Текст книги "Позор семьи (СИ)"

Автор книги: Владимир Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

Нет, ни в каком из нарядов не было чего-то совсем уж вызывающего, хотя они конечно же годились только для ночного клуба. И даже там притянули бы к себе все взгляды. Что уж говорить о самом, наверное, высокоморальном месте Тверского Царства.

Пока я любовался девчонками, а Ива у меня в голове возмущенно вопила, что тоже хочет поучаствовать со всеми в таком замечательном представлении, Вика рассказывала:

– Сейчас там торжественная часть. Привезли кучу детишек разных возрастов из самого благообразного пансиона. Кого-то журят за неподобающее поведение, кого-то хвалят. Еще в зале две делегации таких же старпёров из Кастильского Королевства и Саудовского Халифата. В общем, лучше момента не придумать.

Я и пошел. Нагло залез на трибуну, сунув охранникам требование явиться в этот самый суд, хоть и с сильно просроченной датой. Дальше толкнул зажигательную речь. Да, зажигательную, но короткую, чтобы меня не прогнали до главной части. И пока я никого лично не задевал и фотографий старых газет не показывал.

Обратил внимание на заблестевшие глазки старших девчонок из пансионата, наряженных почти как монашки. Я так понимаю, главные проблемы у некоторых были за малозначительные вольности в одежде и попытки краситься. А тут такой я.

Делегации аналогичных судов, которые до этого мирно дремали в своих ложах, сразу оживились. Но самая бурна реакция была среди ранее зевавших на галерке журналистов. Те вскочили с мест и застрочили в блокноты. И несколько вспышек фотоаппаратов сверкнули. Ну да, им сегодня будет хоть что-то написать большее, чем дежурные заметки в разделах светской хроники.

Я закончил речь фразой:

– И мне как-то всё равно на ваши решения. Ну подумаешь, отлучили от некоторых светских событий и, как вы их называете, приличных домов. Сдались они мне! У меня свой дом есть, и я в нем если пожелаю, буду званые вечеринки для молодежи устраивать. И еще у меня есть девушки, все самые замечательные. Вот, пришли поддержать меня.

В зал вошли все мои девчонки, и тут уже стариканы и старухи благородного происхождения аж повскакивали со своих мест и заорали чуть не все разом. Делегации тоже вскочили, а школьники только рты разинули. Но самая бурная реакция случилась у журналистов. Еще бы! Тем сегодня светили места на первых страницах.

Впрочем, что-то сказать получилось только у Вики. К ней подскочил распорядитель суда и заорал:

– Тут все простолюдинки! Но вы надели перстень благородной! Знаете, что вам за это грозит?

– Я по праву надела его, – улыбнулась бывшая принцесса, благо вуаль губ не закрывала. – И вы, думаю, сами это подтвердите. Только моё инкогнито потрудитесь сохранить.

Дальше Вика отвернулась от зала, так чтобы её видел только этот дед, и на секунду приподняла вуаль. Но тот не смог тут же подтвердить её права на перстень, потому что у него была уважительная причина. Сердце. Старикан чуть не упал, схватившись за грудь, и мне пришлось даже поддержать его пока не подбежали целительницы, постоянно дежурившие в зале. Но такой реакции остальным хватило. Наверняка все догадались, кто Вика, но прямого подтверждения для прессы хотя бы не было. А то получился бы уже перебор.

Когда от нас потребовали уйти, то мы постояли в холле, чтобы убедиться, что решение суда такое, какое и требовалось. Меня ограничили в правах на три года. Высшая мера, которую может наложить этот суд за поведение, не соответствующее званию благородного, но такое, которое не попадает под статьи уголовного кодекса. И прав меня лишили, конечно же не всех, а только принимать участие и голосовать в любых органах управления. Ну еще вообще присутствовать на любых балах и других официальных тусовках. Что ж делать… Меня там и так не особо ждали, так что потеря не велика.

– Ну и отлично, – прокомментировала Вика. Затем кивнула на журналистов, которые кружили вокруг нас как акулы и постоянно мигали вспышками фотоаппаратов. – Благодаря этим ребятам, заботиться о том, что решение суда тихо порвут, не нужно. А какая у нас всех минута славы! Особенно у тебя, Андрей.

– Был я позором семьи, – хмыкнул я, отрицательно покачав головой на очередную просьбу интервью, – а стал позором царства. Расту!