Текст книги "Разноцветная тьма (СИ)"
Автор книги: Влада Крапицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)
– А мой тип крови вы изучили по тем салфеткам, которыми ты вытирал кровь с ладоней, – вставила я, решив не заморачиваться с этими характеристиками крови. Ведь самое важное я узнала и теперь понимала, почему вижу не всех людей.
– Верно…
– И фотки тех двух мужчин ты подсовывал, уже зная, что я их обязательно увижу?
– Конечно, – подтвердил он. – У нас своя огромная база данных по типам крови, и исходя из этого, для таких, как ты, выбирают объекты для наблюдений. А фотографии, это как наводка, чтобы ты точно знала чьё будущее запрашивать.
– А что точно я вижу?.. Тот убийца сказал, что будущее. И узнаю не только то, что случится, а и мысли людей, и их эмоции…
– Верно. Только добавлю, что в будущем ты видишь вещи, которые сыграют для человека эпохальную роль, и могут круто изменить его жизнь. То есть, тебе не показывают малозначительных вещей, а что-то действительно важное для человека. Правда, как идёт эта выборка, мы и сами не понимаем. Считается, что вы берёте сведения из так называемого информационного поля, и объект наблюдений как бы сам маркирует степень важности событий, думая о них, – сказал Клим. – И показывая вам этот момент, дают возможность понять, что привело к определённому решению. Мысли людей даже важнее, чем само будущее. Вот, например, смотри. Ты видела, как у одного из объектов родился ребёнок. И слышала, что он не испытывает к нему отцовских чувств. А это значит, что нет смысла давить на мужчину через ребёнка, если в этом появится необходимость. Он им пожертвует, если это потребуется ради его личных интересов. А такой промах в работе может сильно повлиять и, неудачным выбором слабости раскрывшись перед объектом давления, можно дать ему время для подготовки ответных действий, что уменьшает вероятность благополучного для нас разрешения ситуации. И это самый простой пример. А можно увидеть и более глобальные и важные вещи. А зная, что подвигнет человека на принятие решений, можно предпринять упреждающие меры и изменить будущее в более выгодную для нас сторону. И что ещё играет немаловажную роль – это точное время. Зная, в каком отрезке произойдут события, легче планировать действия. Вот у тебя, например, считается большой диапазон времени. Как правило, у всех тех, с кем мы работаем, этот период от двенадцати часов до двух суток. А у тебя, как мы поняли, минимум четыре дня. Вчера разродилась жена того бесчувственного папаши, и это дало хоть какое-то понятие о крайней точке твоих видений… Впрочем, оно может быть и больше. Для этого требуются другие проверки. Но и без них уже сейчас с уверенностью могу сказать, что ты очень сильная. Я с такими, как ты, ещё не сталкивался. Да и боссы тоже визжат от восторга, узнавая о твоих успехах, – он с отвращением поморщился, после чего продолжил: – Ведь ты уже в первый сеанс смогла настроиться на видение. А всем, о ком я знаю, требовалось минимум два-три сеанса. И чем дальше, тем больше ты показываешь превосходные результаты. Во время второго сеанса ты полноценно, а не обрывочными фразами услышала актрису. На третьем сеансе вообще просмотрела трёх людей, а это что-то запредельное. Даже учитывая то, что ты увидела не бывшую одноклассницу, а ту, которая была с ней рядом. Предыдущие же мои объекты хорошо, если могли настроиться на двух, и то, в лучшем случае, – задумчиво произнёс он. – И ещё, я предположил, что, не имея возможности видеть сам объект, ты умеешь настраиваться на тех, кто сходный тебе по крови и находится рядом.
– Я, кстати, так и думала, – угрюмо вставила я, вспомнив свои мысли после посещения камер. – Что, если не могу видеть заказанных людей, то вижу тех, кто рядом с ними. А если и таких нет, то вижу вообще кого-то левого. Так сказать, наугад. И последний визит в камеру это доказывает. Не настроившись на Вадима и… – я чуть не проговорилась, но вовремя спохватилась. – Марину, я вижу кого-то другого, кто может ближе всего к ним по расстоянию.
