Текст книги "Морозко (СИ)"

Автор книги: Владилен Суворов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

      Вальд выговорился и ощутил долгожданное облегчение, над костром повисла неловкая тишина. Лицо Фроста продолжало сохранять задумчивость, но в ноздри лидера ударил любопытный запах... мягкая волна смущения.

      – Не знал. Проблему с питанием я легко решу... голод говорите, интересно... если это единственное условие, то мы согласны. В дороге вся еда будет за наш счет. Думаю, Леночка тоже будет не против такого решения.

      – Конечно я не против пап, – маленькое очаровательное создание радостно захлопало в ладоши.

      Вальд усмехнулся, малыши, старики и женщины весело перебрасывались словами. Но его беспокоил Фрост, молодой мужчина с непроницаемым лицом – его улыбка была больше похожа на оскал волколака. Не понятный человек, нужно будет к нему приглядеться. Цепкий взгляд и размеренная речь, и эта неторопливость в движениях... все в незнакомце кричало об его опасности.

   – Вот что Вальд, пойду-ка я поохочусь. Вы тут присматривайте за Ленкой. Как бы чего не вышло...

   Обязанности добытчика-охотника были не обременительны. Мало познавательного можно найти в процессе остановки сердца у бегущего зайца и прочей живности. Вообще-то говоря – правильнее всего свежевать пойманную добычу вручную и спускать кровь животного самолично. Так как кровь мертвого животного содержит большое количество вредных для живого человека токсинов.

   Но для темного мага разлагающаяся кровь в жилах дохлого животного совсем не проблема, короткое заклинание и в теле животного нет ни капли дурной крови. Еще одно заклинание и шкурка сползает сама собой, кишки и прочие неудобоваримые внутренности сгорают в огне внутреннего пламени, еще парочка бытовых заклинаний и порядок – на руках кусок чистого свежего мяса. Качество продукции высшее – хоть сейчас выставляй на прилавок и торгуй. Спутники на добычу еще не жаловались.

   Ощущения от жизни вокруг самые положительные, настроение на подъеме – как вспомню, сколько гномьих банков обчистил под ноль, сразу чувствую в своих жилах разрастающуюся мощь восторга.

   Не люблю я сверх богатых людей. Чего уж тут скрывать. И вот что думаю по этому поводу. Все понимают, что эта нелюбовь явление массовое. Если бы провести голосование – то оказалось бы что, таких же искренне ненавидящих как я много. Это война. Помню, как каждый раз при просмотре телевизора с радостью воспринимал новости об очередном сдохшем миллиардере. Была бы возможность, зашел бы в морг с гостевым посещением и помочился бы на этот почивший кусок мяса. Человечество должно пережить эту форму рака. Социализм был спасением.

   И в этой ситуации я вижу только три выхода, либо все живущие люди начинают жить в будущем на одном уровне благосостояния. Либо богатые убивают всех бедных, предлагаю им разработать смертельный вирус, а себе вколоть антидоты, вместо бедняков пускай на них работают роботы. И пусть земля превратится в рай. Либо нужно истребить под корень всех этих воров – пьющих кровь человечества.

   Вернуть публичную смертную казнь, с четвертованием, колесованием и прочая, прочая... казнить всяких там Ходорковских, невзирая на наличие семей, родственников и детей. Они потрясают меня своими дикими отмазками, покажите мне человека, у которого нет семьи и детей, но это не повод загонять в нищету десятки миллионов ни в чем не повинных людей. В такой казни воров – готов быть палачом, хоть завтра... и плевать что будет потом.

   Дайте мне нож и этих тварей. Моя жизнь будет прожита не зря. А пока, им везет я в другом мире. Наверняка в моем мире многие об этом думают, но трезвый разум всегда понимает, что охрана этих тварей многочисленна и опытна. Дайте мне Березовского или других с птичьими или "книжными" фамилиями и без охраны, и выйдите на минуту из комнаты, все остальное я сделаю сам!!!

   – Опа, какие красавцы...

