Текст книги "Солнцецвет или приключения светлячка (СИ)"

Автор книги: Владимир Анзерский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Рабочие замерли, глядя на Вовку своим пронзительным взглядом в ожидании указаний. А Вовка растерял весь запал и храбрость. Наверно в этот момент генерал Дир с позором сорвал бы с него орден. Вспомнив Дира, его манеру говорить и приказывать, Вовка понял, что только примерив на себя грубость и жестокость можно кем-то руководить. Собрав всю силу воли, он вдруг рявкнул:

– За работу!

И тут же несчастные доходяги кинулись кто куда. Одни схватив кирки, начали дробить породу. Другие сгребали ее лопатами в кучи и нагружали тележки. Третьи везли их к подъемнику и высыпав руду, возвращались за новой. Закружилось все вокруг, загрохотало. Вовка ходил вдоль своего участка с напускным видом начальника и время от времени выкрикивал указания. Но до рабочих его писк не долетал. Грохот в забое стоял жуткий. Может быть поэтому старшинам раздавали плети, чтобы не кричать без толку, а наставлять лодырей делом. Но Вовка все равно не мог понять, как и за что можно бить этих несчастных. Вспоминая свою инструкцию и странный план, он делал вид, что хлещет кого-нибудь плетью. Сам же просто рассекал хлыстом воздух. Что было сложней? Бить взаправду или претворяться. К обеду Вовка чувствовал себя уставшим и разбитым. Работа у него была “не бей лежачего”, но странное дело, ему казалось, что физический труд для него был бы сейчас легче.

Так закончилась его первая рабочая смена в муравейнике. Все сложилось не так, как он себе представлял. Вернувшись к себе, Вовка рухнул на кровать и мгновенно уснул.

Утро второго дня началось с головной боли. Но нужно было идти на работу. Грохот вновь заполнил все вокруг, причиняя настоящую пытку. В какой-то момент Вовке показалось, что он стал привыкать, и вроде даже стало легче. Несколько дней он продолжал хлестать воздух, симулируя собственную работу и однажды вечером, его вызвали к начальству.

Старший надсмотрщик-муравей, высокий и худой, буравил Вовку колючим взглядом.

Вовка ерзал на стуле, догадываясь зачем его вызвали и пытаясь придумать что-нибудь в оправдание.

– Вам известно, что за невыполнение плана, полагаются штрафные балы? А после третьего штрафа, следует увольнение, без выплаты премиальных? – строго спросил муравей.

– Мои бригады выполняют план, – решил схитрить Вовка. Но провести муравья не удалось.

– Я говорю о вашем личном плане по стимуляции рабочих, – сказал надсмотрщик и вперился глазами в симулянта.

– Все по плану. Десять ударов плетью, – неуверенно произнес Вовка, ковыряя лапкой обивку стула.

– Не лгите! У меня есть заявление от рабочего вашей бригады, о том, что вы притворяетесь. Вместо стимуляции рабочих, хлещите воздух!

– Заявление?! – воскликнул Вовка. Не может быть! Он не верил своим ушам. Кто-то из его бригад донес на него за то, что он их щадил, вместо того, чтобы избивать.

Муравей достал из стола лист бумаги и прочел:

“Доношу до вашего сведения, что старшина седьмой, восьмой и девятой бригад, не выполняет свои обязанности. Вместо стимуляции рабочих и увеличения производительности труда, он ослабляет дисциплину, своим халатным отношением.

Прошу принять меры. Рабочий К.”

– Да ведь это же донос! – воскликнул Вовка.

– Это сознательный рабочий, – ответил муравей. Он беспокоится о дисциплине и выработки.

Вовка замолк. Муравей пристально смотрел на горемыку, чувствуя, что тот раскаялся в своей мягкотелости.

– Я надеюсь, вы осознали свои ошибки и впредь будете добросовестно выполнять свои обязанности, – произнес муравей.

Вовка встал и кивнув головой вышел прочь. Бессмыслица какая-то, – думал он. Рабочие сами писали доносы для того, чтобы их секли. Как же быть? Одна лишь мысль, что ему придется бить этих бедолаг, заставляла трепетать душу. Но иначе его уволят. Вовка будто попал в западню. Его вынуждали стать жестоким, и для чего? Только лишь для того, чтобы держать рабочих в постоянном напряжении. Как ему поступить он не знал, но случай внезапно изменил ход событий.

