Текст книги "Журнал «Если», 1996 № 12"

Автор книги: Владимир Гаков

Соавторы: Роберт Рид,Дмитрий Караваев,Мишель Демют,Джудит Меррил,Станислав Ростоцкий,Вадим Розин,Владимир Гопман,Василий Горчаков,Сергей Дерябин,Андрей Столяров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Шрайк открыл глаза. По телу пробежала легкая дрожь. Но она была вызвана не ночным холодом, не царившей в подземелье сыростью. Это было… Он поднял пистолет, пытаясь сообразить, сколько осталось патронов. Да, перед ним Чужой. Выстрел… Оглушительный грохот под низкими сводами… Стоны, отвратительное верещание впереди.

Они принадлежали ко многим, самым невероятным расам. Среди них не было одинаковых. Ты стреляешь в фантастическое крылатое существо, но слышишь в ответ змеиное шипение.

Снова во мраке подземелья послышался легкий шорох. «Стреляй же!» – скомандовал себе Шрайк. Выстрел, еще один выстрел, еще один… На этот раз, похоже, он промахнулся.

Сколько же их вокруг? Он мог гордиться, что отвлек на себя такие силы. Не каждому «Красному коту» удавалось такое…

Он опустил руку с пистолетом, в которой каждый выстрел отдавался острой болью.

Шрайк не нашел в своей памяти никаких следов воспоминаний о том дне, начиная с которого «Красные коты» решили мстить врагам, настоящим врагам. Но он знал, что это произошло.

Позже, когда на их счету уже было несколько операций, к ним пришел странный человек. Разумеется, не из полиции – обычный гражданин. Хотя «Красные коты» отнюдь не стремились искать себе друзей среди смирившегося населения.

Он поведал им множество самых разных историй, но поняли они немногое, лишь то, что касалось только их. Человек говорил, что молодежные группы, когда-то получившие название «антисоциальные», с началом появления Чужих нашли новое призвание.

Мэгони ответил ему, что «Красные коты» нападают на Чужих совсем не для того, чтобы защищать жалких человеческих существ, робких личинок, забившихся в свои норы, а потому, что они не могут иначе.

Они сражались, как могли, за свою свободу.

Человек ответил, что совсем не обязательно знать истинную причину конфликта, чтобы вести борьбу всерьез.

Вскоре он исчез. Через несколько недель по радио сообщили о его аресте. Потом о его казни.

Шрайк едва дышал. Он отчетливо ощущал приближение страшной угрозы. Прислушавшись, он уловил шорох и слабый скрежет.

Рука, которой он постарался дать отдых, сейчас казалась ему парализованной. Шрайк хотел переложить пистолет в здоровую руку, хотя и понимал, что от этого пострадает точность стрельбы. Ему все же удалось, сморщившись от боли и стиснув зубы, два раза подряд нажать на гашетку. Но их было слишком много. Они не оставили Шрайку ни малейшего шанса. Тогда он опять поднял пистолет и стал стрелять. Он стрелял до тех пор, пока не перестал ощущать свою руку.

В подземелье снова воцарилась тишина. Вокруг него все заволокло дымом, пахнущим серой, и он, как ни странно, почувствовал себя более защищенным.

Но дым рассеялся быстро, пожалуй, слишком быстро, словно от сильного сквозняка. И Шрайк увидел перед собой два слабо светившихся круглых пятна, словно надвигавшихся на него из глубины мрака. Он понял, что это были глаза, глаза Чужого, и это означало конец.

Глаза не моргали, они словно плавали в густом мраке. Он испытывал непреодолимое желание смотреть в них, отдаваясь власти их холодного мертвого свечения.

Сознание Шрайка бешено заметалось по кругу. В мозгу снова начали рождаться видения. Но теперь они были чужими, привнесенными в его голову извне. Они не были рождены его прошлым, а проникали откуда-то со стороны, насильно внедряясь в его теперешнее бытие, словно твердые холодные острые предметы.

