Текст книги "Журнал «Если», 2009 № 07"

Автор книги: Владимир Гаков

Соавторы: Дмитрий Байкалов,Сергей Синякин,Лора Андронова,Александр Гордиан,Юлия Тулянская,Ольга Артамонова,Колин Дэйвис,Геннадий Прашкевич,Сергей Токарев,Раджнар Ваджра
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

К обеду над станцией наблюдения навис кризис. Советские подводные лодки остановились посреди океана. НАТО подняло уровень боеготовности до максимальной отметки. Никто в Мэрди уже не знал точно, является ли «Меткий Стрелок 83» лишь учениями. Лейтенант Кристофер Озгерби тихо отложил свою ручку, надел плащ и покинул базу.

Пальто Сары висело на своем обычном месте за дверью кухни. Он нащупал его и на мгновение зарылся в него лицом. Оно еще оставалось сырым и пахло пляжем.

Он встал у двери ее комнаты и прислушался. Ничего. Если она и находилась там, то одна. Если только они не спали. Кристофер постучал. Он никогда не делал этого раньше. И не видел, как выглядит ее комната.

Дверь открылась.

– А… – сказала она. Соседка выглядела озадаченной. – Я думала, ты на работе. Все в порядке?

Он протянул ей кассеты.

– Я принес тебе это. Вчера ты сказала, что хочешь послушать как следует. Ты можешь их проиграть? В смысле… не знаю, есть ли у тебя магнитофон.

– Я справлюсь. Спасибо. Я их послушаю.

Она начала закрывать дверь.

– Сара… Насчет вчерашнего…

– Кристофер, мне действительно очень жаль. Я поступила невежливо. Я правда… уйти так… мне следовало…

– Нет, – ответил он. – Все нормально.

– Я не думала… – ее лишенные белков карие глаза будто высматривали что-то на его лице. Он не мог разгадать этот взгляд – чужой, незнакомый. Кожа ее лица казалась холодной и бледной. В полутемной комнате она слабо светилась, словно от влаги.

– Не волнуйся из-за этого, – успокоил он. Слушай, я просто посмотрел, как мы тут живем, и подумал, что было бы, наверное, здорово, если мы… ну… выбрались бы куда-нибудь. На один вечер. Выпили чего-нибудь или…

– Крис, понимаешь, я… встречаюсь кое с кем. Ты ведь знаешь, не так ли?

Он почувствовал, что краснеет.

– Ну, я подумал… Ладно, в любом случае дай мне знать, что ты думаешь об этих пленках.

Он повернулся, собираясь уйти.

– Постой, – попросил она. – Слушай, я не собиралась… – она боролась с чем-то. Он не мог понять, с чем именно, но сейчас она, похоже, приняла решение. Сара распахнула дверь своей комнаты. – Зайди на минутку.

Холодный полуденный свет проникал в комнату сквозь задернутые светло-зеленые шторы. В комнате почти отсутствовала мебель. Сара села на пол, и он последовал ее примеру, тщетно пытаясь не смотреть по сторонам. Когда глаза Кристофера привыкли к полутьме, он увидел множество собранных ею раковин, водорослей и прочего, лежащего грудами на подоконнике и разбросанного по полкам. В воздухе снова запахло морем. Этот запах ассоциировался у него с самой Сарой: ее холодным, худым телом под черной одеждой, а за ее плечом – отвлекающее внимание темное пятно кровати.

– Вчера мне следовало сказать кое-что, – начала Сара. – Но я не сказала. Я не знала, смогу ли вымолвить это. На самом деле я не уверена и сейчас…

– Можешь сказать мне все, что хочешь.

– Это насчет пленок. Ты не должен их слушать. Они опасны. В смысле, опасно то, что на них записано, и ты никогда больше не должен это слушать. Никогда.

– Что?

Он не видел ее лица, лишь размытый силуэт. Что она хочет сказать?

– Уничтожь записи. Не включай их больше.

Нет, она не могла иметь в виду именно это. Песнь моря прекрасна. В ней – самая суть.

– Ты знаешь, что это за звук, – произнес он, – не так ли? Ты должна сказать мне, Сара.

– Я не могу. Но ты должен перестать слушать.