– Вряд ли ты видишь наугад, – скептично ответил Клим. – Ты слишком сильна и это явно прослеживается в твоих видениях. Уже то, что ты увидела людей, близко находящихся к заказываемому объекту, сильный показатель. Это вообще в моей практике раньше не встречалось… Однако четвёртый сеанс поставил в тупик. В последний раз ты не настроилась на Вадима и Марину, и не видела тех, кто физически рядом с ними, а это озадачивает. Правда, та злая тётка, думаю, имеет косвенное объяснение… Дело в том, что, как я уже говорил, твой бывший муженёк уговорил Марину на обмен квартиры, и заодно он увольняется с работы, чтобы устроиться в другую фирму, в том районе, где они хотят приобрести жильё. И вероятно, ты могла видеть кого-то из сотрудников фирмы, где твой бывший работал. А это ещё более удивительно. Если всё обстоит именно так, то твои возможности ещё шире. Выходит, что ты можешь, если не слышать и не видеть людей с другим фенотипом, то считываешь информацию со своей группы, которая косвенно касается запрашиваемых объектов. Понимаешь? Ты, вроде как, не видишь людей с другим фенотипом, но всё равно имеешь возможность через третьих лиц узнать их действия в будущем!
– Да? – выдавила я и задумалась над видением, связанным с Климом.
«Кого же я тогда видела? Что за девушка была в видении, думающая о замужестве?.. Сказать Климу или нет, что заказывала я-то не Марину, а его?» – я задумалась. «Нет. Пока не буду. Необходимо до конца разъяснить все вопросы, а потом откровенничать. Сейчас важно вытянуть больше информации из Клима, чем самой делиться», – решила я, а он тем временем сухо продолжил:
– Мои боссы аж давятся восторженной слюной, слыша о тех твоих успехах, которые я считаю нужным для них озвучивать. Никто ведь не ожидал, что даже потомок Зрящей обладает такими способностями. Считается, что если не пользоваться способностями и не развивать их, то они слабнут, а ты…
– А я всё равно не полноценная Зрящая, – мрачно перебила я. – Меня и на этот счёт посветили. Я не могу обойтись без капсулы, а настоящие Зрящие ими не пользуются.
– Да, насколько мы знаем, не пользуются, – согласился Клим. – Но и видят лишь определённых людей, а не как ты и тех, кто вызывает эмоции у людей из твоей группы. Вероятно, способности, не имея возможности развиваться и проявляться, начинают, своего рода мутировать или видоизменяться. Ведь получается, что со времён твоей прапрапрабабки ими не пользовались и это дало такой эффект. Природа ведь если что-то забирает, то даёт другое взамен. Как, например, у слепых. Не видя, они развивают слух и осязание. А ты, не имея возможности работать без камеры, можешь зато видеть больше в ней.
– А как много вы знаете о Зрящих? Расскажи про них? – попросила я, желая знать уже малейшие детали.
– Не так много мы и знаем, как бы нам хотелось, – с досадой произнёс Клим. – Дело в том, что вы все работаете только на Альдейдов. У нас никогда Зрящих не было. Точнее, надолго они не задерживались. Если Альдейды вас и отпускали, то только ради ловли на живца таких, как мы. Я тут по своим каналам узнал, что ты была последней из потомков отпущенных Зрящих. И думаю, ваш род не трогали лишь по одной причине – потому что из-за контакта с другими потомками Зрящих, мы попадали в ловушку. За вашей семьёй лишь следили, но не приближались, боясь опять попасть в ловушку…
– А что, сейчас всё так плохо у вас, раз тебя послали ко мне, не боясь ловушек? – иронично поинтересовалась я.
