Текст книги "Хара Нур Конный поход в горы (СИ)"

Автор книги: Владимир Кабаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

  ...К зимовью подъехали после полудня, и расседлав и стреножив лошадей, отпустили их пастись, а сами, перекусив и попив чаю, пешком отправились на разведку, под скалу. Там, почти всегда обитали горные козлы, легко скакавшие и пасущиеся на опасных скальных склонах.

  Наледь на реке, под этой громадной скалой почти растаяла, и только кое – где, перегораживая реку поперек лежали двухметровой толщины «осколки» наледи, светясь зеленовато – голубым цветом на внутреннем сломе. А подо льдом, словно под мостом шумела и кипела быстрым течением река, разлившаяся после дождей и таяния вершинных снегов.

  Пройдя под самый скальный лоб, в бинокль увидели стадо горных коз, которое возглавлял крупный, но ещё не старый козёл, со средней величины, саблеобразными толстыми рогами. Он держался особняком от маток и в бинокль, я мог рассмотреть у него даже небольшую, серого цвета бородку под мохнато заросшей, рогатой головой. Он передвигался отдельно от стада маток, а некоторые из них были ещё и с козлятами.

  Медведей на склоне не было, хотя Максим напомнил, что прошлый год, чуть не доходя до скального лба, на седловине, при заезде мы видели медведицу с парой мадвежат-годовиков, один из которых был серым, почти белым по цвету – явление для бурых медведей редчайшее.

  Таких особей, будь то олени, козы или даже хищники, раньше, в Сибири называли «князьками». Даже кусок шкуры такого зверя, становился семейным охотничьим амулетом, приносившим удачу его владельцу – настолько редко они встречались в природе...

  А среди медведей это вообще уникальное явление. Лёня – проводник, говорил, что он такого медведя видел первый раз в жизн, хотя кажется, что Лёня видел в этих горах всё, что тут обитает.

  Однако как – то в разговоре, он обмолвился, что снежного барса, тоже, живьём не видел. Он рассказал, что как-то давно, в маленькой зимовейке в дальних горах, видел лапу снежного барса, прибитую к двери зимовья.

  Следы, тоже, редко, но встречал. Они отличаются от следов рыси, более крупными размерами и на снегу, от длинного толстого хвоста барса, ещё его называют ирбисом – остаются чёрточки, рядом и чуть сзади от следов лап...

  Однажды он рассказывал нам, что прошлый год, где – то далеко от посёлка Саяны, в горах, около одного из высокогорных стойбов, собаки задрали молодого барса... При этом, одну или двух из собак он задавил, но остальные всё – таки прикончили его... Слух об этом прошёл по всему Восточному Саяну...

  ... После разведки, мы не стали влезать на горы, и возвратились к зимовью пораньше, решив отложить охоту, на следующее утро. Все равно, козы от этой скалы далеко не отходят.

  Вечером, уже на печке Максим, обладающий талантом незаурядного повара, вновь наделал котлет из медвежатины и расслабившись, развалившись на нарах, вокруг стола, мы ели эти котлеты, причмокивали и запивали холодной водочкой. Одним словом «отрывались» на полную катушку, наслаждаясь комфортом и уютом просторного, тёплого деревянного домика, неодобрительными комментариями вспоминая тесную, низкую и мокрую палатку...

  Аркаша, стоило ему отодвинуться от стола и прилечь на нары, тут же буквально через две минуты засопел и заснул так крепко и спокойно, что не обращал внимания на наши приготовления к завтрашней охоте...

  ... Утром, проснулся рано и захватив полотенце и зубную щётку, вышел на улицу. Было чистое ясное утро, а откуда то из-за хребта нависающего темноватой тенью над зимовьем, уже пробивались ликующие яркие лучи восходящего солнца. Я не спеша помылся, почистил зубы и возвратившись в домик, объявил подъём.

  Ребята быстро поднялись и нервно хихикая, поёживаясь от утренней прохлады, обнажившись по пояс побежали на ручей, который был от зимовья метрах в пятидесяти, за гранитным скальным гребнем – останцем. ...

