Текст книги "Ангел с картонными крыльями (СИ)"

Автор книги: Владимир Борода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

. . .

–Почему свечи?

–Электричество отключили...

–....................................?

–Получили предписание покинуть данную обитель и юдоль слез не позже...

–А...а куда же вы денетесь?.. Куда же вы все денетесь?.. длинный стол, дальний конец теряется во мраке веков, стол чуть освещен одной единственной свечой в виде и формы Боровицкой башни московского Кремля, в темноте не видны, а скорей угадываются по звукам – бульканью, жеванию, всхлипам, репликам (смотри пьесу) сидящие за столом.

Не эмигрант Алекс-другой; супермен Гарри; тезка Алекса, специалист по супермаркетам; дядя Коля не Нобелевский лауреат; Петька-пьяница из КГБ несуществующего; временный безработный в глухой завязке Джин...Где-то в дебрях Парижа витают два ангела, Володя и Маркета, то ли ушли отсюда уже, то ли не приходили еще, так как не смогли найти дорогу, то ли просто не были приглашены на эту тайную вечерю...

Должного числа не дотянули, нет и Учителя, не видать и явного Иуды. ..А что же здесь делаю а? Кто я здесь? В какой ипостаси? Учитель?.. Дет, не мне их учить, да и не хотят они учится... Иуда?.. Но не спешу я в полицию, так как считаю Павлика Морозова негодяем и...И вообще – не мое это дело, если и хотят они, да кто они, кто?! Ты же тоже здесь, и тоже с ними, и тоже за одним столом, преломляешь хлеб, да не так уж и много его, хлеба-то, закуски, на столе-то, но все же, преломляешь и чащу пригубляешь..

–Ну, пока еще не нажрались до поросячьего визга, давайте обсудим дела наши... греховные, есть Такая мыслишка, мысля, в общем я тут покумекал и пришел к выводу... А хера нам "кристалл", когда можно вынюхать бабки и хлопнуть того, кто за бабками прискочит...

Что за чертовщина, неужели меня опять впирает?.. Ведь на эту же тему уже говорено было сегодня, что же он повторяется?..

Колеблется пламя, корежит воск, тает башня, так и кажется – горит не свеча, а сам Кремль... Заворожено смотрит на свечу ДЯ Коля, вспоминая такое же маленькое пламя то ли блокадной коптилки, то ли спиртовки в каком-то кабинете с блестящей мебелью... Так же заворожено смотрит на свечу Джин, вспоминая не самые красивые свои годы, но все же счастливые самые, как на таком же пламени свечи, в чайной ложке отжигалось то, что потом фильтровалось сквозь вату и вливалось в вены... Не может отвести глаз от пламени и Алекс-воришка, гроза парижских супермаркетов, но нет в его голове воспоминаний, просто атавизмом вызваны какие-то темные ассоциации...и его тезка, будущий законодатель мод не сводит глаз с пламени, трещит воск, горит Боровицкая башня, купол уже сгорел, плавятся верхние окна и улыбается своей всегдашней улыбочкой все знающего и все видевшего фавна не фавна, в общем какой-то лесной нежити-нечисти... И о чем думает – не поймешь... То ли дело бравый Гарри, в темноте сгорбившийся и распустивший в тихаря от других небольшой, но все же живот, уныло подпер щеку ладонью, совсем по деревенски-бабьи, вспоминает босоногое детство и костерок в ночи, когда после дойки коров вместе с другими босыми малолетними колхозниками допасывал кормилицу большой семьи, как они там, в Сибири... И даже Петька, Петька-пьяница с польским фальшивым паспортом и такой же фальшивой душой пьяно уставился на пламя свечи, а та трещит, пламя колеблется, вот уже и верхние окна догорают в пожаре, и видится ему, средь пьяного, вот уж без малого год не просыхающего и не просыпающегося сознанья, пламя зажигалки старшего лейтенанта Карцева...

–Они меня суки убьют!..

–Заткнись падло, надоел со своим страхом, пидар, ты че думаешь, козел вонючий, ты один лишь боишься!..

Свеча затрещала пламя забилось, грозя потухнуть, но тут же успокоилось и загорелось как и раньше, ровно, .сильно, красиво...Горела Боровицкая башня московского Кремля.

