Текст книги "Королевства, проигранные в карты"

Автор книги: Владимир Брайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Владимир Брайт
Королевства, проигранные в карты

Пролог

Можно врать банально, испытывая при этом в глубине души угрызения совести и смутную тревогу. А можно врать легко и красиво, не испытывая абсолютно ничего. Между этими двумя видами поведения, в общем-то, нет особой разницы, потому что практический эффект будет один: религиозные фанатики, представься им удобный случай, сожгут сочинителей как первого, так и второго типа на очищающем костре инквизиции не моргнув и глазом. После чего возьмутся за руки и дружным строем пойдут домой, распевая по дороге веселые песни и лелея в душе святую уверенность, что сделали доброе дело.

Я не вполне уверен в чистоте своих моральных устоев, но, наверное, у меня все же не хватит наглости утверждать под присягой, что детство вашего покорного слуги прошло под флагом деревянных игрушек. Пожалуй, это было бы слишком даже для такого бессовестного обманщика, как я. С другой стороны, и избалованным сукиным сыном я тоже не был.

С первых лет жизни мое воспитание было подчинено ясной и высокой цели: вырастить достойную смену символу прогресса и воплощению светлых надежд человечества, герою всех времен и народов, правофланговому Великой Американской Мечты – тому самому Супермену, который так и остался бы заурядным обывателем, не попадись ему в руки так вовремя и, главное, в масть чудесная супернакидка...

И надо признать, родители в меру своих сил и возможностей пытались воспитывать меня в рамках этой жесткой программы – достаточно строго, но справедливо, что, впрочем, никак не повлияло на формирование моей личности и мировоззрения.

Поэтому сейчас, с печальной улыбкой оглядываясь на пройденный путь, я могу только строить догадки, насколько мне удалось оправдать скромные пожелания предков и как это повлияло на мою психику.

Задача не из легких, и осложняется она еще и тем, что какая-то часть моего «я» подсказывает, что ваш покорный слуга не до конца использовал свой творческий потенциал, став, хм-м, как бы это поинтеллигентнее выразиться...

Ладно, если вкратце, то можно начать с «морально опустившейся личности»[1]1
  Стыд и позор!


[Закрыть], погрязшей – правда, не по своей вине[2]2
  Но кому от этого легче?


[Закрыть] – во лжи, обмане, интригах, аферах, грабежах, подлогах и многих других вещах, которые в приличном обществе не принято именовать достойными свершениями.

В неприличном обществе, кстати, дело обстоит иначе, но это слишком жалкое утешение, чтобы воспринимать его всерьез.

Самое же неприятное заключается в том, что это далеко не полный мой послужной список. Это был, если можно так выразиться, всего лишь черновой набросок, а самое интересное еще впереди. Обычно, когда разговор заходит о моей скромной персоне, я бываю довольно честен[3]3
  Глупо, конечно, но что поделать – годы летят, и себя уже не исправить.


[Закрыть], однако имею привычку несколько сглаживать свои недостатки, придавая им более или менее пристойные формы. Что, с одной стороны, свидетельствует о феноменальной скромности, а с другой (не люблю себя хвалить, но куда денешься) – о незаурядном уме.

Правда, не все в этом отмороженном мире оценивают мои творческие способности так же трезво и непредвзято, как я сам. Например, этим не может похвастаться внутренний голос, или, если хотите, мое второе «я»[4]4
  Хотя, возможно, речь идет о раздвоении личности, сопутствующем легкой форме шизофрении.


[Закрыть], или просто совесть... В общем, не знаю точно, что это такое, ну да не важно. Короче говоря, я называю это внутренним голосом, и он (неблагодарный подонок!) на полном серьезе считает меня идиотом, которого, по его мнению, может исправить только могила.

Неоднозначное, по сути, заявление, особенно учитывая тот факт, что исправляться этим экстремальным методом мне придется с ним на пару, по-другому даже при всем желании никак не получится...

Другую правда не слишком отличную от этой, точку зрения высказывает злой гений, не только загубивший всю мою молодость, но и исковеркавший дальнейшую жизнь. При этом, хотя это и может показать странным, он является по совместительству бессменным моим товарищем по всем злоключениям[5]5
  Да-да, именно злоключениям, а не приключениям, разница между двумя этими понятиями просто чудовищная!


