Текст книги "Двойной удар"
Автор книги: Владимир Поселягин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Подскочив к незапертой двери, я осторожно приоткрыл ее и заглянул внутрь. Это была пыточная.
На некоем сооружении – чертеж похожего я видел в книге «Орудия пыток Инквизиции и садо-мазо на дому» – лежало тело мужчины. Могу ошибиться, но это, кажется, была «дыба». Мрак.
Лежанка, а на ней веревками за руки и за ноги закреплен Силантий. Подойдя ближе, я вздрогнул, когда глаза со срезанными веками повернулись ко мне.
– Добей, – тихо попросил он меня.
– Прости, – так же тихо пробормотал я.
Вздохнув, я вытряхнул стилет из рукава и одним движением вогнал его в сердце жертвы ката.
Спасти Силантия было невозможно. Окровавленная дубинка, лежавшая на соседней дыбе, ясно показывала, что бедняге раздробили кости рук и ног. При том уровне медицины, который существовал в данное время, о лечении не могло быть и речи. Вдобавок ему отрубили пальцы на руках, а культяпки прижгли раскаленным металлом.
«Вот торговец урод, если бы не задержал меня, я бы спас Силантия. Успел бы. Хотя, когда торговец сообщил о случившемся, я уже понял, что поздно!»
Выдернув стилет, я протер его тряпками, валявшимися на табурете, кажется, это были остатки рубахи Силантия, и вышел из пыточной. Осталось осмотреть остальные камеры, найти грека и сваливать отсюда. Но перед тем как покинуть город, нужно навестить начальника охраны и компенсировать потери. Он, говорят, жадный, над златом чахнет. Вот и пограбим награбленное.
Подземный этаж был гораздо больше верхнего, там содержали заключенных. Пробежавшись по коридору, я добил еще двух тюремщиков – один спал в небольшой каморке, а другой прогуливался, благо я успел засечь его раньше и метнуть нож.
Дальше я стал откидывать в сторону затычки, открывая смотровые щели, и заглядывать в камеры. Свет в них был, в каждой камере окошко с решеткой, так что темень проблемой не стала.
Грека я нашел в семнадцатой по счету камере, его пинала ногами тройка местных уголовников, еще десяток с интересом за этим наблюдали. Довольно профессионально уворачиваясь, он крутился на грязной соломе, ловко прикрывая голову руками и локтями. Опытный, сразу видно. Осмотрев свой новенький и чистый камзол, я скривился, но замер от внезапно пришедшей идеи и побежал наверх.
Снова накинул балахон, мысленно хмыкнул – работаю как патологоанатом, с защитной одеждой. Также я позаимствовал у одного из убитых тюремщиков кинжал получше и побежал обратно.
Путаясь в ключах я, наконец, нашел тот, что подошел, и распахнул створку. Узники, услышав минутный скрежет разных ключей в замочной скважине, отошли в угол рядом с окном, где солома не лежала тонким слоем, а была сбита в довольно плотную кучу. Там находилось пять местных блатных.
Игорь сразу узнал меня, несмотря на всю маскировку, поэтому прямо с пола метнулся под мою защиту. Прихрамывая и держась за бок, но довольно шустро подбежал. Узники делились на две категории, блатные и доходяги, раздетые до исподнего. В основном все местные, рабов не было.
Поигрывая кинжалом, я спросил у Игоря:
– Отомстить хочешь?
Глядя, как на его побитом лице расплылась улыбка, показывая два свежевыбитых зуба, я кинул ему трофейный кинжал и, опершись плечом о косяк, стал с интересом следить за дальнейшим действом, одновременно подправляя своим кинжалом подросшие ногти на левой руке.
Кстати, когда я заговорил, разговоры и крики в соседних камерах стихли, и наступила полная тишина, похоже, все узники прислушивались к происходящему. Смерть тюремщиков так никто и не услышал.