Через какое-то время, Вовка понял, почему у рабочих слезятся глаза. Огромное количество светящегося фосфора было причиной раздражения. Но самой коварной была фосфорная пыль, попадавшая в глаза. Однажды в один из обычных дней Вовка увидел, как жук-плавунец отлынивает от работы. Все еще не желая применять плеть по назначению, Вовка решил подойти и выяснить в чем дело.

– Я ничего не вижу, – прокричал плавунец, на вопрос старшины, почему тот отлынивает.

Вовка вспомнил про тревожный свисток. На свист прибежал здоровый муравей-охранник и выслушав Вовку, увел с собой плавунца.

Через какое-то время еще один рабочий ослеп. Его также увели и больше его никто не видел. Рабочие догадывались в чем причина, но продолжали трудиться. Никто не протестовал против опасных условий труда. Когда же у Вовки начали слезиться глаза, он не на шутку перепугался. Вернуться в Грушеград богатым, но слепым ему совершенно не хотелось. Мало того, его высокая должность, освободившая Вовку от тяжелого физического труда, никак не спасала его от фосфорной пыли. День за днем он также дышал ею, как и рабочие. Контракт близился к концу, но впереди было еще несколько декад. Нужно было как-то менять ситуацию и набравшись смелости, Вовка пошел на прием к начальству.

Изложив начальнику фосфорного рудника свои мысли о вреде фосфорной пыли, Вовка предложил обеспечить рабочих защитными очками.

Начальник-муравей, толстый седой циник, глядел на Вовку вытаращив глаза, как на невидаль. И правда, за всю свою трудовую жизнь, он еще не видел таких чудаков, которые беспокоились здоровьем наемных рабочих.

– Он или глуп, – рассуждал начальник, глядя на покрытый пылью орден, – или действительно храбрец. Но, несмотря на все доводы Вовки, он не собирался менять устоявшийся порядок. От “таких”, добра не жди.

Поднявшись нехотя с мягкого кресла, начальник достал из шкафа большие очки и протянув Вовке произнес:

– Только для Вас! Пользуйтесь!

Вовка был потрясен! Он был уверен, что очки еще никто не додумался изготовить, а оказывается, они есть.

– Почему же вы до сих пор не раздали их рабочим?! – спросил Вовка, чувствуя, как гневная волна поднимается в его груди. Сегодня еще один рабочий из восьмой бригады ослеп. Негодованию не было предела.

Начальник наивно пожал плечами и произнес:

– Вы первый, кто пришел ко мне с такой проблемой.

– Но разве вы не знаете, сколько рабочих увольняют по состоянию здоровья?!

– Моя задача давать план, а здоровье рабочих меня не касается, – начиная злиться, произнес начальник. Скажу вам больше, я первый раз вижу такого болвана!

– Болвана?! – воскликнул Вовка. Не владея собой от гнева, он вскочил и размахнувшись хлыстом ударил начальника по толстой шее. Раз, два, три!

Начальник от неожиданности рухнул на пол и заорал что есть мочи. Тут же вбежал охранник и скрутил Вовку.

Такого поворота событий не ожидал никто. Но выходка эта обернулась для Вовки арестом. Его посадили в камеру до вынесения приговора.

В камере он оказался не один. Сосед по несчастью кузнечик Сеня был арестован за оскорбления начальства. Когда Сеня узнал причину по которой Вовка оказался в каземате, то проникся большим уважением к нему.

– Ну, братец, ты настоящий храбрец! Так проучить толстомордого! Недаром тебе орден вручили?!

Вовка же не испытывал никакого восторга по этому поводу. Все его планы рушились на глазах. То, что его уволят было ясно. Может даже не заплатят ничего. Но самое худшее, что пугало, так это возможность тюремного заключения.

– Это я от возмущения, – отвечал Сене Вовка, – И глупости… Теперь похоже я влип.

– Не трусь! – пытался поддержать его Сеня, – За побои много не дадут. Ты же его не покалечил?

Вовка скривил кислую улыбку.

– А ты здесь надолго? – спросил Вовка кузнечика.

– Не знаю. Впрочем, мне уже все равно, – грустно ответил Сеня.