–Правильно говоришь, лучше всего хрусты, а то что будем с наркотой делать..

Майкл вышел во двор и подошел к калитке... Странно, он уже сегодня, по-моему, пару раз точно уходил... Оглянувшись, Майкл как всегда замер, как всегда пораженный увиденным. Но сегодня зрелище было особенно сильным. Прямоугольник освещенный только чуть теплящейся свечой, был темен, освещался только кусочек стола, пластиковая канистра, склонившиеся головы...Тайная вечеря... А он же кто, а?.. Кто же он, он так и не нашел себе место, не нашел своей роли, не нашел самого себя...Может быть он тот, кто опишет потом это действо, Лука там или Матвей... Или кто другой... Как всегда медленно и как всегда неотвратимо стал опускаться металлический занавес...Пьеса окончена, публика расходится по домам, господа артисты укладываются спать...Всех марионеток хозяин и кукловод укладывает в деревянные ящики, как только пьеса окончена, всех кукол по ящикам, таким деревянным... Или на свалку, если больше куклы не понадобятся.. .Или в огонь.

Занавес лязгнул, поглотив темень. Сегодня даже Петька не кричал, почти, свое извечное "боюсь"...

На улице горели синие фонари, под ближайшим деревом каштаном стоял поливальщик в ночи, струя звонко била в пересохшую землю, неся если не влагу, там хоть удобрения...

–Эй парень, не хочешь закурить? – пьяно поинтересовался орошатель в ночи, застегивая штаны, а Майкл подумал удаляясь на свой конец Крымской – разве в Москве предложат закурить, в Москве могут только попросить, а если не дашь...Прохожий заорал ему во след что-то насчет гомосексуального контакта.. .А, а я то подумал...

Впереди было еще два месяца жары. Так обещали синоптики...

6.

...Не спим, не спим, делай раз, делай два, так, так, энергичней, еще энергичней, больше радости в движениях, что за пессимизм, Микки?! 7 тебя умерла любимая бабушка и не оставила наследства?.. Прыгаем, прыгаем, прыгаем...

Ярко светит, нет, не сверит, а слепит и печет сранное солнце, как же я мог раньше любить такую херню, как солнце, пот заливает глаза, а еще этот придурок...

...-Микки, Микки, веселей, веселей, веселей, выше, выше, энергичней, энергичней, радостней, радостней, еще радостней!!.. Люди платят деньги не зато? что вы изображаете инвалидов, а совсем за другое, люди приходят к нам радоваться, радоваться, радоваться... ...Может убить его, а на суде рассказать, как он издевался, может быть посочувствуют и не дадут двадцать лет каторги...

...Может убить его, а на суде рассказать, как он издевался, может быть посочувствуют и не дадут двадцать лет каторги...

...-Ну на сегодня хватит, все в душ, от вас не должно вонять, как от рабочих из шахты, это касается всех, а особенно Микки...

У сука..

Струи холодного душа бьют по изможденному тепу, чуть-чуть воскрешая его, наливая слабым подобием бодрости...Сегодня лишь третий день, впереди еще четыре дня этого концлагеря, я не выдержу, я сдохну, лучше ограбить на хер киоскера и перестать ездить в этот концлагерь, быть вольным...

–Ты что, уснул, Микки? -

заглянул в кабинку душа надоедливый длинный, еще длинней, чем Майкл, Жак.

–Не смей меня так называть, сколько раз тебе было сказано, шланг с говном.

–Тебе нужно обратится к психоаналитику, Микки. У тебя есть свой психоаналитик, Микки? Если нет, Микки, я могу тебе посоветовать своего...Микки. У сука...Может дать ему по морде?.. Может всем здесь дать по морде, разруга-тся и уйти на хуй... К чертям собачьим, в жопу...А вдруг не подучится с киоскером, тогда что? Ну тогда что?.. Под мост, к бомжам или сразу под поезд?.. А как же в Совке, без работы и не подыхал, так то же в Совке, придурок, там совсем другое, а тут капитализм сранный...

Солнце отражается в пластиковой поверхности стола, в стакане с соком, в тарелке с бифштексом и жаренным картофелем...

