– Не страшно. Отобьюсь. Хотя просьба одна есть.

– Говори.

– Я трёх девчат вывез, а когда вернулся через сутки с генералами, то узнал, что их срочно куда-то забрали ваши коллеги. Без обид, если с белобрысой что случится, я выжгу ваше гнездо. У меня химический танк есть, а белобрысой я жизнь должен. Она меня спасла. Не постесняюсь применить эту огнемётную машину.

Что есть, то есть, выкладывая на островке большую часть бронезапасов, чтобы забрать два средних танка и один тяж, по сути в хранилище осталось всего три бронемашины. Это химический танк на базе «Т-26», потом «Т-40» с автоматической пушкой и «БА-10М». Вполне хватало. Хотя опустошать так от запасов хранилище очень не хотелось, вдруг погибну? А если всё же чуйка ошиблась, и новая жизнь последует, так что, терять запасы на островке? Самому жаль. Жаба душит.

– Своих не пожалеешь?

– Пока меня или белобрысую не тронут, ваши коллеги мне свои, посмеют тронуть, бить буду насмерть. Врагов не жалею.

– Хм, похоже не шутишь.

– Да я вообще не особый любитель пошутить.

– Как зовут твою подопечную? – вставая тот прошёл к столу, к телефону.

– Анна Беликова. Из плена я её вызволил, а из расположения Сорок Второй стрелковой дивизии Брянского фронта, её с двумя коллегами по несчастью, забрали. Восемь дней назад.

Пока тот наводил справки, вдруг раздался стук в дверь и не дожидаясь ответа зашёл старший лейтенант госбезопасности, что недовольно глянул на меня, сидевшего на диване, закинув ногу на ногу и пьющего ароматный чёрный чай. То ли недоволен ответствуем чинопочитания, то ли моим присутствием здесь. А может и тем и другим.

– Товарищ старший майор, – с независимым видом обратился тот к хозяину кабинета, хотя недовольные нотки в голосе я уловил. – Подследственный находится в моём введенье. Почему меня не поставили в известность, когда вы решили поговорить с ним?

– Кравцов, этот боец мне жизнь спас, и ещё шестнадцати сотрудникам Брестского управления. Закидал диверсантов гранатами, что нас блокировали. Я этого бойца лично к награде представил, вчера он её получил. Хотел поблагодарить его за спасение, раньше как-то не до этого было, да и ранен я.

Хозяин кабинета таким образом намекал, что он мне должен, и по сути я нахожусь под его защитой, что не понравилось уже мне. Буду работать, валя тех, кто будет вести жёсткий допрос, это может ударить по майору. А старлея я видел вчера, когда у меня описывали имущество. Наград-то на груди не было, я снял и убрал в хранилище, когда меня обратно в Москву везли, а им запротоколировать нужно. Никаких документов у меня тоже не было, всё убрал.

– Да-да, на связи… – вдруг воскликнул майор, и стал внимательно слушать, вставлял два слова, «да» или «нет». «Нет» меньше всего. Под конец, «твою мать, кто приказал?». Вот это мне сильно не понравилось.

Поставив чашечку на блюдце, я скинул ногу с ноги, и чуть наклонившись вперёд, сказал, глядя майору в глаза:

– Если с белобрысой что случится, найду и того, кто приказал и того кто исполнил.

– Не пугай, – с хмурым видимо отмахнулся тот. – В порядке твоя девчонка, проверку уже прошла, направлена обратно в медсанбат, где раньше служила. Две другие тоже по своим частям.

– А чего тогда разволновались? Мне это не понравилось.

– Беликова была посажена на эшелон два дня назад, с которого её сняли.

– И кто?

– Не знаю. Но в нашей форме. Выясняют.

– Гражданка Беликова была задержана по моему приказу, – нарушил молчании старлей, что ещё находился в кабинете.

– А ну да, и меня с эшелона сняли, – покивал я, разглядывая старлея как вошь, размышляя раздавить его сразу или чуть попозже – Мог бы и догадаться по почерку.

– Задержанный, помолчите, – приказал тот.

– Да ты бессметный я смотрю? Тигров тоже кормить будешь, заходя в клетку?

– Так, вы оба, вон из кабинета, – решил майор. Хорошее решение, тот показал, что он тут нейтрал, ни за кого.

Я вышел первым, дальше руки за спину, и конвойный повёл куда-то на этаж выше, мы на втором были, тут третий. Хотя нет, даже на четвёртый поднялись. Завели в кабинете, на табурет усадили, пока старлей за столом устраивался, конвоир за спиной моей ждал. А ждал, когда два сержанта зайдут, с закатанными по локоть рукавами. Классика. И табурет тут в самую тему, хотя по обстановке вводил в диссонанс. Конвойный вышел, и старлей, открыв дело, задал первый вопрос:

– Гражданин Батов, как вы пересекли линию фронта?

– Закрытая тема. У вас нет уровня допуска к ней.

– Гражданин Батов, дело государственного значения. Мы тут не в бирюльки играем, а занимаемся своей работой. Не хотите по-хорошему, будет по-плохому.

