Текст книги "Революция продолжается (СИ)"

Автор книги: Владимир Борода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Конечно мы были молоды.

Мы были невежественны. Мы были смешны. Мы были нахальными и дерзкими. Мы были глупыми. Мы ссорились между собой. Но мы были правы. Эбби Хоффман.

РЕВОЛЮЦИЯ ПРОДОЛЖАЕТСЯ ?

РУКОВОДСТВО К ДЕЙСТВИЮ .

1.

Начать книгу можно по-разному. Можно с утра, а можно с нелегального перехода границы... А можно завернуть в пост-модерн-сюрреалистическо-черт его знает в какой манере – мне было ништяк и солнце светило сквозь попиленные джинсы... Насчет сленга – я не собираюсь делать сноски или давать перевод в скобках, свои поймут, а чужие пусть читают Чейза. Дети чужих, квадратов и цивилов, придут, к нашей клумбе!

Это не книга эмигранта, не стон-плач-рев-сопли поменявшего одни невзгоды на другие... И не стриптизные откровения аля-Лимонов и аля-Медведева с достойным хэппи-эндом... И березок в моей книге нет. Так как это не книга, эта песнь беглеца из неволи, из тюряги под названием Совок, а так как любой беглец пьян от воли и норовит похулиганить, то и книга эта хулиганская, как песня из подворотни или ворот, песня про либертуху, пипл...

ЭТО НЕ РОМАН!!! ЭТО ПРОВОКАЦИЯ!!!

ЭТО ПОПЫТКА РАССКАЗАТЬ ПРО ЛИЧНУЮ СВОЮ РЕВОЛЮЦИЮ!!!

И последнее – пиплам, оставшимся там, в Совке под новым названием РФ и жующим сопли о Калифорнии, Вудстоке и Христиании... Как надоест жевать – нааскай прайса на эту книгу или сопри ее, как говаривал Эбби Хоффман, ну а как осилишь ее... Так и ВПЕРЕД!!!

Как поет знакомая нам с тобою, пипл, УМКА – ля минор и вперед!!! Не надоело тебе в говнище жить, полисов и гопников стрематся, да об Европах, Америках с Индиями глюковать?! А?!

ДЕЛАЙ СВОЮ ЛИЧНУЮ РЕВОЛЮЦИЮ!!! ПИПЛ – ВПЕРЕД !!!

*

Я проснулся рано, душа пела и рвалась из груди, это не плагиат из блатных песен, это моя мелкокриминальная молодость нет-нет да пискнет прошлым. Сквозь деревянные ставни, сквозь щели и дыры в них, падали лучи солнца, а в лучах тех плясали столбом золоченным частицы пыли... А вокруг меня чего только не было и не валялось! Флет этот, как и весь дом на улице Лиловой, был брошен и основательно погромлен, сквот делать ни я, ни мой приятель-ученик Сан ( о нем ниже), делать не стали... Так как и в Африке двое не воины, ну и вообще мы собирались скипать на Канары. После того как я сдернул с лагеря для беженцев (по сугубо личным причинам), обитал я в сквоте на Напрстковой улице под поэтичным названием “ЗЛАТА ЛОДЬ”... Золотой корабль, Гольден Шип... Но тридцать первого мая пришли злые полисы и разгромили эту цитадель лаф энд фридом, над которой развевалась под стеклянной крышей крохотной теплицы зеленая трава...Об этом погроме, когда Прага затмит собою Амстердам толерантностью и демократией, а я в это верю! еще будут стыдливо вспоминать все сегодняшние жопы, начиная от президента Вашека и кончая тем рыжим уродом в униформе, с удовольствием снимавшего все на видеокамеру с надписью “ПОЛИЦИЯ”... Итак, сквот разогнали, пипл прыснул по Праге и окрестностям, я же тусовался по флетам френдов и дачам камарадов, брошенным домам и кустам горы Петрщин, торчащей прямо посередине Праги. И устроил такое собственное Лето Любви, что шуба заворачивалась...У меня была любимая подружка-герлушка-хипушка шестнадцати лет, Марго, ее принты поклялись на Уголовном Кодексе изловить меня, измордовать и отдать Интерполу. Так как я был глава мафии оперирующей торчом... Это с бородою и хайрах, в клешах, с бусами и бисером!.. Кроме Марго были еще и пиво с вайном, трава намеренно с пластилином, сверху солнце на джинсовом небе, а вокруг добрые туристы, не сводящие улыбчивых фотообъективов с меня... Я проснулся на этом самом погромленном флету, вокруг валялся различный хлам – ванна, полная мусора и остатков стены, разбитая мебель, различный мусор остатки культурной деятельности и проживания прежних жильцов, говном слава богу не воняло, невдалеке от меня, так же на двери, уложенной на четыре кирпича, спал накрывшись спальником, Сан.