– Почему?

– Я болен. Неизлечимо.

– Чем?

– Никто не знает. Я сюда угодил от того, что хотел добиться правды, а вышло так, что неугодных, они отправляют умирать в каземат.

В камере было сыро. Затхлый несвежий воздух мог только подорвать здоровье. И вот больного поместили именно сюда. Вовка почувствовал, что в груди снова нарастает ярость и гнев. Только он был здесь гостем и правила были чужие.

– Почему ты не покинешь муравейник? Они ведь не имеют права держать тебя? – спросил Вовка.

– Раньше надо было так сделать, – ответил Сеня, – А теперь я арестант и жду приговора. А они специально тянут время. Эх, знать бы, что все так получится, я бы сюда ни ногой!

– А как ты сюда попал? – заинтересовался Вовка.

Сеня поднялся с койки и достал из под подушки небольшой деревянный футляр, похожий на чемоданчик.

– Все из-за нее, родненькой! – печально улыбнулся Сеня.

– Что это? – спросил Вовка.

Сеня открыл футляр и достал скрипку.

– Это скрипка – душа кузнечика! Ты не знаешь, но каждый из нас рождается со скрипкой.

Правда кому-то везет, а кому-то нет.

– Как это?

– Большинство из нас получает с рождением минорные скрипки и только отдельным счастливчикам достаются мажорные.

– А в чем разница? – спросил Вовка.

– Все просто. Минорные скрипки играют грустно и печально. А мажорные радостно и весело. Каждый кузнечик мечтает заполучить мажорную скрипку, но они не продаются. Есть одна лишь возможность, перестроить скрипку у старого сверчка Тартини. Он замечательный мастер, но скряга. Многие кузнечики стремятся сюда, чтобы заработать деньги. Вот и я соблазнился. А теперь взгляни, что с ней стало…

Вовка сел рядом с Сеней.

– Из-за сырости она разбухла и испортилась. Если бы ты только мог понять мое горе. Для меня теперь все кончено. Наверно поэтому я заболел.

Вовка хотел поддержать Сеню, но не знал как. Он даже не представлял, что означала скрипка для кузнечика. Это была сама жизнь.

– Сеня, не отчаивайся! Может еще возможно ее починить?

Сеня с грустью взглянул на Вовку и произнес:

– Возьми друг. Одна надежда у меня, что скрипка моя не пропадет.

– Но я играть то не умею, – возразил Вовка, – Да и зачем она мне?

– Возьми на память обо мне. Она в дороге как друг, всегда успокоит. Только прикоснись к ней. Сеня дотронулся смычком до струн, и камера вдруг наполнилась легкой грустью. Скрипка была больна как и Сеня, но Вовка этого не замечал. Ему казалось, что даже в Грушеграде, в самых дорогих бальных залах, он не слышал ничего прекрасней.

Так они провели в ожидании несколько дней. И вот за Вовкой пришли.

Сеня протянул ему скрипку.

– Держи ее всегда рядом, быть может, она пригодится тебе.

Вовка взял футляр со скрипкой.

– Может еще увидимся? – спросил он, еле сдерживая чувства.

Сеня пожал плечами.

– Сверчок Тартини, запомни имя! Только он сможет вернуть жизнь моей скрипке…

Вовка вышел из камеры с тяжелым сердцем. Его самого ждал приговор, но в этот момент, он страдал вместе с Сеней.

Его ввели в просторный, судебный зал, обставленный дорогой резной мебелью. За столом сидел судья-муравей в смешном колпаке.

– Подсудимый, – произнес он сухим голосом, – Суд идет!

Вовка очнулся от своих переживаний и понял, что сейчас случится что-то страшное.

Судья встал, и взяв протокол стал читать. Сначала было долгое вступление, описывающее суть процесса. Но когда дошло до оглашения приговора, Вовка вытянулся от напряжения как струна.

“Согласно вышеизложенному, суд постановил. Взыскать с подсудимого триста купюр за нанесение побоев. Согласно договору выплатить заработную плату за весь отработанный срок. Уволить по статье номер пятьдесят четыре, муравьиного кодекса и обязать покинуть муравейник в течении часа, после оглашения приговора”.

Вовка стоял как вкопанный, не веря в свалившееся на него счастье. Главное, что он понял, что теперь свободен и даже при деньгах. Но как?!