– Не думаю. Дело в другом. Меня практически подставили, потому что списывают со счетов, – голос Клима зазвучал бездушно. – Мне двадцать восемь, а все наши подопечные молоды, потому что способности больше шансов вытащить у молодых девушек, которые прошли переходной возраст и при этом ещё не стали набираться мудрости и рассудительности. То есть, это возраст приблизительно от шестнадцати до двадцати лет. В этом возрасте они ещё эмоционально открыты и не обременены возрастными стереотипами в мышлении… Кстати, ты и в этом поломала наши шаблоны. Считается, что после двадцати двух лет нереально добиться результата. А тебе двадцать пять. Получается, и здесь у тебя способности от прабабки.
– Ты не про меня рассказывай, а про себя, – прищурившись, потребовала я.
– Мои боссы считают, что я, из-за своего возраста, уже не могу производить впечатление на молоденьких девушек, потому что мои подопечные массово сходили с ума. Не понимают они, что от непрекращающегося траха с молодыми, глупыми и истеричными девчонками меня уже воротит. Что дело не совсем в цифре моих лет, а в том, что мужчинам моего возраста хочется не просто молодого тела и разнообразия, а и хоть какого-то ума от своей любовницы, – неожиданно зло процедил он, но потом взял себя в руки и уже сдержаннее продолжил: – Вот поэтому меня и послали к тебе. Не особо рассчитывая на результат и зная, что тебя периодически проверяют, они надеялись, что Альдейды уберут и меня, и тебя. То есть, как обычно, всю грязную работу спихнули на других. Но с тобой всё вышло совсем по-другому. Ты показала превосходные результаты, а я очень постараюсь, чтобы мы выжили, и не позволю нас убить. Тем более, что для борьбы у меня теперь есть две очень веские причины. Со мной боссы сильно просчитались.
– Боссы, значит, – поморщившись, повторила я. – Орден Милирийцев…
– Он самый. Но не стоит меня о них расспрашивать, – мрачно произнёс Клим. – Я мало что о них знаю. По сути, я встречался лично лишь с одним представителем верхушки. И то, достаточно давно. Семь лет назад я попал в поле их зрения, закрутив лёгкий романчик с девушкой Лаймой, и она меня завербовала для работы. Отказаться я тогда не мог, по веской причине и пришлось идти на их условия. И эта же Лайма сейчас является моим куратором, давая имена и информацию на объекты работы. Я, по сути, всего лишь пешка, которую используют, как хотят. И вся информация, которой я владею, это выводы и аналитика после семи лет работы. Я даже не знаю, какое конкретно место в иерархии занимает Лайма. А о размахе работы Ордена и их возможностях сужу только по обрывочным сведениям, которые дают мои объекты и я сопоставляю их с произошедшем в мире. Меня обеспечивают деньгами, чтобы пустить пыль в глаза будущим объектам. А моя внешность – дополнительный стимул для того, чтобы втереться в доверие к очередной способной девушке и заставить её работать на нас. Большего, они считают, мне знать не требуется, и отсекают все мои попытки продвинуться дальше.
– Тебя послушать, так напрашивается вывод, что давно всё надоело, – вымолвила я, чувствуя злость Клима. – Так почему не уйти от них или не сбежать?
– Не могу, – отчеканил он. – Я же сказал, у меня есть веские причины работать на них. И думаю, ты меня поймёшь…
Договорить Клим не успел, потому что дёрнулся, а потом, тихо выругавшись, полез в карман и, вытащив телефон, который я до этого не видела у него, громче сказал:
– А вот и Лайма… Ты посмотри, неужели занервничали, узнав, что Альдейды вышли на нас… Хм, а раньше плевали на проблемы, считая, что это трудности таких, как я… Ну что ж, послушаем, что она скажет, – пробормотал он и нажал кнопку ответа на звонок. – Слушаю, – холодно произнёс он в трубку.
