Текст книги "Псевдоним хищника"

Автор книги: Влада Ольховская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Максим не любил врать, но иногда, в таких вот случаях, приходилось. Потому что правду он сказать не мог. Он и сам в ней разобрался только что! И помог ему как раз Марк…

«Ты к нам приезжаешь каждые выходные» – в реальности так и было. Когда прекращались будние дни, ничто не могло отвлечь Максима от внутреннего чувства одиночества. А на роль семьи подходили только эти люди… больше никого не осталось. Поэтому он собирался и ехал туда. Отдыхал от одиночества и втайне надеялся, что, может, Ева начнет вести себя иначе.

А сегодня ему не хотелось, чтобы было так. Не было у него желания знакомиться с этим их гостем и снова развлекать Еву. Неважно, что Алексей Кнорин ему чужой, да и убитых он лично не знал. Он уже сумел быть полезным для расследования! Что, если он сможет найти что-то еще?

Одна деталь, обнаруженная вовремя, способна все изменить. Ну а от того, что он поехал бы в дом Азаровых, пользы не было бы никому.

Был и еще один момент, в котором Максим бы не признался – надежда, которую он лелеял в глубине души. Получается, что в эти выходные он не увидится с Евой, к ней вообще никто не придет. Вероятность того, что она заметит это и почувствует грусть из-за его отсутствия, крайне мала.

Ну а вдруг?..

* * *

Запах кофе разносился по просторному дому, проникая в приоткрытые двери, просачиваясь в замочные скважины. Уютный, теплый запах, какой появляется, только если варить кофе в турке, а не лениво нажимать на кнопку кофемашины. Он удивительно точно подходил к яркому морозному утру за окном.

Сюрприз был приятным, но от этого не менее удивительным. Кириллу несколько боязно было поверить, что день действительно начинается так… правильно.

Засыпая накануне ночью, он винил себя за опрометчивость и наивность. Он подобрал в метро какую-то тетку, привел в свой дом, не запер даже. Что, если она психопатка или преступница? Он вполне допускал, что утром обнаружит обчищенный дом. И то если повезет! А если не повезет – нож у себя в спине.

Однако реальность оказалась гораздо более привлекательной. Кирилл даже долгое время не решался встать с кровати, чтобы не спугнуть момент и не разочароваться в нем.

Когда он все-таки спустился в кухню, оказалось, что его толкование ситуации было вполне правильным. Вчерашняя незнакомка возилась на кухне, что-то готовила.

Сюда она пришла без своего вчерашнего пальто. На женщине было трикотажное платье длиной до колена, недорогое и старое, но аккуратное. Похоже, за вещью она следила, да и в целом отличалась чистоплотностью.

– Доброе утро, – поприветствовал Кирилл. – Как прошла ночь?

Услышав его голос, женщина вздрогнула, резко повернулась к нему.

– Напугали… – растерянно улыбнулась она.

– Извините, не хотел.

– Да ничего, ничего! Вы же у себя дома. Я до сих пор не знаю, как благодарить вас. Я понимаю, что мне не следовало даже входить сюда без вашего разрешения, не то что трогать что-то. Но мне так хотелось вас отблагодарить! Кофе почти готов.

– Я подожду.

Кирилл сел за стол, используя первую возможность хорошо рассмотреть ее – для этого хватало света. Отдых определенно пошел женщине на пользу: исчезла нездоровая бледность, а с ней и мешки под глазами. Стало видно, что его новая знакомая молода, ей немногим больше тридцати. Она отличалась аристократичной белой кожей, сразу привлекавшей к ней внимание. Тонкое лицо с маленьким носиком и красивой формы крупными губами обрамляли темные волосы, вившиеся мелкими кудряшками, большие карие глаза смотрели благодарно и чуть настороженно. Над верхней губой разместилась аккуратная родинка.

Мужчина был убежден, что никогда не встречал ее раньше. И все же было ощущение, что они уже знакомы…

Она чем-то неуловимо напоминала его жену.

