Текст книги "32.01. Безумие хаоса"

Автор книги: Владимир Брайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Это всегда страшно – когда тебе в глаза смотрит пистолетное дуло, но особенно ужасно, когда оружие находится в руках безумца.

– Мы же не на войне... – Голос второго пилота прозвучал неестественно глухо, как будто у него не хватило дыхания четко произнести все предложение.

– Уже на войне... – Номер первый расставил все точки над «i», подтвердив слова Вспышки насчет воздушного удара по городской автомагистрали.

Еще секунду назад это казалось полнейшим безумием, а прямо сейчас пророчество неожиданно воплотилось в жизнь, перейдя из разряда фантастических предположений в жестокую и печальную реальность.

– Они только что запустили первую ракету... И – вторую, – добавил первый секунду спустя, а затем без всякого перехода, почти буднично сообщил: – Я атакую...

Несмотря на всю легкость слов, решения, подобные этому – работать на поражение в черте города, против своих же коллег по цеху, – всегда принимать предельно тяжело. Кто знает, может быть, в кабине вертолета, за одну секунду превратившегося из своего в чужой, сидит бывший сослуживец или однокашник по летному училищу – человек, рядом с которым прошла твоя молодость. И вот сейчас нужно отбросить все эмоции и сосредоточиться на том, чтобы выполнить боевую задачу по уничтожению потенциального противника. Чувства и мысли нужно оставить на потом, разбор полетов будет позже... Если вообще будет.

К чести командира экипажа стоит сказать, что он быстро справился со своими демонами сомнения, загнав их глубоко внутрь мятежного сознания.

«Разбираться будем потом», – сказал он сам себе, после чего выбросил из головы все несущественное, полностью сконцентрировавшись на предстоящей борьбе.

Позиция была не самой лучшей – цель находилась сзади и сверху, и, судя по тому, что противник уже выпустил пару ракет «воздух-земля», на борту у нее полный боекомплект, включая и оружие класса «воздух-воздух». Имея в своем распоряжении лишь четырехствольный вращающийся блок пулеметов калибра 12,7, рассчитывать приходилось только на внезапность нападения и, разумеется, на профессиональную подготовку пилота.

На боевом языке подобный маневр называется «горизонтальные ножницы» – вертолет совершает энергичный разворот на цель (набор высоты с одновременным разворотом на заданный угол), затем проводит обратный форсированный разворот – и выходит в заднюю полусферу противника, после чего использует все доступные средства для уничтожения врага.

В запасе атакующей стороны было от трех до пяти секунд, все зависело от того, насколько быстро среагирует летчик противника на резко изменившуюся ситуацию: боевой маневр – слишком ярко выраженное действие, не оставляющее никаких сомнений относительно дальнейшего развития событий. Если кобра неожиданно встала в стойку, это значит только одно – она будет атаковать.

У настоящих профессионалов выработан автоматический рефлекс на подобные ситуации. А в том, что «вертушкой», уничтожившей машину Чужого, управлял опытный летчик, сомневаться не приходилось. Подобное задание – нанести удар но оживленной транспортной магистрали в черте города – зеленому новичку не доверят. На такое может решиться только крайне выдержанный человек с очень крепкими нервами. И такому не понадобится слишком много времени, чтобы среагировать на внезапно возникшую угрозу, приняв соответствующие меры.

Вертолет, в котором находился Вспышка, заложил слишком резкий вираж, что было чревато превышением допустимой частоты вращения несущего винта и опасным сближением лопастей с хвостовой балкой. В обычной ситуации риск был бы неоправданно велик, но в данном случае недостаток вооружения мог компенсироваться только стремительностью маневра. Специфика воздушного боя с использованием пулемета или пушки в качестве основного оружия диктует необходимость занять определенное положение в пространстве относительно вертолета противника. И ради достижения этой цели приходилось идти на риск. К счастью для себя, Вспышка обладал очень поверхностными сведениями о методах и специфике вертолетных дуэлей, поэтому воспринял чересчур резкий маневр как нечто само собой разумеющееся.

Если отбросить в сторону различные аспекты морального плана (в столкновении участвовали представители одной и той же нации, присягавшие на верность стране и президенту), то создавшаяся ситуация была точной копией классического учебного пособия по азам вертолетного боя, согласно которому, обнаружив противника в задней полусфере, подвергшийся нападению летчик прибегает к резкому торможению путем поворота вертолета вокруг поперечной оси с резким набором высоты и последующей атакой.

