Текст книги "Пестель"

Автор книги: Владимир Муравьев

Соавторы: Борис Карташев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

В ночь на 13 июля между одиннадцатью и двенадцатью часами из городской тюрьмы к Петропавловской крепости потянулись возы с разобранным эшафотом и виселицами. Всего возов было шесть, а прибыло их пять, – шестой, самый важный, на котором был брус с кольцами для веревок, куда-то исчез. Пришлось срочно делать новый.

Сразу же по прибытии возов стали устанавливать эшафот. Место выбрали у крепостного вала против ветхой церкви Святой Троицы. Под эшафотом вырыли глубокие ямы и застелили их досками. Недалеко от кронверка стояло старое здание Училища торгового мореплавания – оттуда принесли скамейки под виселицы. К 3 часам утра все было готово.

Белая петербургская ночь подходила к концу: город еще спал в сырых предрассветных сумерках; только иногда то там, то здесь глухо прокатывалась барабанная дробь, да предрассветную тишину прорезал надрывный звук труб: к крепости стягивались войска, по одному эскадрону или взводу от каждого гвардейского полка.

Не все согласились участвовать в страшном спектакле, поставленном Николаем. I. Полковник граф Зубов отказался вести эскадрон своих кавалергардов в крепость. «Там мои товарищи, и я не пойду», – заявил он. Офицер, которому приказали сопровождать на эшафот смертников, ответил: «Не хочу на склоне лет стать палачом людей, которых уважаю». Но таких было немного, остальные шли угрюмо, молча, но шли. Шел и Иван Шипов, которого Николай «простил» за выступление против товарищей

14 декабря, но велел присутствовать при казни его друга и родственника Пестеля.

Зрителей собралось немного. За день до того полиция распустила слух, что казнь будет в восемь часов утра на Волковом поле. Петербургское начальство боялось большого скопления народа. Явились только жители близлежащих домов, разбуженные барабанным боем, да немногие, кто сумел узнать об истинном месте казни.

В начале пятого часа утра в Алексеевский равелин явились два палача, несколько полицейских во главе с полицмейстером Чихачевым и двенадцать солдат Павловского полка под командой поручика Пилкмана. Отворили двери камер. Раздался возглас: «Пожалуйте, господа!» Пестель, Рылеев, Муравьев-Апостол, Бестужев-Рюмин и Каховский вышли в коридор. У всех руки были связаны кожаными ремнями, на ногах гремели кандалы. Они бросились друг к другу и, насколько позволяли ремни, обменялись крепкими рукопожатиями.

Снова раздалась команда, и шествие двинулось по коридору. Впереди Пильман, за ним пятеро полицейских с обнаженными шпагами, потом смертники, солдаты и, наконец, палачи. Чихачев наблюдал за шествием, стоя в стороне.

Шли медленно – осужденным мешали кандалы, кроме того, Пестель чувствовал себя очень слабым и еле передвигал ноги. Перешагнуть порог тюрьмы у него не хватило сил, его перенесли солдаты.

Вышли на кронверк. Свежий воздух приободрил осужденных, они оживились, пошли быстрее. Впереди, отдельно от всех, шел Каховский, за ним Муравьев в паре с Бестужевым, потом Рылеев с Пестелем. Пестель и Рылеев тихо говорили между собой по-французски. «C’est trop»[26]26
  Поздно (франц.).


[Закрыть], – донеслось до полицейских замечание Пестеля, когда они проходили мимо эшафота.

Приказали остановиться и сесть. Все пятеро опустились на траву.

Было тихо-тихо. Уже рассвело, небо покрыто серыми тучами, с Невы тянуло сыростью. Было видно, как на пустыре перед Монетным двором строились в каре войска.

– Как странно, – сказал вдруг Муравьев, – помнится, лет десять тому назад я подарил своей кузине альбом. По поверью, кто первый напишет в альбом что-нибудь, умрет насильственной смертью. Первая написала она что-то вроде – пишу первая, потому что не боюсь смерти. Вслед за ней написал и я – как сейчас помню: «Я тоже не боюсь и не желаю смерти… Когда она явится, она найдет меня совершенно готовым».

Рылеев улыбнулся и хотел ответить, но раздался голос Чихачева:

– Встаньте, господа, надо пройти в кронверк!

Их развели по камерам.

Когда вторично вывели смертников, на поле, в квадрате войск, еще дымили костры, где догорали мундиры их товарищей, обреченных на каторгу и ссылку. Здесь только что прошла церемония гражданской казни ста двадцати «лишенных чинов и дворянства».

