Текст книги "Путешествие в неизвестность"

Автор книги: Владимир Гай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

ЗОВ СЕРДЦА

Она шла навстречу, такая радостная и веселая – и, приблизившись к мужчине, громко сказала:

– Ярослав! Ты сегодня работал как Геркулес.

– Елена! Мы наконец закончили строить желоб для орошения нашего поля. Теперь нам не грозит засуха. Но ты сегодня такая необычная, – удивленно сказал Ярослав.

В ее блестящих глазах Ярослав чувствовал какой-то особенный призыв. Просторная шелковая одежда напомнила ему античных богинь. Подойдя совсем близко, она сказала:

– Ярослав! Я пришла к тебе, подчинившись зову сердца.

– Елена, любимая! Неужели наступило долгожданное счастье?

Он обнял девушку загорелыми от солнца руками. Они тихо шли по тропинке, поросшей ползучими растениями. Ярослав не скрывал своего счастья, спрашивая:

– Почему ты мучила меня столько времени?

– Старое вино крепче, – улыбаясь, ответила Елена.

Горячий суховей долетает из пустыни, звенит о песок и ласкает их лица. Хотя ветер пел печальную и монотонную мелодию, а сердце Ярослава билось, как бубен, Елене казалось, что она слушает таинственную и волшебную музыку. Она решила положить ее на ноты.

– Ярослав! Я напишу новую симфонию под названием «Любовь в пустыне». Это такая необычайная музыка! Я буду часто играть ее… кому, как ты думаешь? – спросила она, немного смутившись.

– Нам обоим и нашим друзьям.

– Нет, еще кому-то… может, нашему сыну, и это будет чистая и свободная музыка, взятая из самой жизни. Ты слышишь, Ярослав?

– Да. Это песок поет песню о нашей любви.

– Всегда, когда близилась песчаная буря, мне было страшно и грустно оставаться одной в палатке, – прошептала она.

– После всего, что мы пережили, нам не страшны никакие бури, – ответил он, и их обожженные губы встретились в страстном поцелуе.

Из пустыни подкрадывался вечер. Влюбленные сидели на краю оазиса под большой пальмой, и их ласки становились все более интимными.

– Не осуждай меня, Ярослав, за эти муки и за то, что я сама пришла к тебе, как женщина к мужчине. Я давно была твоей женой… ты ведь знаешь это?

– Да… но почему ты все время была так холодна ко мне?

– Чтобы любовь была горячей… Когда в холодной любви загорится сердце, оно будет гореть долго – всю жизнь.

– Елена! Моя прекрасная жена! – восклицает Ярослав, сжимая Елену в объятиях.

В пустыне зарождалась горячая песчаная буря…

ТРУДОЛЮБИВЫЕ МАРСИАНЕ

Земная одежда новых марсиан была очень неудобной и жаркой. Особенно страдали мужчины в своих длинных и теплых комбинезонах. В первые дни по прибытии у них не было времени заниматься решением этой проблемы. Но практичная Мария сшила из куска парашютного шелка две пары коротких белых штанов и легкие женские наряды. Она расплела свой шелковый пуловер и цветными нитками расшила рукава.

– Какое замечательное платье! – обрадовалась Елена, примеряяя его. – Ты, наверное, заимствовала образец из альбома марсианских красавиц?

– Ах, если бы… но платье не помешает, – улыбнулась девушка.

Мужчины тоже благодарили Марию за новую одежду, которая была очень удобна для жизни в пустыне. Вскоре Елена связала из пальмового волокна несколько превосходных шляп. Они были немного грубыми, но прекрасно защищали головы жителей оазиса от палящих солнечных лучей.

Возле палаток Юрий построил небольшую кухню, где готовились однообразные и несоленые блюда.

Каждый день у людей появлялись неотложные заботы: мужчины пересаживали кусты, ограждающие оазис от пустыни, копали каменистый грунт, подготавливая ниву, поливали молодые деревья. Женщины шили одежду, варили еду.

Дни текли один за другим. Люди потеряли им счет, забыли о календаре. Не считали дней, недель, месяцев. Здесь не было ни осени, ни зимы; казалось, всегда стояло горячее сухое лето и никогда не шел дождь.

Как-то мужчины решили пойти на разведку вглубь пустыни и вернулись только через неделю. Возвращение мужчин превратилось в настоящий праздник.