Воздушный бой в чем-то схож с игрой в шахматы. При том что на первый взгляд количество вариантов развития событий кажется безграничным, на самом деле классических дебютов, как и маневров, предшествующих атаке, не так уж и много. Десятка два максимум. Действия и противодействия обеих сторон сводятся чуть ли не к автоматическому передвижению фигур (винтокрылых машин) по доске пространства и времени. И только ближе к середине партии в общем плане из отдельных мелких фрагментов вырисовывается преимущество одной или другой стороны, которое в конечном итоге приводит к победе в эндшпиле.

Имея фору во времени около трех секунд, вдобавок совершив невероятно рискованный маневр, атакующая машина вышла на огневую позицию как раз в тот момент, когда «вертушка» противника только начала набирать высоту.

Сам не зная почему, пилот еще успел задержать дыхание, а побелевший от напряжения палец уже судорожно вдавил до упора кнопку гашетки, после чего четыре пулеметных ствола выплюнули в пространство раскаленный рой безжалостных пуль, устремившихся к жертве словно стая гончих, почуявших свежую кровь.

Сумерки еще недостаточно сгустились, поэтому человек, нажавший на гашетку, успел заметить, что длинная очередь достигла цели.

Остекление кабины вертолета выдерживает попадание пуль калибром до 12. 7 мм, а также частично спасает от мелких осколков снарядов. Это – в теории и только если речь идет об одной или нескольких пулях. Но очень часто на практике дела обстоят совершенно иначе.

Плотность огня была слишком велика, поэтому стекло не выдержало сразу в нескольких местах. Две крупнокалиберные пули пробили навылет грудную клетку второго пилота, так что он умер мгновенно, даже не успев ничего осознать, а еще одна раздробила бедро того, кто минуту назад устроил пылающий ад внизу – на узкой ленте городской магистрали.

Вспышка увидел, как половина стекла кабины преследуемого вертолета расцвела темным пятном. Впечатление было такое, будто внутри неожиданно взорвался баллончик с распылителем, хаотично разбрызгав краску во все стороны. Но все, кто находился внутри крылатой машины преследования, прекрасно знали, что это взорвался не баллончик с краской – это только что прервалась чья-то жизнь.

После кратковременной потери сознания от болевого шока пилот, получивший страшное ранение в область бедра, пришел в себя и даже попытался завершить начатый маневр, чтобы уйти с линии огня. Но потрясение было слишком велико, а боль, заполнявшая сознание, не позволила сконцентрироваться на выполнении виража, поэтому рука, вместо того чтобы плавно перевести рукоятку управления из одного положения в другое, резко дернула и... Огромная стальная птица клюнула носом, стремительно завалилась набок, после чего, разом превратившись в неуправляемый кусок металла, обильно начиненного электроникой, нелепо кувыркаясь и молотя бесполезными и уже ни на что не способными винтами, устремилась к земле...

Цветные огни закружили стремительный хоровод перед глазами теряющего сознания от перегрузки пилота, и в эти последние отпущенные ему мгновения он так и не понял, что эти огни – не что иное, как смеющиеся и торжествующие глаза огромного полубезумного города. Города, на улицы которого несколько минут назад он принес смерть на крыльях двух ракет класса «воздух-земля».

Человек летел в черную бездонную пропасть, и ад следовал за ним, а город все смеялся и смеялся, перемигиваясь тысячей освещенных окон. И продолжалось это до тех пор, пока на теле огромного мегаполиса не расцвел еще один кроваво-огненный цветок – взрыв был настолько мощным, что в радиусе целого квартала выбило почти все стекла в домах. Но тот, кто стремительно рухнул с более чем двухкилометровой высоты, уже не знал об этом. Его глазницы были пустыми и бесчувственными, как проемы разлетевшихся вдребезги окон...

3

Звонок в дверь прозвучал настолько неожиданно, что толстый Нэд – хакер, известный в чрезвычайно узких кругах под ником Память, – вздрогнул от неожиданности. В такое позднее время он не ждал никаких гостей. Впрочем, он удивился бы гостям даже днем. Нэд вел слишком замкнутый образ жизни, в котором не было места никому и ничему, кроме компьютеров, всевозможного программного обеспечения и, разумеется, смысла всей его жизни – изысканного пьянящего наркотика под названием «Интернет». Бесконечный во времени и неисчерпаемый в пространстве мир Всемирной Паутины был слишком ярок и многогранен, чтобы отвлекаться на серую унылую обыденность. Мир, в котором жизнь текла по другим законам и в другом измерении, был для Нэда постоянной средой обитания. А все, что его окружало в реальной жизни, – лишь слабой тенью, сюрреалистическим сном, в который он изредка окунался, чтобы удовлетворить физиологические потребности организма – такие, как еда, сон, секс и выпивка.