– Но это же прекрасно, и я сам это нашел. Записал на кассеты. Это мое открытие, я не могу просто упустить такую возможность. Это очень важно… Что тебе известно?

– Когда ты слушаешь, ты словно погружаешься в сон, да? – Да.

– И ты хочешь слушать еще, больше всего на свете?

Он изучал слабый блеск ее кожи, темные волосы, фиолетовые ногти.

– Не то чтобы больше всего на свете, но… в целом, да.

Сара вздохнула.

– У них нет имен, – сказал она. – Уже нет. Большинство людей их не слышит. Если ты можешь их слышать, это дар, но опасный, как зависимость. Когда ты внимаешь им, из тебя вытекает энергия. Ты хочешь лишь слушать, все больше и больше. Это пробирается в твою кровь, берет над тобой верх, зовет тебя, а потом утаскивает глубоко под воду, и ты тонешь. Вот почему, когда ты их слышишь, нужно немедленно отворачиваться и выбираться из моря.

– Значит, у нас обоих есть этот дар? – спросил он. – Но я слышал их только по гидрофонам, возможно, это не одно и то же.

– Ты не должен слушать, Кристофер. Не должен искать их.

– То, что я слушаю, находится далеко в Атлантическом океане. Ты хочешь сказать, что они выбираются и на побережье? Здесь?

– Возможно. Я думаю, они повсюду.

– Что это такое? Какие-то киты или что-то в этом духе?

Она покачала головой и посмотрела на занавешенное окно, как будто в сторону моря. Какое-то время она сидела так и молчала.

– Я не должна говорить, – начала она осторожным и тихим голосом.

– Сара?..

В слабом зеленом свете она протянула к нему руки, сложив ладони и широко разведя пальцы. Они – все, кроме больших пальцев, – соединялись тонкой, слегка просвечивающей перепонкой.

Сердцу стало тесно в груди. Стало трудно дышать. Он захотел обнять ее узкие плечи, захотел, чтобы эти бледные стройные руки прикоснулись к его коже. Ее карие глаза заблестели.

– Тебе лучше уйти, – сказала она.

Он оглядел ее комнату, забросанную ракушками.

– Что с тобой происходит?

– Я погружаюсь. Тебе нельзя в это вмешиваться.

– Тот парень, который приходит сюда по ночам. Он как-то связан с этим, не так ли? Кто он?

Она вздрогнула. Приблизилась к нему.

– Прости, – пробормотал он.

– Оставь меня в покое. Я знаю, что делаю, и тебя это не касается. Он оказался прав. Не стоило мне с тобой разговаривать. Пожалуйста, уходи.

Той ночью Кристофер слышал, как он снова пришел к ней. Они говорили на повышенных тонах, спорили, но он так и не сумел разобрать слов. Потом Сара плакала. Как будто от боли, но причина заключалась в другом.

* * *

Он проснулся еще до рассвета. В комнате Сары что-то двигалось. Он слышал скрипы, царапанье дерева по дереву, грохот сгребаемых ракушек.

Затем дверь ее спальни открылась, и тяжелые шаги направились по лестнице вниз.

Кристофер надел брюки и стал искать носки, но не нашел. Надел обувь так и спустился на первый этаж. Если он застигнет этого человека врасплох, если он застанет их обоих на кухне, он… что? Времени на раздумье не оставалось.

На кухне был Стоун. Он стоял у кухонного стола и держал кассеты, словно трофей.

– Стоун, какого черта ты здесь делаешь? Убирайся из моей кухни! Убирайся из моего дома!

– Почему бы вам не присесть, лейтенант? И не собраться с мыслями, – Стоун начал беспорядочно выдвигать ящики для посуды. – Где, черт возьми, вы храните кофе? Нужно выпить кружку – я поднялся сегодня слишком рано.

– Просто уйди, – приказал Кристофер. – Как ты вообще сюда попал? Где Сара?

Он заглянул за плечо Стоуна. Дверь кухни была открыта, пальто на месте не оказалось. Она заметила Стоуна и убежала?.. Ей нужно время. Он выиграет для нее время, если сможет. Кристофер опустился за стол.

– У нас есть чай, – заявил он. – Вон там.

– Спасибо, – поблагодарил Стоун и занялся чайником. – Кружки?