[Закрыть]. Которых, поверьте на слово, вполне бы хватило, чтобы свести в могилу не один десяток обычных людей. Да, так вот – о моем злом гении.

Знакомьтесь – колдун Каль Оми Мораван Паша Оузивад Третий, или попросту Компот, собственной персоной. Между нами говоря – темная, мутная, психически неуравновешенная личность, вдобавок страдающая манией величия. Хотя этот тип не без оснований мог бы претендовать на почетную роль самого большого идиота всех времен и народов.

Стоит мне только вспомнить, во что меня втравил этот негодный старикашка, как начинаю скрипеть зубами от бессильной ярости и ругаюсь про себя самыми распоследними словами. Вообще-то я прекрасно понимаю, что не очень прилично выражаться в подобном тоне в адрес пожилого человека и давать ему прозвища, смахивающие на клички животных, но ничего не могу с собой поделать.

Хотя вести себя столь вольным образом не очень безопасно. Этот свихнувшийся колдун пусть и со скрипом, но все же владеет кое-какими навыками черной магии. И даже более того – способен при определенных обстоятельствах и удачном раскладе[6]6
  Не каждый раз, но иногда кое-что у него получается – я имел несчастье убедиться на собственном опыте.


[Закрыть] пронизывать ткань пространства, путешествуя между параллельными мирами.

Так что, если у вас нет достаточно серьезной протекции в лице какого-нибудь по-настоящему сильного волшебника, лучше запомните полное имя Компота, а иначе вас могут как минимум превратить в пиявку, про максимум же не хочется даже упоминать, настолько это неэстетично.

Впрочем, лично у меня не было никаких сдерживающих факторов, мешающих церемониться с этим пропахшим нафталином, старым пыльным мешком с костями. Потому что самое доброе прозвище, данное мне этим чудовищем, заключало в себе три неприличных слова, которые для собственного же душевного спокойствия вам лучше не знать вовсе, а дальше следовало «квинтэссенция глупости». Причем это было одной из тех немногих фраз, смысл которой я хоть и с трудом, но все же приблизительно уловил, вычленив ее из того потока ругательств, который обычно эта старая бесстыдная развалина вываливала на мою ранимую неокрепшую психику. Да и то лишь потому, что старый развратник[7]7
  Обычно выражающий свои мысли так откровенно, что, услышав его, стушевались бы даже пьяные матросы, прожигающие жизнь в самых грязных и развратных притонах обоих полушарий.


[Закрыть], находясь как-то в состоянии, которое условно можно обозначить как не очень злобное[8]8
  Правда, с большой натяжкой.


[Закрыть], смилостивился над моей убогой серостью, популярно объяснив суть термина «квинтэссенция».

Как сейчас помню[9]9
  А за несколько часов вообще трудно что-либо забыть.


[Закрыть], это было по-настоящему здорово. Сначала он выплюнул один из своих последних зубов, выбитых чересчур рьяной охраной, а затем, продолжая безостановочно плевать кровью на грязный пол сырой холодной камеры сквозь бесконечную череду проклятий, прохрипел:

– ТЫ.............................. КВИНТЭССЕНЦИЯ ГЛУПОСТИ!

– Что такое квинтэссенция? – зачарованно спросил я, пытаясь собраться с мыслями и хотя бы ненадолго отвлечься от боли, жаркими волнами распространявшейся по измученному телу, на котором не осталось ни одного живого места.

Ответ, состоящий из энного числа междометий, с трудом переводимых на нормальный человеческий язык, не заставил себя долго ждать. Это было немного не то, на что я рассчитывал, но, по крайней мере, мне в общих чертах стало понятно, что он имел в виду.

Что ж, после всего сказанного я мог смело поздравить себя с тем, что день прошел не зря – мой словарный запас существенно пополнился, кругозор расширился, а интеллектуальный уровень повысился почти до заоблачных высот, но...

Но на фоне происходящего все это не имело начения. Особенно если учесть те обстоятельства, которые привели меня сюда, и то ужасное положение, в котором я оказался благодаря одному выжившему из ума старикашке[10]10
  Приз десять долларов тому, кто первым догадается прислать мне открытку с именем этого идиота, только, ради бога, поторопитесь и не забудьте указать обратный адрес.


[Закрыть].