   Из дебрей густой растительности выступили четыре единорога. Перламутровые рога гордо сияли на солнце. Жаль, что они наткнулись на меня в пору размышления... темные мысли оккупировали мой мозг, рисуя картины экзекуций над Гусинскими и прочая, прочая... кровь кипела нетерпением, хотелось взять в руки топор и устроить народный бунт и плевать что народ представлен в единственном числе, он будет – кровавый, бессмысленный и беспощадный. Единороги попали...

   – Жрали мы Аргадлов? Жрали... и вас просим!

   К сожалению, единороги не вняли просьбам, четверка однороговых синхронно склонила головы, взяв меня на мишень, и понеслась в атаку.

   – Ну суки, сами нарвались.

   Черная магия заклубилась в моих руках, вырываясь навстречу атакующим зверям толстыми черными жгутами. Бздец, на этих тварей не действует магия. Вообще никакая.

   – Ладно. Где ты оружие пролетариата?

   Рука нырнула в складку и достала любимый топор. Провозился я долго или эти твари были слишком быстры, но удар в бок заставил забыть о самосохранении, в глаза ударила багровая ярость...

   Свободная рука ухватила засаживающую в меня свой рог тварь за шею. Мы повалились на землю, а я суматошно пытался отодвинуть голову рогатого от моего левого бока. Хрен оторвешь, проклятая волшебная тварь. В этот момент рог добрался внутри меня до чего-то важного, тело охватила дикая боль, и я потерял последние крохи человеческого облика. Вокруг топтались еще три твари, стараясь выгадать возможность пригвоздить меня к земле своими длинными рогами – длина этой хрени была около 35 сантиметров. Но это я уже рассмотрел позже, а сейчас...

   Я обхватил тело единорога ногами и начал сжимать их кольцом, засаживая в ноздри животного свои пальцы. Не помогает... пальцы сжались в кулак, и я начал херачить что было сил голову животины. Сил было много, и не только у меня. Блядь, эта сука не слабее меня. Я резко перевернулся, ощущая как рог внутри меня, рвет все мои внутренности и высвобождается из моего тела.

   Разорву... руки вцепились в скользкий от собственной крови рог и вздулись буграми мышц. Раздался противный треск, рог обломался, но я не обратил на это внимания – рука перехватила рог поудобнее, и начала кромсать им тушу скотины. Дело пошло на лад. Рог пробивал тело твари как масло, после пары ударов она превратилась в дохлую плохо пахнущую массу.

   – Ну что, и кто кого?

   Удар сзади был охренительно мощным и впечатляющим, огромный рог пробил грудь, и его кончик дерзко выглянул из моего солнечного сплетения. Тварь бежала вперед, легко удерживая мое тело на весу. Впереди быстро приближался ствол кого-то дерева.

   Рука слепо ударила рогом за спину, засаживая смертоносное острие глубоко в шею. Два тела, человек и единорог покатились по земле сцепленные в какой-то непонятный клубок. Спустя пару вздохов в эту кучу малу врезались еще два единорога.

   Я чувствовал, как жизнь покидает мое тело, и бил рогом вслепую с остервенением, я толкался, рычал, и кусался, я добрался до чьей-то шеи и рвал ее в наслаждении, припадая с радостью к щедрому потоку голубоватой крови. Все это время меня били, жевали крепкими хищными зубами, топтали, наносили дробящие удары копытами. Меня валяли по земле, старались размозжить все мои кости и органы. Тело рвали и убивали, а я жил и огрызался, я бил и попадал в чужую плоть, и давился своими раздробленными зубами. Осколки челюсти валялись где-то среди земли, и часть подбородка еще как-то держалась на лоскутке повисшей кожи, удар копыта в лицо – это страшная сила...

   Спустя вечность, а может и всего несколько минут – наступила могильная тишина. Я был жив, и все равно что мертв. Тело было разорвано на части... теперь я даже не калека.

   – "Суки...", – кровь единорогов внутри меня жгла внутренности. Если это смерть, то я погиб красиво. Терпеть не могу рогатых, и неважно, о каком мире идет речь. Я потерял сознание, сползая в прохладу обступившей сознание тьмы.