– Мы принесли соль! – сказал небритый и обожженный солнцем Ярослав, доставая из мешка темные комки.

– Соль! Это замечательная находка. Я сегодня сварю зеленый борщ из листьев, такой, как когда-то варила на Украине, – радостно сказала Мария.

Елена лизала комок и радовалась, как ребенок:

– Очень вкусно! Я проголодалась – давно не ела соленых блюд…

– Однако, мы наладили свое хозяйство. Есть и хлеб, и вода, и соль.

– Получается, что трудолюбивым людям нигде не страшно… Честно признаться, я думал, что мы здесь погибнем, но…

– Говорят, трудно бывает лишь первые тридцать лет, а потом человек привыкает ко всему, – сказал Юрий.

– Даже камень мхом обрастает… а мы ведь живые люди…

* * *

Прошел год, а может, и два.

После четвертого урожая четверо жителей новой планеты торжественно отпраздновали день жатвы.

К этому дню уже подросли кусты живой изгороди, защищавшей оазис от сыпучих песков, и они засеяли большой участок поля.

Настал день, когда у них появилось свободное время, но привыкших к труду людей влекло к творчеству. Неподалеку от колодца Ярослав воздвиг крест, а на постаменте из мягкого камня вырезал барельеф Елены. Скульптор неутомимо работал над новыми творениями.

В тени под пальмами появилась новая скульптура женщины со скрипкой в руках. Моделью послужила Елена. Она с большим удовольствием ежедневно позировала, находя в этом истинное наслаждение.

На листах бортового журнала, найденного в ракете, Елена записывала ноты новой музыки, а Юрий свои стихи, в которых сравнивал пустыню с черноморскими степями.

Все чаще в оазисе слышалось пение и игра на скрипке. Новые марсиане любили музыку и искусство.

Однажды вечером, после концерта, когда костер освещал бронзовые лица сидящих вокруг людей, Елена мечтательно обратилась к своим друзьям:

– Мне кажется, я теперь счастлива. Я отдохнула и успокоилась от волнений и тяжелых переживаний там, на Земле. Мы в бесплодной пустыне собственными руками создали достойные условия для жизни. Быть может, у меня будет сын – сын, рожденный в пустыне. Я буду петь ему колыбельные песни, которые мне пела мать на далекой родине. Я буду рассказывать ему предания об Украине. А может, он вырастет здесь рыцарем-победителем?

– Да, Елена! В твоих словах для меня открылся великий смысл моей жизни! – решительно сказал Ярослав, обнимая жену…

ЗОЛОТЫЕ СИЛУЭТЫ

Караван двугорбых верблюдов остановился в скупой тени пальм. Два человека в белых одеждах и тропических пробковых шлемах, соскочив с «кораблей пустыни», бросили поводья погонщикам-арабам и направились вглубь оазиса к белому шатру. Путешественники удивились, увидев величественную скульптуру молодой женщины со скрипкой.

– О, да это настоящее произведение искусства, достойное Лувра! – воскликнул среднего возраста человек.

– Интересно, как она оказалась здесь? – сказал его спутник.

– Трудно ответить на этот вопрос. Но, кажется, здесь мы сможем снять нужны кадры.

– Как оператор, могу сказать, что местность вполне соответствует моим требованиям, – отозвался младший.

– Наверное, здесь произошла какая-то невероятно романтическая история и… О! – удивленно воскликнул человек с русой бородкой, не закончив своей реплики, взглянул на тропу и тихо добавил: – Если только это не мираж…

К ним приближалась очаровательная женщина в белом одеянии, со скрипкой в руках.

– Смотрите, мосье Жако, сама модель идет к нам.

Путешественники-кинематографисты пошли навстречу Елене Ярош.

– О, я никогда не ожидал встретить в центре пустыни такую прекрасную женщину, – сняв шлем и низко поклонившись, сказал первый на французском языке.

– Добрый день! – певуче ответила изумленная Елена.

– Позвольте представиться. Режиссер Мартель, а это мой друг – кинооператор Жако.

– Очень приятно встретить первых культурных марсиан. Однако, странно… там, на Земле, так говорят во Франции, – отве-

тила Елена на французском.

– Я говорю на языке своих родителей. Я настоящий француз, – недоуменно объяснил режиссер.