А причина оказалась вот в чем. Несмотря на то, что Вовка не имел отношения к военным и не имел никакого звания, орден Дира делал его самым настоящим орденоносцем. И так уж вышло, что он оказался рангом выше, толстого начальника рудника. Как ни старался он наказать Вовку, но по всем муравьиным законам, вышестоящий в этой иерархии был всегда прав.

Получив в кассе расчет, Вовка пересчитал деньги и спрятав их в футляр скрипки, хотел поделиться радостью с Сеней. Но муравей-охранник сопровождавший его, указал ему на дверь.

– Но у меня есть целый час? – воспротивился Вовка.

– Вы обязаны покинуть муравейник после оглашения приговора – ответил муравей скрипучим голосом.

Возмущаться было бесполезно. Он развернулся и пошел к выходу. Двери распахнулись и в первое мгновение, он зажмурился от слепящего солнца, и голова закружилась от свежего воздуха. Отойдя в сторонку, Вовка спрятался в тени, под листом мать-и-мачехи. Еще долго слезились глаза, пока наконец не привыкли к яркому свету.

Будто пробудившись от тяжелого сна, он с наслаждением вдыхал терпкий, ароматный запах цветущей опушки, “пил” глазами зелень трав и листвы, щурясь от игривых солнечных бликов. Камень будто спал с души. Неужели он добровольно оказался там, где жизнь превратилась в бессмыслицу? Он открыл футляр и вынув пачки с деньгами подумал:

– Надо обязательно починить скрипку.

Груз переживаний резко сменился радостью и подложив футляр под голову он растянулся на травке и заснул. Впереди его ждала новая жизнь. Во сне он видел, как, сверкая начищенным орденом, он с триумфом возвращается в Грушеград.

Глава 6. Болезнь.

Проснувшись, Вовка почувствовал себя значительно лучше. И понял, что неплохо было бы перекусить. Вспомнив, что его ждет Грушеград, он решил потерпеть и отобедать в прекрасном “ЛеЛак”. Взяв футляр, он бодрым шагом направился к главным воротам.

У ворот несли службу два солдата-муравья с большими алебардами. Служба у них была непыльная. Отгонять побирушек, зевак и пропускать тех, кто с деньгами. Вовка с важным видом подошел к солдату со словами:

– Желаю купить жилье в Грушеграде.

Солдат за свою службу много повидал, но чтобы у какого-то хлюпика был генеральский орден, такого он еще не видел. Он уже хотел пропустить Вовку без досмотра, но тут вмешался второй солдат.

– Согласно правилам, вы обязаны предъявить деньги для покупки жилья. В противном случае вход запрещен.

Вовка с неохотой расстегнул футляр, где поверх скрипки лежали пачки денег.

Солдаты в тот же миг прыснули дружным смехом, держась за животы. Вовка от неожиданности побледнел, и в животе скрутило. Он взглянул внутрь футляра и не обнаружил ничего смешного.

– Что не так? – спросил он тревожным голосом.

Один солдат уняв смех, произнес:

– Он еще спрашивает?! Очередной болван пожаловал!

Опять болван? Растерянность сменилась злостью, но взглянув на острые алебарды, Вовка решил не кипятиться.

– Что смешного? – спросил он снова.

– Ты дружок на эти деньги собрался жилье покупать? – успокоившись, произнес наконец солдат, показывая на пачки с деньгами.

– На эти, а других у меня нет, – ответил Вовка.

– Бумажные деньги в Грушеграде не действительны!

– Как это не действительны? – воскликнул Вовка, чувствуя как внутри, все похолодело.

– Вот чудак! Чтобы купить жилье в Грушеграде нужно золото. Золотые монеты! А эта бумага только здесь на опушке входу.

Вовку будто молнией поразило. Как же он мог забыть! Ведь живя в Грушеграде, он ни разу не видел бумажных денег. Только золотые монеты и карточки. Он хлопнул себя по лбу от отчаяния. Все рухнуло. Все труды были напрасны. Муравьи так просто облапошили его.

Солдату стало жалко бедолагу.

– Меда хочешь купить? – спросил он, – Есть бочонок.

Вовка поднял глаза. Ему очень хотелось есть и мед был бы сейчас к стати. Но что-то в нем будто переломилось. Все стало безразличным и ненужным.