– Я правда вам благодарна. – Женщина нервным жестом убрала непослушную прядь за ухо. – Простите, если чем-то оскорбила вас. Я даже не помню, что я вам говорила… Это глупо, но уж как есть… я так устала… Надеюсь, я не сказала что-то слишком глупое или грубое?

– Даже близки к этому не были, – заверил ее Кирилл. – Я, когда устаю, тоже не являюсь образцом жизнерадостности.

– Я могу как-нибудь отблагодарить вас?

– Можете начать со своего имени, я его до сих пор не знаю.

– Неловко-то как! – всплеснула руками женщина. – Меня зовут Инесса.

– Кирилл.

Она поставила перед ним чашку, полную кофе. Напиток еще дымился жаром, но это было Кириллу привычно, он все равно сделал осторожный первый глоток.

– Я не знаю, как вы делаете обычно, – поспешила сказать она. – Что-то добавить? Сахар, молоко?

– Ничего не нужно, все идеально.

Он не кривил душой и не стремился польстить ей. Каким-то образом, даже не зная, что он любит, Инесса угадала с крепостью кофе. Это впечатляло. До нее только один человек все делал так безупречно…

– Присядете со мной? – Кирилл указал на пустой стул с другой стороны стола. – Думаю, мы с вами оба заслужили простой откровенный разговор.

– Да, наверно… Не судите строго, но я еще чувствую себя не в своей тарелке. То есть я и есть не в своей тарелке, и я…

– Не переживайте так, – прервал ее мужчина. – Вы – моя гостья, а значит, можете чувствовать себя здесь совершенно свободно.

– Но я не хочу стеснять ни вас, ни вашу семью!

– У меня нет семьи. – Он произнес это ровно, без эмоций, потому что не мог себе их позволить. Перед ним сидела незнакомая женщина, которой дела не было до его прошлого. – Я живу один, и меня вы точно не стесните, даже если очень захотите. Но я не могу не спросить… Что с вами произошло? Вчера в метро вы сказали, что дома у вас нет и ехать вам просто некуда…

– Это правда. – Инесса смущенно опустила голову. – Если бы не вы, мне пришлось бы ехать на вокзал…

– Тем не менее вы не похожи на человека без определенного места жительства…

– Пока не похожа. Я ведь совсем недавно такая! Если все пойдет по тому же сценарию… Боюсь, я сама себя не узнаю.

– Так что с вами произошло?

Он понимал, что лезет в ее личную жизнь. Даже то, что он приютил женщину в своем доме, не давало ему такого права: она-то ни о чем не просила! И все же Кирилл не мог избавиться от ощущения, что Инесса хочет рассказать об этом.

Интуиция его не подвела. Не сразу, лишь после долгой паузы, но женщина все же заговорила.

Инессе не везло практически с самого детства. Она росла без отца, с запойной матерью, которую судьба дочери не заботила. Жили вдвоем в небольшой комнате в коммуналке, где постоянно мелькали дружки и собутыльники матери. От их пьяного внимания девочку спасало только малолетство, но и это не могло длиться долго – росла она симпатичной. Впрочем, до того, как успело случиться нечто такое, что не забывается всю жизнь, произошло совсем другое горе – умерла мать Инессы.

Родственников, способных взять опеку над ребенком, не нашлось, и Инесса оказалась в детском доме. Там легко было уподобиться собственной матери… Многие и пить, и курить начинали, несколько молоденьких девушек ходили с беременными животами до окончания девяти классов. Но Инессе как-то удавалось избегать всех этих сомнительных соблазнов. Она слишком хорошо помнила, какой была ее жизнь до детдома, и не хотела повторения кошмара.

Когда ей исполнилось восемнадцать, она вернулась в ту самую комнату в коммуналке, которая полагалась ей по закону. Инесса твердо намеревалась пойти учиться на швею, работать, может, накопить на собственную квартиру…

Однако всем этим амбициозным с точки зрения молоденькой девушки планам не суждено было сбыться. Потому что Инесса влюбилась. Она, в отличие от своих соседок по детскому дому, не поддавалась ни модным веяниям относительно сексуальной свободы, ни инстинктам. Она всегда хотела любви настоящей, это тоже было для нее важным элементом нормальной жизни.