   – Ммм, – я пододвинул что-то мягкое и теплое под голову, выбирая более удобную позу для сна. Как же хорошо...

   Прекрасный сон все еще стоял перед внутренним взором, позволяя насладиться холодным гранатовым соком в хрустальном графине, тело помнило удобность пляжной лежанки, умеренное тепло солнечных лучей и умиротворяющие перекаты прибрежных волн. В ноздри били морские запахи, прибрежный ветерок весело перебирал пряди непослушных волос, в голубой небесной пучине парили и игриво перекликались морские чайки.

   – Сочи...

   Сознание медленно продиралось сквозь трясину крепкого сна, восстанавливая утраченные воспоминания.

   – Какое нахрен Сочи?

   Пальцы нерешительно пробежали по лицу и мерно вздымающейся груди. Жив и здоров. Я уселся на пятую точку, резко выпрямляя позвоночник – так, ничего не болит, совсем. Глаза подслеповато пробежались по окружающему интерьеру. Кровавенько здесь, трех из однорогих еще как-то можно было узнать по черепам, четвертая туша забита в настоящий бифштекс.

   – Что это было?

   Лохмотья рубахи сползли в сторону, демонстрируя здоровый целый пресс и аккуратные кубики мышц. Грудь, никаких следов разорванной грудной клетки, синяков и прочего физического ущерба. Лицо – все целое, челюсть, нос и подбородок на месте, глаза не вытекшие, черепная коробка прощупывается, уши тоже в целости и сохранности, так же как и буйная шевелюра.

   – Чертовщина какая-то, – я встал и попрыгал на месте, тело охотно выполняло все приказы, в работе мышц не было привычного напряжения, вместо этого пришла удивительная легкость, – всегда бы так.

   Солнце уже заходило, получается, что я провалялся здесь целый светлый день. Три туши из наиболее пострадавших быстренько перекинул в пространственный карман.

   – Интересно, – я присел на корточки перед любопытным содержимым, в грязи, образовавшейся от смешения пыли и обильно пролитой человеческой и не только крови, валялись осколки человеческих зубов и прочих частей моего пострадавшего тела. Рука сама собой повторно прощупала все знакомые адреса на родном теле. Все целое...

   – Значит регенерация. Раньше такого не было, – мой генетический материал разбросан на значительной лесной территории, вспомнились многочисленные байки о порчах и колдовстве, кровь, мясо и кости человека могут быть использованы в различных ритуалах, с целью нанесения максимального удаленного вреда.

   Прошелся по всей полянке и снял толстый слой дерна. Все что имело на себе отпечаток борьбы, перенес во вкладку. Порядок. Теперь нужно найти свой топор, где-то я его выронил. Ухватил левитацией оставшуюся тушу единорога и потащил за собой. Шкуру и прочее решил не снимать, чтобы похвастаться добычей перед спутниками.

   Топор нашелся в сотне метров, шел по следам единорогов и снимал почву с каплями собственной крови. Кинул топор в складку и еще раз оглянулся, вроде ничего не забыто. Пора догонять караван, несколько повозок уже могли уехать на порядочное расстояние. Странное это дело, раньше регенерация не была настолько бурной. К чему бы это...

   – Как вы могли, – хору голосов позавидовал бы любой оперный театр.

   – Да что такого я сделал, объясните – я не понимаю, – странные люди видимо надо было предварительно обработать этот кусок мяса.

   – Мы не будем, это есть...

   Артисты балагана продолжали шуметь, яростно сверкая глазами. Явные клиенты психбольницы, нормальное мясо – есть можно, не хотят так не хотят, неволить не буду, съедим сами.

   – Лена пойдем к нашему костру, будем жарить шашлыки.

   Круг кострища был заботливо выложен камнями среднего размера, рядом стоял котелок с водой. Топливо был уже готово, кучки собранного хвороста и подобранные по размеру сухие сучья.