Хотя «ужасное положение» – это, по-моему, слишком мягко сказано. Потому что завтра утром, как только солнце багряным румянцем озарит верхушки деревьев (как поэтично!), я, вместо того чтобы, как все нормальные люди, выпить на завтрак чашечку крепкого кофе со свежими булочками и отправиться по своим делам, буду вынужден проследовать в компании отвратительных жирных палачей прямиком на эшафот. Где по мне уже с самого вечера плачет виселица с последующей немедленной кремацией на заранее приготовленном для такого торжественного обряда погребальном костре.

Вот такие дела...

Надо полагать, устроителей предстоящей церемонии не слишком мучает вопрос: «А придет ли народ?» Потому что этот самый народ хлебом не корми, а дай (несмотря на столь ранний час) полюбоваться в компании друзей, родственников и даже своих малолетних детей на то, как сначала я буду весело дрыгаться на виселице в предсмертных судорогах, а потом не менее весело жариться в языках пламени...

Бр-р-р... Какая гадость.

Единственное, что меня радует в сложившейся ситуации (если при таком раскладе вообще еще что-то может радовать), так это то, что висеть, а потом и гореть я буду не один, а в приятной компании мерзкого старикашки по имени Компот. И мы так славно повеселимся напоследок, как никогда прежде не веселились и, наверное, уже не будем...

А впрочем, я чересчур увлекся, предсказывая будущее, которого нет и никогда не будет, поэтому, отбросив в сторону всю эту псевдомистическую чепуху, лучше расскажу вам свою печальную и в какой-то мере поучительную историю с самого начала. От самых истоков, так сказать.

И если мое повествование покажется вам немного сумбурным, прошу заранее простить и не судить меня слишком строго. Потому что хотя и говорят: «Повинную голову меч не сечет», но это всего лишь слова. На самом-то деле мечу абсолютно безразлично, какую голову сечь, повинную или невинную, лишь бы эта самая голова была в наличии...

Итак, если даже после такого нелепого вступления у вас все еще не пропало желание слушать весь этот несвязный бред...

Что ж, в таком случае не смею вам мешать. Пускай каждый сходит с ума по-своему.

Устраивайтесь поудобнее...

Я начинаю.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Кровь героев

Глава 1

Когда подходишь к последней черте настолько близко, что дальше уже просто некуда, неожиданно осознаешь, что существует много неудачных дней, умирать в которые особенно неприятно. И это касается даже не каких-то конкретных дат, отмеченных в календаре как особенно неблагоприятные, а просто хорошо всем знакомых и привычных дней недели.

Ну а понедельник, по какой-то причине имевший несчастье попасть на 13-е число, – это вообще конец света со всеми вытекающими отсюда последствиями. Поэтому, возвращаясь к своей скромной персоне, хочу подчеркнуть, что свой первый и самый главный шаг по дороге, ведущей в никуда, я сделал в жаркий июльский понедельник, 13-го числа...

Утром этого злополучного дня я, не помышляя о подвигах, великих свершениях и непомерных трудностях, занимался обычной рутиной в собственной ванной: брился старой, не раз испытанной и проверенной в деле опасной бритвой.

Ненавистная экзекуция уже подходила к концу, но в эти мгновения судьба нанесла свой роковой удар, результатом которого явилось событие, перевернувшее в дальнейшем всю мою жизнь.

И толкнувшее меня на путь порока, террора, насилия, сумасшедших поступков, нехороших мыслей и многих других вещей, которые в фильмах о Диком Западе обычно принято называть приключениями. Но почему-то эти самые приключения, как правило, лично для меня всегда заканчивались более чем плачевно.

Да-да, как это ни печально, но приходится признать, что в большинстве случаев я выступал в роли как раз того самого парня, который последним вытаскивает свой верный кольт и, соответственно, получает в голову пригоршню свинца сорок пятого калибра...

Сначала, как и бывает в подобных случаях, дали третий звонок, затем торжественно подняли занавес, одновременно включив на сцене весь свет. И уже только потом, чтобы внести интригу или, на худой конец, просто посеять панику в рядах зрителей (в моем лице), в нашей ванной что-то противно зажужжало. Это неприятное вступление продолжалось секунд 15 – 20, после чего на сцене появилась ОНА. Великолепная и неотразимая прима-балерина собственной персоной.