– Вы тоже прилетели на ракете?

– Нет… сначала мы плыли на пароходе, а после ехали на верблюдах.

– Давно вы покинули Землю?

– Землю?! – изумился режиссер. – Беру на себя смелость заверить вас, очаровательная госпожа, что мы никогда не оставляли нашу старую планету.

– Довольно шутить. Ведь мы находимся на Марсе! – решительно произнесла Елена.

– Вовсе нет! К счастью, мы находимся в самом центре пустыни, в Сахаре!

– Сахаре?! Неужели мы никуда не улетели и очутились на прежней неустроенной Земле? – удивленно и недоверчиво, с нескрываемым ужасом спросила Елена Ярош,

Слова незваных гостей показались ей звоном разбитой прекрасной легенды, которую она создала, в которую поверила. И теперь это все уничтожено. Нет больше замечательного мифа о Марсе. Как воспримут это известие Ярослав и ее друзья? Елена была недовольна прибытием в оазис французской киноэкспедиции, нарушившей их покой и душевное равновесие.

– Осмелюсь заверить вас, что вы ошибались, – сказал Мартель, пытаясь прервать напряженное молчание.

Ему хотелось поскорее приподнять таинственную маску, что скрывала эту заинтриговавшую его историю.

– Ошибка! Но какая великолепная ошибка! Мы искренне верили в это, а вы все разрушили и пытаетесь уничтожить мою веру. Зачем вы пришли сюда? – с упреком сказала она.

– О, мадемуазель! Кто вы и почему с таким упорным скептицизмом относитесь ко всему земному? Можете ли вы удовлетворить мое любопытство? – спросил режиссер.

– Прошу… если вас интересует моя история. Года три назад мы начали это путешествие, которое может показаться вам даже слишком фантастическим. Где-то на территории Германии мы сели в ракету, и нами выстрелили в направлении Марса. Затем мы оказались здесь. Обломки ракеты вы сможете увидеть в пустыне, в нескольких километрах отсюда.

– Фантастика! Прекрасно! Это так интересно и замечательно! – завопил от восторга мосье Мартель. – Мы очень просим вас рассказать подробней о вашей жизни.

– Мы также найдем вашу ракету и снимем ее, – добавил оператор.

– Прошу в наш дом. В шатре вы найдете тень и разделите с нами наш скромный полдник, – пригласила Елена, знакомя их с подошедшими в эту минуту жителями селения. – Это мой муж, в прошлом скульптор – теперь деклассированный и универсальный человек, в смысле жизни в пустыне.

– Это, наверное, ваше произведение? – спросил Жако, указывая на скульптуру.

– Да. Я высек ее в свободное время.

Они пошли к белому просторному шатру. Мария накрыла низенький стол шелковой скатертью и, словно по восточному обычаем, поставила глиняные миски с финиками, фигами, пшеничными лепешками.

– Прошу полдничать, господа, – пригласила Елена, разливая пальмовое вино.

– Будем здоровы! – поднял бокал Ярослав.

– За ваше здоровье и кинематографические успехи, – чуть улыбнулась Елена.

– Будем здоровы! Но меня так взволновало ваше повествование, я потерял всякий аппетит… Расскажите, кто вы? Я где-то видел ваш портрет.

– Я – скрипачка Елена Ярош.

– Ярош?! Не собирались ли вы приехать на гастроли в Париж?

– Вы, наверное, слышали о моей сестре, актрисе Марии Ярош. Я тоже должна была выступить в Париже, но помешала война.

– Что же с вами случилось? Почему вы выбрали такой необычайный маршрут?

– Во время войны нас привезли на принудительные работы в Германию. Мы пытались бежать в Швейцарию, а затем в южную Францию, где жила моя сестра. Но нас задержали в Альпах и приговорили к смерти. Однако… с тех пор я верю в Его Величество Случай! Произошла невероятная неожиданность. Вместо растрела нам предложили принять участие в рискованном испытании новой машины… нам оставалось немедленно принять смерть – или это предложение. Мы выбрали последнее и отправились в полет, а дальше я не знаю, что с нами произошло…

– Испортился ракетный двигатель, – добавил Ярослав.