   – Фрост, я не советовал бы вам кормить этим девочку...

   – Почему?

   – Вам уже не поможешь, а ей пока еще ничто не грозит. Вы знаете, что вы прокляты?

   – Первый раз слышу, – до чего суеверный народец в этом мире.

   – Это так. Единороги относятся к числу – избранных "любимцев богов". Убийство любого единорога вызывает к жизни страшное проклятие – таких людей знают как "отмеченных роком несчастья".

   – Не слышал...

   – Вот и я удивлен, что вы не слышали Фрост.

   – Рок несчастья, – а как звучит, величественно и угрожающе, – и что это значит?

   – Такие люди не живут дольше одного дня.

   – Да ну?

   – Это не повод для шуток Фрост!

   – Что меня убьет?

   – Не что, а кто! Вас убьют люди.

   – Люди? Ничего нового вы мне не рассказали. Люди вечно убивают друг друга.

   – Вы так ничего и не поняли. На вас РОК, что значит, вы будете притягивать всех помешанных, убийц с темной душой, бандитов, разбойников, всех не хороших людей. Вы не будете привлекать внимание – они сами найдут вас, и придут к вам, чтобы убить.

   – Интересно звучит. И когда это закончится?

   – С вашей смертью. Единороги, это единственные из любимцев богов, чье убийство вызывает такой страшный ответ. Они любимцы творца этого мира. Печать Рока уже сгущается над вашей головой Фрост, скоро за вами будут гоняться все люди с темной душой.

   – Хм, прямо таки весь мир будет гоняться?

   – Нет. Говорят радиус действия проклятия – это шестидневный переход.

   – Думаю, вы немного приукрашаете эту легенду. Ничто не заставит людей охотиться за мной, – во люди имеют фантазию.

   – Они и не будут знать о вас, – Вальд напряженно прокашлялся, – их телами и разумом завладеет божественная ярость. Единственной их мыслью будет – найти вас и уничтожить, ваш образ будет постоянно находиться перед их глазами, они всегда будут знать, где вы находитесь. Вам не скрыться от гнева творца. Где бы вы не были, везде – где будет распространяться аура вашего Рока, они будут входить в тела потерянных для света людей, в тела проклятых с ущербной душой. И будут идти к вам и за вами, и днем и ночью, без отдыха, используя тела и знания тех людей, чьи тела захватили. Пока не добьются своего. И не будет вам спасения!

   – Уговорили, мы не будем – это есть. По крайней мере, Ленка не будет это сеть, – я схватил тушу рукой, незаметно помогая себе левитацией, и скользнул в тьму. Отошел на пару метров и выкинул мясо в складку, потом пригодится. Уедем подальше от этих дремучих людей и устроим пикник с шашлычком. Полакомимся...

   – Фрост, я вынужден вас просить удалиться от нашего каравана. К сожалению, с вами скоро будет слишком опасно. Вы должны нас понять.

   – Я понимаю. Мы уйдем. Утром.

   – Но...

   – Никаких но. Как это понять? Выгоняете меня на ночь глядя, с ребенком на руках. Я был лучшего о вас мнения мастер Вальд, – я тщетно пытался пробудить в себе садистские наклонности, черт не получается, – живите... и дайте жить другим. Ближайшее жилье в неделе пути, вам ничто не грозит кроме вашего "не" благоразумия.

   – Хотел добавить о ребенке, пристройте девочку в безопасное место. Вскоре с вами будет смертельно опасно... быть рядом.

   – Жизнь вообще опасная штука мастер Вальд.

   – Я не шучу Фрост. Уже сейчас по вашему следу идут тысячи людей. Это всегда будут люди. Но кто вы такой чтобы им противостоять?

   – Я не такой как все мастер Вальд. Поверьте. Я – не просто Фрост, я Другой, пора бы это уже понять. Со своими проблемами я разберусь. Но вы конечно правы. С таким довеском особо не попутешествуешь, – кто его знает, а вдруг это правда. Нужно оглядеться и собрать информацию о прогнозируемом явлении, – мы останемся в ближайшем селении. Это будет хорошее место для маленького ребенка. Пора пускать корни.

