Текст книги "Путь Императора (СИ)"
Автор книги: Владимир Журавлев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
– Вы можете хотя бы не все сразу таращиться на губы Яхи?! – прошипел он. – Далось вам, как да с кем она целуется! Как будто дружинки никто не имеет!
– Я могу не таращиться, дада! – слабым голосом сказала Знобинька.
– Скажи хоть ты умное слово, доченька! – расплылся в улыбке мельник. – Уязви нас, старых сластолюбцев, уязви!
– Я одного не понимаю! – сказал до этого сидевший молча мясник. – Почему совет военным назвали, если вы всё о девках?
– Потому что воевать придется! – хмуро сказал Кола Гончар. – Это только считается, что горы безлюдны, но как оно на самом деле? Мало ли что эльфы сболтнули? А ну выпадет нам идти, как крепи Кыррабалты в степь шли – вытесняя кочевников? Ходить под стрелами мы разучились! А в этот раз как бы нас вообще не прибили! Телохранители-то при Яхе не для развлечения, что бы вы о том ни выдумывали! А у нас ни одного воина нет!
– Да что с этой Яхой? – недоуменно пробормотал мясник. – Дура здоровая, и только. По солдатским рукам пошла…
– Вот такая у нас теперь императрица! – хихикнул кабатчик. – Общедоступная!
Кола Гончар недовольно поглядел на болтуна. Мясник был в деревне из новых, и лучше было б, если б он и дальше не знал некоторых внутридеревенских дел. Информация – дороже всего! Но кабатчика, в соответствии с его профессией, потянуло на разговоры.
– Яха – она у нас не только девка солдатская! – гордо поведал болтливый старшина внимающему новичку. – Хист ее взаправду в дружинки берет! Но он же император, так она, получается, императрица, хе-хе…
– А родители Яхи что ж распутство не пресекут? – полюбопытствовал мясник.
– Да сирота она! И болтают, что эльфов дочь!
– Вот как! – странным голосом сказал мясник. – Понятно. Значит, эльфов дочь, да императора зазноба – и с телохранителями…
И встал. И оба его сына встали тоже. И наступила неприятная тишина.
– Что ж вы у себя порядок с принцессами пророчества не наведете? – брюзгливо сказал мясник. – Я же полагал, это Надия! И в ставке так же полагают. А тут, оказывается, еще одна спрятана, которая под пророчество подходит! Дура деревенская, шлюха солдатская… ну, за отсутствием Надии заламываем Яху! Хист очень вовремя увел свое войско! Или надоела Яха? Вроде целуется сладко – чего ему еще надо?
Мясник небрежным движением достал из кармана маленькую коробочку.
– Эльфийская бирюлька! – сообщил он горделиво. – Хлоп – и обездвижены все! Теперь вы у меня и носу не почешете!
Кола Гончар попробовал двинуться – и не смог. Мясник заметил его потуги и пнул по ноге.
– А тебе персональный привет от службы исполнения наказаний, ведомство главного визиря, Злоязыкий! – доверительно сообщил мясник. – Предателей мы в столице судим. И кожу сдираем там же, перед слушателями очень особых факультетов, чтоб остальным неповадно было! Так что приказано доставить и содрать. И Ласточку твою заодно. Готовьтесь! Ты же священник? Вот и моли своего бога о помощи. Ну а пока что займемся принцессой пророчества! Кто у нас тут телохранитель, «Кулак», что ли? Тоже ведь легендарные, а глянешь через прицел – обычные мишени…
Мясник, а вернее, каратель главного визиря, достал из-за пазухи миниатюрный стальной арбалет.
– Гномья игрушка! – похвастался каратель.
Щелкнула тетива – и здоровяк Лапа ткнулся лицом в траву. Вся его подготовка оказалась бесполезной против маленькой стрелки в шею. Яха в недоумении уставилась на бойца… Гончар рванулся изо всех сил – но не то что вырваться, даже крикнуть не получилось. Подручные карателя направились к повозкам. Где-то там спал второй телохранитель… и никто даже не обратил на происходящее внимания, разини деревенские!
– Столько легенд про эти крепи Кыррабалты, а на самом деле, как всегда, ничего впечатляющего! – презрительно пробормотал каратель и саданул ногой мельника. – И тебе привет, коллега! К новому императору перекинулся, толстяк? На главного визиря пасть раскрыл, да? Зубы вышибу!