–Привет, привет Микки, ну не сердись, не сердись, я знаю – ты не любишь это гадкое имя, я понимаю, понимаю, Майкл, я хотела тебя спросить, ты не будешь против, если сегодня я приду к тебе? Вечером, у меня проблемы, хочется позаниматься сексом, а кроме тебя мне ни кто здесь не нравится...Договорились?

–Пошла в жопу, сука...

–Подонок!

Солнце отражается в пластиковой поверхности стола...

Ненавижу, ненавижу, ненавижу!... Все ненавижу, ненавижу, ненавижу!!.. Всех ненавижу, ненавижу, ненавижу!!! И инструктора-пидара Эдима, и эту суку с сексом, и посетителей, и особенно этих вонючих, гадких, мерзких, паскуднейших сволочей-детей..

Ненавижу ...

....-Микки не стой, двигайся, так, хорошо, слева бабу ля с детьми, погладь девочку по голове своей лапой, пощекочи мальчику под подбородком, обними бабулю за плечи, ха-ха, не вздумай хлопнуть ее по жопе, Микки, ха-ха-ха-ха..

...Сейчас бы пулемет или автомат, а еще лучше огнемет, и полить всех блядей огнем, вот бы попрыгали, вот бы их покорежило, вот это был бы аттракцион, а то что...

...– Не спим, делай раз, делай два, разминка с утра – залог отличного настроения на весь день, у вас хорошее настроение, у посетителей отличное настроение, деньги идут в кассу, вы получаете жалованье, а потому – делай разделай два, энергичней, энергичней, прыгаем выше, веселей, улыбаемся широко, ну что, что такого, что ваших улыбок не видно под масками, по движениям сразу видно, улыбаетесь вы или кислые морды делаете, с кислыми мордами мы будем бороться вплоть до увольнения, даже профсоюз вам не поможет, если вы не соответствуете, так при чем тут профсоюз, делай раз, делай два...

Холодные струи душа напрасно пытаются смыть усталость с моей души мне так немного осталось упасть в тиши сейчас бы уколоться какой-нибудь самой страшной дрянью что б тряхнуло даже пусть тряхнет все лучше чем такое состояние да-да сейчас бы «винта" или чернухи по венам тряхнуло бы до обсира...

...-Микки, Микки а правда говорят, что ты Сони трахать не стал?..

...Ненавижу, ненавижу, ненавижу, ненавижу, ненавижу, ненавижу, ненавижу... Всех людей ненавижу...

Солнце отражается, запахи бьют в нос, дышать не чем в этом смрадном вонючем городе из пластика, поджечь бы его со всей дрянью, что набегает сюда каждый день в огромном количестве, вот бы была потеха, может быть Мэйсон был в чем-то прав, может здесь надо тоже устроить небольшой переполох...

...-Не стой, Микки, не стой, двигайся по площадке, ты разве не видишь – эта старая выдра хочет с тобой сфотографироваться, ты ей напоминаешь детство, конец девятнадцатого века, ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха, не стой, подойди к этим сопливым крошкам, левей, еще левей, правильно, правильно, поздоровайся, видишь, они рады тебе, девочка даже описалась от восторга, ха-ха-ха-ха-ха-ха...

...Ненавижу...

...-Микки, мы решили сегодня устроить небольшое парти, ты придешь? В комнате у Сержа...

–Послушай, сын проститутки и сутенера!.. Я не Микки!!, и если ты еще раз, свинья, меня так назовешь!!! .Я тебе тварь вонючая, мозги выбью наружу! Понял?!.

–Серж, ты не знаешь, что с Микки? Я его пригласил на парти, а он сказал, что я вонючий...Я же не собирался с ним трахаться...Ни чего не понимаю...

–Да ему почему-то не нравится его собственное имя, ха-ха-ха-ха! Пусть жалуется родителям...Ха-ха-ха-ха!..

–Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!..

Солнце блестит, слепит и печет... Под этой сранной башкой уже совершенно нечем дышать... Скорей бы конец смены, под душ, передохнуть, а потом снова...

–Мама, мама, погляди – какой огромный Микки-Маус!.. Маленький мальчик, от силы лет пяти, распираемый восторгом, указывал маме на длинного Микки-Мауса, под чьей головой-маской ненавидел всех Майкл...