Осенний лист, ледяной, скользкий, липко пристающий к нежной пульсирующей плоти…

Боль чужого проникновения в его сознание. Распадение собственного мира. Распад личности, осколки которой разлетаются во все концы Вселенной. Понимание того, что спасения нет и не будет.

Образ спокойного неба, местами серого, местами голубого над зеленым лесом непонятных растений, среди которых холодно позвякивают кристаллы…

Образ бездонного фиолетового океана; в его глубинах то и дело мелькают, скользят необычные живые существа и извиваются водоросли, похожие на языки пламени.

Образ солнца. Образ взрыва. Образ солнца-взрыва, вращающегося вокруг него все быстрее и быстрее…

* * *

– Я чувствую, что Шрайк не вернется, – пробормотал Мэгони.

Хорек, пытавшийся найти удобную позицию для стрельбы на крыше, опустил автомат.

– Мэгони, я должен выйти в город.

– Чтобы тебя тут же убили?

– Ну, это еще вопрос.

Крим, готовивший котов для патрулирования в окрестностях, взъерошил волосы и бросил в пустоту, ни на кого не глядя:

– Кому-то захотелось свалить?

Мэгони молча пересек комнату и отвесил ему пощечину.

Крим резко выпрямился, потом опустил на кресло кота, которого держал в руках.

– Ты стал слишком нервным, Мэгони. Ты все еще чувствуешь себя командором?

Мэгони посмотрел ему в глаза.

– Больше, чем кто-либо из вас… Вы все, Крим, ведете себя, как машины для убийства, вы никогда не пытаетесь понять, почему и как происходят события.

– Почему, – скрипнул зубами Крим, – это нам ясно. Потому что здесь побывала эта девушка с микро. Похоже, что это одна из твоих сестер, Мэгони. Ну а как… Ведь ты сам приказал Бразу привести ее сюда, в наше логово. Что, мы все скоро сможем перетащить сюда своих родственников?

Мэгони гневно поднял руку, но тут же медленно опустил ее.

– Крим, – пробормотал он, – ты ничего не понимаешь.

Парни молчали. Они ждали, что скажет Мэгони. Они очень хотели, чтобы он сказал что-нибудь. Мэгони машинально погладил подвернувшегося под руку черного кота, который, шипя, отпрыгнул в сторону.

– Вселенная чудовищно огромна, – снова заговорил Мэгони. – Эта комната ничтожно мала. Их невозможно сопоставить, вы должны понимать это. Мы, несколько человек, запершиеся в этой комнате, решили сражаться до конца. Но во Вселенной существуют десятки, сотни миллионов различных рас на множестве планет, вращающихся вокруг бесчисленных солнц.

И тем существам, которые не похожи на нас, наплевать на то, что мы думаем. Я хочу сказать…

Мэгони замолчал. То, что он собирался сказать, было трудно выразить словами. Да и время было слишком неподходящим для философствования. Не стоило пытаться раскрыть парням глаза – это могло лишить их желания сражаться. Они выбрали свой путь, и он, их вожак, не жалел ни о чем. Они действовали так, как считали нужным. Как могли. Правда на их стороне, что бы ни думали все эти перепуганные бараны, покорно подставляющие головы новым хозяевам, это блеющее стадо, забившееся по углам и с трепетом поглядывающее на небо.

– Я хотел сказать, – закончил он, – одно: нам придется нелегко. И не стоит надеяться, что мы можем победить. Это так же нереально, как возвращение Шрайка. И тем не менее мы – «Красные коты», и мы должны доказать, что способны устроить грандиозное шоу, если захотим.

Он замолчал. Все вокруг застыли в ожидании каких-то иных слов. Наверное, они ждали четкого приказа. Или призыва. Или слов о том, что с ними будет.

– Я не думаю, что они нападут сегодня ночью, если они вообще собираются атаковать нас. Хорек может выйти с двумя парнями, если у кого-нибудь еще есть такое желание. Но учтите, четверо наших все еще не вернулись…

Он подождал реакции окружающих, в особенности Хорька. Но никаких возражений не последовало, парни взялись за оружие. Крим надевал на котов ошейники. Хорек выбрался через окно на крышу с автоматическим карабином и несколькими запасными обоймами.