О Сане:

С этим самым Саном, а я его так прозвал за сияющий вид почти альбиноса, мы впервые пересеклись в лагере для беженцев, а затем в Праге – он помогал чехам в строительстве капитализма, зарабатывая хлеб свой насущный и горький, работая нелегально на стройке иногда подъемным краном, иногда экскаватором, а чаще всего подсобным рабочим, я же наслаждался либертой и лаф, секс-дрогс-рок-н-ролл, на сыр, картофельный салат и хлеб сладкий с пивом я зарабатывал плетением хайрврапсов многочисленным туристам...Увидев меня во второй раз, в Праге, Сан понял – это судьба! и врубился в меня, как в дзен, врубился в то, что можно жить не воруя и не работая нелегально экскаватором на стройке, а для его не сильно развитых мозгов это было ОТКРОВЕНИЕМ!.. И я приобрел ученичка... Хе-хе... Было мне тогда тридцать шестой годик, шел уже третий год после моего тридцати трехлетия, но на крест я не попал, а за плечами было о-го-го сколько и всего разного! Я вскочил с жесткой кровати, разбудил Сана – сколько можно дрыхнуть! и выпрыгнув в окно, слегка напугав какого-то аборигена с собачкой, мы отправились в ближайший дабл отливать и умываться. Жизнь была прекрасна!.. Солнце светило с голубого, небосвода и отражалось в лужицах оставшихся после собачки...Впереди была вся жизнь, лето любви в разгаре, а полисы еще не знали – кого хватать, кого нет С Лиловой на Карлову, шаг пружинист, каждая клетка тела радуется, после деревянной кровати-двери, мы идем в сторону Чарльз Бридж и Малостранки, наша цель -Кампа, а не коммунизм, там через пару часов появятся может быть и френды, под Малостранской башней моста можно срубить прайс по легкому на вязанье косичек-хайрврапсов туристкам и туристам, редкие аборигены и еще более редкие туристы, в связи с ранним временем, мелькают...Мелькают по сторонам, на фоне кулис средневековых домов...Мы проходим под сводами старинной башни и вступаем на... А навстречу нам, мне! летит моя любимая! герлушка-хипушка! с зареванным лицом? что случилось, слезы пополам с поцелуями, невнятица слов, но выплывает главное – моя любимая Марго была под строгим домашним арестом, даже очки сволочи-принты отнимали на ночь!.. Ну гады... Марго не выдержала разлуки с любимым и милым., это со мною, значит! и наложив в бэг все свои любимые книги ( слава богу – за последнее время любимые!), одела самые неудобные щузняки и выпрыгнула в окно... Со второго этажа...Что только любовь не творит на свете!.. А теперь ее скорей всего ищет полиция с принтами, она боялась, что я ее не дождусь и скипну на Канары без нее, у нее нет ксивы – принты спрятали! и совсем нет прайса, она любит меня, она так рада, она... Успокоилась Марго лишь в метро. Мы ехали к нашему френду, что бы перехватить прайсов и по рыхлому скипнуть на Канары...Пока нас не повязали и не разлучили. ...Но я не хочу тебя терять, ноя не хочу стрелять, бежим герла, бежим со мной, пока не стала ты вдовой... Мелькали морды пассажиров и лица собак, мы сделали пересадку, мы домчались на этом еле-еле ползущем метро до конечной, мы мигом пролетели тот кусок до дома Влади. Вокруг торчали в голубое небо панельные трущобы, растрескавшийся асфальт выпускал наружу спрятанную флору, за решеткой балкона на первом этаже гуляли дети – узники совести. Я. проорал на ходу свою дежурную шутку для данного места:

–Свободу детям! Фридом фор чилдрен! Свобода про детско!

Марго уже могла улыбаться не всхлипывая и не икая. Сан трудолюбиво

тащил ее библиотеку.

Дверь в нужный нам трущобный барак, поставленный почему-то на попа, была как всегда нараспашку – это редкость для Праги! страшный, для Марго, лифт, стук зубов любимой лучше музыки роллингов, знакомый этаж и нужная дверь. Звоним...Оттуда тоже знакомый запах... Как соседи полисов еще не вызвали – ума не приложу.

–Чао, Владя, мы к тебе – спасай и помогай!

Вкратце передаем сведения последних новостей и требуем прайса. По-дружески. Владя разводит руками – увы. Прайса нет. С Владей можно говорить и разговаривать по-русски – у него мама русская, на диване Владина герла, я ее сразу посылаю на Кампу, аскать у френдов для нас прайс. Принимаем ванну, пьем кофе, слегка покуриваем травку... И ждем Владину герлу.