– Тогда мы спустились здесь, но все время думали, что долетели до Марса. Сначала терпели страшную нужду, пока не нашли этот оазис, потом добыли воду и создали то, что вы видите сейчас…

– Вот, вкратце, наша история. Мы горим страстным желанием узнать, что произошло в Европе. Кончилась война? Какие порядки теперь на Украине? – волнуясь, спросила Елена.

– Война закончилась поражением Германии.

– Мы надеялись на это. А дальше?

– На вашей родине, мне кажется, не произошло никаких изменений…

Побледнели и затряслись губы Елены Ярош. Погас огонек надежды в глазах. И она огорченно опустила голову…

– Мы сделаем все возможное и постараемся помочь вам в трудном положении. Дадим верблюдов, чтобы вы смогли вернуться назад, в цивилизованный мир, – с готовностью предложил Мартель.

– Тяжелое положение?! Почему вы так думаете? – удивилась Елена.

– Это само собой разумеется. Ведь после всего того, что произошло, вы, конечно, хотите как можно скорее вернуться в Европу.

– Благодарю за ваше любезное предложение! Но мы, пожалуй, останемся здесь, – сказала она и, обратившись к друзьям, спросила: – Что скажете, друзья мои?

– Да, Елена! – согласно кивнул Ярослав. К нему присоединились Мария и Юрий.

– Неужели вас – талантливую скрипачку, – влечет эта дикая экзотика и примитивная жизнь в бесплодной пустыне? – изумился гость.

– Разве наш замечательный оазис кажется вам бесплодной пустыней? – обиделась Ярош. – Пойдемте, я покажу вам наш сад, поле. После пережитой жизненной бури мне кажется, что нигде нет уголка лучше.

Живописная группа из шести человек вышла из шатра, направляясь к полю, где зрели колосья пшеницы.

– Что вы видите?

– Какое-то поле… кажется, пшеница, – удивленно ответил Мартель.

– Да. Это действительно пшеничная нива, – сказала Елена Ярош, и в подчеркнутом тоне ее голоса звучала преданная любовь. – Не просто «какое-то поле», как вы выразились. Для нас оно намного важнее. Каждый кусочек земли отвоеван нами у пустыни. Создана новая почва. Эти цветущие деревья и пальмы были похожи на туберкулезных больных, пока мы не построили систему искусственного орошения. Это была тяжелая работа.

– Труд строителей пирамид! – воскликнул Мартель.

– Мы не говорим, что было легко. Но мы ощутили радость, достигнув цели. Ведь у человека, где бы он ни был, всегда есть какие-то желания или потребности, и он подчиняет все прочее достижению цели…

– Да. Вы правы. Мы ведь живем в век поразительных изобретений. Теперь наступает век атомов. Атомное оружие принесло победу над Японией. У человечества XX века немало достижений!

– Но стало оно счастливее? Вы с восторгом рассказывали о бомбах. Но я их ненавижу. Я испытала ужасы войны и разрухи, дважды пережила так называемое «освобождение». Вам, французам и иностранцам в целом, непонятно это слово в таком широком смысле, как нам – украинцам. Мы не раз стояли на пороге Нирваны – этого таинственного потустороннего мира, и… представьте себе – Европа теперь нас совсем не интересует. Меня ужасает одна мысль о том, что мы находимся на Земле. Что человеку нужно? – спросила Елена Ярош у французов, но они были застигнуты врасплох вопросом этой удивительной украинки. Тогда она сама ответила на собственный вопрос: – Очень и очень немного. В пустыне я воспрянула душой и телом. Здесь я узнала чистое счастье и радость материнства. Эта пустыня является теперь родиной моего ребенка. Мы не забываем и об искусстве. Я часто играю на скрипке, и здесь она звучит особенно торжественно. Я играю только тогда, когда сама хочу, когда мы с друзьями испытываем потребность в музыке, а не по прихоти чужой и неблагодарной толпы… Мой муж работает, когда ощущает потребность в этом – и тогда он познает радости или муки художника. Всем нам дарит радость природа, когда мы работаем на ниве или собираем плоды в нашем саду. Все это – обычные радости самого процесса жизни…

Мартель пристально всматривался в черты взволнованного женского лица. Оно казалось словно отлитым из бронзы. «Какое замечательное лицо, – размышлял он. – Видел ли ты – известный режиссер, – такое необычайное, насыщенное духовыми переживаниями лицо?» И образы актрис из его лучших фильмов – «Золотая свадьба», «Вечерний Париж» – казались бледными, как выжатый лимон, по сравнению с лицом Елены Ярош.