Причем самое интересное даже не в том, как она умудрилась проникнуть в закрытое со всех сторон помещение. А в том, что с первого взгляда стало ясно – эта отвратительная мистификация ничем не напоминает тоненькую грациозную девушку из высокоинтеллектуальной балетной постановки.

Потому что, как это ни печально, весь облик гостьи буквально кричал, что ко мне в ванную пожаловала бензопила. Большая, злобная, отвратительно визжащая бензопила, нежданно-негаданно ворвавшаяся в мою жизнь. Эта кошмарная махина парила в пространстве вопреки всем законам земного притяжения. И при этом с легкостью, присущей хорошо отрегулированным и смазанным механизмам, словно бы выпиливала прямо у меня перед носом основательный кусок воздуха.

Вот такие дела...

С какой стороны ни посмотри, это зрелище не сулило ничего хорошего. Я стоял в полном оцепенении, завороженно наблюдая за действиями непонятно откуда взявшегося механизма, и рот у меня наверняка был открыт так широко, что можно было без помощи ложки увидеть резко воспалившиеся миндалины. Сказать, что я испытал шок, – значит просто интеллигентно промолчать...

А когда через несколько бесконечных секунд, которые не только развеяли в моей душе миф о незыблемости теории всемирного тяготения, но и заставили пересмотреть взгляды на мироздание в целом, этот непонятный предмет наконец завершил свою работу, в самом центре нашей ванной появилось окно довольно приличных размеров. Которое, в свою очередь, доконало меня уже окончательно, повергнув в пучину беспросветной депрессии, сопровождаемой кратковременным ступором и частичной потерей пространственно-временной ориентации...

А впрочем, я несколько поторопился с выводами. Это была только вступительная часть грандиозного представления, невольным участником которого я оказался. Самое интересное ожидало меня впереди...

Окно, разумеется, не могло существовать само по себе, отдельно от чего-то большего. И это большее не заставило себя долго ждать, явившись мне в образе облезлого старика мерзкой наружности, с физиономией настолько морщинистой, что она здорово смахивала на печеное яблоко. К морщинам прилагались крючковатый нос, козлиная бородка и маленькие злющие глазки. Он мне сразу не понравился; хотя я человек довольно общительный и с пониманием отношусь к недостаткам чужой внешности, но с этим стариканом с самого начала что-то явно было не так.

Эта непонятная личность не стала терять время на психологическую адаптацию и соблюдение правил хорошего тона, сразу же вытянув вперед руку и одновременно выплеснув в пространство такое количество слов и с такой потрясающей скоростью, что прошло не меньше минуты, прежде чем я понял: язык, на котором говорит старикашка, мне абсолютно незнаком.

Иностранные туристы и вражеские спецслужбы, как я узнал позднее, здесь были ни при чем.

При таком раскладе выражение «он наложил в штаны», наверно, подошло бы в самый раз, если бы на мне было хоть что-нибудь надето. Но, к счастью, я был экипирован как нудист, поэтому, вместо того чтобы «наложить», просто до смерти испугался. При ближайшем рассмотрении оснований для этого имелось более чем достаточно.

Если верить воспоминаниям моих родителей, в детстве я не настолько часто падал с горшка, ударяясь о бетонный пол головой, чтобы в конечном итоге заработать шизофрению в тяжелой форме с нездоровыми галлюцинациями в придачу.

Почему шизофрению, объяснять не буду, это и так понятно, а вот почему с нездоровыми галлюцинациями – попробую. Мне кажется, если уж видеть галлюцинации, а ничем иным это явление я объяснить не мог, то желательно, чтобы это было что-нибудь немного поэстетичнее, чем злобный старикашка. Например, Мисс Май с обложки «Плейбоя», призывно протягивающая руки и дарящая самую обворожительную улыбку, на какую только способна абсолютно голая женщина, – эта еще сошла бы на худой конец. Пусть даже к ней в комплекте прилагалась бы бензопила. А почему нет? Может, ее отец – потомственный лесоруб в шестом поколении, и она с самого детства так привыкла к пилящим механизмам, что уже просто не в состоянии обходиться без них. Ни в одежде, ни без оной. Никогда ведь не знаешь, что на уме у женщины.

