Текст книги "Сокрушитель (СИ)"

Автор книги: Владимир Поселягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

Глава 14. Госпиталь, и новая служба.

Лечение проходило штатно, я разрабатывал ногу, не перетруждал, но ходил, чтобы мышцы не застаивались. Раны обе розовой кожицей покрылись, зарастают, поэтому стараюсь не повредить. Шли дни за днями, зима подкидывала проблем, морозы, метели. Выступления на радио у меня были, шесть раз, по десять песен. В основном о любви, о жизни, о войне не пел, пару спел и достаточно. Где повторял по заявкам слушателей, но больше новых. Очень положительно они были встречены. Да что положительно, с восторгом. Как-то узнали, что я лежу, несли разные вкусности, пирожки, яблоки мочёные, я честно делился с товарищами по палате. Нас тут шестеро лежало, небольшая она, тесная. А вообще дело было так. Через три дня после выступления пары фигуристов, за мной прибыла машина, я был предупреждён, форму выдали, не мою, но вполне по размеру, и отвезли на радиоцентр. Там довольно жёстко прописанные инструкции. Меня опросил диктор в эфире, я дал свою биографию, сирота, награждён орденом за уничтожение двух батальонов противника, полторы тысячи, про трофеи ничего не говорил. Больше лишнего сказать не дали, исполнял. В остальные пять раз приезжал только на исполнение. Причём, прослушанные заранее песни, одобренные цензурой. Сейчас их пела вся страна. Бодрые, а такие всегда любят.

В общем, наступил февраль, и седьмого февраля, я свободно прошёл медкомиссию, и был свободен аки перс. Некоторые из ранбольных рвались на фронт, старались раньше пройти медкомиссию, недолеченными, показывая, что у них всё в порядке, некоторые проскакивали, хотя врачи думаю всё понимали. Я не из таких, если лечится, то по полной, поэтому пока врач сам не сообщит что пора на медкомиссию, сам предлагать не буду. А смысла не вижу. Какой из меня боец в полуживом состоянии? А вот так направили, прошёл и свободен. Тем более три недели забега, фактически на ногах жил, давали о себе знать, ноги болели на местах переломов, да ещё осколок прошёл рядом с костью. Снимок мне делали, кости не задеты. Ювелирное попадание. А пока лечился, боли прошли, нормально хожу. В смысле, на одно ноге прыгаю на костылях, но факт, даже мороз не даёт о себе знать, кости не ломят. Везде надо свои плюсы искать, вот и тут переломы долечил. Дальше получать форму. Это моя, вон пробоина зашита на галифе, хорошо отстираны, гимнастёрка тоже моя, как и вещмешок, бирка нашита чтобы чужому не ушла. Фуражки тут нет, она в хранилище, в лесу я зимней меховой пользовался. Быстро скинув госпитальную одежду, натянул байковое тёплое бельё, галифе, потом прикрутил к гимнастёрке орден, точно на то место где положено носить, и надел, застегнув сверху командирский ремень, сгоняя складки назад.

– Орёл, – сказал завхоз.

Стоит отметить, что с формой немного беспорядок был. Нет, тут всё в порядке, выдали-получил, вещмешок, внутри котелок, кружка, ложка, полотенце и фляжка, всё что положено. Просто, когда меня ранили, я был в утеплённой форме, сверху маскировочный белым костюм. Треух белый и валенки. Они из будущего, в морозы какие стояли, как без них? Поэтому, посещая штаб дивизии, я переоделся в своё, бойца НКВД, а покидая, снова в утеплённое, и дальше работал по немцам. Потому раненый я переоделся, продырявив галифе где рана, и там выполз на дорогу. Ком окровавленной одежды до сих пор в хранилище, надо будет достать, отстирать, да зашить. Хорошая одежда, тем более у меня её мало. Форму надел, мне выдали шинель, валенки и шапку-ушанку, это не мои, но всё как новое, хорошо иметь с завхозом приятельские отношения. Вот так посетил палату, прощаясь с товарищами, забрал вещи из тумбочки, убрав в вещмешок, документы уже у меня, выписка из госпиталя, и прямиком в комендатуру. Хм, вроде из НКВД был, а теперь в Особом отделе, а они через армейцев. Странная схема. Там старлей сидел, я к нему и так, и эдак, часы наручные и шоколад предлагал, а тот ни в какую, меня достаточно ясно и жёстко прописали в особую группу. Майор тот подсуетился, побывал. Он мне так всю малину изгадит. Самое интересно, есть приказ, бойцов НКВД, направлять в Особые отделы или в армейские подразделения НКВД, а эти группы, они чисто армейские, именно армейского подчинения. То есть, меня выводят из подчинения НКВД, из одной структуры в другую. И мне это не нравится. Может это не афишируют, но у бойцов НКВД пайка больше, и довольствие выше. Мне и в Особом отделе выдавали. Есть что терять.