–Почему не стопом? –

интересуется Марго. Я поясняю:

–За Прагой на трассе полисы могут свинтить, а мы их дуранем поездом.

–Так и на вокзале полисы...

–Смотря на каком вокзале, –

усмехаюсь я загадочно, мой план давно сложился в голове, мину так двадцать назад.

Наконец приезжает командированная за прайсом Владина герла. И привозит крон сорок... Ай да милые и добрые андроши с Кампы, я ни когда не забуду вашей доброты и отзывчивости.. .Скрипнув зубами, я командую (должен же кто-то командовать, когда это надо!):

–Взяли бэги, пипл и за мной! Спасибо Владя за все, чао, будем в Праге – свидимся.

Владя с туманным взглядом узких глаз в ответ:

–Чао... счастливого... пути...

Обнимаемся, целуемся и скипаем. Мы у Влади на даче с Марго оттягивались в полный рост. Едем вниз, лифт, стук зубов, выпуливаемся на солнце, дело послеобеденное, но впереди еще уйма времени и куча дел.

–А сейчас мы куда? –

интересуется Марго, Сан молчит, библиотеку тащу я, переложив ее в свой бэг. Да, хорошо что у Марго книжек немного, только на один бэг ...

–Увидите, знаю одно место, мы до него на автобусе домчимся.

–А прайс откуда? –

интересуются Сан и Марго. С видом фокусника я показываю тысяче кроновую купюру, и поясняю на безмолвный вопрос в четырех глазах:

–Забрал у мама Влади. Стырил. Нам нужнее. Вернемся – отдам. У ней было там в тумбочке больше, я все не стал брать. Да я и думаю – если бы она была бы дома, сама бы дала...

Едем. Едем-едем, сияет солнце за немытыми стеклами, пахнет пылью, народу немного, это пригородный автобус мчит нас вдогонку лету любви.. Навстречу нашему Вудстоку.. .Голова слегка кружится, ночь была короткая и полна событий. Пока Марго отсиживалась на домашней гауптвахте особой строгости, мы с Саном оттягивались как могли, в полный рост, пользуясь отсутствием принтов. Вечером прогуливаясь по Карлову мосту, мы повстречали компанию международной молодежи, молодых туристов обоего пола, склонившихся в усталости и изнеможении над коробочкой довольно-таки больших размеров...Почти полной травы. Мы упали рядом с этими домашними андрошами, мы заговорили на англо-немецко-польско-ручном, через секунду эти уставшие дети хохотали до слез неизвестно над чем, мы уже были френды, они впервые в своей жизни встретились с хипарем из Совка, то есть со мною и моим ученичком по дзен-хиппизму, то есть Саном. Еще через мгновение все было поставлено на промышленную основу. Спасибо дяде Форду! Я командовал Сану:

–Сворачивай!

И Сан умело скручивал в палец толщиной джойнтик сантиметров так десять длиною, голландец со стремным именем Еб (кого?!) просто тащился в лежку с Сана, немка с зелеными хайрами звенела кольцами в носу, поляки лежали как тюлени, икая от смеха, единственный итальянец в компании глупо улыбался... Со всех сторон набегали наши френды, местные туземцы-аборигены. Во общем было весело.

–Сворачивай! –

командовал я и Сан сворачивал джойнтик сантиметров десять толщиной в палец из первоклассных бошек родом из...

–Взрывай и передавай мне!

Затем я запускал остаток по кругу...

–Сворачивай!

–Взрывай и передавай мне!

–А почему до меня доходит такой маленький? –

неизвестно на каком языке поинтересовался лежащий справа от меня поляк. Статуи на Карловом мосту слегка дрожали, на полусогнутых ногах скользили полисы, жадно раздувая ноздри, а что же им еще остается делать? где-то невдалеке под фонарем и в окружении свечей заливался битловскими песнями Айс... С Бразилии...

– О’кэй френд, сейчас, запустим в другую сторону!—

справился я с языком, Сан взорвал, затем свернул, я выдал поляку статую длинной десять сантиметров минус два тяга гигантской силы из первокласных бошек, полисы звенели наручниками и хохотали, Еб играл на кольцах зеленохайрастой герлы из...откуда же она, Айс заливался соловьем полыхая свечою...Или Ленноном... Леннон жил, Леннон жив, Леннон всех живей живых... Это я еще помню...

