Текст книги "Балтийцы сражаются"

Автор книги: Владимир Трибуц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 43 страниц)

После недолгого обсуждения этого вопроса было решено, что задачи по боевым действиям на море (нарушение морских коммуникаций противника и защита своих) будут ставиться наркомом Военно-Морского Флота.

Для нас это решение было чрезвычайно важным, особенно в части использования авиации. Сталин даже бросил реплику:

– Кто господствует в воздухе, тот владеет и морем...

Не менее важным являлось решение об ответственности за оборону побережья при продвижении войск фронта. В составе флота специальных частей к этому времени уже не было, поэтому Ставка согласилась с нашим предложением: отвечать за оборону побережья должны приморские фронты.

Когда зашла речь об обстановке на море, я, не преувеличивая и не преуменьшая, доложил, что после снятия блокады Ленинграда обстановка на Финском заливе несколько улучшилась. Теперь противник не может обстреливать корабли, находящиеся в городе на ремонте или на огневых позициях, но они пока подвергаются опасности, если выходят из Кронштадта на запад.

– Ну, эта возможность скоро у врага отпадет, – было сказано мне.

– Безусловно, – согласился я, – отсеются и другие препятствия – прежде всего навигационные, но самое трудное – сложная минная обстановка сохранится. После таяния льдов боевые походы в Финском заливе будут затруднены большим количеством плавающих мин. Надо ожидать и новых их постановок. Фашисты уже ведут деятельную подготовку к этому.

Поэтому, отвечая на вопрос, готов ли флот начать движение на запад вместе с войсками, я доложил, что по техническому состоянию корабли будут готовы к концу весны, но потребуется некоторое время для ликвидации минной опасности.

В кабинете Верховного Главнокомандующего была вывешена специально подготовленная карта. Можно было видеть, в каких сковывающих условиях находится пока флот. Южное побережье Финского залива, от Ленинграда до Нарвы, занимали наши войска, на северном же берегу залива противник удерживал все побережье, начиная от старой государственной границы. Кроме того, в руках оккупантов находились все крупные острова на Финском заливе, кроме Сескара и Лавенсари.

– Какие классы кораблей использует противник на заливе? – спросил И. В. Сталин.

– В основном корабли для минных постановок, противолодочной обороны, охраны минных заграждений и прикрытия фланга войск.

Из беседы я понял, что Верховный Главнокомандующий знает о том, что осенью 1941 года на минах, поставленных нами, взорвался и затонул финский броненосец береговой обороны "Ильмаринен".

С тех пор мин в заливе, конечно, значительно прибавилось. Я показал на карте минные заграждения, поставленные нами и противником (последние, разумеется, были известны не все), доложил, что немецко-фашистское командование, стремясь блокировать наши корабли, с февраля 1944 года приступило к подавлению минных заграждений наргенской противолодочной позиции и к созданию новых линий минных заграждений в районе островов Большой и Малый Тютерс вплоть до побережья Эстонии.

Только на гогландской позиции и в Нарвском заливе враг с февраля по сентябрь поставил, по-видимому, больше 10 тысяч мин и минных защитников, а в прибрежной части Нарвского залива и островов в целях противодесантной обороны было устроено не менее 3 тысяч фугасов. Всего на гогландской позиции врага с 1942 до середины сентября 1944 года поставлено предположительно свыше 30 тысяч мин и минных защитников. А целиком в Финском заливе с 1942 года обеими сторонами было поставлено около 70 тысяч мин и минных защитников.

После создания столь плотных заграждений фашистам, казалось бы, не требовалось держать в этом районе много дозорных и противолодочных кораблей. Однако, по нашим разведывательным данным, кроме финских кораблей здесь постоянно дислоцируются и внушительные легкие немецкие военно-морские силы. В связи с этим я еще раз подчеркнул, что действия авиации в предстоящей кампании приобретут особое значение ввиду трудностей выхода надводных кораблей за меридиан Гогланда. Кроме обеспечивающих боевых действий авиации придется осуществлять минные постановки в шхерных районах побережья, вести оперативную разведку, прикрывать стоянки кораблей на острове Лавенсари, в Лужской губе и Кронштадте.

Последовал новый вопрос:

– Насколько мощны ваши батареи на фортах Красная Горка и Обручев, достанут ли они до северного берега при продвижении наших войск?