У костра подручный карателя мимоходом сбил с ног Яху…
– Я вашу крепь один в кулаке сожму – и удавлю! – пообещал каратель. – Ну что, воины справедливости? Не помогает вам ваш бог, э? Не слышу ответа!
Стало немножко легче дышать. Видимо, каратель нуждался в ответах – или просто хотел насладиться криками боли.
– Ты же священник, верно? – наклонился над Гончаром палач. – Так скажи, в чем польза от твоей веры? Что твой бог может противопоставить эльфийским бирюлькам, э? Не слышу ответа!
Ребра ожгло болью.
– Мы не просим защиты у бога, – прохрипел Кола Гончар. – Мы просто знаем, что его законы – существуют. И лучше бы их не нарушать. У людей должно быть что-то святое…
– Гномье оружие – мой закон! – рявкнул каратель и снова пнул. – А святого – нет! Ни к чему оно!
– Невежда, – прошептал Кола Гончар. – Святое – есть… оно наделяет силой. Великой силой.
– Докажи! – улыбнулся каратель. – Мой арбалет – и твоя сила! Приступай.
– Старшой, второго упокоили! – сообщил от повозок подручный. – Деревня наша!
– Сейчас спецгруппа подойдет! – злорадно сообщил каратель. – И вашей крепи – не станет! Вы у меня даже накричаться не успеете. А мы не успеем со всеми вами потешиться. Но с тобой, священник – точно успеем! Приступай. Вас спасет только чудо, вот и продемонстрируй! Нужен стимул? Обеспечим! С кого кожу содрать, с Ялиньки или с невесток? Приступай, говорю!
– Старшой, спецгруппа в прямой видимости! – крикнули от повозок.
С дальнего склона горы к деревне быстро двигались целеустремленные вооруженные люди.
– Готовься к мучительной смерти! – рявкнул палач. – Или предъяви чудо! Чудо предъяви, священник! Начинай!
Гончар судорожно вздохнул. Когда-то его учили, что обездвиживание можно снять. Снять вообще возможно все, что касалось физиологии и психики! Человеческий организм – такая сложная вещь, куда до него эльфийским бирюлькам… только это было больно. Когда рвутся мышцы – всегда больно.
– Воины справедливости! – потешался каратель. – Валяетесь, как бараны на кастрации! А еще собрались империи противиться! Чем?! На вас на всех одного меня хватило!
– Ты ничего не знаешь о нашей вере, – сказал Кола Гончар. – Нам дела нет до империи. Мы верим, что там, где мы живем, мы в силах навести порядок. Вот и все. Мы здесь живем, нам отступать некуда! Мы не строим храмов, наш храм – дом, в котором живем, семья, соседи… И вот за это на нас и ополчились все сильные мира сего! Не нравится им наша свобода.
– Приступай!
Ребра ожгло болью.
– Дом мой – Храм, осиянный светом… – прошептал Кола Гончар, прикрыв повлажневшие глаза.
– … Храм… – тихо вздохнули рядом.
Это было удивительно. Старшины, похабники и корыстолюбцы, еле слышно подхватили древнюю литанию. Дошло кое-что перед ликом смерти! Правда, слишком поздно дошло, что крепь – не просто слово. Но стало легче. Вместе – всегда легче.
– Храм мой – дом…
Не молю о царствии небесном – Здесь живу – и стою на том…
И стало легче! И грянуло еле слышно:
– Храм-м-м-м!
Ритм литании бился волнами в невидимые оковы, расшатывал, и становилось легче. Никакой магии, конечно, просто транс, самогипноз – но какая разница, если помогает? Лишь бы хоть кто-то воспользовался. Лишь бы не прозевали момент растерянности. Лишь бы сын в боевом фургоне правильно распорядился мгновениями. Лишь бы он там не заснул, балбес деревенский!
Кола Гончар захрипел и начал медленно подниматься. Затрещали мышцы.
– Храм-м-м! – грянуло угрожающее.
И стало легко. Потому что не один Кола Гончар – все старшины мучительно рвались из плена – и вырвались! Каратель отступил, схватился за арбалет… покачнулся и упал, прижав руки к горлу. Знобинька, закусив губу, пыталась снова взвести пружинный стреломет – и не могла. Кола Гончар одним прыжком подскочил к ней, навалился, загнал стальное жало в ствол.