  Вернулись они быстро, а я, к тому времени развёл костёр и вскипятил чай. Позавтракали оставшимися вчерашними котлетами и они, холодные, были не менее вкусны, чем вчерашние горячие...

  Наши лошадки паслись на кочковатой луговине внизу, на берегу Хадоруса, а на черном коняжке, изредка позванивало ботало – колоколец, привязанный у него на шее...

  Собравшись сходили за лошадьми, поймали их, что уже не составляло для нас особого труда – и лошади и мы постепенно привыкли друг к другу. Заседлав коней, закинув за спину карабины с места пустили лошадок рысью и казалось, что лошадям тоже захотелось размяться.

  Мой Орлик, шёл по тропе ровной размашистой рысью, а чёрный конь, Змей под Максимом, от нетерпения то и дело переходил на галоп. Только Аркаша чуть отставал, но тоже, на ровных местах, по временам срывался вскачь.

  До подножия скалы, долетели мигом, остановившись спешились и стали осматривать склоны в бинокли...

  – Вижу – спокойно проговорил глазастый Аркаша и рукой показал направление...

  Действительно, у основания скального лба прямо над ним, на каменистом склоне, можно было уже без бинокля различить серые передвигающиеся точки. Это были горные козы, и иногда мелькали козлята, всюду следовавшие за своими «мамками». Но козла нигде не было видно.

  – Наверное погулять ушёл – сострил Аркаша и мы невольно заулыбались, представив гуляющего козла...

  Договорились, что я пойду первым и обогнув Скалу по верху, выйду на карниз, с которого виден склон, а ребята, чуть поотстав, поднимутся на половину подъема, и там, с седловинки, будут высматривать коз.

  Если я их увижу и стрельну первым, то козам некуда больше деваться, как двигаться в сторону седловинки, где их и будут ждать Максим, наш главный стрелок и Аркаша, как его «дублёр».

  Оставив лошадей привязанными внизу у тропы, мы зашагали в гору...

  Первые метров триста – четыреста дались особенно тяжело. Я разогрелся, задышал и даже вспотел, но старался двигаться ритмично и дышать ровно. Постепенно, появилось второе дыхание и мне даже нравилось делать мускульные усилия преодолевая подъём, достигавший по крутизне порой градусов тридцати.

  Назад я не оглядывался, но знал, что ребята за мной наблюдают и стараются держаться в пределах видимости...

  Поднявшись на самый верх, я уже почти по ровному каменистому «седлу», обошёл выдающуюся к реке часть скалы и крадучись приблизился к краю карниза. Пригнувшись и отдышавшись, я выбрал удобное место и стал заглядывать вниз, на каменистые склоны скалы, кое – где обрывающиеся к низу почти отвесно...

  Приглядевшись, метрах в двухстах под собой, я заметил двух коз маток и рядом небольшого козлёнка, который развлекаясь, скакал с камня на камень, в отличии от медлительно спокойных маток, которые кормились неподалёку объедая кустики травы росшие в горных расселинах и на небольших площадках на склоне...

  Не спеша я лёг на живот, положил ствол своего карабина на камень и прицелившись, нажал на спуск. Грянул выстрел, эхо сухо повторило резкий звук, и козы сорвавшись с места, поскакали по склону, с камня на камень, чуть вверх и от меня. Я видел, как после выстрела пуля ударила в соседний с козой камень и отколов несколько крошек камня от гранитной глыбы воткнулась в землю...

  Я успел выстрелить по бегущим ещё два раза, не очень рассчитывая на успех и конечно промахнулся, а козы, перескакивая с валуна на валун исчезли за гранитной «кулисой», обогнув её по дуге...

  Я повздыхал, поворчал про себя на нервную торопливость, поднялся, осмотрел карабин и в это время, услышал снизу глухой выстрел Максимова карабина. Выстрел донёсся из-за скалы куда, как мне показалось, ускакали козы.

  Не торопясь, я стал по кромке склона, обходя Скалу спускаться вниз.