Он был программистом если и не гениальным, то очень близким к этому уровню. И, что самое главное, у Нэда хватало ума не вступать в противоречия с законом и не использовать свои знания и способности в чисто криминальных целях. Он не взламывал базы данных банков, не подделывал кредитные карты и вообще не занимался чем-либо в этом роде. Потому что подобные операции – удел молодых дураков или умственно отсталых людей, так считал умудренный опытом Память, в молодости чуть было не загремевший в тюрьму из-за одной компьютерной аферы. С тех самых пор он был осторожен, оставил юношеские бредовые мечты о большом куше и довольствовался скромным, но стабильным доходом в 3 – 4 тысячи в месяц, который на совершенно легальных основаниях извлекал при помощи своего таланта из неисчерпаемо богатых недр Паутины.

Звонок прозвучал во второй раз, еще настойчивее, и Нэд вывел на экран монитора изображение с камеры наблюдения – миниатюрного, замаскированного под заклепку устройства, контролирующего область коридора непосредственно перед массивной железной дверью.

Квартира, которую Память купил с молотка на Интернет-аукционе, стоила поистине смешных денег, но при этом находилась в достаточно опасном «цветном» районе. И подобные меры безопасности – железные двери вкупе с системой видеонаблюдения – были в данном месте скорее закономерностью, нежели чем-то из ряда вон выходящим.

– Да?

Голос Нэда прозвучал не настолько уверенно, как хотелось бы, но динамик громкоговорителя последнее время постоянно барахлил, а исправить его никак не доходили руки, поэтому искаженно-дребезжащее «Да-а-а-а» никоим образом но выдало чувство тревоги, охватившее хозяина дома при виде странного незнакомца, появившегося у порога его квартиры.

– Открывай. – Ответ незваного гостя был не менее лаконичным, чем предыдущая реплика хакера.

Посетитель, так неожиданно вторгшийся в привычное уединение этого тихого вечера, не только вел себя странно, но и выглядел как-то не совсем естественно. Безукоризненно правильные черты лица напоминали скорее бездушный манекен, нежели обычного человека.

– А... э-э... зачем?

Нэд был настолько растерян, что не нашел ничего лучшего, как задать этот идиотский вопрос.

Одновременно в его голове стремительно прокручивалось слишком много разнообразных мыслей, но главенствовала, пожалуй, самая неразумная: почему этот незнакомец кажется ему не вполне человеком?

Руки, жившие отдельной жизнью, продолжали совершать сложные, стремительно-нервные пасси на клавиатуре, и в конце концов именно они привели его к ответу на этот непростой вопрос.

Увеличение лица незнакомца на полный экран выявило одну неправдоподобно устрашающую деталь – глаза этого альбиноса-манекена могли смотреть в противоположных направлениях. На такое способен хамелеон или какая-нибудь другая холоднокровная рептилия, но уж никак не человек.

Один глаз смотрел точно в камеру (вероятно, он без особого труда вычислил ее), а второй постоянно вращался в разные стороны, как бы контролируя все прилегающее к двери пространство.

– А... э-э-э... за-а-чем? – спустя несколько секунд Нэд повторил свой вопрос, но только теперь в его голосе звучала ничем не прикрытая паника – даже испорченный динамик не мог заглушить ужас, исходивший, кажется, из самых недр переполненного адреналином организма.

– Си-15. – Альбинос отвечал все так же коротко и сжато.

На этот раз он подкрепил свою реплику наглядным действием, вытащив и кармана плаща предмет, напоминающий большую старательную резинку – размером примерно с сигаретную пачку.

Не нужно было обладать специальной подготовкой и особыми знаниями, чтобы догадаться, что подразумевалось под термином «Си-15». Эта аббревиатура пластиковой взрывчатки, в восемь с половиной раз превосходящей по мощности тротил, так часто упоминалась в Интернете и средствах массовой информации, что не знать о ней было практически невозможно.