– Что ты делаешь в моем доме, Стоун?

– Ты крепко вляпался, Озгерби. Из-за них ты можешь надолго исчезнуть. – Он вновь помахал кассетами.

Кристофер молчал. Что он мог сказать? Ничего. У него не осталось сил, не осталось даже злости. Он просто ждал, пока Стоун заварит чай.

Потом Стоун поставил перед каждым из них по кружке и сел. Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Затем Стоун неожиданно встал.

– Где у вас мусорное ведро?

– Что? Там, но…

Стоун нажал на педаль, поднимая крышку, закинул кассеты внутрь, дождался, пока крышка вернется на место, вернулся к столу.

– Все. Забыли. Ничего не было, – Кристофер уставился на него. – У вас талант, лейтенант. Жаль его упускать.

– О чем ты говоришь? Кто вы такие?

– Не важно. Я уполномочен сделать тебе одно предложение.

– Вы из спецслужб, да? Секретная разведывательная служба? Ты ни черта не понимал в чтении записей.

– А тебе нравится слушать, правда, Крис? Просто… слушать? У тебя же именно это получается лучше всего, не так ли? И ты слышишь то, чего не могут уловить остальные. Мы просматривали ленты последние дни раз за разом, но так и не поняли, что ты унес на этих кассетах. Оно где-то там, но мы не можем выделить его из фонового шума. Возможно, мы так никогда и не сумеем сделать этого, если только кто-то вроде тебя не обнаружит их предварительно собственными ушами. Есть еще парочка таких же, как ты, – они сидят в Лэнгли и работают на ЦРУ. Нам нужно больше талантов. По одному на каждую подобную базу. Итак, вот мое предложение. Просто продолжай слушать и рассказывай мне – только мне, – что ты слышишь. Мы сделаем все остальное, и забудь про эти кассеты. Будешь слушать ради страны и королевы и продвигаться по карьерной лестнице.

– Вы уже знаете про эти… следы?

– Да, конечно. И у нас есть толковые соображения по поводу тех, кто их создает. Мы пытаемся понять, как заставить их отвечать тогда, когда нам это нужно, чтобы мы могли за ними наблюдать. Ради этого, собственно, и затевались все эти учения, если уж говорить про Мэрди.

– И русские тут ни при чем?

– Мы ищем кое-что в воде, Крис. Советы уже не имеют значения. Они – история. История идеологии. Деньги – это свобода, а карманы Рейгана бездонны. Советы обречены, умные люди понимают это. Итак, что же дальше? Вот в чем вопрос, а ответ – море. Море – следующий рубеж. Никто, абсолютно никто уже не интересуется космосом. Все эти программы «Звездных войн» отошли в прошлое. Там пусто. Дорого и пусто. А море, непредставимые глубины, кто знает, что наблюдает за нами оттуда? Вот куда мы стремимся сейчас, и нам нужны люди вроде тебя, которые… связаны с этим.

– И вы хотите, чтобы я просто слушал?

– Именно. Просто устроился поудобнее и слушал. Да, и можешь рассказать нам о своей симпатичной подружке, которая живет наверху.

– Пошел к черту, Стоун. Или как там тебя на самом деле зовут.

Стоун пожал плечами.

– Подумай об этом, – предложил он. – Какое-то время. Вариантов у тебя не так уж много. – Он встал. – Я на машине. Подбросить тебя до базы?

– Просто убирайся из моего дома.

Кристофер дождался звука отъезжающего автомобиля, затем вышел навстречу холодному ноябрьскому рассвету. Встреча со Стоуном заняла всего десять минут. Пятнадцать от силы. Конечно, он не знал, сколько Стоун находился в доме до того, как он проснулся, но время, возможно, еще оставалось. Она могла пойти только одним путем – по тропинке к скале. Кристофер побежал следом за ней изо всех сил, спотыкаясь о камни. По мере того как небо светлело, в заливе прорисовывался темный контур острова. На какое-то мгновение Кристофер увидел впереди человеческую фигуру. Она тут же исчезла, но он знал, куда она направляется.