– Все батареи в полной боевой готовности, и их дальнобойность позволит нам оказать войскам существенную помощь. Кроме того, мы можем поддерживать наступление артиллерией кораблей эскадры, северных фортов Кронштадта и железнодорожной бригады. Это несколько сотен мощных морских дальнобойных орудий.

– В каком состоянии Кронштадт? – спросил Верховный.

– Несмотря на блокаду, город все время жил полнокровной жизнью. Строил и ремонтировал корабли, оружие и технику, готовил кадры для флота.

Затем я подробно доложил о количестве и качестве кораблей, находящихся в строю, рассказал о судостроении, ведущемся в блокадном Ленинграде, в заключение кратко доложил о боевой деятельности флота во время недавнего наступления.

К концу пребывания в Ставке мы получили указания относительно предполагаемых ближайших задач флота и о том, к чему нужно готовиться в первую очередь.

Имелось в виду, что наступление войск Ленинградского фронта через некоторое время возобновится. С продвижением их вдоль побережья будут все время улучшаться условия базирования кораблей и частей Балтийского флота.

Для нас вызов в Ставку означал прежде всего внимание флоту, а ее указания обязывали сделать все возможное, чтобы выполнить поставленные задачи. Нам предстояло работать, учиться использовать каждый день и час для подготовки флота к новым операциям. Обо всем этом я доложил по возвращении в Ленинград на заседании Военного совета командирам и начальникам политотделов соединений.

Теперь, весной 1944 года, мы не могли мириться с противодействием нашему тралению в Нарвском заливе и на подходах к Бьёркезунду. Одновременно надо было решительно препятствовать новым минным постановкам врага на направлениях нашего будущего наступления к Выборгу. Оборона коммуникации, связывавшей Кронштадт с Островной и вновь созданной Лужской базами, намного усложнилась в связи с появлением в Финском заливе немецких подводных лодок. Нельзя было также допустить сохранения противником превосходства в Нарвском заливе. Он прикрывал приморский фланг группы армий "Север" и свои минные поля отрядом кораблей в 10 – 15 вымпелов (2 – 3 миноносца, сторожевики, быстроходные десантно-артиллерийские баржи и тральщики). А для нарушения сообщений между Кронштадтом, островом Лавенсари и Усть-Лугой и нанесения ударов по передовым базам противник держал на аэродромах Эстонии сильную группу авиации. На побережье Нарвского залива для борьбы с нашими тралящими кораблями немцы установили многочисленные стационарные артиллерийские батареи. Кроме того, противник стремился всячески нарушить систему наших ночных дозоров. Для этого он использовал сторожевые и торпедные катера, действовавшие группами по 7 – 8 единиц. Столкновения происходили преимущественно ночью, когда мы не могли применять для поддержки авиацию.

В восточной и средней части Финского залива активизировалась деятельность немецких подводных лодок, которые использовали неизвестную для нас в то время акустическую торпеду. Враг начал топить торпедами даже катера – охотники за подводными лодками, нападать на катера, находившиеся в дозоре.

В таких условиях Балтийский флот начал весенне-летнюю кампанию 1944 года. Оставались прежние, так сказать, сухопутные заботы – предстоящее наступление Ленинградского и Карельского фронтов, но в то же время появились и свои, чисто морские операционные направления. Первое из них вело на запад и юго-запад, а второе – к Выборгу.

Боевые действия на первом направлении развернулись в начале мая. Вслед за этим нам предстояло оказывать непосредственную помощь армиям фронта. Взаимодействуя с ними, мы должны были овладеть двумя обширными и основательно укрепленными противником островными районами, прикрывавшими подходы к Выборгу с моря.

Наконец, было третье направление – в северной части Ладожского озера. Здесь армиям Ленинградского и Карельского фронтов должна была помогать наша Ладожская военная флотилия, поддерживая фланг, выходящий к озеру, артиллерийским огнем и десантами.

О начале подготовки и задачах летнего наступления генерал армии Л. А. Говоров доложил на заседании Военного совета фронта еще в марте. На этом же заседании обсуждался вопрос о совершенно новом для нас направлении, которое появилось после выхода войск Ленинградского фронта на восточное побережье Чудского озера. Генеральный штаб информировал нас о сосредоточении противником на озере до 100 различных катеров, в том числе и броневых, с пушечно-пулеметным вооружением. Штаб флота усиленно работал, изыскивая возможность доставки по железной дороге боевых катеров. На Чудском озере предстояла боевая работа и флотской авиации. Тогда лее он поставил задачу флоту: силами береговой стационарной артиллерии и 1-й гвардейской морской артиллерийской железнодорожной бригады во взаимодействии с артиллерией 23-й армии организовать систематическую контрбатарейную борьбу с артиллерией противника на Карельском перешейке.