– А... э-э... – При виде взрывчатки, прикрепляемой к двери его собственной квартиры, у Нэда окончательно отказали голосовые связки...

– Открывай.

Страшный незнакомец вдавил капсюль в кусок невинного до этого момента «пластилина», мгновенно превратив его из ничем не примечательного химического соединения в мощную бомбу, способную не только начисто вынести массивную железную дверь, но и превратить в дымящиеся руины всю квартиру вместе с ее несчастным обитателем.

Проворные руки Памяти, в сумасшедшем темпе вводящие информацию с клавиатуры, зачастую опережали мысли своего хозяина. Вот и на этот раз палец нажал на кнопку дистанционного отпора замка, еще до того как хакер успел вообще что-либо подумать или принять осмысленное решение.

Бледнолицый манекен сделал всего один шаг – и оказался внутри квартиры. Его скупые движения были четко выверены и рассчитаны чуть ли не до миллиметра. Ему понадобилось ничтожное количество времени, чтобы захлопнуть дверь и пересечь комнату, оказавшись прямо за спиной Нэда.

– Управление спутниками-шпионами и вход на сервер правительства. – Казалось, этот ужасный голос принадлежит самому дьяволу.

– Но... это в принципе невозможно!

Как только речь зашла об узкоспецифических вопросах, сознание Памяти на какое-то мгновение прояснилось, и кто бы ни находился в его квартире – человек или адская тварь, оно должно было понимать, что взять под контроль систему военного спутникового наблюдения не то же самое, что разжиться ключами доступа к платному порносайту или...

– Постарайся.

Пистолет, приставленный к виску побледневшего хозяина, оборвал упорядоченный ход его мыслей.

На какой-то незначительный промежуток времени все опять смешалось в голове объятого ужасом хакера, а потом, как ни странно, его сознание успокоилось. Он неожиданно ясно осознал, что в любом случае дошел до финишной черты, за которой нет ничего, кроме бездонного провала свежевыкопанной могилы. Если он откажется, то этот проклятый манекен, кто бы он ни был, вне всякого сомнения, вышибет ему мозги, а затем спокойно и равнодушно покинет место преступления, ничуть не заботясь о том, что кто-то будет искать убийцу одинокого нелюдимого толстяка. А если согласится... Рано или поздно его все равно вычислят и разберут на запчасти бесцветно-равнодушные личности из соответствующих спецслужб – правительство не любит, когда в его военные секреты суют нос не в меру темпераментные энтузиасты.

– Ты убьешь меня, после того как я войду в систему? – На этот раз его голос звучал относительно спокойно.

– Это неразумно. Можешь еще пригодиться.

Данная реплика была не только самой длинной из всего сказанного бледнолицым хамелеоном, но и самой обнадеживающей. Память почему-то сразу и безоговорочно поверил, что этот холодно-бездушный манекен не лжет. Он чем-то напоминал машину и, скорее всего, мыслил так же – прямыми и короткими категориями. Ноль и единица – основные компоненты компьютерной логики, она не подразумевает промежуточного варианта. Либо «да», либо «нет». И никакой лжи посередине, потому что это просто-напросто неразумно...

«Ну что ж, – подумал про себя Нэд, – по крайний мере, можно попробовать замести следы. Конечно, все равно в конечном итоге меня вычислят, но к этому времени можно быть уже так далеко, что никто и никогда не найдет. К тому же... Интернет есть в любой части света, а значит, все не так уж и плохо... »

– Сколько дней у меня на работу?

– Три часа максимум.

– Сколько?!!

Пришелец проигнорировал этот вопрос. Он произнес все что хотел, и добавить к сказанному было совершенно нечего. Безжалостно-холодный манекен придвинул кресло, расположившись на расстоянии в пару метров за спиной растерянного хозяина, после чего нажал одну из нескольких кнопок на матово-черных наручных часах нелепой ромбовидной формы.

Время пошло, понял вспотевший от ужаса толстяк. Три часа – это 180 минут или 10 800 секунд, которые отделяют его либо от победы, либо...

Продолжать мысль не хотелось, поэтому он решительно оборвал ее посередине.

– Всего каких-то жалких 180 минут, – автоматически повторил Память, пальцы которого уже начали свой стремительный бег по поверхности клавиатуры, – или несчастных 10 800 секунд...

* * *

– Через пять секунд нас поразит ракета. Прими меры.