Поигрывая кинжалом, Игорь направился к блатным. Те не особо испугались, но напряглись. Тот, в котором я определил старшего, упруго вскочил на ноги и вытащил из складок грязного халата узкий нож, не стилет – но похоже. Кучер напрягся, поэтому мне пришлось вмешаться, метнув один из метательных ножей. Блатной со стоном схватился за плечо и стал оседать, выронив нож. Когда его подручный попытался подхватить упавший клинок, я снова вмешался, метнув второй нож. Теперь второй стонал, держась за руку. Дальше уже смелее заработал Игорь. Он долго бил главаря кинжалом в грудь, пока не напоролся на кость, потом подхватил нож блатного и набросился на остальных, как маньяк. Если кто-то пытался кричать или мешать, то я моментально затыкал его, метнув нож в горло. У меня их было десять, осталось три.
Когда Игорь закончил, тяжело отдуваясь, я подошел к нему и, стараясь не запачкаться в крови шестерых убитых – остальных он не тронул, – велел собирать ножи:
– Уходим.
«Черт! – мысленно ругнулся я. – Как ни старался не запачкаться, все равно уделал балахон».
Теперь и я походил на маньяка. Хотя я и так маньяк.
Узники зашевелились, видя, что появился шанс для побега, но бежать не решились. Потому что, выведя Игоря из камеры, я запер дверь и повел кучера наверх.
Оставив его отмываться в одной из комнат, там было ведро и кувшин с водой, я подхватил бессознательного тюремщика под мышки и потащил в ту камеру, где посветлее. Судя по обстановке и крепкой мебели – это была допросная.
Быстро выглянув наружу, я осмотрелся. Пока все было тихо, хотя одна пара стражников прошла по двору, но направилась не к тюрьме, а вошла в главное здание с черного хода.
Вернувшись в допросную, я быстро привел тюремщика в чувство, раздробив ему кисть руки торцом крепкой лавки. Дальше уже шел допрос. Если он собирался кричать, я затыкал ему рот приготовленной тряпкой. А кричать он пытался часто. Особенно когда я размолотил ему вторую ступню. Теперь это был калека, но главное – информированный калека. О том, что в тюрьме есть бунтовщики из рабов, я не забыл, вот это и старался вызнать.
К сожалению, большую часть из них принародно четвертовали, но остались самые отъявленные, их собирались казнить на общей площади, когда в старую столицу прибудет хан. Праздник у людей будет – хлеб и зрелище. Уже и подготавливаться начали.
Добив тюремщика, я пробежал мимо камеры, где отмывшийся Игорь, продолжая дрожать от нервного перенапряжения, переодевался в чистый халат, найденный в одной из комнат, похожей на склад вещдоков.
– Через сто ударов сердца уходим. Будь готов.
– Хорошо, господин.
– Нужно было ответить: «усегда готов», – хмыкнул я и рванул обратно к камерам. Время утекало, как песок сквозь пальцы.
Спустившись вниз, я стал отсчитывать камеры. Нужная – с левой стороны от лестницы, нечетная.
– Пятая, – пробормотал я и загремел в скважине ключами. Как только дверь распахнулась, я на всякий случай отпрыгнул в сторону, и, как оказалось, не зря. Мимо плеча пролетела массивная железная цепь кандалов. В принципе ничего удивительного, сам бы так поступил, вот и среагировал.
– Кончай бузить. Свои, боярин Красновский. Великий Новгород. Кто идет со мной? – кратко, по-армейски, рубанул я.
В проеме двери показалась всклокоченная голова с грязными сальными волосами и застрявшей в них соломой. Рвань, в которую был облачен этот человек, даже на подтирку не годилась. А главное – вонь. Она чувствовалась даже в коридоре, но тут шибала особенно резко.
– Красновский? Имя старшего в роду? – последовал контрольный вопрос.
«Ни фига себе, сидят в жопе, а еще пытаются играть в игры».
– Михаил Ефремович, его сын Кузьма Михайлович был воеводой в Новгороде, пока не попал в плен. Доволен? У нас мало времени. Я вырезал стражу в тюрьме, но скоро могут хватиться.
– Нас семеро, двое не ходящих, – выходя в коридор на свет факела, ответил поседевший воин.
– Прорвемся, – отмахнулся я. – Давайте за мной в пыточную, там инструменты, нужно сбить с вас кандалы.