  От начала охоты прошло не больше полутора часов, когда чуть внизу и подо мной, я заметил фигуру Максима, который махал мне рукой. Я зигзагами стал спускаться по крутяку и когда мы встретились, то увидел впереди, метрах в семидесяти пробирающегося между камнями Аркашу...

  Ну что, добыли? – спросил я, глядя на улыбающегося Максима понимая,

  что этой улыбкой он уже ответил на мой вопрос.

  – Да вон, она – проговорил он, и показал рукой под скалу, где Аркаша уже вытаскивал крупную козу из каменистой расселины, в которую она скатилась после выстрела.

  Потом, Максим коротко рассказал мне, что они уже были под скалой и осматривали склон в бинокль, когда наверху, защёлкали мои выстрелы, и вскоре из-за скалы появились козы.

  – Передняя набежала на меня почти вплотную – уточнил он. Аркаша был метрах в двадцати позади, поэтому я вскинул карабин, выцелил её и тут коза остановилась на секунду оглядываясь назад... Тут я её и снял! – улыбнулся Максим.

  – После выстрела, она сделала ещё пару прыжков и мне пришлось выстрелить ещё раз, но наверное она была уже без сил, потому что несмотря в этот раз на мой промах, остановилась, постояла на вершине валуна, потом несколько перебрала ногами, упала и покатилась по камням пока не застряла в расселине...

  В это время, Максим увидев, что Аркаша почти на руках тащит козу спускаясь по камням, по опасному крутяку, проговорил: – Я пойду – помогу ему...

  Договорились, что я спущусь к лошадям и там жду их уже с добычей...

  ... Максим, внимательно изучая склон, просматривал путь вперёд, а потом чуть забирая вверх, направился к Аркаше, а я по крутому, но почти ровному склону заросшему короткой травкой, двинулся к реке, к привязанным лошадям...

  Спустившись, вниз, неподалёку от лошадей, почти под ногами увидел несколько зелёных «букетов» дикого чеснока и стал собирать его, обрывая зелёные нежные стебли растущие пучком из щебёнки.

  Лошади переступая с ноги на ногу, как бы просили меня отпустить их пастись, но я отрицательно покачал головой, а вслух произнёс: – Не сейчас. Потерпите немного...

  Минут через десять, волоча за собой козу спустились с горы и Максим с Аркашей – они на ходу о чем то громко разговаривали...

  Выяснилось, что Аркаша, в одном опасном месте чуть не «сверзился» с небольшого обрыва, но вцепившись изо всех сил в скальный выступ, перебрал ногами поудобнее, а потом нашёл другой спуск, чуть по диагонали по склону.

  – Мне даже показалось, что в какой-то момент, обрыв глянул на меня угрожающе – похохатывал Аркаша, хотя за его ироничностью почувствовался пережитый страх.

  – Однако я, сдержал нервы, и не стал торопиться... И всё обошлось...

  «Действительно, охота на таких крутяках, напоминает иногда боевые действия в составе горной бригады особого назначения» – подумал я, но промолчал...

  ... Мы тут же разделали козу, длинными лентами обрезали мясо с костей, уложили всё в сумы, и вскочив на лошадей, неспешно вернулись к зимовью, уже ранним вечером – время на опасной охоте проходит незаметно.

  ... Вечером устроили «отвальный» пир. Максим, приготовил целую сковородку жаркого, наполовину из оленины и наполовину из козлятины и мы, не торопясь, ещё при свете начали ужинать, выпив несколько рюмок водочки за удачную охоту и за прощанье с этим замечательным местом, закусывая водку подсоленным свежим хариусом, пахнущим свежим огурцом и ангарской большой свежей водой.

  Я рассказал ребятам, что первый раз этот запах заметил на Ангаре, в деревне у бабушки, где я с дядьями, на весельной лодке выплывавших под вечер на речную стремнину, ловить на спиннинг хариусов.