– Не надо мне вашего меда! – выкрикнул в сердцах Вовка и развернувшись пошел прочь.

– Странный какой-то, – произнес второй солдат, – От меда отказался.

– Больной наверно, – ответил второй.

Вовка бесцельно брел по тропинке, сам не зная, куда идет. Солдат странным образом оказался прав. Редкая болезнь проникла к нему в душу в тот момент, когда он понял, что все пропало. Подлость пережить очень трудно. Она убивает доверчивых. Тот, кто столкнулся с ней впервые, будто теряет почву под ногами. Вовка шел, не чувствуя ног.

За поворотом были заросли старой ольхи, у корней которой был густой валежник. Вовка не хотел видеть белого света, словно в бреду, он забрался в самую глубь и забылся болезненным сном.

Неподалеку от этой ольховой рощицы, была частная лечебница богомола Хуга. Он был отменный лекарь, но и отличный делец. Когда на опушке стали появляться первые больные, растерявшие здоровье на муравьиных рудниках, он тут же сообразил, что к чему. В большом дупле поваленной сосны, он устроил лечебницу и назвал ее своим именем. С тех пор несчастные бедолаги, такие как Вовка, ставшие жертвами подлости, шли нескончаемым потоком за здоровьем. Хуг богател прямо на глазах. Но не обманом. Он хорошо знал свое дело и возвращал к жизни пациентов.

Главной помощницей богомола, была его молоденькая дочка Гретта. С раннего утра и до вечера она бродила по округе, собирая лекарственные растения, коренья и мхи. Она очень любила свои обязанности, тем более, что отец щедро баловал дочку. В последнее время больных прибавилось, а заодно и забот для Гретты. Она собирала растения, а отец изготавливал снадобья. Иногда приходилось не просто, когда надо было найти редкий мох или гриб. Гретте приходилось исследовать темные, сырые коряжники и заросли. И хотя любой богомол мог за себя постоять, Гретте казалось, что в таких местах живет нечто таинственное и пугающее. В это утро отец наказал ей сыскать сизый мох для какой-то особой болезни. Гретта знала уже, где встречаются такие мхи, и прямиком отправилась туда. Обойдя несколько знакомых валежников и не найдя нужного мха, она решила углубиться в заросли ольхи. Идти было трудно, приходилось прыгать с ветки на ветку и обходить непролазные завалы. Вдруг Гретта почувствовала знакомый сырой запах.

Проникнув под упавшую прелую ольху, она увидела огромные заросли сизого мха.

– Вот так удача! – воскликнула Гретта.

– Кто здесь? – произнес кто-то сзади.

От неожиданности Гретта вздрогнула и приготовилась дать сдачи. Но перед ней оказался бледный, болезненного вида жучок с каким-то деревянным футляром.

– Ты кто такой? – спросила Гретта, – И зачем меня напугал!

– Простите, я не нарочно. Меня зовут Вовка, а вас?

– Гретта. Ты что здесь делаешь?

Вовка и сам не знал.

Она подошла к нему и дотронулась лапкой до лба.

– Да у тебя жар! – воскликнула она. Тебе срочно нужна помощь.

– Какая? – не понимающе спросил Вовка.

– Лечебная! Гретта окинула Вовку внимательным взглядом. А деньги у тебя есть?

– Есть! – радостно воскликнул Вовка, но тут же сник. А бумажные, подойдут? – спросил он с робкой надеждой.

Гретта никогда не видела золотых монет, поэтому сильно удивилась.

– Подойдут, – ответила она. Пойдем со мной, только я мха соберу.

Вовка помог собрать в лукошко мха и они отправились в лечебницу. Ему было все безразлично, но даже малое внимание и забота, тронули его сердце. Он был слаб и еле поспевал за Греттой. Спустя некоторое время они, наконец пришли.

– Отец, я привела тебе нового больного, – произнесла Гретта, входя в приемный покой.

Хуг внимательно посмотрел на Вовку через пенсне.

– Где ты его нашла?

– Не поверишь, в ольховом валежнике. У него жар.

– А деньги на лечение у него есть?

– Есть, – ответил Вовка.

Хуг достал склянку с жидкостью, налил немного в стаканчик и протянул Вовке.