Крутой спуск в полутьме давался с трудом. Из-за дождя камень стал скользким. Приходилось смотреть под ноги и хвататься за переплетенные узловатые корни, чтобы удержать равновесие. Когда Кристофер добрался до каменистого пляжа, вокруг никого не было. Начинался прилив. Он слышал, как волны разбиваются о берег.

– Сара! Сара! – позвал он.

Когда он обошел высокий камень, она заговорила с ним.

– Тебе нельзя идти за мной, Крис.

Она стояла под дождем обнаженная. Худая и замерзшая. Из-за дождя ее волосы словно обтекали голову и узкие плечи. Вода капала с подбородка. Она покрылась гусиной кожей, а темные глаза смотрели на него с непонятным выражением.

– Иди домой, – сказала она.

– Ты собираешься на остров.

– Мне пора, Крис.

– Из-за того, что ты сказала мне… из-за того, что я знаю… это моя вина, да?

– Я хочу этого.

– Но и я тоже. У меня тоже есть этот дар. Звук этой песни теперь у меня внутри, я не могу от него избавиться, и мне некуда больше идти. Я не могу вернуться. Они хотят, чтобы я… там, на базе, они знают, что здесь происходит. Они будут искать. Возможно, я смогу помочь.

– Крис, мне очень жаль…

Все та же старая история. Ты видишь ее, ты нуждаешься в ней и из-за этого теряешь ее. Вот как это всегда происходит для живущих на берегу. Она пробуждает нечто такое, что не засыпает уже никогда. Что заставляет вечно двигаться вперед. Всю жизнь ты будешь искать ее, но никогда не получишь.

– Крис, я не… то, что ты думаешь. Ты ошибся.

Она отвернулась от него и вошла в фиолетово-серую воду. Он наблюдал за ней, пока волна не поднялась до ее груди – тогда она склонилась вперед и поплыла. Блестящая темная голова на мгновение повернулась. Кристоферу показалось, что он разглядел наблюдающие за ним лишенные белков карие глаза, словно у китов, которых он иногда видел, гуляя по пляжу. А затем море сомкнулось над ней.

Кристофер стоял, дрожа и наблюдая за скучным серым приливом. Дождь усилился.

За спиной раздался громоподобный механический рокот, и Кристофер инстинктивно пригнулся.

Низко над вершиной утеса пролетел вертолет, направляющийся к заливу.

Перевел с английского Алексей КОЛОСОВ

© Peter Higgins. Listening for Submarines. 2008. Печатается с разрешения автора.

Рассказ впервые опубликован в журнале «Asimov's SF» в 2008 году.

Раджнар Ваджра
Доктор для чужаков

Странная штука – эти эмоции. Могут смешиваться и сочетаться десятью тысячами вариантов и способов, зато количество основных ингредиентов строго ограничено! Пример? Страх. В моем случае. Я смертельно боюсь выполнить самое обычное действие, иногда требуемое по роду моих занятий. Публичные выступления. Вот настоящая пытка! И когда теперь я намереваюсь оказаться в ситуации, выходящей за пределы человеческого опыта, то ощущаю туже тошнотворную дрожь в желудке, какая нападает на меня каждый раз, когда мне приходится выступать перед моими коллегами-психиатрами из АПА [4]4
  Американская психиатрическая ассоциация. (Здесь и далее прим. перев.)


[Закрыть].

Разумеется, дверь, перед которой я стоял, открывалась совершенно неожиданным образом. Дверь скользнула вниз, в ранее скрытую прорезь в полу.

– Сколько еще унижений мне придется вынести?! – спрашивал я себя. Но тут же сообразил: в этом окружении то, что я считал потолком, не обязательно им является.

Меня предупредили: здешний термостат будет установлен на температуру более низкую, чем та, к которой я привык. По крайней мере, мои будущие хозяева сумели довести это до моего сведения, поэтому я не удивился, когда оказалось, что в воздушном шлюзе, после герметизации и моего раздевания до смарт-костюма со шлемом, царил ледяной холод. Но когда эта внутренняя дверь опустилась… бррр! Волна холода ударила в лицо. Щеки сразу онемели, глаза заслезились, и в ноздрях мгновенно образовались крошечные сосульки. Но никаких проблем! Мой костюм среагировал, и скрытая проводка принялась излучать тепло.