Среди пластиковых дворцов, искусственных морей и озер, среди электронных муляжей пиратов и индейцев, среди героев ти-ви и мультипликации, ошизевший от голоса из встроенных наушников в этой вонючей надоевшей башке, охреневший от жары, охуевший и измотанный в конец всеми этими детьми, бабушками, мамами и папами, живой Микки-Маус взревел и с диким криком упал на землю, ломая какую-то пластиковую декорацию, крича изо всех сил и содрогаясь всем телом...

Посетители французского Диснейленда разбегались в легкой панике, сжимая в потных руках ладошки своих детей и грозя администрации потребовать назад свои деньги, уплаченные ими во все не за это безобразие... А к Майклу с разных сторон спешили инструкторы ликвидировать конфликт в самом зародыше... Инструкторы и руководители по радио всем этим мультипликационным сбродом – Микки-Маусами, Томми и Джери, Белоснежками и всеми семью гномами..

...-Вам надо отдохнуть, подлечится, вот вам направление к психиатру и отпускные деньги. Я думаю, Микки, через месяц вы снова сможете работать у нас.

...Ненавижу...

Майкл сидел откинувшись в вагоне поезда Р.Э.Р., этой парижско-пригородной электрички и тупо смотрел в окно.. Там пролетали станции с перронами, замусоренные откосы, какие-то городки...Немного, болело предплечье после укола, хотелось спать...Я больше не вернусь на эту ебаную работу...Восемь месяцев проработать Микки-Маусом, я просто сошел с ума. ..Придурок.. А что же ты будешь делать.. Бомжевать-клошаритъ?... Не знаю... Ограблю киоск без помощи этих придурков из сквота, денег хватит надолго... Майкл заплакал, негромко, тихо, слезы просто потекли из глаз...Заплакал ни с того, ни с чего...

7.

Майкл проснулся, как от толчка, сразу. Лицо было мокрое, опять какая-то гадость приснилась, старею что ли... Под ложечкой неприятно сосало, в боку кололо и в обще состояние было, как после плотного недельного торча, а ни чего подобного не было вот уж лет десять...Совсем наоборот, неделю пахал, ну не совсем неделю... Майкл вспомнил все – его истерию, нервный срыв, предоставленный отпуск на месяц, его твердое решение больше не возвращаться в этот сранный бардак...

Вчера весь день отсыпался, как приехал, так и завалился...Сранный праздник для детей-дебилов... Майкл криво усмехнулся и выругался. Длинно, грязно, с применением родных народных выражений и с вкраплениями англо-французских изысков. Воду он опять забыл купить, и сигареты ночью последние выкурил, вот скотина, закончил он тираду в собственный адрес и сел на кровати. Вокруг был знакомый бардак. На душе было муторно, хотелось завыть или ударится башкой об стену...Если б это только помогло б...

На столе расползшейся кучей лежали купленные вчера продукты, от мыслей об еде замутило... За окном уже норовило спалить все на свете взбесившееся солнце, не по утреннему жаркое, кто бы мог подумать – в Париже и такое пекло. На стуле грудой лежала одежда, венчали груду носки, несвежий запах ударил Майклу в нос и только усилием воли он удержался... Еще немного и весь пол бы заблевал... Сука!.. Он ударил по стулу ногой и все вечернее произведение отлетело в угол, дышать стала легче, даже колоть в боку почти перестало. Майкл обвел взглядом студию – бардак, грязь, стиль люмпен-хиппис, все с помойки, прайса хватает лишь на квартплату за эту нору в хрущобе да на жратву, правда обильную, да че то не толстею, ну купишь что-нибудь по мелочи, тут в принципе не дорого, у арабов или на распродаже, правда говно, но зато дешевое...

Пить хотелось все больше и больше, но Майкл усиленно старался не поворачивать голову в сторону стены с кухонной линией, тогда точно вывернет, как вчера, когда он вернулся... Вот сволочь, забыл не хотел неделю назад посуду вымыть, а там такое творится... Майкл зажал руками рот и изо всех сил сцепил зубы .. М...м...м...

Пришлось носить воду и поливать раковину и посуду в ней... не заботясь о вонючих арабах внизу... Вонючие арабы, вечно от них воняет то рыбой жаренной, то еще каким-то дерьмом , скоты...