Затем Сан подсаживал меня в окно того самого погромленного флета на Лиловой или на ухо я ему наступил в другой раз?.. Я взглянул в окно поезда – мы подъезжали к Трутнову, не закрывающаяся дверь развалины-вагона хлопала и из тамбура несло солдатским сортиром...Так сказал Сан, я в армии не был – ему видней. Напьются пива, а потом срань наводят – неодобрительно подумал я об аборигенах и мы выпали на перрон. Кто-то сзади зашипел, я нервно оглянулся – оказалась двери. Затем автобус и...

ЖЕЛАЮЩИЕ УЗНАТЬ ПОДРОБНОСТИ МОГУТ НАПИСАТЬ МНЕ ЛИЧНО – АДРЕС В ИЗДАТЕЛЬСТВЕ!!! ПОЛИСАМ ЗНАТЬ ПОДРОБНОСТИ НЕ К ЧЕМУ!!!

Есть на польско-чешско-польской границе одно хитрое место. Я таких хитрых мест знаю с пяток. ..Так вот – сначала невдалеке от контрольно-пропускного пункта изображаешь туриста с бэгом и палаткой, сворачиваешь с шоссе-трассы, на широкую тропу, ведущую на местную достопримечательность – гору. А метров так через пятьдесят-семьдесят, тропа раздваивается – часть продолжает перется в гору, но умный в гору не пойдет! а часть сворачивает почти назад, но в Польшу...Уже. И изображая туристов, вернувшихся с этой самой горы, мы выпуливаемся уже в Польше, в метрах так ста от пограничного пункта...Без стрельбы и ползания на брюхе, Марго была даже несколько разочарованна.

2.

–Пани, ни потрщебуешь вершонок?! Будешь пекна! –

это мы пытаемся говорить по-польски на центральной площади города Вроцлава. Вершонки – это по-польски хайрврапсы, только отлетают, так как мы вяжем за хипповую цену. Три дойч марки и у нас почти очередь. Вот уже вторую неделю хайврапсим тут, а говорят хипы ленивы... Посмотрели бы на нас сейчас наши мамы – заплакали бы от счастья!

Прайсов нам надо целую кучу. По-польски купа. На ксиву для Джанис...Куда же она бедолага, без ксивы.? Ни куда, вот мы и пашем. Сразу после нашего головокружительного прорыва через границу, мы застопили и домчались до Карпача. Оттуда на местном поченге ( фу-фу-фу) стучат колеса в этом слове об стыки рельсов) до Елени Гуры, там френд, пару дней оттяга, овощи со своего огорода, Войтек бывший хипарь, правильней сказать нынешний хипарь слегка ударившийся в католичество...Головой. Что поделаешь – бывает. Но привычкам не изменил, френдов вписывает и рад. Там я и встретил знакомую Оксану из Германии – когда я был последний раз у Войтека, еще с детьми своими и их мамой, она тоже там обитала. Оксана, узнав об моей потери детей (мама моих девочек повстречала в лагере для беженцев другого – без хайров и бритого) , стала кричать надрывным голосом:

–Гады! Какую телегу попортили! Какую легенду поломали – я всем рассказывала, как вы с детьми за спиною, расшитые и в бусах, по траве через границу пылили...Гады...

Жизнь...

С Елени Гуры мы махнули до Вроцлава, застопив разваливавшийся автобус, там у меня были френды, да и где их только нет у хипаря приятного характера и вообще отличного пипла, это я о себе, конечно. Во Вроцлаве, только мы появились на рынке, это поляки так площадь обзывают, как к нам сразу пристали аборигены страшной внешности – волосатые, расшитые и в бусах с бисером:

–Не мате мешканю? Мате глад?

Это нам флет предлагали и хавчик, словом – свои люди, не то что Чехия...Через час нас вписали, правда ненадолго, но потом уже перевезли в основательный флет с предложением не стеснятся и жить столько, сколько надо. А мы и не стеснялись.