Но мне, к сожалению, не повезло. Моей галлюцинацией была не обнаженная красавица с пышными формами и совершенной фигурой, а отвратительный старикан, даже отдаленно не смахивающий на Сайта-Клауса с мешком подарков и сладостей в качестве утешения. Единственный плюс заключался в том, что старикашка был вполне одет.

Когда эти соображения вихрем промелькнули у меня в голове, на меня снизошло откровение свыше, и заключалось это откровение в том, что я сошел с ума и притом как-то не совсем удачно.

– Мама дорогая... – потрясение пробормотал я, балансируя на грани потери сознания.

– Да-а, ситуация... – одновременно со мной многозначительно протянул внутренний голос. Наверное, намекал, что кое-кто наконец-то доигрался...

А между тем, пока я пребывал в полном смятении чувств (что в принципе совсем не удивительно, принимая во внимание необычность ситуации), старик времени зря не терял. Он быстро достал из кармана цепочку с каким-то замысловатым медальоном, нацепил ее себе на шею и с ходу начал орать, причем на редкость противным, скрипучим голосом:

– ... стоять, вытаращив глаза, как баран на перекрестке? У меня нет времени заигрывать с тобой. Скажи: «Вело – твой»

– Что? – ошарашенно переспросил я.

– Вело – твой, – прорычал он, явно теряя остатки терпения, при этом окрас его физиономии из нездорового пепельно-серого плавно превращался а темно-бордовый.

Вообще-то я с детства не выношу, когда на меня орут. Хотя с этим педагогическим беспределом я еще мог как-то мириться, пока окончательно не вырос. Но если на человека начинает так грубо и бесцеремонно орать плод его же собственного не меру разыгравшегося воображения, то это, извините, уже слишком.

Именно наглость этой галлюцинации вывела меня из ступора, привела в чувство, и ситуация, выражаясь языком политиков, начала понемногу стабилизироваться.

– Что? – спросил я во второй раз с единственной целью позлить старикана и прийти в себя окончательно.

– «Вело – твой», – проревел он, при этом глаза незнакомца налились кровью до такой степени, что в них появилось зловещее выражение, сулящее кое-кому серьезнейшие неприятности.

На мгновение мне показалось, что сейчас его хватит апоплексический удар, но потом я вспомнил, что это всего лишь фантом моего больного сознания, и успокоился. В конце концов, сейчас самое главное было – решить, что делать при первых признаках сумасшествия и как принято себя вести в обществе галлюцинаций, а все остальное не имело никакого значения. Поэтому после секундного замешательства, не успев еще толком ничего обдумать, я выдал первое, что пришло на ум:

– Даже не думай об этом...

Да-а-а... Вот уж действительно, слово не воробей, вылетит – не поймаешь...

Реакция старикашки на эту, в общем-то, безобидную фразу[11]11
  Которую я почерпнул из словаря крутых мужиков, убивающих или, на худой конец, трахающих любую живность, которая попадается на их тернистом пути в бесконечной веренице малобюджетных голливудских боевиков.


[Закрыть] была, мягко говоря, неадекватной. Наверное, сам того не подозревая, я все же в чем-то ошибся, потому что в ответ на мои слова старик не долго думая попросту расплавил мамину гордость – огромную ванну с гидромассажем, за которую родители только недавно полностью рассчитались. Расплавил, выпустив в нашу белоснежную любимицу что-то, отдаленно напоминающее шаровую молнию...

Последовала ослепительная вспышка, и, после того как зрение вернулось, я обнаружил на месте чуда сантехники лишь горстку пепла и большое мокрое пятно...

– О-ОООоооооооооооооо!!! – простонал я. Конечно, не самое блестящее высказывание, но ничего лучше вот так, с лету, без подготовки мне выдавить из себя в ответ на эту террористическую акцию не удалось.

– Если прямо сейчас, в течение пяти секунд ты не скажешь «Вело – твой», – произнесла галлюцинация неожиданно тихим, но от этого еще более зловещим голосом, – то в самое ближайшее время тебе придется разделить тяжелую судьбу этого несчастного таза.

– Ванной!.. Этот «таз» был любимой маминой ванной, – машинально поправил я, слишком занятый своими переживаниями.

– Хорошо, пусть будет ванна, – легко согласился старикашка. – Значит, уже через две секунды ты отправляешься вслед за тазом, который называешь «любимой маминой ванной». Хотя, как я уже сказал, – продолжил зловещий незнакомец, – если поторопишься, то, возможно, еще успеешь не упустить свой последний шанс, сделав правильный выбор.