Не зная, к чему приведёт этот разговор и, переваривая уже полученную информацию, я задумалась. «Хоть что-то уже прояснилось. Только вот, чем больше узнаю, тем больше становится страшно. Альдейды через родственничка дали понять, что живая я им не нужна. А Милирийцы, выражаясь словами Клима, пищат от счастья, видя мои успехи, а значит, ни за что не отпустят и будут эксплуатировать по полной. А это, похоже, опасно. Клим ведь сказал, что его предыдущие объекты сходили с ума. Соответственно, и мне это угрожает… Или нет? Насколько я понимаю, Зрящих это не касается. Тогда вопрос – а потомков Зрящих, таких как я, касается или нет?.. Вроде пока с головой всё в порядке. Но может я просто более стойкая, но всё равно вероятность попрощаться с адекватностью есть?.. Блин, получив ответы на одни вопросы, осознаю, что их становится только больше… И везде засада. Или грохнут, или сведут с ума, или до конца жизни будут дёргать за ниточки, как марионетку, приказывая работать», – тяжело вздохнув, подумала я и, наблюдая за Климом, который молча выслушивал звонившего. «Ладно, будем пока получать ответы на другие вопросы. Может, хоть это поможет понять в каком дальше направлении двигаться и что предпринимать».
– Я понял. Хорошо, – пренебрежительно бросил Клим в трубку, а потом отключился и, посмотрев на меня, холодно добавил: – Приказано тебя везти в один из наших домов, расположенных в горах. И неделю там жить. Они хотят проверить, выследят ли нас там. Если нет, то желают видеть у себя. А если и там найдут, они уберут «хвост» и перебазируют нас в другое место, чтобы снова устроить проверку. В общем, уроды, трясутся за свои шкуры, но при этом хотят иметь тебя под рукой, чтобы эксплуатировать. Но для нас в этом есть свои плюсы. Эту неделю мы используем, чтобы выработать план действий, и при этом мы точно будем защищены, и Альдейды до нас не доберутся. Хоть одной проблемой будет пока меньше.
«Кричать, что никуда не поеду – бессмысленно. Да и не в моих интересах. Так что лучше согласиться. За эту неделю я и сама пойму, как мне относиться и к происходящему, и к Климу. А заодно получу ответы на вопросы», – решила я и, радуясь хоть малому, что от Альдейдов меня защитят, сухо спросила:
– И сколько ехать до этого дома в горах?
– По идее, часов шесть. Но я предпочитаю немного попетлять и самостоятельно проверить есть ли слежка. Не хочу тебя лишний раз дёргать переездами из дома в дом. Так что мы будем в пути где-то часов восемь-девять, – подумав, ответил Клим. – А заодно хочу тебя полностью ввести в курс дела. Боюсь, наш новый уединённый домик может быть нашпигован «жучками» и нормально говорить мы не сможем.
– Что?! Нас могут и прослушивать?! – возмущённо вымолвила я.
– Теперь, боюсь, да, – Клим кивнул. – Я хоть и старался не сильно афишировать твои успехи, и многое не говорил боссам, но боюсь, чем больше у тебя открывается способностей, тем больше их интерес. Они в тебя вцепятся теперь мёртвой хваткой и будут стараться контролировать во всём. А уж я-то знаю, какового это у них быть под контролем. Мне пришлось так жить первые три года моей так называемой карьеры у них, – он криво усмехнулся. – Пока они не убедились, что я чётко выполняю их приказы и перестал бунтовать, ища выход из ситуации.
– Так чем же они тебя держат? – спросила я.
– Я тебе не совсем всё рассказал про себя, – нахмурившись, начал Клим. – Помнишь, я говорил про родителей? И что потерял их в девятнадцать лет?
– Да, – напрягшись, подтвердила я. – А что, родители живы?
– Нет. Они действительно погибли. Только вот я не один остался. У меня есть младшая сестра. Аделина. Или для близких, Адель, – мрачно произнёс Клим. – Ей на тот момент исполнилось одиннадцать, когда всё случилось. Она училась в школе, я в университете и мы решили не возвращаться пока в Испанию. Оформив опекунство, мы с сестрой продолжили жить, как раньше, благо оставленное родителями состояние позволяло ни в чём себе не отказывать. И всё было хорошо, пока я через два года не встретил Лайму… Впрочем, как я сейчас уже понимаю, встреча была не случайной. У Адель был как раз такой возраст, с которого Милирийцы начинают присматривать себе будущих пророчиц. Они, оказывается, лет с тринадцати – четырнадцати следят за такими девушками и собирают на них информацию. И моя Адель попала в их поле зрения, потому что располагает всеми данными, чтобы работать на них. А когда мне рассказали, что происходит с девушками и что они сходят с ума, а затем предложили – или я работаю на них, или Адель, то я уже не выбирал, чью жизнь спасать, сестры или других девушек…
– И ты согласился на них работать, – перебив, резко вставила я. – Но ты же сам говорил, что с девушками работают с шестнадцати лет. А Адель было тринадцать. Неужели вы не могли сбежать?