Хозяин флета, молодой чемодан, учился в школе для милитаристов, что-то вроде военного училища для тех, у кого мозги набок...И он сдал флет Петру, а вот Петр длинноволосый и все пучком, вписал нас. Кроме него и нас троих, на флету еще обитало постоянных человек пять в одной комнате, крохотном коридоре, кухне и совмещенном санузле со сломанной и протекающей ванной. Было весело!.. Ну а потом френды познакомили нас с герлой, завязавшей с темным прошлым, повесившей бусы на стену и раздарившей свои хипповые прикиды молодой поросли. Хиповать перестала, герла...Но прежнее не забудешь и из души так вот запросто не выкинешь, вот она нам то и предложила свою ксиву. Только нужно ей было прайса подбросить на новую и на штраф. Полисы польские совсем озверели!.. Эта герла, Элижабета, нам еще стишки Морисона подкинула, на польском, и пару кассет на видео – Хайр и концерт Джимми все того же...А вот на чем мы их крутить будем – не знаю, наверно на пальце. Мы плели хайрврапсы-вершонки, веселя народ, местные полисы просто падали в осадок – таких оттяжных, и раскомплексованных они еще не видели, хотя в Польше хипов навалом...Мы на этом рынке устраивали шоу под названием – цирк уехал, а клоуны остались...На нас приезжали посмотреть и сплести хайврапсик из мелких местных городов и пригородных сел, полисы гоняли мешающих нам продавцов мелкой дрянью в развес – янтарь, антиквариат с помоек и прочая, в Польше было весело и полисы того времени просто золото!.. Одним словом – ништяк! как внезапно с России пришла плохая погода и заморосил мелкий дождь...В дождь, даже если он мелкий, хайрврапсы плетутся плохо...И мы затосковали, Канары отодвигались в неизвестность и Марго чуть было не приуныла Но мир не без добрых людей, да и Джинсовый бог держал над нами мозолистую, от скручивания джойнтов, ладонь, и... И в один прекрасный день, полный сумрака и сырости, Петр нашел чью-то делянку с травой...Нормальный пипл свою траву давно уже убрал на чердак, ну где там сено селяне сушат, так как сбор урожая уже закончился, прошел, видимо хозяин этой поляны попал...Куда не знаю...И Петр скосил траву. Не пропадать же добру... Было ее несколько мешков, он несколько раз приезжал и уезжал, привозил и приносил, вечер стал пахнуть сенокосом с коноплей, резкие запахи забили отовсюду. Травку же надо было сушить, иначе она “сгорит”, вот мы и сушили, отделив бошки и листья, выбросив стебли на помойку и разложив ее, родимую, на газетах с местными новостями. Под столом и диваном, в диване и под ти-ви, по углам и посередине, везде сохла и благоухала зелень...Флет стал напоминать студию для съемок рекламного ролика – пейте дети молоко, будете здоровы!.. В кухне травку подсушивали ускоренным способом – на плите, польские френды экспериментировали с каплями эвкалипта, заворачивали бошки в листья, жарили ее и варили в молоке... Со всего Вроцлава, видимо на запах, приезжали хипы и хипушки, народу становилась все больше и больше, все усиленно тормошили и переворачивали сено, не хватало только граблей и вил, если бы этот энтузиазм и в сельское хозяйство! Мама родная, вот бы хавчика было бы завались... В разгар всеобщего веселья, когда дым можно было раздвигать руками и складировать по углам, заявился совершенно непрошено и незвано хозяин флета, молодой милитарист...Вот это была картина – милитарист орал на нас, как в казарме или на плацу, а мы хохотали, катаясь по траве, дрыгая ногами...Чем громче он орал, тем сильнее мы все хохотали!.. Чистенький и бритенький, аккуратно застегнутый коротко стриженный ученик воинской школы, будущая надежда демократической Польши, и мы, волосатые ублюдки, обкурившиеся и обожравшиеся в хлам, у которых ни родины, ни дома, ни папы, ни мамы, ни флага, ни совести...Мы хохотали до посинения милитариста, дрыгая ногами в воздухе и визжали с икотой...Милитарист ушел, хлопнув дверью собственного флета, пообещав прийти в следующий раз, когда с нами можно будет разговаривать!.. Наивный, он не видел еще под диваном и столом, ждать ему придется долго!.. На следующий день выглянуло солнышко и мы побежали на свое рабочее место, по пути хохоча и переходя перекрестки по диагонали, подразнивая прохожих и делая морды полисам...И ни чего – даже по фейсу не схлопотали. В этот день вершонки плелись особенно ловко и лихо, клиенты ловились еще не зная – хотят они или нет, одна герла так врубилась в нас, что прилипла к Сану и с большим трудом отлипла к вечеру, пообещав прийти на следующим день...Почему не пошла с нами – не знаю. Ну что же, Сам хороший человек, пусть и ему светит лето любви в правый глаз!.. К вечеру у нас болели животы от смеха. Вот за такими хипповыми заботами незаметно пролетел почти месяц, ну без малого. Сверху то моросило, то пригревало, прайса помалу, но прибывали, с нашими ксива ми мы не могли рисковать и пылить стопом через границу, надежней намного в общем потоке, до первой станции на поезде, среди других. У нас на троих было четыре ксивы...Три мужских и одна женская, от той бывшей хипушки Элижабет, налицо явная дискриминация, но что поделаешь – так случилось. Ксива первая. Чешская. Куплена за две тысячи крон у знакомого торчка в Праге. Бородой, хайрами и усами похожа не меня процентов так на сорок...На Сана – при условии что Сан потолстел, покрасился и от наркокурения сузились глаза. Тоже пойдет... Ксива вторая. Шведская. Куплена за двести крон у хозяина, шведа-словена, андроша и обмыта теми же двуустами кронами в пивной нами вдвоем. Я похож на фото в ней как сам на себя...Только так лет двадцать назад...Особенно очки. Юный, наивный и неиспорченный пятнадцатилетний чемодан, с любовь смотрящий на окружающий мир...Сейчас тоже с любовью, но все же груз прожитых лет дает о себе знать... По этой ксиве было мне двадцать три красивых года...Ксива выдана в мои пятнадцать...То есть в пятнадцать того словена, который швед. Ксива третья. французская. Найдена мною совместно с бэгом на улице. Повторяю – найдена, а не украдена, я уже давно не ворую, с детства и ранней юности. Ну только если жизнь прижмет, но я стараюсь не поддаваться. На меня совсем не похожа, на Сана с большим натягом, но все же... И наконец четвертая. Польская. На меня совсем не похожа – у меня борода, на Сана эта Элижабет тоже не тянет, остается только Марго... На фото фейс толще чем у Марго минимум в два раза, с половиной, голубые глаза вместо карих у моей любимой, и хайра совсем другие – цвет, структура волос, прическа и прочее...