Пришлось брать направление, на довольствие бланк, идти на склад получать припасы на три дня, и оттуда сразу в управление НКВД, где шлёпнул направление на стол перед дежурным, сообщив:

– Меня из состава войск НКВД переводят в армейцы. Я такого желания не имею. Хотелось бы получить нормальное направление.

Сам я сменил перед эти шапку-ушанку на фуражку, чтобы показать, что из своих. Дежурный, лейтенант госбезопасности, изучил направление и отрицательно покачал головой.

– Тут ничего не сделаешь, если направили, то должен служить. Это всё согласовано. Ты уже третий, кто приходит недовольный назначением.

– Армейцы накомандуют.

Сняв фуражку, я повертел её в руках, и положив на стол дежурного, теперь они мне не свои, и направился к входу. Снаружи надев зимнюю шапку, и повесив на левое плечо вещмешок, заторопился прочь. Нужно на вокзал, узнать есть попутный эшелон или нет. Выяснилось у коменданта, что как раз отходит эшелон, по нужному мне направлению. Едва успел. Тот уже начал движение, ничего, заскочил в теплушку, тут двери приоткрыты были. Старшему, в звании старшины, предъявил направление, и мне выделили место, хотя свободных по сути и нет. Ничего, потеснимся и доедем.

Путь занял не так и много времени, эту стрелковую дивизию срочно перебрасывали, дали зелёный свет, поэтому один из её эшелонов вскоре прибыл на место. Пока батальон разгружался, я к коменданту станции, узнал куда мне, и направился в штаб фронта. Да, мне было нужно туда. Дальше уже на месте со мной определятся. На дорогу до штаба ещё полдня потратил, можно было бы быстрее, тут всего километров двадцать было, но я в лесу баньку достал, одежду свою зимнюю окровавленную постирал, сушится повесил, сам намылся, после госпиталя банька очень желанна. Отмыл её после использования, снова раскочегарил до следующего раза, воды долил в баки, и убрал. Ну а там и добрался на попутке, что поймал, выйдя на дорогу. От меня до сих пор банным духом несло. Ну и чуть пивом. Баня и без пива? Время на ветер. Дежурный вон принюхивался, однако изучил моё направление, наморщил лоб в раздумьях, и не совсем уверенно велел идти к особистам. Там да, встретили, изучили направление, и перенаправили в разведотдел. Там оформили все бумаги и сменили мне удостоверение на красноармейскую книжицу. Я же говорю, в армейцы переводят. Узнали какая машина идёт в нужную сторону, обещали завтра посадить. А вечер был, устроили в казарме, и утром действительно отправили. Даже не покормили, выдали банку рыбных консервов, да два сухаря и всё. А чаю?