Какими возможностями располагал флот в этот период? К началу нового наступления в его состав входили крупные воздушные, подводные и надводные силы, а также мощная береговая артиллерия, состоявшая из стационарных, железнодорожных и подвижных (на механической тяге) артиллерийских установок. Корабли базировались на Кронштадт, Ленинград, Ораниенбаум, Лавенсари и другие базы. По надводным и подводным силам, береговой артиллерии флот в районе операции имел теперь превосходство над противником.

Ладожская военная флотилия, оперативно подчиненная на время Свирско-Петрозаводской операции командующему Карельским фронтом базировалась на Новую Ладогу. Ее боевые возможности также значительно превосходили возможности озерной флотилии противника.

К сожалению, минная опасность не позволяла нашему флоту полностью использовать в Финском заливе свое превосходство в надводных кораблях, она чрезвычайно затрудняла их боевые действия.

В первые же дни кампании на заливе начались ожесточенные схватки дозорных катеров. 14 мая в ночном бою четыре балтийских охотника – 401, 413, 231и 202 вынудили встретившегося противника отступить в сторону маяка Соммерс. В это же самое время в районе банки Метеор (в 6 милях северо-западнее Лавенсари) наш дозорный катер 122 столкнулся с тремя вражескими катерами. От вражеского снаряда на нашем корабле в моторном отсеке возник пожар, остановились двигатели, были выведены из строя пушка и пулемет. Командир катера старший лейтенант Скупченко погиб, помощник командира был тяжело ранен. Но на катере никто не растерялся. Командование взял на себя командир отделения радистов старшина 2-й статьи Павлов. Противники сошлись почти вплотную, гитлеровцы даже бросили несколько ручных гранат. Нашим морякам было предложено сдаться в плен, но балтийцы продолжали защищаться и одновременно вели борьбу с пожаром.

Старшина 2-й статьи Павлов, несмотря на ранение, исправил кормовой пулемет и открыл огонь по вражескому катеру, и тот полным ходом начал отходить к своим. Вскоре корабли противника ушли в северо-западном направлении.

Убедившись, что пожар ликвидировать невозможно, Павлов с матросом Шуваловым оказали помощь тяжелораненым, спустили их за борт на спасательные средства и покинули охваченный огнем катер. Вскоре мужественные катерники были подобраны нашими морскими охотниками.

Обстановка в воздухе к началу операции была вполне благоприятной. Авиация флота имела превосходство над противником в количестве и качестве самолетов, мы перебазировали ее в район предстоящих боевых действий сухопутных войск как на Карельском перешейке, так и на нарвском направлении.

У авиаторов пауз не было. Сразу же после окончания наступления войск Ленинградского фронта, в марте 1944 года, вся наша авиация была перенацелена на морское направление. Используя каждый летный день, штурмовики и бомбардировщики под прикрытием истребителей систематически наносили бомбоштурмовые удары по вражеским кораблям в Нарвском заливе и по ближайшим пунктам их стоянок. В результате уже к 10 июня они потопили 11 тральщиков и сторожевых кораблей, 4 артиллерийские плавучие батареи, 4 сторожевых катера, 3 вспомогательных судна и 41 кораблю нанесли повреждения.

К поддержке наступления приморского фланга армий Ленинградского фронта мы готовились основательно. К этому обязывала своеобразная ситуация. Ведь у противника предстояло отвоевывать укрепленные группы островов. На них финны создали фундаментальную противодесантную оборону с закрытыми артиллерийскими позициями, а проливы и подходы к ним были так хитроумно заминированы, что представляли опасность не только для крупных кораблей, но и для катеров и судов с самой малой осадкой.

Существовала и другая проблема. Как поддержать высадку десантов в островных районах, чем подавить артиллерийский, минометный и пулеметный огонь обороняющегося противника? Конечно, большую роль мы отводили нашей бомбардировочной и штурмовой авиации, но с воздуха невозможно увидеть закрытых огневых точек, из которых противник будет вести огонь по подходящим десантам. Уничтожать или хотя бы подавлять эти, по сути дела, точечные цели можно лишь прямой наводкой из корабельных орудий хотя бы среднего калибра.