– А думаешь, я не пробовал? Думаешь, это маленькая кучка людей, которые ради интереса заглядывают в будущее? – так же резко бросил Клим. – Я пытался её увезти. Спрятать. И предпринимал немало шагов, чтобы спасти её. Но ты даже не представляешь, насколько могущественны Милирийцы и какие у них возможности! – его аж перекосило от ненависти. – Они очень многое могут! Лишить тебя в одночасье всех денег, опустошив счета. Уничтожить всю документальную информацию о твоём существовании или такие данные ввести, что станешь каким-нибудь банковским должником, или что находишься на подписке про невыезд, или что-нибудь наподобие этого. Сделать так, что ни одно твоё заявление в правоохранительные органы не станут даже принимать и рассматривать. Запугать любого, кто пытается тебе помочь. А то и убить. А уж испортить репутацию человека им вообще ничего не стоит. Мою они уничтожили за два дня, повесив два убийства и торговлю наркотиками. Из-за чего все друзья родителей мгновенно от меня отвернулись, чтобы не вляпаться в скандал и не бросить тень на репутацию в дипломатических кругах… Эти скоты уж если чего-то хотят, то получают. И от меня они получили всё то, что хотели. А потом, чтобы я окончательно присмирел, забрали Адель. Она живёт у них вот уже почти семь лет. И дают мне с ней встретиться раз в полгода. Так что в моей ситуации оставалось лишь одно – дождаться, пока Адель минует двадцатилетний возраст, чтобы стать для них бесполезной. Ну а мне за это время требовалось набраться жизненного опыта, узнать врагов лучше, собрать денег, а потом уже действовать. И я почти приготовился ко всему этому. Там, в несессере документы на все банковские счета, которые я сумел открыть за эти годы. И на недвижимость документы, о которой Милирийцы не знают. Я также изучил возможности Ордена за эти годы и уже, надеюсь, смогу им противостоять. Да и Адель исполнилось два месяца назад как раз двадцать лет… Только вот меня послали к тебе. И ты стала второй проблемой, – он тяжело вздохнул.
– Проблемой? Я для тебя? – возмущённо фыркнула я. – Ага, ты ангел с небес для меня! Пришёл тут, облагодетельствовал! И ничего, что с твоим появлением в моей жизни, я могу сойти с ума! Что меня пытались уже дважды убить! Что другие хотят меня использовать, засовывая в ваши дебильные капсулы! Что мне пришлось бросить дом и сейчас переться к чёрту на рога! – вся та злость, что постепенно копилась, прорвалась наружу, и я готова была уже кричать, но Клим одёрнул меня, зло вставив:
– Первое – я не совсем правильно выразился, назвав тебя проблемой! Второе – пойми, если бы не я появился, то приехал бы кто-нибудь другой! Я просто один из смертников, который оказался первый на очереди. И ещё неизвестно, что бы делал с тобой другой! Я ведь старался минимизировать твои посещения камеры и выдавал Ордену не всю информацию. А другой, желая выслужиться и показать свою полезность, мог бы пихать тебя в камеру каждый день и всё рассказывать. Мог не защитить во время наезда! Мог не выжить во время второго нападения и соответственно вовремя бы не явился и не спас тебя в доме!.. Да что угодно могло бы случиться, потому что он не испытывал бы к тебе того, что испытываю я! И поэтому же я всеми силами сейчас буду стараться спасти и тебя, и Адель!