  – Один раз, помню, – рассказывал я, вспоминая впечатления детства – дядьки мои рыбачили до темна. Я замерз и захотел есть, а они отрезали кусок свежей рыбы и дали мне. Помню, что рыбье сырое мясо было безвкусное и я жевал его долго – долго, прежде чем проглотить...

  Незаметно разговор сместился на общие темы, и Аркаша, посмеиваясь рассказал, как они с отцом перегоняли свою первую машину – «Кароллу» – из европейской части России...

  Тогда на дорогах, бандюки баловались и если в машине, был один водитель то останавливали, били, выбрасывали из машины и угоняли её на продажу. С нами тогда был обрез-двустволка и мы ехали не останавливаясь днём и ночью, только заправляляясь в крупных городах.

  Добирались до Байкала неделю с небольшим. Еды тогда нормальной не было и мы с Батей, купили где– то ведро варёной рыбы и доедали её всю дорогу – он засмеялся и покачал головой...

  – Да, тогда времена были крутые – подтвердил Максим.

  А я вдруг, подумал, что ребята, совсем неожиданно для меня, стали совершенно взрослыми, пережили трудные времена в России и всё понимают адекватно.

  ... Перед тем как заснуть я объявил, что завтра снимаемся, потому что наша больная «машинка», неизвестно как будет ехать и надо, на всякий случай иметь день – два в запасе...

  Ребята восприняли эту новость с удовольствием – им уже начинала надоедать и тайга, и горы, и охота...

  Утром, как всегда после «отвальной» спали часов до десяти и закончили завтракать, только часам к двенадцати. Коней поймали без проблем, завьючили их поаккуратнее и потуже, вскочили в сёдла и осматривая с коней зимовье и горы вокруг, невольно вздыхали – ведь время проведённое здесь будем вспоминать целый год, до следующего путешествия...

  Выдвинулись один за другим и вдоль берега Хадоруса, потом в знакомом месте свернули резко в гору, спешились и повели лошадей в поводу, до тропы, обходя гранитные валуны, наполовину вросшие в землю.

  Перед тем как спешиться, я увидел на острове посередине широкой, но мелкой речки, большой ярко – оранжевый цветок с несколькими головками и подумал, что даже в такой суровой тайге, иногда растут замечательные, почти тропические по размерам и красоте, растения...

  Тропа нам всем уже была хорошо знакома – мы по ней проходили уже несколько раз и в обе стороны. Но все – таки, все вздохнули с облегчением только тогда, когда перейдя верхами Хадорус, вышли в долину Сенцы, уже на просёлочную дорогу...

  Обедали, как обычно, в половине пути, подле зимовья, у первых горячих источников. Лошадей расседлали, но привязали к деревьями чтобы не было никаких неожиданностей – время поджимало, а лошади, порой могут при пастьбе уйти довольно далеко...

  Выехали после обеда, уже в шестом часу и пошли в основном на рысях, однако стараясь не заморить лошадей... Мой меринок, почуяв родные места шёл впереди широкой рысью, а я отпустив повод и держась за луку седла, вспоминал эти десять дней с какими – то неожиданными деталями и подробностями.

  К Дунге на стойбо, заехали на пять минут, но спешились, выпили по кружке парного молока, которое она нам предложила и оставили ей несколько кусков мяса.

   Потом, пожелав ей удачно летовать, здоровья самой Дунге и её девочкам вскочили на лошадей и продолжили путь уже в сумерках.

  В этом году, нижняя тропа была сухой, паводок прошёл чуть раньше и потому, часам к десяти мы выехали уже к первым бурятским поселениям, от которых, во влажном прохладном воздухе наступающей ночи, доносились запах печного дыма и по временам лай собак...

  Тишина стояла замечательная – в округе, далеко разносился стук копыт наших лошадей, да чавканье жидкой грязи под их ногами, когда преодолевали сырые места на разбитой вездеходами дороге...

  Я устал и словно в полусне, чуть выправляя ход моего мерина поводом, думал уже о доме, о том, что с грузином Кахой придётся рассчитываться, что надо будет почаще выезжать в деревню под городом, на дачу, где за зиму, работы скопилось невпроворот...