–Как же я поеду через границу? Ксива совсем не похожа на меня...

–Молча, будешь спать. И не ксива, а фото.

–Какая разница, а если пограничник будет будить?..

–Не дам тревожить сон любимой! А ты не просыпайся. А проснувшись – мычи нечленораздельно и не раскрывай свои неправильные глаза. И вообще – ни кто ни кого будить не будет. Бот увидишь!..

Марго слегка постукивала зубами и смотрела недоверчиво, но мой нерушимый авторитет подавливал ее неискушенность.

Недостающие прайса на билет до ближайшей немецкой станции Герлиц накатил нам наш френд Мумин, герла Сана всплакнув о не случившемся счастье, купила нам билеты, что бы мы не отсвечивали в кассе, и поздно вечером, в глубокой ночи что бы пересечь бдительно охраняемую границу, мы уселись в поезд, нагло захватив целое купе. Рассчитанное на восьмерых... Предварительно попрощавшись со всеми, кого успели увидеть. Сан был удостоен крепкого прощального поцелуя от герлы, поезд свистнул и покатил, повез нас на Канары, навстречу нашему личному лету любви, нашему Вудстоку... Марго дрожала, ныла и прижималась ко мне. Ей было страшно, мне было весело, Сан не изображал равнодушие к предстоящей операции. За его плечами было уже несколько переходов русско-польской, польско-чешской, украинско-словацкой, польско-немецкой, и чешско-немецких границ с двумя депортациями в Совок, плюс одна поездка с французским паспортом найденным мною, до Голландии...Совместно с панком Артуром. Про которого я совсем не хочу и не буду здесь рассказывать, но о котором в Праге, в определенных кругах, вспоминали еще лет шесть после его отъезда... За окном мелькали огоньки и темнота, мы бодро мчались навстречу границе, наш поезд затормозил в польской части Герлица – Сгожельце, в вагоне захлопали двери, Марго упала ничком мне на колени и в дверях застыл усатый пограничник-поляк.

–Прошеме паспорта панове! –

пропел мелодично он и улыбнулся. Я и Марго сидели на одной стороне купе, Сан на другой и усиленно делал вид, что нас не знает. Но и внешний вид говорил за это – мы были в своих обычных прикидах, расшитых и цветастых, Сан выглядел скромно, как студент возвращающийся домой и сжимал в руке красную книжицу французской ксивы...

Я подал чешский и польский паспорта пограничнику, тот раскрыл польский и утвердительно произнес:

–Элижабет спит...

Я кивнул головою, поезд ехал в сторону Германии, стук зубов Марго был заглушаем стуком колес. Пограничник открыл мою, чешскую ксиву и бросил взгляд на мою личную бороду, спускающуюся на грудь.. .На фото борода была намного-намного короче. Пограничник открыл рот:

–Цо зе ты Франтишек таку велку браду машь?..

–То моя справа! –

гордо и хмуро ответил я ему, погранец скосил взгляд на ксиву в руках Сана и не взяв ее, пожелал спокойной ночи на польском. И закрыл дверь...Со стороны коридора. Через минуту Марго начала дышать...А затем поезд остановился и на перроне показались буквы “ГЕРЛИЦ” в немецком изложении. Мы были в Германии, Ура!!! я выглянул в окно, два длинных немецких погранца спросили меня что-то по-немецки, школьные знания всплыли – имею я паспорт? я хотел ответить честно – два, но решил не пугать их и Марго.