Путь не близкий оказался, машина полная, сидим в тесноте, мотает нас синхронно на кочках и ямах. Если где застреваем, выпрыгиваем и толкаем. Часто наносы снежные встречаются. Солнце слепит, отражаясь от белоснежного снега. Так и ослепнуть можно, вполне реально. Дважды машину пришлось менять, но я прибыл на место. В ста километрах от штаба фронта, в одну из армий, где и формировалась и уже работала та группа, в которую меня направили. Сначала в штаб армии, оформили, и там представитель разведотдела, а эта служба курировала группу, сопроводил, чтобы представить командиру и бойцам. Тем, кто на месте. Встретили меня неоднозначно. Насторожено. Что вообще из себя представляют такие группы? По сути это отдельная рота автоматчиков, усиленная взводом батальонных миномётов. Четыре взвода, где-то сто двадцать-сто тридцать бойцов. Отдельный взвод миномётов. Поддерживает там, где нужно. Не знаю кто занимался формированием таких групп, но неплохо продумано. В каждом отделении ручной пулемёт, шесть-семь «ППШ», карабины, плюс в каждом взводе пара снайперов, один расчёт ротного миномёта, и один расчёт «ПТР». Универсальное подразделение. Ошибкой было их поручить армейцам, но что сделано, то сделано. Группа в стадии формирования, всего две недели как начали, но уже работает. Рота стоит не совместно, распределена повзводно на всём протяжении позиций армии. Один взвод рядом со штабом армии, тут же командир роты и миномётная батарея. Именно сюда меня и привели, но подразделения не было, их куда-то дёрнули. На базе остался ротный старшина, куда же без него, хозотделение, что ему подчиняется и один из бойцов взвода, тот подвернул ногу, с тугой повязкой хромает, потому и остался на базе за дежурного. К слову, рота сформирована едва на шестьдесят процентов, пополнение продолжает поступать. Вроде меня. Кстати, а снабжают роту похоже по высшему шику. При этом рота числится именно за разведотделом, и начальник охраны тыла свои просьбы сначала туда отдаёт, а от них уже спускают приказы в саму роту. Интересная система, да? Вот и я озадачен. Такое впечатление, что эти роты создавались с долгоиграющими планами. Вполне возможно их специально тренировались на наших тылах, чтобы потом бросить в тыл уже к немцам. Там помнится только один генерал и успел провернуть такой финт.

Что по встрече, то дежурный боец, хмуро глянув на меня, сопровождающий представил и уже ушёл, и сказал:

– Сам видишь, нам на два взвода всего две хаты выделили, друг у друга на головах спим. Место постоя сам ищи.

– Хорошо.

Меня это особо не обеспокоило. В списки роты внесли, в каком взводе служить буду не знаю, это ротный решит, тут такое правило образовалось, так что пока к ротному старшине направился. Вообще, штаб армии расположился в небольшом сельце на сотню домов. Тут и тылы и всё остальное. Места действительно немного, дома переполненные. Почему землянки не выроют, вон роща в полукилометре, и место будет и безопаснее, не знаю. Тем более немцы налёты устраивают, видел следы и разрушенные или сгоревшие дома, одни закопчённые печки остались, если уцелели. У старшины получил тёплое обмундирование, белый маскхалат, вместо шинели телогрейку, но утеплённую, я такую ещё не видел. вещмешок, не обычный солдатский сидор, а нечто другое, заметно больше и с кармашками по бокам. На рюкзак туристический похож. Сколько живу и воюю, а вижу их впервые в армии. Выдал сухпай на три дня, личные вещи. В общем, всё необходимое. Из оружия. Нож разведчика, новый «ППШ» и два запасных диска. Патронов пятьсот штук. Три гранаты «Ф-1». Я попросил у старшины список, узнать, что должны выдавать бойцам нашей группы. Она не ротой называется. Тот с трудом выдал. Не хотел, но обязан по первому требованию. Изучив, постучал согнутым пальцем по паре пунктов, где мне не выдали необходимого, оказалось, у каждого бойца свой полевой бинокль, и должны выдать спальное одеяло, с подбивкой, что можно использовать как подстилку или одеяло. Чуть ли не спальник зимний. Спать на снегу с ним можно. Тот кривясь, но выдал, я расписался в получении, сообщив, что о его махинациях сообщу ротному. А вот тут тот забеспокоился, но я собрал вещи и покинул избу. Старшина устроился с миномётчиками. Сообщив дежурному, что устроюсь в роще, я покинул село, через пост, чтобы видели, что ушёл, и дошёл до рощи. Тут кстати лыжи пришлось надеть. Тоже выдали с имуществом.