* * *

Первая половина ночи прошла спокойно; тишину нарушало только позвякивание оружия, извлекаемого из тайников, да мяуканье котов, отправлявшихся на патрулирование или возвращавшихся на отдых. Иногда слышались короткие, тихие ругательства ребят, у которых что-то не получалось с устройством ловушек.

– «…вернувшийся с долгой охоты», – вновь и вновь бормотал он, перечитывая последнюю страничку. – Надо будет отправить это другим клубам…

На лестнице послышался шум. Перес, дежуривший на площадке, приоткрыл дверь и сообщил:

– Сентио и Бенни вернулись!

Парни ввалились в комнату и тут же рухнули в кресла. У Сентио лоб пересекала глубокая рваная рана, Бенни хлопал воспаленными веками.

– Воды! – крикнул Мэгони. – И спирт! Полотенце! Крим, ты поможешь мне.

Все энергично засуетились вокруг измученных парней.

– Ну, что там?

– Нам не удалось найти Шрайка, – начал Сентио, – но квартал вокруг космопорта заполнен полицейскими. Мы уже возвращались, когда это случилось. Первым схлопотал пулю Тео, потом свою порцию получил Айдони…

– Понятно… – Мэгони помолчал. – Ну, а как удалось прорваться вам?

– Галопом, – ухмыльнулся, не открывая глаз, Бенни.

– Сколько примерно фликов вы повстречали за это время?

– Ну… сотню, может, немного меньше.

– А Чужих?

– Их тоже было достаточно… Похоже, что они обнаружили нашу берлогу и теперь готовятся устроить фейерверк.

Мэгони кивнул и протянул руку за шприцем. Набрав в него сыворотки, он сделал Бенни укол в висок.

– Я ничего не вижу! – тревожно воскликнул Бенни, протирая пальцами глаза.

– Это один из фокусов Чужих, – бросил Крим. – Когда-то такое случилось с моим отцом, который…

Мэгони взглядом заставил его замолчать.

Внизу раздался короткий крик, и все коты принялись шипеть и мяукать.

– По местам! – крикнул Мэгони. – Начинается!

Сразу же длинными очередями заработал автомат. Это был Хорек, устроившийся на крыше. Тут же в игру включился второй автомат, уже с лестницы.

Мэгони схватил две шашки взрывчатки.

– Крим! – рявкнул он. – Прикрой меня!

Он выскочил на площадку. Лестничная клетка казалась мрачным колодцем, заполненным дымом и запахом пороха.

– Вперед!

Они спустились на один пролет. Потом короткими перебежками еще на два. Здесь Мэгони опустил руку на плечо Крима.

– Подожди меня. Я спущусь еще немного, чтобы сыграть наверняка.

Он скользнул в темноту, настороженно прислушиваясь к доносившимся снизу странным, шуршащим звукам.

На лестнице дежурили двое парней. Но сейчас их уже не было в живых, это ясно.

Мэгони высунул голову из-за угла и осторожно посмотрел вниз. Там мелькали отблески слабого голубоватого света. Потом послышались шаги. Несомненно, это были шаги человека. Полиция!..

– Берегись, Крим!

Раздавив зубами ампулы с кислотой, он швырнул взрывчатку вниз. Машинально сплюнув, рванулся вверх. Они успели ворваться в комнату в тот момент, когда грохот двух почти одновременных взрывов заполнил лестничную клетку. Двери с треском захлопнулись за их спинами, и свет в помещении погас.

– Ну и хитрецы! – засмеялся кто-то в темноте. Ему ответили нервным смехом остальные. Мэгони подумал, что «Красные коты» хотя и ведут себя довольно своеобразно, но все же держатся на высоте. При этом каждый из них понимал, что с их клубом и с ними самими теперь все покончено. Где-то дико замяукал один из котов, настоящих котов, их союзников.

