сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
Отец Филипп был невысокого роста, худощавый, с большой бородой. Жил в маленькой, очень скромной комнатке. Совершенно по-разному относился к приходящим к нему людям. К одним он был приветлив и радушен, с другими грозен до гнева.
Людей, приходивших к нему с нечистыми помыслами, отец Филипп узнавал как бы заранее: «Идите, идите! Не нужен вам Филипп».
Потороча Александра Николаевна, г. Луганск
В 1953 году, когда умер Сталин, по всей стране был объявлен траур, и все застыли в минуте молчания, я в это время была в школе, и вместе со всеми стояла. В эту самую минуту у меня схватил аппендицит, да так сильно, что меня скорее отправили к врачу, а он, уже осмотрев, отправил в город на операцию. Жила я в то время в Новосветловке и за отца Филиппа уже слышала, что есть такой прозорливый старец, но совсем не понимала, что это означает, так как в школе нас учили, что религия — это позор и пережиток прошлого. Когда меня привезли в город и сказали, что операция нужна срочная, я испугалась. Слава Богу, у меня была верующая тётка Кошуба Нина Яковлевна, которая ходила к отцу Филиппу. Она меня еле уговорила сходить к нему. Пошла я к нему только из-за того, что боялась ложиться под нож. Когда мы пришли в домик отца Филиппа, я с интересом всё вокруг рассматривала. Сам домик был выложен из красного кирпича, внутри было очень тесно, лежал он на полке, под головой была фуфайка, одет он был в серую рубашку-косоворотку. Помню, что в углу горела лампада, и висели иконы, да ещё были какие-то божественные книги. Когда ему всё рассказали обо мне, он сказал: «На пуп соли насыпь, на таких, как ты, только практикуются». Я сделала всё, как он сказал, а в больницу не пошла, и у меня всё прошло, и аппендицит до сих пор меня больше не беспокоил.
Второй раз я попала к отцу Филиппу снова по настоянию своей тёти Нины. Она говорила: «Девчата, поедьте к отцу Филиппу, пока он живой, он же всё вам предскажет по жизни». Решили мы тётке сделать одолжение, собрались три двоюродные сестры, зашли к тётке, она дала нам на гостинец дедушке пирожков, пышек, булочек и мёд. И сказала так: «Идите, и по дороге не ругайтесь и ничего не ешьте, а то он всё знает. Всё запоминайте, что он скажет, и на обратной дороге зайдите ко мне и расскажите, что он говорил». Жила тётя Нина возле Сотого завода, нужно было идти прямо по дороге. Мы идём, идём, да остановимся, покушаем немного мёда, а по дороге везде колонки стояли, водой запьём, и опять мёда хочется, так половину и съели. Заходим в хату, гостинцы Марийке отдали. Дедушка нас увидел и говорит: «Мария, сади девчат». Мы посадились, а он посмотрел на нас внимательно и говорит: «Наливай им вина». А я рада, что он нас встречает, как взрослых. Выпили мы немного, а оно горькое сильно. Тогда отец Филипп показывает на одну сестру и говорит: «А этой крайней дай закусить». Когда мы собирались уходить, он говорит Марийке: «Отдай детям мёд, пусть доедают». Мы испугались, что он знает, что мы мёд ели, стыдно стало. Тётке побоялись об этом говорить. Идём обратно, а на пороге нас тётя встречает и спрашивает: «Что отец Филипп вам сказал?». Мы сказали, что дал горького вина выпить, а одной закусить дал. Тётка опечалилась и только головой покачала.
Прошли годы. У всех нас горькая и неудачная жизнь, а у третьей, которая закусила, потом по жизни немного лучше стало.
Во время войны моего отца забрали на фронт. Воевал он хорошо, постоянно похвальные письма за него приходили от начальства: такая-то часть гордится вашим сыном Потороча Николаем Яковлевичем за его боевые заслуги. Бабушка была этим очень довольна и всегда гордилась своим сыном. Пошла она к отцу Филиппу в гости и решила за судьбу сына своего узнать. Отец Филипп ей такое сказал: «Один орёл так высоко летал, а когда упал на камень, то как в тесто, загруз».