У одного узника они были сняты, уж не знаю как, их и использовали как оружие, а вот остальные все еще щеголяли в железках.
Тут я расслышал стук во входную дверь, и почти сразу на лестнице показался перепуганный Игорь.
– Обнаружили? – тихо спросил воин, помогая выбраться из камеры следующему сидельцу.
В это же время из соседней камеры меня окликнул чей-то хриплый голос на ногайском:
– Урус, освободи нас, а то мы крик поднимем, у нас окна во двор выходят, все услышат.
Из соседних камер его поддержали, правда тихо, чтобы снаружи не было слышно.
– Сидите молча, я вас и так собирался освободить перед уходом.
– А сейчас? – спросил тот же голос.
– А сейчас вы можете нам помешать. Все! Замолчали, – скомандовал я и скользнул вверх по лестнице.
– …Ясир, долго нам ждать?! Опять с узницами развлекаешься? – спрашивали за дверью, продолжая молотить кулаками.
«Ого, тут еще и бабы есть? Не знал, да и тюремщик, этот самый Ясир, не говорил. Хотя я и не спрашивал», – подумал я, оттаскивая тела убитых в комнату к стражникам.
Откинув запор, я отскочил в сторону, спрятавшись за левой створкой. Правая открылась, и внутрь вошли двое недовольных стражников, таща худосочного парнишку с перевязанной рукой. Знакомый тип.
Как только они со света вошли в темное помещение, заметно дезориентировавшись, я захлопнул дверь, мигом закрыл ее на засов и прыгнул к обоим стражникам, вонзив им в шеи ножи. Пока убитые стражники оседали на пол, осторожно вырубил парнишку.
Быстро, через смотровые щели оглядев пустой двор и соседнее здание, убедился, что все тихо и тревога не поднята, после чего спустился обратно в подземелье.
– Все нормально. Еще одного задержанного привели.
– Урус, ты обещал, – напомнил мне тот же голос.
– Я всегда верен своим обещаниям, – твердо и гордо ответил я.
Пока было время, я пообщался с воинами. Они меня поразили. Расклепать кандалы они не смогли, однако им было нужно оружие. Тут один из воинов принес себя в жертву. Он добровольно отдал себя на алтарь победы, позволив убить – удушить, если честно. Все были добровольцами, но соломинку вытянул один. Вот не знал, что этот способ с таких давних времен существует. После его удушения фактически голыми руками ему раздробили кисти рук и ступни ног, чтобы снять кандалы. Так у них получилось оружие вроде кистеня, тяжелое, но неплохое в их ситуации. Тело погибшего героя как раз начинало разлагаться в камере, так что появился я хоть и с опозданием – не пришлось тянуть соломинку, – но фактически вовремя. Успел.
– Я восхищен вашим мужеством и отвагой. Даже не буду требовать принять присягу и перейти под мою руку. Возьму как пассажиров и доставлю на Русь. Такие герои должны жить, чтобы о них слагали легенды и былины, – сказал я, находясь под впечатлением от их рассказа.
Первоначально их было восемь, один принес себя в жертву, семеро выживших после побоев и плохой кормежки едва держались на ногах. Двое слегли. Ничего, у нас тарантас, прорвемся.
Когда мы закончили с кандалами, – тут изрядно помог Игорь, уверенно работая зубилом, – я отправил доходяг наверх. Там Игорь обнаружил целую бочку с питьевой водой, ее наполняли каждый день.
– Побрейте голову и подбородок, вот вам кинжал, он острозаточенный. Помойтесь и переоденьтесь. Одежда во второй комнате от лестницы, там склад, – велел я им.
Пока бывшие узники ковыляли наверх, а Игорь помогал одному из ослабевших, я подошел к той камере, из которой меня окликали.
– Двое у дверей, остальным отойти в глубь камеры, – скомандовал я.
Убедившись в глазок, что заключенные выполнили мой приказ, я открыл дверь и кивком головы велел узникам выходить. Когда они вышли в коридор, закрыл дверь на ключ и громко сказал:
– Я отдам вам ключи. Как только мы уйдем, можете выпустить остальных, а пока – за мной наверх, будете под присмотром.