Я похлопал по нагрудному карману, желая убедиться, что фото жены и сына не выпали по дороге, бросил тоскующий взгляд на скафандр, засунутый в предохранительную сетку шлюза, поднял чемодан и осторожно ступил на территорию инопланетной космической станции. По-прежнему оставаясь легким как пушинка, я проскользнул по голубой «нейтральной» полосе, служившей чем-то вроде фойе, и протиснулся через пленчатую обеззараживающую мембрану. Сделал шаг на темное пружинистое покрытие и – бух! Большой чемодан, который я держал за ремень, вырвался из моей руки и грохнулся на пол. Я едва не последовал за ним. Нормальное притяжение и должно быть шоком после восьми часов пребывания в микрогравитации, и я вдруг стал весить примерно в полтора раза больше, чем на Земле: неплохой трюк, тем более что станция не вращалась. В тот раз тсф взяли на себя труд объяснить, что мне следует ждать изменения веса, но, честно говоря, я не поверил в столь быстрое изменение искусственной гравитации. И, несмотря на интенсивный курс изучения культуры тсф-трейдеров, мне в голову не приходило, что штаб-квартира трейдеров [5]5
  Trader – торговец (англ.).


[Закрыть]в нашей Солнечной системе пропахла горелыми стручками ванили, а шум стоит такой, словно здесь поселилась стая цикад.

В моем невежестве нет вины НАСА. Эти инопланетяне не слишком распространялись о своей станции. И до этого времени никто и ничто земное, будь то женщина, мужчина, насекомое, животное или даже растение, не приглашалось на космическую базу, расположенную, можно сказать, на нашем заднем дворе и вращавшуюся по орбите Луны последние три года.

Но я облегченно вздохнул, потому что никто меня не приветствовал. Любому желанному гостю трейдеров полагалось прямиком идти в жилище тсф с таким видом, словно он тут хозяин. Но если хоть один ждал у входа, пусть даже с гавайским леи [6]6
  Цветочная гирлянда, которую обычно вешают на шею гостю.


[Закрыть]в руках, это означало, что меня не хотят видеть: фатальное решение для человека, имеющего дело с этим инопланетным видом. Если только у этого бедняги нет с собой, скажем, заряженной базуки. Некоторым предприимчивым ворам пришлось испытать это на собственной шкуре.

Автопогрузчик уложил мой целый и невредимый чемодан в универсальную тележку, двигающуюся медленнее, чем те, которые я видел на выставке в космическом центре Кеннеди. Тележка тут же последовала за мной, словно преданный бассет, когда я проигнорировал приглашение и поплелся вперед.

Комната, открывшаяся передо мной, оказалась чрезвычайно длинной, похожей на туннель и в основном цвета слоновой кости с голубыми и красновато-коричневыми вкраплениями то ли приборов, то ли мебели, выложенных на полу аккуратными прямолинейными узорами. Все было привинчено болтами, способными удержать даже мост Золотые Ворота.

Я поднял голову. На высоком потолке, как оказалось, тоже выделялись подобные узоры, вместе с такими же болтами. Интересно, что я не вспомнил о контроле гравитации как средстве сделать комнату более функциональной.

Стенные панели светились, разбрасывая яркие розоватые отблески. Оставалось надеяться, что мой усовершенствованный администратор базы данных, иконка которого светилась на безымянном пальце правой руки, функционирует во всю мощь и регистрирует каждую деталь; я изучал снимки нескольких околоземных торговых станций, но они выглядели совершенно иначе. Впрочем, они были сконструированы таким образом, чтобы соответствовать принципам человеческой эстетики.

Я насчитал с дюжину тсф в пятидесяти ярдах от меня. Хорошо, что до взаимодействия с ними есть несколько секунд, чтобы свыкнуться с их внешностью. Во плоти они оказались еще более гротескными, чем на фотографиях, а это о чем-то говорит. Почти все были примерно моего роста, кое-кто – на несколько дюймов ниже, но каждый занимал куда больше места из-за десятка внешних ног плюс трех центральных. Некоторые были скрыты, остальные поддерживали «гондолу», содержавшую череп, органы кровообращения и пищеварения. Однако они не походили ни на пауков, ни на осьминогов. Внешние бессуставные конечности были тонкими, но мускулистыми и изгибались ровной дугой. Примерно посредине каждой извивался толстый пучок жгутиков, напоминавших мне об оптоволоконных гирляндах для украшения рождественских елок. По словам наших гуру от науки, на концах жгутиков среднего размера находятся сенсорные органы, а самые длинные используются как руки и пальцы. Самые короткие и многочисленные, длиной в дюйм или около того, при смене положения издавали щелкающие звуки: способ речевого общения у тсф. Я единственный из всех присутствующих в комнате был одет.