«Единственные на всей Земле, кто был на нашей стороне, – подумал Мэгони. – Нам повезло, что они оказались настоящими детекторами Чужих».

Внезапно за дверьми разразился ад. Лестничную клетку озарили невыносимо яркие оранжевые вспышки.

Мэгони на ощупь схватил еще две шашки. Его руки при этом натолкнулись на чьи-то торопливые пальцы в ящике.

– Через крышу! – крикнул он. – Сматываемся через крышу!

Он кинулся к дверям.

Они распахнулись настежь, и в проеме возник силуэт полицейского, фантастически уродливый в слепящем свете. Охваченный внезапным гневом, Мэгони запустил одной из шашек прямо в него. Вторая полетела на лестничную клетку. Кто-то швырнул вслед за ней еще целую пригоршню.

– Прочь, скорее! – дико заорал Мэгони.

В какую-то долю секунды его мозг пронзила мысль, что от такого количества взрывчатки может рухнуть все здание. Он успел прыгнуть к окну, и тут же все вокруг захлестнуло белое ослепительное пламя. Пол под ногами раскололся, словно льдина, и часть его рухнула в широкую трещину вместе с лестничными маршами и теми, кто находился на них.

Мэгони покатился по крыше, и его спас только невысокий бетонный бортик.

Из окна клубами валил густой дым. Оказалось, что вокруг довольно светло, и можно было разглядеть контуры соседних домов. Мэгони начал быстро подниматься по скату крыши, но тут же остановился, наткнувшись на тело Хорька. На его мертвом лице застыла улыбка жестокого удовлетворения. Автомат, валявшийся рядом, выглядел так, словно его обработали плазменной горелкой. Мэгони инстинктивно прижался к черепице. Крыша была обжигающе горячей. Но он знал, что непосредственной опасности для него пока нет. Мэгони принялся остервенело карабкаться выше, оставив за собой мальчишескую фигурку Хорька.

Добравшись до гребня, он увидел перед собой светящиеся окна. До соседнего дома было совсем близко. Словно китайские тени, на светящемся фоне вырисовывались черные силуэты зрителей.

«Дурачье, – подумал Мэгони, – подлое дурачье!»

Слева от него за старинной дымовой трубой раздались два негромких взрыва. Головы любопытных мгновенно исчезли из окон.

Мэгони улыбнулся, увидев сверкающие бешенством глаза Сентио. Из раны на его лбу снова текла кровь, но его, похоже, это совсем не беспокоило.

Мэгони шагнул к нему.

– Сентио, где остальные?

– Боюсь, что почти все остались там…

Глаза Мэгони неожиданно наполнились слезами, и он стал кусать губы, чтобы не разрыдаться.

– Я же крикнул, чтобы они выскакивали на крышу…

Сентио пожал плечами.

– Ну, и что дальше? – спросил Сентио, помолчав.

– Дальше? Боюсь, что нам ничего другого не осталось… Нам больше нечего делать.

– Я буду ждать их здесь. У меня все карманы забиты взрывчаткой, так что повеселиться сумею.

Он протянул руку Мэгони, прощаясь.

– Подожди, – остановил его Мэгони. – Дай-ка мне тоже несколько шашек.

Сентио отсчитал ему шесть шашек.

Мэгони улыбнулся, пожал твердую холодную руку и исчез в темноте, не сказав больше ни слова.

Он спустился по скату, остановившись только тогда, когда увидел почти на одном с собой уровне окна. Они находились справа, немного ниже края крыши. Чтобы добраться до них, нужно было рискнуть и пройти над провалом, казавшимся бездонной пропастью.

«В моем положении можно не беспокоиться о подобных пустяках», – подумал Мэгони.

Уцепившись за бортик, он повис на руках. После удара ногой стекло разлетелось вдребезги, но рама не поддалась. Оставалось единственное решение. Повиснув на одной руке, Мэгони достал шашку, раскусил ампулу и швырнул ее в окно. В ту же секунду он со всей энергией отчаяния попытался вжаться в стену.