Ее внимание привлек сосед по коммуналке, молодой студент, которому комнату купили родители. Инесса тогда решила, что это за большие заслуги и от любви. Лишь много позже она узнала, что семейство просто хотело выпроводить отпрыска, потому что находиться с ним под одной крышей стало невозможно.

В первое время после знакомства Дима удачно скрывал то, что выводило из себя его родителей. Он был джентльменом и рыцарем в одном флаконе. Мотивация вопросов не вызывала: Инесса была самой красивой девушкой, проявившей к нему внимание. А она, напрочь лишенная практического жизненного опыта, млела от его ухаживаний. Кафе, кино, цветы, а потом – лепестки роз на кровати и зажженные на подоконнике свечи. Инесса была убеждена, что ее любимому Диме все это нравится, подобные поступки для него естественны.

Встречались они недолго, поженились быстро. Церемония была тихой и поспешной: никаких тебе белых платьев и лимузинов, зашли, расписались, потом посидели в ресторане. Инессу это не обидело, она очень трепетно относилась к деньгам и понимала, что роскошное торжество они себе позволить не могут. Она все равно была счастлива.

Счастье закончилось, когда она узнала, почему у Димы не было близких друзей и даже его собственные родители его побаивались. Молодой человек отличался нездоровой вспыльчивостью. Ухаживая за Инессой, он сдерживался изо всех сил, хоть это и давалось ему нелегко. А когда она стала его женой, он сдерживаться перестал.

Его гнев могло вызвать что угодно – от вчерашнего обеда до несвоевременной, как ему казалось, улыбки жены. В такие моменты он орал, колотил кулаком в стену… потом бил Инессу. Сначала вроде как извинялся, клялся, что этого не повторится. Но потом понял, что девушка от него никуда не денется… и что бить ее ему нравится.

А Инесса просто не знала, что делать. Идти ей было некуда – ее комната находилась тут же, за стеной, не спрячешься! К тому же она отказывалась верить, что любовь ее оказалась всего лишь иллюзией. Она убеждала себя, что если чуть-чуть потерпеть, быть с ним ласковой и нежной, то он образумится и перестанет нападать на нее.

Заступаться за Инессу никто не собирался. Родители Димы, хоть и знали своего сыночка, втайне верили, что, раз девушка сама выбрала такую судьбу, пусть терпит. Да и кому еще она нужна, детдомовка без образования? Пусть спасибо скажет, что он ее содержит! Соседи же затаили на нее злобу еще с тех пор, как она вернула себе комнату – они-то уже использовали освободившуюся жилплощадь!

Вскоре Инесса забеременела, и на тот момент это было для нее чудом и спасением. Вот-вот должно было появиться на свет существо, которое будет любить ее всегда! Да и потом, девушка была убеждена, что, увидев крошечного младенца, Дима обязательно остепенится, найдет новые ценности в жизни.

Чуда не случилось. В очередном приступе ярости Дима ударил жену слишком сильно… Потом, в больнице, приходя в себя после выкидыша, Инесса сквозь слезы доказывала врачам, что просто упала.

Она не ушла, потому что начинать жизнь с нуля было страшно. Она уже хорошо знала мужа и могла сказать, что при разводе он ей не то что выплачивать ничего не станет – свое забрать не даст. А жить самостоятельно Инесса боялась. Ей казалось, что она умрет в первый же день без него! Дима тогда понял, что она будет с ним, несмотря ни на что. Это не умилило его, скорее, окончательно развязало руки. Теперь соседям все же приходилось иногда вмешиваться, потому что иначе они оказались бы в одной квартире с трупом.

Вторая беременность Инессы тем не менее оказалась куда более успешной. Родилась девочка. Правда, дочь родилась с болезнью Дауна. И Дима, который на определенное время даже увлекся мыслью об отцовстве, мгновенно потерял к ней интерес. Более того, она его раздражала. Ему было стыдно за то, что дочерью нельзя похвастаться, ее даже показать знакомым нельзя!