Кивок подбородком и меня сбило со стула мощным ударом, причём встать не дали, ногами работали, профессионально сапогами обрабатывая. Я даже достать оружие не мог, прикрывал локтями рёбра, крутясь по полу. По голове пару раз прилетало, это ясно показывало, меня списали, внешний вид мой их не волновал совершенно. А я был в бешенстве, не дай бог белобрысая через это прошла. Наконец я изловчился и подбил ноги одного, отчего сержант рухнул на спину, ловко перекатившись через голову, и достав из хранилища «Наган» с глушителем, я его уже приготовил, выстрелил в пах второму, а когда тот согнулся, держась за раненое место, в голову. Всегда считал патроны к этим револьверам маломощными, а тут мозгами полкабинета забрызгало. Особенно потолок. Снизу-вверх же стрелял. Встав, пошатываясь, работали недолго, но натворили дел, всё тело болело и дважды выстрелил в первого сержанта, в грудь и голову.

– Замри, – направил я оружие на старлея, что пытался вытащить пистолет из кобуры. – Беликову тоже также допрашивали?

Взгляд у того вильнул, на что я понимающе и зло усмехнулся, и велел открыть сейф. Впрочем, сам открою. Разоружил того, связал руки за спиной, кляп, и открыв сейф, быстро среди кучи папок дел нашёл нужную. Найдя запись «был применён спецдопрос», поискал и нашёл дела двух других девчат. Тоже тут. Дальше раздевшись до нога, заблокировав дверь, достал молоток, кляп не дал стерлею орать, и банально забил. Все стены и потолок в каплях крови был. Потёками. Кусок кровоточащего мяса, и живой ещё. Какой живучий. Ничего, пропустив того через то что прошли его жертвы, выдернул кляп и стал допрашивать. Так узнал кто отдал этот приказ. После этого добил, размозжив голову. Все три тела убрал в хранилище. И не только те четыре дела, включая моё, а вообще все. Дальше вытер себя мокрым полотенцем, смывая кровь, для таких дел и приготовлено, дважды прошёлся, включая голову, и снова надел форму. Подойдя к столу, снял трубку с телефона и услышав голос дежурного, имитируя говорок старлея, сказал:

– Это Кравцов. Приведите ко мне трёх подследственных. Беликову, Светикову, и Ижову.

– Будет сделано.

Положив трубку, я постучал в дверь, и конвойный, что ожидал снаружи, не обращая внимания на привычные звуки допроса из кабинета, зашёл. Мощным рывком втянув его в кабинет, коленом в живот, и по затылку ребром ладони. Убивать сразу не стал, форма нужна. У меня не было в запасе формы сотрудников НКВД. Зря, как оказалось. Переоделся, почти мой размер, чуть-чуть рукава длиннее, ремень застегнул, свернул тому шею и в хранилище. Конвойный не был вооружён, крепкий такой. Покинув кабинет, я стал ожидать рядом с ним, натянув фуражку до глаз. А когда появились трое девчат, руки за спинами, побиты, следы на лице, так и шли, к счастью сопровождало их двое. Хотя конечно я ожидал одного, надеялся, но это лучше, чем трое. Один вышел вперёд, кивнув мне, синяки ещё на моём лице не проступили, краснота пока, и открыв дверь зашёл в кабинет, доложить, что доставлены подследственные. Но упал внутрь, получив пулю в спину. Коридор по счастью пуст был, хотя тут постоянно народ шастает. Второго, я вырубил, рядом стоял. Девчата, о радость, орать не стали, опознали меня. Затащив второго в кабинет, убрал их сразу же в хранилище и выйдя в коридор, закрыв дверь, негромко сказал девчатам:

– Идём к выходу. Я вас конвоирую, иначе живыми нам это здание не покинуть.

Конечно через парадный вход нам не выйти, там дежурный, без спецпропуска не пройти, но мы вышли на задний дворик, ещё и дверь один придержал. Приметив новенький лимузин «ЗИС-101А», открыл дверь, усадив девчат и устроившись за рулём, тут запуск с кнопки, повернув ключ и нажал на запуск двигателя. Стартер прокрутил, но завёл его, двигатель почти остыл. Вот так тихо стронувшись с места, мы подъехали к воротам, проверять даже не стали, сразу их открыли, и вот так по улочкам к окраине и в лесок. Машину бросили на лесной дороге, а некуда убирать, места нет, та две с половиной тонны весит, а у меня свободно чуть больше двухсот. Надо от трупов избавится. Кстати, угнал машину Берии, понял это по планшетке, что девчата нашли на заднем сиденье. А куда у того «Паккард» делся? Снова в ремонте? Тут опять рёв и слёзы. Ожидаемо. Те понимали, что могли не выйти из Лубянки, да и старлей им прямо говорил об этом. Одна из девиц подверглась групповому изнасилованию той тройки, что я ликвидировал. Светикова. То-то походка такая корявая была. Она больше всех ревела, узнав, что я убил её обидчиков. Девицей была, первые те у неё. Наши хуже немцев оказались. Наконец, когда те успокоились и я сказал:

– Документы ваши у меня, с направлением на службу и дорожными, в личных делах нашёл, берите, сейчас выдам всё что у вас забрали, и езжайте по своим частям, забудьте то что было, как страшный сон. А тебе белобрысая последнее предупреждение. Чтобы такого больше не было.

– Это не я виновата, – тихо сказала та.

– Ну может и косвенно я, – легко согласился с той скрытой претензией.