Взрыв под ним выбил часть фасада, рухнувшего вниз. К счастью, ни один из осколков не задел его, и ему удалось удержаться.

Раскачавшись, он бросил тело в окно, перекатился через груду дымящихся обломков и вскочил на ноги.

Квартира казалась брошенной. Он прошел через комнату, очутился на кухне. С трудом ему удалось отыскать в облаках дыма и пыли наружную дверь. Распахнув ее, он услышал позади чье-то хриплое дыхание. Он обернулся со звериной быстротой.

Широко раскрыв выпученные от ужаса глаза, на него смотрела старуха, забившаяся в угол прихожей.

Кроме страха, на ее лице была лишь слепая покорность животного, преследуемого изо дня в день, и тупое непонимание происходящего вокруг.

Мэгони потряс головой. Горечь разъедала ему рот, и он хотел бы в крике излить боль за то множество ошибок, что привели к этому бессмысленному концу.

Но он промолчал. Отвернувшись, он аккуратно прикрыл за собой дверь и вышел на лестницу. Все вокруг выглядело тихим и спокойным.

Опустившись по лестнице, он прошел несколько десятков шагов по тротуару, завернул за угол и замер на месте.

Здесь его ожидали Чужие.

Может быть, не обязательно его. Даже наверняка не его.

Оказавшись с ними лицом к лицу, он подумал, что должен был сказать «Красным котам». Вселенная огромна, а Земля ничтожно мала. Восстание или покорность – обе эти противоположные реакции были одинаково ошибочными. Единственное правильное поведение заключалось в попытке понять.

Почему вокруг множества солнц существовало столько разных цивилизаций? Почему время от времени то одна, то другая из них словно перехлестывала через край своей системы и затопляла иные миры?

Но они никогда даже не пытались понять. Чужие всегда оставались для них Чужими, потому что были не похожи на людей. Впрочем, Чужие также не желали понимать человека.

И с момента первого же контакта люди стали бояться их, бояться и ненавидеть.

Мэгони двинулся навстречу странным силуэтам. Он улавливал краем глаза бледный свет, родившийся на востоке и предвещавший близкую зарю. В темных домах напротив одно за другим вспыхивали окна.

Он медленно сунул руку в карман. Из шести шашек, что он взял у Сентио, оставалось еще пять.

Когда он дойдет до Чужих, когда окажется совсем рядом с ними, вот тогда-то он раскусит зубами ампулу и устроит отличный фейерверк.

Перевел с французского Игорь НАЙДЕНКОВ

Елена Яковенко
ТАКИЕ РАЗНЫЕ ЛИЦА

*********************************************************************************************

Известный писатель-фантаст намеренно оставляет «за кадром» ответ на вопрос: кто же эти «чужие»? Его гораздо больше интересует, кто же «свои». И оказывается, что в роли последнего оплота землян выступают молодежные группировки, в адрес которых высказано столь много упреков.

*********************************************************************************************

Пора взросления – самое сложное, мучительное время в жизни. Потому что это время, когда человек сам определяет цену себе и миру, учится принимать решения и отвечать за них, становится личностью. Он выбирается из уютного (или ненавистного) родительского гнезда. Нормы и традиции, с которыми он рос, кажутся «тесноватыми» – человек начинает искать себе новых кумиров. Иногда это принимает формы протеста: мир несовершенен, и только новое поколение может его изменить! Молодой человек всегда самонадеян – но и очень раним: самый высокий процент самоубийств приходится именно на подростковый возраст. Он нуждается в поддержке старших, более сильных людей – но и в самостоятельности. Психологи знают, что для «роста» личности необходимо уединение; но молодой человек не меньше нуждается в общении с себе подобными. Только в компании, «тусовке» он может понять, «какой» он – лидер или обречен на второстепенную роль, будет ли иметь успех как мужчина (женщина). Наконец, что ему самому (не родителям, не учителям) нравится либо не нравится.