– Нам нужно уходить вместе, – покачал головой один из заключенных. Это был дородный мужчина в когда-то роскошном халате. Судя по голосу, это с ним я вел переговоры.
– Нет. В этой ситуации вам будет легче всего, охрана отвлечется на нас, и вы сможете разбежаться по городу.
– Но охрана потом переключится на нас, не так ли? – спросил первый узник, второй продолжал хранить молчание.
– Есть такая надежда. Пусть это будет вашей благодарностью за освобождение. Ладно, идем наверх, как только мы уйдем, дальше действуйте сами.
– Хорошо.
Мы поднялись с нулевого этажа на первый, где, расплескав на каменном полу большую лужу, мылись бывшие узники. Запах немытых тел еще стоял в воздухе, но уже не такой резкий. Игорь обмывал двух немощных, остальные осторожно мылись сами, используя мокрые тряпки. Это, конечно, неполноценное мытье, но они были уже не такими грязными. Посмотрев на их чисто выбритые головы со следами ссадин и порезов на макушках и лицах, я только хмыкнул. Явно не сами брились, сто процентов – Игорь этим занимался.
– Как только закончите, вы трое, что пониже, переоденьтесь в одежду стражников и их броню, – велел я и вышел из помещения, давая дорогу шедшим со мной узникам.
Судя по запахам, на первом этаже хранилась провизия, в том числе и из украденных у меня запасов. Я, когда зачищал территорию, мельком осмотрел помещение, нет противника – и ладно.
Часть мешков и кувшинов была распотрошена, бывшие узники набросились на еду. Напомнив им о проблеме долгого голодания, я велел ограничить себя на первых порах, а вот пришедшие со мной ногайцы поглащали еду, не обращая внимания на возможность переедания. Хотя и не выглядели такими заморышами, как русичи.
На все про все нам понадобилось полчаса. Наконец все было готово, и когда трое воинов облачились в подогнанную ремешками броню и вооружились саблями и кинжалами, я открыл дверь и выпустил Игоря. Он изрядно трусил, но, выпрямившись, уверенно направился к тарантасу, справившись со своими чувствами. Его нужно было подогнать к входу, чтобы погрузить неходячих.
А дальше все просто – осталось подъехать к охраняемым воротам, потом на небольшую площадь перед зданием стражи, где полным полно этих самых стражников, и двинуться к выезду из города. Раз плюнуть… М-да.
Тут главное наглость. Стражники никак не ожидают, что совершившие побег узники могут вот так спокойно выехать со двора. Нет, в их понимании, общий побег трудно совершить втихаря, он должен происходить, прежде всего, с шумом и гамом. И охранников всегда можно опознать, ведь заключенные русичи, по сравнению с местными – гиганты. И даже надев двойную одежду, они все равно покажутся высокими и худыми, еще не дистрофиками, но близко к тому. У меня была другая идея: на мой взгляд, в тарантасе они не привлекут внимание. Я посоветовался с Игорем, он несколько секунд подумал и согласно кивнул. Главное – не подпускать стражников близко, а то сразу просекут, увидев лица.
Игорь обещал вывезти бывших узников из города, была у него лазейка. Приятель на воротах. Так что тут я все переложил на его плечи, чтобы бывшие узники не стесняли меня. Времени прошло не много, по идее он должен догнать караван из купленных мной воинов, я объяснил, куда они идут. Дальше отправится с ними. Чуть подотстав, договоренности на сопровождение не было, но с ними. Отблагодарил я его по-хански, золотой монетой. Так что он хоть и был бледен, но рвался в бой.
Мы внимательно наблюдали из разных окон за его слегка неуверенной походкой, когда он шел к тарантасу, и за тремя стражниками, которые разговаривали у входа в главное здание. Они не обратили особого внимания на Игоря, продолжая общаться, так что грек спокойно подошел к повозке и проверил ее. Погладив коня, он отвязал от крюка поводья и повел лошадь к нам.