Пока все шло как по писаному, абзац за абзацем. Как и предполагалось, я вдыхал воздух, мог регулировать гравитацию, и с вестибулярным аппаратом тоже все было в порядке. Во всяком случае, меня не тошнило. Единственной реальной проблемой, если не считать, беспокойства, которого хватило бы на двух трусов, и проявившейся местами онемелости, вполне ожидаемой в столь сюрреалистической ситуации, было полное непонимание сути моей миссии. Но я твердил себе: куда более умные, чем моя, головы знали, что делали.

Однако уже на полпути к инопланетным хозяевам моя слепая вера в экспертов поколебалась. Они заявили мне с уверенностью обывателей, остающихся в уюте и безопасности собственных домов, что тсф не обнаружат моего присутствия, пока я не начну беседу. Но теперь большинство жгутиков среднего размера указывало прямо на меня. А щелканье заметно участилось: все тсф говорили одновременно. Глупец! Я-то считал, что раньше шум был оглушительным! Словно разом трещала тысяча автомобильных двигателей!

«В следующий раз, – пообещал я себе, – только беруши. А еще лучше, чтобы следующего раза вообще не было».

Подобравшаяся сзади тележка с чемоданом ткнулась под коленки, но я по-прежнему не понял намека. И хотя очень даже чувствовал лишние восемьдесят шесть фунтов, на которые потяжелел, все же оставался в форме и не нуждался в опоре. Но я все равно остановился. Мои хозяева вращались взад-вперед, не сходя с места: этакая дюжина медлительных балерин. Сенсорные жгутики целились в меня с непоколебимостью телескопических антенн.

Тревога охватила меня новой волной без всякого предупреждения, а собственный вес высасывал силы. Впервые в жизни я понял, что такое патологическое ожирение. Чувство весьма унизительное, тем более что я лечил страдавших ожирением и делал вид, что понимаю их. Эти переживания прервали два тсф, мчавшиеся в мою сторону невероятно быстрыми, пренебрегавшими высокой гравитацией прыжками.

Они остановились на некотором расстоянии: достаточно далеко, чтобы я не запаниковал и не отпрянул назад, к шлюзу, но настолько близко, чтобы я ощутил исходивший от них запах карри. Получается, смрад горелой ванили не имеет к ним никакого отношения. Форма и цвет каждого позволяли легко их различить, но все пальцы, то есть самые длинные жгутики, были сиреневыми. Значит, если моя информация верна, на этот момент оба были мужчинами. Тот, что пониже ростом, держал переводчик с языка тсф: прибор в форме небольшого велосипедного колеса со спицами. Высокий что-то протрещал, и машинка выдала синхронную версию английского, балансирующего на грани архаичного и эксцентричного, с частыми отклонениями в сторону невразумительного и консервативного. Много сленга, но по большей части – настоящий антиквариат. Насколько я понял, трейдеры оперировали штампами и вели мониторинг наших радио– и ТВ-передач. В течение последнего столетия. Не меньше.

– Наши сожаления и извинения, – прощебетал высокий. – Наша плохая. Мы не намеревайся быть такая ужасно грубая. Вот вся подноготная: каждый из нас, независимо друг от друга, загорелся увидеть, как это случится. Так же верно, как я зовусь Сделка-всех-десяти-жизней, каковым, как вам известно, я и являюсь, а мой друг зовется Цена-что-надо, каковым, как вам известно, он и является, мы все повесили гондолы от стыда.

Загорелсяувидеть, как это случится?! И хотя слова Сделки обезоруживали, тенор переводчика звучал холодно, почти сердито. Но я не пытался искать в этом особого смысла. Однако я, похоже, снова оказался на довольно зыбкой почве. Невнятные объяснения Сделки соответствовали тому, что, как мне говорили, считалось правилами приличия у тсф. Видимо, он хотел сказать, что мы уже знакомы и поэтому прямой обмен именами неприличен.