   – Вот это правильно. И чем же вы займетесь Фрост:

   – Есть у меня пара мыслей.

   – Поделитесь?

   – Это не трудно сделать. Власть народу, землю крестьянам, лавки рабочим. Я буду строить социализм, – главное чтобы в этот мир не проникли меньшевики и другие подрывные элементы.

   – Я не понял...

   – Вы поймете. Когда-нибудь вы все поймете, – взвейтесь кострами, синие ночи...

   Все мои попытки вжиться в этот мир всегда приводят к кровопролитию, пора заняться прикладной политикой. Надеюсь, у меня получится обойтись малой кровью.

   Дорога, ведущая в Земляную – петляла между холмами. Издалека по пыльной ленте старого тракта двигались две маленькие точки. Это были маленькая девочка и мужчина лет 25-30, светлые волосы мужчины были перехвачены назад куском бечевки.

   Старший путник шел широкой походкой человека, знающего цель своей жизни. Он шел, неся огромное копье, закинув древко на плечо и насвистывая веселую мелодию. Шел ходко. В другой руке он держал отрубленную голову. Держал, намотав длинные волосы на кулак. При ходьбе голова качалась из стороны в сторону, но капли крови на обрубке уже давно засохли, а лицо с вытаращенными глазами густо облепили большие зеленые мухи.

   – Ах, вот ты какая Земляная.

   Деревня Земляная была большой деревней, почти город. Население около 6 000 человек. Земля здесь была богатая и родящая.

   – Лепота. Вот на такой земле и можно строить настоящий коммунизм, пошли Ленка, будем просвещать темный народ, – и они зашагали, а где-то вдалеке тоскливо завыли чувствительные дворовые собаки.

   Дорога до края обширно раскинутого села заняла чуть более получаса.

   – Эй, мужик! Слухай сюды...

   Один из лежащих на траве мужичков поднял свое запитое лицо.

   – Да, я тебе говорю. Канай сюда.

   Жертва алкоголя засеменила навстречу нелегкой судьбе.

   – Как звать тебя?

   – Семион.

   – Семен значит. Добро. Слушай сюда Семен, зови ко мне пролетариат.

   – Кого звать?

   – Что ты с вами сделаешь, тупые как валенки. Алкашей зови. Кто выпить хочет, тех зови, поить буду. Даром.

   Еще через полчаса перед парнем сидело два десятка мужичков.

   – Так Фрост все ты правильно говоришь. Значит, выпьешь чутка и уже за человека не считают. Разве ж так можно?

   – Эт точно. Не уважают суки. Будем воспитывать. Давайте еще по чарке и пойдем.

   – Хорошее дело.

   – Добрый ты человек Фрост.

   – А кто больше всех не уважает?

   – Чего?

   – Кто самый богатый говорю?

   – Так Кадила, мать его через эдак. Совсем жития от него нет.

   – Будем воспитывать. Выпьем еще.

   – Вот это добре.

   – Фрост, я говорил, что я тебя люблю?

   – Ну, за это не грех еще выпить...

   – А я о чем, хороший ты человек Фрост.

   – Так я вам, что и говорю. Чем больше они богатство набирают, тем вы беднее становитесь.

   – Вот ведь демоновы отродья.

   – Коллективизацию нужно проводить. Чтобы все значит – общее было. Чтоб средства производства достались тем, кто трудится, а не тем, кто паразитирует на народе.

   – Дак это токмо на словах все так легко.

   – А может, пойдем народ и спросим этого змия подколодного?

   – За это надо выпить.

   – Выпьем, а как же, но у дома змеи. Для храбрости.

   – Или не знаете где его дом?

   – Знаем мы его ирода.

   – Пошли братцы.

   – Заодно и выпьем.

   – Хорошо живут в дереве караси...

   – Так и мы об чем гутарим.

   – Выпьем мужики.

   – Хороший ты мужик Фрост.