Слова Милой наверняка были адресованы не мне, потому что, находясь на пассажирском кресле, за оставшееся время я даже при всем желании никак не смог бы повлиять на ситуацию. Не знаю почему, но в эти последние отпущенные нам секунды, вместо того чтобы испугаться, я вдруг подумал о запредельной нереальности происходящего – мощнейший компьютерный интеллект обращается к откровенному безумцу с просьбой, смахивающей на детский каприз, основанный на наивной вере несмышленого ребенка во всемогущество взрослых: «Папа, ну сделай что-нибудь, ты же такой большой и все можешь»...

Ситуация была настолько неправдоподобна, что, не будь я свидетелем происходящего, ни за что и никогда не поверил бы в это.

«Ну что ж, Милую ты уже покорил, – подумал про себя я. – Удиви и меня, Агель... » Последнюю реплику я успел четко и внятно произнести вслух за мгновение до того, как ракета достигла цели.

– Удиви... – хотел было повторить я, но не успел: чудовищный взрыв прервал фразу на полуслове.

Охотник наконец-то настиг свою жертву.

Ракеты класса «воздух-земля» применяются в основном для уничтожения вражеской бронетехники, поэтому обладают значительным разрушительным потенциалом. Применять их против городского автотранспорта – то же самое, что охотиться на уток при помощи крупнокалиберного пулемета: цель просто разносит в клочья.

Я не знаю, как вообще можно совершить то, что сделал наш одноглазый безумец, но факт остаётся фактом – за оставшиеся четыре с небольшим секунды он увеличил и без того немыслимую скорость до совершенно запредельной и, поравнявшись с огромным фургоном для перевозки мебели, нажал на тормоз, резко вывернув руль влево, после чего колеса машины «встали колом» и она завалилась на правый бок.

Если бы человеческое восприятие было на несколько порядков более быстрым, то хронология событий выглядела следующим образом.

От жесткого столкновения с землей все стекла в автомобиле разом лопнули, мгновенно превратившись в мелкое крошево, которое непременно впилось бы тысячей ледяных осколков в лица сидящих внутри людей, если бы не сработавшие подушки безопасности (спереди и по бокам), самоотверженно принявшие на себя град зеркальных стрел. А затем, с опозданием на сотые доли секунды, когда сознание еще даже не успело ничего как следует воспринять, в днище автомобиля, находившееся в этот момент в вертикальном положении, ударила взрывная волна, прошедшая сквозь разорванный на куски мебельный Фургон – ракета с лазерной системой наведения, предназначавшаяся нам, поразила грузовик, в самый последний момент вставший непреодолимой преградой на ее пути.

Если бы основной удар пришелся не на днище – единственную часть в машине, способную выдержать последствия взрыва, – а на кузов, нас бы просто-напросто смяло, словно одноразовый пластиковый стакан, скомканный после использования и выброшенный за ненадобностью в ближайшую урну. Но, к счастью, теорема старины Агеля сработала и на этот раз – судьба по-прежнему благосклонно взирала на безумства своего одноглазого любимца, и, вместо того чтобы мгновенно погибнуть, выбыв из игры, мы продолжали эту затянувшуюся партию, где монета постоянно выпадала одной стороной...

Взрывная волна, ударившая в дно, была настолько сильной, что полуторатонную машину подбросило в воздух и два раза перевернуло вокруг продольной оси, после чего она врезалась в огромную стеклянную витрину продовольственного супермаркета.

Автомобиль, преодолев по воздуху не менее пяти метров и пробив толстое стекло, влетел в магазин, преследуемый огненным смерчем. Чудовищный удар о пол, который наверняка бы завершил то, чего не удалось сделать взрывной волне, был смягчен стендом, забитым коробками с мучными полуфабрикатами, хлопьями и прочей быстро приготовляемой дешевой ерундой.

Прошла, казалось, вечность, в течение которой мир кружился перед моими глазами, пестря крикливыми кислотно-безвкусными красками, а затем, с отчаянным скрежетом сминаемого металла и грохотом рушащихся полок, мы наконец замедлили свое разрушительное движение и спустя несколько секунд окончательно остановились.

Машина лежала на правом боку, так что я оказался в самом низу – полусидя-полулежа в неудобной позе. Ужасно болела голова, и кровь из рассеченной брови заливала лицо, но в остальном, как это ни странно, все было более или менее в порядке. Правда, в ушах стоял нескончаемый потрескивающий шум, почти как в динамиках радиоприемника, потерявшего настройку, но по сравнению с тем, что нам пришлось пережить, это казалось сущим пустяком.