Роща пуста, что удивительно. Свежих следов нет. Сначала я ушёл вглубь, жаль ёлок нет, натоптал полянку, нарубил лапника, сделал из плащ-палатки подобие шалаша, костёр развёл, вот, видимость лагеря есть. Сам отошёл и достал домик, где и устроился. На своих следах установил пару сигнальных мин. Поэтому, когда вечером, где-то часов в девять, вверх шипя взлетала ракета, я как раз спать решил ложится, но тут мигом отдался, вооружился, пистолет-пулемёт почистил и зарядил ранее, убрал домик и рванул к шалашу, куда как раз подходило четверо. Недовольный командир группы, в звании капитана, не понравилась ему моя ракета, и трое бойцов. Мог бы и посыльного прислать, чего сам пришёл? Оказалось, постояльцев мне привёл. Вот прям рад. В общем, капитан со мной знакомился, выяснял кто я и откуда. Песни тот мои не слышал, радио тут нет, провода оборваны, выяснил, что я уже работал с немцами, оттуда сигнальные ракеты, трофейные, то что уничтожил два батальона явно не поверил, но принял информацию, что я боец-одиночка.

– Это как раз не очень хорошо, у нас тут командная работа. Будешь осваиваться в команде, – решил тот. – Решил, что будешь служить в третьем взводе у лейтенанта Свиридова. Завтра машина, вас отвезут.

В общем, оставлять меня в первом взводе, что и стоит в одном селе со штабом армии, тот не стал. Это хорошо, лучше держатся подальше от начальства, а не то я тут половину перестреляю. Третий взвод располагался в тридцати километрах, почти на фланге нашей армии. Завтра туда машина идёт и нас отвезут. Да, те трое, тоже сегодня прибыли на пополнение и их тоже в третий взвод. А пока ночевать тут в роще. Капитану я сказал про махинации старшины, но тот сообщил, что в курсе. Сегодня как вернулись с задания, тот вдруг стал выдавать бойцам положенное. Так что по сути прихватить его не за что. Выдал, путь и позже необходимого. Однако приглядывать теперь за ним будет, веры уже нет. Капитан ушёл, а мы с бойцами обустраивались. А мой шалаш расширили на четверых, друг друга греть будем. Кстати, старшим я не был, у меня пустые петлицы, а среди прибывших, сержант, его на должность командира отделения поставили, примет как во взвод прибудем, вот и тут он за старшего был. Одобрил место, узнал где нужник, дал задания и пошёл в туалет. Настоящий командир. Мы же поторопились сделать спальное место. Плащ-палатки и тёплые подстилки у всех в дело пошли, отличный шалаш вышел, поздно, спать хочется, и вскоре спали. Я в центре с сержантом. А так тёплое убежище вышло, костёр внутри разводить не нужно, хотя снаружи минус двадцать где-то, задорно морозец щёки пощипывал.

На машине нас доставили сразу до расположения взвода. С нами ротный старшина был, выдавать собрался то, что раньше зажал. Похоже капитан его поставил в позу, вон как на меня недовольно поглядывал. Однако не подходил, видел, как я ножиком поигрываю, недобро глядя в его сторону. Взвод стоял в лесной деревне, и что интересно, в тридцати километрах находилась Сто Семьдесят Вторая стрелковая дивизия, в которой я ранее служил. Да и деревня, знакомая, тут ранее штаб корпуса стоял и тылы были. Отсюда я вёл обоз, пару раз повстречавшись с немцами. Вот такой выверт судьбы. Хотел вернутся и вернулся. Не совсем в том качестве, но работу по сути туже самую делать. Только делится результатами своей работы придётся с другими. Я на это дело, признаюсь, ревнив. Тут что не сделаешь, записывают на весь взвод. Бесит. Во взводе всего восемнадцать бойцов, с нами двадцать два. Медленно пополняются. Сержант Абрамов, что с нами прибыл, принял третье отделение. Ранее им временно командовал младший сержант, командир миномётного расчёта. Нас троих в его же отделение взводный направил, а то у третьего с сержантом всего четверо, теперь вот семеро, уже кое-что. Наше отделение стало самым крупным. У других меньше. В расчёте миномёта всего двое, нет носильщика боеприпасов, расчёт «ПТР» из одного бойца, он же и командир. Пополняется подразделение, это главное. Я выяснил новости, взводный меня всё же узнал. Тоже не по песням, просто тут обо мне сказки ходят, как тот говорил, но обрадовался бойцу что знает местность. Сам взвод по тревоге поднимали всего дважды. До нас. Один раз сбитого немецкого лётчика ловили, и поймали, сам сдался. В другой раз разведгруппу ловили, три дня по следу шли, пока не загоняли. Тогда взвод всего из десяти бойцов был. Двое раненых, оба тут лечатся, но немцев взяли. Один убит, троих скрутили. Передали в разведотдел. Немцы в наш тыл тут не проникают, дивизия пополнена была, перекрыли все проходы, заминировали, да и я почистил изрядно, так что по сравнению с другими взводами нашей группы, у нас тишь да благодать. Тренируется взвод и ожидает команд на перехват, куда и где.