Смертников сопровождал протоиерей Мысловский. Священник слышал, как Пестель, взглянув на эшафот, произнес: «Неужели мы не заслужили лучшей смерти? Кажется, мы никогда не отворачивались от пуль и ядер. Можно было бы нас и расстрелять!»

Всех пятерых выстроили перед эшафотом. Чихачев зачитал приговор. Читал внятно, со вкусом. «За… такие злодеяния – повесить», – четко произнес он последнюю фразу,

– Господа, надо отдать последний долг! – звонко сказал Рылеев, и все опустились на колени. Молились за родных, близких, за Россию и благоденствие ее. Потом, поднявшись, пожали друг другу руки, поцеловались. Тут Каховский не выдержал, упал на грудь священника и зарыдал…

…Когда подошли палачи, все пятеро спокойно стояли рядом. Стали надевать на голову мешки, потом стянули руки покрепче, повели под руки к эшафоту… Шли медленно… Оркестр Павловского полка играл марши, веселые, бравурные марши… Поскрипывали ступеньки лестницы… Взошли. Первого под крайнюю правую виселицу подвели Пестеля, под вторую – Рылеева, под следующие – Муравьева-Апостола, Бестужева-Рюмина, Каховского… Накинули веревки…

По знаку палач нажал пружину, помост со скамейками упал, и… Рылеев, Бестужев и Каховский сорвались вниз.

Не выдержали, оборвались веревки. Послали за другими… Кутузов кричал: «Вешайте их, вешайте скорее!» Палачи полезли доставать провалившихся в яму троих несчастных, окровавленных, искалеченных.

Народ, видевший все это, начал роптать. Бледный, с отвалившейся челюстью Бенкендорф припал к шее лошади и боялся поднять голову… А музыка продолжала играть веселые марши, и чем громче был ропот, тем громче играла музыка… Вот снова повели на эшафот Рылеева и Каховского, пронесли разбившегося Бестужева, снова надели на них петли… На сей раз все сошло «благополучно».

«Экзекуция кончилась с должной тишиной и порядком, – доносил Кутузов Николаю, – как со стороны войск, так и со стороны зрителей, которых было немного…»

Через час повешенных освидетельствовал врач и признал смерть. Их сняли, отнесли в здание Училища мореплавания. На следующую ночь мясник-извозчик отвез тела повешенных на остров Голодай.

Там их зарыли в общей могиле.

ЭПИЛОГ

осле того как приговор верховного уголовного суда был приведен в исполнение, Николай I потребовал к себе все следственные дела декабристов.

Он листал показания, читал отобранные у преступников рукописи, и пережитый им 14 декабря животный страх снова сжимал его сердце.

Царь с ужасом думал о том, что могло получиться, если бы – не дай бог – эти преступники обратились к народу…

О, как он хотел бы уничтожить в умах своих подданных всякое воспоминание о декабристах, об их делах и мыслях, стереть из памяти даже самые имена их!

Николай в бессильной злобе приказал выдрать из дел «возмутительные» стихи, прокламации, некоторые письма…

Покровом непроницаемой государственной тайны скрыты от людей могилы пятерых повешенных, в Белом зале Пажеского корпуса стерто с почетной мраморной доски имя Пестеля, изъяты из продажи сочинения декабристов, вымарываются их имена из газет и журналов.

Россия молчит, но император не верит этому молчанию. Во все концы России разослана огромная армия жандармов, шпионов, провокаторов, чтобы гасить тлеющие еще искры подавленного восстания.

Однако мало утешительного в доносах и рапортах: «Если бы к нам пришли черниговцы, то мы показали бы господам…» – говорят крестьяне в Подолии; шпион, посланный в Вятский полк, пишет: «Все нижние чины и офицеры жалеют Пестеля, бывшего их командира, говоря, что им хорошо с ним было, да еще чего-то лучшего ожидали, и стоит только вспомнить кому из военных Пестеля, то вдруг всякий со вздохом тяжким и слезами отвечает, что такового командира не было и не будет», а один унтер-офицер говорил, что Пестель перед смертью изрек будто бы такие пророческие слова: «Что посеял я, то и взойти должно и взойдет впоследствии непременно».

Может быть, и не говорил никогда Пестель этого– не в этом дело, но слова унтер-офицера были ярким свидетельством того, что вопреки гнусной клевете на декабристов, распространяемой со страниц официальной печати, жила и проникла в сердца людей, обрастая легендами, правда первых русских революционеров.