– Умница, иха! – выдохнул он.
– Я после экстрим форс безоружной никуда! – непонятно ответила Знобинька и поднялась. – Дада, там же подручные… и вон еще бегут!
Все же воспользовались моментом, не прозевали! Жива оказалась крепь Кыррабалты! Не чувствуя в горячке боли, Кола Гончар кинулся на подручных – и увидел, как из-за повозки опустилась на голову одного жердина, а другому заплела ноги взбешенная Яха. Упавших карателей, кажется, даже руками никто не тронул – затоптали сгоряча старшины. А потом сказали свое веское слово станковые арбалеты из боевого фургона. И неважно, что Эке не умел стрелять! Штурмовая стрела ни в кого не попала – но только первая. Потом бегущих бойцов осадила хрипящая от ненависти кудлатая свора сторожевых псов, и вторая стрела ударила в свалку. Кто-то дико закричал…
– Дада, а ты чего улыбаешься? – полюбопытствовала прихромавшая к повозкам Знобинька.
– Жива крепь! – счастливо сказал Гончар. – Я уж и не надеялся! Знобинька, малх-ан-сердынько-сан! Я тебя мастером войны сделаю! И если Эре дружинкой не возьмет – пойдешь ко мне младшей женой?
– Да хоть прямо сейчас, дада!
– Прямо сейчас не получится, – сказал Кола Гончар с сожалением. – Прямо сейчас нас убивать станут! Что делать-то?
– Драться! – убежденно сказала Знобинька.
– Я точно сделаю тебя мастером войны! – пообещал Кола Гончар.
Потом Гончар неловко улыбнулся, качнулся… и мягко упал к ногам девойки. Когда рвутся мышцы – это не только больно. Это и смертью грозит. Особенно тому, кто идет первым.
Глава 8
Император Хист. Война, смерть, Бог
Враги действительно шли. Пешком.
– Или я чего-то не понимаю, или в пешей атаке конногвардейцев сокрыта неведомая мне военная хитрость! – задумчиво объявил эпсар Джайгет. – Крутизны никакой, вполне могли бы заехать. Как думаешь, император?
Хист недоуменно пожал плечами. Стандартное вооружение конного гвардейца – кричаще яркая форма, сабля, пика и малый пружинный стреломет. Первое, конечно, против йох предназначено в основном. А последнее – тоже не для боя, а для пьяных дуэлей. Самое то покуражиться и проявить молодецкую храбрость – при полном отсутствии опасности. Стрелялись-то на тридцати шагах, а стреломет уже с десяти давал гарантированный разброс в полкорпуса, а на двадцати терял эффективную убойную силу. Ну, это понятно: оружие для дуэлей и делалось, вовсе не для истребления эпсарского состава.
Вот только это и было понятно. Сабля и пика являлись, конечно, неплохим оружием – но только в сочетании с конем. А конногвардейцы брели на холм пешком. Хе, зато выдерживали интервалы конного строя! Что значит парадная выучка!
– Коней жалеют, – тихо сказала стоящая рядом лучница. – У гвардейцев прекрасные кони. Очень дорогие. Они выездке обучены. Танцуют…
Глаза Здравы ир-Дарц мечтательно затуманились от приятных воспоминаний. Затем прояснились и построжели. Йоха прикинула расстояние, отстраненно и холодно, как все снайпера, прицелилась и пустила стрелу по дуге. В далекой шеренге упал и истошно завопил боец в разукрашенной форме эпсара.
– Кони у них прекрасные, – сообщила невозмутимо лучница. – А вот эпсары – пьянь наглая, приставучая! Перебить бы всех!
И еще одна стрела унеслась к далекой цели. И опять безошибочно. Шеренги дрогнули и прибавили ходу.
– Без коней – в этом может быть смысл! – признал гном, нервно стиснувший копье. – Вы канав нарыли на загляденье – мелких, зато как быстро! Конь если и пройдет, то медленно – и не везде! Но почему они без стрелков?
– Армия! – философски вздохнул эпсар Джайгет. – Это значит – путаница и неразбериха. Да еще и раковины не работают, то есть связи нет. А без приказа в армии рукой не шевельнут! Вот кто бы объяснил, почему в структуре, где все регламентировано, вечный бардак? Конногвардейцам арбалеты по штату не положены, только и всего! Вот они и топают в атаку без прикрытия! Коней берегут, а людей, как всегда, не жалко. Ну а мы им сейчас вломим! А потом еще вломим! Тогда они начнут думать. Потом отправят гонца за помощью. А мы им в это время еще вломим!