–Я –

кивнул я по-немецки и мы стали собираться на выход. Мы были в Германии, и дальше нам стопом. Марго улыбалась и совсем не боялась уже почти ни чего Мы шли по Германии узкими улочками с чужими ксивами, наплевав на законы и границы. Вокруг была ночь...

3.

Мы страшно хотели спать, мы просто вырубались, видимо глупая привычка спать ночью да еще и переезд границы отразился на нас – мы просто падали. Падали в сон, сидя на бэгах и прислонившись к стеклянной стене танкенштеля, до которого мы все же добрели... Перед нами лежала картонка с призывом спасти нас – черным фломастером мы написали ближайший крупный город, Лейпциг, лежащий на нашем пути примерно в том направлении куда мы стремились...Ко ни кто не спешил нам на помощь, вокруг все еще была эта длинная-длинная ночь, вечером мы еще были в Польше, во Вроцлаве, ночью Марго пугал пограничник с усами, а сейчас нас ни кто не брал и ночь все еще длилась...Я уронил голову на колени и...наверно засопел или даже захрапел. Разбудил меня толчками в плечо какой-то тип, явно местный селянин, немец-колхозник, он что-то бурчал недовольное, что ему с под нас надо? а? а, так мы едем все же...Покачиваясь и таща два бэга и Марго, Сан плелся сзади, мы все хором забрались в фургон какой-то машины и повалились на пол...Больше я ни чего не помню... Разбудили нас все те же селяне, не говорящие ни на каком языке, только на немецком. Вокруг была полная темнота, а где же танкенштель? по автобану изредка проносились авто, мы отошли к кустам и едва успев достать кариматки со спальниками, упали... И опять провалились в... Серое хмурое утро разбудило нас росою на фейс и рычаньем пролетающих автомашин. Я оглядел окрестности и не сразу понял – куда мы попали...А попали мы в говно!.. Эти милые заботливые фрицы выбросили нас не на танкенштеле-бензоколонке, с кафе-туалетом-душем и массой автомобилей, желающих нас подбросить до Канар, а в карман... Расширение на трассе, покрытое асфальтом и из всех вершин цивилизации, принятых на танкенштеле, здесь присутствовали только скамейки... Да... Попытки стопа разбились об немецкую пунктуальность и ордунг – на трассе-автобане стопить нельзя, значит и нельзя останавливаться. Хотя может быть и наоборот.

–Ну что пипл, какие будут предложения? –

хмуро, под стать утру, поинтересовался я, взваливая бэг на плечи. Марго:

–А что делать?..

Сан:

–Жопа...

И мы пошли пешком. Но по трассе ходить пешком тоже нельзя, а потому мы сначала прошлись по обочине, за железным низким ограждением, ну а когда обочина кончилась, пришлось переться по росе, кустам, траве и прочей гадости...А мимо пролетали авто и наверно было много желающих взять нас...Но здесь нельзя останавливаться... Мы брели и брели, шагали и шагали, мы шли по кукурузному полю, проваливаясь по щиколотку в мягкую землю и спотыкаясь об какие-то комки...И мы повстречали среди кукурузных стеблей, сухих и ломких, пластиковый мешок. Сан развязал его – там оказались три отпиленных приклада от автоматов, судя по штампам – китайских...Находка наводила на различнейшие мысли...Мы шли и шли, брели и брели, сверху сыпало водяной пылью, снизу прилипала настоящая пыль, солнце пыталось выглядывать сквозь рванные облака серого цвета, но у него не получалось... Хотелось пить, жрать, лечь и умереть...Но мы шли и шли, брели и брели... Впереди показался мост-виадук через ниже лежащую дорогу... Марго хотела воспротивится переходу через Альпы, пришлось воздействовать криком. Сан прошел первым номером, затем Марго обтерла вся грязь животом, держась обоими руками за перила, следом с двумя бэгами я...Мы шли как...как.. .черт знает кто, потому что выхода другого не было. По пути мы встретили какой-то полуразваленный дом, там мы позавтракали кислыми яблоками и грецкими орехами, насобирав и того и другого еще с собою в дорогу...В сырой траве по пояс... А сверху периодически все пыталось капать, то дул сильный ветер и явно с севера...Мы шли казалось вечность, и эта сранная вечность ни когда не кончится...Но это было неправда – к вечеру, пройдя всего лишь, как оказалось – если верить карте на танкенштеле, который мы все же встретили на своем пути, двадцать два километра, мы упали на кафельный пол перед подземным туалетом, это было единственное место, где не дуло и откуда нас ни кто не мог попросить... И проспали, сидя на бэгах, пару часов. А на дворе снова была ночь. И ни о каком стопе разговора не могло быть и речи. Пришлось отправляться спать, поужинав надоевшими кислыми яблоками и орехами, так как аскать не было сил...Устроившись под полиэтиленом у сетчатого забора танкенштеля, отгораживающего лес от нас, я обнял Марго за плечи и проваливался под монотонный шум дождя по пленке...Гудели ноги, хотелось спать и жрать... А утром, утром чувствуя легкое недомогание в области мочевого пузыря, но еще не продиагностировав его как следует, я отправился грабить народ. Взяв наперевес свой англо-ручной. Сан с его немецким и природной псевдо стеснительностью получить по морде не годился для этого, Марго всего как два года получила разрешение от принтов ходить в магазин...Оставался я...