«А ведь действительно, неизвестно как бы всё сложилось, будь на месте Клима кто-нибудь другой», – пронеслось в голове, и вся злость испарилась, уступив снова место любопытству. И хотя сейчас хотелось спросить о последних словах Клима, я всё же решила отложить этот вопрос на потом, не желая сейчас разбираться ни в чувствах Клима, ни в своих.
– Так значит, ты думаешь, что часто мне в камере бывать нельзя? Есть предпосылки считать, что я, как и все, сойду с ума? – сухо спросила я. – За сколько у остальных это происходило?
– Тая, я не знаю насколько тебе опасно пребывание в камере, – угрюмо ответил он. – Ты потомок Зрящей, а значит, может и вообще не грозит сумасшествие, а может просто дольше продержишься. Поэтому я и не хочу, чтобы ты часто там бывала. С такими, как ты, я никогда не работал. Да и в живых уже нет тех, кто работал со Зрящими или их потомками. Как уже говорил, вас быстро убивали. А с остальными… У всех это по-разному. Были девушки, которые держались и до тридцати сеансов, а встречались и те, кто уже на седьмом сходил с ума. Это индивидуально и заранее просчитать невозможно.
– А как вообще находят таких девушек?
– Точно не знаю, могу лишь догадываться, сопоставляя то, что происходило в тот момент в жизни Адель, перед тем, как Милирийцы появились. Насколько помню, сначала в их школе провели какое-то тестирование с вопросами, которые у многих детей вызвали смех. Всё это происходило вроде как несерьёзно и в виде игры. А потом всех направили в поликлинику на общий медицинский осмотр. И вот после этого я познакомился с Лаймой. Поэтому я сделал вывод, что и первое, и второе связанно. Вероятно, на этом тесте выявили детей со способностями, а затем с помощью медосмотра подтвердили их. Хотя могу и ошибаться. Может дело только в тесте, а медосмотр совпал случайно. А может дело в медосмотре и выявляли что-то связанное с генетикой, а тесты на самом деле развлечение для детей. Как уже говорил, мне никто не отчитывается, а лишь отдаёт приказы.
– Так что, получается, что здесь замешана и вся система школьного образования? – изумлённо вымолвила я.
– Не знаю, – он пожал плечами. – Может и замешана. А может, действуют лишь под прикрытием директоров школ. Заплатят, например, деньги им или в фонд школы, попросят о тестировании под видом какого-нибудь социологического центра и всё. А что директор? Посчитает это не опасным и разрешит. Вон в прессе и не о таком пишут. В некоторых школах детей и их родителей даже в секты вербуют, кормят какими-то непонятными добавками, или прививки неизвестные делают. Видела же, наверное, такие сюжеты по телевизору…
– Видела, – я кивнула, понимая, что на тестирование со смешными вопросами, за отдельную плату для директора, тот может и согласиться, потому что действительно в репортажах не раз и про более страшные вещи рассказывали.
– А если дело в медосмотре, всё ещё проще. Можно, например, анонсировать акцию здоровья под видом какого-нибудь благотворительного фонда. Типа, мы оплатим обследование, заботясь о здоровье детей. Направляют их в определённую поликлинику, а там уже, после анализов, получают все необходимые сведения… Впрочем, ещё раз подчеркну, точных данных на этот счёт у меня нет, – продолжил Клим. – Но однозначно, что девочки попадают в поле зрения Милирийцев ещё в подростковом возрасте. Потому что в досье, которые я получал на каждый из своих объектов, указывалась информация с этого периода.
– А сколько таких объектов всего было? – осторожно спросила я, не совсем уверенная, что хочу знать ответ.
– Сорок одна девушка, – отчуждённо произнёс Клим.
– Сколько?! Сорок одна!? – изумлённо воскликнула я, а затем глубоко вздохнула и спросила: – И что, они все… сошли с ума и ты их… они умерли?