Я тоже облачился в стандартную кожаную броню стражника. Шлем был надвинут на лоб, одна сабля снята и замотана в чистые тряпки, в остальном я почти не отличался от местных.
Как только тарантас остановился у дверей, я распахнул створки и вышел наружу, слегка пригнув голову, – лицо у меня все-таки европейское, сразу можно заподозрить, – обошел тарантас и повернулся к страже спиной.
Все трое стражников как один с интересом посмотрели в нашу сторону. Гады.
Угроза эвакуации была под вопросом. Слишком опасно.
Обойдя повозку вокруг, я положил на дно сверток с саблей и подошел к греку, делая вид, что разговариваю с ним. Ростом от местных я не очень отличался, высоковат, но были и выше меня. Проблема заключалась в том, что стражники знали друг друга в лицо, и это нас волновало. Спасение было в одном, как сообщил нам мальчишка, тот воришка с перевязанной рукой, из Кафы прибыла сотня стражников на усиление, это не считая других городов, так что можно было сыграть под них.
Любопытные стражники быстро потеряли к нам интерес и продолжили беседу. Выводить бывших узников было пока стремно, но нужно. Махнув рукой, я дал знак, что пора начинать.
Во двор вышли двое переодетых воинов, они спокойно прошли мимо тарантаса и замерли спиной к стражникам, слегка закрывая им обзор. Под их прикрытием в тарантас попали и остальные. Они изображали узников, даже сбитыми кандалами звенели. На их головах были холщовые мешки – стандартная процедура при перевозке.
Как только они это сделали, я кивком головы велел остальным садиться, а сам шел рядом с Игорем, он вел лошадь за узду. Дверь в тюрьму закрыли за нами те двое узников, с которыми мы договорились. По моим прикидкам, через несколько минут двор захлестнет волна освобожденных заключенных, но мы должны быть уже далеко, если повезет, конечно.
Завернув за угол, который скрыл нас от зрителей, мы подъехали к воротам. Я распахнул их, когда тарантас выехал на площадь, закрыл и сел рядом с Игорем на облучок. Дальше мы не спеша направились к выезду.
Стражников прибавилось, и это было заметно, однако никто нас не остановил, слишком деловитый у нас был вид. Не так просто едем, с заданием. На пассажиров они внимания не обращали, больше на нас косились. Мы, играя на публику, чтобы отвлечь внимание от остальных, сделали вид, что спорим. Однако это не прокатило, я заметил, как один из стражников толкнул соседа в бок и показал пальцем на нас, но среагировать они не успели. В это время поднялась тревога и до нас донеслись крики стражи о побеге. Почти все стражники ломанулись туда, что дало нам возможность спокойно выехать с площади и углубиться в улочки, все набирая и набирая ход. Игорю нужно пересечь ворота до того, как поднимется тревога по всему городу и ворота перекроют.
Встречным патрулям мы кричали, что был побег из тюрьмы, направляя их туда. Это срабатывало, нас так никто и не остановил.
Через полчаса, остановив тарантас недалеко от ворот, Игорь вытер потное лицо и выдохнул в восхищении:
– Бог вас хранит, господин. Я о таком даже не слышал.
– Бог любит дураков, Игорь. Ладно, езжай дальше, а то скоро тут буча начнется.
– Хорошо, господин.
– Подожди! – остановил его воин, который был у узников за старшего, и уже мне: – Кто ты на самом деле?
– Ты все узнаешь позже. Сейчас не время.
Сразу в глубину улиц я не побежал, а проследив, как тарантас, на несколько мгновений задержавшись у ворот, выехал наружу, направился обратно. Посыльный прибежал через полминуты после того, как повозка пересекла ворота, но никто не бросился следом.
Игорь не подвел, его знакомый действительно сегодня дежурил на воротах. Причем не простой стражник, как я понял, а старший, десятник. Кстати, это был именно тот воин, которого я отблагодарил при первом въезде в старую столицу.
Возвращался я по одной причине – нужно вернуть свои вещи. Самое ценное, две мои красавицы сабли, более чем уверен, находятся у начальника стражи, а это значит, мне нужно попасть в его кабинет или домой, если он перевез их туда.