– Какая вы удивительная, – страстно проговорил он. – Ваша фантастическая, даже в наше время, история очень взволновала и заинтересовала меня. Если позволите, я напишу сценарий нового фильма. Предлагаю вам главную роль. Это будет захватывающий фильм, он удивит весь мир! Я подпишу с вами выгодный контракт на миллион франков. Вас ждет блестящее будущее. Отвечайте – согласны?

– Вы предлагаете деньги… Но они не нужны мне. Здесь, в пустыне, нет магазинов, где их можно потратить. Мы живем без денег и счастливы этим. Мы избавлены от печальной необходимости их зарабатывать. Мы не покупаем билеты в трамвай или на концерт. Не платим за квартиру или отопление, освобождены от обязанности приобретать зимнюю одежду, мы не знаем продовольственных карточек и, самое главное, ужаса политической полиции.

– Странно! Вы вполне сознательно отказываетесь от прекрасного предложения, которое сделало бы счастливой лучшую женщину вселенной. Если не ради денег, то согласитесь ради славы – вы ведь хотите стать знаменитостью?

Елена Ярош прислушивалась к звукам, доносящимся из пустыни. Погонщики-арабы пытались уложить на песок обеспокоенных верблюдов.

– Это поет пустыня. Ветер поднимает песок. Будет песчаная буря – самум. Она иссушает мозг… Пойдемте в шатер. Обычно в такие дни мы слушаем музыку…

Как чайка взлетела ее белая рука, смычок коснулся струн скрипки, и волшебная мелодия наполнила шатер. Она играла бодрые мотивы и трагические песни, связанные с историей ее народа.

В думах, в народных песнях, привезенных в пустыню из далекой Украины, чувствовалась несказанная тоска по родине.

Не понять было чужаку жертвенности этой музыки. Но он, полный вдохновения, набрасывал сцены нового фильма.

– Очень благодарен за прекрасную музыку! Еще раз предлагаю вам – одумайтесь. Взвесьте мое предложение. Не тратьте здесь впустую свое дарование. Не самуму же слушать такую замечательную музыку.

– Нет. Я добровольно решила на время уйти из той жизни, потому что претерпела очень много обид… Я поклялась перед Богом… что вернусь в степи отчизны, куда летят мои мечты, но, господин Мартель – еще не время… еще не время… Здесь, в пустыне, я научу сына любить, а когда он вырастет, то и бороться за мою родину…

– Подумайте!

– В конце концов, это мое личное дело!

– Жаль! Я отдал бы многое, чтобы вы отказались от своего решения. Подумайте!

– Нет, – отрезала Елена Ярош.

* * *

Прошло три дня. Неожиданные гости, нарушившие покой жителей оазиса, готовились к отъезду.

Печально и одинаково перекликались колокольчики верблюдов, доносились такие же монотонные выкрики погонщиков.

– Суета сует… – сказала Елена, наблюдая за сборами каравана.

Жако заканчивал снимать ее скульптуру новеньким блестящим аппаратом «Дебри».

Режиссера Мартеля мучила лихорадка. Он, с обвязанной мокрым полотенцем головой, зашел в шатер.

– Прощайте, Елена! Вам больше нечего мне сказать?

– Прощайте, господин Мартель. Удачи вам в пути…

Солнце клонилось к закату, и его последние лучи золотили шелк палатки. На нем, как на экране, появились кукольные тени каравана верблюдов. Караван спускался с песчаной дюны. Печально, постепенно затихая, звенели колокольчики.

– Ярослав! – обрадованно воскликнула Елена, обращаясь к мужу. – Мне кажется, это был мираж. Мне так хочется, чтобы это было лишь видением.

– Да, любимая Елена! Все это был только мираж, – ответил Ярослав, поднимая на руки позолоченного солнцем сына.

Смолкли колокольчики. Исчезли верблюды. Горячий ветер заметал следы каравана и звенел песчаными струнами. Им подпевали струны скрипки…

Апрель 1947 г.

Литературно-художественное издание

БИБЛИОТЕКА ПРИКЛЮЧЕНИЙ И НАУЧНОЙ ФАНТАСТИКИ

Выпуск 10