Нужны были небольшие бронированные корабли с сильной артиллерией, хотя бы в одной башне. Мониторы по принципу, катера по размерам. Такие корабли у нас были. Два года в тяжелых условиях блокады строили мы морские бронекатера, имевшие по два 85-миллиметровых орудия в танковых башнях. Первый дивизион этих морских бронекатеров был сформирован и вошел в состав бригады шхерных кораблей.

Авиационная и артиллерийская поддержка десанта – немаловажный фактор обеспечения операции, но не менее важно отлично подготовить и десантируемые войска. В недавнем прошлом за недооценку такой подготовки нам пришлось расплачиваться ненужными и неоправданными потерями.

Поэтому обучению морской пехоты было теперь придано особое значение, готовились к десантным операциям также две дивизии из состава Ленинградского фронта.

По-своему была ликвидирована и острая нехватка малых транспортных средств. Нас снова выручили ладожские десантные тендеры. У них была небольшая осадка, особенно в носовой части, что в сочетании с относительно солидной грузоподъемностью (15 – 20 тонн) делало тендер незаменимым при высадке десантов на берег. Модернизируя тендеры, мы одновременно готовили к предстоящим боям командиров отрядов, механиков, весь личный состав этого своеобразного соединения флота.

Я побывал на наших десантных тендерах, осмотрел легкую броню, защищавшую носовую часть трюма и место командира.

Готовились корабельные группы для высадки и поддержки десантов, сопровождения войск при движении вдоль берега. Особое внимание обращалось на отработку организации взаимодействия десанта с авиацией и артиллерией кораблей при бое во время высадки, обороне плацдарма и действиях в глубине обороны противника. Кораблям шхерной бригады, предназначенным для поддержки фланга наступающих войск, готовились маневренные огневые позиции у северного берега Финского залива; для этого от вражеских мин очищался обширный район.

У читателей может возникнуть вопрос: почему в этой операции крупные надводные корабли – крейсеры и эскадренные миноносцы – мы использовали только на первом этапе, для разрушения оборонительных сооружений противника, и только с огневых позиций в Ленинграде и Кронштадте, не решаясь выводить их для более активных действий в Финский залив? Ответ прост: на море не было и целей, против которых можно и нужно было бы использовать эти корабли. К тому же для них на заливе была особенно велика минная опасность.

Все это, вместе взятое, и заставило нас принять решение воздержаться от использования крупных надводных кораблей.

Большая подготовительная работа развернулась и на Ладожской военной флотилии. Командный пункт командующего артиллерией флота был развернут на Карельском перешейке в непосредственной близости от командного пункта командующего артиллерией фронта и в период наступления перемещался вместе с ним. Общее руководство выделенными на операцию силами Ладожской военной флотилии осуществлял ее командующий контр-адмирал В. С. Чероков через ее походный штаб, находившийся на дивизионе канонерских лодок. Все свои действия он согласовывал со штабом 23-й армии, повседневно поддерживал контакт и со штабом Карельского фронта.

Чтобы не дать вражеской разведке малейшей возможности обнаружить направление главного удара, генерал Л. А. Говоров придавал особое значение скрытному сосредоточению войск в районе предстоящих сражений.

Надежно укрыли мы и трассу перевозок. Огромные клубящиеся тучи дыма тянулись за маневрировавшими катерами-дымзавесчиками и за самолетами, вооруженными специальной аппаратурой. Но пассивной маскировкой не ограничивались. В воздухе непрерывно барражировали наши истребители, делая невозможным подход вражеской авиационной разведки. Против морских дозоров противника в районе Котка, Бьёрке были развернуты наши усиленные дозоры, поддерживаемые авиацией.

Мы развернули активные действия против немецких подлодок. Некоторые из них вынуждены были уйти из восточной и средней части Финского залива с повреждениями, а подлодка "У-250" была нами потоплена.

Наш катер "КМ-910" (командир главный старшина В. С. Павлов) прикрывал от подводных лодок тральщики, работавшие вблизи острова Пиисаари (ныне Северный Березовый). Вдруг сигнальщик обнаружил перископ. Об этом немедленно было сообщено командиру находившегося вблизи катера "МО-103" (командир старший лейтенант А. П. Коленко). Через 10 – 15 минут с него была сброшена серия глубинных бомб. На поверхности воды появились масляные пятна. Предполагая, что вражеская подводная лодка получила повреждение, командир "МО-103" сделал еще два захода и сбросил дополнительно серии глубинных бомб.