Майкл тупо уставился на истертый до дыр ковер с потерянным во времени рисунком, пыль, мусор, какие-то обрывки густо покрывали его, хорошо бы пропылесосить, только пылесоса два месяца назад сгорел и он отволок его туда, откуда и приволок...На улицу, на помойку... Последний раз пылесосил в апреле, до этой страшной жары, ни хера делать не хочется, ни хера... Повинуясь импульсу, Майкл вскочил с кровати, схватил ковер за край и поволок его на балкон. В сторону полетел столик без одной ножки, прислоненный к стене, жалобно звякнул разбившийся аквариум с грязными сухими стенками...

Швырнув ковер вниз, прямо в жару, Майкл повалился на кровать...В боку закололо еще с большей силой... Надо идти в ванную, попить не попить, так хоть сполоснутся, рот прополоскать тем дерьмом, что из крана течет...

Длинные жидкие волосы слиплись прядями, пот засыхал, неприятно стягивая кожу.. Ну, блядь, сдохнешь здесь и ни кто не узнает, подумают переехал... Ну может только Ленка заплачет, но вряд ли, по моему плакать она не умеет, только смеяться...

Следить за киоском не буду...Ну его на хер...Тем более сквот разогнали, раз уж и электричество им выключили...Что же это я худеть вздумал...Жру хорошо вроде...что хочу...а худею... СПИДа у меня нет, кровь сдавал, а ноги... ноги-то смотреть страшно...все кости выпирают...об колени уколоться можно...

Майкл вытянул правую руку вперед и уставился на нее. Ни хрена себе, я когда торчал и то толще был, ну и грабки...Караул!..

Солнце, солнце, с утра уже солнце!.. Печет-пекет, жарит, сжигает, слепит...Ни какого спасения от солнца... И от вони...Господи, как все смердит – и вещи, и жратва, и сам он... Может у меня крышесъезд начался, может я потихоньку с ума съезжаю, да нет же, нет, нет!.. Ведь правда же воняет, так что ни вздохнуть, ни...

Майкл рывком вскочил с кровати и вылетел на балкон. Свежий не свежий, но все же воздух и без флетовой вони разогнал его позывы... Действительно -вот это была б картина!.. Длинны и волосатый голый ублюдок поливает утреннею улицу... Мосье, мосье полицейский-дворник-жандарм-ажан, на помощь, караул, это совсем ни в какие французские ворота не лезет!.. Хе-хе-хе-хе...

Опершись на перила, Майкл разглядывал Крымскую улицу, совершенно пустынную по случаю утреннего времени. Рабочие и служащие уже разбежались по своим мастерским и конторам, фабричкам и офисам...Домохозяйки, безработные и люмпены еще трахаются... Это Майкл точно знал, по запаху, по вони, по резкой сильной вони спермы, пота, сдавленного дыхания, вчерашнего парфюма и перегара, весь этот смрад просто клубился над Крымской улицей, стоял стойким облаком и ни чего не могло этот смрад разогнать, ни чего...Снова потянуло блевануть, но совсем немного, чуть-чуть...

Усевшись на пластиковый стул, скрипнувший под ним, Майкл привычно уставился в неизвестно откуда подвернувшийся под руку бинокль. Знакомый до чертиков киоск услужливо подпрыгнул на расстояние вытянутой руки и распахнул все свои секреты...Хм, если бы этот придурок знал бы, что я даже вижу как он жует свой нескончаемый чисбургер с листом завядшего салата, ну и вонь наверно стоит там, от его вонючего сыра...Желание, было утихомирившееся, предупредительно шевельнулось – мол выходить?.. и Майкл резко переменил тему.

Сейчас бы закурить, вот идиотская привычка появилась в этом Парижске сранном, "бычки" с балкона швырять, в Москве все окурки в баночку, на черное утро, вот и соси сейчас че хошь, вместо сигареты...Интересно все же, кто забирает прайса, гадом буду, обязательно выслежу.. .Для себя выслежу...А как сделаешь?.. Киоскер знает тебя как облупленного – пачку "Житанос"' пожалуйста, мосье, спасибо, без малого год ты ему своей волосатой мордой маячишь...Да, придется все же делится...