Когда я вернулся, паника еще не прошла, двадцать минут назад произошел общий побег из тюрьмы, стражники, понеся немалые потери, сейчас зализывали раны и организовывали преследование. Часть узников заблокировали внутри, поскольку не все успели сбежать.
В общем, все как я и планировал. Так что, сдвинув шлем на лоб, я быстрым шагом направился к главному зданию, прижимая к боку сверток со второй саблей, ее я не забыл прихватить.
В той неразберихе, которая творилась на площади и вокруг тюрьмы, я без особых проблем смог войти и подняться на второй этаж. Правда, не без приключений. На лестнице меня окликнул какой-то местный начальник и велел следовать за ним. Вошли мы в допросную на первом этаже, где к скамье была привязана мертвая девушка. Избитая и изнасилованная. Девушка была не местной, иначе ее побоялись бы тронуть, но и не русской. Я затруднялся определить ее расовую принадлежность, но вроде китаянка. Хотя, может, помесь, и миловидная помесь.
– Убрать ее, закопать, – ткнув в девушку пальцем, скомандовал, как я понял, дознаватель.
– Угу, – буркнул я, выхватил кинжал и вогнал его в живот ублюдку, несколько раз повернув лезвие. Вытащил, нанес еще несколько ударов. Дознаватель полувисел у меня на плече, вздрагивая после каждого удара и всхлипывая.
В это время в комнату вошел еще один тюремщик, по виду тоже из начальства. Я стоял к нему спиной, поэтому он не сразу понял, что происходит. Я и тут не сплоховал. Бросив на грязный пол первого ублюдка, ударом кулака в солнечное сплетение свалил второго. Закрыл дверь на щеколду и прислушался, не слышно ли криков. Крики, конечно, были, но, похоже, по поводу сбежавших заключенных.
Быстро подскочив к первому половцу, я добил его и стал тормошить второго. Этот одет побогаче, значит и чин больше, вывод: знает он много.
Половец в героя играть не стал. Зная, какую боль может причинить профессиональный кат, он сразу же стал часто и много говорить. Других мучил, а сам боли боялся.
Как я и предполагал, оба они состояли на службе в качестве следователей.
После этого допроса, который мне на многое открыл глаза, я присел на скамейку рядом с мертвой девушкой и задумался.
Меня затянули в местную политическую игру, устроенную властителями. Начальник стражи в ней разменная фигура. Дознаватель не все знал, скорее это его анализ происходящего, хотя ко многим секретам он был допущен.
Мне, честно говоря, все эти политические дрязги были до одного места. Ну хотят они присоединиться к османам, мне-то какое дело? Я, конечно, историю изучал, но, честно говоря, не помню, случалось что-то важное в ханстве в 1477 году или нет, сейчас шел именно этот год. В общем, флаг им в руки, пусть крысятничают, а вот то, что меня втянули… Поиграем.
Выйдя из допросной, я снова поднялся по лестнице и направился к кабинету начальника. Его, кстати, не было, уехал в старую резиденцию хана, там созвали какой-то срочный совет, какой, допрашиваемый не знал. Как и не знал, где остальные мои вещи. Мелочь разошлась по стражникам, начальник стражи смилостивился и наградил некоторых любимчиков, а самое ценное осталось у него. Не понравилось вот что: все мои вещи он уже отправил домой под охраной, там их должен был принять распорядитель-византиец.
Однако я не особо поверил этому и после жесткого допроса узнал, что в кабинете начальника была кубышка – допрашиваемый точно не знал, но подозревал об этом.
Кабинет охраняли двое воинов. Бил я с дальней дистанции. Они бы меня не подпустили. Один получил метательный нож в горло и, захлебываясь кровью, стал сползать по стеночке на пол, второму нож только чиркнул по щеке. Успел увернуться, гад, среагировав на движение моих рук. Правда, нож хорошо чиркнул, до зубов.