... К 25 мая все приготовления к началу операции в основном были завершены. В Невской губе дополнительно к ранее подготовленным мощным зенитным артиллерийским установкам мы развернули и плавучие зенитные батареи. Все суда, курсирующие между Ораниенбаумом и Лисьим Носом, надежно охранялись катерами ОВРа под командованием Е. В. Гуськова. Иначе говоря, в районе перевозок противник не мог нам создать никаких помех.

Гитлеровцы ждали, что мы будем вытеснять их прежде всего из Нарвского залива. Чтобы предупредить наши действия, они решили внезапным ударом уничтожить наши силы в этом районе. 5 июня над районом Островной базы внезапно появились самолеты противника. Мощную группу бомбардировщиков прикрывали истребители. Над аэродромом и стоянками кораблей завязался жестокий и упорный воздушный бой. Наши истребители показали свое превосходство в маневре и владении оружием. Под их нажимом враг беспорядочно сбросил бомбы – только чтобы избавиться от груза. Получили незначительные повреждения только 2 тральщика и 4 торпедных катера. Все они остались в строю.

Хорошо действовали и зенитчики: они не дали вражеским самолетам выйти на прицельное бомбометание. Отгоняя "юнкерсы", они как бы передавали их на расправу Ла-5. Фашисты потеряли более 10 самолетов, остальные спаслись бегством. На поиск сбитых летчиков немецкое командование послало самолет До-24. Наши истребители отправили и эту машину на дно Нарвского залива.

А мы продолжали подготовку операции. Усилили внимание ее политическому обеспечению. Работа политорганов, партийных к комсомольских организаций была нацелена на лучшее выполнение боевых задач. На кораблях, батареях, в авиационных частях и подразделениях состоялись партийные и комсомольские собрания, посвященные роли коммунистов и комсомольцев в бою.

На заседании Военного совета был выслушан начальник политотдела авиации флота полковник Сербин. Он рассказал, в частности, о том, какое сильное впечатление производит на летчиков вынос полковых знамен. Командиры авиационных полков гвардии майор А. Е. Мазуренко и майор А. А. Мироненко перед наиболее ответственными вылетами выносили боевые знамена перед своими полками и призывали личный состав приумножить славу балтийских летчиков, беспощадно уничтожать фашистских захватчиков.

К началу активных боевых действий были выпущены специальные номера многотиражек, радиогазеты, листовки, в которых рассказывалось о подвигах наших солдат и матросов, младших командиров и офицеров в боях под Ленинградом.

Наступал решающий день. Чтобы быть ближе к району боевых действий, Военный совет и штаб Балтийского флота передислоцировались из Ленинграда, где они находились почти два с половиной года, в Кронштадт.

Ранним утром 9 июня члены Военного совета Н. К. Смирнов, А. Д. Вербицкий и я пошли на катере к форту "П". Там для наблюдения за ходом сражения был оборудован специальный пункт, оснащенный оптикой и средствами связи. Подводные корабли связывали форт "П" с командными пунктами вице-адмирала Ю. Ф. Ралля, генералов Н. В. Арсеньева, Г. Ф. Одинцова, М. И. Самохина. А. Д. Вербицкий вслух размышлял о том, что вот, мол, тридцать месяцев противник создавал здесь долговременную оборону, а ее за сутки взломает артиллерия фронта и флота. Мысленно возражая ему, я подумал, что сутки боевой работы нашей артиллерии тоже требовали многих месяцев упорной подготовки, напряженного труда тыла страны. Шутка сказать, для нужд артиллерии флота создано около 120 наблюдательно-корректировочных пунктов! Вновь были составлены так называемые паспорта на каждую артиллерийскую позицию, каждый узел обороны и железобетонный дот в первой и второй линиях обороны противника.

Над водами залива тянулась дымка, местами у берега образовывался туман. Мгла ограничивала видимость и полупрозрачной вуалью окутывала форты. Но скоро погода улучшилась. И вот через окуляры дальномеров и стереотруб мы увидели взрывы снарядов крупных калибров. Над землей поднимались тучи песка и камней, они взлетали, будто изверженные кратером вулкана. Земля под нами то и дело вздрагивала. А там, где взметнувшиеся вверх султаны еще только оседали, снова и снова возникали взрывы.