Дребен Хист испытал робкую надежду. А вдруг и вправду получится вломить? Джайгет говорил очень уверенным тоном!
– А потом? – подбодрил он своего полководца.
– А потом к ним подойдет помощь, – вздохнул пограничник. – Со щитами, с арбалетами. Может, даже со спецсредствами.
– А мы?
– А что мы? Нас к тому времени уже не будет. При таком перевесе сил конногвардейцы нас за три атаки на ноль помножат, и даже без арбалетов. Хотя, может, я и ошибаюсь.
Хист с возродившейся надеждой глянул на него.
– Может, мы не три атаки выдержим, а четыре.
Ласточка неуловимо улыбнулась. И выпустила еще стрелу. Йоха была вполне довольна ситуацией. Стой да безнаказанно расстреливай лично ненавистных тебе эпсаров, не дававших проходу в столице – что может быть в жизни лучше для скромной девицы?
А потом, отдуваясь, набежали конногвардейцы – и началась тяжелая военная работа. Рубить, колоть, отбрасывать, носиться с резервом, запугивая врага видимостью численного превосходства – и рубить, рубить! И постоянно чувствовать рядом надежное спокойное внимание Здравы ир-Дарц. Ласточка безошибочно выбивала самых опасных бойцов, самых смелых. С особой любовью – эпсаров.
Так что они отбили атаку. Хист покрутил головой, нашел парочку бездельников и отправил собирать стрелы – боезапас растратили еще ночью, а в обозе мало чего нашлось. Остальные, не дожидаясь указаний, кинулись с бешеной энергией копать и досыпать вал. Во как их на жизнь потянуло!
Потом была еще одна атака, ничем не отличимая от первой. Разве что нападали с другой стороны? Джайгет тоже отметил эту особенность.
– Вот если б у нас четыре стены было, я б смело мог предположить количество атак до того, как гвардейцы побегут за помощью! – задумчиво отметил он. – Но мы стоим кругом. Так что даже и не знаю, куда вильнет военный гений конногвардейцев!
Что ж, видимо, неизвестный командир конногвардейцев сумел-таки проявить аналитическую мощь ума и вписал в круг квадрат – потому что атак состоялось четыре. А потом день закончился, и наступила темнота, быстро, как это всегда происходит в предгорьях.
Бойцы сидели без сил прямо там, где их застала ночь. Насмешница-судьба дала им возможность пожить до рассвета. Конногвардейцы – не спецназ, они по темноте не воюют. Кстати, спецназ. Хист собрался с силами и приподнялся с земли – только для того, чтоб услышать, как Джайгет отправляет уцелевших «Ночных Котов» за кем-нибудь поразговорчивее из состава гвардейцев, желательно эпсара. Профессионала не стоило учить ремеслу, и Хист в очередной раз устыдился.
– Эпсара не обещаем – Здрава всех распугала, кого не выбила! – недовольно проворчал старшина разведчиков. – Говорили же дуракам, что хуже нет обидеть девственницу с луком! Ладно бы своего добились, а то по пьяни и не смогли ни по одному, ни вместе…
И ловкие тени растворились в сумерках за валом.
Крепкая ладонь прихватила Хиста за портупею и усадила обратно.
– Какой неугомонный у нас император! – мягко сказала лучница. – Сиди. Отдыхай. Гвардия ночью не воюет. Гвардия ночью в кости играет на пайковый алкоголь. Уж я-то знаю.
– Ты замечательная йоха, Здрава ир-Дарц, – пробормотал Хист. – И почему мы не познакомились с тобой раньше?
– Потому что некрасивая, – хмыкнула Ласточка.
И Хист мысленно согласился с ней. Да. Именно поэтому.
Пришел Джайгет и тяжело опустился рядом. Притопал гном и еще кто-то из руководства блицштурма. Хист до сих пор путался в их именах. Да и смысл запоминать? Все равно они все злобные оппозиционеры и тайные наймиты главного визиря. Курган бы сложить из их голов. Кстати об именах…
– Почтенный, ты бы представился, что ли! – пробормотал Хист. – Четыре атаки вместе отбили, ты половину своих ребят потерял, а мы так и не знаем, как к тебе обращаться. Не орать же «эй ты, гном!» через все укрепление?