– Раз, – начался отсчет, который на «два» должен был превратиться в крупные неприятности для одного чудесного во всех отношениях молодого человека, которого я близко знал и, не побоюсь сказать, любил в течение всей своей не слишком долгой, но по-своему прекрасной жизни.

Мысль же, что это всего лишь мой бред, начала плавно терять свою актуальность в связи с преждевременной и безвозвратной потерей нашей любимицы. «Если я внушил себе, что галлюцинация расплавила ванну, – подумал я, – то с тем же успехом могу внушить, что для разминки она расплавит меня».

Тем самым я могу убить себя по-настоящему, например побившись некоторое время головой об стенку или перерезав горло бритвой. Вариантов, в принципе, была масса, но все почему-то один мрачнее другого. Да, в этом салуне, похоже, изрядно передергивали. В общем, я решил не испытывать судьбу, открыв рот, чтобы сказать это проклятое «Вело – твой», потому что до счета «два» оставалось всего ничего, но именно в этот момент вдруг выяснилось, что сюрпризы, подарки и неожиданности этого злосчастного дня еще не кончились.

Старик, так стремительно, без приглашения ворвавшийся в мою простую, лишенную практически всяких эксцессов и неожиданностей жизнь, видимо, решил вдруг уйти по-английски. Поэтому без всякого предупреждения, воздушного поцелуя на прощание и прочих сантиментов он начал таять в воздухе прямо на глазах. А окно, вносившее элемент нестабильности и не совсем здорового дискомфорта в облик нашей старой уютной ванной, замерцало, переливаясь разноцветными всполохами, затем поблекло, подернувшись дымкой, сжалось до точки и исчезло, издав напоследок легкий хлопок. Все, начиная с момента появления бензопилы и кончая исчезновением злобной галлюцинации, произошло настолько быстро и неожиданно, что мне не удалось даже как следует испугаться. Не говоря уже о том, чтобы в полном объеме осознать происходящее, дав ему хоть какое-нибудь разумное объяснение. Еще несколько секунд я простоял в оцепенении, тупо уставившись в одну точку, не в силах поверить, что этот кошмар кончился. И только после того как убедился, что больше ничего не происходит и все выглядит относительно спокойно, пришел в себя.

Разум восторжествовал над болезнью, с немного истеричной радостью подумал я. Это был всего лишь стресс. Расслабься, успокойся, дыши глубоко раз, дв-а-а, раз, два-а-а, хорошо, молодец, ничего не было, ты просто устал, вот и хорошо, вот и молодец.

Вот так, успокаивая и уговаривая себя, словно маленького ребенка, я начал постепенно возвращаться к жизни.

Прошло еще две или три минуты, в течение которых, вероятно, чтобы снять остатки нервного напряжения, я просто стоял, ничего не делая, вперившись неподвижным взглядом в пространство, глупо улыбаясь и судорожно вздрагивая при малейшем шорохе. Потом и это прошло.

«Ну, в общем, все хорошо, что в конечном итоге хорошо кончается», – заключил я, окончательно успокоившись, и, не найдя подходящего объяснения случившемуся, решил постараться выкинуть весь этот кошмарный бред из головы, как будто его и не было вовсе.

Это было бы самым правильным решением, но...

Что-то смутно меня тревожило. Не все в этом происшествии сходилось как должно, что-то здесь явно было не так.

– Чего только не померещится от стресса, – подумал я вслух. – Летающие бензопилы, злодеи с амбициями и нелепыми претензиями. Расплавленные ванны. И в придачу это непонятное «Вело – т...».

«Ванна! – закричал рассудок, наконец вырвавшись из оков моего слабоумного мозга. – Мамина ванна. Ее все еще нет!»

«А где же она, позвольте спросить?» – почти успел подумать я за сотые доли секунды, отпущенные мне до конца.

– «... твой», – закончил я по инерции.

Ослепительная вспышка света ударила по многострадальным глазам, мир взорвался осколками битого стекла, и последнее, что я успел подумать, прежде чем окончательно потерять сознание, было: «Возможно, в этом я все же ошибся».

* * *

Самое интересное – тогда я еще даже не мог представить, насколько ошибся...