Принимать бой я не хотел, шум и все такое, и так они тут нервные, поэтому в моих руках заиграли еще два ножа. В глазах воина мелькнуло отчаяние, но он все равно попытался хоть как-то мне противостоять, бросившись на меня. Профи мне попался. Первый нож в ногу, второй в горло – и все было кончено.
Меня заинтересовало, почему он не позвал стражу, очень уж любопытно. Профи, а тревогу не поднял.
Все выяснилось, когда я заглянул к нему в рот, интуиция не подвела. Языка не было, у второго, кстати, тоже.
Проверив не запертый кабинет начальника стражи, я затащил внутрь воинов, старательно подтер кровь на полу и скрылся в кабинете до того, как прозвучали шаги на лестнице.
Кабинет был обставлен с элементами роскоши, ковры, шелковые занавеси. Стол для делопроизводства, стул. В общем, не наши офисы, но похоже.
Время поджимало, поэтому я торопился. Обшарил все, что можно, даже стены обстукал. Ничего. На ковре висела пара сабель, но не то, все не то. Кроме мешочка серебряных монет, ничем поживиться я так и не смог.
«Все, пора к нему во дворец валить. Нет тут ничего ценного!» – подумал я.
Выбраться из здания у меня не получилось, может, это и смешно звучит, но меня банально перехватил десятник и сунул в толпу из трех десятков воинов.
– Куда нас? – тихо спросил я у соседа.
Перед выходом я измазал часть лица кровью, скрыв этим черты лица. Внимание привлекаю, но в лицо уже не всматриваются. Некоторые побывали в бою с узниками и выглядели еще страшней.
– Сам не знаю. Нас с патруля без отдыха сразу сюда, – ответил он.
– Русичи освободились и побили охрану, – добавил второй, с косым шрамом на щеке. – Я в допросной был, когда они ворвались, всю отдыхающую смену вырезали, только я и господин Ясир спаслись. Хорошо, что наши с площади подоспели, на второй этаж их не пустили.
– Десятник вроде сказал, нас к дворцу мурзы Агдаль-оглы отправляют. Внешнюю охрану усилить решили, – добавил третий.
Я просто не мог поверить своему счастью. Не надо тайными тропами пробираться к дворцу, сами доведут. Во лафа поперла. Главное, чтобы госпожа удача не повернулась ко мне своей темной стороной.
– Что у тебя? – спросил шрамолицый, кивнув на сверток с саблей.
Я честно ответил, смысла скрывать не было:
– Сабля.
– Зачем тебе вторая?
– Хочу стать великим мастером двуручного боя, – вздохнул я.
Стражники вокруг засмеялись.
– Это очень дорого, ты знаешь? – отсмеявшись, спросил шрамолицый.
Ответить я не успел, последовала команда выдвигаться. Меня вообще поражало отношение местных стражей к службе, раздолбаи натуральные. Больше всего удивило, когда некоторые начали знакомиться с соседями. Не все стражники были местными, для усиления гарнизона старой столицы их частью сняли с других городов. Официально – для усмирения и поиска бунтовщиков, но я знал правду. Бунтовщиков поймали всех, информация о том, что где-то скрываются три десятка, была информационной уткой. Начальнику стражи Кырыма нужны были дополнительные силы, он собирался раскрывать заговор, а в этом деле нужны свои воины. Хоть и используемые втемную, но все равно свои. Часть аристократии ханства была за вступление в состав Османского государства в качестве отдельной провинции. Это та же Турция. Хан думает, но вроде как не хочет. Союз – еще куда ни шло, но идти под руку? Вот и начались тут политические дрязги.
Топая вместе со всеми, я не особо раздумывал над делами местных. Меня больше беспокоили личные вещи, которые так нагло захапал начальник стражи, еще дальнейшие планы. Уйти из ханства нужно громко хлопнув дверью, чтобы эхо прогремело и на Руси. Мне был нужен пиар. Думаю, информация дойдет до предателя, пусть подергается.