Инесса старалась заступаться за малышку. Если девочка вызывала у отца гнев, женщина брала удар на себя – в прямом смысле слова. Однако это удавалось ей не всегда. Она ходила по магазинам, оплачивала счета, словом, покидала дом. В эти моменты дочь и отец были наедине. Инесса была не рада такому повороту, но и поделать ничего не могла; ей только и оставалось, что успокаивать себя. Это его родной ребенок, не убьет же он малышку!

Но, вернувшись однажды домой, Инесса обнаружила в квартире медиков и полицию. Дима торопливо объяснял им, что дочка просто играла и упала… Ей он старался доказать то же самое. Но она не верила.

Тем не менее сообщать правду полицейским Инесса не собиралась. Во-первых, никто бы ей не поверил: Дима имел в их глазах гораздо больший авторитет. Во-вторых, женщина не считала, что имеет на это право. Она была виновата в смерти дочери не меньше, чем муж, ведь она оставила их вдвоем, прекрасно зная, на что он способен.

Поэтому она решила наказать себя и одновременно покончить с прежней жизнью. Инесса ушла из дома в чем была, никого не предупреждая. Она понятия не имела, как выживет на улицах… да и выживет ли вообще. Находиться под одной крышей с убийцей своей дочери она не могла.

Она скиталась по вокзалам и метро, ела совсем мало. Какие-то деньги у нее с собой были, но они стремительно заканчивались, а просить милостыню Инесса не умела. Она понятия не имела, что с ней будет… а потом встретила Кирилла.

Ее история казалась невероятной. Вернее, она казалась маловероятной. Кирилл не мог поверить, что кто-то способен столкнуться с таким количеством испытаний и остаться нормальным человеком. Но Инесса не просто рассказывала ему об этом, она показывала синяки, заживающие ссадины и даже шрамы, покрывающие ее тело. Многие из них были старыми, зажившими, доказывавшими, что Дима действительно отличался суровым нравом.

О своем прошлом Инесса говорила с тихим смирением. Она не пыталась переложить всю вину на бывшего мужа или пожаловаться. Она лишь обозначала факты. То достоинство, с которым она это делала, подкупало.

Еще до того, как она закончила рассказ, Кирилл знал, что предложит ей остаться.

Глава 3

В доме было тихо и спокойно. Поначалу Вике стоило определенных усилий заставлять себя не ждать подвоха. И она, и Марк понимали, что Ева и Матиас Штайн в одном доме – не самое безопасное сочетание. Однако эти двое существовали параллельно друг другу, даже сталкиваясь в коридорах, они обменивались парой дежурных фраз и проходили мимо. А чаще – вовсе молчали, что было более типично для Евы.

Во время подготовки к новогодним праздникам особенно остро ощущалось, как важно не думать о расследованиях. Поэтому Вика просто наслаждалась общением с семьей.

А вечером расследования напомнили о себе сами, когда к ним приехал Максим. Его отсутствие уже выбивалось из нормы, но причину Марк объяснил. Предполагалось, что эти выходные юноша проведет в одиночестве.

Однако он появился на пороге их дома. Вид у Максима был невыспавшийся, но от этого не сонный, а взбудораженный.

– Мне нужно поговорить с Евой! – заявил он, стаскивая куртку.

– О чем это? – насторожилась Вика. – Уж не о том ли расследовании, в которое тебя просили не лезть, а ты все равно лезешь?

– Ой, да это не расследование даже, а помощь следствию! Активная гражданская позиция.

– Это не одно и то же?

– Нет, – покачал головой Максим. – Я ж на место преступления не выезжаю!

– Марк сказал, что ты там был.

– Был. Но больше не выезжаю!

– А больше и не надо.

– Слушай, да ты же меня знаешь, я лишнего делать не буду!

Вика была неумолима:

– Я тебя знаю, именно поэтому я не сомневаюсь, что ты наделаешь лишнего. Ты – натура увлекающаяся, этого у тебя не отнять. Вот тебе уже зачем-то понадобилась Ева!

– Ева понадобилась, потому что там факты не сходятся! Это преступление не может быть просто запугиванием Кнорина! Оно слишком дорогое, жестокое… Короче, это какая-то подстава! А я никак не могу понять, с чего начать ее распутывать. Мне нужно, чтобы Ева мне чуть-чуть подсказала, дальше – я сам.