Из НАСА, конечно, уже сообщили мое имя, но мне все равно не полагалось представляться самому. Обычно ко мне обращаются Ал или Док, причем первое – сокращенное от Алиен, – подумал я с сарказмом, для них было бы предпочтительнее… Но мне было велено воспользоваться официальным именем.

– Я не заметил никакой грубости. Это так же точно, как то, что я зовусь доктором Алонсо X. Моргансоном.

При этом я понадеялся, что в их культуре нет табу на откровенную ложь.

– Э… могу я спросить, что вы надеялись увидеть? – продолжил я.

– Вы действительно можете спросить. Всё и всегда. Любопытство, как говорят трейдеры, соприкасается с мудростью.

И снова ледяной тон противоречил дружелюбию слов. Но тут Сделка поднял ногу и легонько провел кончиком по моему лбу: жест абсолютно мне не понятный. Учитывая возможности тсф, он легко мог пробить дырку в моем черепе.

– Мы считали, что вы измените размеры, чтобы лучше приспособиться к этому гравитационному полю.

– Размеры?

– Разве люди не называют вашу профессию «шринк»? [7]7
  Психотерапевт (жарг.). Shrink – уменьшать, сокращать, сжиматься.


[Закрыть]

– Вот как! Похоже, у нас вышло небольшое недоразумение. Если моя работа проделана хорошо, в результате должны уменьшиться исключительно эмоциональные проблемы моих пациентов.

Вряд ли будет мудро объяснять этим ходячим черепам, что данное слово – сокращение от жаргонного словечка «headshrinker». To есть тот же психиатр.

– Попробуй догадайся. Опять наша плохая. Я понизил голос:

– Скажите, мой пациент где-то в этой комнате? Последовала незамедлительная реакция: Сделка содрогнулся всем своим существом.

– Неловко. Мы, трейдеры, поддерживаем стабильные эмоциональные орбиты и не страдаем ментальными изъянами.

– Простите, я думал… погодите! Хотите сказать, что мой пациент – не трейдер?

– Совершенно точно правильно. Собственно говоря, простите, если выражусь несколько резковато: не дождетесь, Хосе!

Это «Хосе» буквально сбило меня с ног. С чего это они вдруг вспомнили мое второе имя?

– Доктор, полагаю, наш прибор-переводчик не функционирует в полную меру своих возможностей.

Я и сам задавался этим вопросом.

– Но, насколько я понял, вы все время упоминаете о пациенте в единственном числе…

Вот это да!

– У меня более одного пациента?

– Совершенно необыкновенная история, но за последнее время мы собрали группу из трех совершенно не похожих существ, абсолютно не знакомых трейдерам. Мы не можем понять их поведения и не определили места их происхождения.

Три инопланетянина, совершенно инопланетных этим инопланетянам. Боже! Никогда не интересовался, что именно запросило НАСА в обмен на мои услуги. Собственно говоря, это неважно, тем более что я все равно ничего не получу. И тут сердце провалилось куда-то в желудок: до меня дошло, что если я все провалю, сотворив что-то не так, неудача может поставить под угрозу отношения тсф и человечества. Но как можно догадаться, что совершаешь ошибку, если перед тобой нечто непонятное в трех лицах?

– Пожалуйста, расскажите подробнее, – попросил я, изображая спокойствие.

– У нас очень мало сведений. Двух ваших пациентов мы спасли из поврежденного звездолета, третий – отшвырок, Найденный на планете, подобной вашему Марсу.

– Простите, что такое «отшвырок»? Сделка замялся.

– Наш переводчик опять не сработал? Позвольте быть откровенным: это необходимость вынужденно покинуть корабль и выживать за пределами цивилизации.

Я щелкнул пальцами, и все трейдеры громко защебетали. Неужели я нарушил этикет? Или они просто желают мне здоровья?

– Извините за щелчок: он ничего не значит. Не знаю, откуда ваш переводчик взял этот «отшвырок», но уверен, что вы имели в виду «изгнанник» или «отверженный».