– Выпей.

Вовка проглотил и сморщился от горечи.

– Это жаропонижающее, – сказал Хуг, – А это успокоительное, пей.

Вовка взял белую пилюлю и отправил в рот.

Пока Хуг обследовал нового больного, Вовка глядел в потолок, лежа на кушетке и думал:

– Можно ли было вызволить Сеню из каземата? Ему сейчас так не хватало друга. Пожалуй все свои деньги он отдал бы за его свободу. Но теперь ему самому нужна была помощь.

– Больной встаньте, – произнес Хуг.

Вовка поднялся с кушетки.

– Что с ним? – спросила Гретта.

– У него дочка редкая и тяжелая болезнь – “Десператис амарум кор меум”.

Вовка покрылся холодным потом от страшных слов.

– Горечь в сердце у тебя малыш, если сказать простыми словами, – добавил Хуг, глядя как больной бледнеет на глазах.

– А есть от этой болезни лекарство? – спросила Гретта.

– Есть. Пойди-ка дочка достань из нашей коллекции трав Горечавку обыкновенную.

Будем тебя лечить Вовка!

Вовка выдохнул с облегчением. Наличие лекарства вдохнуло в него надежду.

– Чтобы вылечить горечь сердца, – продолжал Хуг, – Нужны самые горькие травы. Ты готов? Вовка кивнул головой. Сейчас он был готов на все, лишь бы выздороветь.

Так на несколько недель, Вовка оказался в лечебнице богомола Хуга. Он сам и Гретта были с ним внимательны и обходительны, и уже это, стало добрым лекарством для больного Вовкиного сердца. Кормили сытно и вкусно. Вовка быстро набирался сил, правда за все приходилось платить. Но бумажные деньги, которые так ловко подсунули ему муравьи, перестали быть для него дороги. Одно лишь обязательство требовало сохранить часть денег. Это скрипка Сени, которую Вовка хотел починить.

Несколько раз в день Вовке приходилось смиренно глотать горькую настойку горечавки.

Всякий раз ему хотелось увильнуть, но не мог же он оказаться трусом, нося на груди орден за храбрость. Собрав всю силу воли, он пил горькую гадость, в то время как Гретта внимательно наблюдала за ним.

– Ты Вовка настоящий смельчак! – говорила Гретта, глядя, как ее подопечный глотает лекарство. Горечавка самая горькая в мире трава! Больные боятся ее пуще смерти.

Вовка тоже боялся, но духа не хватало признаться.

В лечебнице было очень скучно. В палате Вовка был один, хотя стояла еще одна койка.

В минуты грусти, Вовка садился у маленького окошка, из которого был виден кусочек неба и слушал. Он слушал пенье птиц, жужжание и стрекот насекомых и так хорошо было там за окном, что хотелось сбежать из этого стерильного царства. Вовка ловил каждый незнакомый звук и пытался угадать кому бы он принадлежал. За мыслями незаметно проходило время до очередного приема лекарств, когда заботливая Гретта с такой нежностью наливала Вовке горькую настойку. Вовка терпеливо пил и верил, что Хуг вылечит его сердце и он вернется на любимую опушку. Здесь он понял, как скучает по залитым солнцем полянкам, цветам и душистым ароматам. Потраченное в Грушеграде и Муравейнике время казалось невосполнимой утратой. Но Хуг приказал не вспоминать горьких дней, чтобы не заболеть снова. Забыть старую жизнь оказалось очень сложно. Вовка гнал всякий раз от себя воспоминания, но они подлые вновь и вновь настигали его.

Как-то раз Хуг предложил ему сыграть в одну игру. Они разложили на столе карту-бродилку, игральные фишки и кости. На карте Вовка нарисовал свой непростой путь от рождения, до лечебницы Хуга. Отметил самые тяжелые моменты на пути и они начали игру. Хуг тоже бросал кости, и всякий раз попадая в “тяжелую” ситуацию, он ставил игральную фишку на карту и просил Вовку рассказать, что с ним было. Вовка в подробностях описывал свою жизнь, ставил фишку и они снова продолжали игру. И вот когда они прошли весь путь, Хуг сгреб все фишки в мешочек и сказал:

– Мы прошли вдвоем всю твою жизнь, теперь она здесь. Хуг протянул Вовке мешочек.