Они стараются быть похожими на своих кумиров. Прототип или, как говорят социологи, референтная группа легко «читается» по внешности и поведению молодых. Их поведение, кажущееся взрослым непонятным и вызывающим, на самом деле чаще всего объясняется самоутверждением.

В нашей стране энергия молодежи долго направлялась «сверху». Пионеры – комсомол – и, как апофеоз, «коммунизм – это молодость мира, и его возводить молодым». При этом никто не пытался их понять.

Чем они увлечены, сегодняшние молодые? Какие у них «команды»?

Неформальные молодежные группировки можно разделить по пристрастиям – на музыкальные, спортивные, интеллектуальные, религиозно-философские. И по направленности – на традиционные и специфические, деструктивные и конструктивные, ориентированные на деятельность и потребление информации.

Америка, 50-е годы. Ушли в прошлое экономический кризис и депрессия, не забыт еще энтузиазм военных лет. Рост уровня жизни, подъем рождаемости. Но по прошествии лет выяснилось, что многочисленное, выросшее в достатке послевоенное поколение не разделяет энтузиазма и патриотизма родителей.

Движение американских хиппи отрицало привычные ценности родителей: зачем воевать за американскую демократию, если война идет на другом континенте; зачем укреплять домашний очаг, если можно жить коммуной; и много других «зачем».

Как всегда, с опозданием на два десятка лет молодежные неформальные движения, отрицающие старые ценности, распространились и у нас. По данным Института молодежи, каждый десятый представитель юношества с презрением относится к ценностям старшего поколения.

Молодежь «уходила в систему» не в тоталитарную, а в диаметрально противоположную – со своим образом жизни, нравами и правилами, языком и манерой одеваться. «Система» хотя бы отчасти примиряла две основные потребности молодежи – потребность осознать себя личностью, непохожей на других, и потребность ощутить себя членом группы, сплоченного коллектива. Чувствовать себя независимым и взрослым без неизбежного у взрослых груза ответственности. Играть, как дитя, без неизбежной в детстве подчиненности взрослым. Общаться.

Проректор Института молодежи доктор исторических наук Б. А. Ручкин отметил роль неформальных объединений молодежи в усвоении демократической культуры, формировании и выражении социального протеста. А в Советском Союзе, согласитесь, было против чего протестовать. Но в то же время протест сплошь и рядом принимал уродливые,' асоциальные, агрессивные формы. Наиболее крупной молодежной группировкой периода застоя были спортивные фанаты-болельщики. Неизрасходованная энергия выливалась в кровавые побоища. (Спортивные фанаты есть и сейчас, но их не так много). Позже идолы русского рока эпохи перестройки (впрочем, как и западные рок-идолы) могли гордиться многочисленными актами вандализма, которые совершали после концертов зрители, очумевшие от музыки и других допингов.

Самые, так сказать, традиционные неформальные группировки – хиппи и панки – существуют и в наши дни, правда, они не так многочисленны. В Москве, например, можно встретить хиппи на Гоголевском бульваре, тихих юношей и задумчивых девушек, нередко одурманенных наркотиками. Обновилось движение панков, которых можно узнать по внешнему виду: грязные, оборванные, замызганные, они живут под лозунгом «Посмотрите, какие мы уродливые, и не допустите, чтобы мир стал таким». По мнению социологов и психологов Российского государственного социального института (РГСИ), это дети из материально обеспеченных, но психологически неблагополучных семей; явление это существует более 30 лет, расширяясь в периоды социально-экономической стабилизации и утихая в периоды кризисов и неустойчивости.

Б. А. Ручкин:

– Большие перемены произошли в сфере молодежной субкультуры, которая раньше, в период застоя, была по своей сути контркультурой, противостояла официальной культуре. Например, рок-музыка лишилась своего критического пафоса, социального протеста, когда-то столь притягательного для массового молодежного сознания. Сейчас это лишь один из элементов, хотя и важный, массовой культуры.