Путь до дворца занял больше двадцати минут. Больше половины не знали, где он находится, поэтому с интересом крутили головами, отслеживая обстановку. Многие, как и я, одеты были разнообразно, только кожаная броня разного качества выделки оказалась у всех фактически одинаковая, да шлемы из кожи и железа. Вроде как отличительный знак стражника. А вот оружие разнообразное. Мои богато оформленные по местным меркам ножны и рукоятка сабли сразу бросались в глаза. Многие завистливо на них косились, но у двух были похожие клинки. Тоже, наверное, пижоны.
Дворец был виден издалека, самое смешное – он находился через два дома от дворца главного советника, у которого я ночевал и который, судя по всему, являлся главой заговора.
Понятное дело, во двор нас не пустили. Рожами не вышли. Нас разбили на тройки и пустили патрулировать близлежащие улицы.
Попасть через ворота было нереально, их охранял десяток воинов, которым в любое время могла прийти на помощь дежурная смена.
– Ты бы лицо умыл, а то ходишь как шайтан, – посоветовал старший моей тройки.
– Хорошо, там вроде за углом был колодец, умоюсь.
– Не ранен? – усомнился старший. – А то говоришь как-то не так.
«Акцент заметил, сволочь!»
– Я же сказал, кровью брызнуло, когда бежавшего узника зарубил. А плохо говорю – успел по зубам получить.
– Ну ладно.
Наша тройка должна была патрулировать вторую улицу от дворца, никуда не сворачивая. Но я же говорил, что они раздолбаи, мы повернули к колодцу. Напарникам приспичило попить и отлить. Два в одном.
Действовать нужно было быстро, кровь хоть частью, но скрывала мое лицо, да и я особо им не светил, если смотрели на меня, отворачивался. Мол, неприятно такое внимание. А если умоюсь, подозрения старшего перерастут в уверенность. Он и так на меня последние минуты подозрительно косится. Да еще этот сверток с саблей постоянно мешается.
В этом месте улица расширялась, она с уклоном уходила вниз, поэтому казалось, что колодец стоит на краю пропасти. У колодца непринужденно болтали две женщины, поднимая ведро с водой.
– Там кто-то перелез через забор! – воскликнул я, ткнув в сторону соседнего с начальником стражи дома.
– Туда! – мгновенно сориентировался старший.
Мы подбежали не к главным воротам, они находились на другой улице, а к маленькой калитке, которой пользовались слуги.
Что мне нравилось в этом дворе, окружавшем дом неизвестного вельможи или богача, так это густые заросли кустарника, хоть и хорошо подстриженные, но все же не просматриваемые. Поэтому, как только за нами закрылась калитка, я нанес удары обоим напарникам. Добивать их не потребовалось. Я оттащил тела в самую гущу кустарника и рванул по одному из проходов.
Через десять минут я сдался – замучился крутиться и натыкаться на тупики. Аллеи из кустарника представляли собой лабиринт. Достав сабли, вторую я давно уже повесил на пояс, и прорычав:
– На хрен эти стены, – я стал прорубать себе путь.
Мне нужно было выбраться с этого двора, перелезть через забор и незаметно проникнуть в соседний дом. Время вечернее, думаю, успею до темноты.
Банально прорубившись через кустарник, я ухватил за шиворот пробегавшего по тропинке слугу-старика, видимо, садовника.
– Где все слуги и хозяева? – тихо спросил я его.
Шум от меня был изрядный, но тревогу почему-то не подняли.
Оказалось, тут дом казначея, который со слугами и родными находится в Бахчисарае с ханом. В этом доме осталось всего двадцать человек прислуги, даже главные ворота охраняли престарелые воины.
Вырубив на всякий случай старика, я подбежал к пятиметровой стене, с разбегу вогнал в стену кинжал и дальше использовал его как уступ. Да и щели в каменной кладке мне помогали. Ухватившись за верх каменного забора, я приподнялся, балансируя на рукоятке кинжала, и заглянул во двор. От увиденного я непроизвольно свалился обратно и прошептал, чувствуя, как мои губы раздвигаются в невольной улыбке:
– Гарем.
Во внутреннем дворе у фонтана и небольшого бассейна на импровизированных шезлонгах и матрасах загорали и отдыхали жены и наложницы начальника стражи. А я еще удивлялся, чего это с этой стороны забор такой высокий. У-ух!