  Последние километры шли рысью, уже в полной темноте, но лошади дорогу знали и потому, можно было не беспокоиться...

  К стойбу Лобсона, прискакали уже в двенадцать часов ночи... В летней кухне горел свет и хозяин, пожилой приземистый бурят, встретил нас у ворот своей ограды.

  Развьючив лошадей, перенесли сёдла и вьюки в летнюю кухню, где и попили чаю с молочком, разговаривая с Лобсоном о походе...

  Оставив ему несколько кусков оленины, остальное, перетащили в машину и легли спать, тут же в летней кухне, на полу...

  Утром, проснулись по солнцу и попивая чай, в открытые двери кухни наблюдали, как Лобсон доил сам своих коров, изредка отвлекаясь, чтобы напоить молочком маленьких телят...

  Потом пожелав ему и его старушке жене удачного лета, сели на машину и тронулись в обратный путь...

  Мотор по прежнему гудел непривычным голосом и отъехав от стойба Лобсона несколько километров, начал греться...

  Остановились в полдороги у речки, залили холодной воды в радиатор и медленно поехали дальше...

  В Саяны приехали часам к десяти, когда на улице было почти жарко и солнце светило с синего прозрачно – глубокого неба....

  Олег, совершенно неожиданно встретил нас ещё дома. Мы пили чай, делились подробностями похода и охоты, а он рассказал, что этим летом, много лошадей будет задействовано местными бурятами для сопровождения больших групп туристов, совершающих недельные туры по долине Оки.

  – Бывают и иностранцы – пояснял Олег – особенно из малых стран

  Европы, таких как Голландия или Бельгия. Вот недавно группа голландцев, ушла на Хойтогол, а с ними два проводника и несколько лошадей...

  – Я тоже туда собираюсь, хочу трактором чуть дорогу подправить и подравнять, как обычно мы делаем, каждый год. А потом на больших машинах, будем туда завозить и кухню, и медицинское оборудование...

  Попив чаю, вместе осмотрели мотор моей машины и вновь пришли к выводу, что её надо «лечить» по настоящему, а может быть и мотор менять. Ну а пока, потихоньку попробуем доехать до города...

  Олег сказал, что Лёня, наш проводник сейчас в Саянах, у родителей и мы сходили к нему – благо, что они жили совсем недалеко от Олега. Лёня обрадовался нам, и рассказал, что уже после похода ходил на солонец, рядом со стойбом, на ночь и там, ещё по светлу добыли оленя – пантача...

  – Только сели с приятелем в сидьбу – рассказывал Лёня, – тут на рысях прибегает олень – бык и без разведки, прямо к солонцу. Только он голову опустил и начал грызть землю, никого не боясь, так что слышно, как он зубами за мелкие камешки задевает, я прицелился и стрелил. Он тут же упал, как подкошенный. Да так, что один рог, который уже трёх отростковый был, сломал. Я его положил в рюкзак, а второй отрубил и туда же...

  Помолчав продолжил: – Мясо мягкое, вкусное от него. Бык был нестарый...

  Потом принёс рог завернутый в влажную тряпочку:

  – И вот я хочу вам тот трёх отростковый рог отдать. Я всё равно не знаю что мне с ним делать...

  – Ну а как Доржи – спросил я на прощание и Лёня засмеялся.

  Доржи за это время съездил в город с медвежьими лапами. Я его туда

  отправил, продавать в рестораны. Сейчас там эти блюда из медвежьих лап на вес «золота» продают...

  Доржи сбыл всё быстро и хорошие деньги выручил. А потом друзей встретил. Ну выпили, а потом он уже и остановиться не смог, пока все не пропил... Вернулся пришёл ко мне чуть не плачет, прощения просит... Я же его и утешал...

  Лёня улыбнулся, помолчал и закончил философски – Ну что делать?

  Я вспомнил, что когда первый раз увидел Доржи, подумал глядя на его красные глаза, что он «запойный». Но Доржи в походе держался и пил вместе с нами норму и большего не просил. Однако, наверное от такого непривычного «аскетизма» надорвался, вот в городе и запил, уже от души...