– Давай будет называть всё своими именами, они не умерли, а я их убил, – грубо констатировал он и поморщился. – Но не всех сорока одну. Девять остались в живых, хотя не уверен, что для них это лучший исход… Помнишь, я тебя спрашивал про сошедших с ума и хотела бы ты жить в таком состоянии? Так вот, это же вопрос я задавал и всем остальным. Кто считал, что умереть лучше, умирали, а кто не желал, оставались в живых и я их просто возвращал.
Испуганно посмотрев на него, я не знала, что ответить, а он, бросив взгляд на меня через зеркало заднего вида, бесстрастно добавил:
– Хотя знаешь, мог бы со всеми поступать так же, как многие подобные мне. Они не убивают девушек, а привозят к психлечебницам и там выбрасывают, если у тех нет близких. Или в определённые места, а потом звонят родственникам этих девушек, чтобы их забрали. Но я считаю, что это лицемерие. Использовать девушку, свести с ума, а потом оставить в живых, когда она даже элементарного не может сделать. По мне, так куда гуманнее её убить, чем дать жить в кошмаре…
– Почему в кошмаре? Откуда ты знаешь?
– Потому что они явно что-то видят, и почти постоянно кричат, в перерывах бормоча несвязанные между собой слова. Замолкают лишь, когда выбьются из сил и засыпают. И я считаю, что это ещё большее издевательство над ними, чем использование в камерах. И я готов взять на себя вину за их смерть, а не тешить себя мыслями, что никого не убил…
– А Адель бы убил, сойди она с ума? – резко перебила я.
– Да, и Адель бы убил, – хладнокровно ответил он, но я успела заметить, как на секунду его лицо исказила гримаса боли. – Отпустил бы её в мир иной, чтобы она здесь не страдала.
– Ты… ты… – я не могла подобрать даже слова, чтобы выразить своё отношение к ситуации.
– Монстр? – равнодушно предположил Клим. – Да. И мне с этим жить. Но лучше я им буду, чем моя Адель станет невменяемой, беспомощной, живущей в каком-то иллюзорном кошмаре сумасшедшей. Я и не на такое пойду ради сестры. Пусть хоть один из нас будет счастлив в этой жизни. А тех девушек, если не я свёл бы с ума, так другие. Попадая в поле зрение Милирийцев, они теряют всякую надежду на нормальную жизнь в будущем.
– Неужели тебе их совсем не жалко? – нахмурившись, спросила я.
Клим помолчал, наверное, с минуту, а потом устало ответил:
– Жалость для меня роскошь и я научился подавлять её… Хотя в первые годы это было нереально тяжело… Если честно, из девяти оставшихся в живых, шестерых я не стал убивать не из-за их желания жить, а потому что просто не смог их убить. Но однажды вернувшись, чтобы проверить, как ухаживают за первой из оставленных в живых и, найдя её в психушке грязной, худой, кричащей и, извини, сходившей под себя в туалет, я понял, что смерть для них спасение.
Представив себе эту картину, я вздрогнула. «А захотела бы я так жить?» – спросила я себя и почти мгновенно ответила: «Нет. Лучше уж сразу смерть, чем такая жизнь… Впрочем, это даже не жизнь».
«Так как же относиться к откровениям Клима? Считать его монстром или нет?.. С одной стороны – да, он без сомнения монстр. Ведь сознательно сводит с ума девушек и затем убивает их. Но выбрал бы он сам себе такую жизнь? Вряд ли. Его сделали таким монстром, шантажируя сестрой. И не уверена, что будь я на его месте, я бы поступила по-другому… Да и действительно ведь – не он будет это делать, так другие… Так как к этому относиться?» – на этот вопрос я пока не могла себе ответить.
– И нафига ты мне всё это рассказываешь, – с недовольством буркнула я, всё больше понимая, что незнание порой благо большее, чем знание.
– Хочу, чтобы ты точно знала обо мне всё, – сухо ответил он.
Мне так и хотелось саркастично сказать: «Спасибо за оказанное доверие», но я проглотила эти слова, чувствуя, что Климу и так сейчас непросто. «Да и начну высказываться на этот счёт, мы неизбежно подойдём к разговору о нас и наших отношениях. А я всё же пока не знаю, как со всем этим быть», – подумала я и решила спросить о другом.