В Далекой Сибири неизвестный декабрист написал «Стихи на музыку Пестеля», стихи на небольшую пьесу «Музыкальное раздумье», написанную Павлом Ивановичем в 1824 году: в темнице пламенный борец за свободу встречает свою последнюю зарю, его мысли обращены к родине, он верит, что дело свободы не умрет, «беспощадный гнет» пробудит Русь:

 
Закалит ее,
Мысли в меч скует,
Поразит тот меч
Беззаконных власть.
 

И все лучшее на Руси верило в это.

Если в бурные декабрьские дни 1825 года многим казалось, что для России наступил великий 1789 год, то пришедшее им на смену время правительственного террора, аресты членов тайного общества не сумели задушить страхом русскую молодежь. «Мы… даже почти желали быть взятыми и стяжать тем известность и мученический конец», – вспоминал один из современников. А когда в Москву пришло известие о казни пятерых декабристов, люди чувствовали себя так, «словно каждый лишился своего отца или брата».

19 июля 1826 года – шесть дней спустя после казни – в Москве, в Чудовом монастыре, митрополит Филарет в присутствии всей царской фамилии, двора и гвардии служил благодарственный молебен по случаю победы над декабристами. Торжественно возносились к небу голоса сотен певчих, торжественно салютовали пушки с кремлевского холма, торжественно чувствовал себя Николай I. А в толпе народа, следившего за церемонией, затерялся четырнадцатилетний мальчик. «И тут перед алтарем, оскверненным кровавой молитвой», он «клялся отомстить казненных и обрекал себя на борьбу с этим троном, с этим алтарем, с этими пушками».

Этот мальчик был Александр Герцен.

«Узок круг этих революционеров, – писал о декабристах В. И. Ленин в 1912 году. – Страшно далеки они от народа. Но их дело не пропало. Декабристы разбудили Герцена. Герцен развернул революционную агитацию.

Ее подхватили, расширили, укрепили, закалили революционеры-разночинцы, начиная с Чернышевского и кончая героями «Народной воли». Шире стал круг борцов, ближе их связь с народом. «Молодые штурманы будущей бури» – звал их Герцен. Но это не была еще сама буря.

Буря, это – движение самих масс. Пролетариат, единственный до конца революционный класс, поднялся во главе их и впервые поднял к открытой революционной борьбе миллионы крестьян. Первый натиск бури был в 1905 году. Следующий начинает расти на наших глазах» [27]27
  В. И. Ленин, Соч., т. 18, стр. 14–15.


[Закрыть].

И когда в 1917 году разразился этот новый натиск бури, то победивший народ, чествуя своих борцов и мучеников, одними из первых вспомнил имена декабристов и среди них имя Пестеля.

На страницах пожелтевших от времени газет 1917–1918 годов – статьи о жизни и деятельности Пестеля, сообщения о вечерах, посвященных его памяти

Именем Пестеля названа улица в Ленинграде, колхоз, издаются работы Пестеля, пишутся о нем книги.

Народ знает и помнит своего героя.

ОСНОВНЫЕ ДАТЫ ЖИЗНИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ П. И. ПЕСТЕЛЯ

1793, 24 июня – родился Павел Иванович Пестель.

1803 – П. И. Пестель зачислен в Пажеский корпус сверхкомплектным пажом.

1805–1809 – годы учения П. И. Пестеля в Дрездене.

1810, май – Пестель поступает в старший класс Пажеского корпуса.

1811, 14 декабря – после окончания Пажеского корпуса Пестель выпущен прапорщиком в лейб-гвардии Литовский полк.

1811, декабрь – Пестель вступает в масоны.

1812, 26 августа – Пестель ранен в сражении при Бородине, за Бородинское сражение Пестель награжден золотым оружием «За храбрость».

1813, май – оправившись после раны, Пестель возвращается в действующую армию.

1813–1814 – Пестель находится в рядах русской армии за границей и участвует во многих сражениях.

1814, август – Пестель возвращается в Россию.

1814–1818 – Пестель служит в Митаве, временами бывая в Петербурге.

1816, август – Пестель принят М. Н. Новиковым в тайное общество Союз спасения.

1817, январь – Пестель пишет устав Союза спасения.

1817, весна – Пестель в Митаве организует отрасль Союза спасения.

1818, весна – организация Союза благоденствия. Пестель получает экземпляр устава союза – «Зеленую книгу».

1818, ноябрь – в связи с назначением Витгенштейна, адъютантом которого был Пестель, командующим 2-й армией, расквартированной на Украине, Пестель переезжает в Тульчин.

1818, конец – 1819, середина – Пестель работает над «Запиской о государственном правлении».