Прошло время, и приехал к нам боевой товарищ отца, Фанченко Иван Николаевич, и рассказал нам, что служил он с нашим отцом в одной части, и на его глазах отца в окопе разорвало снарядом. Отец Филипп говорил, чтобы приходили к нему на могилку, как к живому, и просили о помощи. Он страшно не любил всяких баптистов, сектантов, раскольников, колдунов и прочую черноту. Даже Марийку заставлял калитку закрывать перед их приходом,.чтобы не допустить их в дом. Ещё он говорил: «Когда я умру, будет возле меня церковь, заходите сначала туда, а потом ко мне идите».
* * *
Григоров Георгий Иванович, Ростовская область
У моего отца, Григорова Ивана Терентьевича (1895 года рождения) была серьезная болезнь желудка. После обследования необходимость операции отпала. Врачи пришли к выводу, что пациент безнадежный. Сестра отца, узнав о таком горе, сразу отправила его к отцу Филиппу, так как старец знал нашу семью и бывал у нас дома. И конечно же, надежда была на него, что он поможет, вымолит. Был это 1936 год. Старец принял и благословил месяц ничего не есть, кроме хлеба и кваса, и обязательно ходить в храм. Как бы странным ни показался совет, но отец с полной ответственностью взялся исполнять. Правда, после этого первый раз, когда зашел в храм, стал сразу мокрый и долго стоять не смог. Отец Филипп, узнав об этом, сказал: «Так и надо было. Чтобы из него вся зараза вышла». По прошествии месяца старец разрешил раз в неделю есть яйцо. А уже через две разрешил есть все, и не бояться. Отец так все и исполнил — и получил исцеление. В то время ему было 42 года. После этого случая, он прожил еще 50 лет. Моя мать, Григорова Александра Петровна (1905 года рождения), и две снохи, Лукерья и Надежда, поехали один раз навестить старца. Засиделись у него, и, так как время было позднее, остались переночевать. Определяя на ночлег, старец дал Лукерье вместо подушки мелкие дрова, Надежде — рядом с Лукерьей — крупные дрова, а матери велел спать на деревянном топчане. Не понимая, к чему это, мать спросила: «В чем мы провинились?». На что старец ответил: «Будешь спрашивать — на гауптвахту посажу». Утром, когда мать и две снохи стали прощаться с отцом Филиппом, он дал матери три рубля. И, обращаясь к ней, спросил: «Кто у тебя на войне?». Мать ответила: «Муж и два сына». На что старец подоброму ответил: «Все они вернутся живыми». И действительно, они вернулись целыми и невредимыми. Соседи очень завидовали, так как у них никто не возвратился с войны.
Один раз отец Филипп по срочному делу решил отправить мою тетку, Акулину Терентьевну, в село Елань. Билетов на вокзале не оказалось, и не было ни малейшей возможности их достать. Возвратилась она к старцу в недоумении, как ей быть. На что он ответил: «Езжай, не переживай, смело заходи в вагон, билет дадут». Она так и сделала. Зашла без билета в вагон и села. Сидит тихо и вдруг видит: идет проверка. Стало ей так страш но, что вся начала дрожать. Откуда не возьмись, бежит по вагону мальчик и кричит: «Кому нужен билет? Моя мама заболела, ехать не может». Тетка сразу же купила билет и благополучно доехала до пункта назначения. Так она и выполнила благословение старца Филиппа.
В 1955 году я с сестрой поехал к старцу. Желая чем-нибудь его угостить, я купил две бутылки кагора. Но как он к этому отнесется, не знал. Шел дождь. Отец Филипп отправил всех находящихся у него, а нас оставил. Через время спрашивает, сколько я бутылок привез? Я удивился, поскольку о вине не было сказано ни слова, но, не растерявшись, ответил, что привез столько, чтобы все попробовали. Он сказал, что так оно и будет. Выпили мы по рюмочке, а потом, поскольку я взял с собой фотоаппарат, отец Филипп благословил себя сфотографировать. Я запечатлел его с булочкой в правой руке. Потом эту булочку он отдал мне и сказал беречь. Я очень волновался, что фотография, может, не получится, и попросил сфотографировать еще раз. Но старец Филипп сказал: «Не треба». Проявив пленку, я успокоился, негатив был четким, ясным. Все было в порядке и фотография получилась.
Мой брат по профессии врач. Когда он приехал к старцу, то он его и спрашивает: «Когда же начнешь лечить травами?». Брат сразу ответил, что пока нет. Но отец Филипп сказал: «Нет, уже пора». Старец сам больше советовал совсем простые травы. Но это, конечно, было по его благословению. Потому и помощь была.