– Что это за гул? – спросил я у Милой, когда мне все-таки удалось сконцентрироваться на текущем моменте.

– Не надо так кричать. У тебя чуть было не лопнула барабанная перепонка, и шум в голове является следствием легкой контузии. Через несколько минут он пройдет. Но не советую тебе просто сидеть и ждать. Нам нужно как можно скорее выбираться из машины и через служебные помещения, план которых у меня уже есть, следовать на подземную автостоянку персонала этого супермаркета. Очень скоро здесь будет слишком много людей из полиции и военного ведомства, так что, сам понимаешь, – уходить нужно немедленно.

Да, действительно, уходить нужно было как можно скорее, но несколько лишних секунд в данном случае не сыграли бы никакой роли. Поэтому, вместо того чтобы сразу отстегнуться и выбраться наружу через разбитое лобовое стекло, я запрокинул голову и посмотрел на водителя, удерживаемого ремнем безопасности в неудобном полувисячем положении. В этот момент он был похож на огромную летучую мышь, распластавшую свои руки-крылья над бескрайней тьмой, затопившей миры.

«Вечная тьма действительно скоро затопит этот мир», – с непонятным сожалением подумал я, после чего спросил, обращаясь к водителю:

– Ты в порядке?

Единственный здоровый глаз с трудом приоткрылся и попытался сфокусироваться на мне, что в конечном итоге ему удалось, а затем рот на залитом кровью лице растянулся в некоем подобии улыбки (больше смахивающем на оскал) и произнес несколько слов, которых я не услышал.

– Что он говорит? – спросил я Милую.

– Если опустить все лишнее, эмоционально-нецензурное, то одноглазый считает, что это был лучший трюк в его жизни. И еще: его несказанно радует, что недавно поставленные усиленные стойки выдержали запредельную перегрузку, не дав крыше смяться к чертовой матери.

– Это было действительно что-то... – сказал я, слегка похлопав его по плечу – жест, обозначающий в моем мире слишком сложную гамму чувств, чтобы можно было выразить его простыми словами.

Водитель еще раз улыбнулся, но теперь уже немного человечнее, после чего мы расстались, чтобы не увидеться уже никогда.

– Он выживет? – спросил я у Милой, с трудом выползая из покореженной машины.

– Пара сломанных ребер, вывих плеча, оторванный мизинец и очередное сотрясение мозга дают все основания полагать, что наш безумный друг уже через пару месяцев снова будет в строю. Так как наша миссия по уничтожению данного мира должна закончиться намного раньше, я не вижу никаких причин ликвидировать его прямо сейчас.

– А ты начинаешь проявлять первые признаки человечности.

– Нет, в данном случае мной движет голый рационализм – не стоит отвлекаться и тратить силы на то, что не представляет для нашего задания никакой опасности. Хотя, – продолжила она после некоторой паузы, – не буду скрывать, в данном случае мной движет также определенный, чисто исследовательский интерес – насколько далеко расположен предел возможностей Агеля.

– Ты же утверждала, что этого предела вообще нет, – напомнил я, быстрым шагом двигаясь к выходу в служебные помещения.

– Если бы это было так, то наш одноглазый друг не мог бы умереть в принципе и являлся бы бессмертным божеством – неотъемлемой и неотделимой частью этой вселенной. Но так как богов придумали люди, чтобы заглушить свой извечный первобытный страх перед неотвратимостью смерти, то мы отметем данную теорию как не выдерживающую критики...

– Извините, но вам сюда не...

Охранник, пытавшийся преградить дорогу после того, как я миновал дверь служебного входа, не успел закончить фразу, потому что короткий резкий удар в солнечное сплетение вычеркнул из его сознания все остальные мысли и желания, кроме одного – втянуть в легкие хотя бы малую толику воздуха. Почти не замедлив шага, я вытащил короткую резиновую дубинку из чехла, крепившегося к поясу человека, согнувшегося в полуприседе, и проследовал дальше. Примитивное оружие, конечно, не могло сравниться с пистолетом, но это было все же лучше, чем совсем ничего.

Быстро миновав пару коротких коридоров и спустившись по лестнице в подземный гараж, я столкнулся с тремя инкассаторами, которые везли на специальной тележке дневную выручку к бронированному автофургону. После двух мощных взрывов, прозвучавших около четырех минут назад, они были предельно внимательны, не исключая возможность вооруженного нападения. Все имели при себе компактные короткоствольные автоматы и, похоже, были готовы к любым неожиданностям.