–Сори, ю спик инглиш? Ес?! О, вери гуд! Ай хев уан проблем – ай энд май френд гоу фор Спейн, эндестен? О’кэй, поехали дальше, ай энд май френд биг хангри, бикоз ноу ить сри дей... Ноу проблем фор ю гив мит литл мани фор ми? Ай спик сенкью вери матч!

НЕ ЗНАЮЩЕМ АНГЛИЙСКИЙ ЗАУЧИТЬ НАИЗУСТЬ!!! СМЫСЛ НЕ ГЛАВНОЕ – ГЛАВНОЕ РЕЗУЛЬТАТ! И через пару часов мы уже ели – сыр, хлеб, молоко. Это самые дешевые продукты в шопе на танкенштеле, так как там цены, на этом сранном танкенштеле, в этом жопном шопе – в два-три раза выше, чем в нормальном супермаркете в городе. По принципу – а куда ты на хер денешься с автобана... Потом мы стопили. Сверху капало, сбоку дуло, с трассы воняло выхлопными газами и нас ни кто не брал... Потом взяли, отвезли буквально на следующий танкенштель и снова выбросили... На этом следующем танкенштеле ни кто не понимал по-английски или просто ни кто ни хотел делится с ближним...То есть с нами. В такие минуты я жалею, что я хипарь, а не гангстер с автоматом...Я же добром прошу и немного...Злой хипарь из Совка это что-то страшное!.. Ночевать нам пришлось на этом самом голодном танкенштеле, потому что там еще и стоп жопный...Утром лично я был хороший и ласковый, от моего взгляда шарахались драйвера в сторону, прямо со своими траками на трассе.. И мы снова стопили до посинения, снова сверху капала какая-то гадость, смесь газа-воздуха-воды. .. И только к вечеру нас подобрали, и снова как будто в насмешку отвезли километров на пятьдесят, от силы...А я к тому же и заболел – простудился. Простудил мочевой пузырь. Нет, он не стал кашлять, просто позывы были почти каждые пять минут, а ссать было уже давно нечем и больно... И снова ночлег, аскать нет сил, орехи кончились еще вчера, если не помрем – то до Канар доберемся обязательно...А утром робкое солнышко сквозь рваные тучи, и сразу удача – мэн делится прайсом почти не дослушав мою эпопею на англо-ручном, и мы покупаем завтрак, а через час нас подбирает драйвер на огромном траке, и на ходу сварив кофе, угощает нас... Над горизонтом встает тусклый круг, в кабине тепло и играет какая-то попса, ссать хочется, аж глаза лопаются, но до танкенштеля еще тридцать два километра.. Драйвер сворачивает, бурча что он не такси, я ломлюсь в кусты, сверху капает, а где же лето?.. Где же лето мое любви...От резкой боли в канале я чуть не сажусь на мокрую землю... И снова стопим, и снова слегка голодные, но только слегка, так как это наше постоянное чувство в последние дни, ни кто не останавливается, иду аскать, ни кто не дает, возвращаюсь и снова начинаем стопить, у Марго на исхудавшем фейсе огромные глаза с появившейся в них тоской, так я сам скоро волком завою... Осень гнусная, стопа нет, голодно, дороги не видать конца... Уже в сумерках нас взял какой-то молодой немец, оказался студент, и оказалось ему совсем не по пути с нами, он через пять километров сворачивает! но...он хочет завезти нас домой, к родителям, и покормить...А затем снова на трассу. Ну что сказать заботливому студенту – данке шон. Получаю в ответ вежливое – битте шон. Вот и поговорили...Зато Сан расщебетался, тренируется в своем немецком, а зачем он ему – аскаю все равно я...И. с драйверами добазариваюсь тоже я... Мы с Марго сидим тихо, как нахохлившиеся воробьи...