   – А то я сам не знаю.

   – Он зараза с вас кровь пьет, глядишь, наверное и мясо ест ежедневно, а вы репой перебиваетесь. Развеж это по правде? Развеж это по справедливости народ? Иль вас бог без любви создал? Чем вы хуже этого кровопийцы?

   – Правильно говорит.

   – За бороду надо Кадилу, и Прошку его за компанию.

   – Ну, значит работаем.

   – Вот вам копья и ножи. Чего испугались. Разбирай. Ну, еще выпьем.

   – Кхе. Тебя сам бог послал Фростушка.

   – А то...

   – Эй, чудо-юдо гороховое выходи на смертный бой, – он оглянулся назад, войско хотело тишком сбежать, да ноги не держали.

   – Пролетариат бля...

   – Броневика не хватает.

   – Будем работать.

   – Чегой то вам, – крепкий мужичок, сторожась выглянул из-за двери дома.

   – Тебя воевать пришли, ирод поганый.

   – Это я то поганый, сам такой.

   – "Черт, как Иваном Васильевичем потянуло".

   – В атаку мужики. В атаку, – Морозко вставлял пинки, придавая необходимое ускорение в нужном направлении.

   – Вперед на демократизацию... тьфу, бес попутал, вперед на коллективизацию и коммунизацию.

   – Все бабы общие, все хозяйство народу. Пить, есть и не работать. Социализм мля... путевки на курорты, карточки для избранных партдеятелей, молодые комсомолки каждый день, пионеры онанисты форева...

   – Вперед, кого догоню на ремни пущу.

   Алкашня приступила к штурму крепкого домика. Вскоре появились первые жертвы. Отчаянно заверещал мелкий порось.

   – Огонь сюда. Жечь будем.

   – Ой не губи. Ой, не губи родимый, – из окна судорожно заорал давешний мужичок.

   – Так выходи не убьем.

   Мужичок осторожно вылез из дому и втянув голову в плечи подошел ко мне.

   – Жить хочешь?

   – Так ктож не хочет то?

   – Тогда делись.

   – Так чегожь.

   – Или отдаешь народу неправедно нажитое, или убиваем тебя.

   – Чур меня. Последнее отдам, токмо семью мою и жинку не трожьте. Не может она общей бабой быть.

   – Все отдашь, станешь одним из нас. Настоящим коммунистом-социалистом. А про жинку мы подумаем.

   – Отдам. Все отдам. Как есть говорю.

   – Ну тогда давай, накрывай на стол добрым людям.

   – Поможем мужики накрыть то?

   – А как же, – обрадованные испитые морды дружно ухнули по сторонам, помогая выставить столы и лавки.

   – Ставь, все что есть съестного ставь. Чего от народа скрывать то? И сам поешь.

   – И свиней режь.

   – Сколько резать то, – настороженно спросил крепкий мужичок.

   – Всех режь, иль не уважаешь, – красные глаза парня заставили сердце сжаться от страха.

   – Так одному не под силу...

   – Поможем, во всем поможем. И про жинку еще не забыли.

   В начале недели в Земляную пришел рай, и стар и млад все пили и ели в доме Кадилы. Было съедено 400 бочонков с солениями. Выпито 12 бочек с вином и сидром, 10 бочек с пивом. Зарезано 142 порося, съедено более 15 тонн мяса и копченых окорочков.

   Сам Кадила от горя похудел, и почти не ел вместе со всеми. Равнодушно наблюдая как испитые мужички, которым и руки то раньше не подавал, один за другим наведываются к его молодой и красивой жене. Недавно только сговорил бабу.

   Количество правоверных "комнистов" росло в геометрической прогрессии. Вся деревня набирала вес на дармовых харчах, когда вдруг пришла нехорошая вещь.

   – Все родимый. Кончилась хавка. Все съели...

   Кадила стоял, нервно проминая шапку.

   – Кто у нас тут еще враг народа?

   Полсотни комнистов одобрительно и в разнобой заорали.

   – К Прошке идти надо.