Сам он говорил, что после его смерти, кто будет на могилку к нему приходить — будет оздоравливаться.
Монахиня Магдалина, г. Луганск
Происшедшее мне рассказала прихожанка Свято-Георгиевского храма г. Луганска Мария Михайловна. У Марии Михайловны была подруга, с которой они в молодости ходили к отцу Филиппу. У этой подруги сильно болела рука, была незаживающая и гноящаяся рана. Врачебная помощь была неэффективна, и они отправились к старцу. Отец Филипп сказал, что у больной есть соседи, которые держат большую собаку. И посоветовал, как обычно, намазать руку сметаной и дать облизать собаке. Подруга стала возражать, что собака настолько злая, что подойти к ней чужому человеку совершенно невозможно. Старец ее успокоил и сказал, чтобы она ничего не боялась. Сделала бы дырку в заборе, где у соседей собачья будка, и просунула туда руку, намазанную сметаной. Вместе с этим советом он им дал водички и сухариков. И велел руку водичкой протирать, а сухарики как лекарство принимать. Женщина исполнила все, что велел ей старец. К ее удивлению, соседская собака даже не гавкнула, а только спокойно вылизала больную руку. Пила она и водичку и мазала ею руку. Очень скоро рука зажила, и женщина с восторгом стала рассказывать всем о чудесном исцелении. Но ей стали наговаривать, что ничего чудесного нет, все знают, что слюна собаки обладает заживляющими свойствами. Собаки ведь всегда сами себе раны вылизывают, и все проходит. Наслушавшись этих разговоров, она и сама стала так думать. Через время заболела и загноилась у нее и другая рука. И она уже уверенная в себе, смело намазала руку сметаной и отправилась опять делать дырку в заборе. Собака за забором молчала, пока та отрывала доску. Но как только та просунула руку, собака взвилась от бешенства, и бедная женщина едва не осталась без руки. Собака еще долго лаяла и бросалась на забор. У женщины еще осталась водичка, которую давал ей старец. И она давай опять воду лить и руку мазать. И все зажило. После этого она уж не сомневалась, откуда было ей исцеление. И благодарила старца за молитвы.
* * *
Хрыша Георгий Иванович, г. Луганск
Узнал я про диакона Филиппа, как только приехал в Луганск Было это в 1954 году. В первый раз привела меня к нему моя супруга. Старец тогда улыбнулся и, как бы смеясь, говорит: «Ха-ха-ха, Георгий Победоносец пришел». Потом он все разговаривал с моей супругой. Я только был удивлен тому, откуда это он знает мое имя. Другой раз пришли мы уже по делу вместе с женой. А дело было такое. Супруга моя была в положении на седьмом месяце, а врачи говорили, что надо делать искусственные роды, иначе она роды не выдержит, так как у неё больное сердце. Когда я пришёл к ней в больницу, то она попросила, чтобы я принёс ей её одежду. Она хотела убежать с больницы, чтобы сходить к старцу, узнать, что он ей скажет. Всё так и сделали. Пришли к нему, а он и говорит: «Та обведи П кругом столу три раза — i она родит». Я так всё и сделал, как он сказал. И она вправду родила благополучно девочку. Когда родилась дочь, пошли мы с супругой благодарить диакона Филиппа за его молитвы и помощь. Он взял ребёнка на вытянутые руки (не к груди) и смотрит на неё. А жена моя в мыслях подумала, что он уронить может ребёнка. А он только рассмеялся, отдал моей супруге дочку, а девочке положил двадцать копеек. Сначала мы не поняли, к чему он дал нашей девочке деньги, а потом, спустя много лет, когда дочка выросла, у неё оказалась большая страсть к деньгам. А он, получается, уже тогда знал, что она будет деньги любить.
До знакомства со мной моя супруга Наталия Павловна пришла к старцу. Он даёт ей черевички маленького размера, как детские, и говорит: Одивай вони николи не знимуться, i прийде мужчина вищё твого росту, i пидете по Петроградський дорози. И правда, там мы с ней и познакомились, и ростом я был выше её. Мы с ней тогда расписались и обвенчались и много прожили вместе, до самой её смерти. Мы часто вдвоём приходили просто послушать старца. Он был худенький, на лицо приятный, оно у него, как у образованного человека, умное было. Добрый был. Рубашку носил из грубого полотна, на выпуск. Был очень строгий, любил правду и обличал многих. Однажды хотели его побить, а он им только сказал: «У палки два кинця». И они побоялись его трогать.