Жизнь уже не единожды показывала им, что это те самые «знаменитые последние слова». Скажешь, что серьезного расследования не будет, – и все случится с точностью до наоборот. Даже если Ева вдруг проявит благоразумие и не увлечется этим, Максим обязательно во что-то вляпается, и тогда им всем придется спасать его.

Не так Вика хотела провести новогодние праздники.

– Чтобы ни слова Еве об этом не говорил, – велела она. – А то вообще тебя не пущу к ней!

– То есть заявления, что я – член семьи, разом теряют силу? – оскорбился Максим.

– А этим меня не шантажируй. Здоровье Евы мне дороже.

– Ее здоровье тут ни при чем, ведь я… – начал было он, но осекся.

Потому что в этот момент в прихожую вышел Матиас. Немец прислонился к дверному косяку и, скрестив руки на груди, оттуда наблюдал за ними. По его позе, одежде и взгляду было видно, что он чувствует себя в этом доме совершенно расслабленно. Такую привилегию обычно имели близкие друзья, которых Максим хорошо знал.

А этого – нет.

– Вика, у тебя проблемы? – по-немецки поинтересовался Матиас. Он уже удивил их тем фактом, что сносно научился говорить по-русски. Однако делал это только при необходимости, использовать родную речь ему было удобней. – Я слышал разговор на повышенных тонах или мне показалось?

– Не показалось, но и проблем у меня нет. Просто поспорили с Максом по поводу особенностей общения с Евой. Кстати, это Максим Лисицын, наш друг и коллега Марка. Вообще-то владелец фирмы, где Марк работает. А это Матиас Штайн, старый друг Марка. Ну и мой тоже.

– Друг Марка? – переспросил Максим. – Я бы предположил, что твой родственник…

Предположение было небезосновательным: многие люди почему-то считали рыжие волосы обязательным признаком родства. В остальном же Вика не находила между собой и немцем ничего общего.

А еще она поймала себя на мысли, что невольно сравнивает его и Максима. От этого Вике было стыдно, и успокаивало то, что они об этом не узнают.

Сейчас они стояли друг напротив друга, и Максим определенно проигрывал. Во внешности Матиаса было что-то аристократичное и, самое главное, зрелое. Внешность в его случае служила отличным отражением внутренней уверенности. Да и фигура была более гармоничной, многолетние спортивные тренировки давали о себе знать. Максим же все это может «догнать и перегнать», но лет через десять. Молодость, как ни странно, играла против него. Он уже прошел этап подростковой неуклюжести, но не более.

И не было причин их сравнивать, если бы не одно «но». Эти совсем разные мужчины – по возрасту, национальности – испытывали симпатию к Еве. Это сумасшествие делало их в чем-то похожими…

А самое удивительное заключалось в том, что они тоже это почувствовали. По крайней мере так показалось Вике. Эти двое смотрели друг на друга с настороженностью. Ни один из них не спешил подойти ближе, пожать руку, их улыбки были натянутыми.

– Я прошу меня извинить, но я что-то услышал. – Матиас перешел на русский. – Насколько я понял, юноша видит Еву детективом… Не самое удачное решение.

– Слова того, кто ее не знает, – парировал Максим. – Ева уже не с одним делом разобралась! Она такие загадки разгадывает, которые остальных в ступор вгоняют!

– Ты серьезно думаешь, что ее привлекают загадки? – усмехнулся немец. – Ева не занимается расследованиями, она охотится. Если она кому-то помогает в этот момент, то это, скорее, побочный эффект.

– Я не понял, а что это за эксперт по Еве выискался?!

– Оба вы тут изображаете экспертов по Еве, – вздохнула Вика. – И оба, подозреваю, совершенно ее не знаете. Я уже сказала тебе, кем является Матиас. С Евой они знакомы давно…

– Она спасла мне жизнь, – спокойно уточнил Штайн.

– Ну, меня этим не удивишь!