Музыку любят независимо от возраста, но только у молодежи она становится знаком и основным индикатором субкультуры, объединяет и разъединяет молодежные группировки. Знаменитый рок-фестиваль 1969 года в Вудстоке, штат Нью-Йорк, стал манифестом неформального движения молодежи. Музыкальные группировки наиболее многочисленны и по сей день; по оценкам специалистов, они охватывают от 60 до 80 процентов российской молодежи до 20 лет. Это самое неорганизованное движение. Лет пять-шесть назад молодежь чаще меняла свои музыкальные пристрастия: из рокеров превращались в битломанов, затем в металлистов, затем в брейкеров. В наши дни приверженцы музыкальных направлений стали более стойкими, но и менее терпимыми к «иноверцам»; особенно это относится к старшеклассникам: группируясь на почве музыкальных пристрастий, тинэйджеры усваивают социальные уроки из разряда «они и мы», а школьные классы разделяются на враждебные лагери.

Явно асоциальная музыкальная группировка, например, рэйверы, собирающиеся в специальных дискотеках. Рэйв, скорее ритм, чем мелодия, когда-то призванный заполнять перерывы между песнями в дискотеках, лишь одно из ритмических направлений, так распространенных в последние годы.

Байкеры (несколько лет назад известные как рокеры), то есть мотоциклисты, – одна из самых крупных группировок спортивной ориентации. По оценкам исследователей РГСИ, считающих байкеров группировкой деструктивной, асоциальной, в России их сейчас около 30 тысяч, из них около пяти – в Москве; они подразделяются на жестоко враждующие мотобанды. Внешние приметы байкеров (кроме мотоцикла) – кожаная куртка, металлические заклепки, татуировки мистического содержания и черная или красная в белый цветочек косыночка на голове, независимо от пола носителя (кстати, примерно каждый четвертый байкер – женского пола). В Москве байкеры собираются в Лужниках, где по вечерам носятся на мотоциклах и пьют пиво. Наркоманов среди них немного.

Более мирная спортивная группировка – роллеры, другими словами – любители роликовых коньков. В основном это старшеклассники, иногда студенты младших курсов, треть из них – девушки. Московские роллеры группируются на Поклонной горе и ВДНХ и вообще там, где есть гладкие наклонные поверхности. Роллеров меньше, чем могло бы быть: ролики – удовольствие дорогое.

В период летних каникул и отпусков оживляются хич-хайкеры – любители попутешествовать автостопом.

Наиболее крупная отечественная интеллектуальная группировка – толкинисты, поклонники знаменитого фантаста-сказочника, сконцентрированные в основном в крупных городах в среде старшеклассников и студентов, причем в последние годы наблюдается перевес в пользу старшеклассников. Каждую неделю, по выходным, они собираются (в Москве это обычно происходит в Нескучном саду) и устраивают импровизированные игрища на тему произведений Дж. Толкина. Пожалуй, это одно из самых организованных неформальных объединений. Каждую весну происходит большой слет толкинистов где-нибудь в средней полосе, летом – в Крыму. Последний такой слет насчитывал более 60 тысяч участников. У толкинистов есть однокомнатная штаб-квартира в Москве, которую им безвозмездно выделили власти одного из муниципальных округов. Возможно, время от времени они получают финансовую поддержку от одной из официальных молодежных организаций. Две трети толкинистов – девушки, и это естественно, ведь они более романтичны.

Вторая крупная и самая старая интеллектуальная группировка – реставраторы. Они уже более десяти лет восстанавливают и изучают памятники старины. В Москве их около пяти тысяч, основное место сбора сейчас – Арбат, где они проводят раскопки. Социально-экономическое положение реставраторов – среднее и ниже среднего; возрастной состав, как в комсомоле – от 14 до 28; половой состав – половина на половину. Образовательный уровень не так высок, как могло бы показаться: значительная часть реставраторов ограничилась средним образованием. Специалисты из РГСИ считают, что в реставраторы часто идут те, кто не может реализовать себя, найти необходимые контакты, дружеские связи в других сферах; в своем увлечении стариной они ищут убежища от враждебной им действительности. Не зря к реставраторам приходят подростки начиная с 14 лет – именно в этом возрасте впервые болезненно ощущается недостаток внимания и понимания.