Наше отделение в одной избе квартирует, устроились тут, старушка приветлива и загоняла дежурных по хозяйству, уже была заготовка дров. Два дня нормально, тренировки, на лыжах учились ходить, не все умели, небольшое стрельбище, но тут у всех нормально, отбирали опытных повоевавших бойцов, асов, немало парней из разведки. Из взвода всего шесть бойцов из моего бывшего наркомата были переведены. Тоже радостью не лучатся. Взводный сказал привыкнем, вот и привыкали. На третий день вдруг вызов. Дезертиры бежали. Бывают такие, их ловят в тылу и отправляют в часть, или на месте шлёпают, там суды военно-полевые работают. Везли дезертиров в Сто Семьдесят Вторую, они напали на конвой, убили с командиром, что их сопровождал и ушли в лес. Десяток. Убито три бойца конвоя и командир, один боец был ранен, смог сообщить. Точнее не так, у того пуля в животе и штыковая рана в груди, не все дезертиры хотели бежать, они вернулись, перевязали бойца и вынесли к своим. Пятеро было. Этим ничего, боец подтвердил, что не участвовали, опросили и в дивизию направили, а остальных приказали словить. Где произошло всё, известно, мы туда и выехали на «полуторке». Их всего две, это весь транспорт взвода. Отправил взводный одно отделение, наше. Дезертиры вооружены четырьмя винтовками «Мосина» и «Наганом» командира. Сыскать и арестовать, при невозможности, уничтожить. Таков был приказ. У нас в отделении теперь восемь бойцов, пять «ППШ», два карабина «Мосина», и «ДП». Не только в отделении, но и во всём взводе я считался главным следопытом. Тут скорее по славе судили, чем проверяли. В общем, назначили главным следопытом взвода и не гавкай. Ещё подумывал сменить «ППШ» на «СВТ-40», их производство продолжалось, у старшины они были, но решил ничего не менять. В лесу ухватистый пистолет-пулемёт вполне неплох, да и дистанция для него самое то. Вот если степи, или какая другая открытая местность, без винтовки не обойтись, но у меня в хранилище несколько штук наготове, главное при свидетелях не использовать, чтобы вопросы не возникли. Это ладно. Взводный с нами не поехал, у него отчётность. Думаю, специально одних отправил, хочет глянуть чего мы стоим.

Мы за час добрались до места инцидента. Вели дезертиров пешком, так что транспорта тут не было. Однако на месте мялся обозник, боец с винтовкой на плече, тот нас остановил, ждал, и показал, что и как. Небольшой снег шёл, метелица, могли и проскочить, правильно сюда бойца послали. Дальше отправили машину обратно, а мы, встав на лыжи, двинули по следам. Они хорошо были видны. Шли те все вместе, я одиннадцать насчитал, сержант подтвердил, именно столько и ушло. Отойдя метров на двести от дороги, встал, а я как следопыт впереди шёл, и обернулся к сержанту, тот возглавлял отделение.