Все, что было в прошлом, теперь в этом мешке. Возьми и выбрось его прочь.

Хуг так уверенно говорил, что Вовка поверил. Он держал в лапках всю свою прошлую жизнь и ему вдруг стало страшно с ней расстаться.

– Смелей! – воскликнул Хуг, – Ведь ты не трус?! Тебя ждет новая жизнь!

Дрожа всем телом, будто его и правда лишали жизни, Вовка раскрыл окошко и швырнул мешочек прочь.

– Молодец! Ты быстро идешь на поправку. Пожалуй скоро я тебя отпущу, – произнес Хуг довольным голосом.

– Ура! Я снова буду здоров и свободен, – воскликнул Вовка и пустился в пляс. Гретта с улыбкой глядела в приоткрытую дверь, как Вовка радостно скачет по палате.

– Отец, – позвала она его, – У нас новый больной. Может поселим его в эту палату?

– Хорошо. Как зову больного?

– Шмель Бишоп.

Хуг вдруг увидел, как Вовка застыл, явно пытаясь что-то припомнить.

– Нет, нет, Гретта, только не сюда! – ответил Хуг и быстро вышел.

Вовка услышал знакомое имя, но никак не мог вспомнить кто это. Впрочем, он не долго мучался. Настроение было отличное, и на удивление игра Хуга произвела с ним чудесную перемену. Словно тяжелый груз спал. Стало легко и радостно, хотелось бежать и петь.

– Этот Бишоп случайно не из Грушеграда к нам попал? – спросил Хуг, выйдя из палаты.

– Как ты догадался? – спросила удивленная Гретта.

– Там же есть свои прекрасные клиники?

– Приключилась с ним странная история. Он до конца не хочет говорить, но вернуться в Грушеград не может.

– Ни в коем случае не вспоминай о нем при Вовке. Я провел с ним игровую терапию и он пошел на поправку. Если Бишоп его старый знакомый, то он только все испортит.

– Я поняла, – ответила Гретта. А Вовка и правда повеселел!

– Главное, чтобы после выписки он не вернулся к прежней жизни.

– А как же так сделать?

– Посоветую ему отправиться в путешествие. Дорога уведет его к новым знакомствам и новой жизни, а прошлое он оставит здесь.

Еще несколько дней Вовка пребывал в лечебнице Хуга и наконец настал момент выписки.

Гретта чувствовала и свою заслугу в выздоровлении Вовки, так как именно она нашла его больного и слабого в старых ольховых зарослях.

Хуг выписал Вовке чек за лечение, большое предписание и режим. Но главное он сказал ему на словах.

– Выслушай меня внимательно, – сказал Хуг.

Вовка весь был в нетерпении вырваться наконец-то на волю, но он уважал Хуга и сделал над собой усилие.

– Я знаю главную причину, что тебя мучит. И ты ее знаешь. Чтобы ты не вернулся к прежней жизни тебе нужно отправиться на встречу новой.

– Как это? – спросил Вовка.

– Путешествие.

– Путешествие?! – воскликнул Вовка.

– Не бойся неизведанного и нового. Ты же не даром носишь орден за храбрость! Будь здоров Вовка!

Вовке хотелось как-нибудь отблагодарить Хуга и Гретту, но кроме денег у него ничего не было.

– Всегда буду помнить вашу доброту и внимание! – произнес Вовка и вышел.

Глава 7. В путь.

Выйдя из лечебницы Хуга, Вовка увидел справа от нее высокую грушу. Для всей опушки она была манящим маяком. Но теперь Вовка повернулся к ней спиной и зашагал бодрым шагом.

Что ждет его в пути? Какие знакомства? Какие встречи? Вовка хотел, чтобы все вокруг знали, что он наконец-то идет на поиски своего счастья. Не было больше ничего, что держало бы его волю. Птицы в вышине резвились в свободном полете. Солнышко мягко согревало спину и Вовка не знал ни одной причины чтобы грустить.

Тропинки на опушке были столь причудливы, что попасть на окраину оказалось не так-то просто. Вовке приходилось влезать на какую-нибудь тростинку и сверять свой путь. Иногда тропинка сворачивала не туда и тогда он пробирался через густую траву, срезая путь. Когда хотелось пить, Вовка искал розетки листьев с росой. Когда хотелось есть, он находил семена и сочную мякоть листьев. Густая и мягкая подстилка из трав служила ему постелью. Легкий ветерок, увязавшись за Вовкой в дорогу, был приятным спутником.