– А сколько таких, как ты? И как вас выбирают?
– Не знаю я, сколько. Нас никогда вместе не собирают. Но если судить по моим знакомым, знакомым моих знакомых и так далее, то немало. Орден действует по всему миру, точно так же, как и Братство Альдейдов. А выбирают нас просто – чтобы рожа была посмазливее и за умение обольщать. А уж имея это, плюс деньги, успех гарантирован. Молодых, неопытных девчонок соблазнить просто… Даже иногда слишком просто, – он поморщился. – Комплименты, подарки, заверения в вечной любви, окружение роскошью, и всё, она смотрит на тебя влюблёнными глазами и выполняет любую просьбу, считая, что получила счастливый билет от жизни в виде красивого и богатого парня… Лайма меня как раз и выбрала когда-то за умение быстро соблазнять девушек. Решила, что я буду более полезен, чем Адель, поэтому и дала мне возможность самому решить, чем жертвовать – своей жизнью или сестры.
– Если вас много, то неужели никто не озаботился таким количество сумасшедших? Или убитых? – угрюмо поинтересовалась я. – Или ваш Орден настолько могуществен, что способен прикрыть всё это?
– Убитых просто не находят. В Ордене есть специальная группа, занимающаяся уничтожением тел, – с омерзением процедил он. – А вообще, кому это всё нужно? По статистике, каждый год в мире пропадает от двух до трёх миллионов людей. Причём бесследно. И что? Ты видишь где-нибудь крики и возмущения на этот счёт? Нет. Определённый процент пропавших из-за действия Ордена в этом есть, но кто об этом знает? Никто, потому что знающие или молчат, или сами давно сгорели в крематории, или растворились в кислоте. Сумасшествие? Тоже никого этим не удивишь. Сейчас вон по миру чуть ли не эпидемия с мужчинами, у которых стёрта память. Кто-то сильно озаботился этим? Тоже нет. Так что Орден не боится действовать старыми и проверенными методами. Да и вопрос с правоохранительными органами решается очень просто. Заплатил кому-нибудь из вышестоящего руководства и тот может бесконечно давать отмашки, чтобы по некоторым заявлениям дела не расследовали. А уж таких людей среди их клиентов масса. А я-то знаю, потому что многое приходилось узнавать через девушек, и порой я такой информацией владел, что страшно становилось от размаха действий некоторых властьимущих.
– Тебя послушать, так напрашивается вывод, что с Милирийцами и бороться-то нет смысла, – холодно произнесла я и тут в голову пришла мысль, которую я тут же озвучила: – Или ты надеешься, что с моей помощью сможешь забрать Адель и не попасть в лапы Милирийцев или Альдейдов? Я тебе для этого нужна, да? Чтобы заглядывать в будущее и предвидеть их шаги?
– Нет, Тая, – спокойно ответил он. – Ты просто ещё одна причина для борьбы за свободу. Я не хочу, чтобы с тобой случилось то, что произошло с остальными. А ты сама в борьбе с ними практически бесполезна. Без визуального образа объекта, то есть фотоснимка, ты не сможешь выдавать полезную информацию. А ни одной фотографии боссов из верхушки Милирийцев или Альдейдов у меня нет. Да ещё и не факт, что там есть кто-то с тем же типом крови, что у тебя. В слепую же, просто ложась в камеру и надеясь на удачу, ты даже не поймёшь, кого увидела – со стороны человека или нужного нам. Да и я не рискну разрешать тебе часто посещать капсулу, боясь возможных последствий. Так что твои способности не играют роли. Они скорее осложнение, потому что Милирийцы всеми силами будут бороться за тебя, а Альдейды нацелились убить. С тобой я даже подставляюсь ещё больше. Ведь уйди я с Адель, за нами охотился бы только Орден Милирийцев, а защищая и тебя, наживаю врагов и со стороны враждебного Братства Альдейдов.