– Милая, ты что, не могла взять под контроль пункт видеонаблюдения этого никчемного магазина? – В моем вопросе была ничем не прикрытая, откровенная злость.

Расклад был – хуже некуда. Узкий длинный коридор, с одной стороны которого – трое вооруженных автоматами людей, а с другой – усталый, окровавленный и чрезвычайно подозрительный на вид оборванец с резиновой дубинкой в руках. Приблизительно пятнадцать метров, разделяющие противников, и дурацкая до невозможности ситуация – мне нужно просто выйти, но деньги... Проклятые деньги, которые никак не дадут нам договориться...

– В этом супермаркете нет камер видеонаблюдения, контролирующих служебные помещения. – Милая говорила предельно сжато и быстро. – Прямо сейчас поднесешь телефон к уху и громко, испуганно прокричишь: «Они идут к выходу, встречайте их!!!» – после чего резко шагнешь в дверной проем, откуда только что вышел.

У меня не было времени на глупые вопросы, поэтому я сделал в точности так, как она сказала: произнес требуемую фразу и ушел с линии огня, шагнув в дверь на лестничную площадку.

Милая все рассчитала абсолютно точно. После такой информации инкассаторам не оставалось ничего иного, как изменить маршрут движения, повернуть назад, добраться до первого же офиса или служебного помещения, забаррикадироваться там и дожидаться подкрепления. Это было бы вполне логично. И, надо отдать им должное, именно так они и поступили: выбили первую попавшуюся дверь (она оказалась примерно в пяти метрах от лестничной площадки), завезли телегу со своим бесценным грузом и... И вот тут они совершили непростительную ошибку, стоившую здоровья, если не жизни, по крайней мере одному из команды.

Двое остались внутри офиса, а третий, предельно осторожно, с автоматом наизготовку, подобрался к двери, в проеме которой скрылся подозрительный незнакомец.

Из каких побуждений он совершил этот глупый маневр, мне неизвестно, но благодаря его нелепой выходке я оказался опять при оружии.

Инкассатор делал все грамотно, контролируя зону возможного появления противника, но упустил из виду одно обстоятельство – напасть могут и снизу.

Я стоял на коленях, опираясь о пол правой рукой, а в левой, чуть отведенной назад, держал свое оружие. В тот момент когда Милая, сканирующая передвижения охранника, коротко приказала: «Сейчас», – тело подалось немного вперед, рука описала длинную дугу, и дубинка со страшной силой ударила по ногам противника... Он рухнул как подкошенный.

Нападение было настолько неожиданным, что инкассатор упал, даже не успев сгруппироваться, и со всего размаха ударился головой о бетонный пол. Может быть, от этого удара или вследствие болевого шока (не исключено, что нога была сломана) он сразу же потерял сознание.

В течение следующего короткого промежутка времени автомат сменил владельца, а я в темпе вытащил из подсумка два дополнительных магазина, и теперь путь к гаражу вновь был свободен. Но...

Эта команда или слишком долго работала без происшествий, или просто была недостаточно компетентной, забыв, что главной задачей инкассаторской службы является охрана доверенных ей ценностей, а не преследование и уничтожение вооруженных преступников. Фраза «Нам не нужны герои!» могла бы стать лозунгом людей, отвечающих за транспортировку денег, но, к сожалению, не стала...

Вместо того чтобы остаться внутри помещения, держа под прицелом единственный вход, один из двоих оставшихся охранников шагнул в дверной проем с целью узнать, что случилось в коридоре.

Он был вооружен, опасен и – что, пожалуй, самое главное – непредсказуем. Мне совершенно не хотелось убивать постороннего, ни в чем не повинного инкассатора, но выхода не было...

Короткая прицельная очередь отбросила тело в глубь помещения, так что человек не успел ничего осознать, и, не задерживаясь более, я побежал к сектору, в котором располагалась подземная автостоянка. Не было никаких причин волноваться из-за возможности удара в спину. Даже если бы последний из оставшихся в сознании членов группы оказался настолько безумен, что, вопреки всякому здравому смыслу, решился покинуть свое убежище и лично выяснить, что случилось в коридоре, – даже в этом случае Милая предупредила бы меня о его перемещении.