– Да ори! – хмыкнул гном. – С именами у нас сложно. И захочешь, да не проорешь, больно неблагозвучные! Мы ж не эльфы! А по жизни больше кличками пользуемся – потому что все характерны и неповторимы, не то что эльфы те же самые! Вот меня Кирпичом зовут, потому что…
– Морда кирпича просит, – негромко пробормотал Джайгет.
– Потому что лицо формы прямоугольной и чуточку плоское! – рявкнул гном. – И еще красное оно от ветров да солнца, как кирпич, ибо на открытых местах тружусь! А тебе, степняк окультуренный, лучше б меня Мастером окликать, да поуважительней, вот как ребятки мои кличут!
– А ребяток твоих – Подмастерьями? – спросил Хист уважительно, чтоб замять недоразумение. – Кстати, прими соболезнования. Мы потеряли настоящих бойцов.
– Подмастерья? – покатал во рту непривычное слово гном. – Под… язвительно как-то… среди гномов такое непотребство не практикуется, если честно. Разве что у эльфов? Вот Мастерками – это да, это зову! Я Мастер, а они, получается, Мастерки. Меж собой они, понятно, как-то обзываются, но я не вникал. Молоды еще для собственных кличек! И… что-то я не понял, император – кого вы потеряли?
– Да Мастерков твоих! – удивился Хист. – Я сам видел, троих унесли в первой атаке! И потом еще падали!
– Э, да они встали давно! Гнома пикой не упокоить, нам такие раны что царапинка, раззадоривают только!
– Понятно, – странным голосом сказал Джайгет. – Ох и гады вы, длиннобородые. Убить бы всех…
– Так! – решительно сказал Хист и встал. – Джайгет! Я чего-то не понял!
Длинная рука лучницы без затруднений усадила его обратно.
– Я тебе сказала не подпрыгивать! – попрекнула йоха. – Или тебя обнять и не пускать? Сиди. Отдыхай. Они сами разберутся. Я вот, например, уже разобралась.
Хист подумал, оценил крепость держащей его руки и махнул рукой на дурдом. Привалился к надежному плечу лучницы и закрыл глаза. Пусть хоть передерутся. Все равно их всех завтра с утречка поубивают.
– А я давно не мог понять одной странности, – тусклым голосом сказал пограничник. – Все слышали про трехслойную гномью броню…
– Наша работа, и что? – настороженно ответил гном.
– … а кто-то и видел. Очень дорогая, очень редкая. «Кулаки императора» могут себе позволить, личная охрана главного визиря – и все, пожалуй. У них практически нет потерь в личном составе. У Ворты один погиб по глупости – сферу снял. А вот гномы свою разработку не используют! Я много ваших перевидал в Южном массиве. И перебил! Теперь понимаю, что не насмерть!
– Пограничник? – задумчиво спросил гном. – Тот самый Джайгет? Ну – уважаю. И что?
– Вы почему в простых кольчугах бьетесь? – с горечью сказал Джайгет. – Я уж не говорю про барахло, которое называется мягкой броней!
– Да наша мягкая броня арбалетный болт держит!
– Для вас войны – просто игры от нечего делать, верно?
Гном смущенно кашлянул.
– Ну, не совсем, – неохотно признал он. – Тут видишь, какое дело… наши женщины, они не того… это… в общем, много у гнома остается ярости для жизни, слишком много, а больше вам знать про нас и не стоит! И ярости, и страсти, да! Вот и тешимся молодецкими забавами! Кровушку пустить – оно и для здоровья полезно! Для психического… да!
– Вам – конечно! А сколько я своих ребят в этих проклятых горах на костер положил, вы считали?!
– А зачем?
– Затем, что мы потом не встаем! Для нас с ударом копьем жизненный путь – закончен! Нет больше моих ребят, ты хоть это понимаешь?!
– Это я понимаю, – озадаченно признался гном. – И, это… ты не злись. Ты объясни. Действительно разобраться кой с чем пора. Мы тоже все в недоумении, чего вы на нас так злобно кидаетесь!
– Вы нас навсегда убиваете! А сами потом встали и пошли!
– Угу, – кивнул терпеливо гном. – Это я понял. Но вы говорите, что в смерти уходите к Творцу. Все говорите! Или это шутка?