  Мы простились с Лёней, пообещали увидеться к осени и вернувшись к Олегу, стали готовиться к отъезду. Всем, уже скорее хотелось возвратиться домой и увидеть своих домашних – детей и жён. Две недели в горах всё – таки большой срок!

  ... Выехали из Саян, перед обедом, тепло простившись с Олегом. Он сегодня собирался инспектировать помещение детского дома, выстроенного в красивом месте на берегу Оки, неподалеку от посёлка...

  Когда мы выехали на луговину за посёлком, солнце было почти в зените и было жарко. Заехали на Обо, оставили там на камне несколько серебряных монеток и покатили дальше. Но машина вела себя необычно, дрожала словно в ознобе и начала греться с самого начала пути...

  Кое – как доехали до Орлика, там решили не задерживаться и поехали дальше...

  Уже на подъёме на перевал, между Окой и Иркутом, машина запыхтела как паровоз и неподалеку от седловины, наотрез отказалась ехать дальше – мотор заглох и не заводился....

  Было уже часа три, и потому, я остановив чей – то попутный УАЗик, посадил туда ребят, а сам остался с машиной...

  Но на моё счастье, в город, через какое то время, из Орлика, ехали знакомые буряты, на «таблетке», то есть на микроавтобусе. За небольшую плату я договорился, что они меня на канате, дотянут до Кырена, где я машинку оставлю, а сам поеду с ними дальше, до города...

  Управляя машиной на буксире, мне пришлось изрядно попотеть. Тросик был короткий и потому, всё время надо было быть начеку. Особенно когда ехали по краю ущелья, по дну которого, метрах в ста ниже, под обрывом пенился белыми бурунами, Иркут...

  Но кое – как, всё – таки доехали...

  Оставив машину у нашего приятеля, Сергея, которому в начале путешествия, мы завезли запчасти, я с этим же микроавтобусом выехал в город, и отстал от Максима с Аркашей, всего на несколько часов...

  ... Назавтра, я пошёл к грузину Кахи, и понёс ему попробовать несколько отбивных котлет из медвежатины. Он встретил меня не очень дружелюбно, но когда мы разогрели котлеты и запили их вкусным грузинским коньяком, Кахи оттаял и начал уже говорить тосты.

  Я вовремя, от этого дела оторвался и извинившись ушёл, заплатив ему за ремонт серебристого «Вольво», пятнадцать тысяч рублей хотя ожидал, что ремонт обойдётся мне не менее чем в пятьдесят.

  ... Кахи стал с той поры моим приятелем, и каждый раз, как встречает, приглашает в гости, вспоминая изумительную медвежатину, которой я его накормил.

  Я всегда знал, что если к человеку с добром, то и он добром отвечает. Мы ведь все христиане...

  За машинкой, в Кырен, я вернулся дня через три, зафрахтовав подъёмный кран с платформой, на которую и погрузил «умершую». Сергей, мой знакомый и мясо сохранил и рыбу засоленную, и потому, я и ему оставил и того и другого понемногу. Он сильно благодарил...

  Когда я, уже в городе показал машинку своему механику тот объявил, что надо менять мотор и потому, можно с её ремонтом не торопиться.

  У меня конечно есть и другая легковая машина, но к этой я привык и на время ремонта, мне её будет сильно не хватать...

  Июль 2008 года. Лондон. Владимир Кабаков.

  Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте «Русский Альбион»: http://www.russian-albion.com/ru/vladimir-kabakov/ или в литературно-историческом журнале «Что есть Истина?»: http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal

  "...Вдруг по ней

  Мелькнула тень, и двух огней

  Промчались искры... и потом

  Какой-то зверь одним прыжком

  Из чащи выскочил и лег,

  Играя, навзничь на песок.

  То был пустыни вечный гость -

  Могучий барс. Сырую кость

  Он грыз и весело визжал;

  То взор кровавый устремлял,

  Мотая ласково хвостом,

  На полный месяц,– и на нем

  Шерсть отливалась серебром..."