Артиллеристы группы Снитко (полигона), кораблей эскадры, железнодорожной бригады, фортов Кронштадта и южного берега достигли большого эффекта на предельных дистанциях. Командующий артиллерией фронта назначил нам 24 цели. 17 из них были уничтожены полностью, а 7 основательно ослаблены. Огонь 25 батарей врага наша артиллерия подавляла 76 раз! Канонерские лодки "Волга" и "Кама" отлично стреляли по военным объектам противника, расположенным в районе Куоккалы (ныне Репине). Прекрасно справлялись с работой наблюдательные посты, обеспечивавшие точную и своевременную корректировку огня.

Мощные удары артиллерии, авиации фронта и флота нарушили всю систему вражеской обороны, значительно ослабили ее и нанесли противнику огромные потери в живой силе. К концу дня войска фронта провели разведку боем. Противник, видимо, расценил ее как начало недостаточно эффективного наступления или полагал, что это всего лишь отвлекающий маневр с нашей стороны. Во всяком случае, приостановив действия наших разведывательных частей, гитлеровцы не предприняли мер для подвода своих резервов. Это был роковой для них просчет. Но не случайный, он был результатом скрытности нашей подготовки к операции.

Окончив стрельбу на разрушение наиболее мощных оборонительных сооружений главной полосы обороны противника, артиллерия Кронштадта и кораблей эскадры с 21 часа 9 июня повела методичный огонь с целью сорвать восстановительные работы противника на узлах сопротивления южнее Оллила (ныне Солнечное), а также западнее Александровки подавляла огонь отдельных его батарей.

– Работы хватит еще и на завтра, – доложил мне поздно вечером генерал Арсеньев.

– В таком случае ночуем здесь, – предложил Вербицкий.

Я согласился.

Часа через два он разбудил меня:

– Ох и погодка, товарищ командующий, словно по заказу! И наши уже работают вовсю!

В самом деле, небо было высоким и безоблачным. Видимость увеличилась чуть ли не до мыса Стирсудден. Летели самолеты, напоминая журавлиные стаи. Они обозначались в небе резко, отчетливо, до деталей.

Артиллерийская канонада в это утро казалась еще более мощной, чем накануне. Огонь вела большая часть артиллерии флота.

Днем ко мне прибыл с рапортом о результатах стрельб командующий эскадрой вице-адмирал Л. А. Владимирский. Приятно было слышать его отзывы об отличной работе управляющего артиллерийским огнем линейного корабля "Октябрьская революция" капитана 3 ранга Л. В. Бредуна, похвалы офицеру с линкора "Октябрьская революция" капитан-лейтенанту Г. В. Смородинову, который с главного наблюдательно-корректировочного пункта давал исключительно точное целеуказание, хотя противник несколько раз обстреливал его группу. Лев Анатольевич познакомил меня с донесением начальника политотдела эскадры.

Добрые вести поступали и с КП генерала Самохина. Флотская авиация наносила удары по району станции Белоостров. Командир 11-й штурмовой авиационной дивизии, находясь в воздухе, лично наблюдал за результатами бомбоштурмовых ударов.

Еще в мае дивизия вела напряженные бои за освобождение Крыма, Севастополя. Перебазированная в первых числах июня на Балтику, она сразу включилась в работу. Летный состав в первых же боях показал высокое мастерство, мужество и отвагу. Технический состав самоотверженно, не покладая рук обеспечивал полеты. Мужественно и успешно действовали также летчики штурмовой Ропшинской авиационной дивизии полковника М. А. Курочкина.

К вечеру мы узнали, что войска 21-й армии форсировали реку Сестра. Дивизии продвинулись местами более чем на 20 километров.

Но на приморском фланге противник удерживал еще ряд укреплений, и нам опять предстояло крепко поработать.

Горячие были денечки! События набегали одно на другое. На ходу приходилось решать десятки вопросов, анализировать почти непрерывный поток донесений. Вот мои записи того периода.

12 июня. 21-я армия успешно наступает. Занят сильный опорный пункт Кивеннапа. Ведем контрбатарейную борьбу. 23-я армия подходит ко второй полосе неприятельской обороны. На Ладожском озере, доложил В. С. Чероков, приходится вести частые обстрелы берега, помогая продвижению наших войск. Приятная весть: артиллеристам флота в приказе Верховного Главнокомандующего объявлена благодарность. Авиация флота наносит удары по морским сообщениям противника вдоль опушки шхер, препятствуя перевозкам в Выборг. Войска 21-й армии, поддержанные с моря огнем артиллерии, усилили нажим на приморском направлении.