Джайгет поперхнулся и замолчал. И молчал очень долго.
– Не шутка, – наконец отозвался пограничник. – Но…
– Вот я бы с удовольствием к Творцу сходил! – признался гном. – У меня к нему много вопросов накопилось по части устройства мироздания! Вдруг Он разъяснил бы, потешил мое любопытство? Я б потом в новую реинкарнацию удовлетворенным пошел!
– Может, в эльфе воплотился бы…
– Не, я понимаю, ты оскорблен! – обиделся гном. – Но твое пожелание – это уж слишком! Чтоб тебе самому распутной девкой в дольний мир вернуться, язви тебя!
Лучница тихо засмеялась. Нашла в темноте губы Хиста. Император улыбался.
– Извини, – буркнул Джайгет. – Я понял, Мастер. Вы точно знаете, что вернетесь в этот мир. А встреча с Творцом – вопрос веры, не знания. Никто не вернулся из-за грани, чтоб подтвердить: Творец ждет погибших. Никто. Реинкарнация – это догадка, родившаяся среди людей. А как оно на самом деле? Мы не знаем. Может, после смерти ничего и нет.
– И с таким ужасом в сердце вы еще и воюете? – поразился гном.
– Меня смертью не запугать, – просто ответил пограничник. – И моих ребят – тоже.
Теперь надолго замолчал гном.
– Уважаю, – наконец высказался он. – Вот просто – уважаю! Ну, люди, вы и даете! Вам, получается, вообще воевать меж собой нельзя – а вы прямо в середку вражьего войска вперлись, да еще и сидите целуетесь!
Хист прекратил целоваться и попробовал подскочить. Не получилось.
– Ох и неуемный же ты! – улыбнулась йоха. – На одном ложе с тобой спать, пожалуй, и не получится? Сиди! И меня целуй. Они сами разберутся.
– Здрава! Да отпусти… у меня же обязанности! Я император!
– Я поняла! – вздохнула лучница. – Пойдем отсюда. Иначе ты до утра о работе думать будешь, не обо мне. Да пойдем же. Ты сможешь найти свободный фургончик, чтоб никакой гном глупостями не отвлекал? Понятно. Сама найду. А они и без нас договорятся.
Император. Война, смерть, Бог… и любовные фигуры
Как ни странно, они действительно разобрались сами. По крайней мере, утром, когда Здрава отпаивала Хиста найденным в обозе вином, гном и пограничник подошли вместе. И блицштурмовец, злобный оппозиционер, следом за ними. И все трое не имели видимых последствий драки. Эпсар Джайгет, прищурившись, оценил лучницу – не принцесса ли пророчества. Покачал в сомнении головой – вроде нет, но как определить точнее?
Лучница приветливо кивнула блицштурмовцу.
– Брат, – пояснила йоха.
– Ир-Дарц? – удивился Хист. – В полиции?
– Просто Дарц, – спокойно ответил эпсар. – Я из внебрачных. И не вижу плохого в полицейской службе. Она не такая легкая, как кажется со стороны.
– И какая же она изнутри? – усмехнулся Джайгет. – Ох и тяжела?
Презрение армии к полицейским было настолько давним, что успело войти в поговорки.
– Решайте сами, – пожал плечами блицштурмовец. – Ваши пограничные, очень тяжелые посты в четыре смены держатся. А блицштурм каждый день обеспечивал проезд визирей из загородных резиденций к дворцу. Вставали в оцепление с утра. А визири, чаще всего, и после обеда не все собирались. Вот и стояли. В любую погоду. И даже до кустика не отойти.
– Это ты сейчас командир блицштурма? – полюбопытствовал Хист. – Станешь визирем, так же охрану у дорог будешь ставить?
Эпсар Дарц снова пожал плечами. Он оказался невозмутимым, этот блицштурмовец. Совсем как сестра. Здрава – она и на ложе не рассталась со своим непоколебимым, холодноватым и ироничным спокойствием. Совсем не то, что буйная, наивная, страстная и бестолковая Яха.
– До визиря дожить надо, – заметил эпсар. – А нас вроде как сейчас убивать станут.
Хист резко распрямился. Здрава по привычке удержала его и покачала головой.
– Так, – сказал Хист. – Понятно. Бойцы все напились, вина хватило? Вот и замечательно. К бою.