1818 – организация Тульчинской управы Союза благоденствия,

1820, январь – совещания Пестеля с петербургскими членами Союза благоденствия. На этих совещаниях под влиянием Пестеля принято решение о том, что основной целью тайного общества является введение в России республики революционным путем.

1820, весна – лето – Пестель работает над первым вариантом своего конституционного проекта.

1820, август – Пестель пишет «Социально-политический трактат».

1821. январь – Московский съезд членов Союза благоденствия принимает решение о роспуске союза.

1821, февраль – июнь – поездки Пестеля в Бессарабию для сбора сведений о греческом восстании.

1821, март – организация Южного общества

1821, 15 ноября – Пестель назначен командиром Вятского полка.

1822, январь – совещание руководящих членов Южного общества в Киеве. Пестель ставит на обсуждение проект своей конституции.

1823, январь – второй съезд руководящих членов Южного общества в Киеве. Конституционный проект Пестеля принят в качестве программы Южного общества.

1823, весна – совещания Пестеля с членами Северного общества, обсуждение вопроса об объединении Северного и Южного обществ.

1823–1824 – Пестель работает над вторым вариантом «Русской Правды».

1825, 13 декабря – арест Пестеля.

1826, 3 января – конец мая – следствие.

1826, июнь – суд над декабристами.

1826, первые числа июля – верховный уголовный суд выносит смертный приговор Павлу Пестелю, Кондратию Рылееву, Сергею Муравьеву-Апостолу, Михаилу Бестужеву-Рюмину и Петру Каховскому

1826, 13 июля – приговор верховного уголовного суда приведен в исполнение.

КРАТКАЯ БИБЛИОГРАФИЯ

В. И. Ленин о декабристах

«Памяти Герцена». Соч., т. 18, стр. 9—15.

«Роль сословий и классов в освободительном движении». Соч., т. 19, стр. 294–296.

«Из прошлого рабочей печати в России». Соч., т. 20. стр. 223–230.

«Доклад о революции 1905 года». Соч., т. 23, стр. 228–246.

«О национальной гордости великороссов». Соч., т. 21, ctd. 84–88.

Литература о декабристах

«Избранные социально-политические и философские произведения декабристов». Тт. I–III. М., 1951.

«Восстание декабристов. Материалы». Тт, I–VI. VIII–XI. М., 1924–1954.

«Декабристы. Отрывки из источников». М. – «Л., 1926. «Воспоминания и рассказы деятелей тайных обществ 1820-х годов». Тт. I–II М., 1931–1933.

Лорер Н. И., Записки декабриста. М., 1931.

«Записки Сергея Григорьевича Волконского». СПб., 1902. «Записки, статьи, письма декабриста И. Д. Якушкина». М., 1951.

Греч Н. И., Записки о моей жизни. М.—Л., 1930.

Покровский Ф. И. и Васенко П. Г., Письма Пестеля к П. Д. Киселеву. (1821–1823 гг.) (Публикация). «Памяти декабристов». T. III. Л., 1926.

Майоров И. В., Крестьянские воспоминания о П. И. и Б И. Пестель. «Былое», 1906, V.

«Русский архив», 1875, I. Бумаги И. Б. Пестеля.

Нечкина М. В., Движение декабристов. Тт. I–II. М., 1955.

Габов Г. И., Общественно-политические и философские взгляды декабристов. М., 1954.

«Очерки из истории движения декабристов». Сборник статей под ред. H. М. Дружинина и Б. Е. Сыроечковского. М., 1954.

Щеголев П. Е., Декабристы. М.—Л., 1926.

Литература о П. И. Пестеле

Павлов-Сильванский Н. П., Павел Иванович Пестель. Биографический очерк. СПб., 1901, 2-е изд. Птг., 1919.

Павлов-Сильванский Н., Декабрист Пестель перед Верховным уголовным судом. Ростов-на-Дону, 1908.

Иваницкий С., Вождь декабристов. Л., 1926.

«Пестель Павел Иванович» (краткая биография). Вологда, 1926.

Никандров П. Ф., Мировоззрение П. И. Пестеля. Л., 1955.

Тарасова, Социально-экономические взгляды Пестеля. Труды Марийского пединститута, т. VI. Козьмодемьянск, 1948.

Круглый А. О., П. И. Пестель по письмам его родителей. «Красный архив», 1926, т. 3(16).

Дружинин Н., Масонские знаки Пестеля. «Музей Революции Союза ССР», второй сб. статей. М., 1929 «Пажеские годы Пестеля». «Былое», 1907, VI.