С распространением компьютерных сетей возникло племя хакеров. Самые опытные занимаются взломом программ и перепродажей данных. Совсем недавно в городе на Неве хакер двадцати с небольшим лет, не прибегая к отмычке и оружию, облегчил неприступное хранилище крупного американского банка чуть ли не на миллион долларов. Но таких профессионалов немного – по оценкам специалистов, в крупных городах России, где компьютеры уже прочно вошли в быт, их всего несколько десятков. Хакеров-любителей – тысячи. На цивилизованном законопослушном Западе, где уголовное законодательство, как всегда, на страже, общество тоже страдает от подростков-хакеров, подделывающих кредитные карточки. Но там и больше возможностей для компьютерного мошенничества. А у нас пока компьютерные хулиганы, в основном, создают новые вирусы и распространяют их.

Компьютерная сеть – надежное прибежище для людей с такими распространенными у молодежи чертами характера, как застенчивость, неуверенность в себе. С людьми, встреченными за экраном, сходиться намного легче, чем с реальными.

Так как хакеры общаются в основном посредством сети, слеты их немногочисленны – 20–30 человек, самое большее 100. А постоянная тусовка хакеров на Митинском рынке в Москве служит средством не только общения, но и обогащения.

Более тысячи студенческих семей Москвы составляют движение «Сознательное родительство», суть которого заключается в том, что молодые родители занимаются со своими детьми «продвинутым» обучением и физической подготовкой и фиксируют все изменения в состоянии здоровья ребенка. Собираются члены группировки в бассейнах и на спортивных площадках своих институтов. Появилось это движение несколько лет назад, когда молодые исследователи – будущие педиатры, педагоги, психологи, не дождавшись финансирования своего проекта, решили действовать на свой страх и риск. Многие студенты Института молодежи принадлежат к этому течению.

К неформальным группировкам можно отчасти отнести и скаутов – разновозрастное спортивно-интеллектуальное движение. Треть американских скаутов – молодежь до 25 лет, в России таких около 15 тысяч, и число это постоянно растет, особенно в провинции. Эксперты РГСИ считают, что российский скаутинг особенно распространен не в крупных городах, а в регионах. Нередко в провинции скаутинг – единственная для молодежи возможность проявить активность.

Политические неформальные группировки в современной России охватывают менее пяти процентов молодежи, и их деятельность проявляется чаще всего спонтанно, в виде акций протеста против, как правило, местных властей. Насколько формальны объединения баркашовцев и «соколов Жириновского» – это тема отдельной статьи.

Нынешние молодежные группировки, ориентированные на деятельность, конструктивную или деструктивную, немногочисленны, по масштабам России, и насчитывают в своих рядах в общей сложности несколько сотен тысяч человек.

В то же время более половины молодых людей, опрошенных специалистами Института молодежи, считают целесообразным существование всероссийских политических молодежных организаций.

По данным социологических исследований, только 5–7 процентов молодежи в какой-то степени интересуются политикой, знают о политических партиях, движениях, организациях.

Более трети молодых людей в России удручены неопределенностью будущего, считают, что их поколение – это поколение без идеалов. В то же время, если 2–3 года назад с надеждой смотрел в будущее лишь каждый пятый опрошенный, то сейчас число оптимистов выросло.

Более миллиона московской молодежи принимает наркотики.

Почти треть молодых респондентов, опрошенных исследователями Института молодежи, сожалеют, что родились в России…

Тем не менее будущее – скажу такую добротную банальность – в их руках. И в общем-то, не столь уже важно, захочет ли кто-то сохранить имидж «вечно молодого» а ля Андрей Макаревич или, наоборот, как можно скорее попытается превратиться из беззаботного студента в лощеного бизнесмена… Как известно, залог устойчивости любой системы в ее разнообразии. Энергия каждого поколения меняет мир, и рядом подрастают люди, которые абсолютно уверены в том, что никого похожего на них еще не носила Земля.