Когда в очередной раз тропинка свернула не туда, Вовка не долго думая, углубился в заросли. Голова кружилась от аромата спелых, луговых трав. Пробираясь меж ними, Вовка то тут, то там останавливался, чтобы насладиться запахом цветов. Внезапно он услышал чей-то плачь.

– Кто плачет? – спросил негромко Вовка. Никто не ответил.

Справа он большого куста ярко синей медуницы, снова послышался плачь. Вовка тихонько прокрался вперед и раздвинув густые листья увидел перед собой нечто невиданное.

Странное серое создание похожее на слизня утирало слезы цветочным пухом.

– Ты кто? – спросил Вовка, – Слизень?

В ответ пуще прежнего, полились слезы. Вовка принялся извиняться, но видно было, что он обидел бедолагу.

– Какой я тебе слизень! – с горечью в голосе промолвило создание. Неужели не видно, что я улитка?!

Вовка опешил. Перед ним была улитка, только без домика. Такая же мордочка и рожки. Такой же смешной носик. Но где же домик?

– Ну раз ты улитка, где же твой домик? – спросил Вовка и в ответ снова полились горючие слезы.

– Что же ты плачешь?

– Потому что нет у меня больше домика! – воскликнула несчастная улитка. И теперь все, как и ты дразнят меня слизнем!

– Прости, я обознался! – пытался успокоить ее Вовка. Но что случилось?

Немного успокоившись, улитка произнесла:

– Меня зовут Уля.

– А меня Вовка.

– Раньше я была как все улитки, – продолжила Уля. У меня был свой чудесный домик и все было хорошо. Домик был обычный, но крепкий и сухой. В любую непогоду он спасал меня от дождя и ветра. Но вот однажды появилась на нашей лужайке новая улитка Юля. И был у нее удивительный перламутровый домик.

– А разве такие бывают? – перебил Вовка.

– В том то и дело, что не бывают, потому всех она поразила его красотой. Он сиял на солнышке переливами. В нем отражались цветы и небо, а Юля казалась нам сказочной принцессой. Улитки потеряли покой. Как могли мы жить в своих сереньких, невзрачных домиках, когда рядом была такая красота.

– Но откуда же она взяла его?

Уля уселась поудобнее и видя, что Вовке интересно, продолжила:

– Появился однажды на нашей опушке жук-купец. Родом он из дальних краев. Когда он прознал, что у нас никто слыхом не слыхивал о заморских товарах, тут же сообразил что к чему. Стал он возить чудные вещицы и красивые наряды. Юлька красавица, сразу ему приглянулась, и он позвал ее к себе в лавку. С тех пор у нее денежки завелись, а следом и украшения всякие. Но это все не то. Привез однажды купец морские драгоценности, а среди них перламутр. И украсил он тем перламутром Юльке весь домик.

– Вот так роскошь! – воскликнул Вовка.

– Для Юльке роскошь, а для нас беда. В лавке мест больше не было, а нам так хотелось чтобы как у Юльки! Словно чума всех поразила. Но хитрый купец сам предложил нам выход. Вы ступайте к муравьям на работу, – говорил он. Много денег у них заработаете.

– И что же?

– Пошли мы, да оказалось, что домики наши большая помеха. Неудобны они для работы в муравейнике. Неуклюжие мы. Чтобы работать, нужно было домик оставить на опушке.

А как же его оставишь? А купец снова тут как тут.

– Оставляйте домики ваши у меня на хранение. Не дорого возьму. Желающим могу сразу покрыть его перламутром.

– Вот уж пройдоха! – возмутился Вовка, понимая к чему дело идет.

– Все сдали свои домики, а я осталась одна трусиха! – всхлипнула Уля. Сидеть бы мне в своем родном домике, так нет… Что же я хуже других? Но когда я оказалась в муравейнике, то поняла, что тяжелая работа не для нас. Мы слишком медлительные. Муравьи обзывали нас слизнями и били плетьми. А еще постоянные штрафы. Стоит только заработать денег, как тут же они находят причину, чтобы их отобрать.