– Так не пойдёт.

– Что не так? Разделились дезертиры?

– Да я о вас. Вы на весь лес шумите, я не слышу, что происходит. Предлагаю так, я иду вперёд, метров на триста, чтобы лес слышать, вы по следам за мной.

– А если засада?

– Я о ней раньше узнаю. Вот с вами попасть в засаду можно легко, а мне бы этого не хотелось. Те без лыж, быстро нагоним. Три часа форы у них.

– Добро.

Я побежал вперёд, бойцы, помедлив, за мной. Так и держали дистанцию. Лесовиков или охотников среди них не было ни одного. А дезертиров надо брать, уже были случаи, сбивались в банды в нашем тылу, грабили население, нападали на армейские обозы. Магазины грабили. На моей памяти некоторые банды вполне до конца войны пробегали. Хуже немцев себя вели, таких уничтожали без жалости. Нас и на их ориентировали, но банд тут не было, выведены. Причём, мной. Две и было, в одной двадцать восемь, в другой девятнадцать. Немцев гонял и этих прихлопнул. Не брал в плен и не отводил к своим. Хотя об уничтожении доложился. И ничего, на них уже были «славные» дела, так что только похвалили. Первая остановка уже через десять минут. Дезертиры тут топтались и разделились на две группы, направившись в разные стороны. Подождав бойцов своего отделения, доложился Абрамову:

– Разделились они тут. Трое ушли на север, в сторону железки, восемь направилось на восток. К передовой. Те трое не вооружены, оружие у восьмёрки.

– Уверен?

– Да.

– Значит так, берёшь Авраменко, и идёшь за тройкой, а мы за остальными.

На это я сказал:

– Лишним ствол Авраменко вам не будет. Этих троих я быстро нагоню. Шумите вы, одному мне проще.

– Так в себе уверен?

– Да.

– Хорошо, иди. Если сдадутся, куда вести знаешь.

На этом мы и разбежались. Я легко скользил по лесу. В некоторых местах без лыж можно идти, в других без них сложно. Эта тройка запыхалась, видно, что устала, скорее бредёт. Судя по следам, скоро их увижу. Ну и лес звучал по-другому. Нагоняю. Тут я встал. Любопытно. Осмотревшись по сторонам, засады нет, это точно, я вышел на пятачок, где возбуждённо потопталась та тройка, и изучил что их так заинтересовало. По лесу след шёл, пятеро, в валенках, подшиты снизу. Прошли рано утром, поперёк нашего пути с дезертирами. Нашим делать тут нечего. Немцы, к гадалке не ходи. Я пробежался в обе стороны по следам, увидел оттиск приклада. От нашей винтовки «Мосина». Значит под наших рядятся. Ладно, запомним, у меня задание дезертиров взять. Вот и рванул за ними. Нагнал их через триста метров. Заметив спину впереди, по кругу оббежал, чтобы те не засекли, успел выровнять дыхание и выйти из-за дерева, взяв их на прицел. К полной неожиданности этой тройки.

– Руки, – негромко скомандовал я, те замерли и подняли руки.

Бойцы как бойцы, в грязных прожжённых шинелях, шапках зимних, даже звёздочки на месте, видны зелёные лямки вещмешков на сером фоне шинелей. Глаза шальные, блестят отчаянно. Если бы не знал, что натворили, подумал бы, под наркотой. Сами идиоты свою жизнь погубили. Ну вернули бы их в окопы, дальше бы служили, воевали, но не захотели.

– Так, внимательно слушаем меня. Сейчас аккуратно без резких движений снимаете сидоры и кидаете их к стволу дерева слева от вас. После этого один подходит ко мне, встаёт к стволу этого дуба, ноги на ширине плеч, руки на стволе выше головы. Делаем!

Те вздрогнули от моего резкого окрика, дальше как на конвейере, первого обыскал, и тот отошёл в сторону, а когда второй пошёл к дубу, мне его взгляд не понравился.

– Стоять! Это у тебя кровь на рукаве шинели? Раненых добивал? Чего молчишь?