– Вы оба гордитесь тем, что вас молодая девчонка спасла? – поразилась Вика. – Зачехлите самурайские мечи, не портите предпраздничное настроение. Максим, ужинать останешься?

– Ты мне дашь поговорить с Евой или нет?

Он контролировал себя гораздо хуже, чем до появления Матиаса, больше злился. Это нельзя было не заметить. Но Вика не видела смысла сочувствовать. Подростковые капризы какие-то!

– Если про расследование, то нет!

– Тогда я пошел. – Парень резко развернулся, направляясь к двери. – Мне завтра на работу рано вставать. Хорошего предновогоднего вечера!

– Макс… Ты хоть не лезь в это расследование! Марк сказал, что там дело кровавое…

– Разберусь, не маленький уже.

Он даже не надел в доме куртку, просто подхватил ее с вешалки, направляясь к машине. Вспылил он, как мальчишка, и это было бы забавно, если бы не было так грустно. А Матиас, в свою очередь, находил ситуацию комичной. Он тоже понял, что произошло. Но это заставило его лишь махнуть рукой в сторону окна, за которым Максим заводил машину.

– Перебесится, – прокомментировал он. – И давно он за Евой увивается?

– Что, это так очевидно?

– Очевидней некуда.

– У них… сложная история отношений. – Вика не без труда подобрала подходящее определение. – Мне почему-то кажется, что ты как раз должен его понимать… разве нет?

Но Матиас лишь тяжело вздохнул.

– Нет. То, что происходит со мной и с ним, – совершенно разные вещи.

* * *

Он не привык вот так сразу доверять людям. Интуиция – вещь хорошая, но и она ошибается. К тому же Кирилл подозревал, что верит ей так безоговорочно, потому что хочет верить. Инесса представлялась ему настолько несчастным существом, что желание помочь ей появилось само собой.

Однако годы ошибок и разочарований в людях теперь не давали расслабиться. Слишком уж показательно слезливой была ее история… и слишком идеальной представала сама женщина! Выдержала и несчастное детство, и чудовищное замужество, потеряла двух детей и при этом не оскотинилась. Разве так может быть? Разве с современными женщинами это бывает?

С другой стороны, с тех пор как он стал вдовцом, желающих познакомиться с ним было больше чем достаточно. Даже до того, как он потерял жену, многих не останавливала его репутация примерного семьянина. А когда жены не стало, они как с цепи сорвались! Мало того что на работе преследовали, так еще и рассказывали своим знакомым, и те тоже выходили на охоту!

Тогда он разных трюков насмотрелся. Одна пробралась к нему в кабинет, разделась там и сидела на столе в одном белье. Решила, должно быть, что ее телеса, похожие в синеватом офисном освещении на студень, заставят его мгновенно потерять контроль! Другая показательно упала в обморок перед его автомобилем. Третья взялась носить ему домашние обеды. Словом, каждая являлась со своим оружием, и на жалость они давили весьма часто.

Теперь он не мог избавиться от ощущения, что Инесса делает то же самое. Ее история не копировала его собственную, и все же понять ее чувства он мог. Его не радовало такое ощущение родства, потому что оно порождало уязвимость. С другой стороны, что он мог сделать? Выгнать ее на улицу после того, как пообещал дать кров?

В итоге Кирилл решил, что нужно провести проверку. Тогда у него появятся причины доверять женщине, находиться с ней под одной крышей станет намного проще.

Осторожно он выпытал у Инессы подробности ее семейной жизни. Где находится квартира, как выглядит муж, с кем из соседей она общалась… Женщина, в отличие от него, проблем с доверием не испытывала. Для нее гарантом служило то, что Кирилл ни разу не попытался приставать к ней, ни о каких услугах тоже не просил. Поэтому она без сомнений отвечала на его вопросы.

Он дождался, пока пройдут выходные, и уехал из коттеджа в понедельник. Женщину это не насторожило, она уже уверенно чувствовала себя в его доме. А Кирилл вместо того, чтобы ехать в офис, отправился по адресу, который она дала.