– В таком случае мы, хоть и с трудом, все же добились некоторого взаимопонимания. Должно быть, мой голос звучит пронзительнее клаксона. Если мы верно поняли ваши временную и счетную? системы, мы должны на пять и две тринадцатых минуты сделать всех обитателей-трейдеров этой станции в четыре и три пятых раза тяжелее.

Новость расстроила меня, и не из-за головоломных дробей. Тсф уведомили Землю о периодических повышениях гравитации, но не пояснили, насколько часто это случается и как долго продолжается. Мое руководство долго не раздумывало, хотя понятия не имело, почему инопланетяне не выражаются более подробно.

– Уразумейте, – продолжал Сделка, – без постоянной подцержки, при такой слабой гравитации наши мышцы в два счета атрофируются, а волокна скелета деминерализуются.

– Но почему нельзя постоянно оставаться в утяжеленном состоянии?

– К сожалению, это приведет к непомерно высокому расходу энергии, поскольку каждое увеличение частоты требует экспоненциального повышения мощности.

Его переводчик обернул это заявление толстым слоем снисходительности.

– Я могу проводить вас в отдельное помещение, куда мы пришлем изображение ваших пациентов в реальном времени. Там вы останетесь невосприимчивы к повышению собственного веса. Или предпочитаете встретиться с ними непосредственно? А может, решите оставить нашу базу и забыть все, что связано с великими трейдерами?

– У меня постоянно возникает впечатление, что вы считаете меня неподходящей кандидатурой для решения данной задачи.

– Я считаю, что вы тратите свое и мое время. Лучшие умы тсф сосредоточены на этой проблеме. Какой выход может предложить человек? Но мое мнение значения не имеет, поскольку я тут не главный. Итак, вам предложено три варианта. Лично я рекомендую последний. Каков ваш выбор?

Вот тебе и хваленая учтивость трейдеров. Но вопрос неплох! А вот и другой: смогу я вынести новое повышение гравитации? Меня испытывали на центрифуге – карусели, изобретенной садистами. Экзекуция продолжалась три минуты при семи «g», что увеличило мой вес со ста семидесяти двух фунтов до тысячи двухсот, вдвое утяжелив то, что мои тренеры из НАСА считали наихудшими условиями. Из всего короткого списка кандидатов я был единственным профессионалом по душевным расстройствам, способным выдержать нечто в этом роде, поэтому меня наняли. Под словом «наняли» подразумевается «завербовали».

Но поскольку я уже с трудом выносил здешнюю гравитацию, грядущее увеличение утяжелит меня почти так же, как во время тренировок, да еще на вдвое большее время. Даже смарт-костюм, предназначенный еще и для космических перегрузок, раздувающийся, чтобы предотвратить отток крови от головного мозга, не слишком облегчит мое состояние. Кроме того, при пытке, именуемой кружением на карусели, мир не раз становился серым, поскольку я временно терял способность различать цвета. Что если цвет играет важную роль в лечении инопланетных пациентов?

О чем я думаю? О пациентах? Неужели я настолько слабоумен, чтобы продолжать этот фарс? Я понятия не имел, как применить психотерапию к трейдерам. Все равно что стрелять в темноте с завязанными глазами. Всякий, обладающий мозгами хотя бы белки, выбрал бы третий вариант, честно признался бы в собственной некомпетентности и откланялся.

Но я почему-то не мог заставить себя этого сделать. Явное пренебрежение Сделки не на шутку задело то, что жена называет моей «упрямой стрункой». Глупо, знаю, но иногда со мной такое случается.

Я открыл рот, чтобы принять приглашение в отдельную комнату, но тут меня осенило. Что если один или более таинственных инопланетян находятся в критическом состоянии, а из-за общения на расстоянии я не замечу важных симптомов? Кроме того, полезно узнать, насколько профессионально я смогу действовать в экстремальных условиях.

– Я лично навещу ваших гостей, – объявил я. – Не могли бы вы предупредить об увеличении гравитации за несколько минут?

– Как два пальца, старик. Можешь прозакладывать свой биппи. Если желаешь на собственной шкуре испытать, что такое поражение, следуй за мной.

Странно. Явная враждебность Сделки шла вразрез со всем, что я слышал о трейдерах. Кроме того: что такое «биппи» и почему я должен его закладывать?