Солнце все сильней и сильней пекло, хотелось зверски пить, но было лень вставать с нагретого стула и идти к холодильнику за пивом, сиделось так ништяк, что совсем не хотелось двигаться, а двинутся бы сейчас не помешало бы, кубика полтора, ты рехнулся, Майкл, забыл, кале снимали, сколько раз загибался, ты что, совсем без памяти, черт тебя возьми, наркоша сранный, тебе только этого не хватает, как заторчать и под мост, здравствуйте, братья-клошары, бомжи французские, а вот и я...

Поднеся в очередной раз бинокль к глазам, Майкл удивленно уставился на представшую его взору картину – киоск медленно покрывался маками, такими яркими красными маками среднеазиатскими киргизскими подфрунзенскими маками.. Оторвав глаза от бинокля, Майкл потряс головой – глюки, снова глюки...

Внезапно он ощутил, да-да, ощутил, а не заметил, что он не один в студии, кто-то еще есть, кто-то явно враждебный, явно не Ленка, явно...Боясь резко повернутся, что б не спровоцировать неизвестного на нападение, Майкл лихорадочно зашарил глазами по балкону в поисках хоть какого-либо оружия для защиты. Придурок, у тебя же в руках тяжелый полевой бинокль, любому можно башку разбить... Перехватив ремешок поудобней и слегка взвесив оружие, да, увесист бинокль, ни хера не скажешь, Майкл резко повернул голову, все же надеясь, что там не наркоманы, пришедшие за полестней франков, а глюк. Увиденное превзошло все ожидания!..

Прямо посередине его собственного бардака, на пятнах, оставшихся от ковра, стоял самый настоящий советский пограничник!.. В ярко начищенных сапогах, мятой гимнастерке с зеленными погонами без просветов, штанах мешком и фуражке с блестящим козырьком и тусклой зеленой кокардой...В руках этот придурок, этот глюк, а это точно глюк, Майкл знал наверняка, так как. откуда к чертям собачьим взяться советскому погранцу посередине Парижа!.. Так вот , этот самый глюк сжимал в руках черный мерзкий смердящий смертью автомат... Калашникова...С желтым ободранным прикладом...

Майкл сразу вспомнил, где он видел эту небритую, в жесткой рыжей щетине, челюсть перехваченную ремешком фуражки, эти маленькие тусклые глазки, прищуренные презрительно и высокомерно, эту широкую грудь с какими-то значками и неожиданно блеснувшей круглой медалью-жетоном с надписью "За лучший экстерьер"...Это же собачья медаль, мелькнуло в голове, глюк шевельнулся и уставился на Майкла, тот же в свою очередь поудобней перехватил бинокль...Бинокль оружие хипаря во Франции...

Майкл видел точно такого же пограничника на Памире, где-то в районе государственной границы, нет, он не собирался стопом-пехом в Шамбалу, он же не совсем дурак, только немного, просто в поисках травушки-муравушки неожиданно для себя забрел не туда, куда можно...И там они встретились... Был еще второй, но того Майкл совершенно не заметил и не запомнил, запомнил только что около второго был огромный лохматый пес с постоянно высунутым языком, еще бы, жара, а он в шубе, бедолага....На шеи у пса висела эта самая медаль, что сейчас болтается и блестит на груди у глюка...

Так же светило и пекло солнышко, было утро, Майкл брел налегке, в сумке, в торбе цветастой было лишь немного жратвы и плед, почти не спасавший от холода ночью, а потому Майкл почти не спал, и уже чувствовал – еще немного и пойдут глюки...Он же еще траву пробовал, что б не собирать "порожняк"...И когда увидел погранцов, рассмеялся и махнул на них рукой, проорав что-то на вроде – кыш, глюки, кыш... Собака мягко прыгнула ему на грудь и повалив его в густую высокую траву, стала слюняво дышать ему прямо в лицо, чего-то хрипло рыча на своем собачьем языке...Толстые лохматые лапы совсем не больно давили на грудь, Майкл совсем не испугался, ведь это же глюки, за эти дни он столько выкурил травы, он лежал и смеялся...