Это был довольно старый район. То, что дома здесь отремонтировали внешне, не спасало от ощущения разрухи, буквально зависшего в воздухе. Снег тут был сероватым, во дворах мелькали мрачные лица, дорогих машин фактически не было, и его автомобиль мгновенно привлек внимание.

Нужный подъезд встречал его открытой дверью. Нет, домофон здесь был, и даже исправный, но его функциональность сводилась к нулю тем, что дверь распахнули и подперли камнем.

Кирилл вошел внутрь, поднялся на второй этаж. Двери тут были старые, но не слишком убогие. Так что назвать это место очевидным пристанищем алкашей не получалось. Собственно, в случае со своим мужем Инесса и не на алкоголизм жаловалась.

Была вероятность, что дома никого нет: будний день ведь, и далеко не все могут позволить себе являться на работу, когда им того хочется. Кирилл понял это только сейчас, но в дверь все равно позвонил.

Открыли ему, вопреки ожиданиям, довольно быстро. На пороге стоял невысокий, на голову ниже Кирилла, молодой мужчина. Мрачный, не толстый, но рыхлый и чем-то неуловимо похожий на пельмень. Его лицо покрывала неопрятная темная щетина, помятый костюм сидел плохо, и даже очки интеллигентности образу не придавали.

– Вы кто? – настороженно осведомился он, осмотрев Кирилла с ног до головы.

– Я ищу Дмитрия.

– Ну, я Дмитрий. А это не отвечает на вопрос, кто вы!

В принципе эту встречу можно было считать удачей, хоть и сомнительной. Не теряя времени, Кирилл уверенно втолкнул собеседника в квартиру, прикрыл за ними дверь. Дима такой наглости не ожидал, поэтому и не сопротивлялся толком.

– Эй! – возмутился он. – Ты че творишь?

– Где твоя жена?

– Какая жена? Какое твое дело? Ты кто вообще?!

– Инесса, – спокойно пояснил Кирилл. – Где она?

– А‑а‑а! – Дима прищурился. – Так ты ее хахаль? А я знал! Знал, что она мне изменяет! И ребенка того ублюдочного нагуляла где-то… Не могло от меня такое чмо уродливое родиться!

Что ж, пока слова Инессы медленно, но верно подтверждались. Значит, Кирилл стоял в ее квартире перед ее мужем.

Место было, надо сказать, не слишком пугающее. Да, квартире не хватало ремонта, и с каждым годом это ощущалось все острее. Но это не был притон или что-то в этом роде. Кто-то следил за жилплощадью, регулярно убирал и подклеивал обои, замедляя тем самым наступление разрухи. Вещей в коридоре оказалось много, причем самых разных, однако даже в этом нагромождении был определенный порядок.

Комнат отсюда было не видно, но Кирилл предполагал, что ситуация там примерно такая же. С той лишь разницей, что после ухода Инессы убирать было некому, и хаос нарастал.

– Оглох, что ли? – напомнил о себе Дима. – Ты моей жены хахаль?

– Я ее друг, и я хочу знать, где она.

– «Друг»! Ага, как же! Мир, дружба, жвачка – вот из этой серии? – расхохотался мужчина. – Нет, серьезно… Мог бы и не врать, чем врать вот так!

– Меня не интересует, что ты думаешь. Меня интересует, где Инесса.

– А мне почем знать? Это тебе виднее!

– Тебя не волнует, где твоя жена?

– Нужна мне эта шлюха! – хмыкнул Дима. – Проблем от нее больше, чем толку! Сама по себе она – ноль: ни образования, ни интересов, ни работы. Да еще и мутантов каких-то рожает вместо детей!

– Насколько мне известно, для рождения детей нужны двое, – холодно заметил Кирилл.

– Да что ты говоришь! Ну, среди этих двоих меня точно нет. Я тебе говорю, подобное отродье от меня появиться не могло! Она мне своими родами, детьми и капризами только проблем добавила! Ушла она? Да наконец-то, я уж не знал, как от нее избавиться! Если она сдохнет где-нибудь под забором, я буду только рад, сэкономит мне время на разводе!