  Михаил Лермонтов. «Мцыри».

  ... Экспедиция по поискам барса, как Алексей и подозревал, была неинтересна всем её участникам, а когда он обнаружил, что цели организаторов и участников с самого начала расходились с его, то не стал переживать и делал всё по обстоятельствам. Ведь и просто побывать в Сибири, в Саянах – это большая удача.

  Однако, начнём с начала и опишем, как он ехал в Россию...

  Как всегда, в определённый день, в Лондоне, в его квартире, они с женой сели к компьютеру и заказали билеты туда и обратно, через Таллин, С-Петербург и Москву, в Иркутск. Стоило это удовольствие около пятисот фунтов и было самым дешёвым решением проблемы добирания на «театр военных действий», то есть в Сибирь, в Восточные Саяны.

  ...Утром, двадцатого мая, они с женой проснулись очень рано и забрав чемодан и рюкзак, спустились в гараж, где сели в машину и поехали в Станстед, в аэропорт. Рейс на Таллин, уходил в шесть сорок пять и простившись у стойки досмотра, они расстались на целый месяц... Уже в аэропорту, в зоне вылета, Алексей в «Дьюти-фри», купил бутылку виски для своего питерского друга, а в отделе парфюмерии взял флакон духов для своей дочери, тоже живущей в Питере...

  Когда, он добрался до «калитки» вылета, оказалось, что его уже ждали и даже объявили по радио: «Мистер Чистов, вылетающий рейсом Лондон – Таллин, вас ждут на посадку у стойки номер такой-то». Когда он входил в самолёт, все пассажиры сидели на местах и Алексей, мысленно посмеиваясь, чувствовал себя почти героем...

  Прилетели в Таллин, по хорошей погоде, около двенадцати часов дня и оставив чемодан в камере хранения, Алексей отправился осматривать старинный центр Таллина...

  Поднявшись по узким мощённым улицам на вершину холма, к православному храму Александра Невского, Алексей посидел там, в скверике, на лавочке, наблюдая как туристы, в основном из Англии, пили пиво в небольших кафе, а самые бойкие стреляли из лука, в установленные под старыми крепостными стенами мишени. Это развлечение организовывали за небольшие деньги пара предпринимателей – мужчина и женщина – одетые в стилизованную под старину, одежде.

  Это, он уже видел здесь в прошлое посещение Таллина, но «убивая время», следил с интересом за тем, как любители, в основном азартные молодые англичане, метров с пятнадцати поражали стрелами круглые, метровые в диаметре мишени на фанерных щитах.

  Напрягая воображение, можно было представить себе, как в средние века, захватчики, с таким же азартом, убивали здесь, под неприступными стенами, защитников этой крепости. И наоборот...

  Потом он спустился с холма и пешком, дойдя до остановки трамвая, поехал назад, до автостанции, где, в положенное время сел на рейсовый автобус, отправляющийся в Питер, в три часа пополудни...

  Весна в здешних местах началась недавно и в открытые окна автобуса, врывались ароматы зелёной листвы и цветущей черёмухи, а по сторонам от шоссе, на безбрежной равнине расстилались красивые зелёные сосняки с дорогами, отходящими от шоссе в стороны и уводящие взгляд в лесные синие дали...

  Доехали до границы России и Эстонии часа через три неспешного хода и проверив паспорта на двух переходах границы – эстонской и российской, въехали наконец, на территорию Российской Федерации. Здесь, даже по сравнению с Эстонией все было бедно и не ухожено, однако Алексей помнил, что так было и в советское время. Ведь Эстония и вообще Прибалтика и тогда считалась почти заграницей...

  К Питеру подъезжали в светлых сумерках и высадились в районе метро «Автово» уже в двенадцатом часу вечера. Но в Питере начинались белые ночи и потому, светло и весело было почти до двенадцати часов.