И он хмуро оглядел периметр обороны. Бойцов не то чтобы стало значительно меньше. Но кончился весь боезапас к арбалетам. На этот раз – действительно весь, даже Ласточки стояли вместе со всеми со своими игрушечными сабельками в руках. А без арбалетов как конногвардейцев удержать?
Лучница спокойно пересчитала стрелы в колчане.
– Семь, – сообщила она. – Семь эпсаров за мной. Остальные твои, Дребен.
– Здрава, ты сумасшедшая дрянь! – завопил привязанный к фургону пленный гвардеец. – Сумасшедшая! Мы не возмущались, когда ты перебила своих обидчиков! Мы их сами хотели перебить! А остальных – за что? Даже твои Ласточки в ноги целили! Дрянь жестокая! Вот ответь – за что остальных? Нет ответа, да?!
– Я защищала императора! – холодно сказала лучница.
И пленный заткнулся.
– Хорошо ночкой побеседовали! – вздохнул гном. – Многое прояснилось, да. А я всё удивлялся: как так, вроде все яростно рубятся, а звону больше, чем убитых. Возле нас в основном и валялись, да вот Здрава много положила – а остальные как-то сами убегали. Вы, люди, как дети деретесь, больше пугаете! Теперь-то понятно. При таком раскладе вам вообще воевать нельзя. Вот как мы с эльфами не воюем. Квёлые они, эльфы!
В это утро конногвардейцы взялись за дело более решительно. Может, разозлились. Но, скорее, к ним подошли подкрепления. Пленный гвардеец хвастался, что ожидались арбалетчики.
– Ну, братия! – выдохнул Хист. – Нет отныне пограничников и блицштурма, нет Ласточек и военной полиции, нет саперов даже – одна семья мы навеки! В жизни и смерти…
– … кровию кровь скрепя… – прошептали побелевшие губы лучницы.
– … братья навек…
Солнце все ползло и ползло к зениту. Лязгало оружие, хрипели люди. На этот раз бились не отступая, насмерть! И упрямо гудела над безымянной крепостью древняя клятва. А потом подошли арбалетчики.
– Расстреляют, – кивнул вниз Джайгет. – Так, брат мой Дарц?
Блицштурмовец молча кивнул.
– Укрыться! – хрипло скомандовал Хист. – Подпустить! Смешаться с нападающими! И убить их всех!
Джайгет снял шлем. Вытер взмокшее лицо.
– Знаешь, Мастер, а ведь ты угадал, – отстраненно пробормотал он. – Я действительно родом из степняков. Я – Джайгет! Это значит – воин степей! В моем отряде много таких. Мы легенды храним со времен Черного Аркана.
– Аркана не было! – уверенно сказал гном.
– А легенды есть. Братья! Кто помнит?
Светловолосый степняк подставил лицо яркому солнцу.
– Напои меня, степь! – сказал он. – Напои вольным ветром…
Ветер ударил ему в лицо.
– Легенды, – неуверенно возразил гном. – Да… Но идут хорошо. Смело идут! И смерти ведь не страшатся! Ну вы, люди, и даете!
– Кто идет? – не понял Хист.
Гном ткнул грубым пальцем вдаль.
Из-за холмов в громе копыт вылетала и разворачивалась в лаву степная конница. Трепетали на пиках алые чёлки. А впереди лавы вереницей катили такие знакомые боевые фургоны, и мягкая броня на конях серебристо сияла под солнцем. Степняки пришли на помощь – незваные, нежданные, а пришли! Хист рассмеялся, как сумасшедший, и вскочил на вал.
– Атакуем, братья! – заорал он. – Смутить арбалетчиков! Не дать выбить степняков! Готовить коней на прорыв!
И первым кинулся вниз.
– Все же сбежал! – возмутилась лучница и в несколько шагов догнала императора.
У нее еще остались две стрелы. Она была очень экономной йохой.
Император пришел в себя только около Первой Ступени. Кони тяжело лезли на крутой склон. Преследователей не было видно. И не совсем было понятно, на каком свете сам Хист – в последней схватке ему досталось по голове.
Бородатый Верблюд высунулся из-за укрепления.
– Кланы на дороге к яйле! – вежливо проинформировал он. – Путь заслону открыт. Уходим?
Хист кое-как выпрямился и разрешающе кивнул.