А затем, подняв руку, он почесал замечательному добродушному глюку за лохматым ухом и потрепал его по толстой мягкой шеи, глюк взвизгнул признательно и лизнул, широким и мокрым языком лизнул прямо в фейс Майкла, валявшегося в густой траве среди обалденно пахнущих цветов, ярких-ярких всевозможных цветов и кружащихся над ними разноцветных бабочек, а сверху светило солнце и обметанная рыжей щетиной челюсть презрительно выдавалась вперед, закрывая часть неба...

Погранцы оттащили собаку и стегнули ее ремешком, Майклу одели наручники и доставили на заставу...Затем следователь, отсутствие карты и компаса сыграло положительную роль, "траву" еще на заставе вымели сами погранцы для собственных нужд, приехала вовремя справка из родного психодрома и поехал Майкл на шесть месяцев полечится...

Глюк медленно повернул автомат в сторону Майкла и он не выдержал, хоть и глюк, а хер его знает, что у него глюка, на уме, пальнет сука, от цветка вон какие ожоги остаются, а от Калашникова вообще пополам разорвет...И Майкл не выдержал, швырнул бинокль прямо в голову глюка, на сука!...

–А!... Ты... ты.. -

Гарри стоял посередине комнаты и держался за лоб. Сквозь пальцы тонкой струйкой бежала черная кровь...Так это Гарри...

Гарри развернулся и исчез, Майкл не понял – это тоже был глюк или нет... Но услышав шум воды в ванной, понял – вроде бы нет...

Заглянув в ванную, Майкл увидел легко представляемую картину – Гарри смывал кровь под краном и морщась, смотрел в зеркало. На лбу вспухала огромная шишка, а из небольшой ранки слегка сочилась кровь, уже не черная, а розовая...

–Ты охуел, падлюка волосатый, ты же меня убить мог!.. Ты сука биноклями швыряешься, а?!

–.Думал наркоманы... -

покривил душой Майкл.

–Наркоманы...Сам ты наркоман дранный и не лечишься... Как же я теперь работать буду, клиенты ни за что не сядут ко мне.... Пластырь есть?! Ну!...

Совместными усилиями заклеив рану, Гарри и Майкл уселись на балконе. Гарри все держался за голову и странно смотрел на Майкла...

–Я пришел, у тебя опять как всегда двери нараспашку, ну не нараспашку, но и не закрыты, тебя точно когда-нибудь зарежут, стою посередине твоего бардака и говорю тебе – мол сова Майкл, привет, как дела, а ты как киданешъ эту тяжеленную херню да прямо по калгану... .Ты же убить меня мог, в тебе же силы тоже навалом, ты же вон какой сука – под два метра...

–Ладно тебе...Калган – это сленг что ли?..

–Какой на хрен сленг, это у нас в деревне, в Сибири так говорили, мол по калгану настучу...Вот ты мне и настучал по калгану, надо же, а я даже не смог увернутся, хотя в десанте служил...

Молчание воцарилось на балконе, каждый думал о своем, Гарри вспоминал деревню и детство, Майкл прикидывал – сошел с ума или только на пути... А может это все "кристалл"? Ни хера себе, какое мощное воздействие, пыхнул, ну две скурил, так когда это было, а все впирает, как же я тогда не сообразил, ведь киоскер мне всегда пачку давал правой рукой, а в тот день у него в правой был чисбургер, вот он и выдал мне левой...

–Что? -

вернулся из путешествия по воспоминаниям Майкл.

–Да я тебе уже десять минут талдычу – следи внимательней, как только выследим, так я их сразу и хлопну!

–Гарри, а у тебя автомат есть?..

–Ты патлатый, совсем... Какой автомат, мать твою... На рывок, дерну и бежать, понял?..

–Не боишься?

–А что бояться, вшивых французов, я афганских духов не боялся, да они еще ни чего такого ни чего такого и не видели, на этой сонной улице это будет впервые!

Помолчали. Гарри хлопнул себя по коленям и поднимаясь со стула, потрогал пластырь на лбу:

–Поеду, у меня еще работы полный рот, мать ее за ногу...Ни хера ты меня припечатал, я думал – пиздец...

–Ты зла не держи, я с солнца не увидел...

–Двери надо закрывать!.. Понял?.. Двери!.. Закрывать!. Надо!.. Тогда и кидаться не придется биноклем!!! Бля...Давай следи, если что – вечером в сквоте, бывай! Сова...