13 июня. Ладожская военная флотилия, обеспечивающая наступление правого фланга 23-й армии, огнем канонерских лодок "Нора", "Бурея", "Селемджа", "Конструктор" и "Вира" подавила объекты обороны противника в районах Ванхаяма, Метсяпарти и на острове Коневец. Армия прорвала первую оборонительную полосу, подошла ко второй в районе Сиирнамяки. Активные действия кораблей флотилии (угроза высадки десанта на фланге) отвлекали часть сил противника.

14 июня. Завершен первый этап действий на выборгском и кексгольмском направлениях. Войска выполнили поставленную задачу. Флотская авиация, нарушая неприятельские морские сообщения в шхерах, мешает врагу маневрировать резервами. Наши железнодорожные батареи продвигаются вперед, вслед за боевыми порядками наступающих войск. Подведены итоги работы артиллерии флота с начала наступления на этих направлениях. Проведено 590 стрельб. Израсходовано 11 тысяч снарядов, 294 раза подавлялся огонь батареи противника. Тут заслуга и самолетов-корректировщиков – хорошо работали.

16 июня. Расширяем зону боевых действий в море. "Волга" и "Кама" в сопровождении быстроходных тральщиков 205, 207, 215, 217 (по указанию командира 46-й стрелковой дивизии) ведут огонь по пунктам Тойвола, Сортавала и Виттикалла. Наши самолеты совершили 800 боевых вылетов. Группа истребителей (ведущий гвардии старший лейтенант Кравцов), прикрывая корабли, встретила четыре ФВ-190. Кравцов и Прасолов сбили по одному самолету, затем совместно еще один.

Противник явно опасается, что мы завладеем островами Бьёрке. Из Хамины к южным подходам пролива Бьёркезунд выходил вражеский минный заградитель со сторожевыми и торпедными катерами. Несомненно, ставили мины.

Кто-то из старых военных моряков вздыхал:

– Всю жизнь слышу: Бьёрке, Бьёрке... Оттуда еще в гражданскую войну направлялись в Кронштадт английские торпедные катера.

Начальник штаба флота контр-адмирал Петров уточнил со штабом Ленинградского фронта план освобождения островов вплоть до Выборга.

Четыре морских бронекатера на рассвете непосредственно поддерживали огнем наступавший вдоль побережья стрелковый полк. 1-й и 2-й дивизионы наших катерных тральщиков тралили фарватер южнее Сейвясте. Морские охотники лейтенанта Чалова прикрывали их от нападения вражеских самолетов, расстреливали подсеченные мины. Береговые батареи противника вели обстрел тральщиков. На них же совершили налет около 20 вражеских самолетов. Комендоры "МО-132" сбили один Ю-88, три катерных тральщика получили повреждения.

Попросил, чтобы мне поподробнее доложили о лейтенанте Чалове. Командир звена морских охотников, он же командир "МО-132", поехал по комсомольской путевке в училище имени М. В. Фрунзе в 1939 году, сам с Кубани. Учебу не окончил: война. Был назначен сигнальщиком на канонерскую лодку. Осенью 1941 года был направлен на курсы подготовки офицерского состава. По окончании курсов – помощник, а вскоре и командир охотника. Опытный офицер, смелый, отважный.

17 июня. Войска фронта прорвали вторую полосу обороны противника и вышли к третьей. Артиллерия флота провела за 11 – 16 июня 225 стрельб, израсходовав 5809 снарядов. Огонь батарей противника подавлялся 129 раз. Рассеяно 22 скопления пехоты... Вызвано 85 пожаров. Командир 1-й гвардейской морской артиллерийской железнодорожной бригады полковник С. С. Кобец начал перемещение отдельных дивизионов Б. М. Гранина и Л. М. Тудера за наступающими войсками. Авиация флота продолжает наращивать удары по неприятельским кораблям, находящимся в шхерах между Коткой и Выборгом. За день летчики потопили две десантные баржи, нескольким транспортам нанесли тяжелые повреждения. Повреждено несколько боевых кораблей врага. Вице-адмиралу Ю. Ф. Раллю, генерал-майору Н. В. Арсеньеву и командиру 260-й отдельной бригады морской пехоты генерал-майору И. Н. Кузьмичеву дан приказ приступить к освобождению островов Бьёркского архипелага.