– Надия, принцессочка моя! – тут же заорал Верблюд без всякого почтения. – А поедем с нами?
Высокая воительница с черными развевающимися волосами оглянулась.
– Эре… – неуверенно сказала она.
– И что – Эре? Или мы тебя защитить не в состоянии?!
Всадница, вся в серебристой мягкой броне, еще раз оглянулась – и унеслась, надежно окруженная отрядом гномов.
– Ты извини нас, император! – вздохнул Кирпич. – У нас свой предводитель. Ну, встретимся! Мы за вождем! За вождем и за принцессой пророчества! И-эх, поживем!
Лучница твердо взяла Хиста под руку.
– Ласточки убиты, – пробормотал Хист. – Блицштурма нет. А я же их вел к новой жизни, не к смерти! Пограничники… Братья… братья…
Первый десятник осторожно подхватил его с другой стороны.
– Мы живы, командир! – сказал он. – Надия ир-Малх привела боевые фургоны. Как мы гнали! Так что мы – живы!
– Интересно ты выполнил мой приказ! – отметил Хист.
– Старался! – без всякой скромности признал первый десятник.
Хист остановился.
Первый десятник заглянул ему в глаза, деликатно отвернулся и ушел. А Хист стоял и смотрел, как вокруг лежащего подростка суетятся люди. Какой-то Санниэре. И от этой сутолоки к императору медленно шла воительница, вся в броне, только без сферы, и потому светлые волосы рассыпались по плечам. Шла и оглядывалась назад. И нерешительно кусала губы. Сначала Хисту показалось – это Надия. Уж очень были похожи йохи. Обе в броне. Обе рослые. Только та черноволосая, а эта – светлая, как солнышко. Яха. Кого же ты выберешь, глупая малышка?
Хист неловко улыбнулся, и Яха опрометью кинулась к нему. Подхватила, прижала вместе с Ласточкой, захлопотала вокруг… А император сидел на земле и глупо улыбался.
– Живы! – лепетала Яха, осыпая суматошными поцелуями и его, и Ласточку. – Дребен, ты жив! А ты кто? Здрава? Спасибо, сестра, спасибо! Живы! Счастье-то какое!
– И что в столице все книжки – про любовный треугольник? – еле ворочая языком, пробормотал Хист. – Это же примитив, неинтересно. Иное дело у нас! Звездочка, красивая такая… многолучевая…
Он еще хотел подняться, чтоб дать Джайгету указания по организации отхода – но ноги отказали.
– Да что ты все подпрыгиваешь? – возмутилась Ласточка. – Лежи! Без тебя с лагерем разберутся!
– Слышал, что тебе Здрава приказала?! – поддержала Яха.
Дребен Хист счастливо улыбнулся и закрыл глаза.
Санниэре – и еще принцесса пророчества…
Его голова покоилась на чем-то мягком и теплом. Больше всего это напоминало девичьи бедра. Да и нежные пальчики на лице вызывали соблазнительные видения. Он с досадой ругнул юные гормоны, неприличные эротические сны и по привычке еще Творца и попробовал рывком приподняться, но крепкая ладошка уверенно уложила его обратно.
– Куда? – угрожающе склонилась над ним эльфийка. – Лежи, а то в гуолы закую!
– Было уже, – напомнил он.
– Ха. На этот раз я камни убрала.
Чуткие пальцы снова принялись оглаживать его голову.
– Ты как здесь один оказался? – проворчала эльфийка. – Ты в седле не держишься!
Он повспоминал – а действительно, как? Первый раз он упал, когда доставали Хиста из окружения. Шрам довел болью, вот и отключился. Потом… что-то же было потом? О, Трезубец яйлы! Надо было расставить отряды, чтоб защитить Трезубец! Так. Ну а потом он вроде развернулся к деревне Гончаров, чтоб с утра указать путь. Трезубец в этом отношении обманчив, и на яйлу ведет не самый очевидный из проходов. А потом, получается, он просто сомлел и навернулся с коня! Организм подростка, выносливости никакой.
Теплая волна медленно накатила, отступила – и сразу стало легче. И сознание прояснилось. Наверно, так и выглядит лечебная магия?
– Повезло, что находимся в проходе на яйлу, – пояснила эльфийка. – Это же одно сплошное Место Силы! Здесь практически из мертвых поднять можно! Если, конечно, иметь доступ к управляющим контурам.