Дима был именно таким человеком, как описала Инесса. Даже не имея прямых поводов для злости, он сам себя накручивал, и гнев его лишь возрастал. По глазам было видно, что драка для него – лишь вопрос времени. Если бы перед ним стояла Инесса, вероятнее всего, он бы уже ударил. Но такой соперник, более рослый, спортивный мужчина, заставлял задуматься.

– При разводе одна из комнат снова перешла бы в ее собственность, – сказал Кирилл. – Тебе это вряд ли выгодно, ты привык жить в двух. По мне так это очевидный мотив для убийства – из корыстных побуждений.

– Эй! Ты что несешь? Какого еще убийства?

– Не я вообще-то завел разговор о ее смерти под забором.

– Так и я говорю чисто гипотетически, – парировал Дима. – Чтобы она сдохла под забором, мне не обязательно ее убивать. Может, бомжара какой по башке бутылкой даст, а может, она замерзнет… Всякое случается!

– Да уж… Забота твоя не знает границ!

– Вали отсюда! Я тебя звал? Я тебя даже внутрь не приглашал! Хочешь тр…ть мою бабу – пожалуйста, только обратно сюда ее не возвращай! И сам вали!

– А если не свалю, что тогда? Заставишь меня?

– Да хоть бы и так!

Гнев Димы дошел до кипения. Мужчина попытался ударить – резко, целясь в солнечное сплетение. Вот только движения его все равно были неуклюжими, лишенными подготовки как таковой. При всей своей наглости он был осторожен и выбирал лишь слабых противников.

Конечно, Инесса от такого удара уклониться не могла. Судя по синякам и шрамам, она и не уклонялась. Но Кириллу не составило особого труда перехватить руку Димы, резко вывернуть, а потом оттолкнуть мужчину так, что тот врезался в стену.

Дима, редко получавший отпор, к боли не привык. Поэтому снова нападать он не пытался, вместо этого прижимался к стенке.

– Ты че, а? – он смотрел на Кирилла ошалелыми глазами. – Вообще ничо не боишься? Борзый такой?

– А чего мне бояться? Я первым не нападаю и необходимую самооборону не превышаю.

– Ты ко мне в дом вперся!

– Я к Инессе пришел. Но все это не суть важно. Я прекрасно знаю, что полицию ты не вызовешь. Ты их и сам побаиваешься, поэтому их приезд – не в твоих интересах. На этот раз тебе повезло, я сам уйду.

– А Инесса?..

– Ее судьба тебя больше не касается.

Этот ответ Диму вполне устроил. Он даже не думал интересоваться судьбой жены, сейчас ему, вероятнее всего, хотелось пришибить ее окончательно – за то, что из-за нее в дом пришел такой человек! Как только Кирилл вышел на лестничную клетку, он услышал, как у него за спиной защелкнулись все замки.

А ему хотелось вымыть руки. Есть просто такие люди: с ними пообщался – как в грязь влез. Кирилл увидел достаточно и твердо знал, что не позволит Инессе вернуться в эту дыру. Она заслужила лучшего!

* * *

– Так, давай начистоту… что за чувак обитает у вас в доме?

В кабинете Максим чувствовал себя совершенно свободно. Он вообще в офисе бывал чаще, чем дома, и вел себя соответственно. То, что данный кабинет принадлежит не ему, его нисколько не смущало. Свои люди ведь, к чему лишняя церемонность!

Он сразу прошел к столу, небрежно бросил на столешницу папку с бумагами, а сам уселся в кресло.

– Ты сказал секретарю, что у нас бизнес-переговоры, – напомнил Марк.

– Ну и? Можно подумать, что ты с секретарем, как с исповедником – ничего кроме правды!

Молодой человек вел себя расслабленно, взгляд у него был спокойный, вид – отдохнувший. Создавалось впечатление, он всего лишь проявляет дружеское любопытство. Марк поверил бы в это, если бы Вика не рассказала ему о воскресном визите Максима.

– У меня дома живет мой старый друг из Германии. Я его знаю дольше, чем вас всех вместе взятых.

– А чего он приперся-то? Разве достопочтенные бюргеры не должны сейчас жарить рождественские колбаски?