* * *
Безбожная Татьяна Ивановна, г. Луганск
Диакон Филипп говорил: «Коли б люди знали, що там ожидае ix на He6i, то вставали б в час Hoчi yci молитись Богу». Всем, кто ходил к диакону Филиппу, он благословлял читать акафист Божией Матери «Скоропослушнице». Ещё говорил, чтобы на Пасху мы ходили в Допр, в больницу, к болящим на дом, к одиноким и немощным и носили свячёные пасочки, яйца — все, что могли дать. Было это после войны, в 1946 году. Пришли мы в церковь вместе с подругой Тамарой. Диакона Филиппа я еще не знала. Тамара мне говорит: «Ты стань возле алтаря, а когда диакон Филипп выйдет, то проводи его домой, потому что сегодня некому его проводить». Я так и сделала, стояла возле алтаря, а потом ко мне подошли и сказали, что нашлась женщина, чтобы провожать отца Филиппа. Я отошла в самый конец храма. Окончилась служба, вышел из алтаря диакон Филипп. Он подошел прямо ко мне, поднял палец правой руки вверх и говорит громко: «Празднуйте Луганскую Божию Матерь першого июня (по старому стилю). Празднуйте и три дол, як Пасху!». Вот так я увидела диакона Филиппа и запомнились мне его слова крепко-накрепко, потому что он говорил это для меня. Потом ко мне стали подходить другие люди и спрашивали, что он говорил. В день празднования Пресвятой Троицы после службы мы пошли к отцу Филиппу домой. Он нам сказал, чтобы мы читали акафист Пресвятой Троице. В святом углу горела лампада. Нас собралось человек 12, было тесновато, я стояла в коридорчике, отец Филипп стоял на коленях и молился с таким благоговением, что я до сих пор забыть не могу то ощущение присутствия благодати, просто душа ликовала и трепетала, нигде и никогда больше я не испытывала такого сладкого чувства.
Когда закончили акафист, было уже время к вечеру, и диакон Филипп сказал: «Идить в церкву, там буде зараз вечирня начинаться».
В следующий раз была я у диакона Филиппа с сестрой Анной. Пришли мы к нему за благословением в дорогу, чтобы побывать у прозорливого старца иеромонаха Серафима, он тогда служил священником в селе Остахово. Я знала, что эти два старца общались между собой и всегда очень с уважением и даже трепетом относились друг к другу. Спросили мы в первый раз: «Можно мне ехать или нельзя?». А он говорит: «Так його ж немае». Второй раз спросили, а он молчит. Третий, четвертый разы спрашивали, а ответа нет. Когда мы пятый раз спросили: «Можно
или нет?», — он ответил: «Идите, ешьте». Тут моя сестра говорит дедушке: «Папаша, я пойду в магазин, хочу рыбной печени купить на обед». А дедушка: «Бижи, бижи». Она побежала, а он лежит и через каждые 3-4 минуты говорит: «Бижи, бижи». Марийка, что за диаконом Филиппом ухаживала, попросила меня помыть полы. Пока Анна пришла из магазина, то я уже управилась с полами. Когда она вернулась, то говорит: «Я не пойму, чи ходила, чи на крильях летала». А я ей объяснила, что отец Филипп приговаривал: «Бижи, бижи». Это был последний год его жизни, поэтому он лежал уже на кровати в доме у Марии, который стоял рядом с келией отца Филиппа.
Выпросив разрешения, мы отправились в дорогу. Трудно было добираться, попали мы в Остахово в 9 часов, уже было темно. Хотели переночевать на станции, но нам не разрешили, а только посоветовали: «Вон там стоит домик, где свет горит, в нем дедушка живет, он вас примет». Он нас действительно принял, стал расспрашивать: «А куда едете?». Мы боялись говорить, время было опасное, безбожное. А потом он сам спросил: «Вы не до батюшки Серафима?». Мы подтвердили, что к нему, а он и говорит: «Так его же нет, забрали больного пособоровать на
станцию «Снежную». Вот так мы и поплатились за то, что дедушку Филиппа не послушали. Так и не увидели мы отца Серафима, он умер на Старый Новый год 1956 года, а папаша в конце 1956 года на Скоропослушницу.