  Доехав до метро «Пионерская», Алексей на маршрутке, добрался до «часовни», а там уже и рукой подать до дома друга, у которого он привычно останавливался, каждый раз бывая в Питере. Его встретили, как всегда радушно, показали комнату и попив чаю, все разошлись спать. Заснул он быстро, но спал чутко, – слышал, как на улице проезжали запоздавшие машины и проснувшись рано, сразу выйдя на кухню начал пить чай – этом доме ему всё было знакомо с давних пор...

  В Питере, в этом гостеприимном доме, он прожил десять дней. За это время побывал на загородной даче своего приятеля, где был в восторге от леса и озера, от уютного, просторного дома и замечательных весенних видов и запахов северной тайги, каковой остались окрестности С-Петербурга и по сию пору. Он бы вовсе не удивился, встретив в этих лесах, заблудившегося волка, или даже медведя. Часто, люди настолько уверены, что в округе нет ничего примечательного, что просто не смотрят себе под ноги, где на песке или на дорожной грязи просёлочной дороги, можно обнаружить следы не только косули или лося, но и крупных хищников...

  И конечно, в Питере, друзья сводили Алексея в баню, где он парился с остервенением, до изнеможения, и нечаянно обжёг себе ухо. Такое в парилке, тоже бывает. Зато после бани, он чувствовал себя очень легко и все кожные болячки, исчезли совершенно и незаметно. Алексей всегда говорил, что русская баня – одно из лучших «лекарств» от всех болезней...

  Случилось в это время и грустное событие. Общий знакомый – Костя Левин, неожиданно умер и его нашли в ванной уже мёртвого, на второй день после его исчезновения...

  Были похороны, были и поминки, на которых собрались друзья покойного – архитекторы, все люди незаурядные и интересные. Было много воспоминаний, много разговоров о прошлой жизни; было много водки, – как это всегда бывает на русских поминках...

  После такого количества алкоголя, потреблённого в такой короткий срок – дома Алексей совсем не пил – не с кем, его систему иммунной «защиты» пробило и он заболел элементарной простудой, перешедшей в тяжелейший бронхит...

  С этой болезнью внутри, Чистов и вылетел в Иркутск через Москву и прилетел на родину в шесть часов утра. Первое, что он почувствовал сходя с трапа самолёта – это замечательный весенний запах – запах лиственничной молодой хвои и цветущего багульника. Местные жители этого аромата уже не замечают, а для него – это яркое напоминание о многих годах проведённых в лесных, весенних походах...

  Тут есть что повспоминать – стоит только подтолкнуть, разбудить «спящую» память...

  Но об этих походах, он написал уже несколько книг и поэтому к этой теме старался лишний раз не возвращаться...

  Взяв такси, Алексей приехал к Игорю, в центр города, где он живёт и содержит маленький «хостел» для иностранцев, очень недорого размещая их в своём уютном доме. Игорь ещё спал, но встретив его, постелил постель на «чердаке», то есть под крышей дома, где Алексей и уснул, блаженно вытянувшись в удобной постели и вспоминая запах тайги, который весной присутствует и в городе...

  На следующий день, он поехал к сестре в гости.

  С нею, последние лет десять живёт мать, которой через год будет девяносто лет. Сестра накормила пельменями и рассказала все семейные новости. Мать, выглядела и чувствовала себя совсем неплохо для своих восьмидесяти девяти лет. После обеда с водочкой, они с матерью погуляли по зелёным скверикам вокруг дома и она рассказала ему о своей тоске по независимой жизни и об усталости, от постоянной старческой боли во всем теле от долгих лет жизни. Алексей, тоже пожаловался на наступающие признаки старости и тем самым уравновесил её жалобы – она ведь сильный человек и после таких откровений, если они односторонние, могла бы быть собою недовольна. А так, они друг другу пожаловались и потому, не было ощущения одинокости в этом прекрасном и яростном мире, и не возникли размышления о приближении тоскливо-неизбежного финала бытия...

  Назавтра утром, Алексей получил звонок от брата, который объявил, что выезжают они в долгожданный поход через несколько часов и чтобы Алексей, прибыл на такси к нему домой к четырём часам, когда и назначен общий выезд...