–А вас еще не выгнали?

–А почему нас должны выгнать?..

Гарри с удивлением посмотрел на Майкла, наморщив лоб и все трогая пластырь.

–Ну...так...прошлый раз вы все говорили...ну не ты...а кто-то...я не помню.

–Дурак, а не лечишься!.. Бывай, я тебе уже говорил – купи зонтик или панаму на голову, голову видать напекает тебе на балконе! Сова!..

– Сова...

По нервам ударил сильный стук захлопывающейся двери. Значит и это ему привиделось... Видимо крыша протекает и постоянно...Хорошо, хоть Гарри не убил.

8.

Солнце входило в силу, хотя вроде бы больше и не куда, раскаляя и воздух, и плитки пола на балконе, и пластиковый стул, на котором он сидел, и тяжелый бинокль... Майкл вздохнул устало и поднес его к глазам. Киоск рывком, приблизился на метр. Все тоже, без изменений... Вокруг киоска суета, арабы и просто клиенты, сверху печет солнце, пиво вставляло все больше и сильней, хотелось спать... Эти вонючие дилеры, ни здесь, ни там, в Совке, от них ни какого спасения... Конечно можно самому ездить на дербаны, помогать сельскому населению резать маки....Но сколько же бинтов надо заготовить, что б на всю зиму хватило, а френды с герлами, тому дай, тому, вот на дворе ноябрь слякотный только, а в закромах-загашниках хоть с ментами ищи.... И куда деваться бедному хипу-торчку, как не на "стояк", на Кузнецкий или к Киевскому, ну или в крайнем случае к грузинам бежать... А прайс откуда, вы хоть себе представляете, сколько стоит шмыгнутся опиухой?.. Да ни хрена себе не представляете, это на стакан бормотухи можно за десять минут нааскать, а на полстакана кухнара просить затрахаешься... Так что все было в проклятом прошлом – подломы хат, кидалово с половинками джинс, и даже стыдно признаться... Грабежи.. Хотя какие к черту грабежи, трясясь от страха и отходника, на подгибающихся ногах и потея, пару раз вырвал у приезжих-заезжих какие-то сумки в районе Киевского вокзала, будь он проклят!.. Денег там и рядом не лежало, а за шмутье на Тишинке проклятые барыги столько дали, что даже совершенно серьезно подумал – может купить веревку, разом все проблемы решатся...

Жара, пиво, ленивое мельканье где-то внизу, сквозь стекла бинокля, все наволакивало на Майкла дрем-недрем, а что-то странное, какое-то странное состояние, экспонирование дней давно минувших...

...Вот и приходилось вмазываться и "черным", и такой гадостью, что покажи рецепт какому-нибудь химику-фармацевту – от ошизения кони двинет, как же такое можно по венам пускать, а ни хера – пускали! тащились, ловили свой кайф, будь он проклят! хорошо что все в прошлом...

Майкл, вспомнил последние дни своего торча, это было что-то!.. Последние дни третьего рейха, агония имперской канцелярии ни что в сравнении с теми днями, врагу такого не пожелаешь, врагу не сдается наш гордый чувак!.. Две иди три недели, дням счет потерян навечно, даже сейчас вспомнить невозможно, две или три недели непрерывного, а что непрерывного и слова не подберешь... Нет такого слова ни в одном языке мира...Две или три недели непрерывного торча, пьянства, если возникал перерыв в торче, шмыганием всего, что хоть немного может впереть, вставить, воткнуть, распиванием вина, одеколона, водки, а все потому, что перерывы возникали...А организм уже требовал – давай-давай!.. И не могли они, Майкл и его френд Сэм, кайфа купить, то прайса нет, то ночь на дворе и нет ни кого...Все слилось в месиво, через час будет наркота, так он сука! организм ебаный, требует и требует, и нельзя его удержать – нет кайфа? алкоголем его, нет алкоголя? – что за колеса? хер его знает? туда их, следом, а вдогонку одеколон, зубную пасту, ацетон, по венам какую-то гадость, ну и тряхнуло, Сэм, ну и трях... Нет уже ни чего, мойкой по венам! бритвой его, суку, организм ненасытный, так его, так!.. На тебе, падла, на, на, на!!!