   – Он сука богатый.

   – Люди тут понимаешь болеют, а он с ночи до ночи работает. Не уважает народ. С демонами водится.

   – Дави гада.

   – Ну чё народ, значит все понял, идем к ироду.

   И они пошли. Огромной гурьбой. Со столами и лавками. С мангалами и вертелами. Со стороны это выглядело страшно. Даже первые пионеры алкаши выглядели сосредоточено.

   – "Вот что значит, когда народ вкусил настоящей свободы..."

   – Прошка!!!!

   – Выходи ирод, убивать будем.

   – Ой, не убивайте. Комнист я, вот вам крест.

   – Ну, если коммунист то иди сюды не обидим. У нас и Кадила тут обретается. А он человек поважнее тебя будет.

   Кадила от таких слов резко надулся.

   – Иди-иди, ток быстрее, а то сами все возьмем.

   – Поспешаю я...

   – Комнист я не трогайте.

   – Ну, если коммунист то корми народ. Давай все выноси.

   – Так у меня все в погребах.

   – Покажь где, поможем.

   Прошка понурившись начал показывать свое хозяйство, хозяйство было крепким. Курей и гусей было немерено. Да еще говядина бегала, козы и поросятки.

   – Фрост, – к моему уху наклонился Кадила, – у него больше 800 поросей. Как бы не спрятал.

   Великое дело человеческая справедливость, стоило избавить Кадилу от имущества и сразу проявилась пролетарская солидарность.

   – Молодец, проследи лично.

   – Ну что народ накрываем на стол.

   – Фрост, – передо мной остановился подпитый мужичок, – я вот за комнистичную идею все отдам. Даже жизнь свою...

   Мужичок пьяно икнул и тут же избавился от своего завтрака.

   – Вот. Это называется сознательный пролетариат.

   – Растем товарищи.

   – Эх, броневик бы мне...

   Вся деревня 6 000 человек пила и ела несколько недель, славя великую идею коммунизма, Маркс и Энгельс были бы мной горды. В далеком мире прорастали ростки свободы трудового народа.

   Но еще через несколько дней закончились запасы у Прошки. Горящий огнем праведного учения Прошка повел народ за собой. Огромный караван из лавок, столов, вертелов, и свернутых матрасов двинулся следом. Люди уже не возвращались домой. Все пили, ели и спали прямо недалеко от места пиршества. Благо было летнее время.

   В составе партии было уже 2500 членов. Меньшевиков пока не наблюдали, но были бдительны. Раскулачивание масс шло по прогрессии, караван двигался кругами, весело горланя песни и пританцовывая. Прошло всего 2 месяца, а мы уже умудрились уравнять положение трудящихся в отдельно взятом селении.

   Но броневик мне все-таки построили. Я стоял на огромном деревянном сооружении и созерцал прекрасное зрелище – тысячи откормленных и благолепных лиц взирали на меня снизу сияющими глазами, в этих чистых глазах был свет истинного учения.

   – Товагищи... свет ученья дан нам не для того чтобы мы бездарно прожили свои жизни в этом богом забытом месте. Пора нести свет народам. Свет истинного учения и свободы трудового народа. Доколе подрывные элементы будут заставлять народ трудиться от зари до зари, свободу пролетариату. Пора освободить буржуев от стесняющих их цепей окорочков, колбас и свиных вырезок. Власть народу, труд буржуям, свободу и еду трудовому народу. Общих женщин вам. Пить, есть и еще раз есть, только этому нам нужно учиться, учить и еще раз учиться... я не устану повторять вам эту великую мудрость.

   – Вперед во имя истинного учения.

   – Вперед. На Сосновку.

   – Правильно. Совсем сволочи, зажрались.

   – Правильной дорогой идем товарищи.

   Шесть тысяч человек двигались в сторону соседнего села огромным караваном повозок и фургонов. За спинами людей оставалась пустая и брошенная деревня. Спустя пару дней, в село заглянули фуражиры императорского войска, но им не удалось найти даже одного маленького зернышка.